Щепетов Сергей. Прайд Саблезуба

   Он лазил по окрестным зарослям не меньше часа, прежде чем нашел что-то подходящее. Назад он возвращался со связкой кривых слег на плече и вполне серьезно обдумывал вопрос, нельзя ли будет завтра их как-нибудь пристроить к лодке и забрать с собой, чтобы не заниматься каждый вечер таким утомительным делом. Уже на подходе к берегу он въехал со своей ношей в куст и застрял в нем. Когда же, плюясь и матерясь, все-таки выломился на свободное пространство, челюсть у него отвисла, а палки посыпались на землю.
   Мери оставила в покое Веткины волосы и оскалилась в довольной улыбке. Эрек вскочил и с криком «Сем-оом! Оом-тхаа!» кинулся навстречу Семену. На своей огромной коричневой ладони он протягивал ему несколько каких-то луковиц. Судя по тому, что земли на них не было, он их предварительно обсосал.
   – Та-а оом, – сказал Семен, медленно приходя в себя. – Здорово, ребята! Это как же вы тут оказались?!
   Впрочем, он сразу же понял бессмысленность своего вопроса: «А почему бы им тут не оказаться? Что, собственно говоря, могло им помешать? Лес, болота и реки для них не преграда – подумаешь, пробежаться полсотни (или сколько?) километров! Зато теперь становятся понятными странности их поведения: они и не собирались с нами расставаться, а ныли и плакали, потому что покидали свое жилище, уходили, так сказать, от родных пенат. Что теперь с ними делать? И надо ли что-то делать? Пусть уж идут: от них, вообще-то, никакого вреда, кроме пользы, нет. Но вот куда? Наша-то цель – родная стоянка. Хороши же мы будем, возвращаясь в такой компании! Хотя, с другой стороны, а почему бы и нет? Бог, как говорится, не выдаст, свинья не съест…»
   Появление питекантропов позволило Семену немного подкорректировать свои планы: где-то поблизости, на левом берегу, должен быть знакомый ручей… Если по нему дойти до болота, а потом повернуть… Там будет то самое место – где сера. Везет же он мешок с селитрой – значит, нужна и сера. Зачем? А вот если в спокойных условиях все это смешать в известных пропорциях, добавить толченого угля да засыпать в глиняный горшочек с ма-а-аленьким горлышком, а потом в это горлышко вставить… Это вам не кульками с горючкой бросаться! В общем, Семен решил организовать экспедицию, тем более что при любом раскладе один потерянный день погоды, как говорится, не сделает.
 
   Поход за серой начался с небольшого эксцесса: Семен собрался перевезти Эрека в лодке на тот берег и выяснил, что подобная операция практически неосуществима. Наверное, у питекантропа замкнулись какие-то рефлексы или инстинкты – в качающейся на воде посудине он не высидел и десяти секунд – завывая от ужаса, вывалился в ледяную воду. Дело было у берега, Семен в лодку залезть еще не успел, так что катастрофы не случилось. Правда, воды судно хватануло изрядно, и ее пришлось вычерпывать. В итоге реку Эрек переплывал «своим ходом», что, впрочем, затруднения для него не составило. На берегу он отряхнулся по-собачьи и был готов двигаться дальше. В общем переправа прошла благополучно, но в душе Семена остался неприятный осадок или, скорее, предчувствие каких-то неприятностей. Это предчувствие за день не выветрилось, а, наоборот, окрепло к вечеру.
   Они шли по узкой извилистой долине ручья, когда Эрек начал беспокоиться – причем сильно. Семен двигался налегке – на плече взведенный арбалет, в руке посох. Эрек тащил, перекинув через плечо, два кулеобразных мешка с серой, наспех сшитых из шкуры с кабаньих ляжек. Поскольку Семен путешествовал со своей палкой-посохом, Эрек следовал его примеру и нес в лапе довольно толстый ствол березы. Будь питекантроп способен на проявления агрессивности, этот тяжелый дрын мог бы оказаться страшным оружием.
