Ростовщик отошел, а в дверь снова постучали.
— Кто следующий? — спросил Фидо.
— Чудище ужасное, огромное, безобразное (Monstrum horrendum, informe, ingens), — ответил Насмешник, — настоящее чудовище. Наша дверь слишком мала для этого гиппопотама. Чтобы войти, ему придется снести стену. Слава Господу, у него хватило ума протиснуться боком, как если бы на нем были широкие штаны с фижмами. Он сопит и отфыркивается, как запыхавшаяся лошадь. Он ступает переваливаясь, как беременная женщина. Шея у него как у быка, живот — как у коровы, а разумом он — сущий теленок. Больше мне сказать нечего.
— Отлично сказано, Насмешник! — сказал Умник. — Он бы смертельно возненавидел тебя, если бы только услышал, и жестоко отомстил бы, если бы ты чем-то ему навредил. Перед нами — большой человек, и ему нет дела до глупостей всякой мелкоты. Пантагрюэль мог бы стать его крестным, он также любит поесть, а Гаргантюа — господином и повелителем, они равны в своем обжорстве. Он не из таких, как вы, мелкие людишки, кому и трех пенсов хватит, чтобы насытиться. Нет, ему подавай жареного быка, фаршированного пудингом, тогда как кролик — это всего лишь закуска на зубок, а каплунов он щелкает так же быстро и проворно, как бродяга давит вшей. В еде он верховодит. Он с усердием разделается с щукой, вымоченной в бульоне. Однако в разговорах не силен, и, будь молчание за столом добродетелью, быть бы ему первым и непревзойденным. Да, он добродетелен, потому что за столом его рот постоянно занят едой, а покушав, он крепко засыпает в ожидании следующей трапезы. Одним словом, он — погибель хлебам и булкам, кои уничтожает с невероятной скоростью, поглотитель каплунов, цыплят и прочей птицы, усыпальница для рыб морских, речных и озерных, острозубый пожиратель овечьего и бараньего мяса, обжора-чревоугодник.
— Tantum cibi et potionis adhibendum ets, ut refl-ciantur vires, non ut opprimantur [31]. Приветствую вас, сэр, этой цитатой из Цицерона, ибо наблюдаю, что вы извечно угождаете своему желудку, этому неблагодарному созданию, которое никогда не будет нам признательно за вашу заботу, но, наоборот, каждый день станет требовать все больше и больше. И почему это человек, наделенный способностью мыслить и судить, столь рабски подчиняется низменному аппетиту? Удовлетворить природные потребности можно всего лишь малой толикой, а чрезмерное изобилие приносит скорее вред, нежели пользу, ибо оно препятствует активной и подвижной деятельности. Излишкам к тому же возможно найти и более полезное применение, да и для вас это обернется лишь пользой. Вспомните, как люди жили в старые времена, довольствуясь плодами, что приносили им деревья да прочая растительность. Они жили дольше, они были сильнее, нежели те, что живут сегодня. Они не знали поваров, кто готовил бы им изысканные блюда, голод был их единственной и наилучшей приправой к пище, а труд и занятия — поварами, что приготовляли такую приправу. Если вы решитесь испробовать эту приправу, сготовленную такими поварами, вы сможете застегнуть свой костюм еще на одну пуговицу и будете меньше, чем сейчас, напоминать своим обличьем Борея. Если же нет, то я здесь бессилен и не стану больше обращаться с призывами к вашему глухому богу, а точнее, желудку. И тогда вот какая судьба вас ожидает. Угнездятся в вашем теле многие болезни, вызванные лишь вашей неумеренностью в пище, вы сделаетесь совершенно не способны ни к какой службе, а также и к семейной и домашней жизни. Глупцом проживете вы свой век, глупцом и болваном умрете, и случится это гораздо скорее, чем если бы стали вы придерживаться более умеренной диеты. Потворство и баловство, с коим вы относитесь к своему брюху, не приведут ни к чему иному, потому что и цели у вас другой нет во всей жизни, как только прокормить свою утробу. И в конце концов вы сами сделаетесь пищей для червей.
Чревоугодник с трудом двинулся к воротам, а Насмешник бросился следом, надеясь, что и свита у этого человека будет такой же обширной, как и его фигура, потому что у богатых всегда полно друзей и товарищей и они остаются в одиночестве, только когда сами того пожелают.
— Кто это? — спросил Фидо.
— Весьма манерный господин, — ответил Насмешник. — Кланяется не переставая, прямо как попугай. Я не успел еще и рта раскрыть, чтобы спросить, что ему угодно, а он уже сдернул с головы шляпу, а коленками истер весь ваш порог. Я пригласил его войти. Весьма к тому же умелый парень, сама любезность, улыбается не закрывая рта. Вот он глядит на вас, сэр, стоя с непокрытой головой. О, какое нам открылось редчайшее и изумительное зрелище! Трижды он поцеловал свои пальцы и на трех шагах сделал три изящных поклона. Вот он приближается к вам. Он, похоже, полагает, что перед ним Папа Римский, и собирается припасть к вашим ногам.
— Перед нами не циник и не критик, это и не Мом [32], который стал бы с вожделением цепляться за любую гнусность, попадающуюся на пути. Ему не важно, каков человек сам по себе, главное — чтобы он был богатым. Там, где богатством не пахнет, его застать невозможно. Если он улыбается, глядя на вас, не следует думать, что это просто от веселья. Если же он дает труд своим ногам, то для этого тоже всегда имеется скрытая цель и причина. И подлизываться, как спаниель, и преследовать вас, как навязчивая собачонка, он будет, лишь руководствуясь собственными расчетами и интересами. Что бы вы ни сказали, он поклянется в том же самом. Что бы ни сделали — он станет вас ободрять и поддерживать. Если вы пьяница, он издевается над трезвой жизнью, придумывая для трезвенников массу оскорбительных кличек. Вам по душе распутницы? Он начнет почесывать, где вовсе и не чешется, и дразнить ваш слух сладострастными историями. Вам не чужда добродетель? Он превознесет ее до небес. Вам не знакомо дурное? Он вообще не знает, что это такое. Он с непомерным усердием восхваляет то, что вам по нраву, и с жесточайшей суровостью ругает то, что вы не любите. Однако его слова ничего не стоят. Он не задумывается о том, что именно говорит, он не воздает должное самому предмету, у него всегда — или слишком много, или чересчур мало. Мера и истина ему неведомы. Для своей цели он извратит любые идеи. Если вы трусливы, он называет вас мудрым и осторожным человеком, если распутник — настоящим либералом. Скряга? Бережливый и предусмотрительный. У вас большая голова? Это признак ума. Маленькая? Такая свойственна всем великим. У вас длинный нос? Великолепное украшение, он знал одну знатную даму, которая на другие и смотреть не могла. Короткий? Красивее и быть не может. У вас румяные щеки? Признак здоровья. Вы бледны? Загадочно и привлекательно. У вас высокий рост? Все, кто ниже вас, — карлики. Вы коротышка? Тогда все остальные — дылды и оглобли. Одним словом, в любом грехе он будет вам подпевать, потворствовать любой вашей глупости и отвратительному сумасбродству. Таков он, потакатель богачам, смертельный враг неимущим, насквозь фальшивый, подобострастный прихлебатель.
