Щупов Андрей. Мы из спецназа. Лагерь

   - Вернешься-то скоро?
   - По ходу решу. А вам надо тут гниль почистить. Чтоб не завоняло ненароком. Вкурили, козлики?
   Дуст со Шварцем - оба с готовностью кивнули. И тот, и другой были не согласны насчет гнили и предстоящей чистки, но вожак на то и вожак, чтобы его слушаться. Приказы, конечно, скверная штука, но по слухам, они даже в армии не обсуждаются…
 

Глава 11

   Спустя каких-нибудь десять минут, Игнат уже сидел в подсобке с Аленой и, нескладно пересказывая сюжет недавних событий, взирал на лагерный двор через загаженное мухами стекло. Далеко направо простиралось поле с баскетбольными кольцами, чуть ближе тянулась череда ржавых брусьев и турников. Тут же красовались вкопанные в землю автомобильные покрышки, под которыми обычно заставляли проползать проигравшихся в карты. Налево тянулась череда двухэтажных бараков - довольно изношенных, с выпирающими наружу трухлявыми досками, с множеством скабрезных словечек на стенах, знаменующих собой местное графити.
   - Да-а, удивил ты меня, Натушка! Ты же вроде никогда не дрался.
   - Я и сам удивляюсь.
   - Очень интересно!- покачивая головой, Алена отошла к стене, уселась на свернутый рулоном рубероид. Щелкнув зажигалкой, прикурила пару сигареток, одну протянула Игнату.
   - Держи, буян, по такому поводу угощаю.
   - С начинкой?
   - Само собой.
   - Откуда ж такое богатство?
   - Значит, достала, какая разница!
   Игнат глубоко затянулся, по-кошачьи зажмурился.
   - Хорошая травка! Каждый день бы такую курить!
   - Ты курить-то кури, а о деле не забывай. Я тебя сюда не за тем позвала, чтоб твои истории выслушивать!
   - А зачем?
   - Ко мне Любаша сегодня подваливала, прикидываешь? О долге напоминала.
   - Так это она тебе косяк сбросила?
   - Ну, и что? Мы ей так и так должны под самую завязку. Косяком больше, косяком меньше - какая, фиг, разница?
   - Когда больше - всегда лучше, - Игнат мечтательно затянулся. - Тогда любое палево можно пережить.
   - Хрен, ты переживешь! - Алена презрительно фыркнула. - Ты хоть раз серьезно задумывался о том, что с нами будет?
   - Откуда мне знать? Я не генеральный секретер, чтобы голову за каждый день ломать.
   - Ну, а не будешь ты ломать, значит, тебе сломают! Придуркам - им завсегда головы ломают.
   - Следи за базаром!
   - У меня нормальный базар, Натушка.
   - Ничего себе - нормальный! Ты ж вчистую наезжаешь!
   - Потому и наезжаю, чтоб мозги тебе прочистить. Любаша ведь не шутит. Вот зажмут нас с тобой в угол - и запоем тетеревами!
   - Значит, это… Надо ускоряться. Типа, как товарищ Грибачев предлагал.
   - Шутки шутишь?
   - Причем тут шутки? Жизнь-то, бляха-муха, идет! Вот и не фиг кукситься… - Игнат выпустил перед собой пару аккуратных колец, в одно из них тут же попытался нырнуть макушкой. При этом чуть было не растянулся на полу, сам же над собой и засмеялся. Травка явно подействовала на него, и Алена тут же пожалела о подаренном косяке.
   - Так что делать будем, весельчак?
   - А что нам делать?… - приятель легкомысленно пожал плечами. - Работаем по прежнему плану. Они ведь съемки готовят, а мы свои, в натуре, проведем! Камера в надежном месте, диск есть, чего ты волнуешься?
   - А это ты видел? - Алена кивнула в сторону окна. - Похоже, накрывается наша съемка.
   - Что там еще? - Игнат лениво повернул голову. - Вроде чинят что-то…
   - В том-то и фокус! Любаша работягу вызвала, сейчас он крыши латает. Значит, и до твоей дырки над студией доберется.
   - Ну?
   - Баранки гну! Мы ведь через нее снимать собирались. Вот заделает ее - и как снимать будем?