   Эрек то отставал, то обгонял Семена, всматривался в заросли на склонах, пытался принюхиваться, но ему, кажется, мешал запах серы из мешков – он чихал и фыркал.
   – Да сними ты их! – не выдержал, наконец, Семен. – Положи на землю и нюхай себе на здоровье! И объясни, в чем дело!
   Эрек немедленно избавился от ноши и пару раз обошел вокруг Семена, всматриваясь в ближайшие склоны.
   – Ну, что?
   – У аа но-у! Но-у! – забормотал питекантроп, тыча своим бревном куда-то вперед и назад.
   – Надо понимать, что там опасность, да? Впереди – это понятно, но сзади-то откуда? Мы же там уже были!
   Внятного ответа он не получил, но, на всякий случай, арбалет с плеча снял и вложил в желоб болт. Честно говоря, у Семена и самого было смутное ощущение, что за ними не то следят, не то их преследуют: «Ну, и кто же это может быть? Какой-нибудь хищник? С трудом верится – сейчас не голодный сезон, а на человека и с голодухи мало кто решится охотиться. Значит, люди? М-да-а… Зря мы пошли по этой долине – уж очень хотелось сократить путь. Теперь вот ни вправо, ни влево – сплошные заросли, сплошные места для засады. Впрочем, расстрелять нас из луков или забросать дротиками можно было, наверное, уже много раз. Надо двигаться дальше – не стоять же здесь до ночи!»
   Несколько раз Семен резко оглядывался на ходу. Скорее всего, это была просто мнительность, но ему казалось, что он улавливал на краю поля зрения какое-то движение. Напряжение нарастало, и идущий впереди Эрек совсем сбавил скорость и плелся нога за ногу, словно его вели на казнь. Это было странно: если он чувствует опасность сзади, то, наоборот, должен стремиться от нее отдалиться. Тогда почему?
   Семен коснулся его волосатого плеча:
   – Ша-у? – шепотом спросил он, показывая вперед.
   – У! Ша-у, по-у! – закивал Эрек, показывая и вперед, и назад.
   «Да что ж такое?! – почти запаниковал Семен. – И спереди, и сзади?! В саперном деле подобные участки дорог называются „дефиле" – на них удобно ставить мины, поскольку ни обойти, ни объехать их невозможно. Этот прием успешно использовали финны во время войны против наших: запечатывали на дороге автоколонну так, что ни вперед, ни назад, и расстреливали. А здесь-то кто?!»
   Впереди из нижней части склона выдавалась небольшая скала, заросшая кустами. Ручей огибал ее, делая крутой зигзаг, так что видимости за ней не было никакой. Правда, Семен знал, что это, собственно, почти устье и дальше будет широкая поросшая травой долина – до нее осталось пройти лишь сотню-полторы метров, но…
   – Слушай, Эрек, – как можно спокойнее проговорил Семен. – Давай вернемся и посмотрим на наш след. Я тоже что-то чувствую.
   – Д-ха, д-ха! – пролепетал огромный питекантроп. Лицо его из бурого сделалось почти серым. Казалось, он просто еле жив от страха. В глазах его плескалась откровенная мольба и мука: то есть он, вроде бы, оставить Семена одного не может, а инстинкт повелевает ему бросить все и спасаться. «Наверное, он мог бы просто нырнуть в кусты на склоне, – подумал Семен. – Может, и мне стоит так поступить? Но как-то это… М-м-м… Как-то это не по-человечески – прятаться от опасности, которую не видишь, не слышишь и не понимаешь. Да и от кого в этом мире я способен убежать или спрятаться? Но как бы с парнем чего не случилось от нервной перегрузки. В таком состоянии от него никакого толку – одна видимость, что бревно тащит – имитатор хренов!»
   – Иди-ка ты… – вздохнул Семен и махнул рукой в сторону склона. – Иди-ка ты… куда-нибудь! Без тебя разберусь.
   Эрек издал какой-то невнятный звук, сбросил свои мешки на землю, в два прыжка добрался до кустов и исчез среди них.
   – Во дает! – завистливо качнул головой Семен. – Чтоб я так умел по кустам лазить! Даже палку свою бросить забыл со страху. Но кто же, черт побери, вокруг нас ползает?