— Сэр, — обратился к нему Фидо, — поскольку я получил весьма подробное описание ваших обстоятельств, мне не потребуется много времени, чтобы вынести свое суждение. Мое свободное мнение, выраженное несколькими словами, заключается в следующем: подобные вам — самые ядовитые змеи, когда-либо встречающиеся в обществе. И все, кому дорога собственная безопасность, должны избегать вас, как самых страшных гарпий, и затыкать уши, чтобы не слышать ваших слов, столь же опасных, как песни русалок. Plus nocet lingua adulatoris, quam gladius per-secutoris [33]. Ваш язык способен причинить больше вреда, нежели война или чума, а злодеяния, какие вы творите, страшнее неверия и безбожия. Вы убаюкиваете человека сладкими речами, тогда как его первейший долг, для собственного же блага, хранить ясный разум, который помог бы ему разглядеть все свои грехи и ошибки, дабы, из страха или стыда, приложить усилия к своему исправлению. А значит, это вы виновны в преступлениях, совершаемых людьми, и в излишествах, которым они предаются, убаюканные вашими сладкими речами.
И жизнь ваша в конце концов окончится плачевно. Да, какое-то время вам будет хорошо и вы будете пользоваться людским расположением, но когда обнаружится, что ваши утверждения фальшивы, дружба неискрення, а советы вредны, тогда можете сказать последнее «прости» своему счастью. Любившие вас станут бояться пуще смерти, те, кто вам верил, не выслушают ни одного слова, хотя бы и стали вы говорить им чистую правду. Бывшие благодетели первыми отрекутся от вас и станут публично поносить вас и позорить, добиваясь вашего полного уничтожения. Ибо вы, как последний предатель, потворствовали их падению тем, что скрывали их ошибки и поощряли дурные дела.
Прихлебатель отошел прочь, а в дверь опять постучали.
— Кто там? — спросил Фидо.
— Это, несомненно, очень красивая женщина, — ответил Насмешник. — Разве по запаху не чувствуете? Глаз у нее быстрый, вон как стреляет. Волосы чудесные, были бы свои такие. Высокий лоб, если только не выбрит, лицо дивной красоты, жаль, что нарисованное. Шея белая, потому что покрыта белилами, спина прямая, оттого что в корсаже, талия тонкая, потому что затянута, хорошенькая ножка, но все благодаря стараниям сапожника. В общем, создание редкой красоты, но не ведающее, что такое честь.
— О si fas dicere [34]. Нагой пришла она в этот город, нагой она его и покинет, если только не придется ей каяться, обернувшись с головы до ног в белые одежды, как она того заслуживает. Ее муж женился на ней из любви, но ей неведомо, что это такое, и вряд ли ему удастся научить ее этому. Ее главное желание — щеголять наравне с самыми красивыми и развлекаться в обществе самых шумных и веселых. Она хочет, чтобы ей поклонялись, как императрице, и чтобы служили ей, как герцогине. Она завидует всем, кто выше по положению, и не доверяется никому, кроме таких же беспутных, как сама. Ни одна модная вещица не может ускользнуть от ее внимания, ни одно любопытное зрелище не должно остаться ею не замеченным. Ни единой безделицы, о которой только она услышит, не может она пропустить. Покупать она будет лишь самое дорогое, наряжаться — только в причудливое и изысканное, вкушать — лишь наилучшее. Ее муж, честный человек, дома становится игрушкой в ее руках, а на людях — шутом и посмешищем для ее товарок, таких же, как она, попрыгуний. И они забавляются, показывая на него пальцем. А сам он страшится ее пуще смерти. Днем он боится к ней приблизиться, потому что она всегда готова обмануть, ночью же не хочет возлечь с ней, потому что не верит ее ласкам. Он не в силах ее прокормить, так она переборчива в еде, не в силах ее одеть, так дорого обходятся ее наряды. Он не умеет угодить ей ни словами, потому что она очень придирчива, ни делом, потому что она чересчур избалованна. Если он хочет добрым советом наставить ее на правильный путь, она отговаривается тем, что не разумеет его ученых речей. Если он шутит и подтрунивает над ее выходками, то он насмешник и задира. Если он не дает ей денег, то она способна вырвать их у него любыми клятвами, любой ценой, хотя бы ей за то грозила виселица. Если он не пускает ее за порог, то весьма возможно, что, когда он сам в следующий раз отправится из дому, его арестуют на улице за неуплату какого-нибудь долга, в который она влезла без его ведома. Одним словом, она — несчастье для мужа, позор своих детей, повод для сплетен, скандалов и дрязг. Вот она какая — балованная, непутевая красивая жена.
— Если бы дух твой был столь же прекрасен, как и тело, ты была бы достойна всяких похвал. Твое дурное поведение, однако, способно погубить твою красоту, а я не могу питать к тебе ничего, кроме презрения. Разве не ты приносила торжественные клятвы в верности и послушании своему мужу, которые сама же вероломно нарушила? Разве не ты сама допустила, чтобы запретный плод сорвался с дерева, за что и была изгнана из рая, дабы вкусить в полной мере невзгоды и тяготы мирской жизни? Если ты способна дурачить и обманывать своего мужа, притворяясь скромницей, настаивать на своей невинности, ты можешь лишить его всех достоинств, высмеять его при всяком удобном случае, оскорблять за его спиной, и все это — ничуть не стыдясь. Если же ты полагаешь, что такое поведение допустимо, значит, ты сама — порождение греха. Но есть око, которое наблюдает за тобой, как глубоко бы ты ни пряталась в укрытиях, есть ухо, которое слышит каждое твое слово, пусть и произнесенное самым тихим шепотом. Есть сердце, которое видит тебя насквозь, на какие бы хитрые увертки ты ни пускалась. И от этого сердца ты не сможешь скрыть ни свои мысли, ни слова и поступки, ни свои насмешки над мужем, которого ты обманывала и дурачила. Бывают люди столь дерзкие, что им безразлично, знают ли про их грехи другие. Они полагают, что дурная слава — достойная слава и что чем больше вьется вокруг них воздыхателей, тем лучше. Немудрено, что где падаль, там и воронье. У удовольствия красивое лицо, но отвратительное тело, у него сладкий вкус, но дурное послевкусие. Оно ведет к приятной жизни, но к мучительной смерти. Взгляни на полянку у меня в саду, видишь, как она восхитительна в своей свежести. Если бы я позволил соседям бросать сюда мусор, она вскоре превратилась бы в обычную свалку. Или возьми колодец, вода в нем чистая и свежая. А если в него попадут сточные воды, вскоре от этой свежести и следа не останется. Так же и ты, сейчас — хороша и прекрасна, такою ты останешься еще некоторое время. Но если ты не изменишь своего поведения, на твоем прекрасном теле пышным цветом расцветут язвы и бельма — привольно, как лягушки и жабы в гниющем болоте. И поэтому я не могу винить тех, кто, опасаясь за собственное благополучие, испытывает страх перед такой женой, ведь одна паршивая Овца может испортить все стадо, одна червивая свинья заразит весь хлев, а один прокаженный — угроза целому народу.
