Саманта Янг. На улице нашей любви

   Я еще не успела как следует осмотреться, а уже влюбилась в этот дом.
   Элли тем временем сняла шляпу, отклеила усики, вытащила из глаза монокль, сунула все это в ящик орехового шкафа и наградила меня ослепительной улыбкой. Не девушка, а само очарование.
   – Наверное, мне стоит провести для вас небольшую обзорную экскурсию? – предложила она.
   – Звучит заманчиво.
   Элли широко распахнула первую дверь:
   – Ванная. Я понимаю, то, что она располагается поблизости от входных дверей, не слишком здорово. Зато здесь есть все, что необходимо.
   Высокий класс, подумала я, не без робости входя.
   Шаги гулко отдались от сверкающих кремовых плиток, которыми был выложен каждый дюйм, за исключением потолка, выкрашенного в цвет сливочного масла и словно излучавшего тепло.
   Комната оказалась невероятно огромной.
   Коснувшись ванны, стоявшей на подставках в виде когтистых лап, я немедленно представила, как упоительно буду проводить здесь время: играет музыка, мерцают свечи, я отмокаю в ароматной пене и предаюсь сладким грезам… Не знаю только о чем. Ванна стояла посреди комнаты. В правом углу была устроена душевая кабина с таким здоровенным душем, какого я никогда прежде не видела. Слева – изысканной формы стеклянная чаша, установленная на белоснежном керамическом постаменте. Неужели это раковина?
   Я вертела головой, мысленно составляя опись находившихся тут предметов. Позолоченные краны, зеркало во весь рост, сушилка для полотенец с подогревом…
   В моей прежней квартире вообще не было сушилки для полотенец.
   – Красота! – воскликнула я вслух и улыбнулась Элли. – Грандиозно.
   Элли подошла ко мне танцующей походкой, голубые глаза приветливо лучились.
   – Рада, что вам нравится. Я редко пользуюсь этой ванной, у меня есть своя, прилегающая к моей комнате. Думаю, для моей будущей соседки это важное преимущество. Эта ванная будет в вашем полном распоряжении.
   Я лишь что-то нечленораздельно промычала в знак восхищения. Теперь понятно, почему арендная плата так астрономически высока. Но в конце концов, если у меня есть деньги, почему я должна отказывать себе в удовольствии жить здесь?
   Когда Элли провела меня в просторную гостиную, я равнодушно спросила:
   – А что, ваша прежняя соседка куда-то уехала?
   В голосе моем звучало лишь праздное любопытство, но на самом деле я пыталась прощупать Элли. В квартире нет ни малейшего изъяна, и если кто-то не захотел тут жить, возможно, проблема кроется в хозяйке. Элли не спешила с ответом, а комната так очаровала меня, что я позабыла о своих опасениях. Как и во всех старых домах, потолки высокие. Сквозь огромные окна в комнату лились потоки солнечного света. У дальней стены красовался камин, который, несомненно, служил скорее украшением, чем средством обогрева. Но он придавал комнате особый шик. Пожалуй, художественного беспорядка здесь некоторый избыток, отметила я про себя. По крайней мере, на мой вкус. Повсюду валяются книги вперемешку со всякой ерундой непонятного предназначения – какими-то игрушками и финтифлюшками.
   О причине подобного хаоса нетрудно догадаться.
   Достаточно посмотреть на Элли. Ее белокурые волосы выбивались из растрепанного пучка, тапочки на ногах были разными, а на локте виднелся магазинный ярлычок с ценой, который она забыла отклеить.
   – Соседка? – переспросила Элли и повернулась, чтобы взглянуть мне в лицо.
   Прежде чем я успела повторить вопрос, складка между ее светлыми бровями разгладилась, и она понимающе кивнула. Хороший признак. Мой вопрос не поставил ее в тупик.
