Страница:
Впрочем, какое ему дело? Все вокруг друг другу изменяют, вот что противно. Антон, например, доподлинно знал, что Аркаша в те редкие выезды, когда Лена остается дома, ведет весьма свободный образ жизни и, если рядом случайно оказывается какая-нибудь красотка, делает все, чтобы та осталась с ним на ночь. Вот и Лика тоже…
А может… может, это все-таки ошибка? Ужасно не хочется верить в то, что она способна на предательство. Но если вызвать ее на разговор, вдруг она оценит это, как знак прощения?
Антон почувствовал, что голова буквально плавится от мыслей, не в силах выработать мало-мальски приемлемую модель поведения с Анжеликой. Простить – не простить? Или подождать, пока она сама сообразит дать объяснения, и лишь тогда решать, как быть дальше?
Бросив взгляд на Лику, Антон увидел, как та подрагивает, ежась от озноба. Ну да, свежо вокруг, да еще дождик этот занудный…
– Мерзнешь?
– Есть немного.
– Подожди, сейчас тебе куртку принесу…
Анжелика встрепенулась и еле удержалась от того, чтобы не броситься Антону на шею. Боже мой, он заговорил с ней! Он по-прежнему о ней заботится! Может, стоит прямо сейчас и обсудить все наболевшее? Или не торопиться? Хотя сколько можно тянуть резину? Все, решено: пора заканчивать этот затянувшийся фарс! Впереди еще почти неделя путешествия, неужели они так до самого конца будут сторониться друг друга?
Анжелика встала и отправилась к палатке, где исчез Антон, как на ее пути вдруг возник Аркаша. Раскинув руки, он по-хозяйски сгреб ее в объятия и, дыша перегаром, довольно громко поведал:
– Эх, Лика, смотрю я на тебя и думаю: с чего я в тебя такой влюбленный? Знаешь, давно уже мечтаю вас с Ленкой одновременно в кровать заполучить. Крутой секс получится, прямо как с близняшками! Как думаешь, Ленка согласится, если мы ее вместе попросим?
Анжелика не залепила Аркаше пощечину только потому, что ее руки были лишены всякой свободы маневра. Пришлось вспомнить старое и ударить головой в лицо. Аркаша дернулся, но вопреки тайной надежде Анжелики бровь на этот раз ему рассечь не удалось. Судя по всему, удар пришелся по носу. Что ж, оно и понятно: в прошлый раз Анжелика была на каблуках.
«Хоть бы перелом», – мысленно пожелала Аркаше Лика, а вслух произнесла:
– Если ты, гадина, еще хоть раз заикнешься при мне о чем-либо подобном, я первая посоветую Лене подать на развод и даже не поленюсь найти ей хорошего адвоката. Ты меня понял?
Вырвавшись из лап Аркаши, Лика направилась прочь от лагеря. Настроение было безнадежно испорчено, и говорить с Антоном о планах на будущее уже не хотелось.
Вылезший из палатки Антон Анжелику нигде не обнаружил. Зато его взору предстал Аркаша, тщетно пытающийся унять кровь из носа.
– Что с тобой? – спросил Антон приятеля, одновременно прикидывая, далеко ли лежит аптечка.
– Да твоя Лика постаралась, – простодушно сообщил Аркадий. – Право слово, совсем озверела, шуток не понимает!
Кто-кто, а Антон знал, насколько далеко могут зайти «шутки» Аркаши, поэтому желание оказывать тому первую медицинскую помощь само собой сошло на нет.
– Где она? – довольно резко спросил Антон.
– А я почем знаю? Боднула меня в лицо и утопала, я и не заметил куда.
– Аркаша, позволь мне дать тебе один совет. Так вот: свои шуточки побереги для других. Или вовсе промолчи. Но если я еще хоть раз услышу, что ты достаешь Лику скабрезностями, пеняй на себя. Ты все понял?
И, не дожидаясь ответа, Антон отправился прочь.
– Совсем рехнулись, – крикнул ему вслед Аркадий. – Что ты, что Лика твоя ненаглядная – оба с катушек слетели! Уж и пошутить с вами нельзя!
Антон резко развернулся и подошел обратно к Аркадию:
– Тебе напомнить, из-за кого разгорелся сыр-бор? Или не надо?
– Ага, ты еще в средневековье поиграй! Четвертуй вестника за плохие новости!
– Знаешь, сейчас мне кажется, что в этом был некий смысл, – пристально глядя на Аркадия, обронил Антон. – Гонца – в расход, про новость – забыть.
– Вот ты как? Я ж тебе из самых лучших побуждений все рассказал, глаза, так сказать, открыл. А ты? Даже спасибо не сказал!
– А за что? – поинтересовался Антон.
– Как это за что? – опешил Аркадий. – Тебе сказали, что твоя баба гуляет налево! Нет, ну если ты, конечно, считаешь, что такими мелочами стоит пренебречь, то пожалуйста!
– Знаешь, – задумчиво начал Антон, – информация информации рознь. Вот, к примеру, две соседки. Одна развесила белье на просушку, а вторая заметила, как ветер что-то из этого белья подхватил и унес. Если она просто крикнет: лови! – да еще и поможет поймать улетевшее – это один коленкор. А если предупредить – предупредит, но при этом с живейшим любопытством будет наблюдать, как ее растяпа-соседка бегает по двору, да еще хихикать начнет в кулачок – тут уже ни о каких «лучших побуждениях» и разговора нет. Смекаешь, к чему я веду?
– Да ну тебя! – разозлился Аркаша. – Хочешь сказать, что мне доставляет удовольствие смотреть, как ты со своей бабой собачишься? Да чихать я на тебя хотел, понял?
– А на нее?
– И на нее тоже!
– Тогда чего к ней пристаешь? Чтобы Лику до драки довести, изрядно постараться надо, но у тебя это просто виртуозно получилось! И ты все еще хочешь сказать, что тебе от нее ничего не надо? А то я слепой и ведать не ведаю, что ты давно на нее облизываешься!
– Да было бы на что облизываться! Кошка драная!
– Я не позволю тебе ее оскорблять!…
Быть бы хорошей драке, но тут между поссорившимися приятелями возник Степан.
– Ребята, вы чего? Аркадий, у тебя лицо запачкано, давай-ка отведу тебя в вахтовку, надо бы кровотечение остановить…
Рядом с Антоном тем временем нарисовались неразлучные Стас и Макс:
– И как это называется? Еще десяти вечера нет, а все собутыльники разбежались? «Спокойной ночи, малыши», а не джиперы! Сплошной позор! В общем, крутись как хочешь, а компанию ты поддержать обязан. Вон, Настя гитару достала, петь сейчас будет. И жену свою зови, что она в одиночку по местным буеракам бродит? Тут ногу подвернуть или сломать – делать нечего! Так что пошли, спасем твою половину – и к костру!..