Слушай же свою судьбу. Однажды потеряв доброе имя, его уже не восстановить. Если сейчас, пока молода, ты предаешь и обманываешь своего мужа, то, когда придет старость, ты не будешь знать уважения, а муж откажется от тебя. Дети твои обречены будут побираться или воровать. Для чего мужу заботиться о чужих отпрысках? Если же он скончается прежде тебя, ни один честный человек не захочет тебя взять, разве что кто-нибудь из твоих же распутных приятелей, да и то больше из похоти, а не из любви. И он никогда не станет доверять тебе, зная, как нечестно поступала ты с первым мужем. И тогда, возможно, ты пожалеешь о том, что была так непостоянна со своим нареченным и так легко доверялась случайным приятелям, но будет уже поздно. Плачь же теперь, кайся в своей распутной жизни и начинай все сначала, оставь лень и разврат, и тогда ты еще можешь надеяться на светлые дни и счастливую жизнь. А иначе ждут тебя лишь позор да нищета, которые принесут тебе много несчастий, если ты сама не захочешь сейчас позаботиться о своем будущем.
Она ушла, а в дверь снова постучали.
— Кто там? — спросил Фидо.
— Некто грустный, как побитая собака, — ответил Насмешник. — Он взглянул на меня так, будто хотел пронзить взглядом насквозь. Похоже, он что-то потерял и ищет, потому что все время озирается по сторонам. Эй, не опускай голову, будто тебе стыдно, а смотри прямо, как подобает честному человеку. Ох, как же он вздыхает, как бьет себя в грудь, будто гнев не дает ему покоя. Почему он то и дело подносит пальцы ко лбу? Сомневается, по-прежнему ли тот гладкий? Бьюсь об заклад, скоро они у него прорежутся, и тогда он станет похож на большеголового Актеона, после того как тот подглядел, как богиня купалась в фонтане со своими нимфами.
— Он страдает больше от страха, чем от боли, — начал Умник. — Он смущает свой дух без всякой причины, тревожит помыслы без всякого повода. Его жена верна ему, поэтому он думает, что она его обманывает. Она весела и разумна, а он считает ее вертихвосткой. Стоит кому-нибудь с ней заговорить, он видит в этом домогательство, стоит мужчине взглянуть на нее, он думает, что между ними любовь. Если она с ним мила, муж думает, что она притворяется, если же строга — опять не верит. Если жена сидит дома, он полагает, что это против ее воли, но стоит ей выйти за порог, как его сердце разрывается, а голова болит. Если она наряжается, это чтобы завлечь и понравиться другим, если одета по-домашнему, то чтобы пустить пыль ему в глаза, ведь она знает, что он нынче дома. Когда они вдвоем идут по улице, стоит ей повернуть голову, и он уже знает, что у нее на уме. Ее любезность — не более чем магнит для притяжения распутников, а приветливость — хитрый способ сообщить о своих необузданных желаниях. Если приглашенного гостя она угощает за столом, это в надежде на какое-нибудь амурное вознаграждение; если она пьет за его здоровье, то тем самым принимает его скрытые признания в любви. Он не верит тем, кто благодарит его за доброту, полагая, что они тем самым одобряют свободное поведение его жены. Он подозревает всех, кто ступает на его порог, будь они даже ближайшие родственники. Одним словом, он предвосхититель собственной судьбы, мучитель собственного духа, отрава всей своей жизни. Из черных подозрений он отвергает любовь самых близких и тем портит себе жизнь. А все потому, что сам не без греха. Путаник и еретик, как думает о нем жена, вот он какой, беспричинный ревнивец.
— Сэр, подобных вам из всех людей я считаю самыми безумными, ибо вы уверились в причиненном вам горе, не имея на то ни твердых оснований, ни ясных доказательств. Разве не может ваша жена быть и честной, и сладострастной? Что скажете вы о Лукреции? Что стоит лишь мужу выйти за порог, как она предается распутству? А о Пенелопе, что десять лет прожила без мужа в чистоте и целомудрии? Предположим, однако, что ваши опасения подтвердились. Но о неизлечимых болезнях не стоит и думать. Quod factum est, infectum esse nequit: сделанного не воротишь, чему быть, того не миновать. Если она чиста и добродетельна, она не соблазнится никакой красотой, не прельстится никакими дарами и подношениями, не поддастся никаким уговорам. Но если она неверна, как ее ни запирай, она рано или поздно изыщет способ вырваться и предаться обману.
Теперь о вашей судьбе. Если вы будете упорствовать в своей уверенности и тем самым еще больше утвердитесь в своем заблуждении, то подвергнете себя мукам невыносимым. Ваше здоровье вскорости пошатнется, а состояние ухудшится, потому что, когда ваши мысли заняты такими беспокойными материями, вы не можете серьезно заниматься важными делами и проектами. Наилучшее, что вы можете сделать, — это думать о хорошем и судить по-доброму.
— Кто там? — спросил Фидо.
— Не могу сказать, — ответил Насмешник, — но на вид он жалок и печален. Весьма жеманной наружности, к тому же большой щеголь. У него жесткий воротник, неугодный Богу, и прямой камзол, носить который не сможет тот, кто не прочь выпить. Потому что стоит лишь один раз сесть в таком камзоле, и на нем не останется ни единой пуговицы. Да, не станешь хвалить портного, который сшил ему такую одежду! Имейте к нему милосердие! А если немного опустить глаза, станет заметно, что всю оставшуюся ткань этот портной пустил ему на штаны. Эй, парень, не падай духом: не захочет эта — найдется другая!
— Вижу как сейчас, — начал Умник, — его кровоточащая рана нанесена его же собственной рукой, а не бритвой цирюльника, и он провозглашает свои мучения в честь возлюбленной. Ради этой прекрасной дамы он склонял колени чаще, нежели во имя Спасителя. Мыслями о ней он терзает себя, а разговорами о своей любви утомил уже всех друзей. Он склонен впадать в глубокую задумчивость, размышляя о небесной красоте, открывшейся ему в возлюбленной, и поэтому иногда забывает пообедать, целует полено (oscula dat ligno). Прикасаясь губами к дверному косяку, он представляет, что покрывает поцелуями нежное лицо любимой; крепко обхватив подушку или же хватая руками пустой воздух, он воображает, что сжимает в объятиях ее тело. В своем обожании он превратил ее в божество, свет глаз которого затмевает сияние солнца и луны. В мечтах о ней он пребывает на седьмом небе, полагая, что никто из сущих в подлунном мире не может сравниться с ней, пусть бы на самом деле она была черна, как негр, длинноноса, с грубым, как у испанцев, лицом, по-фламандски толстой шеей и по-турецки кривонога.
