Сара Маклейн. Девять правил соблазнения

   Она сглотнула, молча глядя на старика. Прекрасно. Она последует за ним. И попросит Ралстона помочь ей добраться до дома. Это будет неловко, но он не откажет в помощи даме. Он должен помочь. Она сестра пэра Англии, а Ралстон – дворянин и, безусловно, джентльмен.
   Она на это надеялась.
   Хотя, возможно, это и не так. При мысли об этом ее пронзило возбуждение.
   Она отбросила эту мысль, мысленно похвалив себя за то, что сообразила переодеться в самое выигрышное платье, перед тем как отправиться в эту поездку. Не то чтобы Ралстон увидит шелковый наряд лавандового цвета под обычным черным дорожным плащом – у нее не было абсолютно никакого намерения раскрывать маркизу свою личность, только в самом крайнем случае, – но осознание того, что на ней ее самое любимое платье, придало Калли толику уверенности, когда она, приподняв юбки, ступила на первую ступеньку лестницы.
   Поднимаясь, Калли различила приглушенные звуки музыки, которые становились громче, пока она, следуя за дворецким, шла по длинному, слабо освещенному коридору. Слуга остановился перед большой дверью красного дерева: именно оттуда доносилась музыка. На короткое мгновение любопытство победило охватившую Калли нервозность.
   Дворецкий дважды постучал, и на фоне музыки прозвучало твердое, ясное «войдите». Слуга распахнул дверь, но не переступил порог, а, сделав шаг в сторону, уступил дорогу даме. Непроизвольно задержав дыхание, Калли робко вошла в комнату.
   Дверь за ней закрылась. Окутанная полумраком и звуками музыки, она оказалась в логове льва.
   Тусклый огонь нескольких свечей разливался по помещению спокойным, интимным светом. Это была самая типичная мужская комната, которую доводилось видеть Калли. Она была отделана темным деревом в полном разнообразии сдержанных коричневых оттенков. Стенные панели, затянутые темно-красным шелком; пол, покрытый огромным ковром, привезенным не иначе как с Востока, мебель, сплошь массивная и внушительная, – все убранство производило впечатление солидности и уверенности. Два огромных книжных шкафа почти полностью закрывали две стены. У третьей стены стояла большая палисандровая кровать, задрапированная темно-синей тканью.
   Калли нервно сглотнула, отводя глаза от столь интимного предмета обстановки, и обратила взгляд на хозяина дома, сидевшего за фортепиано в дальнем углу комнаты, спиной к двери. Калли никогда не представляла фортепиано вне консерватории или бального зала, а уж видеть этот инструмент в спальне… Когда она вошла, Ралстон, не отрываясь от инструмента, поднял руку, предлагая гостье воздержаться от каких-либо реплик, которые могли помешать его игре.
   Грустная и мелодичная пьеса, которую он наигрывал, была исполнена такого таланта и чувства, что Калли тотчас была очарована этим сочетанием. Она молча стояла, не в силах отвести глаз от его загорелых мускулистых рук. Рукава белоснежной рубашки были небрежно закатаны, и сильные пальцы Ралстона быстро и умело касались клавиш.
   Последние аккорды музыкального отрывка еще звучали в стенах спальни, а Ралстон уже развернулся к двери, и стали видны его длинные мускулистые ноги в обтягивающих бриджах и высокие, до колен, сапоги для верховой езды. Распахнутая рубашка открывала взгляду Калли гладкую кожу его груди, а когда он выпрямился, расправив плечи, стало заметно, как взбугрились под тонкой тканью мускулы.
   Когда маркиз увидел вошедшую Калли, то лишь легкий прищур глаз выдал его удивление. Впрочем, в полумраке спальни это было едва заметно, и, может, он просто хотел получше рассмотреть гостью. Вот теперь она действительно обрадовалась, что не сняла капюшон. Ралстон встал и спокойно сложил руки на груди.