   Постояв с минуту возле мешков, Семен повернулся, взял арбалет наизготовку (посох пришлось зажать под мышкой) и решительно двинулся в обратную сторону. Он прошел несколько десятков метров, когда сзади донеслось воронье карканье. Эту самую ворону они несколько раз уже слышали то впереди, то сзади, пока шли по этому ручью. Чего она тут разоралась, было непонятно, но Семен попытался обнаружить противную птицу – если не запустить в нее чем-нибудь, то обругать ментально – от ворон, как он знал, это хорошо помогает. Он и теперь оглянулся, пытаясь разглядеть черный контур на какой-нибудь ветке, но ничего не обнаружил, сколько ни всматривался. «Наверное, это ее Эрек потревожил», – решил он и собрался двинутся дальше. Повернулся и…
   Вот если бы он сделал это на секунду позже, то все бы сразу и кончилось – увернуться он уже не успел бы. А так он увидел, как древко расстается с рукой и копье отправляется в полет. Большое и тяжелое – в каком-то месте своей траектории оно превратилось почти в точку, в пятнышко – верный призрак, что метнувший не промахнулся.
   Семен прянул вправо, и тяжелая палка с грубым кремневым наконечником прошла чуть левее – на уровне груди. Точнее, все произошло почти одновременно: движение в сторону, полет копья и рефлекторное спихивание тетивы с зацепа. Надо было, конечно, выпустить посох и вскинуть оружие к плечу, но сделать этого Семен не успел – стрелять пришлось от пояса. Впрочем, противник был слишком близко, чтобы промахнуться – болт угодил ему куда-то в нижнюю часть живота…
   Двое других копейщиков со своим оружием расставаться не собирались – они бежали в двух-трех метрах позади первого. У одного из них в левой руке была палица.
   Арбалет упал на землю, гладкая древесина посоха скользнула по ладони. Выпустить длинный конец вперед и вверх – больше ни на что времени не оставалось.
   Отмашной вниз по древку возле наконечника и рубящий с разворотом корпуса на 90 градусов – есть! Отвод вправо второго древка (еле успел!) и отмашной в голову – есть!
   Второй копейщик выпустил копье и перехватил палицу в правую руку. Этого перехвата и замаха Семену едва хватило для короткого дробящего удара торцом посоха в лицо. Палица прошла совсем рядом, чиркнув по лбу. На возвратном движении Семен попытался попасть по пальцам, сжимающим рукоятку. Не попал и двинулся вправо, стараясь загородиться одним противником от другого…
   …Сметающий на нижний уровень – по коленям – и уход под очередной взмах палицы! Тычок в корпус и, следом, рубящий в голову – есть! Но второй, двигаясь назад и в сторону (ему нужна дистанция!), поднимает копье…
   В отчаянной надежде, что первый достаточно уже дезориентирован, Семен прыгнул вперед и, отводя посохом чужую палицу, ударил ногой в волосатую грудь. Противник оказался слишком тяжел, он лишь немного качнулся назад. Этого, правда, хватило, чтобы задеть копейщика и лишить точности его удар.
   Без воли хозяина сознание четко сформулировало задачу: нужно немедленно покончить хотя бы с одним – Семен еще жив лишь потому, что его контратака оказалась внезапной.
   …Ложный выпад, блок, еще один ложный и – длинным концом посоха в горизонтальной плоскости – есть! Пропустив такой удар под подбородок, в Среднем мире, наверное, не остаются…
   Но заплатить за это пришлось дорого – удар кремневого наконечника почти достиг цели – Семен только начал поворачивать корпус. Спасло лишь то, что удар был не колющий короткий, а мощный, с проносом и досылом оружия весом тела – таким, наверное, можно и носорога завалить. Сгибаясь в поясе и поворачиваясь, Семен как-то все-таки сумел пустить наконечник вдоль собственного живота. Копье угодило в дырку на рубахе для арбалетного крюка, прошло вскользь, раздирая кожу, и на выходе вновь ткнулось в шкуру, пробив ее насквозь. Семен еле устоял на ногах от мощного рывка и оказался почти лицом к лицу с противником. Он попытался нанести удар коленом в пах и прянул назад. Как оказалось, сделал правильно – противник выпустил древко и попытался схватить его за горло. Чужие пальцы скользнули по шее, но не сомкнулись – не хватило нескольких сантиметров.