Все утро он занимается только тем, что украшает свое тело, надеясь усладить ее взор. Весь день он придирчиво размышляет, придумывая изысканные речи, чтобы вызвать ее восторг. Вечером же, если они обедают вместе, он выискивает на блюдах самые нежные кусочки, чтобы пришлись ей по вкусу. А ночью он только и делает, что молится, не сводя с нее глаз, вздыхает, как бестолковая собачонка, да плачет, как горький пьяница, опасаясь, что у него появится соперник, который добьется успеха, а он сам окажется брошен и забыт. Одним словом, перед вами жалкое создание, вызывающее грусть у своих друзей, злобный смех у врагов, насмешки возлюбленной, существо, само распаляющее печаль своей души и страдания тела, несчастный влюбленный.
— По всему видно, ты влюблен. В кого? В женщину. Какая она, эта женщина? Прекрасная, богатая или честная? И чем она платит за твою любовь? Насмешкой, ненавистью, презрением? Значит, она из тех женщин, кто полагает, что мужчины — их враги, и думает, что наивысшее удовольствие мужчина находит в том, что женщина не допускает его к себе. Вспомни о Гальбе, кто, увидев, что жена соседа повесилась на фиговом дереве, возжелал и себе заполучить такое же дерево, надеясь, что и в его саду оно принесет столь же сладостные плоды, подразумевая свою собственную жену. Вот тяжелейший груз, выпадающий на долю мужчины, как показал нам один человек, который, когда поступила команда от капитана корабля бросать за борт самый бесполезный груз, схватил свою жену и хотел было вышвырнуть ее в море. Но его вовремя остановили. А если жена — враг своему мужу, то какое же согласие будет в их жизни? Если нет счастья, кто станет вздыхать, потеряв супруга? Если на плечи давит тяжкий груз и непосильное бремя, кто не возрадуется, когда представится случай это бремя сбросить? Но она прекрасна, богата и честна. Что же такое красота, когда страдают душевные качества? Тогда красота — это прекрасный цветок с дурным запахом, разукрашенная гробница, в которой тлеют вонючие кости. Что такое богатства при бесчестье характера? Они всего лишь золотая чаша, наполненная смертельной отравой. И, подобно цинику, который говорил, что глупый богатей все равно что овца с золотым руном, ты можешь сравнить богатую, но упрямую женщину со старой клячей в золотой сбруе. А что есть честь? Это небесное свойство, это сверкающая звезда, ты мне скажешь. Но звезды ведь все разные. Одни висят неподвижно и постоянно, другие блуждают, третьи падают. Предмет твоего поклонения никак не назовешь постоянной звездой, ведь она отреклась и покинула тебя. Она к тому же тебя презирает, ненавидит и насмехается над тобой. Если бы подобным образом с тобой обошлись лучшие друзья, ты бы порвал с ними дружбу, однако ее, своего злейшего врага, ты не перестаешь чтить и уважать. Мужчины, подобные тебе, похожи на маленьких собачонок, которые тем сильнее льнут, чем яростнее их гонят прочь. Поэтому чем капризнее становятся их обожаемые возлюбленные, тем настойчивее они сами пресмыкаются перед ними. Quod licet ingratum est, quod non licet acrius urit [39], тогда как, будь они менее подобострастны, они добились бы больших успехов. Novi mulierum mores, ubi velis nolunt, ubi nolis capiunt ultro [40]. «He верьте женщине» — у строгого Катона, оставившего будущим поколениям такое напутствие, были на то свои веские причины. Несчастный философ имел богатый личный опыт, который позволил ему прийти к заключению о том, что в старости жениться поздно, а в молодости рано. Я не хочу, разумеется, опорочить добродетельных женщин или же отговорить тебя от женитьбы. Но невозможно мужчине, царю и правителю всего сущего, созданию с непорочным телом и великодушным разумом, так падать духом, так бледнеть лицом и истощаться в членах, и все из-за женщины. Из-за такой женщины, которая презирает его, ненавидит и издевается над ним. Будь она верна и преданна тебе честным и законным манером, я с наилучшими намерениями и пожеланиями соединил бы вас двоих. Но ведь это не так, поэтому прими мой совет, и он поможет тебе погасить желание и утишить любовь в сердце. Во-первых, избегай праздности, матери распутства. Во-вторых, сторонись одиночества, будь всегда чем-то занят либо же проводи время за беседой в обществе. В-третьих, не забывай о себе и, чтобы развеселить свой дух, ищи общества лучших женщин, нежели она. В-четвертых, старайся вырвать из сердца воспоминания о ее лучших качествах, но думай и пестуй в своей душе любой ее изъян и несовершенство. Потому что любовь делает человека слепцом, и он не в состоянии судить верно, а стремится муху превратить в слона, а корову в богиню. Лучшее средство против любви — находить всякие возможные противоречия тому, что она утверждает, принижать то, что для нее всего ценнее. Вот, скажем, толста ли твоя пассия? Толстомясой быстро пресыщаешься. Она тощая? А на что здоровому желудку голые кости? Она бледна? Наверняка плакса. У нее яркий цвет лица? Это плохой знак. Она больше молчит? В тихом омуте черти водятся. Она любит поболтать? Значит, пустомеля и сплетница, а кому нужна такая болтушка? И все в таком духе. В-пятых, если когда она плохо обходилась с тобой Словом или делом или же одобряла твоих врагов или недоброжелателей, запиши эти случаи в специальную книжечку, а еще лучше на стене в своей спальне, чтобы во всякое время можно было вспоминать о них. И подумай также, не причинила ли она тебе вреда своими ласками. Много чего еще я мог бы порассказать, но не хочу слишком утомлять тебя.
Узнать свою судьбу явился чревоугодник. Насмешник описывает, как он выглядит
— Кто следующий? — спросил Фидо.
— Чудище ужасное, огромное, безобразное (Monstrum horrendum, informe, ingens), — ответил Насмешник, — настоящее чудовище. Наша дверь слишком мала для этого гиппопотама. Чтобы войти, ему придется снести стену. Слава Господу, у него хватило ума протиснуться боком, как если бы на нем были широкие штаны с фижмами. Он сопит и отфыркивается, как запыхавшаяся лошадь. Он ступает переваливаясь, как беременная женщина. Шея у него как у быка, живот — как у коровы, а разумом он — сущий теленок. Больше мне сказать нечего.