Все-таки это она тогда хорошо придумала: якобы по секрету признаться кое в чем Аркадию, чтобы тот радостно побежал оповещать Антона о наличии на черепе того ветвистых рогов. Гладко, и не подкопаешься. С Анжеликой, правда, пришлось самостоятельно поработать, но тут уж выбирать не приходилось, время поджимало.
Отсиживаться в палатке было скучно, спать еще не хотелось, но и выходить к общему костру Лена тоже не торопилась. В позиции наблюдателя были свои несомненные плюсы. Жаль, конечно, что вокруг такие черствые люди собрались – ведь ни один не одернул Аркадия, когда тот ляпнул гадость про самокат! И никто даже не попытался ее остановить, когда она встала из-за стола. Ведь специально почти уронила стул – никакого эффекта. А вот к Тороповой в подобной ситуации очередь из утешителей выстроилась бы – к бабке не ходи.
Меж тем у костра вновь стал собираться народ. Настя настраивала гитару, а Татьяна рассказывала, почему они со Степаном не любят прокладывать трассу по болотам:
– … в средней полосе России болото – это именно болото и ничего больше. В болоте можно завязнуть, можно даже утонуть, а можно и аккуратно проехать без особых проблем. Здесь же любое болото может обернуться ловушкой. Машину поломать – делать нечего.
– А почему? – поинтересовался доселе молчавший Олег.
– Камни, – просто ответила Татьяна. – Ты едешь и видишь перед собой либо сплошной зеленый ковер, либо бочаг. А камней, которые лежат под ними, ты просто не в силах заметить. Рюхнешься брюхом на какой-нибудь булыжник или колесо продерешь и даже не поймешь как. Поэтому мы со Степаном стараемся по мере возможности болотистые участки объезжать стороной, особенно если ведем неподготовленные группы.
– То есть получается, что местные болота даже для подготовленной техники непроходимы? – уточнил Олег.
– Ну почему же сразу непроходимы, – возразила Татьяна. – Все берется при желании. Просто надо четко представлять себе, что маршрут, проложенный по топким местам, схож с русской рулеткой. Иной раз повезет, а иной – извините. Поэтому, допустим, в одиночку здесь путешествовать просто опасно. Да и неразумно, откровенно говоря. Случись чего, помощи ждать неоткуда. Мобильная связь в такой глухомани отсутствует по факту, рации – ну, сами знаете дальность их передачи, тут и говорить не о чем. Только на команду свою и можешь рассчитывать: что спасут, откачают, до цивилизации дотащат. Вот взять, к примеру, эту стоянку. Вроде и от поселка не сказать, чтоб далеко, и телефон с пятого на десятое, но работает. Но все равно: не дай Бог с кем-то из вас какая напасть случится, до врачей доберемся часа через полтора, не раньше…
Анна внимательно слушала Татьяну и прикидывала про себя сценарий возможной переброски Игоря на тот свет. Черт, полтора часа – это слишком быстро. Да и с телефонами тоже накладка получается. Вызовут сюда какой-нибудь супер-пупер вертолет и откачают. В такой ситуации приемлемы лишь два варианта: гробить Игоря наверняка, чтобы медицинская помощь даже теоретически не могла ему потребоваться, либо подождать до Хибин.
Второй вариант нравился Анне куда больше первого, и она даже смогла убедить себя, что дело отнюдь не в испытываемой ею неуверенности. Просто ее привлекают тонкие расчеты, а не атака на арапа, только и всего! Горы, на которые им предстоит завтра подняться, даже при очень сильном желании высокими не назовешь. Да и ехать на вершины они будут по какой-то там насыпной трассе, а не вчистую по камням. Значит, экстрим опять сведен к минимуму.
– Кстати, завтра утром проедем мимо остатков одного из сталинских лагерей, – заметил подошедший к костру Степан.
– И что, большой лагерь был? – спросил Стас.
– Ну как сказать. Приличный, хотя по тому, что после него осталось, представить это себе трудно. В 1941 году здесь трудилось семнадцать тысяч заключенных.
– И что они здесь делали? Не лесоповалом же занимались?
– Строили Ловозерский горнообогатительный комбинат. Кстати, забыл добавить: помимо заключенных, при строительстве использовались еще и лошади в скромном количестве трех тысяч штук.
Стас не удержался и присвистнул.
– Да, нехилые объемы, что по людям, что по лошадям. А фотосессию на месте лагеря можно будет устроить?
– Если так интересует лагерная тематика, я бы предложил поберечь пленку до одного из временных лагерей около железной дороги Кировск – Иоканьга. Мы проедем мимо него ближе к вечеру. Там хоть есть что снимать, кое-где фундамент бараков сохранился, колючка на столбах. Правда, довольно удручающее зрелище, должен сказать.
– А там что было?
– Тоже строительство. В начале войны существовал риск, что Мурманск может быть захвачен врагом. Последняя незамерзающая бухта Баренцева моря на Кольском полуострове, которая могла принимать союзнические конвои, как раз Иоканьга. Вот и тянули железнодорожную ветку силами заключенных. Кстати, в сталинском реестре стройка числилась под номером 509-м, а под 508-м шел БАМ.
– Ладно, мальчики, давайте о чем-нибудь более веселом поговорим, – улыбнулась Татьяна. – Да и Настя уже гитару настроила.
– Настена, спой, пожалуйста! – подхватил подачу Стас.
– Да, да, ждем и настаиваем! – тут же поддержал его Макс.
– А про что? – спросила разрумянившаяся Настя.
– Да хоть про Север!
– Ну, считайте, что вам повезло! У меня как раз есть в репертуаре одна такая песня, – отозвалась Настя и заиграла что-то мелодичное, задушевное:
…За Полярным кругом снег белый-белый,
И над тундрою метель мечется.
Воздух пахнет стылым морем и серьезным рыбным делом,
И на верфях ледоколы лечатся[12]…
Пока Настя пела, Антон украдкой поглядывал на Анжелику. Слава Богу, ее не пришлось долго искать, и стоило только им с тверчанами в три глотки крикнуть: «Лика!», буквально через пару секунд раздался ее ответный крик: «Иду!», а через полминуты появилась и она сама. Антон, не зная, что сказать, да и стоит ли говорить что-либо вообще, протянул ей куртку, и Лика с благодарностью оделась.
