Саутвик Тереза. Несговорчивая жена принца

   Ей пришлось проехать полмира, чтобы увидеть родных. Кардал не только устроил их встречу, он не бросил ее сейчас одну. В порыве благодарности она обхватила его руками за шею.
   – Спасибо, что привез меня.
   – Если бы знал, что ожидается такая сладкая награда, я ехал бы быстрее, – пошутил он, прижимая ее плотнее.
   Слова и тон вогнали Джессику в краску. Она поспешила освободиться. Это часть их сделки: в данный момент он ее рыцарь. Но на продолжительные отношения рассчитывать не стоит – временное вечно не длится. Она не станет такой же, как мать, – не даст себя использовать. Поэтому первой уйти придется ей самой.
   Отвернувшись, она заметила приближавшуюся к ним темноглазую женщину.
   – Джессика?
   – Да.
   – Я Амина. Твоя мама Мэрам была моей младшей сестрой. Я так рада с тобой познакомиться. – И она улыбнулась той же улыбкой, что и у матери.
   Глаза Джессики наполнились слезами.
   – Не могу описать, что значит для меня наша встреча… – Голос девушки сорвался, она прижала руку к губам, силясь сдержать захлестнувшие ее эмоции.
   Джессика попала в объятия Амины. Сестра матери похлопывала ее по спине, гладила по волосам, шептала бессвязные слова, не значащие ничего, – и все.
   – Не плачь, маленькая. Надо радоваться.
   – Знаю, – всхлипнула Джессика, не разжимая рук.
   В конце концов, она стремилась получить долю объятий, положенных ей за двадцать три года. Совсем рядом лошади фыркали и рыли землю копытами. Джессика взглянула на Кардала.
   – Это его королевское высочество Кардал Хурани. Мой муж, – добавила она и обратилась уже к Кардалу: – Моя тетя Амина.
   Она вся светилась от счастья, радуясь возможности впервые в жизни представить кому-то еще одного члена своей семьи, кроме матери.
   Амина кивнула.
   – Добро пожаловать, ваше высочество.
   – Спасибо.
   – Нам сообщили о вашем скором приезде, и мой муж очень сожалел, что не смог быть здесь, чтобы приветствовать вас. Ему пришлось уехать – присмотреть за рождением породистого жеребенка. Роды оказались неожиданными, и он приносит свои извинения вам и племяннице, которую ему не терпится увидеть.
   У нее и дядя есть, подумала Джесс. Она чувствовала себя ребенком, добравшимся до подарков, принесенных Санта-Клаусом.
   – Прошу вас, заходите. Отдохните после поездки.
   Внутри дома горели газовые фонари. В углу – деревянный настил с набросанными на него подушками и одеялами. Подушки лежали и вокруг невысокого деревянного стола.
   – Садитесь, – пригласила тетя.
   Когда они уселись, тетя налила в стаканы воды, поставила на стол хлеб и сыр.
   Джессика была слишком возбуждена, чтобы есть.
   – Я так рада, что мы наконец встретились, – призналась она.
   – И я тоже.
   – Кардал сказал, что вы – моя семья – искали нас, после маминого отъезда.
   Та грустно кивнула.
   – Это правда. Мэрам…
   – Для меня она была Мэри, – подсказала Джесс. – Не уверена, откуда взялась фамилия Стерлинг.
   Собеседница удивилась:
   – Твой отец носил другую фамилию.
   – Вы знали его? – спросила Джесс.
   – Я знала, кем он был. Тем, кто воспользовался доверчивостью моей сестры. – Тетя села и взяла руки девушки в свои. – Не надо стыдиться, племянница. Ты здесь ни при чем. Жаль, что сестра… Я, как и мои родители, хотели, чтобы она вернулась к нам. Но гордость ей помешала, и прошлого не изменить. – Она улыбнулась Кардалу: – Традиции сыграли свою роль, и ваша нареченная вернулась. Это радует мою семью.
   – Так же как мою, – ответил он.
   Джессика не могла понять, что у него на уме, хотя его взгляд, лукаво поблескивающий, пересекаясь с ее взглядом, говорил, что он не забыл о незавершенности их брачного союза. Потом тетя отвлекла ее, спрашивая о матери и их жизни в Америке. Джессика решила оставить подробности о материнской болезни при себе, но все равно тетя была огорчена, узнав, что Джессика росла в детском доме.
   Ее глаза наполнились слезами.
   – Если б мы только знали, тебя немедленно привезли бы к нам. Как горько, что я не могла тогда быть с тобой.
