Щеглов Сергей Игоревич. Разводящий Апокалипсиса

   — Видимо, я очень быстро найду этот способ, — с сомнением пробормотал Валентин. Катастрофа, на которую так недвусмысленно намекал Емай, казалась вполне вероятной. Эриох, сошедшие с ума порталы, восемнадцать Избранных на один талисман — все это могло оказаться только началом.
   — Или согласишься на мое предложение, — спокойно ответил Емай. — Теперь я понимаю, что означала строка, продиктованная мне Нираадом. «С белым гневом и с черной душой».
   Самокритично, подумал Валентин. Впрочем, у пангийских магов черный цвет всегда пользовался особой популярностью. Как бы Хеору не пришлось потесниться — вот вам еще один кандидат на звание Великого Черного.
   Итак, что же мы будем делать?
   Что, что, скривился Валентин. Как всегда, то, что хочется. Какой дурак отказался бы сейчас от Емая и продолжил бы пялиться в эту долбаную черноту? Разве что тот, кто имел бы на этот счет соответствующие указания. А я — вольная птица, что хочу, то и делаю.
   — Ну что ж, — сказал Валентин и улыбнулся, припомнив, кого первым встретит в мире живых, — пожалуй, я склонен принять твое предложение. Черная душа мне очень скоро понадобится.
   — Скажи это громко и ясно, — потребовал Емай. — Вот так: пусть Емай станет моей душой!
   Валентин еще раз огляделся по сторонам. Холодная тьма вокруг не слишком радовала глаз.
   — Пусть Емай станет моей душой! — громко произнес Валентин.
   Огромный рот исчез с лица водяного шара, а Валентин разинул свой — почти так же широко.
   Тому, у кого никогда в жизни не было души, очень трудно описать, что это такое. Похлопав глазами примерно с минуту, Валентин испустил протяжный вздох и выразил свои эмоции коротким междометием:
   — Во бля!
   Он ожидал, что Емай станет частью его сознания, как некогда — Хеор, вошедший в его тело. Он надеялся, что получит доступ ко всем знаниям Емая, ко всему его опыту великого мага древности. А вместо этого ощутил гнетущую тоску по навсегда утраченному миру семивековой давности и холодную ненависть к самому себе. И — никаких воспоминаний. Только несколько коротких фраз, которые и за мысли-то принять трудно — не убивать Эриоха, скрываться, ждать принца.
   Как бы мне это сформулировать, подумал Валентин. Новое сознание? Новый способ ощущать мир? Раздвоение мышления? Пожалуй, последнее точнее всего. Итак, я не должен убивать Эриоха до тех пор, пока он не убьет моих потенциальных врагов. Браво! А кто-то тут утверждал, что душа не вмешивается в дела тела!
   Приходится признать, что Емай меня обманул. А с другой стороны, чего от него еще было ждать? Мне ведь и самому было любопытно, что из этого получится. Хорошо или плохо, еще не знаю, но получилось. Уже ясно, что мне придется всю оставшуюся жизнь вынашивать магоубийственные планы. Разве что удастся повстречать дьявола и загнать ему эту грешную душу по сходной цене.
   Получается, убедился Валентин. По крайней мере, в мыслях — получается. Я успешно забалтываю чужие мысли и превращаю их в свои. Попробуем теперь на практике. Не пора ли нам в мир живых?
   На практике душа Валентина оказалась куда проворнее, чем в мыслях. Валентин и опомниться не успел, как властная рука рванула его за волосы, едва не содрав скальп, тело скрутило от невыносимой боли, а гулкий голос невидимого жреца провозгласил:
   — Хвала Емаю! Он солгал!
   — Да свершится предначертанное! — хором ответили остальные жрецы.
   У Валентина между тем глаза вылезли на лоб, а рот наполнился кровью из прокушенного языка. Боль и не думала прекращаться! Более того, с каждой секундой она становилась все невыносимее. Валентин задергался в державших его руках, пытаясь хоть как-то донести до жрецов свое согласие на что угодно. Все что угодно, лишь бы это закончилось!