Присутствие на костре Аркадия, которому силами Степана все-таки удалось унять кровотечение, изрядно действовало на нервы им обоим. Антон физически чувствовал, как напряжена сидящая рядом Анжелика. Но пытаться выставить Аркашу восвояси означало бы спровоцировать скандал на весь лагерь, чего по понятным причинам, тоже делать не хотелось. Приходилось терпеть, стиснув зубы.
Песня закончилась. Стас и Макс тут же выразили бурное одобрение и потребовали сыграть еще что-нибудь в том же стиле. Настя кокетливо наморщила лоб, вспоминая первые строчки, и запела:
…Дует ветер, дует месяц, дует два, дует год.
Только боль он не остудит, эта боль не пройдет.
Может, время залижет ее, как река, но пока
Мне без вас жить не стоит[13]…
Эта песня зацепила Антона, заставила зазвучать что-то в его душе, и он, отвлекшись от мыслей об Аркадии, прислушался:
…Разлучили, как детей нас, развели по углам.
Разорвали акварели наших встреч пополам.
Но хоть где одному на красивой земле столько лет
Мне без вас жить не стоит…
Антон не считал себя сентиментальным человеком, но при этих словах у него подозрительно защипало в носу. Он бросил быстрый взгляд на Анжелику.
Та сидела прямая и напряженная, и в уголках ее глаз блестели крохотные капельки еще не пролившихся слез. Она быстро отерла их рукавом, но буквально через мгновение капельки заблестели снова.
Антон протянул руку и положил ее поверх Ликиного кулачка. Мягко сжал, призывая держаться, не показывать свою печаль посторонним.
Они так и сидели до конца вечера, рука в руке, боясь спугнуть вновь зарождающееся чувство сопричастности. Но поговорить все-таки не решились.
Понедельник. Экспедиция, день третий.
А может… может, это все-таки ошибка? Ужасно не хочется верить в то, что она способна на предательство. Но если вызвать ее на разговор, вдруг она оценит это, как знак прощения?
Антон почувствовал, что голова буквально плавится от мыслей, не в силах выработать мало-мальски приемлемую модель поведения с Анжеликой. Простить – не простить? Или подождать, пока она сама сообразит дать объяснения, и лишь тогда решать, как быть дальше?
Бросив взгляд на Лику, Антон увидел, как та подрагивает, ежась от озноба. Ну да, свежо вокруг, да еще дождик этот занудный…
– Мерзнешь?
– Есть немного.
– Подожди, сейчас тебе куртку принесу…
Анжелика встрепенулась и еле удержалась от того, чтобы не броситься Антону на шею. Боже мой, он заговорил с ней! Он по-прежнему о ней заботится! Может, стоит прямо сейчас и обсудить все наболевшее? Или не торопиться? Хотя сколько можно тянуть резину? Все, решено: пора заканчивать этот затянувшийся фарс! Впереди еще почти неделя путешествия, неужели они так до самого конца будут сторониться друг друга?
Анжелика встала и отправилась к палатке, где исчез Антон, как на ее пути вдруг возник Аркаша. Раскинув руки, он по-хозяйски сгреб ее в объятия и, дыша перегаром, довольно громко поведал:
– Эх, Лика, смотрю я на тебя и думаю: с чего я в тебя такой влюбленный? Знаешь, давно уже мечтаю вас с Ленкой одновременно в кровать заполучить. Крутой секс получится, прямо как с близняшками! Как думаешь, Ленка согласится, если мы ее вместе попросим?
Анжелика не залепила Аркаше пощечину только потому, что ее руки были лишены всякой свободы маневра. Пришлось вспомнить старое и ударить головой в лицо. Аркаша дернулся, но вопреки тайной надежде Анжелики бровь на этот раз ему рассечь не удалось. Судя по всему, удар пришелся по носу. Что ж, оно и понятно: в прошлый раз Анжелика была на каблуках.
«Хоть бы перелом», – мысленно пожелала Аркаше Лика, а вслух произнесла:
– Если ты, гадина, еще хоть раз заикнешься при мне о чем-либо подобном, я первая посоветую Лене подать на развод и даже не поленюсь найти ей хорошего адвоката. Ты меня понял?
Вырвавшись из лап Аркаши, Лика направилась прочь от лагеря. Настроение было безнадежно испорчено, и говорить с Антоном о планах на будущее уже не хотелось.
Вылезший из палатки Антон Анжелику нигде не обнаружил. Зато его взору предстал Аркаша, тщетно пытающийся унять кровь из носа.
– Что с тобой? – спросил Антон приятеля, одновременно прикидывая, далеко ли лежит аптечка.
– Да твоя Лика постаралась, – простодушно сообщил Аркадий. – Право слово, совсем озверела, шуток не понимает!
Кто-кто, а Антон знал, насколько далеко могут зайти «шутки» Аркаши, поэтому желание оказывать тому первую медицинскую помощь само собой сошло на нет.
– Где она? – довольно резко спросил Антон.
– А я почем знаю? Боднула меня в лицо и утопала, я и не заметил куда.
– Аркаша, позволь мне дать тебе один совет. Так вот: свои шуточки побереги для других. Или вовсе промолчи. Но если я еще хоть раз услышу, что ты достаешь Лику скабрезностями, пеняй на себя. Ты все понял?
И, не дожидаясь ответа, Антон отправился прочь.
– Совсем рехнулись, – крикнул ему вслед Аркадий. – Что ты, что Лика твоя ненаглядная – оба с катушек слетели! Уж и пошутить с вами нельзя!
Антон резко развернулся и подошел обратно к Аркадию:
– Тебе напомнить, из-за кого разгорелся сыр-бор? Или не надо?
– Ага, ты еще в средневековье поиграй! Четвертуй вестника за плохие новости!
– Знаешь, сейчас мне кажется, что в этом был некий смысл, – пристально глядя на Аркадия, обронил Антон. – Гонца – в расход, про новость – забыть.
– Вот ты как? Я ж тебе из самых лучших побуждений все рассказал, глаза, так сказать, открыл. А ты? Даже спасибо не сказал!
– А за что? – поинтересовался Антон.
– Как это за что? – опешил Аркадий. – Тебе сказали, что твоя баба гуляет налево! Нет, ну если ты, конечно, считаешь, что такими мелочами стоит пренебречь, то пожалуйста!