   – Но вы не могли знать, – сказала Джессика. Пустота в ее сердце начала понемногу заполняться. – Не надо печалиться.
   – Нет. Я понимаю, как быстро летят годы и что я упустила. Мои собственные ребятишки так быстро выросли…
   – У меня есть кузены?
   – Трое. Три девочки.
   – Я хочу с ними повидаться.
   Тетя улыбнулась, но с грустью.
   – Они в школе в городе. Мы кочевники, наша жизнь – вечная дорога. Мы с отцом настояли, чтобы они получили образование того уровня, который никак невозможен, путешествуй они с нами. Я очень скучаю по ним.
   – Но мы ведь видели здесь детей школьного возраста.
   – Я сама их учу. Однако подросткам мы мало что можем предложить.
   – Значит, вы разлучаетесь на месяцы?
   – К сожалению, да. – Тетя вздохнула. – Но вы, должно быть, измучились с дороги. Я покажу вам с мужем, где вы можете остановиться.
   У Джессики возникло нехорошее предчувствие, что обещанное место будет несколько меньше апартаментов Кардала во дворце. По сути, неудивительно, если это будет единственная комната типа той, где они сейчас находятся. Что, если огромные просторы сократятся до не столь огромных, даже совсем маленьких? Джессика очень ценила, что Кардал находится рядом, но не предполагала, что присутствовать он будет двадцать четыре часа в сутки.
   Джессика огляделась в крохотном домике, палатке, хижине – неизвестно, как положено это называть, – в котором тетя оставила их ночевать.
   – Вы будете в стороне от остальной деревни, – сказала она.
   – У нас медовый месяц, – напомнил Кардал после ее ухода. – Твоя тетя чрезвычайно заботлива.
   – Я решила, не стоит объяснять ей, что из-за предстоящего аннулирования брака не будет никаких сексуальных излишеств.
   – Не стоит, – согласился он. – Как мы ни изолированы от остального мира, информация такого рода имеет свойство распространяться, и может дойти до журналистов раньше, нежели это целесообразно. В таком случае эффект будет прямо противоположный тому, которого мы добиваемся.
   – Я так и подумала. – Повернувшись к нему спиной, Джессика надеялась, что в тусклом свете лампы не видно румянца, заливающего ее щеки.
   Оглядев комнату, убранство которой в точности воспроизводило помещение, где жила тетя, она сказала:
   – Тут неплохо.
   – Конечно.
   Ее передернуло от удовлетворенной нотки в его голосе.
   – Хотя это не то, к чему ты привык.
   – Ходят слухи, что в моих привычках пользоваться множеством спален.
   Джессика оглянулась через плечо. Ей показалось, что огонек в его глазах отлично соответствует довольному тону. К чему бы это? Почему-то вспомнилось – ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Хотя это ведь он совершил доброе дело, сопровождая ее сюда, почему же наказанной оказывается она?
   Можно было сказать тете, что в действительности они никакая не пара, но ряд причин остановил Джессику. Первое: она поставила бы в неудобное положение Кардала и его семью. Каков бы ни был моральный облик Кардала, с ней он был добр и внимателен. На язык даже просилось слово «рыцарь», но это уже перебор. Второе: тетя выглядела такой довольной, узнав, что сама судьба свела их. Джессика только-только с ней познакомилась. И сразу давать родственникам повод себя ненавидеть? Увольте.
   Следовательно, она сама себя загнала в ловушку. Придется самой и выпутываться.
   Подойдя к кровати, она дерзко встретила взгляд Кардала.
   – И как эта на фоне других спален?
   В его глазах отразилось восхищение ее нахальством. Он оценивающе оглядел девушку с ног до головы.
   – В ней есть своя особая прелесть.
   И взгляд, и слова повергали в трепет. Смелость покинула Джессику. Подойдя к столу, она наклонилась понюхать стоящие в кувшине полевые цветы.
   – Какие чудесные. Тетя, наверное, старалась.
   – Цветы и правда трогательный штрих, – согласился Кардал.
   Ее снова бросило в дрожь от вкрадчивых интонаций его голоса, по телу начал разливаться жар. Если он может творить с ней такое с помощью одного лишь голоса, то о прикосновениях и подумать страшно.
   – Следует установить некоторые базовые правила, – торопливо сказала она.
   – Да?
   – Во время купания, переодевания и, вообще, во всех случаях, когда снимается одежда или…
   – Ты желаешь уединиться, – закончил он с подозрительным спокойствием.