Что сказал о чревоугоднике Умник
— Отлично сказано, Насмешник! — сказал Умник. — Он бы смертельно возненавидел тебя, если бы только услышал, и жестоко отомстил бы, если бы ты чем-то ему навредил. Перед нами — большой человек, и ему нет дела до глупостей всякой мелкоты. Пантагрюэль мог бы стать его крестным, он также любит поесть, а Гаргантюа — господином и повелителем, они равны в своем обжорстве. Он не из таких, как вы, мелкие людишки, кому и трех пенсов хватит, чтобы насытиться. Нет, ему подавай жареного быка, фаршированного пудингом, тогда как кролик — это всего лишь закуска на зубок, а каплунов он щелкает так же быстро и проворно, как бродяга давит вшей. В еде он верховодит. Он с усердием разделается с щукой, вымоченной в бульоне. Однако в разговорах не силен, и, будь молчание за столом добродетелью, быть бы ему первым и непревзойденным. Да, он добродетелен, потому что за столом его рот постоянно занят едой, а покушав, он крепко засыпает в ожидании следующей трапезы. Одним словом, он — погибель хлебам и булкам, кои уничтожает с невероятной скоростью, поглотитель каплунов, цыплят и прочей птицы, усыпальница для рыб морских, речных и озерных, острозубый пожиратель овечьего и бараньего мяса, обжора-чревоугодник.
Речь Фидо, обличающая грех чревоугодника и предсказывающая его судьбу
— Tantum cibi et potionis adhibendum ets, ut refl-ciantur vires, non ut opprimantur [31]. Приветствую вас, сэр, этой цитатой из Цицерона, ибо наблюдаю, что вы извечно угождаете своему желудку, этому неблагодарному созданию, которое никогда не будет нам признательно за вашу заботу, но, наоборот, каждый день станет требовать все больше и больше. И почему это человек, наделенный способностью мыслить и судить, столь рабски подчиняется низменному аппетиту? Удовлетворить природные потребности можно всего лишь малой толикой, а чрезмерное изобилие приносит скорее вред, нежели пользу, ибо оно препятствует активной и подвижной деятельности. Излишкам к тому же возможно найти и более полезное применение, да и для вас это обернется лишь пользой. Вспомните, как люди жили в старые времена, довольствуясь плодами, что приносили им деревья да прочая растительность. Они жили дольше, они были сильнее, нежели те, что живут сегодня. Они не знали поваров, кто готовил бы им изысканные блюда, голод был их единственной и наилучшей приправой к пище, а труд и занятия — поварами, что приготовляли такую приправу. Если вы решитесь испробовать эту приправу, сготовленную такими поварами, вы сможете застегнуть свой костюм еще на одну пуговицу и будете меньше, чем сейчас, напоминать своим обличьем Борея. Если же нет, то я здесь бессилен и не стану больше обращаться с призывами к вашему глухому богу, а точнее, желудку. И тогда вот какая судьба вас ожидает. Угнездятся в вашем теле многие болезни, вызванные лишь вашей неумеренностью в пище, вы сделаетесь совершенно не способны ни к какой службе, а также и к семейной и домашней жизни. Глупцом проживете вы свой век, глупцом и болваном умрете, и случится это гораздо скорее, чем если бы стали вы придерживаться более умеренной диеты. Потворство и баловство, с коим вы относитесь к своему брюху, не приведут ни к чему иному, потому что и цели у вас другой нет во всей жизни, как только прокормить свою утробу. И в конце концов вы сами сделаетесь пищей для червей.
Чревоугодник с трудом двинулся к воротам, а Насмешник бросился следом, надеясь, что и свита у этого человека будет такой же обширной, как и его фигура, потому что у богатых всегда полно друзей и товарищей и они остаются в одиночестве, только когда сами того пожелают.
Входит прихлебатель, встречавший чревоугодника у ворот. Насмешник описывает, как он выглядит
— Кто это? — спросил Фидо.
— Весьма манерный господин, — ответил Насмешник. — Кланяется не переставая, прямо как попугай. Я не успел еще и рта раскрыть, чтобы спросить, что ему угодно, а он уже сдернул с головы шляпу, а коленками истер весь ваш порог. Я пригласил его войти. Весьма к тому же умелый парень, сама любезность, улыбается не закрывая рта. Вот он глядит на вас, сэр, стоя с непокрытой головой. О, какое нам открылось редчайшее и изумительное зрелище! Трижды он поцеловал свои пальцы и на трех шагах сделал три изящных поклона. Вот он приближается к вам. Он, похоже, полагает, что перед ним Папа Римский, и собирается припасть к вашим ногам.
Что сказал о прихлебателе Умник
— Перед нами не циник и не критик, это и не Мом [32], который стал бы с вожделением цепляться за любую гнусность, попадающуюся на пути. Ему не важно, каков человек сам по себе, главное — чтобы он был богатым. Там, где богатством не пахнет, его застать невозможно. Если он улыбается, глядя на вас, не следует думать, что это просто от веселья. Если же он дает труд своим ногам, то для этого тоже всегда имеется скрытая цель и причина. И подлизываться, как спаниель, и преследовать вас, как навязчивая собачонка, он будет, лишь руководствуясь собственными расчетами и интересами. Что бы вы ни сказали, он поклянется в том же самом. Что бы ни сделали — он станет вас ободрять и поддерживать. Если вы пьяница, он издевается над трезвой жизнью, придумывая для трезвенников массу оскорбительных кличек. Вам по душе распутницы? Он начнет почесывать, где вовсе и не чешется, и дразнить ваш слух сладострастными историями. Вам не чужда добродетель? Он превознесет ее до небес. Вам не знакомо дурное? Он вообще не знает, что это такое. Он с непомерным усердием восхваляет то, что вам по нраву, и с жесточайшей суровостью ругает то, что вы не любите. Однако его слова ничего не стоят. Он не задумывается о том, что именно говорит, он не воздает должное самому предмету, у него всегда — или слишком много, или чересчур мало. Мера и истина ему неведомы. Для своей цели он извратит любые идеи. Если вы трусливы, он называет вас мудрым и осторожным человеком, если распутник — настоящим либералом. Скряга? Бережливый и предусмотрительный. У вас большая голова? Это признак ума. Маленькая? Такая свойственна всем великим. У вас длинный нос? Великолепное украшение, он знал одну знатную даму, которая на другие и смотреть не могла. Короткий? Красивее и быть не может. У вас румяные щеки? Признак здоровья. Вы бледны? Загадочно и привлекательно. У вас высокий рост? Все, кто ниже вас, — карлики. Вы коротышка? Тогда все остальные — дылды и оглобли. Одним словом, в любом грехе он будет вам подпевать, потворствовать любой вашей глупости и отвратительному сумасбродству. Таков он, потакатель богачам, смертельный враг неимущим, насквозь фальшивый, подобострастный прихлебатель.
