Щупов Андрей. Мы из спецназа. Лагерь

   - А я, пацаны, другого опасаюсь, - подал голос Игнат. - Как бы Сильвер нас не сдал администрации.
   - Ты чего прикалываешься, в натуре? Какой администрации он нас сдаст? Кому?!
   - А если Папе скажет?
   - Ну и что? Будто Папа не знает о нас ничего! - фыркнул Укроп.
   - Знает или не знает - не в этом дело. - Рассудил Дуст. - Главное, что мы никого не тихарнули. Все живы, в натуре, здоровы. Вот если бы он нас на врачихе поймал, тогда было бы дело.
   - А что было бы? - взвился Гусак. - И ничего бы не было! Зуб даю, Папа сам эту врачиху раз сорок имел. Чего ему - поделиться западло? На крайняк, даст разок по соплям и забудет.
   - Хорошо, если забудет, а если нет?
   - Забудет, не бзди… - Гусак остервенело потер зудящую голову. То ли не мылся давно, то ли не отошел еще от драки. - А Сильвер ваш сам по уши в дерьме. Ему стучать тоже нет резону. Он здесь, пока его терпят. Понадобится, Любаша его в любую минуту на зону сошлет.
   - Опаньки! - шагающий впереди Укроп застыл на одном месте. Все равно как охотничий пес, делающий стойку. - Кажись, целочки плывут!
   - Чего?
   - Точно тебе говорю, сам покнокай!
   - Ёкарный бабай!… Уж не те ли это мокрощелки, о которых Папа вчера толковал? - рванувшись вперед, Гусак впился глазами в далекие фигурки. Вся его команда устремила взоры в том же направлении. Укроп не ошибся. Взявшись за руки, две девчушки в бежевых платьицах вышагивали по зеленому лугу. Лет по четырнадцать каждой, на головах искрящиеся заколки, в руках свеженькие веники из одуванчиков.
   - Чего это они за руки-то держатся? - Укроп судорожно сглотнул.
   - А это у них, типа, лесбийская любовь. - Дуст хмыкнул. - Или не в курсе? Нынешним бабам с мужиками барахтаться в падлу.
   - Во, дуры-то!
   - Это как сказать. Может, и не дуры.
   - В каком, типа, смысле?
   - А в таком, - Дуст многозначительно поглядел на Гусака. - Я слыхал, у баб ощущения другие. Типа, значит, на порядок круче.
   - От кого ты это слыхал? От Любаши, что ли?
   - От кого надо, от того и слыхал. Они ж все друг про друга знают - и что гладить, и на какие эрогенные зоны нажимать.
   - А нам эти знания по барабану!
   - Вот потому и не хотят они с нами дело иметь. - Дуст кивнул в сторону разгуливающих подруг. - А этих, Гусак, я так просекаю, лучше не трогать.
   - Чего это ты за них впрягаешься?
   - Неприятностей не хочу. Сам же Папу помянул.
   - А может, они из села?
   - Не похоже, - Дуст мотнул головой. - Селянок пацаны давно уже распугали, - обходят лагерь за пять верст.
   - Выходит, наши курочки? - Укроп нетерпеливо хохотнул, заегозил на месте ногами. - В натуре, уже хочу! Только чур, я первый!
   - С чего это - первый?
   - А кто их увидел? Ты, что ли?… Глянь, какие буфера, это ж окосеть можно!
   Перевесив гитару на грудь, Дуст тут же с готовностью забренчал по струнам. Голос у него был гнусавый, но, странное дело, слушать его любили.
   Все было просто, паренек ширялся,
   Ну, а под ширево ловил незрелых цып,
   Он был маньяк, но перед Папой клялся,
   Что чист, как голубь, и невиннее овцы.
   Он был крутой, как ствол на пилораме,
   В сортирах люстры, шпалер в кобуре,
   Двубортный клифт, фото папаши в раме,
   Джакузи, телекс и борзая в конуре.
   И бедных девочек он опускал и жалил,
   Менты все знали, но их закон держал,
   Всего лишь раз его слегка прижали,
   Вмешался Папа, адвокат наш все сказал…
   - Да заткнись ты! Спугнешь ведь!