   Если бы Валентин сохранил чувство юмора, он отметил бы, что душа его в этот момент была совершенно солидарна с телом.
   — Готов ли ты с радостью принять Его? — спросил жрец, когда Валентин пришел в себя.
   — Да! Да! С радостью! — прохрипел Валентин.
   — Скажи это еще раз, — приказал жрец, и Валентин почувствовал, как в его правую руку вложили какой-то цилиндрический предмет. В нем слабо теплилась магия. Меч? Жезл? В любом случае, это был шанс.
   — Да, — прохрипел Валентин, — да…
   Пронзившая его боль на этот раз была только предупреждением.
   — Повторяй за мной, — приказал жрец. — Я, Фалер, с радостью отдаю свою никчемную жизнь идущему мне на смену Емаю!
   — Я, Фалер, — пробормотал Валентин, который в эту минуту мало чем отличался от попугая, — с радостью отдаю свою никчемную жизнь…
   Пальцы его стиснули цилиндрический предмет и заскребли по нему в напрасной попытке добраться до спрятанной внутри магии.
   — … идущему мне на смену Емаю! — закончил Валентин, с удивительным спокойствием осознав, что ничего не вышло. Заклинание не сработало, огненный меч не раскрылся, Шкатулка не пришла на помощь из неведомого далека.
   — Исполним ритуал, — сказал жрец, отпуская голову Валентина. Она бессильно откинулась назад, но Валентин даже не почувствовал удара.
   Он лежал на камне, охваченный абсолютным равнодушием как к собственной судьбе, так и ко всему происходящему в этом мире. В глазах его уже чернела пустота Страны Мертвых.

Глава 13.
Претендент на престол

   Но, если уж выйдет «кто кого»,
   То не он меня, а я его,
   Скорей всего.

   Интересно, подумал Валентин, разглядывая висящий над ним сталактит. Как это у них получится — вернуть из Страны Мертвых человека, которого там уже нет? И ведь самое интересное, что получится — у жрецов Емая все идет как по нотам. А в руке у меня, надо полагать, Жезл Повиновения; вот и еще одна легенда, ставшая былью. Осталось дождаться смерти и посмотреть, чем все это кончится.
   Валентин помнил, что воскрешение Великого Черного заняло не больше пятнадцати минут. Он стал считать секунды, пользуясь навеянной Жезлом отрешенностью для протоколирования собственной гибели. И только перейдя на седьмую сотню, он позволил себе почувствовать слабую надежду. Над телом Талиона к этому времени сформировалась уже добрая половина Хеора. Сейчас же воздух над Валентином был пуст, как и в первое мгновение ритуала.
   Валентин услышал легкое шелестение одежд. Бесстрастные и безупречные жрецы впервые позволили себе неконтролируемые движения. Еще немного, подумал Валентин. Принц должен вот-вот появиться, ведь это тоже Истинное пророчество.
   Какой еще принц?! Валентин едва не свалился с камня, так удивила его эта ни с того ни с сего возникшая мысль. А вот того, понял он мгновение спустя, когда из памяти вдруг выплыли строчки, которых там никогда не было. «Где божий меч висит над алтарем, спаси Фалера от неверной славы, и он тебе разыщет всех Троих». Катрен будущего короля Эльсана. Мне нельзя было вспоминать его раньше времени — пророчество-то Истинное! Нарушить Истинное пророчество — это похуже Амперской катастрофы будет. Мир так занесет на повороте Истории, что мало не покажется.
   Надо же, удивился Валентин, сообразив, что последние мысли тоже принадлежат Емаю. Как быстро гармония у меня в голове устанавливается! Любая выходка души моментально находит объяснение. С чего это я решил, что именно я контролирую свои мысли?