   – Да. Когда требуется уединение, другой выходит.
   – Договорились.
   – Что касается кровати… – Она посмотрела на постель.
   По размерам та была приблизительно двуспальной.
   – На ней спишь ты.
   Он нахмурился.
   – А ты где будешь спать?
   – Устроюсь на полу.
   – Такого я не допущу. На полу сплю я.
   – Я тебе не позволю.
   Он упер руки в бока, и каким-то образом поза дала заметить его широкую грудь и несомненную силу плеч.
   – Как же ты намереваешься меня остановить?
   Подразумевалось, что он больше, сильнее и в состоянии заставить ее, если захочет.
   – Будь благоразумен, Кардал.
   – Замечательно. Мы спим в кровати вместе.
   – Но это…
   – Что? – спросил он с вызовом.
   Джессика собиралась сказать, что это – сумасшествие. Тогда он спросит, почему, и ей придется сознаться, что она боится. Страха такого рода ей еще не приходилось испытывать. Страха зайти слишком далеко в отношениях с мужчиной.
   Она всегда мечтала о страсти, сметающей все преграды. Теперь становилось ясно, что некоторые ограничения все-таки желательны. И она их установит. Сразу после того, как он перестанет смотреть на нее так, словно знает, как она выглядит без одежды.
   – Я хотела сказать, что это очень благородно, но тебе будет удобнее спать одному.
   – Не волнуйся за меня. Я привык спать с женщиной.
   И блеснул белозубой улыбкой, от которой Джессике захотелось съежиться и забиться куда-нибудь в щелку. Он ведет нечестную игру. Есть ей чем парировать его удары? Сказать, что она привыкла спать с мужчиной рядом – откровенно солгать. Продолжая возражать, она слишком волнуется из-за ерунды. Которая ерундой не является. Только нечего ему об этом догадываться.
   Она снова посмотрела на кровать, потом заставила себя взглянуть ему в лицо.
   – Хорошо. Мы спим вместе.
   – Отлично.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   – Тебе удобно? – спросил Кардал.
   Зависит от того, что понимать под удобством. Никогда еще Джессика не спала с мужчиной, и вот пожалуйста – она здесь, лежит рядом с самым знаменитым в мире соблазнителем женщин.
   Съежившись между спиной Кардала и брезентовой стеной, Джессика обдумывала ответ. Кардал отвернулся, ни одной частью тела ее не касаясь – как и договаривались. Но она могла чувствовать его. Звук ровного дыхания, чудесный низкий голос, тепло, излучаемое его кожей, – все объединилось против нее.
   – Совершенно, – соврала Джессика.
   – А уединение было достаточно полным, когда я выходил?
   Поскольку спать она легла в одежде, уловить насмешку труда не составило.
   – Да.
   – В горах Бхакара по ночам холодновато.
   – Я заметила.
   – Тебе тепло?
   О, да. Особенно после того, как увидела его снимающим рубашку, прежде чем лечь рядом. Не в пример ей, уединение ему не требовалось.
   – Мне замечательно.
   – Даю согласие поделиться теплом своего тела, если тебе надо, – предложил он.
   Низкий голос сочится фальшивой заботой, а узлы искушения скручиваются все туже.
   – Не думаю, что возникнет такая необходимость.
   Его тело под покрывалом и так жжет ее, словно горячая печка.
   – Если ночью что-то поменяется, то я даю тебе свое разрешение подвинуться ближе.
   Между ними и так всего три дюйма – куда уж ближе? И если он надеется на положительный ответ, то его ждет разочарование.
   – Как самоотверженно с твоей стороны.
   – Действительно.
   Джессика и в одной комнате-то давным-давно ни с кем не жила. И раньше, в детском доме, вынужденное проживание вместе не рождало атмосферы доверия. Всегда она была одинокой, изолированной. Сейчас девушка себя такой не ощущала, что не делало ситуацию привлекательней. Неужели мать металась от мужчины к мужчине, только бы иметь рядом хоть кого-то?
   – Если мое тело может добавить тебе удобств, сочту за честь предоставить его в твое распоряжение.
   – Королевская щедрость.
   Смех Кардала одурманивал и обжигал. Так же, как его поцелуй. Она никогда не спала с мужчиной, но целовать ее целовали. Только не так, как Кардал. И ей хотелось повторить то ощущение. Слишком хотелось.
   Сила желания убедила ее, что ни в коем случае не следует допускать повторения.
   – Спокойной ночи, Кардал.
