Четверо парней, одетые и полуодетые, лежали на полу мордами вниз, а Горец стоял над ними, поводя стволом пистолета.
Сергей пнул ногой одного из лежащих.
– Эй, повернись, только аккуратно. А то мы, знаешь, стрелять хорошо умеем.
Парень медленно повернулся и сел. По виду это был типичный представитель российской молодежи, который от бессмысленного хулиганства уже перешел к более серьезным правонарушениям. Но по дороге умудрился еще и подсесть на наркотики. У таких персонажей два пути в жизни: если не сдохнут в подобной квартирке от передоза, надолго сядут за что-нибудь совершенно идиотское – потому что когда нужны деньги на очередную вмазку, человек уже ни о чем не думает. Уж кого-кого, а наркоманов на абхазской войне Сергей навидался. В глазах парня стоял туман, но все-таки он что-то соображал.
– Вы кто? Менты? А, нет, не менты. Кислота под кроватью. А денег нет. Мы все бабки в кислоту и вбухали.
– Нам нужен Бешеный. Кто из вас? Ну!
– А, так бы и сказали. А то врываетесь, как не знаю кто… Спать мешаете.
Все это парень говорил медленно, тягуче, делая большие паузы. Он был явно под кайфом, причем под таким, когда уже все равно, что на тебя направляют – пистолет или ядерный фугас.
– Так кто среди вас Бешеный?
– В той комнате. Они с Чертом Аллку пялят.
– Который из них?
– У него на плече какая-то хрень наколота… Руна, что ли…
– Ладно, ложись, как лежал.
Сергей вернулся в маленькую комнату.
– Гена, поднимай вон того, с краю.
Гена пинком сбросил парня на пол. Тут Сергей заметил, что валяющейся в отрубе девчонке от силы лет четырнадцать. Вот гниды. «Жаль, что мы не менты, – подумал Сергей. – А то такой букетик бы вам понавешали – самые те статьи, по которым в тюрьме кидают очень серьезные предъявы. Барыжничество, групповик с малолеткой. С таким букетом пришлось бы ребятам кукарекать возле параши».
Между тем Гена еще раз квалифицированно пнул Бешеного. Тот приподнялся, закричал:
– Вы! Вы из зеркала пришли! Я знал, что вы придете! – И снова впал в отключку.
– Дела… – протянул Гена. – Так мы его долго будем поднимать. А тут, я проверил, даже в ванну его не засунуть. Потому как некуда. Все размолочено.
– Надо его отсюда забирать. Слушай, у тебя нет на примете какого-нибудь тихого места, где можно спокойно побазарить с этим ублюдком?
– А как же! Конечно, есть. – Усмехнулся Гена. – Тут недалеко. Домик в деревне, как говорят в телевизоре.
– Тогда надо тащить его в машину. Свяжем, положим в багажник. Только накинуть на него что-нибудь надо, чтобы соседи не парились над картинкой.
– А с этими… Мочить?
– Нет смысла. Да и наследим. Погоди-ка.
Казак прошел на кухню, которая выглядела жутко даже по сравнению с остальными помещениями. Возле стола и в самом деле сидела, уронив голову на столешницу, бритоголовая девица. Она ни на что не реагировала. А на газовой плите в кастрюльке еще оставалась какая-то дурно пахнущая гадость. Это была не кислота, видимо ребята загоняли себе в вену что-то другое.
Казак подхватил кастрюльку, а заодно подобрал и валявшиеся на столе неиспользованные баяны – и со всем этим грузом вернулся в большую комнату.
– Все телефоны сюда! – распорядился он. На ковер полетели мобильники. Собрав добычу, Сергей обратился к парню, который очухался первым:
– Ну вот, братан, сейчас покайфуешь. Давай, коли дозняк. Сперва им, потом себе. Дозу сам знаешь. Давай-давай! – Сергей повел дулом пистолета.
Парня долго уговаривать не пришлось. Не прошло и пятнадцати минут, как он поставил три укола – да так ловко, как не всякая медсестра сделает. Еще минут через двадцать все трое находились по ту сторону реальности. Они валялись на полу, совершенно отключившись от проблем этого мира.
– Все, тащите Бешеного в тачку.
Уходя, Сергей обыскал валявшихся в большой комнате, изъял телефонные аппараты. Потом ударом ноги сделал негодным стационарный телефон. Уже выходя, он увидел ключи, висящие на вешалке. Замок был такого рода, который, закрыв снаружи, изнутри открыть уже невозможно. Все к лучшему. Дождавшись, когда братва вышла, Сергей аккуратно запер дверь. Выбираться им придется долго. Впрочем, у них еще кислота осталась, так что ж им дергаться? Пока все, что там имеется, они в себя не впустят, они и не подумают о том, что стоит открыть дверь.