   - А может, наоборот? Бабцы - они песню народную любят…
   - Только чур, я первый! - вновь проблеял Уроп.
   - Сиди, козел, твой номер шестой! Первым он будет… - Гусак покосился в сторону Дуста. - Значит, думаешь, это новенькие, о которых Папа толковал?
   - Откуда ж я знаю? Но он ведь собирался кого-то привезти. Могут быть и они.
   - А на хрена они здесь нужны?
   - Это ты у Папы спроси. - Дуст нервно теребнул басовую струну, сорвав случайный стебель, сунул в зубы. - Может, для съемок, а может, и для гостей.
   - Если для гостей, то плохо. - Приблизившийся Шварц, коренастый, загорелый увалень, опустился на корточки, погладив ушибленный копчик, покачал головой. - Это ж, типа, спецзаказ. За такое можно и отыметь от Папы, въезжаете в тему?
   - А если только одну? - азартно предложил Яхен. - Мы ж аккуратненько! Никто и не заметит.
   - Ага, впятером аккуратненько - ты думаешь, в натуре, чего мелешь! - Дуст постучал себя кулаком по лбу. - Или хочешь лишнего геморроя?
   - Да какой там геморрой! Все одно добру пропадать. Приедет какой-нибудь боров из города и порвет их как Тузик грелку.
   - Может, порвет, а может, и нет. У стариков с этим делом редко получается. Вспомни, как сам помогал тому старперу…
   Гусак довольно кивнул. Тот прошлогодний случай он помнил отлично. Действительно привезли из города какого-то индюка с фарфоровыми зубами, с залысинами на висках и вислым брюхом. Папа шепнул - будто какой-то высокий чин из столицы. Дескать, заехал поохотиться. На волков, а заодно на свеженьких нецелованных девиц. Нецелованных найти оказалось трудно, но для высокого гостя Папа специально расстарался. Девочку нашли и морально подготовили, в нужный момент и в нужном месте расстелили пластом, да только член у высокого гостя покачивался вялым шлагбаумом и дело свое делать решительно отказывался. Вялотекущая эрекция - так, кажется, выразился тогда Папа. Дело с грехом пополам выполнить сумеет, а вот сил на то, чтобы поломать целку, не хватит. В общем, «индюк» добрых полчаса пыжился и пыхтел, но в результате только окончательно иссяк. Тогда и выдали Гусаку шлепка по заду. Чтобы, значит, и «проход» девочке зачистил положенным образом и бравым своим примером вдохнул силы в червеобразный отросток высокого гостя. Ну, а Гусаку это только подавай! Девочка уже давно не сопротивлялась и даже не плакала. Так что с дефлорацией Гусак управился быстро. Плохо только, что гость, возбудившийся от быстро мелькающей мальчишечьей задницы, вознамерился пристроиться сзади. Нечего и говорить, что такой возможности Гусак ему не дал. Выскользнув ужом из смыкающейся западни из двух тел, он рыбкой сиганул в окно. Долгое время потом боялся, что за отказ гостю его накажут, но обошлось. Наоборот Папа даже похвалил, что не стал пидором. Хотя и посетовал: дескать, век наступает сучий, - только истинные воры и блюдут чистоту рядов. А во всем остальном - в правительстве, на сцене, в бизнесе - везде наверх выползают те, кто вовремя успевает подставить собственное очко. Позже даже показал какого-то хлюпика по телевизору, объяснив, что типчик этот задницей сделал себе карьеру. Был рядовым чинушей - огонек к сигаретам подносил, у машин встречал, башмаки чистил, а после переспал с нужными людишками, обстряпал кое-какие документы и враз стал олигархом. Теперь запросто скупает журналы с газетами, заводы с кораблями. Захочет - и сам сможет заказать любую эстрадную задницу…
   - Так что делаем? Решаемся или нет?
   Вероятно, Гусак пошел бы на попятный, но в эту минуту, добравшись до опушки леса, прогуливающиеся девицы раскатали на траве одеяло и, стянув с себя платья с бельем, улеглись загорать. Тела у обеих были белые, с ультрафиолетом почти не знакомые, и от вида молочных ягодиц у Гусака тотчас помутилось в голове. Все здравые рассуждения Дуста тут же отошли на задний план. Подобно Укропу с Яхеном он уже не мог спокойно оставаться на одном месте.