– Знаешь, – задумчиво начал Антон, – информация информации рознь. Вот, к примеру, две соседки. Одна развесила белье на просушку, а вторая заметила, как ветер что-то из этого белья подхватил и унес. Если она просто крикнет: лови! – да еще и поможет поймать улетевшее – это один коленкор. А если предупредить – предупредит, но при этом с живейшим любопытством будет наблюдать, как ее растяпа-соседка бегает по двору, да еще хихикать начнет в кулачок – тут уже ни о каких «лучших побуждениях» и разговора нет. Смекаешь, к чему я веду?
– Да ну тебя! – разозлился Аркаша. – Хочешь сказать, что мне доставляет удовольствие смотреть, как ты со своей бабой собачишься? Да чихать я на тебя хотел, понял?
– А на нее?
– И на нее тоже!
– Тогда чего к ней пристаешь? Чтобы Лику до драки довести, изрядно постараться надо, но у тебя это просто виртуозно получилось! И ты все еще хочешь сказать, что тебе от нее ничего не надо? А то я слепой и ведать не ведаю, что ты давно на нее облизываешься!
– Да было бы на что облизываться! Кошка драная!
– Я не позволю тебе ее оскорблять!…
Быть бы хорошей драке, но тут между поссорившимися приятелями возник Степан.
– Ребята, вы чего? Аркадий, у тебя лицо запачкано, давай-ка отведу тебя в вахтовку, надо бы кровотечение остановить…
Рядом с Антоном тем временем нарисовались неразлучные Стас и Макс:
– И как это называется? Еще десяти вечера нет, а все собутыльники разбежались? «Спокойной ночи, малыши», а не джиперы! Сплошной позор! В общем, крутись как хочешь, а компанию ты поддержать обязан. Вон, Настя гитару достала, петь сейчас будет. И жену свою зови, что она в одиночку по местным буеракам бродит? Тут ногу подвернуть или сломать – делать нечего! Так что пошли, спасем твою половину – и к костру!..
* * *
Из своей палатки Лена слышала и видела почти все. Странная смесь негодования и удовлетворения, которую она испытала в тот момент, когда Лика ударила Аркашу, подействовала на нее, как хорошая встряска. Вот мерзавец! Спит и видит, как бы Торопову в постель затащить! Она, Лена, между прочим, всегда это подозревала, только Аркаша вечно в несознанку уходил! А теперь может не отбрехиваться, кобель проклятый, – против фактов не попрешь.Все-таки это она тогда хорошо придумала: якобы по секрету признаться кое в чем Аркадию, чтобы тот радостно побежал оповещать Антона о наличии на черепе того ветвистых рогов. Гладко, и не подкопаешься. С Анжеликой, правда, пришлось самостоятельно поработать, но тут уж выбирать не приходилось, время поджимало.
Отсиживаться в палатке было скучно, спать еще не хотелось, но и выходить к общему костру Лена тоже не торопилась. В позиции наблюдателя были свои несомненные плюсы. Жаль, конечно, что вокруг такие черствые люди собрались – ведь ни один не одернул Аркадия, когда тот ляпнул гадость про самокат! И никто даже не попытался ее остановить, когда она встала из-за стола. Ведь специально почти уронила стул – никакого эффекта. А вот к Тороповой в подобной ситуации очередь из утешителей выстроилась бы – к бабке не ходи.
Меж тем у костра вновь стал собираться народ. Настя настраивала гитару, а Татьяна рассказывала, почему они со Степаном не любят прокладывать трассу по болотам:
– … в средней полосе России болото – это именно болото и ничего больше. В болоте можно завязнуть, можно даже утонуть, а можно и аккуратно проехать без особых проблем. Здесь же любое болото может обернуться ловушкой. Машину поломать – делать нечего.
– А почему? – поинтересовался доселе молчавший Олег.
– Камни, – просто ответила Татьяна. – Ты едешь и видишь перед собой либо сплошной зеленый ковер, либо бочаг. А камней, которые лежат под ними, ты просто не в силах заметить. Рюхнешься брюхом на какой-нибудь булыжник или колесо продерешь и даже не поймешь как. Поэтому мы со Степаном стараемся по мере возможности болотистые участки объезжать стороной, особенно если ведем неподготовленные группы.
– То есть получается, что местные болота даже для подготовленной техники непроходимы? – уточнил Олег.
– Ну почему же сразу непроходимы, – возразила Татьяна. – Все берется при желании. Просто надо четко представлять себе, что маршрут, проложенный по топким местам, схож с русской рулеткой. Иной раз повезет, а иной – извините. Поэтому, допустим, в одиночку здесь путешествовать просто опасно. Да и неразумно, откровенно говоря. Случись чего, помощи ждать неоткуда. Мобильная связь в такой глухомани отсутствует по факту, рации – ну, сами знаете дальность их передачи, тут и говорить не о чем. Только на команду свою и можешь рассчитывать: что спасут, откачают, до цивилизации дотащат. Вот взять, к примеру, эту стоянку. Вроде и от поселка не сказать, чтоб далеко, и телефон с пятого на десятое, но работает. Но все равно: не дай Бог с кем-то из вас какая напасть случится, до врачей доберемся часа через полтора, не раньше…
Анна внимательно слушала Татьяну и прикидывала про себя сценарий возможной переброски Игоря на тот свет. Черт, полтора часа – это слишком быстро. Да и с телефонами тоже накладка получается. Вызовут сюда какой-нибудь супер-пупер вертолет и откачают. В такой ситуации приемлемы лишь два варианта: гробить Игоря наверняка, чтобы медицинская помощь даже теоретически не могла ему потребоваться, либо подождать до Хибин.
Второй вариант нравился Анне куда больше первого, и она даже смогла убедить себя, что дело отнюдь не в испытываемой ею неуверенности. Просто ее привлекают тонкие расчеты, а не атака на арапа, только и всего! Горы, на которые им предстоит завтра подняться, даже при очень сильном желании высокими не назовешь. Да и ехать на вершины они будут по какой-то там насыпной трассе, а не вчистую по камням. Значит, экстрим опять сведен к минимуму.
– Кстати, завтра утром проедем мимо остатков одного из сталинских лагерей, – заметил подошедший к костру Степан.
– И что, большой лагерь был? – спросил Стас.
– Ну как сказать. Приличный, хотя по тому, что после него осталось, представить это себе трудно. В 1941 году здесь трудилось семнадцать тысяч заключенных.
– И что они здесь делали? Не лесоповалом же занимались?
– Строили Ловозерский горнообогатительный комбинат. Кстати, забыл добавить: помимо заключенных, при строительстве использовались еще и лошади в скромном количестве трех тысяч штук.