«Домик в деревне», о котором говорил Гена, был расположен в совершенно жутком месте, за железной дорогой и промзоной. На краю оврага валялись какие-то бетонные конструкции, наполовину скрытые лопухами. Вдалеке смутно виднелся скелет некоего недостроенного промышленного объекта. Посреди этого милого пейзажа притулилась строительная бытовка – обычный зеленый вагончик, только без колес.
Навстречу машине из бытовки выскочил кто-то с пом-повухой. Впрочем, приглядевшись, он опустил ружье и приветливо махнул рукой.
– Здорово, Лука! – крикнул ему Гена, вылезая из машины. – Слышь, ты погуляй где-нибудь, а то нам тут надо с другом поговорить по душам.
– Погулять так погулять, – сиплым голосом ответил мужик. – Только, слышь… Ну, это…
– Горец, дай ему. Ведь как чувствовал. Специально взял с собой.
Водитель вытащил откуда-то две бутылки водки и отдал их «сторожу». Двое братков потащили Бешеного в бытовку. Видимо, от тряски он немного оклемался, потому что уже вяло передвигал ногами. Правда, все еще не соображал, куда и зачем его ведут.
– Теперь, кстати, можно и выпить. Там у меня еще есть. А то, пока этот козел очухается, время надо чем-то убить…
Глава 5
Глава 6
Сергей пнул ногой одного из лежащих.
– Эй, повернись, только аккуратно. А то мы, знаешь, стрелять хорошо умеем.
Парень медленно повернулся и сел. По виду это был типичный представитель российской молодежи, который от бессмысленного хулиганства уже перешел к более серьезным правонарушениям. Но по дороге умудрился еще и подсесть на наркотики. У таких персонажей два пути в жизни: если не сдохнут в подобной квартирке от передоза, надолго сядут за что-нибудь совершенно идиотское – потому что когда нужны деньги на очередную вмазку, человек уже ни о чем не думает. Уж кого-кого, а наркоманов на абхазской войне Сергей навидался. В глазах парня стоял туман, но все-таки он что-то соображал.
– Вы кто? Менты? А, нет, не менты. Кислота под кроватью. А денег нет. Мы все бабки в кислоту и вбухали.
– Нам нужен Бешеный. Кто из вас? Ну!
– А, так бы и сказали. А то врываетесь, как не знаю кто… Спать мешаете.
Все это парень говорил медленно, тягуче, делая большие паузы. Он был явно под кайфом, причем под таким, когда уже все равно, что на тебя направляют – пистолет или ядерный фугас.
– Так кто среди вас Бешеный?
– В той комнате. Они с Чертом Аллку пялят.
– Который из них?
– У него на плече какая-то хрень наколота… Руна, что ли…
– Ладно, ложись, как лежал.
Сергей вернулся в маленькую комнату.
– Гена, поднимай вон того, с краю.
Гена пинком сбросил парня на пол. Тут Сергей заметил, что валяющейся в отрубе девчонке от силы лет четырнадцать. Вот гниды. «Жаль, что мы не менты, – подумал Сергей. – А то такой букетик бы вам понавешали – самые те статьи, по которым в тюрьме кидают очень серьезные предъявы. Барыжничество, групповик с малолеткой. С таким букетом пришлось бы ребятам кукарекать возле параши».
Между тем Гена еще раз квалифицированно пнул Бешеного. Тот приподнялся, закричал:
– Вы! Вы из зеркала пришли! Я знал, что вы придете! – И снова впал в отключку.
– Дела… – протянул Гена. – Так мы его долго будем поднимать. А тут, я проверил, даже в ванну его не засунуть. Потому как некуда. Все размолочено.
– Надо его отсюда забирать. Слушай, у тебя нет на примете какого-нибудь тихого места, где можно спокойно побазарить с этим ублюдком?
– А как же! Конечно, есть. – Усмехнулся Гена. – Тут недалеко. Домик в деревне, как говорят в телевизоре.
– Тогда надо тащить его в машину. Свяжем, положим в багажник. Только накинуть на него что-нибудь надо, чтобы соседи не парились над картинкой.
– А с этими… Мочить?
– Нет смысла. Да и наследим. Погоди-ка.
Казак прошел на кухню, которая выглядела жутко даже по сравнению с остальными помещениями. Возле стола и в самом деле сидела, уронив голову на столешницу, бритоголовая девица. Она ни на что не реагировала. А на газовой плите в кастрюльке еще оставалась какая-то дурно пахнущая гадость. Это была не кислота, видимо ребята загоняли себе в вену что-то другое.