   – Сладких снов, Джессика.
   Кардалу случалось ночевать во многих постелях, и всегда он спал крепко и просыпался на следующее утро отдохнувшим. В случае с собственной женой этого не прошло.
   Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не дотронуться до нее, когда она задевала его или сладко вздыхала во сне. Ему же видеть сны не пришлось, потому что для этого изначально требовалось уснуть.
   Утром их пути разделились. Джессика весь день провела с тетей – наблюдала за жизнью деревни, помогала учить детей. Кардал пошел с мужчинами, занявшимися обучением лошадей. Направляясь к палатке, где, как ему сказали, находится школа, он понял, что с нетерпением ждет встречи с женой.
   Нашел он ее играющей в мяч с группой ребят. Ярко светило солнце, вершины деревьев качались от легкого ветерка. Джессика надела белую легкую рубашку с короткими рукавами и джинсы. Выгоревшие пряди разметались по щекам, глаза блестели от смеха. Понятно, что его реакция – результат недосыпа, но ощущение тяжести и жара в нижней части тела было внезапным и острым. Он желал ее.
   Увидев Кардала, она помахала. Дети притихли, опасливо наблюдая за его приближением. И бросились врассыпную, когда он остановился перед ними.
   Джессика ехидно хмыкнула:
   – Отличный способ очистить помещение, ваше высочество.
   – Я не виноват.
   – Они немного застенчивы, – признала она. – Как прошел твой день, дорогой?
   Он приподнял бровь.
   – Я купил лошадь.
   Казалось, она удивлена.
   – Времени ты не терял. Себе?
   – Нет. Мой брат, Малик, просил меня купить подходящее животное для своей нареченной.
   – Надеюсь, его будущая невеста сумеет перевести напечатанное, прежде чем поставить подпись в документе.
   – Он наследный принц. Там ошибок быть не может.
   – С принцами такого не бывает, – поддразнила она.
   – А как прошел твой день, моя радость?
   Теперь пришла ее очередь поднимать брови, но комментировать использованное слово она не стала.
   – Я провела день с тетей в ее классе.
   – Ты хмуришься. Что-нибудь случилось?
   Джессика покачала головой. Шагая рядом с ним по тропинке, она сорвала в дерева лист и машинально начала крутить его между пальцев.
   – Процесс обучения здесь – вечный бой. Никакого доступа к компьютерам, да вообще о передовых технологиях мало что известно. Что компьютеры – даже книг всем детям не хватает.
   – Тут требуются деньги, – согласился Кардал.
   – В такой богатой стране непростительно не давать им большего. – Она взглянула на него с упреком. – Это твоя вина.
   – Как так?
   – Тетя сказала, что несколько лет назад они ходатайствовали о получении средств на образование. Обращение легло на стол к тебе, министру финансов, и там и похоронено.
   – Понятно.
   Два года назад Кардал был поглощен собственной болью и смутно помнит, что тогда происходило. Видя, что он молчит, Джессика сказала:
   – Они тоже твой народ. Понимаю, что стиль их жизни решение проблемы затрудняет, но должно же быть какое-то решение. В стране богатейшие запасы нефти, но дети – самый ценный ресурс страны. Кто-то должен о них позаботиться.
   Ее обвиняющий взгляд придавливал его к земле.
   – Твой пыл в данном вопросе сделал бы тебя великолепной защитницей их прав. Очень жаль, что ты уезжаешь.
   Кардалу не терпелось разгадать ее, ему было весело с ней – следовательно, он не настолько отгородился от нее, как хотелось бы.
   – Я желала бы, чтобы мой визит был продолжительнее, – призналась она.
   – Значит, ты не особо сожалеешь, что по ошибке подписалась в документе?
   Уголок ее рта дрогнул.
   – Я до сих пор жалею об этом, но не о том, что я здесь. Не могу сказать, как замечательно встретиться с родными.
   – Твоя тетя кажется славной женщиной.
   – Так и есть. – Джессика порвала лист в клочки. – А ведь я боялась…
   Он заступил ей путь.
   – Что же тебя пугало? – Видя лишь опущенную голову, приподнял ей подбородок пальцем. – Скажи мне.
   – Я… не знала, хватит ли у меня мужества. Я всегда боялась, что мне предстоит повторить путь своей матери.
   – В каком смысле?
   – Она так и не вышла замуж. Один мужчина сменял другого, и уж этот должен был стать «ее половиной». А когда очередной роман заканчивался, она пила все больше – вина, виски, водки, всего, что под руку попадало, – чтобы забыться. Тем легче было мужчинам ее использовать. Замкнутый цикл, сильно сокративший ее жизнь.
