Щеглова Ирина. Сказка для звезды

   Аня так и частила названиями танцев: румба, самба, пасадобль, танго, вальс…
   – Какой у тебя партнер симпатичный, – похвалила я.
   – А, Серега… – Аня отмахнулась, – я сейчас с другим танцую…
   И снова снимки: вот здесь она в Москве на конкурсе, здесь в Чехии, а это в Крыму…
   – Ой, как интересно, – восхитилась я, – а в Крыму ты где была?
   – Мы каждый год туда ездим, вся наша студия. Отдыхаем и выступаем. У нас договор с лагерем «Нахимовец», это под Симферополем, – сообщила Аня.
   Я подняла глаза на Никиту. Он сидел на диване, закусив губу.
   Она раскрыла еще один альбом и показала крымские снимки.
   Я перебирала фотографии, улыбалась, кивала, но уже не слушала Аню.
   Она продолжала щебетать:
   – Так здорово! Мы ездили на экскурсии, в Новый Свет, Севастополь, Керчь, Ялту… Катались на канатной дороге, были в разных дворцах: в Ливадии, Массандре и Алупке, там так красиво!
   Аня вспомнила:
   – А хочешь, я тебе свои платья покажу? И туфли? – она вскочила и потянула меня за собой, – идем!
   Аня с гордостью продемонстрировала мне розовое платье с рюшами и стразами, извлекла из коробки специальные танцевальные туфельки с очень мягкой подошвой.
   – Смотри, как гнется, – она согнула туфельку ладонями пополам, – они очень быстро снашиваются, – вздохнула Аня.
   – Ах, какие легкие! – восхитилась я.
   – Да, в других не потанцуешь, – согласилась девочка.
   Никита остался в своей комнате. Я воспользовалась моментом, чтоб спросить, все-таки я обещала Никите:
   – Тебе твой партнер нравится?
   – Илья? Да, он ничего…
   – Вы дружите? – осторожно уточнила я. – Извини, если я суюсь не в свое дело.
   Аня хихикнула:
   – Нет, ничего… Дружим, конечно, только не так, как ты думаешь.
   Я тоже засмеялась:
   – Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
   – Так, – она неопределенно пожала плечами. – Вот вы с Никитой как дружите? – хитро улыбаясь, спросила Аня.
   – Ну… – я растерялась, – просто… дружим – и все…
   – А, застеснялась! – Аня ткнула в меня пальцем, – не хочешь признаваться!
   – Но ты же тоже не хочешь, – попыталась отшутиться я.
   – Нетушки, я первая сказала!
   – Нет, я!
   – Мне другой парень нравится, – неожиданно призналась Аня.
   – А мне нравится твой брат, – ответила я откровенностью на откровенность.
   – Это я уже поняла, – серьезно кивнула Аня.
   Мы вернулись к Никите, Аня собрала свои альбомы и утащила к себе.
   – Может, теперь ты покажешь фотографии, – как ни в чем не бывало, спросила я.
   – У меня сегодня от них уже в глазах рябит, – отказался Никита, – ты что-нибудь узнала?
   – Только то, что твоей сестре нравится какой-то парень.
   – Ладно, на сегодня хватит, может, пойдем погуляем? – предложил он.
   Я согласилась.
   Прощаясь, мы с Аней обменялись телефонами.
   На улице я словно невзначай заметила:
   – Надо же, оказывается, вы с Аней были в одном лагере…
   – Нет, в разных, – буркнул Никита.
   – Но я же слышала, «Нахимовец»…
   – Она была под Симферополем, а я – под Севастополем. – Не сдавался он.
   – Извини, я просто спросила…
   Я видела, что он надулся. Из-за чего? Что я такого сказала или сделала?
   – Мне надо домой, – заявила я после того, как мы молча прошли несколько кварталов. Никита безропотно проводил меня до подъезда. Я ушла, лишь слегка кивнув на прощание.
   Но я не собиралась отступать. На следующий день сама позвонила Ане и выяснила, когда она освобождается после репетиций.