Казак подхватил кастрюльку, а заодно подобрал и валявшиеся на столе неиспользованные баяны – и со всем этим грузом вернулся в большую комнату.
– Все телефоны сюда! – распорядился он. На ковер полетели мобильники. Собрав добычу, Сергей обратился к парню, который очухался первым:
– Ну вот, братан, сейчас покайфуешь. Давай, коли дозняк. Сперва им, потом себе. Дозу сам знаешь. Давай-давай! – Сергей повел дулом пистолета.
Парня долго уговаривать не пришлось. Не прошло и пятнадцати минут, как он поставил три укола – да так ловко, как не всякая медсестра сделает. Еще минут через двадцать все трое находились по ту сторону реальности. Они валялись на полу, совершенно отключившись от проблем этого мира.
– Все, тащите Бешеного в тачку.
Уходя, Сергей обыскал валявшихся в большой комнате, изъял телефонные аппараты. Потом ударом ноги сделал негодным стационарный телефон. Уже выходя, он увидел ключи, висящие на вешалке. Замок был такого рода, который, закрыв снаружи, изнутри открыть уже невозможно. Все к лучшему. Дождавшись, когда братва вышла, Сергей аккуратно запер дверь. Выбираться им придется долго. Впрочем, у них еще кислота осталась, так что ж им дергаться? Пока все, что там имеется, они в себя не впустят, они и не подумают о том, что стоит открыть дверь.
«Домик в деревне», о котором говорил Гена, был расположен в совершенно жутком месте, за железной дорогой и промзоной. На краю оврага валялись какие-то бетонные конструкции, наполовину скрытые лопухами. Вдалеке смутно виднелся скелет некоего недостроенного промышленного объекта. Посреди этого милого пейзажа притулилась строительная бытовка – обычный зеленый вагончик, только без колес.
Навстречу машине из бытовки выскочил кто-то с пом-повухой. Впрочем, приглядевшись, он опустил ружье и приветливо махнул рукой.
– Здорово, Лука! – крикнул ему Гена, вылезая из машины. – Слышь, ты погуляй где-нибудь, а то нам тут надо с другом поговорить по душам.
– Погулять так погулять, – сиплым голосом ответил мужик. – Только, слышь… Ну, это…
– Горец, дай ему. Ведь как чувствовал. Специально взял с собой.
Водитель вытащил откуда-то две бутылки водки и отдал их «сторожу». Двое братков потащили Бешеного в бытовку. Видимо, от тряски он немного оклемался, потому что уже вяло передвигал ногами. Правда, все еще не соображал, куда и зачем его ведут.
– Теперь, кстати, можно и выпить. Там у меня еще есть. А то, пока этот козел очухается, время надо чем-то убить…
Глава 5
МНОГО НАС ТАКИХ УХОДИЛО В ЛЕС
Бешеный выглядел не самым лучшим образом. Черт знает, что за дрянь они гоняли себе по венам, но пробуждение после этого кайфа было явно не из приятных. Но это и к лучшему. Беседовать с человеком в таком состоянии – самое милое дело. Открыв глаза, Бешеный долго не мог понять, почему он в наручниках лежит на голом полу, одетый в одну только камуфляжную куртку.
– Где я? – выдавил он после долгого раздумья.
– Ты ж нас признал поначалу. Мы те и есть. Из зеркала пришли. И утащили тебя в свое Зазеркалье. Где ты можешь остаться навсегда, – ответил Сергей.
Бешеный дернулся.
– Не суетись, а то как бы с тобой чего не приключилось! – прикрикнул Казак. – Так вот, мне тут базарить некогда. Короче! Меня интересуют твои дружки из «Хранителей радуги»! Быстро!
– Да не знаю я никого!
Гена тут же врезал Бешеному по печени, которая наверняка и так отваливалась после вчерашнего.
– Не надо нам гнать, очень тебя прошу, – ласково сказал Сергей.
– Да не знаю я их. Вернее, знал. Давно. Но я с ними давно уже не общаюсь, – прохрипел Бешеный. Сергей ему даже где-то сочувствовал. Вот уж в натуре не повезло парню – выдернули его из сладкого кайфа в жестокую реальность. Но с другой стороны – так уж жизнь складывается. Поэтому Сергей, пнув Бешеного еще раз (просто так, для порядка), начал разговор.
– Ладно, про «Хранителей радуги» пока оставим. К этому мы еще вернемся. Тогда второй вопрос. Кто и зачем убил Колю Осипенко? Ну, того, который с Большой Зелениной.