   – Никакой соседки у меня не было, – покачала головой Элли. – Мой брат купил эту квартиру, чтобы вложить деньги, и привел в порядок. А потом решил, что во время учебы мне ни к чему во всем себя ограничивать, чтобы выкроить деньги на арендную плату. И предложил мне здесь пожить.
   Классный братишка, ничего не скажешь.
   Хотя я воздержалась от комментариев, Элли прочла мои мысли по глазам. По губам ее скользнула улыбка, взгляд потеплел.
   – Брэден – человек с размахом, – гордо сообщила она. – Ремонт сделал на широкую ногу. Сами понимаете, когда я увидела эту квартиру, отказаться было невозможно. Проблема в том, что она слишком велика, и порой мне бывает здесь одиноко, несмотря даже на то, что по выходным у меня постоянно тусуются друзья. И я сказала Брэдену, что подыщу себе соседку. Идея не привела его в восторг, но когда я напомнила ему, что буду получать за это деньги, он сразу переменил мнение. Деловой человек всегда думает о выгоде.
   Сразу видно, что Элли обожает своего богатенького братца и что они очень близки. Стоило ей заговорить о нем, и в ее глазах появилась нежность. Я хорошо знала этот взгляд. Со временем я научилась защищаться от боли, которую он мне причинял. Теперь я спокойно смотрю на лица людей, у которых, в отличие от меня, есть семьи. На лица людей, которым есть кого любить.
   – У вас очень щедрый брат, – дипломатично заметила я.
   В конце концов, мне нет никакого дела до чьих-то родственных чувств. Тем более до чувств едва знакомых людей.
   Элли пропустила мою реплику мимо ушей. Продолжать разговор о своем брате она, похоже, не собиралась. По-прежнему улыбаясь, она провела меня в кухню – длинную и узковатую. Правда, заканчивалась она полукруглой нишей, в которой располагался обеденный стол. Как и вся квартира, кухня была шикарно обставлена и снабжена первоклассной техникой. Все новехонькое и, разумеется, самое дорогое. Огромная электрическая плита тоже относилась к разряду последних технических достижений.
   – Да, брат у вас очень щедрый, – повторила я.
   Элли наконец расслышала мои слова.
   – Слишком щедрый, – заявила она. – Мне все эти прибамбасы совершенно ни к чему, но его ведь невозможно остановить. И так во всем. Взять хотя бы его нынешнюю девушку – он балует ее до безобразия. Я жду не дождусь, когда эта девица ему наконец надоест, как это случилось с прежними пассиями. Честно говоря, из всех его подружек эта самая худшая. Ежу ясно, ее возбуждает исключительно его кошелек. Он и сам это прекрасно понимает. И говорит, что такое соглашение его вполне устраивает. Соглашение, видите ли! Разве можно так говорить о подобных вещах?
   Да, разве можно так говорить о подобных вещах?
   Я с трудом спрятала улыбку. Элли провела меня в свою спальню. Здесь тоже царил хаос. Слушая, как Элли сетует на наглость, тупость и алчность подружки брата, я не без некоторого сочувствия думала о неизвестном мне парне по имени Брэден. Любопытно, знает ли он, что сестра имеет обыкновение обсуждать его личную жизнь с первым встречным?
   – А эта комната может стать вашей.
   Мы стояли в дверях комнаты, расположенной в задней части квартиры. Огромное окно в фонаре завешено жаккардовыми шторами до пола; тут же, в нише, диванчик. Грандиозная кровать в стиле французского рококо, ореховый письменный стол и кожаное кресло. Идеальная комната для писателя.
   Несомненно, я влюбилась в эту квартиру. И эта влюбленность крепла с каждой минутой.
   – Очень красиво.
   Я хотела здесь остаться. Плевать на цену. Плевать на болтливую соседку. Я достаточно долго вела аскетическое существование. В конце концов, я живу одна в чужой стране. И заслуживаю немного комфорта.