   Сталактит над головой Валентина осветился алым, и под сводами пещеры раздался сильный, уверенный голос:
   — Оставьте его и сразитесь со мной!
   Надо полагать, отрешенно подумал Валентин, это и есть обещанный принц. Судя по командному голосу, рыцарь или наемник. Хоть один нормальный человек среди нас, колдунов.
   Шелест жреческих одеяний заполнил пещеру. На сталактите замелькали огромные тени. Затем Валентин услышал свист меча и хруст рассекаемой кости. Кто-то из жрецов закричал.
   Как все просто, с неудовольствием подумал Валентин. Если магия в этой пещере не действует, надо браться за меч. А вот кое-кто про свой черный пояс даже и не вспомнил.
   Валентин стиснул Жезл Повиновения и неожиданно для самого себя ткнул им в стоявшего сзади жреца. Раздался еще один вопль, и этот вопль словно пробудил Валентина от долгого сна. В следующие несколько секунд он произвел целый ряд действий, которые нужно было совершить с самого начала. Сообразил, что Жезл заострен на конце. Схватил чью-то руку в болевой захват и потянул на себя. Ударил Жезлом в середину коричневого балахона и попал. Сбросил обмякшее тело с алтаря и согнулся пополам, подцепив Жезлом ремни на правой ноге. Ударил локтем левой руки на шорох и снова попал. Высвободил правую ногу, завалился влево и ударил уже ногой; еще раз попал. Подцепил Жезлом ремни на левой ноге. Получил удар по голове и на мгновение потерял сознание.
   Без принца у меня ничего бы не вышло, подумал Валентин, очнувшись уже на полу. Ноги его были свободны, под локтем лежало чье-то неподвижное тело, а горло холодило лезвие длинного кинжала. Валентин осторожно открыл глаза и понял, что провалялся без сознания несколько минут — на смену пещерному полумраку пришел ровный свет от доброй сотни свечей.
   — Двинешься — умрешь, — услышал Валентин звучный голос своего спасителя.
   Валентин осознал расположение своего тела — голова откинута назад, одна нога задрана на алтарь, другая подвернута под себя, руки сложены на груди, — и понял, что увернуться от кинжала не сможет. Магии вокруг по-прежнему не ощущалось, а огненным мечом, выпущенным в таком положении, можно было снести голову разве что самому себе.
   — Понял, — прошептал Валентин, стараясь не порезаться.
   — Ты — Фалер?
   — Фалер.
   — Что они с тобой делали?
   — Приносили в жертву Емаю.
   — Ты умер бы, если бы я не вмешался?
   — Скорее всего…
   У Валентина хватило ума замолчать перед словом «нет».
   — Тогда твоя жизнь принадлежит мне, — заключил принц, однако кинжал не убрал. — Так или нет?
   — Твой кинжал у моего горла, — произнес Валентин. — Я сдаюсь.
   Поскольку я не рыцарь, решил он, эта дурацкая формулировка не имеет силы. Нет, имеет, тут же возразил он сам себе. У меня в руках Жезл Повиновения. Власть Пророчества крепнет с каждым часом. Опять емайские мысли, прокомментировал Валентин. Впрочем, какая разница, чьи? Ведь так оно и есть!
   — Ты не рыцарь, — сказал принц и надавил на кинжал.
   Пророчество, подумал Валентин. Это его убедит.
   — Я Фалер, — сказал он. — Если не веришь мне, поверь Пророчеству.
   — Откуда ты знаешь о Пророчестве? — повысил голос принц.
   — Я знаю его, — сказал Валентин, следуя велению своей души. — Целиком.
   В каком-то смысле это правда, подумал он. Вспомнить бы только.
   — Докажи, — потребовал принц.
   — Где божий меч висит над алтарем, — произнес Валентин, — спаси Фалера от неверной славы, и он тебе разыщет всех Троих.
   — Ты сделаешь это?
   — Я исполню все, что предначертано, — сказал Валентин. — И это в том числе.