   – Хочешь, я за тобой зайду, я буду неподалеку, так что домой поедем вместе, поболтаем…
   Аня обрадовалась и немедленно согласилась.
   Я встретила ее и по дороге предложила зайти ко мне в гости:
   – Посмотришь, как я живу.
   Да, разумеется, Ане было очень интересно. Она только забежит на минуточку домой, переодеться.
   Так как наши дома были в соседних дворах, я просто назвала Ане номер квартиры и код.
   – Приходи, буду ждать.
   Она прибежала через полчаса.
   Глаза счастливые. Наверное, ей было лестно дружить со старшей девчонкой. Я убеждала себя, что не делаю ничего плохого. Аня мне нравилась, я общалась с ней с удовольствием, но все-таки я ее использовала.
   Сначала я показала Ане квартиру и свою комнату, мы посмотрели мои фотографии. А потом я незаметно перевела разговор на Никиту.
   – Наверное, Никита тоже много ездит? – словно бы невзначай спросила я.
   – Что ты! – удивилась Аня, – почти никуда, если не считать деревни, где бабушка живет…
   Я сделал вид, что не удивилась.
   – Но в Крыму-то он был?
   – Давно, еще совсем маленьким. Он там жил несколько месяцев в санатории. Знаешь, он ведь много болел, ему даже операцию делали, – призналась Аня, – вот папа ему и купил путевку, точнее, на работе дали.
   – А-а-а – протянула я, – понятно, – хотя мне ничего не было понятно. Но надо было продолжать расследование, поэтому я спросила: – Давно он музыкой увлекается?
   Аня засмеялась:
   – Музыкой? Ну, ты скажешь! Он когда-то даже в музыкальную школу записался, но сходил пару раз и бросил. Родители не настаивали. К тому же у нас ни у кого слуха нет.
   – А как же группа? – совсем растерялась я.
   – Да ладно, группа! Все мальчишки мечтают о своей группе.
   – Значит, ты считаешь, что твой брат совершенно безнадежен? – Я начала злиться на маленькую Аньку, такую безжалостную к своему менее удачливому брату.
   – Почему безнадежен? – испугалась она, – вовсе нет. Это я так сказала. Он хороший, только ленивый и родителей не слушает. Школу забросил…
   – А как же спорт? – у меня оставалась последняя, хотя и очень слабая надежда.
   Аня нахмурилась, вздохнула:
   – Он тебе рассказывал? – спросила она. – Сначала спорт его увлек, он довольно активно стал заниматься, но скоро понял, что бесперспективен. – Аня замялась. – Он ведь полный, гораздо полнее, чем нужно, вот тренеры его и не жаловали. Он разочаровался.
   Вот тебе и мышечная масса… Все, у меня опустились руки. Все врал! Все! Зачем?!
   У Ани зазвонил телефон.
   – Извини, – сказала она, хватая трубку.
   Я догадалась, что звонил Колька. Аня кокетничала и разговаривала взрослым голосом. Она отнекивалась, что-то обещала, но очень неопределенно. Когда разговор закончился, я спросила напрямую:
   – Это был Коля?
   – Да, – просто ответила Аня.
   – Он тот парень, который тебе нравится?
   – Он ничего, – согласилась Аня, – но мне нравится другой. – И сразу же рассказала о каком-то мальчишке, недавно появившемся у них в студии. Все девчонки перессорились между собой, когда решали, с кем его поставят в пару. В конце концов новый партнер достался «этой длинной кривляке Машке».
   Вот так! Маленькая Аня уже умело манипулировала поклонниками. Колькины дела были плохи. Свое обещание Никите я выполнила. Можно было завершать операцию. Но мне, честно говоря, совсем не хотелось никому ничего рассказывать.
   Когда Аня уже собиралась уходить, она, словно извиняясь, сказала:
   – Кстати, Никита – очень интересный человек, я думаю. Много читает, хорошо рисует. А стихи пишет лет с двенадцати.
   – Молодец, – рассеянно ответила я.