   Что касается Элли, к ней я наверняка привыкну. Конечно, она излишне разговорчива, но у меня она сразу пробудила симпатию. По глазам видно, человек она добрый.
   – У меня предложение – выпить по чашечке чаю и попытаться узнать друг друга получше, – улыбнулась Элли.
   Через несколько минут я уже сидела в гостиной, ожидая, пока Элли приготовит на кухне чай. Внезапно до меня дошло, что не имеет решающего значения, нравится мне Элли или нет. Главное, чтобы я ей понравилась. Иначе она не пожелает делить со мной эту офигительную квартиру. Я встревожилась. Я не самый общительный человек на свете, а Элли, судя по всему, жаждет общения. Возможно, она решит, что я ей не подхожу.
   – Это так трудно, – провозгласила Элли, появляясь в комнате с подносом. – Я имею в виду, найти квартирантку. Выяснилось, что девушек нашего возраста, которые могут позволить себе жить в подобной квартире, до жути мало.
   Да, и я отношусь к числу этих избранных. Я унаследовала кучу денег.
   – У меня состоятельная семья, – сказала я.
   – Да? – переспросила она, подвигая мне чашку с горячим чаем и шоколадный кекс.
   Я прочистила горло и, чтобы скрыть дрожь в пальцах, обхватила чашку. Кожа покрылась холодным потом, кровь молотом застучала в ушах. Так всегда бывает перед тем, как мне приходится рассказать кому-то правду о своей жизни.
   Мои родители и маленькая сестренка погибли в автомобильной катастрофе, когда мне было четырнадцать. Из родственников остался только дядя, который жил в Австралии. Он плевать на меня хотел, и несколько лет я провела в приемных семьях – сначала в одной, потом в другой. У родителей было много денег. Папин дедушка жил в Луизиане и был там настоящим нефтяным королем. Папе досталось большое наследство, которым он распоряжался весьма осмотрительно.
   Когда мне исполнилось восемнадцать, все деньги достались мне. Сердце немного утихомирилось и пальцы перестали трястись, когда я сообразила, что нет надобности выкладывать Элли мою печальную историю.
   – С отцовской стороны моя семья происходит из Луизианы, – сообщила я. – В свое время прадедушка сделал на нефти большие деньги.
   – О, как интересно! – Восклицание Элли прозвучало на удивление искренне. – Но потом ваша семья перебралась из Луизианы?
   – Да, в Виргинию, – кивнула я. – Кстати, предки моей мамы были шотландцами.
   – Значит, в твоих жилах течет шотландская кровь! Здорово! – Она загадочно улыбнулась, словно посвящая меня в тайну. – Я тоже шотландка лишь наполовину. Моя мама – француженка, но семья ее перебралась в Шотландию, когда ей было всего пять лет. К стыду своему, я не говорю по-французски.
   Элли фыркнула и уставилась на меня, ожидая ответной реплики.
   – А твой брат? Он говорит по-французски?
   – Нет. Что ты! – Элли даже всплеснула руками, отметая столь нелепое предположение. – Мы с Брэденом – сводные брат и сестра. То есть папа у нас общий, а мамы разные. Они обе живы, а папа умер пять лет назад. Он был довольно известным бизнесменом. Может, ты даже слышала о компании Дугласа Кармайкла? Это едва ли не самое старое агентство по недвижимости в Шотландии. Папа в молодости унаследовал его от своего отца и добился того, что оно стало приносить огромный доход. К тому же ему принадлежало несколько ресторанов и сувенирных магазинов. В общем, настоящая маленькая империя. Когда он умер, все перешло к Брэдену. Теперь проходимцы всех мастей вьются вокруг него стаями, норовят урвать кусок. А так как всем известно, что мы с братом друзья, некоторые пытаются действовать через меня.
   Хорошенький ротик Элли изогнулся, придав ее лицу кислое выражение, которое казалось на нем до странности чужеродным.