   - Ладно, - решил он, - делаем только одну. И без экспериментов!
   - А что со второй? Она ж заложит.
   - Не заложит. - Гусак кивнул Шварцу. - Ты ей глазки завяжешь какой-нибудь тряпкой.
   - Откуда я тебе тряпку возьму?
   - Да хоть собственной футболкой завязывай, меня не волнует. Главное - чтобы не видела наших физий.
   - А если увидит?
   - Увидит - тоже не велика беда. Мы их так напугаем, что, хрен, о чем разболтают. Пообещаем, что под трактор положим или в колодце утопим.
   - Может, все-таки не надо? - жалобно проблеял Игнат.
   - Что, очко заиграло?
   - Так ведь пронюхают Папа с Любашей! А если это их клиентки, - пополам потом разорвут.
   - Может, и пронюхают, только откуда им знать, что это мы? - Гусак фыркнул. - Мало ли маньяков по лесам шляется! А тут парочка шалав - да еще загорать вздумали у всех на виду. В другой раз не будут разгуливать без ничего.
   - Точно! - поддакнул Яхен. - Сами, блин, провоцируют, а после сопли распускают. Мы же, блин, не из железа.
   - Короче, все будет в ажуре, пошли! - Гусак мотнул головой. - Шварц, берешь на себя ту, что слева и сразу мордой в траву, чтоб не дергалась.
   - А почему ее?
   - Да больно худая. Я таких не люблю… Правая вроде покрепче будет. И морда смазливая, и буфера подходящие. Я, в натуре, не столичный гость. Да и задолбали уже малолетки…
 

***

 
   На этот раз атака удалась. Девиц застали врасплох, чему и сами жертвы в немалой степени поспособствовали. Обе лежали на своем покрывале, подставив солнцу незагорелые тела, кое-как прикрыв глаза листьями свеженьких лопухов. Так или иначе, но Шварц со своей задачей справился блестяще - с рыком навалился на худенькую блондиночку, перевернув ее лицом вниз, с силой придавив затылок. Хуже пошли дела с «крепенькой». Девица оказалась на удивление сильной и бойкой. Сунувшемуся вперед Яхену она бесцеремонно врезала в пах, а навалившемуся сверху Гусаку ударила пятерней в лицо, после чего вцепилась зубами в ухо. Не помог даже Укропчик, попытавшийся подставить девице подножку. Крепконогая «жертва» и здесь оказалась быстрее своих насильников. Зубы она, конечно, разжала, однако тут же молотнула пяткой по затылку незадачливого Яхена.
   - Ах, ты ж падла! - держась за кровоточащее ухо, Гусак выхватил из кармана нож, с щелчком выбросил лезвие. Обычно выкидуха действовала на жертв гипнотизирующе, заставляя цепенеть соперников, лишая голоса самых истеричных девиц. Эта, впрочем, ножа не испугалась - все также молча попятилась в сторону леса.
   - Спокуха, милая! - вездесущий Дуст шагнул ей за спину, отрезая путь. - Или хочешь бросить свою подруженьку на растерзание?
   Сказано это было крайне вовремя, девушка и впрямь готова была сорваться с места. Теперь же, замерев на месте, она метнула в сторону спутницы испуганный взор. Впрочем, даже испуг ничуть не портил эту красотку, скорее - наоборот. Напряженная, нервно стискивающая кулачки, она стояла, чуть расставив ноги, одной своей позой провоцируя на безумства. Тело ее было не просто стройным, но и отчетливо мускулистым, а сильные ноги, без сомнения, могли крепко бить. Глаза девушки горели удивительным изумрудным блеском, на щеках успел разгореться гневный румянец, и оттого голая девушка казалась еще более привлекательной. Впрочем, охваченная похотью команда видела несколько иную картину, и редкую красоту девушки разглядел только один Игнат.
   - Что вам надо! - дрогнувшим голосом крикнула обладательница изумрудных глаз. - У нас ничего с собой нет!