   Вот, значит, как: читает, рисует, стихи пишет… Толстый мальчик, придумавший себе героическую жизнь, полную приключений и опасностей. Бедный Никита!

Глава 15
Разрыв

   Бедный Никита!
   Я думала так целый месяц, целый месяц я подводила его к признанию, я добивалась правды, я хотела дать ему шанс. Но он молчал. Увиливал, старался все перевести в шутку, болтал о Новом годе и каникулах и снова выдумывал. А я его вранье слушать не могла! Стоило ему сказать что-то, как я тут же принималась высчитывать: может это быть правдой или не может. Это было невыносимо!
   Кто-то, возможно, скажет: «и чего она так завелась!». Но дело-то в том, что мне Никита нравился, действительно нравился, несмотря на все свои приколы, бесконечные фантазии и откровенное вранье.
   Мне казалось, что, если бы он признался сам и попросил прощения, мы смогли бы лучше понимать друг друга. И еще, мне надо было научиться доверять ему заново. А без признания какое уж доверие?
   Ленка говорила, что Никита все это выдумал ради меня. Что же, выходит, я виновата? Нет, глупости! Я не требовала от него ничего сверхъестественного. Он был первым, кто хорошо отнесся к нам с Ленкой, когда мы пришли в новую школу. Я бы все равно дружила с ним. Почему же он решил добиваться моего расположения враньем?
   Я прекратила всякое расследование и просто ждала.
   Никита строил планы о том, как мы будем встречать Новый год, носился с разными выдумками, фейерверками, даже придумывал костюмы, представление собирался устроить…
   Я слушала его без всякого интереса, отвечала вяло, снова настраивала на разговор. А он или делал вид, что не понимает, или предпочитал прятаться.
   Накануне Нового года все развалилось. Петька сказал, что уезжает с родителями кататься на лыжах, Славку звали в деревню. Никитины родители тоже собирались к родственникам.
   Потом все опять переигралось. Славка сказал, что уедет первого или второго утром. Никита как-то уговорил родителей оставить его на Новый год дома. Мы договорились встретиться сразу после полуночи и пойти смотреть салют.
   «Вот во время фейерверка я и заставлю Никиту признаться!» – пообещала я сама себе.
   И снова все не ладилось и шло не так.
   Весь день и вечер тридцать первого я ходила рассеянная, даже вялая. Бабушка обратила внимание на мою вялость и сразу же стала щупать лоб и рассматривать горло.
   – Странно… все в норме… ты витамины пьешь?
   Ах, бабушка! Какие витамины! Я влюбилась, самым нелепым образом, и в кого? В толстого мальчишку из моего нового класса…
   Как я могла сказать ей об этом? К тому же моя влюбленность вовсе не стала бы новостью дня. О ней давно всем было известно.
   К нам приехали родственники. Около одиннадцати все уселись за стол. А я все время посматривала на дверь и была как на иголках.
   – Да что же ты вертишься! – обижалась бабушка, – посиди спокойно!
   – Я жду друзей…
   – Придут твои друзья, никуда не денутся, – ворчала бабушка. – В мое время, между прочим, девочки не уходили из дома ночью, это вам теперь все позволено. – Она покачала головой.
   А мне пришлось взять себя в руки и притихнуть, а то вдруг, правда, не выпустят, и весь мой план с разговором просто рухнет.
   Я трусила. Честно говоря, даже подумывала перенести выяснение отношений на первое или второе… в общем, когда получится. Но я понимала, чем дольше тянуть, тем хуже. И так уже дотянула – дальше некуда.
   Время, как назло, почти не двигалось, застыло и никак не хотело перевалить в Новый год.
   Наверное, слишком много мы не успели сделать в этом, старом году.
   Но полночь все-таки наступила. И все по традиции выпили шампанского. А потом начались телефонные звонки и поздравления.
   И, наконец, за мной пришли ребята: Никита, Славка с Ольгой и Коля. То есть сначала они зашли за мной, а потом мы все вместе уломали Ленкиных родителей отпустить ее ненадолго.