   – Сочувствую твоему брату, – сказала я без всякой иронии.
   Богатым наследникам приходится нелегко, это мне пришлось узнать на собственной шкуре. Кстати, это одна из причин, по которой я перебралась из Виргинии в Шотландию.
   Почувствовав, что я не кривлю душой, Элли расслабилась. Я никогда не могла понять, какого черта некоторые люди выкладывают о себе всю подноготную не то что друзьям, но даже первым встречным. Но, как ни странно, откровенность Элли меня не слишком пугала. Наверное, она рассчитывает, что я буду с ней не менее откровенна. Но когда она узнает меня получше, наверняка поймет, что ее ожидания напрасны.
   К моему удивлению, молчать в обществе Элли оказалось очень даже комфортно. Наверное, Элли тоже это ощутила. Она улыбнулась и спросила:
   – А чем ты занимаешься в Эдинбурге?
   – Живу. У меня двойное гражданство. Я чувствую себя здесь дома.
   Мой ответ ей, похоже, понравился.
   – Учишься в университете?
   – Только что закончила, – покачала головой я. – В четверг и пятницу работаю по вечерам в «Клубе 39» на Джордж-стрит. И пытаюсь писать книгу.
   Мое признание привело Элли в восторг.
   – С ума сойти! Мне всегда ужасно хотелось познакомиться с настоящим писателем. И какая ты молодец – решила заниматься тем, чего действительно хочешь. Мой брат вечно твердит, что степень доктора философии – самая ненужная вещь на свете и сейчас я впустую трачу время. Говорит, лучше бы работала в его компании. Но мне нравится учиться. В университете я работаю на кафедре, читаю лекции и то… В общем, я совершенно счастлива. Знаешь, я из тех смешных людей, которые готовы заниматься любимым делом чуть ли не даром. Живу на папины деньги. Звучит ужасно, правда?
   Она сморщила точеный носик.
   Я не из тех, кто склонен к обличениям, особенно в подобных ситуациях.
   – Почему, Элли? Тебе просто повезло. Я не вижу ничего ужасного в том, что ты пользуешься деньгами, которые оставил тебе отец.
   В старших классах я ходила к психотерапевту, и теперь ее насморочный голос зазвучал у меня в голове: «Почему ты не можешь рассуждать так же разумно, когда речь идет о тебе, Джосс? Если ты воспользуешься доставшимся тебе наследством, в этом не будет ничего ужасного. Именно этого хотели твои родители».
   С четырнадцати до восемнадцати лет я сменила две приемные семьи. Обе жили в моем родном городе в Виргинии и обе не относились к числу зажиточных. Мне пришлось оставить наш большой красивый дом, позабыть о дорогой еде и модных шмотках, перейти на спагетти и сосиски, а одежду носить попеременно с младшей приемной сестрой, с которой мы были одного роста. Когда мне стало приближаться к восемнадцати, весть о том, что меня ждет значительное наследство, получила огласку. Тут меня сразу начали активно обхаживать всякого рода сомнительные бизнесмены. Каждый рассчитывал на мою наивность, которую надеялся использовать к собственной выгоде. Одноклассники тоже стали проявлять ко мне повышенный интерес, предлагая вложить деньги в их идиотские веб-сайты и прочую хренотень. В общем, если говорить о причинах, по которым у меня нет желания пользоваться родительским наследством, их две: во-первых, в подростковом возрасте я научилась ограничивать свои потребности; во-вторых, я поняла, как это противно – служить приманкой для людей, которых интересуют исключительно твои деньги.
   Теперь, когда выяснилось, что Элли тоже богатая наследница и тоже мучается чувством вины, хотя и другого рода, я ощутила к ней острый приступ симпатии.
   – Эта комната – твоя, – провозгласила Элли.
   Заявление было сделано так внезапно, что я расплылась в улыбке.
   – Ты уже решила.