   Неопытный взгляд расценил бы эту позу как выражение безразличия, но Калли провела не один год, больше наблюдая за жизнью лондонского общества, чем участвуя в ней, и поэтому поза мужчины несколько насторожила ее. Ей показалось, что он вдруг напрягся, мускулы его рук неожиданно вздулись, свидетельствуя о недюжинной силе. Похоже, маркиз вовсе не обрадовался неожиданному визитеру – по крайней мере женщине.
   Калли открыла было рот, собираясь извиниться за свое вторжение, но прежде чем успела произнести хоть слово, заговорил хозяин:
   – Я должен был догадаться, что тебя не устроит прекращение наших отношений. Хотя, признаюсь, удивлен, что у тебя хватило смелости нанести мне визит. – Калли от удивления закрыла рот, а он продолжил холодно и решительно: – Я не хотел лишних сложностей, Настасия, но, вижу, ты не можешь принять моего решения. Все кончено.
   Боже милостивый! Он принял ее за отвергнутую любовницу! Пусть даже она предстала перед ним не как полагается женщине знатного происхождения – без приглашения, глубокой ночью появилась на пороге его дома, – но все равно это уже слишком! Нужно немедленно развеять его заблуждение.
   – Тебе нечего сказать, Настасия? Это не очень на тебя похоже, не так ли?
   И вновь Калли промолчала – ведь для этого требовалось гораздо меньше смелости, чем для того, чтобы открыться этому импозантному мужчине.
   Маркиз вздохнул с раздражением, определенно вызванным молчанием своей гостьи.
   – Полагаю, я был более чем щедр, разрывая наше соглашение. У тебя остаются дом, драгоценности, наряды – я дал тебе вполне достаточно, чтобы в самом выигрышном свете предстать перед следующим покровителем, не правда ли?
   Калли охнула, возмущенная тем, как грубо и презрительно он сообщает о завершении любовных отношений.
   Ее реакция вызвала лишь надменный смешок маркиза.
   – Не стоит разыгрывать из себя падшего ангела. Мы оба знаем, что наивность тебя покинула уже давно. – Когда он отвергал женщину, его тон был совершенно холодным и равнодушным. – Выход ты найдешь сама.
   Он повернулся к ней спиной, сел за фортепиано и снова начал играть.
   Калли никогда бы не подумала, что сможет пожалеть куртизанку. Они существовали за пределами светского общества, хотя, как правило, пользовались благосклонностью аристократов. Однако она не могла не почувствовать себя оскорбленной за эту конкретную женщину. А ведь она считала Ралстона лучшим представителем мужской породы!
   Калли стояла, яростно сжав кулачки и гадая, как же следует поступить. Она знает, что должна сделать. Немедля покинет этот дом и вернется к себе. Но желала она совсем не этого.
   А хотелось ей преподать этому мужчине урок. И нешуточный гнев придал Калли храбрости, заставив остаться.
   Не оглядываясь, Ралстон спокойно произнес:
   – Прошу тебя не делать эту ситуацию еще более неловкой, Настасия.
   – Боюсь, что эта ситуация просто обречена стать еще более неловкой, милорд.
   Маркиз вскинул голову и резко вскочил с табурета. Если бы Калли не была так раздражена, такая реакция ее бы позабавила.
   – Понимаете, я не та, за кого вы меня, очевидно, приняли.
   Стоило отдать должное нервам маркиза: его изумление почти мгновенно сменилось сдержанным спокойствием.
   – В самом деле, вы не она, мисс… – Маркиз сделал паузу, ожидая, что она назовет себя. Последовало довольно продолжительное молчание, и наконец он произнес: – Похоже, у вас есть преимущество передо мной. Могу я вам как-то помочь?
   – Я на это надеялась, однако, после того как увидела, как вы обращаетесь со своими женщинами, предпочту не оказываться в числе облагодетельствованных вами.