   Сначала мы пошли к елке на площади у супермаркета, недалеко от нашего дома. И у меня не было возможности поговорить с Никитой, то есть мы не оставались с ним наедине. Все кругом веселились, бабахали петардами, пели, кричали поздравления, только я бродила недовольная и все ждала удобного момента.
   Но момент не наступал. Тогда я, наплевав на все условности, так прямо и сказала:
   – Никита, надо поговорить!
   Кажется, он догадался, потому что посмотрел испуганно и даже как-то печально.
   – Ладно, – сказал он. И мы ушли от всех, нашли самый темный и тихий двор, остановились.
   Меня немного знобило.
   – Замерзла? – заботливо спросил Никита.
   Я отмахнулась и, собравшись с духом, потребовала объяснений:
   – Объясни мне, зачем ты все это выдумал?
   Никита молчал, опустив голову.
   – Не понимаю! – распалялась я все больше, – не понимаю, почему вы, парни, так любите выдавать желаемое за действительное? Я что, требовала от тебя вранья? Я требовала героизма?
   Никита вздохнул.
   – Что ты голову опускаешь? Как ребенок, в самом деле!
   – Ну, прости, – наконец, выдавил он.
   – Что простить? Вранье?
   – Как ты не понимаешь! – взмолился Никита.
   – Ах, я еще и понимать должна?! – возмутилась я, – чтоб я тебя поняла, ты хотя бы объясни мне, потому что без твоего объяснения я просто теряюсь! Я чувствую себя распоследней дурой, над которой весь класс смеется!
   – Я не хотел…
   – Ах, ты не хотел! А чего ты хотел? Чего ты ждал от меня? Никита, я не могу с тобой больше дружить, я даже общаться с тобой не могу, потому что я тебе не верю! Понимаешь? И никогда не смогу поверить. Всякий раз, когда ты что-то будешь говорить, я стану думать: «он снова врет!». – После этих слов я не выдержала и расплакалась.
   Никита не шевелился, стоял и молчал.
   – Ну почему ты так поступаешь? Почему? – всхлипывая, я пыталась вытереть слезы.
   – Я не знаю, – чуть слышно ответил Никита.
   – Детский сад! – Я притопнула ногой.
   – Я не хотел тебя обидеть, – услышала в ответ.
   – Никита, скажи мне, зачем ты врал? – раздельно произнесла я. – Я прошу, я требую, чтоб ты объяснил и извинился.
   Он вскинул голову, его лицо под светом тусклого фонаря было желтовато-белым, неестественным, как у манекена. Наверное, я выглядела не лучше, но мне было не до того.
   – Ты хочешь, чтоб я извинился? – переспросил Никита, – хорошо, я извиняюсь! Но признаться тебе и себе в том, что я слабый, толстый, беспонтовый мальчик, которым даже младшая сестра помыкает?! Нет уж! Не дождетесь! – со злостью выкрикнул Никита в темноту и убедительно погрозил кому-то кулаком. – Я докажу! – пообещал он.
   – Ну, и дурак же ты! – устало сказала я, развернулась и пошла домой.
   – Так быстро? – удивилась мама, увидев меня на пороге.
   – Порядочные девочки не гуляют по ночам, – буркнула я, разделась и пошла в свою комнату.
   Я уснула только утром, когда окно из черного стало серым.

* * *

   Колька заявился первого числа, около полудня и разбудил спящего Никиту.
   – Привет, с Новым годом, – угрюмо поздоровался Никита.
   – И тебе того же, – отозвался Колька, – вы куда делись?
   – Домой пошли.
   – А-а…
   Никита натянул первые попавшиеся штаны и футболку, выполз на кухню, поставил чайник.
   – Я ухожу из дома! – выдал Колька, усаживаясь на табуретку у стола.
   Никита замер, с зажженной спичкой в руку. Огонек подобрался к пальцам и лизнул кожу.
   Никита, зашипев от боли, в сердцах швырнул спичку в раковину.