   Он сумел-таки увеличить дистанцию – теперь противник был безоружен, но рубаха Семена, проткнутая тяжелым копьем, свободы действий отнюдь не прибавляла. Враг качнулся, меняя опорную ногу: сейчас он наступит на древко или просто ударит по нему. Оказаться на земле никак не хотелось, дистанции для полноценного удара посохом не хватало, и Семен рванулся вперед, вжимая голову в плечи, чтобы уберечь горло. Удар коротким концом с левой не получился – противник просто отмахнулся от палки. Последняя надежда…
   Р-Р-Р-А!!! – рявкнул Семен в лицо противнику и попытался ухватить правой рукой черен обсидианового ножа: если застрянет – конец.
   Подол рубахи был натянут и скособочен. Клинок в ножнах не застрял, и, всаживая его в живот, Семен почти не почувствовал сопротивления. Испугался, что промахнулся, ударил еще раз, рванул вверх и в сторону… Хруст, и в ладони осталась бесполезная уже рукоятка.
   Но бой был окончен: противнику не хватило доли секунды, чтоб свернуть Семену шею. Впрочем, может быть, волосы и налобная повязка, смоченная кровью, чуть проскользнули под его руками.
   Семен выпустил посох, бросил обломок ножа на землю, перехватил древко правой рукой, левой вцепился в подол рубахи, рванул и отбросил копье в сторону. Поднял свой посох и…
   И прянул в сторону, пригибаясь и разворачиваясь на 180 градусов.
   – СЕ-ХА!!! – то ли крик, то ли рев, то ли ярости, то ли отчаяния. – СЕ-ХА-У!!!
   В нескольких метрах прыгало, вопило, махало огромной палкой лохматое чудовище. Двое копейщиков пятились, не рискуя сделать выпад в это жуткое мельтешение.
   «Да он сбесился!» – мелькнула мысль пострашнее любой другой. Этот страх, казалось, задавил силу земного тяготения – Семен метнулся вперед и влево, обходя беснующегося Эрека и занося посох для удара.
   …Косой рубящий сверху в голову – есть! Отбив копья, тычок, сметающий с уходом вниз и восходящий рубящий – есть! И последний…
   Отбитое копье летит вверх, и конец посоха уходит за ним – удар был рассчитан на большее сопротивление. Всего какая-то доля мгновения и… спина, мелькающие ноги.
   – Р-ра! – взрыкнул Семен и попытался достать ноги беглеца концом посоха – не достал и рванулся за ним следом: – Не уйдешь!
   Пара секунд, казалось, растянулась на многие минуты. Чувствуя, что расстояние увеличивается, Семен перехвалил посох и метнул его, как копье, в спину бегущему. Противник, вероятно, почувствовал это движение и попытался пригнуться – торец тяжелой палки врезался ему в основание черепа. Беглец упал лицом вниз, раскинув руки.
   – СЕ-ХА!!! СЕ-ХА!!!
   Эрек прыгал и махал своим колом – никак не мог остановиться.
   А остановить его было надо – и немедленно! Только все подходящие комбинации звуков из головы Семена вылетели…
   – НЕ-ЕТ!!! – заорал он и кинулся вперед.
   Впрочем, было уже поздно – почти поздно…
 
   Эрек сидел на земле и плакал – почти по-человечески: скулил, всхлипывал, размазывал по темному лицу кровь, сопли и слезы. Семен понимал его: сшибка двух разнонаправленных инстинктов или рефлексов: защищать «своего» и спасаться любой ценой, невозможность агрессии против кого бы то ни было и ее абсолютная необходимость. В такой ситуации и человеческие-то мозги съедут набок. Семен сочувствовал ему всей душой, но и злился: получалось, что питекантроп его спас – прикрыл с тыла. Однако и самый чувствительный ущерб в этой битве ему нанес именно Эрек – отброшенный взмахом могучей руки, Семен изрядно приложился спиной и боком. Именно вид упавшего на землю Семена и остановил Эрека. Правда, добить всех, кто шевелился, он к этому времени уже успел.