   Темная бровь Ралстона дернулась и надменно поползла вверх. Калли восприняла это как сигнал к бегству. Не говоря больше ни слова, она резко развернулась и схватилась за дверную ручку, но не успела она и на четверть дюйма приоткрыть дверь, как большая сильная рука возникла над ее плечом и легла на дверную панель, закрывая выход. Она дернула за ручку обеими руками, но дверь даже не шелохнулась.
   – Прошу вас, – произнесла она почти шепотом, – отпустите меня.
   – Вы говорите так, словно это я вас сюда привел, миледи. Совсем наоборот. Это вы вступили в мои владения. Вам не кажется, что вы должны оказать мне любезность и назвать свое имя?
   Он произнес эти слова очень тихо, но его дыхание коснулось краешка ее капюшона и Калли охватила паническая дрожь. Он был в нескольких дюймах от нее – еще немного, и они коснутся друг друга. А может, это уже произошло, ведь она всей своей кожей ощущала тепло его тела. Калли уставилась на дверную ручку, гадая, как же выпутаться из этой ситуации.
   Она начала этот вечер как Кальпурния. Теперь ей уже нельзя было останавливаться.
   – Мы… – Калли прочистила горло. – Мы знакомы, милорд, хотя и не были представлены.
   – Трудно рассчитывать, что я узнаю вас закутанной в этот плащ.
   Он слегка потянул за край накидки, и кончики его пальцев неосторожно коснулись тыльной стороны ее ладони. Почувствовав прикосновение, девушка коротко и резко втянула воздух. Его тон стал мягче, в нем появились просительные нотки.
   – Ну же, неужели вы действительно думаете, что я позволю вам уйти, так и не узнав, кто вы такая? Простите, но, кажется, вы и так зашли слишком далеко.
   Он прав. Глубоко вздохнув, она отпустила дверную ручку и повернулась к маркизу. Тот, сняв руку с двери, сделал шаг назад, и Калли, немного нервно скинув капюшон, открыла лицо. Ралстон внимательно смотрел на нее, словно пытаясь вспомнить, где же видел эту женщину. Через минуту он узнал ее и отступил еще на шаг, не в силах сдержать изумление, отразившееся на его лице и прозвучавшее в голосе.
   – Леди Кальпурния?
   – Она самая. – Калли закрыла глаза, щеки ее горели; она больше никогда не выйдет из дома.
   Он выдохнул с веселым смешком.
   – Признаюсь, никогда бы не подумал, что вы можете оказаться в роли моей полуночной гостьи. С вами все в порядке?
   – Могу заверить в этом, хотя у вас могло сложиться иное впечатление.
   – В таком случае простите мне мой вопрос, но что вы делаете здесь? – До него вдруг окончательно дошло, где именно они ведут этот странный разговор. – Это не самое приличное место для леди. Предлагаю перенести нашу беседу в более… приемлемое место.
   Он махнул рукой, будто пытался закрыть спальню от ее взгляда, затем подошел к двери и распахнул ее.
   Совершенно не заинтересованная в том, чтобы затягивать ужасную встречу, Калли осторожно отступила в сторону, стараясь насколько возможно увеличить дистанцию, образовавшуюся между ними.
   – Ах, оставьте, милорд. Думаю, что вообще нет необходимости продолжать этот разговор. Я оказалась в Ралстон-Хаусе в силу весьма… специфических обстоятельств, и, полагаю, для нас обоих лучше забыть о том, что произошло. Надеюсь, для вас это не слишком сложно.
   Возникло неловкое молчание, но Ралстон не собирался нарушать его, обдумывая слова девушки. Во время затянувшейся паузы Калли не осмеливалась взглянуть на него, но маркиз сразу заметил, как нервничает его гостья. Уже скоро на смену изумлению и легкой досаде пришло любопытство, и маркиз заговорил, небрежно прислонившись к дверному косяку:
   – Я в этом не уверен, миледи. Вопреки вашему мнению обо мне я не так легко забываю женщин, которые навещают меня в моей спальне. – Ее щеки вновь загорелись румянцем, а он продолжал: – Что привело леди Кальпурнию Хартуэлл в мой дом посреди ночи? Честно говоря, мне кажется, такие экстравагантные поступки совершенно не в вашем духе.