Речь Фидо, обращенная к прихлебателю, в которой он раскрывает его грехи и предсказывает судьбу
— Сэр, — обратился к нему Фидо, — поскольку я получил весьма подробное описание ваших обстоятельств, мне не потребуется много времени, чтобы вынести свое суждение. Мое свободное мнение, выраженное несколькими словами, заключается в следующем: подобные вам — самые ядовитые змеи, когда-либо встречающиеся в обществе. И все, кому дорога собственная безопасность, должны избегать вас, как самых страшных гарпий, и затыкать уши, чтобы не слышать ваших слов, столь же опасных, как песни русалок. Plus nocet lingua adulatoris, quam gladius per-secutoris [33]. Ваш язык способен причинить больше вреда, нежели война или чума, а злодеяния, какие вы творите, страшнее неверия и безбожия. Вы убаюкиваете человека сладкими речами, тогда как его первейший долг, для собственного же блага, хранить ясный разум, который помог бы ему разглядеть все свои грехи и ошибки, дабы, из страха или стыда, приложить усилия к своему исправлению. А значит, это вы виновны в преступлениях, совершаемых людьми, и в излишествах, которым они предаются, убаюканные вашими сладкими речами.
И жизнь ваша в конце концов окончится плачевно. Да, какое-то время вам будет хорошо и вы будете пользоваться людским расположением, но когда обнаружится, что ваши утверждения фальшивы, дружба неискрення, а советы вредны, тогда можете сказать последнее «прости» своему счастью. Любившие вас станут бояться пуще смерти, те, кто вам верил, не выслушают ни одного слова, хотя бы и стали вы говорить им чистую правду. Бывшие благодетели первыми отрекутся от вас и станут публично поносить вас и позорить, добиваясь вашего полного уничтожения. Ибо вы, как последний предатель, потворствовали их падению тем, что скрывали их ошибки и поощряли дурные дела.
Прихлебатель отошел прочь, а в дверь опять постучали.
Узнать свою судьбу пришла беспутная жена. Насмешник описывает ее появление
— Кто там? — спросил Фидо.
— Это, несомненно, очень красивая женщина, — ответил Насмешник. — Разве по запаху не чувствуете? Глаз у нее быстрый, вон как стреляет. Волосы чудесные, были бы свои такие. Высокий лоб, если только не выбрит, лицо дивной красоты, жаль, что нарисованное. Шея белая, потому что покрыта белилами, спина прямая, оттого что в корсаже, талия тонкая, потому что затянута, хорошенькая ножка, но все благодаря стараниям сапожника. В общем, создание редкой красоты, но не ведающее, что такое честь.
Что сказал Умник о беспутной жене
— О si fas dicere [34]. Нагой пришла она в этот город, нагой она его и покинет, если только не придется ей каяться, обернувшись с головы до ног в белые одежды, как она того заслуживает. Ее муж женился на ней из любви, но ей неведомо, что это такое, и вряд ли ему удастся научить ее этому. Ее главное желание — щеголять наравне с самыми красивыми и развлекаться в обществе самых шумных и веселых. Она хочет, чтобы ей поклонялись, как императрице, и чтобы служили ей, как герцогине. Она завидует всем, кто выше по положению, и не доверяется никому, кроме таких же беспутных, как сама. Ни одна модная вещица не может ускользнуть от ее внимания, ни одно любопытное зрелище не должно остаться ею не замеченным. Ни единой безделицы, о которой только она услышит, не может она пропустить. Покупать она будет лишь самое дорогое, наряжаться — только в причудливое и изысканное, вкушать — лишь наилучшее. Ее муж, честный человек, дома становится игрушкой в ее руках, а на людях — шутом и посмешищем для ее товарок, таких же, как она, попрыгуний. И они забавляются, показывая на него пальцем. А сам он страшится ее пуще смерти. Днем он боится к ней приблизиться, потому что она всегда готова обмануть, ночью же не хочет возлечь с ней, потому что не верит ее ласкам. Он не в силах ее прокормить, так она переборчива в еде, не в силах ее одеть, так дорого обходятся ее наряды. Он не умеет угодить ей ни словами, потому что она очень придирчива, ни делом, потому что она чересчур избалованна. Если он хочет добрым советом наставить ее на правильный путь, она отговаривается тем, что не разумеет его ученых речей. Если он шутит и подтрунивает над ее выходками, то он насмешник и задира. Если он не дает ей денег, то она способна вырвать их у него любыми клятвами, любой ценой, хотя бы ей за то грозила виселица. Если он не пускает ее за порог, то весьма возможно, что, когда он сам в следующий раз отправится из дому, его арестуют на улице за неуплату какого-нибудь долга, в который она влезла без его ведома. Одним словом, она — несчастье для мужа, позор своих детей, повод для сплетен, скандалов и дрязг. Вот она какая — балованная, непутевая красивая жена.
Речь Фидо, обращенная к неверной жене, в которой он обличает ее отвратительные привычки, а также предсказывает судьбу
— Если бы дух твой был столь же прекрасен, как и тело, ты была бы достойна всяких похвал. Твое дурное поведение, однако, способно погубить твою красоту, а я не могу питать к тебе ничего, кроме презрения. Разве не ты приносила торжественные клятвы в верности и послушании своему мужу, которые сама же вероломно нарушила? Разве не ты сама допустила, чтобы запретный плод сорвался с дерева, за что и была изгнана из рая, дабы вкусить в полной мере невзгоды и тяготы мирской жизни? Если ты способна дурачить и обманывать своего мужа, притворяясь скромницей, настаивать на своей невинности, ты можешь лишить его всех достоинств, высмеять его при всяком удобном случае, оскорблять за его спиной, и все это — ничуть не стыдясь. Если же ты полагаешь, что такое поведение допустимо, значит, ты сама — порождение греха. Но есть око, которое наблюдает за тобой, как глубоко бы ты ни пряталась в укрытиях, есть ухо, которое слышит каждое твое слово, пусть и произнесенное самым тихим шепотом. Есть сердце, которое видит тебя насквозь, на какие бы хитрые увертки ты ни пускалась. И от этого сердца ты не сможешь скрыть ни свои мысли, ни слова и поступки, ни свои насмешки над мужем, которого ты обманывала и дурачила. Бывают люди столь дерзкие, что им безразлично, знают ли про их грехи другие. Они полагают, что дурная слава — достойная слава и что чем больше вьется вокруг них воздыхателей, тем лучше. Немудрено, что где падаль, там и воронье. У удовольствия красивое лицо, но отвратительное тело, у него сладкий вкус, но дурное послевкусие. Оно ведет к приятной жизни, но к мучительной смерти. Взгляни на полянку у меня в саду, видишь, как она восхитительна в своей свежести. Если бы я позволил соседям бросать сюда мусор, она вскоре превратилась бы в обычную свалку. Или возьми колодец, вода в нем чистая и свежая. А если в него попадут сточные воды, вскоре от этой свежести и следа не останется. Так же и ты, сейчас — хороша и прекрасна, такою ты останешься еще некоторое время. Но если ты не изменишь своего поведения, на твоем прекрасном теле пышным цветом расцветут язвы и бельма — привольно, как лягушки и жабы в гниющем болоте. И поэтому я не могу винить тех, кто, опасаясь за собственное благополучие, испытывает страх перед такой женой, ведь одна паршивая Овца может испортить все стадо, одна червивая свинья заразит весь хлев, а один прокаженный — угроза целому народу.