   – Просто мне подсказала интуиция – ты именно та соседка, которая мне нужна, – посерьезнев, призналась Элли.
   Моя интуиция подсказала мне в точности то же самое, мысленно призналась я, а вслух произнесла:
   – Буду готовиться к переезду.

Глава 2

   Неделю спустя я переехала в роскошную квартиру на Дублинской улице.
   В отличие от Элли, я люблю, чтобы мое жилое пространство было хорошо организовано. Именно поэтому я сразу принялась распаковывать вещи.
   – Может, сначала выпьешь со мной чаю? – предложила Элли, появившись в дверях и оглядывая мои многочисленные коробки и чемоданы.
   – Нет, пока я не разберусь со всем этим барахлом, не смогу расслабиться.
   Свой отказ я сопроводила наиприветливейшей улыбкой, чтобы Элли не подумала, что мне неприятно ее общество. Этот период зарождения дружбы всегда был мне ненавистен – двигаешься, что называется, на ощупь, пытаясь выбрать верный тон, и это до жути утомительно.
   Элли понимающе кивнула:
   – О'кей. Через час у меня начинаются занятия. Пожалуй, я не буду брать машину, а прогуляюсь до универа пешком. Так что выйду прямо сейчас. А ты сможешь спокойно осмотреться на месте.
   Элли нравилась мне все больше и больше.
   – Желаю успеха, – сказала я.
   – И тебе того же.
   Я улыбнулась, помахала рукой, и Элли, одарив меня лучезарной улыбкой, исчезла.
   Как только захлопнулась входная дверь, я растянулась на своей новой, невероятно удобной кровати.
   – Добро пожаловать на Дублинскую улицу, – пробормотала я, уставившись в потолок.
   «Kings of Leon» во всю мощь пропели «Your sex is on fire». Я заворчала, раздосадованная, что мое блаженное одиночество так быстро прервали, вытащила из кармана телефон и улыбнулась, увидев имя на дисплее.
   – Привет, – радостно ответила я.
   – Ну что, ты уже перебралась в свою роскошную, грандиозную, претенциозную и какую там еще новую квартиру? – без предисловий спросила Райан.
   – Если я не ошибаюсь, в твоем голосе звучит горькая зависть?
   – Ты, как всегда, права, мой прозорливый друг. Фотки, которые ты прислала, произвели на меня такое впечатление, что я лишилась аппетита. Даже овсяные хлопья сегодня утром ела без всякого удовольствия. Твоя новая обитель действительно так хороша?
   – Я так понимаю, твоя новая обитель в Лондоне обманула твои ожидания?
   – Это ты еще мягко выразилась. Я плачу бешеные деньги и живу в картонной коробке.
   Я фыркнула.
   – Знала бы ты, как я скучаю по тебе и по нашему дерьмовому мышиному заповеднику, – вздохнула Райан.
   – Мне ли не знать? Я тоже скучаю по тебе и по нашему дерьмовому мышиному заповеднику.
   – Ты говоришь это, любуясь своей колоссальной ванной с золотыми кранами?
   – Нет, я говорю это, валяясь на кровати, которая стоит не меньше пяти тысяч долларов.
   – Переведи в фунты, будь любезна.
   – Не уверена, но, по-моему, около трех тысяч.
   – Господи, значит, ты спишь на собственной арендной плате за шесть недель.
   Я застонала, села и принялась открывать ближайшую коробку.
   – Зря я тебе рассказала про арендную плату. Не надо было травмировать твою хрупкую психику.
   – Да, я могла бы прочесть тебе небольшую лекцию о том, как вместо того, чтобы выбрасывать деньги на ветер, ты могла бы купить собственный дом. Но разве ты будешь меня слушать?
   – Не буду. У круглой сироты есть единственное преимущество – никто не имеет права надоедать ей с наставлениями.
   Сама не знаю, зачем я это ляпнула.
   У круглой сироты нет никаких преимуществ. Ровным счетом никаких.