   Принц резким движением убрал кинжал прочь. Небольшой нажим — и это же движение перерезало бы Валентину горло.
   Принц усмехнулся.
   — Ты хоть знаешь, — спросил он, — кто такие эти Трое?
   Маг, воин и вампир, подумал Валентин. Как полезно, оказывается, иметь душу.
   — Знаю, — сказал он. — А знаешь ли ты?
   Принц помедлил с ответом, и Валентин понял, что может встать. На всякий случай он кувыркнулся назад, оказавшись подальше от принца с его кинжалом.
   — Ты ловок, — сказал принц, так и не ответив на вопрос.
   — Как всякий факир, — кивнул Валентин. Теперь он мог рассмотреть своего спасителя — или хозяина — во всем его великолепии.
   Принц был высок, красив и довольно молод. Его одежда — простой черный плащ, лишенный украшений, серые штаны в обтяжку и высокие сапоги из мягкой кожи, — словно специально говорила о бедности владельца. Но под плащом скрывался меч, способный рассечь человека до кости, а в руке принц держал кинжал, только что побывавший в бою и тем не менее отражавший десяток свечей. И еще в новом знакомом Валентин почувствовал какую-то особенность, не Силу, нет — но что-то сродни Силе. Я чувствую это душой, понял Валентин, а вот знать об этом мне пока рано; чертов Емай! Но главное и так ясно: этот человек имеет все основания претендовать на эльсанский престол.
   — Что у тебя в руке? — спросил принц.
   Валентин опустил глаза и посмотрел на Жезл. Это следовало бы сделать с самого начала — Жезл Повиновения, созданный, как и многие магические артефакты Побережья, в незапамятные времена, имел совершенно особую, легко узнаваемую форму. Широкий в рукояти, он еще больше расширялся к своей середине, а потом резко сужался, подобно рыцарской пике. Сделанный на первый взгляд из простого дерева, этот жезл благополучно просуществовал пять веков, периодически исчезая из употребления. Последнее время, понял Валентин, он принадлежал жрецам Емая; а ведь это без малого сто лет!
   — Жезл Повиновения, — сказал Валентин и пожал плечами.
   Принц указал на распростертого у ног Валентина жреца и покачал головой:
   — Разве ты повиновался ему?
   — Я Фалер, — пожал плечами Валентин. — У меня есть Пророчество.
   Как ни странно, этот ответ, продиктованный, конечно же, Емаем, удовлетворил принца. Он распахнул плащ, позволив Валентину разглядеть на первый взгляд обычную, но почему-то не несшую на себе ни единой царапины кольчугу, и вложил кинжал в ножны, висевшие на широком поясе.
   — Что ж, — сказал принц. — Исполняй его. Веди меня к магу.
   Валентин наклонил голову, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не послать своего спасителя куда подальше. Веди его к магу! Начать с того, что я понятия не имею, где мы находимся… хотя стоп! Здесь же был Розенблюм!
   Валентин огляделся по сторонам и справа от себя, по ту сторону алтаря обнаружил стоящую вертикально каменную плиту. На ней, уронив голову на грудь, висел Розенблюм, мерно похрипывая продырявленным легким. По-видимому, все это время он находился без сознания.
   Вот вам и маг, подумал Валентин. Надо его только слегка подлечить.
   — Ступай вперед, — скомандовал принц, указывая направление к выходу.
   Валентин задрожал от внезапно накатившей злобы. Он словно оглох; зрение сузилось и сфокусировалось на смазливом молодом пангийце, вообразившим себя королем Эльсана. Рука охватила деревянную рукоять, Жезл Повиновения отозвался едва ощутимым гудением.
   Ни фига себе, сказал Валентин, ошеломленно хлопая глазами. Что это со мной? Очередные происки Емая? И это называется — душа не имеет власти над телом?!
   Принц почувствовал состояние Валентина и распахнул плащ, положив руку на меч.