   - Почему же ничего, кое-что есть… - Гусак глумливо ухмыльнулся. Не обращая внимание на боль в прокушенном ухе, лагерный вожак продолжал поедать глазами тугие грудки стоящей перед ним девицы. Судя по всему, Папа знал, кого подкладывать под своих друзей. Ясно было, что на такой товар западет кто хочешь.
   - Что вам нужно? - вновь выкрикнула девушка.
   - А ты не догадываешься? - Гусак щегольским движением перебросил нож из одной руки в другую. Он уже видел, что жертва артачилась только по инерции. Чуток надавить - и сдастся… - Короче, так, козочка: дашь по-хорошему, отпустим обеих. Без пыток, угроз и синяков.
   - А если не дам?
   - Куда ж ты денешься? Побежишь - догоним. Да еще накажем за непослушание.
   - В очко все по разу трахнем! - брякнул Яхен.
   - Можем и в очко, - подтвердил Гусак. - И даже не по разу.
   - Что мы вам сделали? - в голосе девушки послышались панические нотки. Она качнулась назад и тут же вздрогнула, наткнувшись на руку Дуста.
   - Пока ничего, но думаю, скоро сделаете. Слышала о такой штуке, как любовь по-французски? По-ученому говоря - минет. - Гусак смачно подмигнул приятелям. - Вот его ты нам и сделаешь, лапочка. Всем по очереди… Так оно даже лучше будет, а, Дуст? Хорошо я сообразил?… Папе ведь девочки нужны, вот и останешься целенькой.
   - Хрен тебе! - в характерном жесте девушка ударила себя по сгибу правой руки.
   - Брось ерепениться. - Покручивая ножом, Гусак сделал шаг вперед. - Ну, давай же. Тебе понравится, я знаю. Чего ты как неродная?
   - А ты мне и так не родной! - взвизгнула девушка. - Не подходи, урод!
   - Насчет урода - это ты зря. - Гусак покачал головой и сделал еще один вкрадчивый шажок. - Да и породниться нам - раз плюнуть. Десять минут - и гуляй, Вася.
   - Перебьешься!…
   - Дура! Тебя же все равно подложат под какого-нибудь борова. Сама прикинь - уж лучше с нами поиграться.
   - Почему это лучше?
   - Да потому, что, во-первых, с нами приятнее, а во-вторых, заступа на будущее появится. Тебя ведь Папа с Любашей сюда пригласили, верно? И денежки они тебе небось пообещали. Только это все дым! - для наглядности Гусак даже дунул на собранные в щепоть пальцы. - и кормить вас будут только до первой случки, и в платьишки красивые наряжать. А там пойдете по рукам и подешевеете, как драные купюры.
   - Врешь!… Все ты врешь! - взвизгнула девушка, и изумрудные глаза ее наполнились слезами. - Нам только про фильм говорили! Слышишь ты! Про фильм и танцы!
   - А что в том фильме с вами делать будут, Любаша не рассказывала? - более смело Гусак шагнул вперед, ладонью стиснул одну из грудок девушки. - Мы же с тобой и будем в том фильме кувыркаться. Может, еще и дружки мои присоединятся.
   - Вали ее, не тяни резину! - хрипло выдохнул Яхен, но Гусак в его сторону даже головы не повернул.
   - Ты красивая, - проворковал он, - мне такие нравятся.
   - Не трогай меня! - откинув голову, девушка зажмурилась. - Не трогай меня, пожалуйста!…
   - Да я же скоренько, чего ты! - жадные руки Гусака заскользили по голому телу, нетерпеливо разминая ягодицы, оглаживая бедра и спину. - Ну, давай же, козочка, чего тебе стоит? Тогда и подружку твою не тронем…
   С горящим лицом Игнат продолжал взирать, как Гусак ломает психику молоденькой пленницы. В сущности он делал свое привычное дело. Привычное и любимое. И с каждым сладострастным движением вожака нечто острое глубже и глубже вонзалось в мальчишечье сердце Игната, творя непонятное, наполняя голову жарким туманом. Ядовитая волна гнева разливалась в груди, вызывая дрожь в коленях, заставляя сжиматься кулаки. Будь в его руках какое-нибудь оружие, пожалуй, он проще простого убил бы сейчас ублюдочного Яхена, пускающего слюни за спиной обнаженной девушки, убил бы и Гусака, уже стягивающего с себя спортивные штаны, убил бы ждущих своей очереди приятелей.