   - Может, не заделает? У нас ведь быстро ничего не чинят.
   - Этот починит! Вон какой бугай! Вчера с мастерской ковырялся, а сегодня уже здесь. - Алена внимательно следила за работой незнакомца. - Доски как перышки в руках вертит!
   - Да уж, амбал!… - Игнат приблизил к окну лицо. - И шрам через всю грудь. Как пулеметная лента у матроса… Ха! Да я его знаю!
   - Откуда?
   - Так это ж на него нас Гусак натравил. Сказал, воспитать надо новичка, ну, мы и попробовали.
   - И что?
   - Ничего. Сильвер прискакал, разогнал всех… Хотя я так прикидываю, этот типус и без Сильвера устоял бы. Во всяком случае, лягался он здорово! - Игнат невольно потер ноющую голень. - Нога до сих пор болит… И как достал, непонятно! Я ведь ближе двух метров к нему не приближался…
   - Он красивый, - с непонятной интонацией протянула Алена.
   - Чего?… Красивый? - Игнат недоуменно поглядел на собеседницу, вновь перевел взор на работягу. - Да вроде ничего особенного. Обычный мужлан. Даже татуировок путевых нет.
   - Дурачок ты! Причем тут татуировки?
   - А что тогда причем? Длина члена?
   - Вот и снова выходит, что ты дурачок! Дело, Натушка, не в члене и не в татуировках.
   - А в чем?
   Прежде чем ответить, Алена затянулась косяком, на пару секунд задумалась.
   - Я так думаю, что в энергии дело.
   - Какой еще энергии?
   - А такой, - я вот гляжу на него сейчас и вижу, что в нем это есть. Живой он, понимаешь? Мы с тобой - картонки фальшивые, а он - живой. Захочет - и бабу любую забодает, и мужиков толпу отдубасит…
   - Ну, ты выдала!
   - А что? Я не удивлюсь, если его назначат телохранителем Любаши.
   - В смысле, значит, хахалем?
   - Ну да, хранителем ее дражайшего тела.
   - А как же Коста?
   - Что Коста? Коста при Папе отирается. И потом Косту она уже до печенок проела. Она ж такая, ей свежатинки хочется.
   - Свежатинки? - Игнат гоготнул.
   - А как ты думал! Она по этим делам - та еще соска. Сам, небось, знаешь.
   - Чего это я знаю!
   - Знаешь, знаешь, глазками-то не убегай!
   - Вот, дура-то! - чувствуя, что краснеет, Игнат торопливо отвернулся.
   - Еще скажи, что не было у тебя ничего с ней!
   - Ясное дело, не было!
   - Хрен, я тебе поверю. - Алена переложила окурок из правой руки в левую, подцепив ногтем на полу случайную щепку, попыталась оторвать. - Уж с этой зубастой лялькой вы все успели покувыркаться.
   - Причем тут мы-то? Она сама к себе пацанов таскает.
   - Еще бы - с такими зубками и не затащить! Вы против нее - все равно что телята против волчицы. - Алена хмыкнула. - Ты часом не интересовался, как у нее зубки во рту помещаются?
   - А ты сама рискни! Я посмотрю, как тебя эта лярва разукрасит. После такой заявы станешь еще симпатичнее, чем я.
   - Симпатичнее быть трудно. - Алена с любопытством пригляделась к Игнату. - И губки припухшие, и фонарь, и гультя над ухом… Небось, втроем тебе мутузили?
   - Впятером, - горделиво отозвался Игнат. - Только ты не думай, я тоже кое-кого успел отоварить. Даже Гусаку по шарабану разок врезал. Даже пальцы зашиб.
   - Ишь ты! Чего ж он тогда пожалел тебя?
   - Откуда мне знать? Гусак - он ведь такой. Хрен поймешь, что у него на уме. Сегодня одно, а завтра - другое.
   - Это точно, он - жучила из темных. - Алена наконец-то оторвала от половицы щепку, примериваясь, сжала ее в кулаке точно кинжал. - Ему бы в тюрьме сидеть, а он в детском лагере малышню гоняет.
   - Не беспокойся, посадят когда-нибудь.
   - Слушай, а ты чего на него кинулся? Я слышала, из-за Таньки все получилось?
   - Какой еще Таньки?