   Она с трудом попыталась найти ответ.
   – Я… была… поблизости.
   – Среди ночи?
   – Да. Я оказалась… на улице… и… мне необходимо было… добраться домой.
   – Как вы оказались вблизи моего дома и без экипажа?
   В его голосе прозвучало небрежное любопытство, и это заставило ее занервничать.
   – Я предпочла бы не говорить на эту тему, – ответила Калли и отвела взгляд, мысленно умоляя его не настаивать. Возникла короткая пауза, и девушка даже подумала, что маркиз удовлетворился ее уклончивым объяснением.
   Она ошибалась.
   Ралстон с некоторым вызовом скрестил руки на груди и произнес с шутливым недоверием:
   – И вы, естественно, решили, что постучаться в мою дверь гораздо безопаснее, чем сесть в ближайший наемный кеб.
   – В самом деле, милорд. Ведь вы же джентльмен.
   Ралстон фыркнул и хитро усмехнулся. Калли бросила на него возмущенный взгляд и воскликнула:
   – Вы мне не верите?
   – Ни единому слову. – Он окинул ее проницательным взглядом голубых глаз. – Почему бы вам не поведать мне правду?
   Калли вновь опустила глаза, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь, что поможет ей выпутаться из этой щекотливой ситуации.
   Он, казалось, прочитал ее мысли.
   – Леди Кальпурния.
   – Я предпочла бы, чтобы вы называли меня Калли, – торопливо произнесла она.
   – Вам не нравится ваше имя? – В его голосе слышалось ленивое любопытство.
   Не поднимая глаз, она отрицательно покачала головой.
   – Калли… – Он произнес ее имя низким, проникновенным голосом, в котором слышался откровенный соблазн; таким тоном – в этом она была уверена – он обращался к женщинам, когда хотел чего-то добиться от них. Она нисколько бы не удивилась, если бы узнала, что это всегда срабатывало. – Зачем вы здесь?
   И тогда – может, от храбрости, или от трусости, или под воздействием выпитого шерри – она решилась ответить ему. В конце концов, хуже уже просто не могло быть.
   Еле слышно Кальпурния Хартуэлл прошептала:
   – Я пришла попросить вас поцеловать меня.
 
   Подобного ответа маркиз никак не ожидал. На мгновение ему показалось, будто он ослышался, однако малиновый румянец, заливший лицо гостьи, убедительно доказывал обратное – леди Кальпурния Хартуэлл только что сделала ему совершенно неприличное предложение.
   Вечер начинался вполне безобидно. Ралстон ответил отказом на все приглашения, пообедал с братом и сестрой, потом удалился в свою спальню, надеясь, что приватная обстановка его убежища и фортепиано позволят ему отвлечься. В конце концов, это действительно возымело эффект, и он совершенно отдался музыке.
   Но только до того момента, когда стук в дверь возвестил о появлении гостьи. Он внимательно посмотрел на нее. Девушку нельзя было назвать дурнушкой: слегка пухленькая, вроде бы самая обыкновенная, – но Ралстон предположил, что это впечатление возникает скорее из-за ее наряда – скромного черного плаща. У нее пухлые губы, безупречная кожа и большие прелестные глаза, сверкающие эмоциями. Прежде чем вернуться к обсуждаемому вопросу, он на мгновение задумался, пытаясь определить, какого они цвета.
   Очевидно, она впервые решилась совершить такой смелый, такой рискованный поступок, ибо едва могла дышать от неловкости. Леди Кальпурния Хартуэлл, которую он знал в основном понаслышке, никогда не оказывалась в центре внимания на балах и званых ужинах и являла собой чистейший образец «девушки у колонны».