   - Ну, давай же, цыпа… Поработай язычком…
   И в ту секунду, когда девушка безвольно опустилась на колени, с ужасом взирая на волосатый пах Гусака, Игнат с рыком бросился вперед.
   - Не касайся ее, гад!…
   На пути его попытался встать Дуст, но правый кулак Игната смел его, словно кеглю, а в следующий миг он уже с рыком наваливался на Гусака. Какие слова и ругательства вырывались при этом из его груди, он даже толком не помнил, но хуже всего, что Игнат продолжал размахивать руками. В исступлении кулаки его месили воздух, пытаясь достать Гусака и Яхена, и раза два или три он даже умудрился попасть. Поскуливая от боли, рухнул на землю так и не дождавшийся своей очереди Яхен, а Гусак, получив звонкий удар по виску, воровато отпрыгнул в сторону, с готовностью поднял кулаки. Собственно, на этом столкновение и завершилось. Гусак неспроста был лидером лагеря - по слухам он хаживал одно время в боксерскую секцию и даже имел какие-то разряды. Более того, только Гусак - единственный из их детворы - запросто подтягивался на турнике до тридцати раз. Словом, Игнат ему был не соперник, что и было продемонстрировано перед всей честной компанией. Проведя обманный финт, Гусак достал Игната в солнечное сплетение и тут же завершил атаку первоклассной двойкой. С мычанием бунтарь рухнул на землю, и, разумеется, к избиению присоединились все прочие. Его пинали, словно футбольный мяч, в исступлении старались попасть в лицо, достать по затылку.
   - Хорош, чижики! - отступивший в сторону Гусак великодушно хлопнул в ладоши. - Я сказал: хорош! Нам труп не нужен. Поднимай его и потопали!…
   Не слишком церемонясь, подростка вздернули на ноги, подтолкнули в спину. Кто-то из пацанов, не удержавшись, вновь ударил по лицу, но странное дело - боли Игнат не ощутил. Кое-как переставляя ноги, он продолжал видеть перед собой чуть припухшие губы девушки, нежный овал ее лица и изумрудного цвета глаза. Верно, в этом изумруде и крылась причина тех перемен, что произошли сейчас с ним. Объяснение напрашивалось одно-единственное: Игнат безнадежно влюбился. Влюбился впервые в своей жизни. Одномоментно и бесповоротно.
 

Глава 8

   Сидя в офисе охранного агентства, Шебукин возмущенно рассказывал:
   - Я ведь не сразу туда рванул, сперва в Управление свердловской железной дороги подался, думал по своей наивности через них все узнать. Только там тоже козлов хватает. Обломили, как дауна последнего. Пытался одному чувачку с лычками про Стаса нашего рассказать. Про девчонок погибших и прочие дела. А потом, смотрю - эта падла зевает! Я ему про кровь, а он зевает!…
   - Чего ты заводишься? Ну, не выспался человек, мало ли что?
   - Да причем тут - не выспался? Не в этом же дело! Ему, курве, насрать на всех нас! Еще и зевать-то пытается скрытно! Первый раз видел, что так можно зевать. То есть голова, значит, неподвижная, глазки участливые, а шейка этак набухает и жилы вот здесь вздуваются. Прикидываете, какой урод! А будто я, с понтом, не вижу! Он же вот - в метре от меня развалился - боров недорезанный! - Шебукин судорожно стиснул кулак. - Ох, потолковать бы с таким где-нибудь на темной улице!…
   - Да успокойся ты со своим чинушей! Нашел, на кого губу вздувать! Ты нам про разведку свою рассказывай.
   - А чего ему рассказывать? - прогудел из своего угла Тимофей. - Нашлепали, небось, по ушам и развернули на сто восемьдесят градусов. Вот он и кипит теперь.
   - Ну, по ушам, положим, не нашлепали, а развернуть - действительно пытались. - Мишаня преспокойно откупорил бутыль с минералкой, набулькав полный стакан, залпом опустошил. - Только главное я все равно успел высмотреть.