   Если никто не надоедает тебе с наставлениями, это очень грустно.
   Райан молчала на другом конце провода. Мы никогда не говорили о моих родителях. И о ее родителях тоже. Это была запретная зона.
   – Ну, если твое красноречие иссякло, я, пожалуй, займусь разборкой вещей, – нарушила я молчание.
   – А твоя соседка, она сейчас дома?
   Райан продолжила разговор, словно пропустив мимо ушей замечание о преимуществах сиротства.
   – Нет, она только что ушла.
   – Ты уже познакомилась с ее друзьями? Есть среди них парни? Стоящие парни, я имею в виду? Достаточно горячие, чтобы растопить такую ледышку, как ты?
   Мой скептический смех замер на губах, когда перед внутренним взором возник Костюм во всей красе. При одном воспоминании о нем по коже забегали мурашки.
   Признаюсь честно, за последнюю неделю это чудное видение посещало меня далеко не впервые.
   – Как расценивать твое молчание? – не унималась Райан. – Как признание в том, что твое ледяное сердце уже плавится в пламени страсти?
   – Нет, – буркнула я. Проклятый Костюм все еще маячил перед глазами. – Пока что я не встречалась с друзьями Элли.
   – Да, ты у нас закоренелая отшельница.
   Вовсе нет, мысленно возразила я. Просто если на свете есть совершенно не нужная мне вещь, так это бойфренд.
   – Слушай, мне и в самом деле надо разбирать вещи. Поговорим позднее, хорошо?
   – Конечно, лапочка. Поговорим позднее.
   Я сунула телефон в карман и тяжко вздохнула, окинув взглядом коробки. Сейчас мне хотелось одного – опять растянуться на кровати и всласть подремать.
   – Не расслабляться, – строго приказала я себе и взялась за дело.

* * *

   Несколько часов спустя вещи были разобраны, все коробки аккуратно сложены и убраны в большой шкаф в холле. Одежда висела на плечиках, книги расставлены на полке, а ноутбук занял свое место на письменном столе, в ожидании новых строк моей книги. На столике рядом с кроватью стояла фотография родителей, на книжной полке красовалась еще одна, где мы с Райан были сняты на вечеринке в честь Хеллоуина. Моя самая любимая фотография устроилась рядом с ноутбуком, на столе. Я держала Бет на руках, а родители улыбались нам обеим. Снимок был сделан во дворе нашего дома. В тот летний вечер мы жарили барбекю, и нас сфотографировал сосед. Это было последнее лето с родителями.
   Я знаю, фотографии возбуждают вопросы, но убрать эти фотки с глаз долой у меня нет сил. Воспоминания о тех, кто тебя любил и оставил навсегда, причиняют боль и разрывают сердце… но отказаться от них невозможно.
   Я поцеловала кончики пальцев и коснулась фотографии родителей.
   Скучаю по вам. Я так скучаю по вам.
   Я ощутила, как по шее катятся ручейки пота, и это вывело меня из меланхолического оцепенения. День был жаркий, и, возясь с вещами, я упарилась, как Терминатор во время сражения с Джоном Коннором.
   Настало время обновить мою новую сказочную ванну.
   Я открыла кран с горячей водой и налила немного пены. Насыщенный аромат цветов лотоса сразу же помог мне расслабиться. Вернувшись в спальню, я сбросила пропотевшую рубашку и шорты и совершенно голая прошествовала через холл, упиваясь свободой, которую могла позволить себе в этой дивной квартире.
   С глупой улыбкой я озиралась по сторонам, не в силах поверить, что вся эта роскошь принадлежит мне – по крайней мере на ближайшие шесть месяцев.
   Включив на смартфоне музыку, я погрузилась в ароматную пену и предалась райскому блаженству. Наверное, если бы вода не начала остывать, я лежала бы в ванне до скончания веков. Разнеженная и довольная, я неуклюже вылезла и выключила музыку. Как только вокруг воцарилась тишина, я потянулась к сушилке для полотенец и замерла.