   Сегодня, вне всякого сомнения, она таковой не была.
   Ралстон спокойно, почти равнодушно разглядывал девушку – благодаря многолетнему опыту он умел скрывать свои мысли. Калли упорно не хотела встречаться с ним взглядом: то изучала свои крепко сцепленные руки, то осторожно посматривала на дверь, словно оценивая шансы на побег. И Ралстон вдруг ощутил прилив сочувствия к этой девушке, которая, очевидно, оказалась в ситуации, в которую никоим образом не должна была попадать.
   В этой ситуации он мог бы повести себя, как и подобает джентльмену: не задавая лишних вопросов, предложить экипаж и, попрощавшись, забыть обо всем, что произошло этим вечером, – но Ралстон чувствовал, что, несмотря на явную нервозность девушки, в глубине души она хочет довести эту игру до конца, и маркизу стало интересно, насколько далеко осмелится зайти его незваная гостья.
   – Зачем?
   Калли широко раскрыла глаза, услышав этот вопрос; на мгновение их взгляды встретились, но она вновь опустила ресницы.
   – Ми… милорд? – запинаясь, произнесла она.
   – С чего вдруг такая просьба? Нет, я, конечно, польщен, но вы же не можете не признать, что все это несколько странно.
   – Я… я не знаю.
   Маркиз медленно покачал головой – хищник вышел на охоту.
   – Это, моя дорогая, неправильный ответ.
   – Вам не следует так ко мне обращаться. Это слишком фамильярно.
   Уголки рта приподнялись в слабой улыбке.
   – Вы находитесь у меня в спальне, просите поцеловать вас. Позволю себе предположить, что вы уже несколько вышли за границы приличий. И я вновь спрашиваю вас: зачем?
   Она вновь прикрыла глаза, ее окатила волна смущения. На мгновение ему показалось, что Калли так и не ответит. Но тут она расправила плечи, сделала глубокий выдох и сказала:
   – Меня еще никогда не целовали. Я подумала, что время пришло.
   Эти слова слегка шокировали его, но в них не было ни мольбы, ни жалости к себе самой. Они были настолько честными и были произнесены настолько буднично, что маркиз не мог не восхититься ее смелостью. Английской девушке нелегко решиться на такое признание.
   – Почему именно я?
   Казалось, признание придало ей уверенности, и девушка ответила сразу же, словно констатировала очевидное:
   – Вы отъявленный повеса. Я слышала, что о вас говорят.
   – О? И что же обо мне говорят? – Румянец залил щеки Калли, и она снова потупила взгляд, но он продолжал настаивать: – Леди Кальпурния, какие слухи вы имеете в виду?
   Она негромко откашлялась, прочищая горло.
   – Я… я слышала, что вы якобы оставили некую полуобнаженную виконтессу в зимнем саду и, спасаясь от гнева ее супруга, вынуждены были бежать через окно.
   – Это преувеличение.
   Она посмотрела ему в глаза:
   – А как насчет дочери викария, которая последовала за вами через весь Девоншир, решившись пожертвовать своей репутацией?
   – Где вы это слышали?
   – Поразительно, чего только не наслушаешься на балу, особенно если тебя почти не замечают.
   – Давайте сразу проясним: эта девица так и не нагнала меня. Более того, насколько мне известно, она не так давно вышла замуж и, кажется, вполне счастлива.
   Калли непроизвольно хихикнула при этих словах, но тут же осеклась, когда он добавил:
   – Принимая во внимание все эти сплетни, кто скажет, что я не осмелился даже поцеловать вас?
   – Никто. Но вы действительно не осмелитесь.
   – Откуда такая уверенность?
   – Я просто знаю.
   Ралстон услышал самоуничижение в ее голосе, но сделал вид, будто ничего не заметил.