Вообще-то, у Сергея не было никаких оснований предполагать, что Николая убил кто-то из этих нар-котов. Но… У него сработало чутье. То самое, за которое его и держал Ишмуратов. Как-то все уж больно четко складывалось. Вот был Бешеный. Наркоман с лесным прошлым и хорошим карабином на стене загаженной квартиры. К тому же в углу прихожей Сергей, когда уходили, успел заметить очень неплохое и дорогое походное снаряжение. Которое как-то совершенно не вязалось с обстановкой. Как, кстати, и очень хороший английский карабин. А ведь в квартире даже телевизора не было…Тот есть получалось, что ребята спустили на наркотики все, кроме оружия и снаряжения. Значит, и то и другое было им для чего-то нужно. Потому что наркоманы обычно тащат продавать все, что только попадается им на глаза.
– Я еще раз спрашиваю: зачем вы убили Колю? – повторил Сергей.
Судя по мелькнувшему в глазах парня смятению, он попал в точку. Бешеный дернулся.
– Третий раз, пока добром, спрашиваю: зачем убили Колю? У меня к нему столько вопросов накопилось – и вдруг я узнаю, что он, оказывается, стал учиться летать. Ты пойми, парень, выхода у тебя нет. Искать тебя никто не будет. Да и все равно не найдут. А если хочешь, чтобы мы поиграли в гестапо, так это ради бога. Меня, между прочим, в армии специально обучали допросам с применением физического воздействия. Я лесной егерь, если хочешь знать. Специалист по антипартизанской войне.
– Лесные войска? – вдруг спросил Бешеный.
– А, слыхал? Хотя да, ты ведь у нас много по лесам шатался, как я слышал. Ну, с чего начнем?
Разговор вышел долгий, муторный и довольно бессвязный. Слушая Бешеного, Сергей не раз и не два вспоминал мудрого человека, своего командира роты. Капитан Белецкий любил учить молодых жизни. Он часто повторял:
– Запомните, ребята, никогда не связывайтесь с интеллигентами.
Ярослав, известный всем под кличкой Бешеный, как раз с ними и связался. Этот парень, известный в миру как Ярослав Стрелков, оказался старше, чем выглядел. Сейчас ему было за тридцать. В самом конце восьмидесятых Ярослав был обычным парнем с окраины. Жил себе, как большинство его товарищей, обитателей города-героя Рыбацкое – и ни о каких таких странных вещах не задумывался.
Кто знает, как бы сложилась его жизнь дальше, но однажды в электричке он повстречал бородатых парней с большими рюкзаками, которые ехали, развернув странные зеленые флаги с черным солнцем. Ярослав разговорился с этими парнями и… в общем, он пошел с ними.
Ребята оказались веселые, большие любители рок-музыки и анаши, а главное – они люто ненавидели существующую власть. Впрочем, любую иную тоже. Ярославу это понравилось. В самом деле, за что любить власть парню, родители которого всю жизнь пахали на Обуховском заводе? По большому счету, Стрелков ничего-то в жизни не видел, кроме ободранных стен и загаженных подъездов Рыбацкого.
И что еще интересно, «Хранители радуги» не работали. При этом нищими их назвать было нельзя. Впрочем, богатыми тоже. Но они сытно ели и много пили, курили анашу и разъезжали по разным городам. Но самое главное – их как-то никогда не заморачивала мысль о том, что завтра нужно вставать на работу. Вот так эти ребята устроились в жизни.
Жить так же, как они, было очень соблазнительно. По крайней мере, ребята смотрелись привлекательнее папаши, который каждый вечер приходил на рогах, ругался с матерью и материл начальство. Другие пацаны от такой жизни подавались в бандиты, а Бешеного вот занесло в экологи.
…Уже потом, помотавшись по разным городам, побывав в нескольких лагерях протеста, Ярослав понял, где находится источник их веселого существования. Тогда ведь времена стояли романтические. Народ велся на любой прогон, направленный против советской власти, не очень раздумывая, что за этим последует. Вот, к примеру, приехали они в какой-то райцентр, посреди которого чадил здоровенный металлургический комбинат. «Хранители радуги» шли в народ и начинали агитацию. Дескать, завод все вокруг отравляет, природу загадил, здоровье ваше гробит. И вообще у вас рождаются дети-мутанты. Надо его закрыть. Население слушало все это, развесив уши. Людям как-то не приходило в голову простой вещи: если закрыть градообразующее предприятие, где они будут работать? Но те времена, как уже сказано, были романтическими. Казалось, – все утрясется само собой. В общем, местные жители горячо приветствовали молодых людей, приехавших бороться за их счастье, – и в палаточные лагеря несли еду, водку и деньги. Последние, понятное дело, доставались не всем. Основная масса борцов за природу приезжала на чистом энтузиазме – или из желания потусоваться. Но что касается Ярослава, то некоторое время он жил довольно весело. Школу, разумеется, бросил – и колесил по стране. Помимо тусовок в экологических лагерях, посещал в Москве и Питере конференции и семинары, а дорогу ему оплачивали какие-то заданные товарищи. А в промежутках можно было просто кататься, навещать соратников по борьбе в разных городах. Благо в провинции одуревшие от скуки местные ребята принимали гостей с большой щедростью.