   – Долго думал? – спросил он.
   – Достало все! – Колька говорил так, будто обсуждал скучный фильм, увиденный накануне.
   – Куда пойдешь?
   – Не знаю, в Питер хотел…
   – Я с тобой! – заявил Никита.
   Колька посмотрел на него с сомнением.
   – Что, прям вот так вот? – спросил он.
   – Если тебя все достало, то меня – вдвойне! – внезапно разбушевался Никита, – жизнь проходит, а я ничего не вижу! Все куда-то едут, летают, где-то бывают и что-то делают, один я сижу тут и задницу грею!
   Колька хмыкнул.
   – Слушай, я серьезно. – Никита совершенно проснулся. – Я готов! Прямо сейчас!
   – Ну… – Коля поерзал на стуле. – Надо собраться, и еще билеты…
   Никита ненадолго задумался:
   – У тебя деньги есть? – спросил он.
   – Есть немного, отец подкинул на каникулы, но…
   – Эх, у меня совсем нет, – сокрушался Никита, – и родителей нет, в деревню уехали вместе с Анькой. Но это неважно. Пойдем по трассе! – Он выглянул в окно. – Ого! Денек-то супер!
   Яркое морозное солнце холодными искрами рассыпалось по снегу, небо казалось куском синего льда.
   – С утра было двадцать восемь, – доложил Колька.
   Никита посмотрел на градусник.
   – Сейчас двадцать… Ничего, мы же можем доехать на электричках.
   – Ага, на собачьих упряжках, – хохотнул Колька.
   – Между прочим, раньше это так и называлось, мне отец рассказывал, – сказал Никита. – В общем, так: мы купим билеты до ближайшей станции, а сами поедем до Клина, потом до Твери, до Бологого, а там и до Питера рукой подать.
   – Ты уверен? – с сомнением спросил Колька.
   – Да ты что! У меня масса знакомых так ездит, ну, ездила… раньше… – объяснил Никита.
   – Ладно, схожу домой, соберусь.
   – Давай быстрее, пока темнеть не начало, – поторопил Никита.
   Они действительно добрались до Питера часов за шестнадцать, перескакивая из электрички в электричку и ловко избегая встреч с контролерами. Прибыли ночью, страшно замерзшие и голодные. Колька уже собрался было звонить своим родственникам или друзьям родителей, но в этот момент к ним подошел незнакомый парень и сказал:
   – Хай пипл, вписка нужна?
   Вот это уже попахивало неизвестностью и настоящим приключением.
   – А ты кто? – на всякий случай спросил Никита.
   Оказалось, что парень вовсе не незнакомый, зовут его Пашка, и он знает Петьку, а ребят заметил еще в электричке, думал и Петька с ними.
   Никита смутно припомнил этого Пашку, вроде виделись пару раз…
   Так как Пашка жил где-то поблизости с вокзалом, ребята, конечно, решили идти к нему до утра, а там видно будет.
   К родственникам Кольки они так и не попали, зависли в странной компании Пашки.

Глава 16
Исчезновение Никиты

   Аня позвонила мне второго января.
   – Никита пропал, – всхлипывая, сообщила она.
   – Как?! Когда?!
   – Не знаю. Я подумала, может, ты знаешь? Обзваниваем всех его друзей, но пока без толку. Мама в милицию заявила…
   – Кошмар какой! – ужаснулась я.
   – Главное, что дома нет никого, – жаловалась Аня, – все же на каникулах. Славка – в деревне, Петька – где-то с родителями на лыжах катается. Кольку найти не могу…
   – Послушай, может, он с кем-то еще общался? – с надеждой спросила я.
   – Не знаю! – заплакала Анька.
   – А в милиции что говорят?
   – Они говорят: найдется! А вдруг не найдется?! – Анька рыдала в голос.
   – Подожди, я сейчас прибегу к тебе, родители дома?
   – Да-а-а.
   Я позвонила Ленке, спросила, не знает ли она чего. Но Ленка не знала и предложила позвонить Тоше.