   — Ты знаешь, куда идти? — процедил Валентин сквозь зубы. Услышав собственный голос, он понял, что ярость никуда не исчезла. Он был свободен от нее, размышляя, но действиями заправлял Емай. — Ты знаешь, где находятся Трое?
   — Ты поведешь меня! — повысил голос принц.
   — Да, поведу, — согласился Валентин. Жезл в его руке гудел, как высоковольный провод. — Когда того потребует Пророчество. Ты — Пророчество? — рявкнул он, направляя жезл на принца.
   Тот потянул было меч из ножен — Валентин с удовлетворением отметил, что лезвие меча отполировано до зеркального блеска и выглядит новехоньким, только-только от кузнеца, — но вдруг разжал пальцы. Меч скользнул обратно, а принц протянул Валентину пустую руку.
   — Ты действительно Фалер, — сказал он, широко улыбаясь. — Прости, я должен был убедиться.
   — Ну, если этого недостаточно, — Валентин указал Жезлом на алтарь, — тогда ты и впрямь тот, кого я поджидал.
   — Вот как? — Принц так и застыл с протянутой рукой.
   Валентин положил Жезл на алтарь.
   — Подобная подозрительность, — сказал он, делая шаг вперед, — является профессиональным заболеванием пангийской знати. Удачи в борьбе за престол!
   И с этими словами Валентин протянул руку человеку, имя которого не имело ничего общего с тем, кем он в действительности являлся. Принц ударил своей ладонью по открытой ладони Валентина и снова широко улыбнулся:
   — Об этом тоже сказано в Пророчестве?
   — Вампир же возведет тебя на трон, — ответил Валентин, и только потом понял, что Емай процитировал его устами очередной катрен. Черт возьми, подумал Валентин, да без текста Пророчества я и в самом деле ни на что не годен. Не будь у меня души, я уже лежал бы с перерезанным горлом.
   Или командовал бы будущим королем, спеленав его магией Жезла.
   — От тебя ничего не скроешь, — рассмеялся принц. — Ну, раз ты все знаешь и до сих пор не выдал меня Негону…
   — Мы знакомы всего несколько минут, — заметил Валентин. Он уже приноровился к разговору и теперь использовал каждую паузу, чтобы понять — что же случилось с магией?
   Пока принц смеялся, сочтя услышанные слова шуткой, Валентин еще раз сложил пальцы в «апельсин» и еще раз убедился, что никакого заклинания у него не получается. Магия в пещере по-прежнему отсутствовала. А ведь когда я очнулся в первый раз, подумал Валентин, все было нормально. Зоны безмагии существуют, но разве возможно создать их за несколько минут? Возможно, ответил Валентин сам себе. Если воспользоваться соответствующими приспособлениями.
   Он покосился на громадный сталактит, названный в Пророчестве мечом Бога. Чем вам не меч, который не меч?
   — У нас в Эльсане предают задолго до того, как познакомятся, — сказал принц, перестав смеяться. — Жаль, но это не шутка.
   — Это правда, — кивнул Валентин. — Зато королевская власть крепка как никогда.
   Он замолчал и повернулся вправо, чтобы как следует рассмотреть сталактит. Точнее, не рассмотреть, а прочувствовать; глазами, как говорят маги, многого не увидишь.
   — Настоящий король опирается на вассалов, а не на шпионов, — заметил принц, подобравшись вплотную к своей политической программе. Понятно теперь, почему он все еще не король, рассеянно подумал Валентин. Сталактит вызвал у него ощущения, живо напомнившие страну мертвых — и то отсутствие Силы, по которому там удалось нащупать Емая. Жаль, что огненный меч тоже не работает, подумал Валентин. Но принцип понятен — свернутые заклинания. Очень древние и очень мощные. Может быть, оно и к лучшему, что меч не работает.
   — Помоги мне, — сказал Валентин, подходя к распятому Розенблюму.