   - Ты не прикидывайся! Я о той девке - из новеньких. Рассказывают, будто они там голые с подругой загорали. Правда, что ли?
   - А что такого? Все загорают.
   - Но не все на таких голышек западают.
   - Ну, а я запал, тебе-то что?
   - Да ничего, просто интересно, - Алена обхватила рукой колено, качнулась телом. - Даже не думала, что из-за какой-то соски ты на Гусака буром попрешь.
   - Она - не соска!
   - Верно, она - лесбиянка. Ей мужики, если хочешь знать, вообще не нужны.
   - Врешь ты все! - лицо Игната перекосилось. - Что вы вообще о ней знаете!
   - Стало быть, знаем. Ее ж сюда затем и пригласили, чтобы с подружкой перед камерой обжималась. У них номер такой, прикидываешь? И Гусаку твоему Папа втык за нее сделал. Телки-то по его приказу загорали. Чтоб молоком, значит, не отсвечивали.
   - Ну, и что?
   - Да ничего. Просто хочу понять, что ты в ней нашел.
   - Слушай, может заткнешься!
   - Ух, ты, ох, ты! Аж пятнами весь поплыл. Точь-в-точь - как мухомор! Правильно тебя пацаны Натовцем прозвали. - Алена покачала головой. - Натовец и есть! Чуть что твое тронули - и зверем начинаешь смотреть.
   - Чего это зверем-то?
   - А скажешь - нет? И ругаться готов, и драться.
   - Ну, и что? Причем тут НАТО? За свое в этом мире все дерутся.
   - Все, да не ты. Такой раньше смирный был, без пяти минут комнатный мальчик - и вдруг на Гусака поднялся! - Алена фыркнула. - И потом Танька эта - еще не твоя.
   - Значит, будет моей.
   - Вот будет, тогда и толкуй. Сам знаешь, за базар у нас строго спрашивают. А лучше, если нормальную бабу найдешь. Тогда и трепа никакого не будет. И пацаны поймут, и та же Любаша.
   - Нормальную - это какую же?
   - Да вот хоть меня! Чем я хуже твоей Таньки?
   - Чего?!… - изумление на лице Игната было столь неподдельным, что Алена с ухмылкой махнула рукой.
   - Ладно, проехали…
   - Нет, погоди! Ты что, серьезно хочешь пустить цинк по лагерю о нашей связи?
   - Может, и хочу! - с вызовом отозвалась девушка. - Или боишься?
   - Чего боюсь-то… - Игнат смущенно повел плечами. - Не в этом же дело.
   - А в чем? - жестко спросила Алена.
   - Ну… Типа, сама должна понимать… Во-первых, у меня с Танькой, может, что получится, а во-вторых, мы же с тобой акцию готовим.
   - Значит, акцию со мной, а шуры-муры с Танькой?
   - Во дает!… - Игнат даже ногой притопнул. - Да ты вспомни, как я полгода назад сам тебе предлагал! Предлагал ведь?
   - Ну…
   - А теперь вспомни, куда ты меня послала?
   - Я и сейчас тебя туда пошлю!
   - Тогда что за дела? Чего ты меня напрягаешь всякой глупостью?
   - А скучно!… - Алена с силой швырнула щепку в окно. Игнат проследил за ее полетом, вновь уткнулся взглядом в сидящего на крыше рабочего. Крепкогрудый мужик продолжал лихо перебрасывать из руки в руку двухдюймовые доски, с размеренностью прилаживал их на свои законные места, быстрыми ударами прибивал. Тяжелый молоток в его ладони казался игрушечным, а десятисантиметровые гвозди он вгонял в дерево чуть ли не с одного удара. Игнат поймал себя на мысли, что завидует работяге. Будь у него такая же сила, не случилось бы вчерашнего позорного избиения. Хотя… Не таким уж и позорным оно вышло. А сегодняшней схваткой можно было и вовсе гордиться. Во всяком случае, слух по лагерю обязательно прокатится, и та же Танька, конечно, об этом узнает. Плохо, что Дуст затаит злобу, но если держать ушки на макушки, то все в принципе может обойтись.
   Мотнув головой, Игнат снова взглянул на Алену.