   - И что же ты там высмотрел?
   - Да то и высмотрел, что в придорожной лесополосе тотальный шмон, и шерстят, судя по всему, спецы. Видел там пару собачек на поводках, и даже обормот какой-то с рамкой ходил.
   - Экстрасенс, что ли?
   - Кто ж его знает… Но вполне может быть. Я от знакомых слышал, что в Конторе полно таких специалистов. Сейчас-то их малость подсократили, а во времена Горбачева с Ельциным целые отделы штаны протирали - порчу, ядрить их налево, от властей отводили.
   - А на дороге-то они что делали?
   - Тоже, видать, следы искали.
   Дмитрий Харитонов невольно переглянулся с сидящим в кресле Тимофеем.
   - Следы?
   - Вне всякого сомнения! - Шебукин энергично кивнул. - Террор - он ведь на пиаре держится. Значит, нужны кадры, нужно фотоподтверждение сделанного. А откуда лучше снимать взрыв? Как раз из такой вот лесополосы.
   - Выходит, ты полагаешь, что взрыв тех вагонов снимали?
   - Больше чем уверен!
   - И судя по всему - не ты один… - Харитонов возбужденно прищелкнул пальцами. - Что ж, картинка и впрямь получается логичная: хозяин взрывчатки на виду не маячит, в очередях не торчит, - сразу занимает свое законное место в кустиках, настраивает антенну и ждет. Подружка его тоже знает, что делать, - преспокойно покупает билет, садится в вагон и едет, ни о чем не подозревая.
   - Так уж не подозревая?
   - А какая, фиг, разница? Им перед операцией головы так дурят, что хоть заподозревайся. - Дмитрий пожал плечами. - И потом ей действительно могли сказать, что сам акт состоится в ином месте и гораздо позже. Вот и ехала себе без особых нервов, ведать не ведая, что все за нее давно решили.
   - А он, значит, установил камеру и снимал себе спокойненько… - пробормотал из кресла Тимофей.
   - Точно! И я так поначалу рассуждал. - Мишаня хлопнул себя по колену, в возбуждении налил себе еще минералки. - Дескать, номер вагона оговорили заранее, так что наводить камеру знали куда. И кнопочку этот гад тоже знал, когда нажимать.
   - Погоди, погоди! Что значит - поначалу? - кустистые брови Тимофея недоуменно сошлись на переносице. - А сейчас ты что же - больше так не думаешь?
   Шебукин величаво покачал головой.
   - Представь себе - нет!
   - А какие резоны?
   - Да самые простейшие! Очень уж большой риск - торчать вблизи железнодорожного полотна. Сами вспомните, как быстро развернули программу «Антитеррор». Уже через четверть часа перекрыли все дороги, место взрыва взяли в тройное кольцо и даже вертолеты в воздух подняли. Спрашивается, на кой это было нужно нашему долбанному террористу? Тем паче, и улики при нем атомные! Видеоаппаратура, радиопускач…
   - Ну, пускач он, положим, и сбросить мог.
   - Все равно! За глаза хватит одной камеры с пленкой. С такой уликой и следствия не понадобится, - сразу можно к стенке прислонять. - Шебукин с сожалением покосился на пустой стакан, отер рукавом взмокшее лицо. - Да и сама идея со съемкой из безопасного места - не слишком, честно говоря, свежая.
   - Как это несвежая? Ты же сам хвастался, что первый об этом догадался!
   - Вот именно, что догадался. И я догадался, и менты с эфэсбэшниками. А раз так, значит, и риск засветиться гораздо выше. - Шебукин оглядел приятелей снисходительным взором. - А с другой стороны - оцепление вон уже сколько времени не снимают. Значит, что?…
   - Что?
   - Значит, не могут они ничего там найти! - торжествующим тоном объявил Шебукин. - Ни единого следочка! А ведь собрали спецов высочайшего уровня! Я слышал - даже из Москвы ребят пригнали. Опять же псы поисковые… Вот и скажите мне, бестолковому, возможно ли такое, чтобы целая толпа профессионалов в течение длительного времени не могла ничего обнаружить?