Потом все это как-то разом закончилось. Настали иные времена, народу стало не до экологии. Правда, появились большие деньги от западных товарищей, но они, как водится, растворялись где-то среди лидеров организации. Одна из последних экологических акций, в которой участвовал Ярослав, была уже и вовсе театром абсурда. Зеленые протестовали против атомной станции в центре России. Эта АЭС была не то что не построена, но, судя по всему, ее строительство отложили навсегда. Но, видимо, кому-то и зачем-то акция была нужна. По слухам – на землю, занятой недостроенной станцией, претендовали какие-то серьезные люди. А другие не менее серьезные люди наняли толпу хулиганов, которые пришли громить лагерь «зеленых». Вот тогда-то Ярослав и получил свое прозвище. Он не так чтобы был очень уж большим мастером драться, но если начинал – то остановить его было невозможно. После того как он проломил ломом башку одного из нападавших и чуть не лишил зрения другого, те предпочли свалить.
После этого случая движение пошло на нет. Сначала лидеры «Хранителей» долго и упорно делили деньги, которые подкидывали им западные товарищи по борьбе. В итоге все перессорились – а европейцы тоже поумнели и сообразили, что кормить толпу жадных русских халявщиков – это как-то чересчур. Все стали устраиваться, кто как мог.
Так вот, об интеллигенции. Как оказалось, лидеры «Хранителей» сумели найти себе непыльные и ненапряжные работы. Кто стал журналистом, кто пристроился в какие-то исследовательские программы, кто пробился в различные политические и административные структуры. Они ж образованные, им легче.
Что касается Бешеного, то он оказался не у дел. И ведь что самое главное – образ жизни, который он вел последнее время – это как наркотик. Дело даже не в том, что ты не должен каждый день вставать на работу – но и в этом тоже. Это была свобода – засасывающая, как трясина. Никто никому ничего не должен. Засада, блин.
Правда, Ярослав не растерялся. Он успел набраться кое-каких понятий – и сколотил в Питере компанию, а если уж точно – банду, которая вроде как занималась все тем же делом – охраной природы. Заодно ребятки промышляли разными мелочами вроде грабежа запоздалых прохожих, а потом Бешеный, который ввиду разных семейных обстоятельств стал обладателем отдельной квартиры, начал приторговывать наркотиками. В поле зрения милиции он попадал пару раз – за торговлю анашой, но каждый раз умудрялся выкручиваться. Вообще-то, чтобы не попадаться на зубок ребятам в серой форме, нужно знать, кого грабить и кому толкать дурь. Молодые люди, которых по старинке зовут неформалами, в милицию в любом случае не побегут. Все эти длинноволосые и бритые товарищи живут в своем мире. С ментами они общаются в самую последнюю очередь.
Что же касается природоохранной деятельности, то в этом смысле выходило хуже. Администрация всех уровней, которая поначалу с энтузиазмом восприняла ребят Бешеного, разобравшись, не захотела финансировать банду, от которой непонятно чего ждать. Прилично вести себя у Ярослава просто не получалось.
Так и продолжалось все ни шатко ни валко, пока пару лет назад на Бешеного не вышел один из старых товарищей. Этот был очень хитрый парень. Все знакомые считали его чистокровным русским, но когда началась «демократия», оказалось, что он происходит из ингерманландских финнов. Таких товарищей власти Суоми, вообще-то, без особого восторга относящиеся к эмигрантам, не только впускали насовсем в свою страну, но и предоставляли им всякие льготы – подъемные и прочие блага, на которые так падки российские халявщики.
Казак, слушая эту длинную историю, насторожился. Снова потянуло запахом северного соседа.
– И что же? – спросил он.
– Этот парень предложил мне возобновить сотрудничество. Сказал, что у них тут есть мощная структура, но им необходимы люди. Говорил: ты, дескать, Бешеный чересчур засвечен, тебя, мол, каждая собака знает. А с другой стороны, никто к тебе всерьез относиться не станет. Тебя все держат за тусовщика. Вот и подыскивай мне серьезных ребят.
– И много их подыскал?
– Несколько человек. Но они исчезли.