   - Слушай, а может, ракетой в них запузырить?… Я на полном серьезе! Сожжем резиденцию вместе со студией - и все дела!
   - Какой ракетой, о чем ты?
   - Да хоть даже самодельной. Вон, в Китае каждый год конкурс ракет устраивают. Набивают бамбуковые стволы порохом, приделывают хвосты из фанеры - и готово. Самые крутые конструкции, прикинь, на пять километров взлетают! И размеры у них не маленькие - от полутора до четырех метров!
   - У тебя что, бамбук с порохом есть? Из чего ты ее сделаешь, придурок!
   - Можно и не делать. Помнишь, небось, как в прошлом году салют здесь устраивали? Ракеты у Папы брали. И еще остались, гадом буду! Если взять парочку, можно и попробовать.
   - Да чушь это все! Порох, ракеты… - Алена притушила окурок, неловко поднялась. - Пошли, что ли, на воздух, все равно ничего толкового не выдумаем. А насчет травки ты не прав. Дохлая травка. Ни на грамм не возбудила.
   - Да?… А мне понравилось.
   - Это потому что ты маленький еще. Даже в Таньку свою влюбился по-детски.
   - Ты чего несешь?
   - Я не несу, а говорю. Ребенок ты еще.
   - Сама-то!
   - Что сама? - Алена бросила в сторону окна задумчивый взгляд. - Я, Натушка, уже с полсотни мужиков перепробовала, а для бабы это, ой, как много. Так много, что тебе дурачку даже представить сложно…
   - Почему сложно-то?
   - Да потому, что ты пусть маленький, но мужик. - Алена порывисто вздохнула. - Но посидели мы все же не зря.
   - В смысле?
   - Да идейка одна появилась…
   - Что за идейка?
   Алена загадочно покачала головой.
   - Расскажу, но не сейчас…
   Впрочем, что-либо рассказать она бы все равно не успела. Дверь в подсобку с треском распахнулась, внутрь влетело несколько парней. Крепкий удар ослепил Игната, и лишь секундой позже он сообразил, что лежит на полу, и верхом на спине его сидит мускулистый Шварц. Игнат попытался было вырваться, но держали его крепко.
   - Спокуха, Натовец! - рыкнул Яхен. - Будешь рыпаться, таких наваляем, кровью харкать будешь.
   - И харкать, и писать. - Добавил Шварц, подкрепив свои слова злым ударом по почкам. Бил он не сильно, но точно - настолько точно, что Игнат поперхнулся от боли.
   - Вы чего, в натуре! С ума спрыгнули!
   К самому лицу Игната склонил свою физиономию Яхен.
   - Да ты не волнуйся. Всего-то и придется потерпеть - с десяток минут. Мы с пацанами быстро управимся.
   - Вы чего задумали, суки! - Игнат заегозил на полу с новой силой. - Что я вам такого сделал?
   - Ты, падла, Яхена обидел. - С блатным припевом произнес Дуст. - И Гусака прилюдно оскорбил. Жестко оскорбил, вкуриваешь?
   - Да он же сам мне потом заступу дал!
   - Как дал, так и обратно взял. И тебе, братан, придется расплачиваться. Гусак говорил: ты Любаше должен. Пять косарей бакинских.
   - Три же было!
   - Проценты, урюк, капают. Или арифметику в школе плохо учил?… Давай, Укроп!
   Вкрадчивым шагом перед Игнатом вышел Укропчик, демонстративно расстегнул ремень.
   - Мы отдадим! С процентами! - истошно выкрикнул Игнат. - Скажите Гусаку - мы вдвое заплатим! Пусть поручится за нас.
   - Ага, еще на правило с вами отправляться, разбор устраивать! - Дуст, оставшийся возле двери, издевательски хохотнул. - Да Любаша с прибором положила на ваше слово! Ей бабки нужны. Реальные и сегодня.
   - А где я их возьму? - взвизгнул Игнат.
   - Тоже верно, - поддакнул Укропчик. - Мы ведь, братан, не звери, тоже понимаем, что бабок пока нет? Ведь нет же, правда?
   - Нет, - Игнат кое-как кивнул. - Но мы заработаем! Гадом буду, заработаем!