   Теперь Семен бродил между трупов и прижимал к ссадине на лбу отодранный клок кожи в надежде, что он как-нибудь приклеится и прирастет на место – надо бы повязку сделать, но из чего? В конце концов он не придумал ничего лучше, чем использовать для этой цели уже имеющуюся на его голове ритуальную повязку – если ее сдвинуть на рану, а сзади – на затылке – подсунуть сучок, то она будет внатяг. Глубокая царапина на животе, перечеркнувшая старые шрамы, кровоточила несильно, и Семен ограничился тем, что промыл ее собственной мочой – оказалось, что рубаха пострадала гораздо сильнее. Впрочем, Семен подозревал, что просто еще не вышел из шока после драки, и не все еще начало у него болеть.
   Ситуация поражала своей абсурдностью – Семен чувствовал прямо-таки физическую потребность немедленно что-то понять и самому себе объяснить.
   «Ведь это хьюгги – самые натуральные неандертальцы! Но какого черта они делают в лесу?! Пологие лесистые сопки – не их среда обитания. Тут мало крупной дичи, а на ту, что есть, без дистанционного оружия охотиться невозможно. Или это какие-то особые – лесные – хьюгги? От моих старых знакомых эти отличаются только формой набедренных повязок: у них не фартуки, а что-то типа юбок из старых облезлых шкур. И потом: Семхон Длинная Лапа, конечно, великий воин, но… Столько противников?! Допустим, одного завалил из арбалета, с двумя справился по-честному, двое других были так потрясены представлением Эрека, что не могли толком сопротивляться. Причем один из них оказался каким-то трусливым недомерком: что-то я не слышал, чтобы хьюгг пытался уклониться от рукопашной. Вот луков и стрел они боятся, но чтоб от драки бегать?!»
   Осмотр поля боя и трупов, точнее, того, что от них осталось после воздействия палицы Эрека, заставил сделать печальный вывод: «Это не отряд воинов и, уж конечно, не охотники за головами. Скорее всего, это просто охотники. И охотились они на нас как на обычную „среднеразмерную" дичь. Будь на их месте какой-нибудь олень или буйвол, удача была бы им обеспечена. Ну, максимум, забодал бы кого… А мест, пригодных для „контактной" охоты, в округе, кажется, почти нет. Так ведь нужно, чтобы добыча еще и забрела в такое место! Эти ребята совсем не выглядят хорошо откормленными – они, может быть, еле на ногах держались с голодухи…
   Но почему?! Что их выгнало с привычных мест обитания? Все тот же голод? Но здесь им в любом случае еще хуже – тогда что? Или… кто? Другие племена? А вдруг началось великое переселение народов, и теперь неандертальцы тут кишмя кишат? Как бы на тот берег не перебрались – там же женщины остались! Впрочем, плавать они не умеют, большой воды боятся… Но выше мы проплыли как минимум два брода, где вода по пояс, а голод сделает смелым кого угодно… Ч-черт, надо сматываться отсюда! Нигде нет покоя, тесен становится этот мир!»
   – Кончай скулить! – приказал Семен Эреку. – Ты сегодня прошел боевое крещение! Мне первый раз тоже было плохо… Но ты молодец – спасибо тебе. Если бы не ты, они бы меня прикончили. Забирай мешки и пошли скорее к женщинам!
   Они уже отошли на десяток метров, когда Семену показалось, что, проходя мимо тела беглеца-недомерка, он заметил какое-то движение, но внимания не обратил. Чем мучиться потом сомнениями, он решил просто вернуться и проверить.
   Вернулся.
   Перевернул тело на спину.
   И пожалел об этом: мальчишка – почти ребенок. Впрочем, кто их разберет, этих хьюггов…
   Проблема в другом – он жив.