   - Ты полагаешь…
   - Да, черт подери! Именно так я и полагаю. Не было в том лесочке никого! Потому и не могут ничего найти.
   - Ёханый стос! Ты же сам толковал про фотоподтверждение! Значит, должен быть и оператор.
   - Правильно, оператор был, - спокойно кивнул Мишаня, - но находился он не в лесочке, а в поезде. С самого первого момента отправления.
   - Не понял?…
   - Вот и они не доперли! Это я о спецслужбах. Надеются еще найти какой-нибудь окурочек. Только не найдут. Разве что те уроды нарочно подбросили какой-нибудь чепухи. - Шебукин выдернул из лежащей на столе папки чистый лист, развернул перед собой, вооружился карандашом. - Ладно, господа стратеги, рисую наглядно - тогда, глядишь, и сообразите.
   - Что ты собираешься рисовать?
   - Сейчас сами увидите… - карандаш вычертил на бумаге дугу. - Это, стало быть, железная дорога, фертштейн? Ну, а это, стало быть, вагоны. Обратите внимание, дорога в этом месте как раз изгибается - видите, какая дуга? Спрашивается - простое совпадение? Нет, судари мои, не совпадение!
   - Погоди, погоди! - Дмитрий в волнении ухватил Михаила за руку. - Ты считаешь, он снимал через окно?
   - Ну, конечно же! Окна по причине тепла уже распечатали, так что высунь в окошечко крохотную камеру да еще с выдвигающимся экранчиком - и никто ничего не заметит. Стой себе у окна и снимай, а чтобы обзор получше был, как раз и требуется искомая кривизна пути. - Шебукин фыркнул. - А вовсе не для того, чтобы спровоцировать дополнительный сход вагонов. Уверен, именно такой версии придерживаются господа чекисты… Но главное - никакого риска. Снимаешь, взрываешь, прячешь камеру в карман и линяешь. При этом все внимание привлечено к последним вагонам, а пассажиры первых легко и просто могут сваливать на все четыре стороны.
   - Насколько я знаю, сразу после расцепки вагонов уцелевшую часть состава отогнали на следующую станцию. - Задумчиво пробормотал Харитонов.
   - Что и требовалось доказать! - Шебукин пририсовал к поезду жирную стрелку. - Значит, тотчас после акции наш клиент благополучно отчалил восвояси. Там пересел на попутную электричку и окончательно скрылся. Вместе с радиопускателем и видеоматериалами.
   - Скрылся - да не совсем… Во всяком случае, мы почти наверняка знаем, что ехал он где-то здесь. - Подавшись вперед, Дмитрий ткнул пальцем в первые два квадратика нарисованных Мишаней вагонов. - Это либо первый вагон, либо второй, - дальше уже снимать было бы трудно. Разве что высунуться в окошко по пояс, но этого он делать бы не стал.
   - Значит, на этих двух вагонах и остановимся, - вздохнул Тимофей. - Хотя и в них пассажиров набирается порядком. Чуть ли не сотня человек.
   - Ошибаешься! - возразил Дмитрий. - Во-первых, купированные вагоны в поездах чередуют по расположению коридоров. Нас интересует исключительно правая сторона, а значит, один вагон уже отсеивается. А во-вторых. Билеты в купированные вагоны продаются только по предъявлению паспорта. Из этого следует, что круг подозреваемых гуманоидов не столь уж широк.
   - Молодец, соображаешь! - похвалил Шебукин. - Теперь остается добыть список пассажиров и пробежаться по нему с калибром покруче. Заодно поспрошать особо бдительных, - может, даже повезет, и кто-нибудь припомнит камеру в руках попутчиков.
   - Ну, это, пожалуй, слишком жирно… - Дмитрий откинулся в кресле, задумчиво покрутил в пальцах ручку. - Но в любом случае попробовать стоит.
   - Так я гений или нет? - задиристо поинтересовался Шебукин.
   - Гений, не гений, но молодец. - Дмитрий задумчиво кивнул.
 

***

 
   Великое дело - личные связи. Подкрепленные телефонной и компьютерной техникой, они способны творить дела мирового масштаба. Уже спустя пару часов Дмитрий выложил перед друзьями симпатичную распечатку.