   - Правильно, заработаете. Только чем вы их будете зарабатывать, ты об этом думал, чмо? - Укропчик кивнул на Алену. - Вот у нее рабочий инструмент в порядке - всегда при себе, а твой где?
   И в ту же секунду ладонь его ласково похлопала Игната по ягодицам.
   - Вот, паря, твой инструмент. Приучайся пользоваться. Им и будешь отрабатывать долг.
   - Вы чего спятили! - Игнат снова дернулся. - Вы что, за гомика меня держите?
   - Спокойно, братан, это не наше слово, - так Гусак решил. А ты знаешь: его слово - закон. - Укропчик гадливо улыбнулся. - Ну, а чтобы вам легче работалось вашими инструментами, мы вам их малость подрехтуем. И ей по разочку вставим, и тебе до кучи.
   - Гады!…
   Шварц попытался было зажать рвущемуся Игнату рот, но парнишка так сдавил челюсти, что, зарычав от боли, насильник рванулся в сторону. Воспользовавшись этим, Алена тараном метнулась к выходу, по пути сшибла зазевавшегося Шнобеля. Дуст попытался было ее удержать, но его отшвырнул в сторону вскочивший Игнат. Быстрее молнии они вылетели за порог.
   - Уйдут, суки!
   - Не уйдут, спокуха! - взметнувшись с пола, Шварц словно пушечное ядро ринулся за беглецами. Как ни крути, а с тем, кто пробегает стометровку за двенадцать с небольшим секунд, состязаться сложно. Из подсобки заговорщики успели выбежать, но на этом их жалкие успехи и завершились. Первой на землю Шварц сшиб Алену. Игнат успел оторваться чуть дальше, но и его коренастый атлет догнал мгновением позже. На этот раз не стал даже толкать - просто подсек футбольным финтом, заставив кувыркнуться в воздухе и юзом проехаться по песчаной почве. Подскочившие напарники довершили дело энергичными пинками. Футбол был одной из немногих игр, что приветствовались в лагере, а потому пинать здешний контингент умел очень даже неплохо…
 

Глава 12

   Ножницы оказались отточены на славу, а потому, покончив с латанием крыши, Зимин приступил к изготовлению флюгера. Когда-то делал такие в коллективном саду у Зинаиды, получалось вроде неплохо. Вот и здесь решил смастерить нечто подобное. Рисунок изобразил по трафарету, а потому ящерка вышла как живая. Огладив жестяные края напильником, выровнял отдельные неровности, приклепал гнезда с крохотными подшипниками. Дело оставалось за малым, и, щедро смазав механизм маслом, он насадил флюгер на вбитый в конек стальной штырь. Крутанув рукой, полюбовался стремительным вращением зверька. Мельком подумал, что мастерить что-либо своими руками - чертовски приятная штука. Может, и зря он пошел в свое время в армию. В ПТУ нужно было путь держать, на завод и в мастерские! Возился бы сейчас с механизмами, отлаживал бы станки, мебель проектировал. Не только приятнее, но и безопаснее! Возможно, и с семьей все само бы собой нормализовалось. Жизнь - она ведь как клубок с нитками, только потяни за кончик - и такой шлейф потянется, что опутает по рукам и ногам. Глядишь, и обошлось бы в его жизни без стрельбы и крови. То есть, с одной стороны - конечно боевой опыт и фронтовые товарищи, но с другой - это ведь не жизнь, когда все время по краю да по казармам, когда не можешь ничего планировать ни на день, ни на неделю вперед. Димка Харитонов рассказывал как-то о пчелах. Дескать, вроде обычные насекомые, а тоже обязаны думать о будущем. Потому как укусить им дается всего один раз. С жалом в теле противника остается часть желудочка, и жизнь пчелиная прекращается. А та же оса живет всегда одним мигом и может кусать хоть сто раз на дню. Потому и глотает все, что угодно, - от пыльцы и мошек до человеческих объедков - в отличие от разборчивых пчел. Зато и ядом осиным не лечат. Даже самые простенькие заболевания. Тем обиднее, что принцип пчелки «укусить и умереть» у людей как-то не прижился. Разве что у японцев - да и то не у всех. Жить по законам ос человечеству нравилось значительно больше…
   Сменив масленку на пассатижи, Стас прошелся по всему скату, придав карнизу характерный китайский завиток - не столько для красоты, сколько для прочности, хотя из тех же законов мировой механики следует, что только красивое способно ездить, летать и стрелять. Во всяком случае, Стасик в своей жизни повидал немало оружия и боевой техники, - и мог с честной совестью признать, что чего-то страшного и уродливого среди убийственного этого конвейера он практически не встречал.