   — Ему уже не помочь, — возразил принц. — Его врастили в камень, разве ты не видишь?
   Валентин уже и сам разглядел, что жрецы сотворили с Розенблюмом. Как ни странно, зрелище человеческой плоти, пронизанной тонкими прожилками камня, не вызвало у него никаких эмоций, кроме холодной ярости. Пожалуй, в этом что-то есть, подумал Валентин. Когда я зол, я по крайней мере активен. Вот оно, отличие великих магов! Ярость!
   — Вижу, — сказал Валентин. — Ну что ж, сами виноваты.
   Все было ясно без слов. Чтобы спасти Розенблюма, требовалась магия. Чтобы вытащить каменную плиту из зоны действия сталактита, тоже требовалась магия. Чтобы отключить сталактит, опять же требовалась магия. И найти ее можно было только в одном месте.
   Валентин повернулся к алтарю и снова взял в руки Жезл. Тот отозвался привычным уже гудением.
   — Встань! — сказал Валентин, направив Жезл на ближайшее тело в коричневом балахоне.
   По Жезлу пробежали сполохи пламени, гудение больно отозвалось в руке — но мертвый жрец оттолкнулся руками от пола и поднялся на ноги, пошатываясь, точно пьяный.
   Надо же, сработало, удивился Валентин.
   Принц шумно вобрал в себя воздух. До него наконец дошло, что такое Жезл Повиновения.
   — Приказывай, — проскрежетал оживший мертвец.
   — Верни магию, — приказал Валентин, указывая на сталактит.
   — Слушаюсь, — ответил мертвец, воздевая руки к потолку.
   Валентин понял, что жрец молится какому-то одному ему известному богу. А если точнее, — Саллрану, богу покоя. Интересно, сколько их всего в пантеоне Емая? Ах, даже сам Емай не знает точно?
   Перебрасываясь мыслями со своей душой, Валентин пропустил момент, в который Саллран отозвался на молитву жреца. Сталактит изменил цвет с серого на черный, и Валентин снова ощутил полноту жизни. Магия вернулась в мир, выпущенная на волю древним амулетом.
   Валентин положил Жезл обратно на алтарь и сложил пальцы в «апельсин». Розенблюм был жив, насколько можно быть живым с окаменением пятидесяти процентов тела. Валентин сосредоточился на заклинаниях, превративших живую плоть в камень — и облегченно вздохнул. Молясь неведомым богам, жрецы тем не менее использовали стандартные магические формулы. Точнее, понял вдруг Валентин, они и сами собирались расколдовать своего пленника.
   Ну, они собирались, а я расколдую, решил Валентин, сплетая пальцы рук в замок. Сложное заклинание, доступное далеко не каждому мастеру, удалось ему с первой попытки. Еще бы — три дня назад Тангаст только тем и занимался, что превращал в камень различные части тела самого Валентина. Тут и заяц научится.
   Розенблюм отклеился от каменной плиты и повалился Валентину на руки. Он все еще был без сознания, но Валентин чувствовал, что сердце его неудачливого подмастерья забилось чуть-чуть быстрее. Он подхватил Розенблюма и перетащил на алтарь.
   — Я не знал, — произнес принц, — что Жезл Повиновения умеет такое.
   — Я тоже, — пожал плечами Валентин. Он еще раз прощупал Розенблюма с помощью «апельсина», хлопнул себя по лбу и угостил своего спутника еще одним заклинанием. Модифицированным «жалом», запускающим магический метаболизм.
   — Обернись, — сказал принц приказным тоном.
   Валентин обернулся, уже догадываясь, что его ждет.
   Окровавленное острие Жезла смотрело ему в переносицу.
   — На колени, — приказал принц.
   Ох и дурак, покачал головой Валентин. Предвечные Предки, какой дурак! Брать Жезл в руки, не умея им пользоваться?! Ну ладно я, землянин, без пяти минут великий маг, герой самого крутого пророчества за всю историю Панги, — но он-то куда лезет?! Это же Жезл Повиновения!