   Я сказала, что сейчас бегу к Никите домой. Ленка обещала позвонить, как только что-то узнает.
   Пришлось рассказать Никитиным родителям, что мы поссорились. Но мое сообщение все только ухудшило. Никитина мама, и без того расстроенная, расстроилась еще больше. В квартире витал стойкий запах корвалола.
   – Может, он записку оставил? – предположила я.
   – Нет, ничего не оставлял, – ответила мама, – мы уже всюду искали. Никаких намеков, ничего!
   Она страшно нервничала. Каждые полчаса звонила в милицию, где ей неизменно отвечали: «Ищем».
   Скоро прибежали Ленка с Тошей. Но и у них не было никаких новостей.
   К вечеру мы все заметно приуныли.
   Аня все еще никак не могла дозвониться Коле.
   – Послушай, а домашний телефон у него есть? – спросила я.
   – Есть, наверное, но я его не знаю.
   – Кто-нибудь знает, где живет Колька? – снова спросила я.
   – Я только дом знаю, а квартиру, нет, – призналась Аня.
   – Так пойдем искать! – решила я.
   Всей толпой высыпали из подъезда и направились к Колькиному дому. Как назло, у подъездов не было ни одного человека. Наконец, дождались какой-то старушки, выбравшейся подышать воздухом. Мы так налетели на нее, что бабулька испугалась и ни за что не хотела отвечать на наши вопросы. С трудом удалось уговорить ее. Она долго перебирала в уме всех своих знакомых и предположила, что Колькина семья живет в третьем подъезде на первом этаже.
   – У них отец военный? – спросила я.
   – Точно, военный, – вспомнила старушка.
   Но как войти в подъезд, если не знаешь код?
   Мы волновались и ждали, пока кто-нибудь выйдет и откроет нам дверь. В конце концов нам все-таки удалось войти и даже найти нужную квартиру. Но как же мы были разочарованы, когда дома оказалась только Колина бабушка, которая сначала тоже испугалась, а потом сообщила через дверь, что дома никого нет, «сам на дежурстве, а хозяйка в гостях». Все. Столько усилий – и все впустую.
   Мне позвонили родители. Пришлось идти домой.
   Следующий день не принес никаких известий. Тоша дозвонилась до Славки и Ольги. Славка пообещал приехать. А Ольга вообще ничего не знала, да и откуда.
   А четвертого числа нас всех вызвали в милицию. Конечно, я поставила родителей в известность. Но к этому моменту меня так трясло, что уже было все равно, кто и что обо мне подумает.
   Папа загрузил нас с Ленкой в машину и отвез в отделение. Там нас уже ждали Славка и девчонки.
   Мы по очереди заходили в кабинет, и с каждым подолгу разговаривала усталая тетенька в форме майора. И еще мы подписывали показания, которые тетенька распечатала на принтере.
   Я снова рассказала все, что произошло между Леной и Никитой. Перечислила имена его друзей и кто где сейчас находится.
   Майора заинтересовал Колька. То есть получалось, что он единственный, кого не опросили, не считая Петьки, но Петька был с родителями за границей.
   Майор записала адрес Кольки и отпустила меня.
   Вечером мне опять позвонила Аня и выдала:
   – Колька оставил записку!
   – Какую записку? Кому? – не поняла я.
   – Оказывается, его нет дома, он уехал первого и оставил записку, что он в Питере!
   – Откуда ты знаешь?
   – Милиция проверила, – ответила Аня. – Мы снова пытались дозвониться, но, наверное, у Кольки батарея села.
   – И ты думаешь, что…
   – Милиция считает, что Никита с Колькой! – громким шепотом подтвердила Аня.
   – Ты чего шепчешь?
   – Мама нервничает…
   – Понятно, – я тоже перешла на шепот, – а почему они думают, что Никита в Питере?
   – Мама Кольки сказала, что они поехали вместе. Она предположила, что Коля остановится у знакомых, но его там нет, уже звонили.