   Со стороны игровой площадки донеслись крики. Там играли в футбол, и в очередной раз кто-то кому-то забивал гол. Тут же поблизости крепыши с обнаженными торсами и сосредоточенными лицами вели иное соревнование. На спор карабкались по канатам, подтягивались на турниках. Иные действительно кое-что могли - накручивали по десятку подъемов с переворотами, а по канату добирались до верхней перекладины на одних руках. Отрываясь время от времени от своей работы, Стас с интересом наблюдал за детьми. С интересом, но без зависти. Потому как нечему тут было завидовать. Странная здесь протекала жизнь - странная и на детскую не очень похожая. Младшие детишки ходили в основном строем - и лишь от здания к зданию. Бегать не бегали, предпочитая жаться по углам и не выходить за пределы игровых площадок. Те, что постарше открыто резались в карты, играли в ножички, валялись на солнце. Это казалось неестественным, но над лагерем веяло опахалом большой и жаркой скуки. Если жизнь где и била ключом, так это в резиденции - двухэтажном просторном строении с кичливым витражом над центральным входом и увенчанной флагом башенкой. Из недр здания то и дело доносились взрывы хохота и незамысловатая музыка. Туда же постоянно заходили хозяева лагеря. Знакомство с последними у Стаса протекало довольно вяло. Сильвер обещания не сдержал и представлять своего нового рабочего хозяевам не торопился. Одноглазый завхоз продолжал играть в свои молчаливые игры, предпочитая давать задания, упрямо игнорируя любые вопросы. Именно по этой причине никого, кроме тех крепышей, что пытались ограбить Зимина по дороге, Стас не знал. Зато уж эти-то мелькали на территории лагеря постоянно, не очень стесняясь, указывали на него пальцами, скалили зубы. А еще имелась парочка подопечных - Алена и Игнат, которые также выделялись из общей толпы. Может, тем и выделялись, что старались держаться особняком, частенько уединялись в укромных углах, перешептываясь с заговорщицким видом. При этом на любовь с дружбой это мало походило, хотя девчонкой Алена была видной - с уже оформившимися грудками, стройной фигуркой и спортивными ножками. Тот же Игнат на ее фоне выглядел куда как бледно - обычный угловатый подросток с прыщавым лицом и слюнявыми губами. Тем любопытнее казалось разобраться в этом ребусе. Во всяком случае, ложной тревогой здесь точно не пахло. Опасность, как и гниль, обладает своим отчетливым ароматом, а этот легко узнаваемый запашок Стас уловил в первые же часы своего пребывания в лагере.
   Он уже подбивал гвоздями подрамник чердака, когда раздался истошный визг. Вслед за этим послышалась ребячья ругань, и из здания расположенной напротив подсобки вылетела та самая «сладкая парочка», о которой Зимин только что вспоминал. Дела у парочки, судя по всему, обстояли неважно. Глаза Игната, казалось, вот-вот выскочат из орбит, а на лице Алены отражалась самая непритворная паника. Но хуже всего, что парочку преследовали все та же разбойная команда. Коренастый крепыш с мускулистыми ногами и начисто выбритой головой выскочил вслед за девчушкой, движением регбиста толкнул ее в спину. Стас и глазом моргнуть не успел, как оба беглеца оказались на земле. Выбежавшие из подсобки приятели крепыша, не долго думая, принялись месить упавших ногами. При этом работали с остервенением, свойственным сегодняшней молодежи, абсолютно не заботясь, куда именно придется очередной удар.
   Стас напряженно привстал. Встревать в драку на третьи сутки пребывания в лагере представлялось более чем неумным, однако иного выхода у него не было. Внизу избивали не кого-нибудь, а его подзащитных. С другой стороны выдавать свои способности раньше времени тоже не хотелось. В этом смысле Сильвер был прав, советуя не светиться. Оставалось одно: мудрить и идти на хитрость.