   — На колени, — повторил Валентин, с любопытством глядя на своего собеседника.
   Глаза принца полезли на лоб. Он схватился за Жезл левой рукой, пытаясь выворотить его из правой, и бухнулся на колени.
   — Видишь ли, — сказал Валентин, присаживаясь на краешек алтаря, — обычно Жезл Повиновения подчиняет того, у кого он в руках.
   Принц силился что-то сказать, но приказа говорить не было — и его язык отказывался произносить слова.
   Это тоже было в пророчестве, задал Валентин вопрос самому себе. И получил неожиданный ответ — нет, в пророчестве этого не было, но это единственный шанс узнать у принца, кто он такой. Подумаешь, великая тайна, усмехнулся Валентин, — знаем, претендент на эльсанский трон. Да, но как его зовут, кто его поддерживает, зачем нужно искать ему этих Троих, — этого я не знаю! Резонно, согласился Валентин со своей черной душой. Спросим.
   — Можешь встать, — сказал он, устраиваясь поудобнее. Принц поднялся с поспешностью, лишний раз подчеркнувшей его высокое самомнение. — А теперь, — продолжил Валентин, — пока мой друг восстанавливает свое драгоценное здоровье, расскажи-ка мне поподробнее, кто ты, откуда ты и зачем тебе, собственно, эльсанский трон.
   — Я — законный король Эльсана! — воскликнул принц с таким жаром, что Валентин даже поморщился. — У короля Негона Великого было три сына: старший, Нарим, средний, Негон, и младший, Линно. В шестой год после отречения Георга…
   — Помню, помню, — перебил его Валентин, представив себе, насколько может затянуться рассказ, начавшийся с деда нынешнего Негона. — Когда Негон собрался умирать, возникло несколько фракций, каждая вокруг своего наследника, Нарим был убит, Негон отравлен, и Линно уже готовился вступить на трон, но тут появился мастер Тлори. И чем же твои притязания на престол весомее, чем у теперешнего короля?
   — Тлори не воскрешал Негона, — ответил на это принц. — Дом Шандоров воспользовался его славой, чтобы возвести на трон двойника! Разве мог Тлори воскресить умершего, если такое в течение веков не удавалось даже великим магам?
   Великим — нет, подумал Валентин. А вот у мелких, бывало, и получалось.
   — Мастер Тлори — признанный специалист по бессмертию, — ответил он. — Не вижу причин, почему бы ему и не воскресить парочку мертвых.
   — Почему же тогда он воскресил только одного? — спросил принц.
   Валентин пожал плечами. Единственный пришедший на ум ответ — не так уж много на Панге подходящих двойников — он предпочел оставить при себе.
   — Линно пытался бежать, но был схвачен, подвергнут пыткам и казнен, — продолжил принц рассказ, от которого у Валентина тут же начали слипаться глаза. Сюжеты на темы престолонаследия надоели ему еще на первом году обучения.
   — Надо полагать, у Линно остался сын? — спросил Валентин, пропуская сразу несколько глав эльсанской истории.
   — Ты знаешь это? — вскинулся принц. — Неужели среди нас оказался предатель?
   — Я догадался, — терпеливо ответил Валентин. — Значит, ты — потомок Линно? И ты можешь это доказать?
   — В моих жилах, — ответил принц, — течет кровь Срединных Королей!
   Кровь, подумал Валентин. И еще ему зачем-то нужен вампир. Чем там были знамениты Срединные Короли?
   — И чем же эта кровь отличается от крови обычных людей? — спросил Валентин.
   — В ней — Сила, — ответил потомок Срединных Королей. — Заклинания, скрепленные нашей кровью, обретают невероятное могущество.
   Сила, подумал Валентин. Нет, что-то не так. Вампир его на трон возведет, а вовсе не маг. Вампир, существо ночи… погоди-ка! Ночная Гвардия?!