   – Так, где же он?! – почти крикнула я.
   – Не знаю, в Питере тоже уже ищут.
   А на следующий день Никита объявился сам. Он позвонил маме, сказал, что он в Питере, и попросил денег, потому что обратно ехать ему было не на что.
   На почту мы снова бегали все вместе.
   Потом мы с папой и Никитиной мамой ездили в милицию, чтоб забрать заявление. Женщина майор пригрозила, что в следующий раз она всерьез возьмется за Никиту. Но ее уговорили, чтоб она не давала ход делу.
   В общем, день был ужасно суетный. А я все время чувствовала себя, как бы в полусне, то есть мир вокруг казался не реальным, а размытым… Голоса людей и звуки слышались приглушенно, словно в уши вставили вату или беруши.
   Вечером у меня появился озноб, я рано легла спать, а когда мама забеспокоилась и подошла пощупать мне лоб, оказалось, что я вся горю.
   Лечила меня, конечно, бабушка. И провалялась я до конца каникул. Бабушка сказала, что я где-то подцепила инфекцию, а мама утверждала, что у меня это на нервной почве.
   Никита вернулся, но его ко мне не пустили, да ко мне вообще никого не пускали, чтоб не заразились.
   Телефон отобрали, так что я лежала, отрезанная от мира. Первые три дня я чуть ли не бредила, потому что температура была высокая, а потом много спала, так как чувствовала слабость.
   Веселенькие каникулы, нечего сказать.
   Как только я немного пришла в себя, начались душеспасительные разговоры с бабушкой. Потом к ней присоединилась мама.
   Было очень интересно наблюдать, как они обе осторожно кружили у опасного, как им казалось, вопроса: «как сильно я переживаю из-за Никиты?..». Я делала вид, что не понимаю, о чем они… Нет, я не издевалась, просто я не имею привычки обсуждать с родителями собственные мысли. Если бы я хотела ими поделиться или что-то спросить, я бы так и сделала. Но я не хотела. Я только раздражалась.
   В школу явилась злая. На Никиту даже не посмотрела. А он не подошел ко мне. Если бы подошел, то, возможно, мы смогли бы как-то договориться. Не знаю. Наверное, я бы все равно его прогнала. Он словно почувствовал мое настроение и не рискнул. Хотя я посчитала, что он просто струсил.
   Как оказалось, пока я болела, Ленка его поедом ела, доказывая, что он во всем виноват. Ленка мне много чего порассказала. И о том, какой скандал закатили Никите дома, и о том, как он пытался навестить меня, когда вернулся, и о том, что мнения друзей и одноклассников кардинально разделились. Петька, например, считал, что Никита молодец и чуть ли не герой. Тоша обзывала его эгоистом. Колька, которому тоже изрядно досталось, отмалчивался. Славка заявил, что все дураки.
   История быстро распространилась по школе. На меня посматривали с сочувственным любопытством. В первый день после каникул ко мне подошла Ксюха и начала болтать всякую чушь: дескать, как она меня понимает… Я все еще ощущала шум в ушах и жалость к самой себе. Еще мне было жаль родителей, которые из-за меня никуда не поехали. Хотя почему из-за меня? Нет, вовсе не из-за меня, а из-за Никиты.
   От назойливых вопросов меня спасла Ленка. Никогда бы не подумала, что она способна встать на защиту. Но ей удалось не только отогнать от меня наиболее любопытных, но и довольно быстро свести все сплетни на нет.
   Мы не разговаривали с Никитой до конца зимы. Он ходил понурый и расстроенный, я делала вид, что не замечаю его. Ленка меня поддерживала.
   Аня перестала дружить с Колькой. Петька охладел к Ленке, да и она не особенно страдала о нем. И вообще вся наша компания развалилась.
   Весной Никита повеселел, постоянно сбегал с уроков и вечно куда-то торопился. Но мне-то что за дело?!
   Я налегла на учебу, чтоб наверстать упущенное за зиму и осень. Да, тяжело достается девчонкам любовь!