   Бред какой-то.
   Полотенец на сушилке не было. Я несколько раз моргнула, словно глазам своим не веря. В том, что на прошлой неделе, когда Элли показывала мне квартиру, они были, я готова была поклясться. А теперь мне придется бежать через холл мокрой, оставляя на полу капли воды.
   Тихонько чертыхаясь, я открыла дверь и сделала шаг в просторный холл.
   – Э… привет, – раздался чей-то глубокий голос, и взгляд мой моментально оторвался от лужицы, которая успела образоваться на полу.
   Увидев, что передо мной стоит Костюм собственной персоной, я едва не завизжала от ужаса. Но у меня перехватило дыхание.
   Что он делает здесь, в моей квартире? Неужели он грабитель?
   Челюсть у меня отвисла чуть не до груди, и, пока я водворяла ее на место, он самым бессовестным образом разглядывал мое обнаженное тело.
   Обретя наконец голос, я возмущенно завопила и закрыла грудь руками. Взгляд светло-голубых глаз поднялся выше, к моему лицу.
   – Что вы здесь делаете? – выдавила я, судорожно оглядываясь в поисках оружия самозащиты.
   Может, зонтик сгодится? У него металлический наконечник. Можно нанести упреждающий удар.
   Я услышала сдавленный смех и снова взглянула в лицо незваного гостя. И тут же внизу живота поднялась горячая волна, предательская и незваная. Он опять смотрел так, как тогда, в машине. В точности тот же взгляд, темный и возбуждающий. Мысленно я послала своему вероломному телу тысячу проклятий. Как оно посмело отвечать на призыв какого-то проходимца, очень может быть, серийного убийцы.
   – Отвернитесь! – завопила я, отчаянно пытаясь скрыть смущение и испуг.
   Костюм послушно вскинул руки, словно сдаваясь, и медленно повернулся ко мне спиной. Я заметила, что плечи у него трясутся. Чертов мерзавец потешался надо мной.
   С бешено колотящимся сердцем я метнулась в спальню, рассчитывая схватить какую-нибудь одежду… и, если повезет, бейсбольную биту. Тут взгляд мой скользнул по доске с фотографиями, стоявшей у стены. И упал как раз на фотку, где Элли и Костюм красовались рядышком.
   Мать твою!
   Почему я не заметила эту фотографию раньше? Потому что вообще не люблю разглядывать чужие фотки. Это ведет к лишним вопросам. Но все же я всегда считала себя наблюдательной. Это качество необходимо любому писателю. Похоже, я обольщалась на свой счет. Обернувшись через плечо, я убедилась, что Костюм по-прежнему стоит ко мне спиной. Вот за это спасибо.
   Низкий раскатистый голос нагнал меня уже в комнате:
   – Кажется, я забыл представиться. Брэден Кармайкл, брат Элли.
   Догадалась, не дура, беззвучно пробурчала я, вытерлась насухо, натянула шорты и майку. Ноги и руки по-прежнему дрожали – не то от пережитого страха, не то от досады.
   Кое-как заколов на затылке свои темно-пепельные волосы, я набрала в грудь побольше воздуха и вышла в холл.
   Брэден позволил себе повернуться; взгляд его скользнул по моей фигуре, уголки губ дрогнули. Тот факт, что теперь я была одета, ничего не изменил. Паршивец с легкостью раздевал меня глазами. В этом можно было не сомневаться.
   Я с видом оскорбленного достоинства уперлась руками в бока и вопросила:
   – Что вы себе позволяете? Почему вы вошли, не позвонив?
   Удивленный подобным тоном, он вскинул бровь и процедил:
   – К вашему сведению, это моя квартира.
   – Это обстоятельство не освобождает вас от необходимости соблюдать правила приличия, – парировала я.