Стас не удержался и присвистнул.
– Да, нехилые объемы, что по людям, что по лошадям. А фотосессию на месте лагеря можно будет устроить?
– Если так интересует лагерная тематика, я бы предложил поберечь пленку до одного из временных лагерей около железной дороги Кировск – Иоканьга. Мы проедем мимо него ближе к вечеру. Там хоть есть что снимать, кое-где фундамент бараков сохранился, колючка на столбах. Правда, довольно удручающее зрелище, должен сказать.
– А там что было?
– Тоже строительство. В начале войны существовал риск, что Мурманск может быть захвачен врагом. Последняя незамерзающая бухта Баренцева моря на Кольском полуострове, которая могла принимать союзнические конвои, как раз Иоканьга. Вот и тянули железнодорожную ветку силами заключенных. Кстати, в сталинском реестре стройка числилась под номером 509-м, а под 508-м шел БАМ.
– Ладно, мальчики, давайте о чем-нибудь более веселом поговорим, – улыбнулась Татьяна. – Да и Настя уже гитару настроила.
– Настена, спой, пожалуйста! – подхватил подачу Стас.
– Да, да, ждем и настаиваем! – тут же поддержал его Макс.
– А про что? – спросила разрумянившаяся Настя.
– Да хоть про Север!
– Ну, считайте, что вам повезло! У меня как раз есть в репертуаре одна такая песня, – отозвалась Настя и заиграла что-то мелодичное, задушевное:
…За Полярным кругом снег белый-белый,
И над тундрою метель мечется.
Воздух пахнет стылым морем и серьезным рыбным делом,
И на верфях ледоколы лечатся[12]…
Пока Настя пела, Антон украдкой поглядывал на Анжелику. Слава Богу, ее не пришлось долго искать, и стоило только им с тверчанами в три глотки крикнуть: «Лика!», буквально через пару секунд раздался ее ответный крик: «Иду!», а через полминуты появилась и она сама. Антон, не зная, что сказать, да и стоит ли говорить что-либо вообще, протянул ей куртку, и Лика с благодарностью оделась.
Присутствие на костре Аркадия, которому силами Степана все-таки удалось унять кровотечение, изрядно действовало на нервы им обоим. Антон физически чувствовал, как напряжена сидящая рядом Анжелика. Но пытаться выставить Аркашу восвояси означало бы спровоцировать скандал на весь лагерь, чего по понятным причинам, тоже делать не хотелось. Приходилось терпеть, стиснув зубы.
Песня закончилась. Стас и Макс тут же выразили бурное одобрение и потребовали сыграть еще что-нибудь в том же стиле. Настя кокетливо наморщила лоб, вспоминая первые строчки, и запела:
…Дует ветер, дует месяц, дует два, дует год.
Только боль он не остудит, эта боль не пройдет.
Может, время залижет ее, как река, но пока
Мне без вас жить не стоит[13]…
Эта песня зацепила Антона, заставила зазвучать что-то в его душе, и он, отвлекшись от мыслей об Аркадии, прислушался:
…Разлучили, как детей нас, развели по углам.
Разорвали акварели наших встреч пополам.
Но хоть где одному на красивой земле столько лет
Мне без вас жить не стоит…
Антон не считал себя сентиментальным человеком, но при этих словах у него подозрительно защипало в носу. Он бросил быстрый взгляд на Анжелику.
Та сидела прямая и напряженная, и в уголках ее глаз блестели крохотные капельки еще не пролившихся слез. Она быстро отерла их рукавом, но буквально через мгновение капельки заблестели снова.
Антон протянул руку и положил ее поверх Ликиного кулачка. Мягко сжал, призывая держаться, не показывать свою печаль посторонним.
Они так и сидели до конца вечера, рука в руке, боясь спугнуть вновь зарождающееся чувство сопричастности. Но поговорить все-таки не решились.
Понедельник. Экспедиция, день третий.
– Ну-ка, братцы, признавайтесь честно: кто-нибудь слякоть заказывал?
– Не-а.
– А туман?
– Ответ отрицательный.
– Так какого военно-морского облака на горы легли?…
Под этот разговор Анжелика окончательно проснулась, потянулась и вылезла из палатки. Надо же, почти как раньше: первым всегда выходил Антон, давая ей понежиться хотя бы еще минут пятнадцать, а уж только потом просовывал голову в палатку, ласково теребил за ноги и обзывал соней.
Было весьма свежо. Посоветовавшись сама с собой, Анжелика достала свитер и одела его под куртку. Так значительно лучше. А то холодно и сыро, мурашки по коже бегают – брр.
Бросив взгляд на горы, Анжелика увидела лишь сплошное серо-молочное марево. Да и в целом видимость упала метров до ста, не больше.
– Не повезло в этом году с погодой, что ж поделать, – философски заметил Степан, кипятивший ведро воды для общего стола. – Вот в прошлом году все как по заказу было. У меня народ даже в море купаться полез, и ни один не заболел. Да еще так смешно получилось: у одного товарища жена в это время на Черноморском побережье отдыхала. Он ей звонит: «Ну, как там у тебя?» Она в ответ: «Погода дрянь, море холодное, сидим в номерах». А он ей с гордостью: «А мы купаемся!» По-моему, жена ему так и не поверила.
– Степа, а может, вообще без подъема в горы обойдемся? – спросила его Татьяна. – Боюсь, в таком тумане мало что рассмотреть удастся. Одно разочарование получится.
– Предлагаешь сразу на Тысячу ручьев махнуть?
– Ну да.
– Ладно, посмотрим. Авось через часик и развеется.
– С чего бы это? Ветра нет, а дождь и не думает прекращаться.
– Я же сказал: посмотрим…
Откровенно говоря, Анжелике было все равно – поднимутся они в горы или нет. Кроме того, она опасалась, что у нее может заложить уши, поскольку была весьма восприимчива к перепаду высот. Да и горы эти, честно говоря, ей еще вчера не глянулись. Вокруг сплошной черный камень, на что тут, спрашивается, любоваться?
С другой стороны, она прекрасно понимала, что стоит только отказаться от подъема – и в душе поселится стойкое чувство обделенности и обиды на подкачавшую погоду. Мол, могли же подняться и взять вершину, а из-за какого-то поганого дождика и густого тумана так этого и не сделали.
Антон, заметив, что Лика уже встала, ни слова не говоря, достал еще одну чашку и заварил густой ароматный чая, не забыв бросить туда ровно четыре кусочка сахара. Себе он обычно клал три. Анжелика, веря и не веря своим глазам, с благодарностью приняла чай и принялась прихлебывать маленькими глоточками, чтобы не обжечься.