   Наверное, только в порыве вдохновения можно было сочинить столь отчаянный трюк. Ухватив одну из свободных досок, Стас, примерившись, метнул ее вниз. Угодил, куда и метил, - как раз по бедру мускулистого Шварца. А в следующую секунду с оглушающим воплем он и сам сиганул вниз.
   Верно, опытному каскадеру изобразить подобное падение было бы совсем несложно, но Зимина больше беспокоил не сам момент приземления, сколько «бережное» соударение с противником. Конечно, осторожного контакта не получилось. Правая нога Зимина зацепила плечо Укропчика, рукой же он в выхлесте достал по лицу Дуста. Уцелели таким образом всего двое - Шнобель и Яхен, но этих двоих изначально можно было не брать в расчет. Кроме того, весь боевой пыл этих ребяток моментально угас. В изумлении они пялились на сверзившегося с неба мужика и, моргая глазенками, явно не знали что делать. Между тем, и самому Зимину притворяться почти не пришлось. Переворотом через спину он частично погасил силу падения, но бок себе все-таки ободрал. К тому же ныли костяшки зашибленные о черепок Дуста. Травма, к слову сказать, вполне серьезная, о чем лучше других знают участники рукопашных спаррингов. Даже боксеры, работающие в мягких перчатках, нередко уродуют костяшки фаланг, разбивая их о лоб и челюсть противника, - те же, кто лишен даже такой иллюзорной защиты, всерьез рискуют остаться калеками.
   - Извините, мужики, сорвался… - Зимин кое-как приподнялся с земли и тут же вынужден был перекатиться в сторону, уворачиваясь от разъяренного Дуста. Лицо у парнишки было разбито, глаза горели неприкрытой яростью. Отбивая летящую в лицо ступню, Стас мысленно пожалел о том, что, падая с крыши, не вложил в удар должной силы. Лучше было бы послать этого звереныша в настоящий нокаут. Но пойди рассчитай все в такой кутерьме!
   Крутанувшись на месте, он подцепил за пятку неосторожно приблизившегося Яхена, рывком переправил его к Дусту, заставив парнишек сшибиться телами. Приемами айкидо Зимин владел не столь виртуозно, как Тимофей Лосев, но этот трюк у него получился на славу. Беда только, что проморгал момент новой атаки, когда пришедший в себя Шварц нырнул вперед, ухватив шею Зимина в железный замок.
   - Задавлю урода!…
   Шварц знал, что говорил. На тренировках в спортзале он единственный уверенно жал от груди сто килограммов, а на бицепс брал почти семьдесят. Во всяком случае, силенкой его природа не обидела, и Стас это немедленно ощутил на своей шее. В голове у него зашумело, мир в глазах закачался и поплыл. Между тем, к нему приближался Шнобель, и, разумеется, нескладный этот подросток также не собирался протягивать руку помощи.
   Впрочем, помощь к Стасу все-таки пришла - пришла со стороны Алены. Вскочившая с земли девчушка с воплем вцепилась ногтями в лицо подростка, и этого оказалось достаточно, чтобы обратить его в бегство. Со Шварцем же Зимин поступил еще более просто. Разжать силовой капкан не всегда бывает возможно, а вот противопоставить силовому приему шок - дело очень даже несложное. А потому, не долго думая, Стас дотянулся рукой до подмышечной впадины крепыша и свирепо ущипнул. Даже у самого грубого мужчины можно обнаружить места с нежной уязвимой кожей, и даже легкий щипок способен отрезвить грозного буяна. Стас же щипал отнюдь не по-женски, позаимствовав методику щипка у премудрых китайцев. Те же в свою очередь равнялись целиком и полностью на природу - на тех же попугаев, что поворотом головы увеличивают разрушительную силу клюва, на крокодилов, что, вонзаясь в жертву зубами, стремительным вращением вырывают из нее огромные куски. Стас поступил менее жестко, однако Шварцу хватило и этой малости. Взвыв благим матом, он тотчас расцепил свои могучие руки. Зимин не стал препятствовать его освобождению, однако ударом в солнечное сплетение все же попотчевал. Минутой позже поле боя было очищено. Успевшая отряхнуть свои джинсики, Алена решительно приблизилась к Зимину.