– То есть?
– А вот так. Домашним они сказали, что уезжают на заработки за границу. Мобильники молчат. Ушли в подполье, я думаю.
– Ну ладно. Кто и за что убил Николая?
– Двое моих ребят. Бывшие музыканты, теперь просто наркоты. Они сидят на героине.
– Зачем? Он знал кого-то?
– Хуже. Он знал, где база. Откуда – сам не пойму. Из эльфов дорогу туда знаю только я… И еще один. Но он сейчас как раз там. Вот он оттуда звякнул – и велел разобраться с этим старым алконавтом. За это обещал хорошие деньги…
– Теперь о базе. И подробно.
– Где я? – выдавил он после долгого раздумья.
– Ты ж нас признал поначалу. Мы те и есть. Из зеркала пришли. И утащили тебя в свое Зазеркалье. Где ты можешь остаться навсегда, – ответил Сергей.
Бешеный дернулся.
– Не суетись, а то как бы с тобой чего не приключилось! – прикрикнул Казак. – Так вот, мне тут базарить некогда. Короче! Меня интересуют твои дружки из «Хранителей радуги»! Быстро!
– Да не знаю я никого!
Гена тут же врезал Бешеному по печени, которая наверняка и так отваливалась после вчерашнего.
– Не надо нам гнать, очень тебя прошу, – ласково сказал Сергей.
– Да не знаю я их. Вернее, знал. Давно. Но я с ними давно уже не общаюсь, – прохрипел Бешеный. Сергей ему даже где-то сочувствовал. Вот уж в натуре не повезло парню – выдернули его из сладкого кайфа в жестокую реальность. Но с другой стороны – так уж жизнь складывается. Поэтому Сергей, пнув Бешеного еще раз (просто так, для порядка), начал разговор.
– Ладно, про «Хранителей радуги» пока оставим. К этому мы еще вернемся. Тогда второй вопрос. Кто и зачем убил Колю Осипенко? Ну, того, который с Большой Зелениной.
Вообще-то, у Сергея не было никаких оснований предполагать, что Николая убил кто-то из этих нар-котов. Но… У него сработало чутье. То самое, за которое его и держал Ишмуратов. Как-то все уж больно четко складывалось. Вот был Бешеный. Наркоман с лесным прошлым и хорошим карабином на стене загаженной квартиры. К тому же в углу прихожей Сергей, когда уходили, успел заметить очень неплохое и дорогое походное снаряжение. Которое как-то совершенно не вязалось с обстановкой. Как, кстати, и очень хороший английский карабин. А ведь в квартире даже телевизора не было…Тот есть получалось, что ребята спустили на наркотики все, кроме оружия и снаряжения. Значит, и то и другое было им для чего-то нужно. Потому что наркоманы обычно тащат продавать все, что только попадается им на глаза.
– Я еще раз спрашиваю: зачем вы убили Колю? – повторил Сергей.
Судя по мелькнувшему в глазах парня смятению, он попал в точку. Бешеный дернулся.
– Третий раз, пока добром, спрашиваю: зачем убили Колю? У меня к нему столько вопросов накопилось – и вдруг я узнаю, что он, оказывается, стал учиться летать. Ты пойми, парень, выхода у тебя нет. Искать тебя никто не будет. Да и все равно не найдут. А если хочешь, чтобы мы поиграли в гестапо, так это ради бога. Меня, между прочим, в армии специально обучали допросам с применением физического воздействия. Я лесной егерь, если хочешь знать. Специалист по антипартизанской войне.
– Лесные войска? – вдруг спросил Бешеный.
– А, слыхал? Хотя да, ты ведь у нас много по лесам шатался, как я слышал. Ну, с чего начнем?
Разговор вышел долгий, муторный и довольно бессвязный. Слушая Бешеного, Сергей не раз и не два вспоминал мудрого человека, своего командира роты. Капитан Белецкий любил учить молодых жизни. Он часто повторял:
– Запомните, ребята, никогда не связывайтесь с интеллигентами.
Ярослав, известный всем под кличкой Бешеный, как раз с ними и связался. Этот парень, известный в миру как Ярослав Стрелков, оказался старше, чем выглядел. Сейчас ему было за тридцать. В самом конце восьмидесятых Ярослав был обычным парнем с окраины. Жил себе, как большинство его товарищей, обитателей города-героя Рыбацкое – и ни о каких таких странных вещах не задумывался.
Кто знает, как бы сложилась его жизнь дальше, но однажды в электричке он повстречал бородатых парней с большими рюкзаками, которые ехали, развернув странные зеленые флаги с черным солнцем. Ярослав разговорился с этими парнями и… в общем, он пошел с ними.