Но вопреки ее тайной надежде Антон так с нею и не заговорил, отправившись собирать палатку. Что ж, может быть, она слишком торопит события? В конце концов, все уже не так плохо, как было в самом начале. Антон вновь оказывает ей знаки внимания. Значит, она ему все еще дорога. И ее неведомой сопернице придется здорово побороться, если та хочет оставить Антона в своем безраздельном пользовании!
Сами собой на ум пришли слова вчерашней песни Насти: «разлучили, как детей нас, развели по углам». Что-то вертелось в голове насчет этих строчек, что-то очень важное. И тут Анжелика поняла: вот оно! Именно, что «разлучили и развели»! То есть это не они с Антоном так решили, а кто-то чужой за них!
Почему она не додумалась раньше до этой простой мысли, Анжелика не знала. Но чем дольше она размышляла над догадкой, тем больше ей казалось, что это правда. По крайней мере, Антона она в чужой постели не заставала. И если бы не звонок, даже не догадалась бы проверить состояние воротничка. И соответственно не нашла бы следов помады, не почувствовала запах чужих духов.
Еще один плюс в пользу этой теории: сколько она потом ни перетряхивала вещи Антона, больше ничего крамольного обнаружить не удалось. А наличие любовницы все-таки предполагает некоторую регулярность встреч. Значит, одно из двух: либо Антон, единожды проколовшись, перешел на высший уровень маскировки. Либо… он ни с кем не встречался.
Анжелика почувствовала, как ее бросило в жар. Но зачем? Кому нужно разлучать их? Кому мешает их семья? Да и помада пресловутая откуда-то все-таки взялась! Так откуда?
Лика лихорадочно размышляла. Так, ну с нею все ясно: звонок, улики – все честь по чести. Но ведь Антон, судя по всему, уверен, что и она ему изменяла. Припоминая их ссору, Лика теперь с уверенностью могла себе сказать, что его обвинения в ее адрес были высказаны так, будто он давно к этому готовился. И произошло это не в запале, а как раз тогда, когда он еще был относительно спокоен.
Словно само собой в мозгу всплыло начало разговора:
– … я так больше не могу, я не знаю, как жить дальше…
– Просто откажись от своего любовника и возвращайся в семью.
– Что это ты имеешь в виду? Да как ты можешь такое говорить, когда сам изменяешь мне!
– Я тебе не изменяю, с чего ты взяла?
– Лжец!…
Да, точно. Он изначально был уверен, что она ему неверна. Но с чего он это взял? И если принять теорию о том, что за всем этим стоит чей-то замысел, то когда ему намекнули, что жена от него гуляет? И самый важный вопрос: кто это сделал?
Анжелика была практически уверена в том, что знает имя этого человека, но ей требовалось подтверждение Антона. Но как его получить, она и представить не могла. Была велика опасность того, что он снова замкнется в себе, и их начинающееся примирение сойдет на нет. Ведь если она в лоб спросит Удальцова: «Кто сказал о том, что я тебе изменяю?» – то как бы косвенно подтвердит свою вину. И ведь не докажешь, что вопрос этот – следствие простой логической выкладки: «Я точно знаю, что верна тебе. Раз ты уверен в обратном, значит, тебе дали повод так думать».
Черт побери, но как же это выяснить? Отловить Бобровых поодиночке и вытрясти из них всю душу? Ага, только после вчерашнего инцидента с Аркашей это представляется несколько нереальным. Остается Лена. Но она, судя по всему, обозлилась на весь белый свет разом и вообще не желает никого видеть.
Но тут Анжелика засомневалась. А вдруг она зря на них грешит? Вдруг у Антона и впрямь была та встреча с некой незнакомкой, оставившей помадную печать на его одежде? Например, Удальцов вдруг совершенно случайно увиделся со своей первой любовью? С какой-нибудь одноклассницей, однокурсницей, коллегой с прежних работ? Что-то в душе откликнулось, они решили посидеть вместе в кафе, вспомнить былое. Может быть, эта встреча закончилась в постели, может – нет. Но в любом случае других встреч больше не последовало.
Тогда совершенно непонятно, почему Антон умолчал об этом? В их семье не было принято таиться друг от друга. Не хотел, чтобы Анжелика переживала из-за этого? Так сказал бы: встретил старую знакомую, посидели, поговорили, прошлое вспомнили. Только и всего! Еще бы вместе над этим злополучным воротничком посмеялись. Даже если он ей и в самом деле изменил, это бы осталось тайной, и Лике в голову бы не пришло, что Удальцов водит ее за нос. Ан нет, он предпочел поступить по-другому. Но почему?
Ответа на этот вопрос у нее не было.
К тому моменту, как лагерь был свернут, а машины прогреты и готовы стартовать, погода не улучшилась ни на йоту.
– Ну, так что решил, Степа?
– А, была не была: на все запланированные вершины подниматься не будем, а вот на Аллуайв попробуем. Попытаемся прорваться выше кромки облаков, авось хоть оттуда что-нибудь видно будет. Ребята! Сами понимаете: туман солидный, поэтому колонну держим достаточно плотно, чтобы было видно соседей. Если кто-то пропадает из зоны видимости – сообщайте по рации. Лучше остановиться и подождать, чем потерять кого-нибудь. И на всякий случай еще один совет: идем на пониженных, внатяг, без резких рывков. Здесь это самый оптимальный вариант. Ну, с Богом, по машинам!
После вчерашних печальных событий Анна была настороже, поэтому этот маленький инцидент относительно порядка следования в колонне предстал перед ней в совершенно ином свете. Игорь собирается продолжить попытки покушения! Иначе бы ему было глубоко наплевать, каким по счету идти. Что же он задумал? Отстать от остальных, затеряться в тумане, убить Анну и выдать все за несчастный случай? Но каким образом он собирается это провернуть? Что он затевает на этот раз?
Анна потянулась к ремням безопасности. Ну уж нет, легкой добычей она не станет, пусть даже не надеется. А может… может, пока не поздно, взять и попроситься на крышу – якобы для того, чтобы получше разглядеть эти чертовы горы?
Анна бросила быстрый взгляд на «шестьдесят шестой». Там сверху никого не было – ни Анжелики, ни Насти. Впрочем, оно и понятно: кому охота в дождь и ветер да еще в условиях такой катастрофической видимости, вернее невидимости, на железной крыше кататься?