Слушай же свою судьбу. Однажды потеряв доброе имя, его уже не восстановить. Если сейчас, пока молода, ты предаешь и обманываешь своего мужа, то, когда придет старость, ты не будешь знать уважения, а муж откажется от тебя. Дети твои обречены будут побираться или воровать. Для чего мужу заботиться о чужих отпрысках? Если же он скончается прежде тебя, ни один честный человек не захочет тебя взять, разве что кто-нибудь из твоих же распутных приятелей, да и то больше из похоти, а не из любви. И он никогда не станет доверять тебе, зная, как нечестно поступала ты с первым мужем. И тогда, возможно, ты пожалеешь о том, что была так непостоянна со своим нареченным и так легко доверялась случайным приятелям, но будет уже поздно. Плачь же теперь, кайся в своей распутной жизни и начинай все сначала, оставь лень и разврат, и тогда ты еще можешь надеяться на светлые дни и счастливую жизнь. А иначе ждут тебя лишь позор да нищета, которые принесут тебе много несчастий, если ты сама не захочешь сейчас позаботиться о своем будущем.
Она ушла, а в дверь снова постучали.
Узнать свою судьбу явился ревнивец. Насмешник описывает его обличье
— Кто там? — спросил Фидо.
— Некто грустный, как побитая собака, — ответил Насмешник. — Он взглянул на меня так, будто хотел пронзить взглядом насквозь. Похоже, он что-то потерял и ищет, потому что все время озирается по сторонам. Эй, не опускай голову, будто тебе стыдно, а смотри прямо, как подобает честному человеку. Ох, как же он вздыхает, как бьет себя в грудь, будто гнев не дает ему покоя. Почему он то и дело подносит пальцы ко лбу? Сомневается, по-прежнему ли тот гладкий? Бьюсь об заклад, скоро они у него прорежутся, и тогда он станет похож на большеголового Актеона, после того как тот подглядел, как богиня купалась в фонтане со своими нимфами.
Что сказал Умник о ревнивце
— Он страдает больше от страха, чем от боли, — начал Умник. — Он смущает свой дух без всякой причины, тревожит помыслы без всякого повода. Его жена верна ему, поэтому он думает, что она его обманывает. Она весела и разумна, а он считает ее вертихвосткой. Стоит кому-нибудь с ней заговорить, он видит в этом домогательство, стоит мужчине взглянуть на нее, он думает, что между ними любовь. Если она с ним мила, муж думает, что она притворяется, если же строга — опять не верит. Если жена сидит дома, он полагает, что это против ее воли, но стоит ей выйти за порог, как его сердце разрывается, а голова болит. Если она наряжается, это чтобы завлечь и понравиться другим, если одета по-домашнему, то чтобы пустить пыль ему в глаза, ведь она знает, что он нынче дома. Когда они вдвоем идут по улице, стоит ей повернуть голову, и он уже знает, что у нее на уме. Ее любезность — не более чем магнит для притяжения распутников, а приветливость — хитрый способ сообщить о своих необузданных желаниях. Если приглашенного гостя она угощает за столом, это в надежде на какое-нибудь амурное вознаграждение; если она пьет за его здоровье, то тем самым принимает его скрытые признания в любви. Он не верит тем, кто благодарит его за доброту, полагая, что они тем самым одобряют свободное поведение его жены. Он подозревает всех, кто ступает на его порог, будь они даже ближайшие родственники. Одним словом, он предвосхититель собственной судьбы, мучитель собственного духа, отрава всей своей жизни. Из черных подозрений он отвергает любовь самых близких и тем портит себе жизнь. А все потому, что сам не без греха. Путаник и еретик, как думает о нем жена, вот он какой, беспричинный ревнивец.
Речь предсказателя, обращенная к ревнивцу, в которой он обличает его заблуждения и предсказывает судьбу
— Сэр, подобных вам из всех людей я считаю самыми безумными, ибо вы уверились в причиненном вам горе, не имея на то ни твердых оснований, ни ясных доказательств. Разве не может ваша жена быть и честной, и сладострастной? Что скажете вы о Лукреции? Что стоит лишь мужу выйти за порог, как она предается распутству? А о Пенелопе, что десять лет прожила без мужа в чистоте и целомудрии? Предположим, однако, что ваши опасения подтвердились. Но о неизлечимых болезнях не стоит и думать. Quod factum est, infectum esse nequit: сделанного не воротишь, чему быть, того не миновать. Если она чиста и добродетельна, она не соблазнится никакой красотой, не прельстится никакими дарами и подношениями, не поддастся никаким уговорам. Но если она неверна, как ее ни запирай, она рано или поздно изыщет способ вырваться и предаться обману.
Когда Юпитер полюбил прекрасную Ио, его жена стала преследовать его, чтобы разузнать правду. Он же, желая скрыть свое прегрешение, превратил возлюбленную в корову, которую Юнона у него выпросила и поручила Аргусу ее сторожить. Он же, хотя и стоглазый, все же недоглядел и упустил эту величайшую ценность, которую оберегал столь ревностно. Поэтому сколь бы бдительны и осторожны вы ни были, она добьется своего, если только сама того захочет.
Тела блюдешь чистоту, а душа все равно любодейка.
Женщину не устеречь против желанья ее. [35]
А если нет причины для волнений, то и тревога ваша ни к чему. И пусть есть у вас какие-то причины, но пользы от них не будет. Naturam expellas furca, licet usque recurret. [37]
Осуществится всегда то, что желанно двоим. [36]
Теперь о вашей судьбе. Если вы будете упорствовать в своей уверенности и тем самым еще больше утвердитесь в своем заблуждении, то подвергнете себя мукам невыносимым. Ваше здоровье вскорости пошатнется, а состояние ухудшится, потому что, когда ваши мысли заняты такими беспокойными материями, вы не можете серьезно заниматься важными делами и проектами. Наилучшее, что вы можете сделать, — это думать о хорошем и судить по-доброму.
Ревнивец удалился прочь, а в дверь снова постучали.
Ты притворись, что здоров, будешь и вправду здоров [38].
Узнать свою судьбу пришел влюбленный. Насмешник описывает его внешность
— Кто там? — спросил Фидо.
— Не могу сказать, — ответил Насмешник, — но на вид он жалок и печален. Весьма жеманной наружности, к тому же большой щеголь. У него жесткий воротник, неугодный Богу, и прямой камзол, носить который не сможет тот, кто не прочь выпить. Потому что стоит лишь один раз сесть в таком камзоле, и на нем не останется ни единой пуговицы. Да, не станешь хвалить портного, который сшил ему такую одежду! Имейте к нему милосердие! А если немного опустить глаза, станет заметно, что всю оставшуюся ткань этот портной пустил ему на штаны. Эй, парень, не падай духом: не захочет эта — найдется другая!