Ребята оказались веселые, большие любители рок-музыки и анаши, а главное – они люто ненавидели существующую власть. Впрочем, любую иную тоже. Ярославу это понравилось. В самом деле, за что любить власть парню, родители которого всю жизнь пахали на Обуховском заводе? По большому счету, Стрелков ничего-то в жизни не видел, кроме ободранных стен и загаженных подъездов Рыбацкого.
И что еще интересно, «Хранители радуги» не работали. При этом нищими их назвать было нельзя. Впрочем, богатыми тоже. Но они сытно ели и много пили, курили анашу и разъезжали по разным городам. Но самое главное – их как-то никогда не заморачивала мысль о том, что завтра нужно вставать на работу. Вот так эти ребята устроились в жизни.
Жить так же, как они, было очень соблазнительно. По крайней мере, ребята смотрелись привлекательнее папаши, который каждый вечер приходил на рогах, ругался с матерью и материл начальство. Другие пацаны от такой жизни подавались в бандиты, а Бешеного вот занесло в экологи.
…Уже потом, помотавшись по разным городам, побывав в нескольких лагерях протеста, Ярослав понял, где находится источник их веселого существования. Тогда ведь времена стояли романтические. Народ велся на любой прогон, направленный против советской власти, не очень раздумывая, что за этим последует. Вот, к примеру, приехали они в какой-то райцентр, посреди которого чадил здоровенный металлургический комбинат. «Хранители радуги» шли в народ и начинали агитацию. Дескать, завод все вокруг отравляет, природу загадил, здоровье ваше гробит. И вообще у вас рождаются дети-мутанты. Надо его закрыть. Население слушало все это, развесив уши. Людям как-то не приходило в голову простой вещи: если закрыть градообразующее предприятие, где они будут работать? Но те времена, как уже сказано, были романтическими. Казалось, – все утрясется само собой. В общем, местные жители горячо приветствовали молодых людей, приехавших бороться за их счастье, – и в палаточные лагеря несли еду, водку и деньги. Последние, понятное дело, доставались не всем. Основная масса борцов за природу приезжала на чистом энтузиазме – или из желания потусоваться. Но что касается Ярослава, то некоторое время он жил довольно весело. Школу, разумеется, бросил – и колесил по стране. Помимо тусовок в экологических лагерях, посещал в Москве и Питере конференции и семинары, а дорогу ему оплачивали какие-то заданные товарищи. А в промежутках можно было просто кататься, навещать соратников по борьбе в разных городах. Благо в провинции одуревшие от скуки местные ребята принимали гостей с большой щедростью.
Потом все это как-то разом закончилось. Настали иные времена, народу стало не до экологии. Правда, появились большие деньги от западных товарищей, но они, как водится, растворялись где-то среди лидеров организации. Одна из последних экологических акций, в которой участвовал Ярослав, была уже и вовсе театром абсурда. Зеленые протестовали против атомной станции в центре России. Эта АЭС была не то что не построена, но, судя по всему, ее строительство отложили навсегда. Но, видимо, кому-то и зачем-то акция была нужна. По слухам – на землю, занятой недостроенной станцией, претендовали какие-то серьезные люди. А другие не менее серьезные люди наняли толпу хулиганов, которые пришли громить лагерь «зеленых». Вот тогда-то Ярослав и получил свое прозвище. Он не так чтобы был очень уж большим мастером драться, но если начинал – то остановить его было невозможно. После того как он проломил ломом башку одного из нападавших и чуть не лишил зрения другого, те предпочли свалить.
После этого случая движение пошло на нет. Сначала лидеры «Хранителей» долго и упорно делили деньги, которые подкидывали им западные товарищи по борьбе. В итоге все перессорились – а европейцы тоже поумнели и сообразили, что кормить толпу жадных русских халявщиков – это как-то чересчур. Все стали устраиваться, кто как мог.
Так вот, об интеллигенции. Как оказалось, лидеры «Хранителей» сумели найти себе непыльные и ненапряжные работы. Кто стал журналистом, кто пристроился в какие-то исследовательские программы, кто пробился в различные политические и административные структуры. Они ж образованные, им легче.
Что касается Бешеного, то он оказался не у дел. И ведь что самое главное – образ жизни, который он вел последнее время – это как наркотик. Дело даже не в том, что ты не должен каждый день вставать на работу – но и в этом тоже. Это была свобода – засасывающая, как трясина. Никто никому ничего не должен. Засада, блин.