Нащупав в кармане перочинный нож, Анна слегка успокоилась. Не Бог весть что, но на крайняк сгодится. Что бы еще такого придумать? О, отличная мысль!
– Игорь, давай я рацию к себе возьму?
– Да без проблем, – чуть удивленно отозвался тот. – Что, с народом пообщаться захотелось?
– Да нет, – как можно более естественно отозвалась Анна. – Просто, боюсь, подъем будет трудным, не хочу, чтобы ты еще и на переговоры с другими экипажами отвлекался. А мне все равно делать нечего, могу и с рацией посидеть.
– Разумно, – признал Игорь.
Анна почувствовала, что на висках у нее выступили капельки испарины. Уф, получилось. Теперь, если что не так, она всегда успеет крикнуть остальным: «Спасите, помогите, убивают!»
Хотя вот что странно: почему Игорь так легко отдал ей портативную рацию? Неужели он придумал что-то такое, на что она просто не успеет должным образом среагировать, как вмиг окажется среди покойников? В чем тут подвох?
– Да, насчет рации, – словно услышав ее мысли, добавил Игорь, – не знаю, что случилось. Наверное, вода попала. Только она теперь на прием работает, а на передачу нет. Надо будет по возвращении в мастерскую отдать. А лучше новый комплект купить, сразу с гарнитурой.
– А… организаторы об этом знают? Ну, что у нас рация только на прием работает?
– Не помню, говорил я им об этом или нет? – равнодушно пожал плечами Игорь. – Да и какая, в сущности, разница? Ты что, боишься, что мы здесь и вправду заблудимся, как пытается нас уверить многоопытный товарищ Степан? Я тебя умоляю!…
Перед глазами Анны все поплыло от ужаса. Он и вправду задумал ее убить! Надо опередить Игоря во что бы то ни стало! Иного варианта быть не может: либо он, либо она!
– Не-а.
– А туман?
– Ответ отрицательный.
– Так какого военно-морского облака на горы легли?…
Под этот разговор Анжелика окончательно проснулась, потянулась и вылезла из палатки. Надо же, почти как раньше: первым всегда выходил Антон, давая ей понежиться хотя бы еще минут пятнадцать, а уж только потом просовывал голову в палатку, ласково теребил за ноги и обзывал соней.
Было весьма свежо. Посоветовавшись сама с собой, Анжелика достала свитер и одела его под куртку. Так значительно лучше. А то холодно и сыро, мурашки по коже бегают – брр.
Бросив взгляд на горы, Анжелика увидела лишь сплошное серо-молочное марево. Да и в целом видимость упала метров до ста, не больше.
– Не повезло в этом году с погодой, что ж поделать, – философски заметил Степан, кипятивший ведро воды для общего стола. – Вот в прошлом году все как по заказу было. У меня народ даже в море купаться полез, и ни один не заболел. Да еще так смешно получилось: у одного товарища жена в это время на Черноморском побережье отдыхала. Он ей звонит: «Ну, как там у тебя?» Она в ответ: «Погода дрянь, море холодное, сидим в номерах». А он ей с гордостью: «А мы купаемся!» По-моему, жена ему так и не поверила.
– Степа, а может, вообще без подъема в горы обойдемся? – спросила его Татьяна. – Боюсь, в таком тумане мало что рассмотреть удастся. Одно разочарование получится.
– Предлагаешь сразу на Тысячу ручьев махнуть?
– Ну да.
– Ладно, посмотрим. Авось через часик и развеется.
– С чего бы это? Ветра нет, а дождь и не думает прекращаться.
– Я же сказал: посмотрим…
Откровенно говоря, Анжелике было все равно – поднимутся они в горы или нет. Кроме того, она опасалась, что у нее может заложить уши, поскольку была весьма восприимчива к перепаду высот. Да и горы эти, честно говоря, ей еще вчера не глянулись. Вокруг сплошной черный камень, на что тут, спрашивается, любоваться?
С другой стороны, она прекрасно понимала, что стоит только отказаться от подъема – и в душе поселится стойкое чувство обделенности и обиды на подкачавшую погоду. Мол, могли же подняться и взять вершину, а из-за какого-то поганого дождика и густого тумана так этого и не сделали.
Антон, заметив, что Лика уже встала, ни слова не говоря, достал еще одну чашку и заварил густой ароматный чая, не забыв бросить туда ровно четыре кусочка сахара. Себе он обычно клал три. Анжелика, веря и не веря своим глазам, с благодарностью приняла чай и принялась прихлебывать маленькими глоточками, чтобы не обжечься.
Но вопреки ее тайной надежде Антон так с нею и не заговорил, отправившись собирать палатку. Что ж, может быть, она слишком торопит события? В конце концов, все уже не так плохо, как было в самом начале. Антон вновь оказывает ей знаки внимания. Значит, она ему все еще дорога. И ее неведомой сопернице придется здорово побороться, если та хочет оставить Антона в своем безраздельном пользовании!
Сами собой на ум пришли слова вчерашней песни Насти: «разлучили, как детей нас, развели по углам». Что-то вертелось в голове насчет этих строчек, что-то очень важное. И тут Анжелика поняла: вот оно! Именно, что «разлучили и развели»! То есть это не они с Антоном так решили, а кто-то чужой за них!
Почему она не додумалась раньше до этой простой мысли, Анжелика не знала. Но чем дольше она размышляла над догадкой, тем больше ей казалось, что это правда. По крайней мере, Антона она в чужой постели не заставала. И если бы не звонок, даже не догадалась бы проверить состояние воротничка. И соответственно не нашла бы следов помады, не почувствовала запах чужих духов.
Еще один плюс в пользу этой теории: сколько она потом ни перетряхивала вещи Антона, больше ничего крамольного обнаружить не удалось. А наличие любовницы все-таки предполагает некоторую регулярность встреч. Значит, одно из двух: либо Антон, единожды проколовшись, перешел на высший уровень маскировки. Либо… он ни с кем не встречался.
Анжелика почувствовала, как ее бросило в жар. Но зачем? Кому нужно разлучать их? Кому мешает их семья? Да и помада пресловутая откуда-то все-таки взялась! Так откуда?
Лика лихорадочно размышляла. Так, ну с нею все ясно: звонок, улики – все честь по чести. Но ведь Антон, судя по всему, уверен, что и она ему изменяла. Припоминая их ссору, Лика теперь с уверенностью могла себе сказать, что его обвинения в ее адрес были высказаны так, будто он давно к этому готовился. И произошло это не в запале, а как раз тогда, когда он еще был относительно спокоен.