   Кандидат наук, бывший завлаб С. Н. Васильев ненавидел хьюггов до судорог душевных. Но добить ребенка не мог. Семхон Длинная Лапа не мог тоже.
   И что теперь делать?
 
   К своему причалу они прибыли почти одновременно – Эрек, конечно, вплавь. Он выскочил на берег и, не обращая ни на что внимания, даже не отряхнувшись, с подвыванием устремился к Мери. Ну, натурально, как разобиженный ребенок к маме, которая должна его немедленно утешить и пожалеть. С полминуты питекантропы стояли, обнявшись, а потом подались в сторону кустов – там у них было оборудовано нечто вроде гнезда или лежки.
   «Ох-хо-хо-о-о, – вздохнул Семен, влезая в ледяную воду, – и что сейчас будет?»
   Он догадывался, что выглядит ужасно – в разодранной рубахе, весь заляпанный кровью – но был уверен, что ни криков, ни причитаний не услышит. А вот как Ветка отнесется к его добыче?
   Семен привязал лодку, выгрузил на берег мешки с серой, забрал арбалет, посох и пошел к костру. Ветка смотрела на него широко раскрытыми глазами. Во взгляде ее светились одновременно страх и гордость за своего мужчину: «Он опять сражался! Жив, значит, победил! Конечно же, ранен, но он вернулся!» Она привстала на цыпочки и, вытянув шею, стала рассматривать ссадину на лбу.
   – Ага, – сказал Семен, – и еще живот, но не сильно.
   – Снимай, – слегка дернула она его рубаху. – Лечить буду – и тебя, и одежду. Хьюгги?
   – Они, проклятые. А скальпы опять не снял – вот такой я у тебя бестолковый! Никому не рассказывай, ладно?
   – Хи-хи, глупенький! Все и так знают, что ты скальпы не режешь. Снимай, пока совсем не засохло.
   – Погоди, тут такое дело…
   Он оставил оружие и пошел к лодке. Вернулся с телом юного воина на руках и довольно небрежно свалил его на землю у костра.
   – Вот… Как в том анекдоте: ни фига себе, сходил за хлебушком!
   – Анекдот – это где?
   – Это не место, это такой короткий рассказ. Он должен быть смешным, потому что в нем содержится неожиданность – заканчивается он совсем не тем, чего ожидает слушатель вначале. Кстати, надо будет попробовать сочинить парочку анекдотов по-лоурински.
   – Сочини – я люблю, когда ты рассказываешь смешное, – одобрила затею женщина и принялась осматривать добычу. – Это же хьюгг! Только маленький…
   – Вот тебе первый анекдот: пошел Семхон за грибами, а принес живого хьюгга.
   – Хи-хи, и правда, смешно! Мужчины же никогда не ходят за грибами – только женщины и дети.
   – А хьюггов приносят?
   – Не-ет… – призадумалась Ветка. – А зачем они нужны? Только скальпы… Ой, неужели это мне?! Да? Ой…
   – Тебе-тебе, – в некотором недоумении подтвердил Семен. – Забирай!
   – Ой, я же не умею!! Даже и не видела, как надо!
   Семен просто физически ощутил, как его женщину заливает волна радости и счастья – да такого, в которое и поверить-то сразу трудно. Наверное, нечто подобное случилось бы с его женой из другого мира, если бы он, придя с работы, сказал, что получил премию и купил ей автомобиль – вон под окном стоит.
   – Семхон!! Ни у кого нет, а у меня будет! Настоящий!! Хи-хи, тетки же описаются от зависти – хи-хи! Ой, только как же… Какой же ты, Семхон!.. Правда, мне, да? Даже страшно! А он не укусит?
   Хьюгг лежал лицом вниз. Ветка присела возле него, потрогала грязную, спутанную шевелюру, покрывающую низкий вытянутый череп, слегка подергала…
   – Нашим женщинам никто никогда не дарил такого! Но я же совсем не умею! Надо вокруг, да?
   Она провела пальцем себе по лбу и вопросительно уставилась на Семена. Тот хлопал глазами, с превеликим трудом начиная что-то понимать.