   Кардалу стало жаль маленькую испуганную одинокую девочку, какой была Джессика.
   – Алкогольная зависимость. Джессика кивнула.
   – Говорят, что склонность к спиртному наследуется, поэтому мне было о чем задуматься. Мама – единственная из родных, кого я знала. И что бы ни писалось в книгах о возможности выбора, трудно игнорировать очевидное.
   Если б была возможность выбора, его любимая и ребенок, которого ему не пришлось узнать, были бы сейчас с ним. Думать о них всегда было больно, но Кардал обнаружил, что боль стала чуть меньше. Возможно, причиной тому участие к чужой боли.
   – Я почти наверняка знаю, что твоя мать была хорошим человеком.
   – Как ты можешь быть уверен?
   Он взял в ладони ее лицо.
   – Иначе как она сумела бы произвести на свет ребенка, выросшего в такую прекрасную, сильную женщину?
   Она улыбнулась слабой, неуверенной улыбкой:
   – Спасибо тебе за это.
   Уронив руки, он шарахнулся назад, убегая от искушения поцеловать ее.
   – Значит, ты не жалеешь о своем приезде сюда?
   – Я никогда не стала бы жалеть о возможности узнать о традициях страны, представлявшейся мне вымышленной, созданной воображением матери.
   – В традициях есть много минусов.
   – Ты так говоришь, потому что не представляешь жизни без них.
   – Это правда. Если б не традиции, мы не были бы женаты.
   – Понимаю, о чем ты. Проблема не из легких.
   Она и не представляет, насколько не из легких.
   Кардал надеялся, что временное пребывание в горах снизит остроту его увлечения собственной женой, но эффект оказался прямо противоположным. Иногда он с неимоверным трудом подавлял желание овладеть ею.
   – Вообще, хорошо, что ты меня разыскал, – сказала Джессика.
   – Правда?
   – Да. Кстати, мы приглашены на праздник. Там будет вся деревня, начало – на закате.
   Солнце уже исчезало за вершинами гор.
   – То есть прямо сейчас?
   – Наверное, да, – она тоже посмотрела на садящееся солнце. – Тетя Амина сказала, что будет угощенье и танцы, и чтобы мы приготовились основательно вымотаться.
   Весьма бы кстати, подумал Кардал. Если он не отыщет способ смирять плоть, ему предстоят адские муки. Его безразличие таяло на глазах.
 
   Джессика стояла рядом с Кардалом и глядела себе под ноги, пытаясь запомнить па традиционного народного танца. Деревенские музыканты играли на гитарах, скрипке и губной гармошке – инструментах, легких в транспортировке и способных создавать живые мелодии. На широкой площадке среди палаток разожгли огромный костер. Мужчины, женщины и дети, включая едва ковыляющих малышей, пели и танцевали.
   Сделав попытку станцевать в паре с Кардалом, Джессика споткнулась и покачала головой.
   – По-моему, у меня оказались две левые ноги. Мои неуклюжие потуги доказывают, что мне следует стоять в сторонке и наблюдать за профессионалами.
   – Как и с любой физической деятельностью, – сказал он, – тут нужна практика.
   Любой физической деятельностью? В каком смысле? Или она ищет в словах Кардала значение, которого там никогда не было? Учитывая его репутацию, основания для подозрений у нее есть.
   – Я много практиковалась вальсировать, но местные танцы мне недоступны.
   – Тогда будем вальсировать.
   И, не дав ей и секундной передышки, он повел ее в медленном танце. Джессика чувствовала его руку на своей спине, придерживающую ее близко – но недостаточно близко. Пальцы другой его руки крепко сжимали ее пальцы – но недостаточно крепко. В движении их тела тесно соприкасались друг с другом – и все-таки недостаточно тесно.
   В его глазах она видела разгорающиеся и гаснущие языки пламени и думала, что, должно быть, и ему видны такие же в ее глазах. А еще она размышляла о том, что пылает на самом деле – настоящие ли бревна или огонь внутри них самих.
   Они пробыли в горах уже двадцать четыре часа, но лишь теперь высота начала оказывать на нее действие. И Джессика молилась, чтобы, в соединении с кружением танца, именно высота была причиной тому, что ее легким не хватает воздуха. Чтобы тут не было никакой связи с тем, что жесткое мужское тело соприкасалось с ее нежными женскими выпуклостями. Что вовсе не пряный запах его кожи кружит ей голову, отчего разум и чувственное начало в ней вступают в противодействие, уменьшая ее решимость, ослабляя способность сопротивляться. Если у него есть скрытые мотивы, она не желает знать о них. Если он что-то замышляет, ей нет до того дела.