Словно само собой в мозгу всплыло начало разговора:
– … я так больше не могу, я не знаю, как жить дальше…
– Просто откажись от своего любовника и возвращайся в семью.
– Что это ты имеешь в виду? Да как ты можешь такое говорить, когда сам изменяешь мне!
– Я тебе не изменяю, с чего ты взяла?
– Лжец!…
Да, точно. Он изначально был уверен, что она ему неверна. Но с чего он это взял? И если принять теорию о том, что за всем этим стоит чей-то замысел, то когда ему намекнули, что жена от него гуляет? И самый важный вопрос: кто это сделал?
Анжелика была практически уверена в том, что знает имя этого человека, но ей требовалось подтверждение Антона. Но как его получить, она и представить не могла. Была велика опасность того, что он снова замкнется в себе, и их начинающееся примирение сойдет на нет. Ведь если она в лоб спросит Удальцова: «Кто сказал о том, что я тебе изменяю?» – то как бы косвенно подтвердит свою вину. И ведь не докажешь, что вопрос этот – следствие простой логической выкладки: «Я точно знаю, что верна тебе. Раз ты уверен в обратном, значит, тебе дали повод так думать».
Черт побери, но как же это выяснить? Отловить Бобровых поодиночке и вытрясти из них всю душу? Ага, только после вчерашнего инцидента с Аркашей это представляется несколько нереальным. Остается Лена. Но она, судя по всему, обозлилась на весь белый свет разом и вообще не желает никого видеть.
Но тут Анжелика засомневалась. А вдруг она зря на них грешит? Вдруг у Антона и впрямь была та встреча с некой незнакомкой, оставившей помадную печать на его одежде? Например, Удальцов вдруг совершенно случайно увиделся со своей первой любовью? С какой-нибудь одноклассницей, однокурсницей, коллегой с прежних работ? Что-то в душе откликнулось, они решили посидеть вместе в кафе, вспомнить былое. Может быть, эта встреча закончилась в постели, может – нет. Но в любом случае других встреч больше не последовало.
Тогда совершенно непонятно, почему Антон умолчал об этом? В их семье не было принято таиться друг от друга. Не хотел, чтобы Анжелика переживала из-за этого? Так сказал бы: встретил старую знакомую, посидели, поговорили, прошлое вспомнили. Только и всего! Еще бы вместе над этим злополучным воротничком посмеялись. Даже если он ей и в самом деле изменил, это бы осталось тайной, и Лике в голову бы не пришло, что Удальцов водит ее за нос. Ан нет, он предпочел поступить по-другому. Но почему?
Ответа на этот вопрос у нее не было.
К тому моменту, как лагерь был свернут, а машины прогреты и готовы стартовать, погода не улучшилась ни на йоту.
– Ну, так что решил, Степа?
– А, была не была: на все запланированные вершины подниматься не будем, а вот на Аллуайв попробуем. Попытаемся прорваться выше кромки облаков, авось хоть оттуда что-нибудь видно будет. Ребята! Сами понимаете: туман солидный, поэтому колонну держим достаточно плотно, чтобы было видно соседей. Если кто-то пропадает из зоны видимости – сообщайте по рации. Лучше остановиться и подождать, чем потерять кого-нибудь. И на всякий случай еще один совет: идем на пониженных, внатяг, без резких рывков. Здесь это самый оптимальный вариант. Ну, с Богом, по машинам!
* * *
Анна и глазом моргнуть не успела, как наглые тверчане пристроились им в хвост, замыкая караван. Игорь посигналил и дал понять, что пропускает их вперед, но эти балбесы дружно замахали руками. Мол, езжайте вперед, мы специально так встали, чтобы попытаться всю колонну на цифровик запечатлеть. Игорь пожал плечами, но ссориться не стал.После вчерашних печальных событий Анна была настороже, поэтому этот маленький инцидент относительно порядка следования в колонне предстал перед ней в совершенно ином свете. Игорь собирается продолжить попытки покушения! Иначе бы ему было глубоко наплевать, каким по счету идти. Что же он задумал? Отстать от остальных, затеряться в тумане, убить Анну и выдать все за несчастный случай? Но каким образом он собирается это провернуть? Что он затевает на этот раз?
Анна потянулась к ремням безопасности. Ну уж нет, легкой добычей она не станет, пусть даже не надеется. А может… может, пока не поздно, взять и попроситься на крышу – якобы для того, чтобы получше разглядеть эти чертовы горы?
Анна бросила быстрый взгляд на «шестьдесят шестой». Там сверху никого не было – ни Анжелики, ни Насти. Впрочем, оно и понятно: кому охота в дождь и ветер да еще в условиях такой катастрофической видимости, вернее невидимости, на железной крыше кататься?
Нащупав в кармане перочинный нож, Анна слегка успокоилась. Не Бог весть что, но на крайняк сгодится. Что бы еще такого придумать? О, отличная мысль!
– Игорь, давай я рацию к себе возьму?
– Да без проблем, – чуть удивленно отозвался тот. – Что, с народом пообщаться захотелось?
– Да нет, – как можно более естественно отозвалась Анна. – Просто, боюсь, подъем будет трудным, не хочу, чтобы ты еще и на переговоры с другими экипажами отвлекался. А мне все равно делать нечего, могу и с рацией посидеть.
– Разумно, – признал Игорь.
Анна почувствовала, что на висках у нее выступили капельки испарины. Уф, получилось. Теперь, если что не так, она всегда успеет крикнуть остальным: «Спасите, помогите, убивают!»
Хотя вот что странно: почему Игорь так легко отдал ей портативную рацию? Неужели он придумал что-то такое, на что она просто не успеет должным образом среагировать, как вмиг окажется среди покойников? В чем тут подвох?
– Да, насчет рации, – словно услышав ее мысли, добавил Игорь, – не знаю, что случилось. Наверное, вода попала. Только она теперь на прием работает, а на передачу нет. Надо будет по возвращении в мастерскую отдать. А лучше новый комплект купить, сразу с гарнитурой.
– А… организаторы об этом знают? Ну, что у нас рация только на прием работает?
– Не помню, говорил я им об этом или нет? – равнодушно пожал плечами Игорь. – Да и какая, в сущности, разница? Ты что, боишься, что мы здесь и вправду заблудимся, как пытается нас уверить многоопытный товарищ Степан? Я тебя умоляю!…
Перед глазами Анны все поплыло от ужаса. Он и вправду задумал ее убить! Надо опередить Игоря во что бы то ни стало! Иного варианта быть не может: либо он, либо она!