   – Но почему именно сейчас? Почему не дождаться, когда появится мужчина, которого вы… к которому вы, возможно, испытаете сильное чувство?
   Девушка коротко рассмеялась.
   – Милорд, если этот мужчина когда-то и собирался появиться, боюсь, он давно сбился с пути. Сэр, мне двадцать восемь лет, и я поняла, что очень устала ждать.
   – Возможно, вам стоило бы проявить сегодняшнюю смелость на каком-нибудь светском мероприятии? – предположил он. – Признаюсь, миледи, на самом деле вы гораздо интересней, чем кажетесь, а интерес – это та искра, которая зажигает желание.
   Его слова достигли своей цели, и Калли вновь покраснела. Ралстон не мог не признать, что испытывает удовольствие от такого неожиданного поворота событий. В самом деле, это было именно то отвлечение, которое ему было необходимо в свете предстоящего представления Джулианы обществу.
   И вслед за этой мыслью тотчас возникла другая.
   Леди Кальпурния Хартуэлл – это отличное решение его проблемы. И судьба привела ее к порогу его дома – ну ладно, пусть чуть дальше, чем к порогу, – именно в тот день, когда объявилась его давно потерянная сестра. Ралстон почувствовал огромное удовлетворение.
   Он поцелует ее. Но потребует за это плату.
   – Мне хотелось бы узнать, готовы ли вы пойти на сделку.
   Калли чуть настороженно посмотрела на него.
   – На сделку? – Она отступила на шаг, немного увеличив дистанцию между ними. – Какого рода сделку?
   – Ничего такого, о чем вы, возможно, подумали. Понимаете, оказывается, у меня есть сестра.
   Она широко раскрыла глаза.
   – Сестра, милорд?
   – Меня и самого весьма удивил этот факт.
   Ралстон кратко описал ей события прошедшего дня: приезд Джулианы, решение представить ее обществу и, как следствие, необходимость найти девушке компаньонку или наставницу, но обязательно с безупречной репутацией, чтобы облегчить неожиданно обретенной сестре выход в свет.
   – Поэтому мне представляется весьма удачным ваше появление в моем доме нынешней ночью. Вы идеально подходите для этой цели. Конечно, при условии, что у вас не войдет в привычку наносить по ночам визиты неженатым мужчинам.
   Калли застенчиво рассмеялась.
   – Нет, милорд. Думаю, вы останетесь единственным.
   Он знал, что Калли говорит правду, и пообещал себе, что при следующей встрече все же постарается выяснить, что именно сподвигло ее на этот ночной визит.
   – Надеюсь, что так и будет, – во всяком случае, пока Джулиану не представят свету.
   – Я еще не согласилась на вашу просьбу.
   – Но согласитесь. – В его голосе звучала самоуверенность. – А в качестве платы вы получите поцелуй.
   – Простите, – сказала она несколько шутливым тоном, – но вы, должно быть, очень высоко цените свои поцелуи.
   Он слегка кивнул, словно признавая справедливость ее слов.
   – Хорошо. Назовите вашу цену.
   Калли подняла глаза к потолку и на некоторое время глубоко задумалась.
   – Пока достаточно поцелуя, но я оставляю за собой право в будущем попросить вас об одолжении.
   – То есть я буду перед вами в долгу?
   Она улыбнулась:
   – Рассматривайте это как деловое соглашение.
   Маркиз поднял бровь.
   – Деловое соглашение, начатое с поцелуя?
   – Уникальное деловое соглашение, – уточнила Калли, и ее щеки залил румянец.
   – Похоже, вас шокирует собственная смелость, – сказал он.
   Она кивнула:
   – Сама не знаю, что на меня нашло.
   И вновь ее откровенность подкупила его.
   – Хорошо, миледи; вижу, вы серьезный оппонент. Я принимаю ваши условия. – Он подошел к ней, и в его голосе послышались соблазняющие нотки. – Скрепим нашу сделку поцелуем?