   Вырвавшись из круга его рук, Джессика сделала стремительный поворот, легко переступая и покачивая бедрами – ее собственное короткое соло. Все захлопали, включая Кардала.
   – Ноги у тебя что надо, – заметил он, блестя глазами. – Дело лишь за практикой.
   – Может быть, – скромно согласилась она. – Только…
   – Джессика. – К ним подошла тетя Амина. – Ваше высочество, – слегка поклонилась она. – В вашей палатке вас ожидает сюрприз.
   – Не понимаю, – нахмурилась Джессика.
   – Вам пора на покой.
   На пенсию ей пока рановато, значит, тетя намекает, что пора отправляться спать.
   – Но вечер в самом разгаре. Я совсем не устала, – запротестовала она.
   Костер осветил широкую улыбку на лице Амины.
   – Ну и хорошо. Вы с мужем – новобрачные, и по вашему виду всякий поймет, что вам не терпится остаться наедине.
   – Да нет. Нам нравится быть со всеми, – настаивала Джессика.
   Амина прервала ее, подняв руку:
   – Не бойся ранить наши чувства. Грубой тебя не посчитают. Вполне понятно, что вам приятно проводить время друг с другом.
   – Но…
   – А это – показатель крепости вашего союза, – закончила тетя.
   Джессика оглянулась на Кардала, ожидая, что он вмешается, придет ей на помощь, но он лишь стоял рядом и улыбался. Ей захотелось треснуть его. Он ведь принц, между прочим. Ему надо лишь заявить, что они остаются на вечере, и все будет отлично. А он стоит столбом, не оставляя ей ни малейших шансов.
   – Спасибо, – промямлила Джессика.
   Кардал протянул ей руку.
   – Пойдем, моя радость.
   Она положила руку на сгиб его локтя и процедила сквозь стиснутые зубы:
   – Ты неисправим.
   Он рассмеялся:
   – Ты мне льстишь.
   – Это не комплимент, – злобно пробормотала она.
   Дай мне только добраться до палатки, я тебе покажу «мою радость», внутренне бушевала Джессика. Пока не обнаружила в углу бадью с горячей водой. Рядом стоял стул с двумя полотенцами, по всей палатке горели зажженные свечи.
   – Вероятно, это и есть сюрприз.
   – И приятный, судя по выражению твоего лица, – заметил Кардал. – Если когда-нибудь ты станешь так смотреть на меня, останется только должным образом закрепить наш союз.
   Она снова начала задыхаться. Тетя явно предполагала, что они воспользуются «сюрпризом» совместно, но ничто не заставит ее раздеться перед Кардалом, тем более сесть с ним в крохотную ванну.
   – Согласно нашему договору, ты должен ждать снаружи. – Палатка располагается достаточно далеко от других, чтобы никто его не заметил. – Данный случай проходит под заголовком «уединение».
   – Как хочешь.
   Мерцание свечей, испарения горячей воды, а главное, его близость не давали ей возможности решить, чего она хочет.
   – Я быстро, – пообещала Джессика.
   Глаза его полыхнули огнем. И явно не ванну имел он в виду, ответив:
   – В этом разница между нами. Я торопиться не буду.
   Оставшись одна, Джессика, не тратя драгоценного времени, разделась и погрузилась по плечи в теплую воду. Полнейшее блаженство, почти как в объятиях Кардала. Опасная мысль, учитывая его репутацию и необходимость не упасть в его объятия, если она не хочет дополнительных сложностей при расторжении их брака. До поездки в горы она считала себя слишком умной, чтобы попасться в сети Кардала. Если не умной, то осторожной.
   Джессика обещала себе, что не будет похожа на мать и не позволит мужчинам пользоваться унаследованной склонностью романтизировать отношения. И вот приходится сражаться с собственной природой.
   – Все в порядке?
   От голоса Кардала, раздавшегося совсем близко, по ту сторону брезента, рядом с которым она сидела голая, Джессика подскочила.
   – Все отлично, – ответила она. – А у тебя?
   – Замерзаю, лишенный света, исходящего от тебя. Правда, холодно, – признался он.
   Снова цветистая лесть. Издевается над ней. Пусть пеняет на себя. Она громко поплескалась.