Что сказал Умник о влюбленном
— Вижу как сейчас, — начал Умник, — его кровоточащая рана нанесена его же собственной рукой, а не бритвой цирюльника, и он провозглашает свои мучения в честь возлюбленной. Ради этой прекрасной дамы он склонял колени чаще, нежели во имя Спасителя. Мыслями о ней он терзает себя, а разговорами о своей любви утомил уже всех друзей. Он склонен впадать в глубокую задумчивость, размышляя о небесной красоте, открывшейся ему в возлюбленной, и поэтому иногда забывает пообедать, целует полено (oscula dat ligno). Прикасаясь губами к дверному косяку, он представляет, что покрывает поцелуями нежное лицо любимой; крепко обхватив подушку или же хватая руками пустой воздух, он воображает, что сжимает в объятиях ее тело. В своем обожании он превратил ее в божество, свет глаз которого затмевает сияние солнца и луны. В мечтах о ней он пребывает на седьмом небе, полагая, что никто из сущих в подлунном мире не может сравниться с ней, пусть бы на самом деле она была черна, как негр, длинноноса, с грубым, как у испанцев, лицом, по-фламандски толстой шеей и по-турецки кривонога.
Все утро он занимается только тем, что украшает свое тело, надеясь усладить ее взор. Весь день он придирчиво размышляет, придумывая изысканные речи, чтобы вызвать ее восторг. Вечером же, если они обедают вместе, он выискивает на блюдах самые нежные кусочки, чтобы пришлись ей по вкусу. А ночью он только и делает, что молится, не сводя с нее глаз, вздыхает, как бестолковая собачонка, да плачет, как горький пьяница, опасаясь, что у него появится соперник, который добьется успеха, а он сам окажется брошен и забыт. Одним словом, перед вами жалкое создание, вызывающее грусть у своих друзей, злобный смех у врагов, насмешки возлюбленной, существо, само распаляющее печаль своей души и страдания тела, несчастный влюбленный.
Речь Фидо, обращенная к влюбленному, в которой он говорит о его привязанности и предсказывает судьбу
— По всему видно, ты влюблен. В кого? В женщину. Какая она, эта женщина? Прекрасная, богатая или честная? И чем она платит за твою любовь? Насмешкой, ненавистью, презрением? Значит, она из тех женщин, кто полагает, что мужчины — их враги, и думает, что наивысшее удовольствие мужчина находит в том, что женщина не допускает его к себе. Вспомни о Гальбе, кто, увидев, что жена соседа повесилась на фиговом дереве, возжелал и себе заполучить такое же дерево, надеясь, что и в его саду оно принесет столь же сладостные плоды, подразумевая свою собственную жену. Вот тяжелейший груз, выпадающий на долю мужчины, как показал нам один человек, который, когда поступила команда от капитана корабля бросать за борт самый бесполезный груз, схватил свою жену и хотел было вышвырнуть ее в море. Но его вовремя остановили. А если жена — враг своему мужу, то какое же согласие будет в их жизни? Если нет счастья, кто станет вздыхать, потеряв супруга? Если на плечи давит тяжкий груз и непосильное бремя, кто не возрадуется, когда представится случай это бремя сбросить? Но она прекрасна, богата и честна. Что же такое красота, когда страдают душевные качества? Тогда красота — это прекрасный цветок с дурным запахом, разукрашенная гробница, в которой тлеют вонючие кости. Что такое богатства при бесчестье характера? Они всего лишь золотая чаша, наполненная смертельной отравой. И, подобно цинику, который говорил, что глупый богатей все равно что овца с золотым руном, ты можешь сравнить богатую, но упрямую женщину со старой клячей в золотой сбруе. А что есть честь? Это небесное свойство, это сверкающая звезда, ты мне скажешь. Но звезды ведь все разные. Одни висят неподвижно и постоянно, другие блуждают, третьи падают. Предмет твоего поклонения никак не назовешь постоянной звездой, ведь она отреклась и покинула тебя. Она к тому же тебя презирает, ненавидит и насмехается над тобой. Если бы подобным образом с тобой обошлись лучшие друзья, ты бы порвал с ними дружбу, однако ее, своего злейшего врага, ты не перестаешь чтить и уважать. Мужчины, подобные тебе, похожи на маленьких собачонок, которые тем сильнее льнут, чем яростнее их гонят прочь. Поэтому чем капризнее становятся их обожаемые возлюбленные, тем настойчивее они сами пресмыкаются перед ними. Quod licet ingratum est, quod non licet acrius urit [39], тогда как, будь они менее подобострастны, они добились бы больших успехов. Novi mulierum mores, ubi velis nolunt, ubi nolis capiunt ultro [40]. «He верьте женщине» — у строгого Катона, оставившего будущим поколениям такое напутствие, были на то свои веские причины. Несчастный философ имел богатый личный опыт, который позволил ему прийти к заключению о том, что в старости жениться поздно, а в молодости рано. Я не хочу, разумеется, опорочить добродетельных женщин или же отговорить тебя от женитьбы. Но невозможно мужчине, царю и правителю всего сущего, созданию с непорочным телом и великодушным разумом, так падать духом, так бледнеть лицом и истощаться в членах, и все из-за женщины. Из-за такой женщины, которая презирает его, ненавидит и издевается над ним. Будь она верна и преданна тебе честным и законным манером, я с наилучшими намерениями и пожеланиями соединил бы вас двоих. Но ведь это не так, поэтому прими мой совет, и он поможет тебе погасить желание и утишить любовь в сердце. Во-первых, избегай праздности, матери распутства. Во-вторых, сторонись одиночества, будь всегда чем-то занят либо же проводи время за беседой в обществе. В-третьих, не забывай о себе и, чтобы развеселить свой дух, ищи общества лучших женщин, нежели она. В-четвертых, старайся вырвать из сердца воспоминания о ее лучших качествах, но думай и пестуй в своей душе любой ее изъян и несовершенство. Потому что любовь делает человека слепцом, и он не в состоянии судить верно, а стремится муху превратить в слона, а корову в богиню. Лучшее средство против любви — находить всякие возможные противоречия тому, что она утверждает, принижать то, что для нее всего ценнее. Вот, скажем, толста ли твоя пассия? Толстомясой быстро пресыщаешься. Она тощая? А на что здоровому желудку голые кости? Она бледна? Наверняка плакса. У нее яркий цвет лица? Это плохой знак. Она больше молчит? В тихом омуте черти водятся. Она любит поболтать? Значит, пустомеля и сплетница, а кому нужна такая болтушка? И все в таком духе. В-пятых, если когда она плохо обходилась с тобой Словом или делом или же одобряла твоих врагов или недоброжелателей, запиши эти случаи в специальную книжечку, а еще лучше на стене в своей спальне, чтобы во всякое время можно было вспоминать о них. И подумай также, не причинила ли она тебе вреда своими ласками. Много чего еще я мог бы порассказать, но не хочу слишком утомлять тебя.