   У Калли перехватило дыхание, она вся напряглась, и даже сердце девушки, казалось, замерло. Ралстон улыбнулся, увидев, как она занервничала, провел пальцем по кончикам ее волос и мягко заправил за ухо непослушный локон. Калли смотрела на мужчину огромными карими глазами, и он неожиданно испытал прилив нежности к этой до сих пор не целованной девушке. Он склонился над ней, двигаясь очень медленно, будто опасался испугать Калли, и вот на одно короткое мгновение его губы коснулись ее губ, но девушка тут же отшатнулась, быстро прикрыв свои губы ладонью.
   Он пристально смотрел на нее и ждал, что она скажет, но девушка молчала и Ралстон спросил:
   – Я вас напугал?
   – Не… нет! – ответила Калли слишком громко. – Нисколько, милорд. И благодарю вас.
   Он выдохнул со смешком.
   – Боюсь, что ваш опыт не удался. – Маркиз помолчал, на лице Калли появилось выражение замешательства. – Понимаете, когда я соглашаюсь что-то сделать, то делаю это как следует. Это был не тот поцелуй, ради которого вы пришли сюда, моя маленькая мышка.
   Калли наморщила носик, услышав столь фамильярное прозвище.
   – Не тот?
   – Нет.
   Ее нервозность усилилась, и она вновь начала вертеть в руках завязки плаща.
   – Ну ладно. Это было очень мило. Полагаю, я вполне удовлетворена тем, что вы благородно выполнили свою часть сделки.
   – «Очень мило» – это не то, к чему вы должны стремиться, – сказал маркиз, беря ее беспокойные руки в свои, и добавил более проникновенным тоном: – Этот поцелуй не может и не должен удовлетворить вас.
   Она коротко дернулась, но Ралстон не отпустил ее, и Калли покорилась. Мужчина привлек девушку к себе, положив ей руки на плечи. Он провел пальцами по ее щеке, и у ночной гостьи остановилось дыхание, а голос превратился в мышиный писк:
   – А какой может?
   И маркиз поцеловал ее. Поцеловал по-настоящему.
   Он прижал Калли к себе и припал губами к ее губам, властно, собственнически, так, как она даже вообразить не могла. Его губы, твердые и теплые, играли с ее губами, соблазняя ее, пока она не начала задыхаться. Ралстон поймал это движение, воспользовался тем, что она приоткрыла губы, и вбежал своим языком между ними, легко касаясь ее губ и кончика языка, пока она наконец не подалась к нему, давая понять, что больше не может выносить этого поддразнивания. Казалось, Ралстон читал ее мысли, и когда Калли уже совсем лишилась сил, он вдруг еще крепче прижал ее к себе, и его язык с уже неприкрытой страстью буквально ворвался в ее рот.
   И Калли погибла.
   Он поглотил ее, и единственное, что ей оставалось делать, – это обреченно пытаться отвечать на его движения. Казалось, ее руки по собственному желанию поглаживают его широкие плечи и обхватывают сильную мужскую шею. Она робко коснулась языка Ралстона своим языком и была вознаграждена вздохом удовлетворения, раздавшимся глубоко в его горле. Он прижался к ней всем телом, и ее окатила новая волна незнакомого ей жара. Его язык отступил, и она последовала за ним, боясь хоть на мгновение потерять этот удивительный контакт, и тут его губы бесстыдно сомкнулись вокруг ее языка, и он мягко втянул в себя нежную упругую плоть… То, что ощутила Калли, пронзило все ее существо. И внезапно осознание опалило ее.
   Он оказался прав. Это был тот поцелуй, ради которого она пришла сюда.
   Секунду спустя Ралстон прервал поцелуй, провел губами по ее щеке, коснулся уха и легко прикусил нежную мочку, отчего ее тело пронзила волна удовольствия. Где-то вдали Калли услышала стон и с запозданием поняла, что это стонала она.