   – Но он же… живой!
   – Ага, дышит. Надо, наверное, горло сначала перерезать, да? Но у меня нож такой маленький, – она показала кремневый сколок. – Им только шкуру хорошо кроить и мякоть резать. Ему же больно будет… А можно… твоим? Ну, волшебным ножиком?
   Ветка покраснела и потупилась – по местным меркам подобная просьба считалась дерзкой до неприличия, но она совсем потеряла голову от счастья – такой подарок!!
   Содержание Семеновой черепной коробки в сегодняшнем сражении пострадало несильно, однако мыслительный процесс явно не поспевал за стремительно меняющейся ситуацией: «Моя нежная, ласковая, робкая Ветка собралась резать горло человеку?! Снимать скальп?! Но беда-то, оказывается, даже не в этом! Женщина получила подарок, о котором и мечтать не смела. И вот, когда она поверила-таки своему счастью, надо его у нее отобрать и сказать, что пошутил?! Вот это я влип…»
   – Знаешь что, Веточка… – принял, наконец, решение Семен. – Ножик я тебе, конечно, дам, но у меня есть другое предложение. Давай привезем в поселок живого хьюгга. Погоди, не смейся, слушай дольше! Там мы соберем всех людей у Костра Совета – и воинов, и старейшин, и женщин. Представляешь: все стоят, смотрят, и тут в центр круга выходишь ты – в новой рубахе, в красивых тапочках, с пушистыми волосами. Ты, значит, выходишь… Я притаскиваю хьюгга… Ты берешь его за волосы… И на глазах у всех, двумя легкими небрежными движениями… Чик-чик! Хьюгг лежит, скальп висит – все в отпаде! А?
   Сухая Ветка похлопала глазами, осмысливая услышанное. Осмыслила и…
   – Семхон!! – она вскочила и буквально повисла на Семеновой шее, забыв о его ранах. – Семхон, как здорово!!
   Впрочем, она тут же пришла в себя и устыдилась своего порыва – от Семена отцепилась, смущенно потупилась:
   – Прости меня… Тебе, наверное, больно, да? Я сейчас – тут есть такие травки… Снимай рубаху! – удержаться, впрочем, она не смогла и все-таки спросила: – А он не убежит?
   – Если убежит, – вздохнул Семен, – я тебе другого поймаю.
 
   Окончательно пришел в себя Семен лишь после лечебных процедур и плотного ужина. Мыслительный процесс, конечно, начался с решения вопроса: что делать с пленным? Или кем его считать?
   Исходя из своих давних наблюдений, Семен полагал, что у неандертальской молодежи детство и юность значительно короче, чем у кроманьонской: достигнув какого-то возраста, ребенок начинает стремительно матереть – обрастать волосами и мышцами. И, наверное, за год-два превращается во взрослого. Вот эта конкретная особь в стадию возмужания еще не вступила или находится в самом ее начале. С какого же перепугу юный хьюгг взялся за оружие?!
   Обследование показало, что мальчишка давно оклемался после удара по затылку – там у него теперь здоровенная шишка. Он, похоже, в сознании, но лежит с закрытыми глазами и не шевелится. Роста в нем меньше полутора метров, вес – килограммов пятьдесят, но не за счет мышц, которых мало, а из-за массивного, чисто неандертальского скелета. Кожа довольно смуглая и темная от грязи, волос на ней немного.
   «Я, сдуру, как бы подарил его Ветке. Теперь, надо полагать, должен придумать, как дотащить подарок до дома в свежем виде. Держать его связанным? Намучаешься… Перебить ноги, чтоб не убежал? Тоже не выход… А может быть, просто махнуть на все рукой? Ну, сбежит – и слава Богу! Буду просить у Ветки прощения и ловить ей другого хьюгга – всю оставшуюся жизнь. В конце концов, что за кровожадность?! Да мне и не пристало так церемониться с женщиной – я же не подкаблучник какой-нибудь! Я же хозяин своего слова: сам дал, сам и забрал! Вот это будет, пожалуй, правильным решением!»