Правда, Ярослав не растерялся. Он успел набраться кое-каких понятий – и сколотил в Питере компанию, а если уж точно – банду, которая вроде как занималась все тем же делом – охраной природы. Заодно ребятки промышляли разными мелочами вроде грабежа запоздалых прохожих, а потом Бешеный, который ввиду разных семейных обстоятельств стал обладателем отдельной квартиры, начал приторговывать наркотиками. В поле зрения милиции он попадал пару раз – за торговлю анашой, но каждый раз умудрялся выкручиваться. Вообще-то, чтобы не попадаться на зубок ребятам в серой форме, нужно знать, кого грабить и кому толкать дурь. Молодые люди, которых по старинке зовут неформалами, в милицию в любом случае не побегут. Все эти длинноволосые и бритые товарищи живут в своем мире. С ментами они общаются в самую последнюю очередь.
Что же касается природоохранной деятельности, то в этом смысле выходило хуже. Администрация всех уровней, которая поначалу с энтузиазмом восприняла ребят Бешеного, разобравшись, не захотела финансировать банду, от которой непонятно чего ждать. Прилично вести себя у Ярослава просто не получалось.
Так и продолжалось все ни шатко ни валко, пока пару лет назад на Бешеного не вышел один из старых товарищей. Этот был очень хитрый парень. Все знакомые считали его чистокровным русским, но когда началась «демократия», оказалось, что он происходит из ингерманландских финнов. Таких товарищей власти Суоми, вообще-то, без особого восторга относящиеся к эмигрантам, не только впускали насовсем в свою страну, но и предоставляли им всякие льготы – подъемные и прочие блага, на которые так падки российские халявщики.
Казак, слушая эту длинную историю, насторожился. Снова потянуло запахом северного соседа.
– И что же? – спросил он.
– Этот парень предложил мне возобновить сотрудничество. Сказал, что у них тут есть мощная структура, но им необходимы люди. Говорил: ты, дескать, Бешеный чересчур засвечен, тебя, мол, каждая собака знает. А с другой стороны, никто к тебе всерьез относиться не станет. Тебя все держат за тусовщика. Вот и подыскивай мне серьезных ребят.
– И много их подыскал?
– Несколько человек. Но они исчезли.
– То есть?
– А вот так. Домашним они сказали, что уезжают на заработки за границу. Мобильники молчат. Ушли в подполье, я думаю.
– Ну ладно. Кто и за что убил Николая?
– Двое моих ребят. Бывшие музыканты, теперь просто наркоты. Они сидят на героине.
– Зачем? Он знал кого-то?
– Хуже. Он знал, где база. Откуда – сам не пойму. Из эльфов дорогу туда знаю только я… И еще один. Но он сейчас как раз там. Вот он оттуда звякнул – и велел разобраться с этим старым алконавтом. За это обещал хорошие деньги…
– Теперь о базе. И подробно.
Глава 6
ДЕРЕВЕНЬКА В ЛЕСУ
– Черт бы побрал этот гребаный дождь! Это ведь какой-то «Кэмел-трофи» получается! – выругался Гена.
В самом деле, петляющая тропка заставляла вспомнить старую песню «Эх, дорожка фронтовая». Она и в сухое время была не фонтан, а сейчас превратилась вообще черт-те во что. Мощный джип с трудом пробирался по грязи. Однако, приглядевшись, можно было на сухих местах увидеть, что этой дорогой не так уж редко пользовались. Причем ходили сюда не на местных механизмах, то есть не на старых грузовиках и тракторах, а на легковушках.
Впрочем, местным тут было делать ну совершенно нечего. Многие жители Питера даже не подозревают, что всего в трехстах километрах от огромного города существует эдакая глухомань, сравнимая с Коми или Сибирью. Во всяком случае, в том районе Карелии, где работал Сергей, было не в пример более людно. Это была граница двух областей – Ленинградской и Вологодской. Особо много людей тут не жило никогда. А потом накатился двадцатый век со всеми его прелестями. Революция, коллективизация, целина, ликвидация неперспективных деревень, рыночные реформы… В общем, в итоге если в деревнях, находящихся вблизи шоссе, еще и теплилась какая-то жизнь, то вдали от них была полная пустота. Полчаса назад у Казака и Гены мобильники перестали подавать признаки жизни, заявив, что связи больше нет. Что, в общем-то, было понятно. Представители сотовых компаний не дураки, чтобы городить ретрансляционные вышки в глухой тайге. Лоси и медведи, как известно, обходятся без сотовой связи.
Деревня, в которую они добирались, считалась пустой, оставленной жителями. Таких в этих краях достаточно. Стоят себе дома, порой даже с исправными печками, а иногда и со стеклами. Хочешь – приезжай и живи. Да только никому оно не надо. Городские жители, желающие иметь домик в деревне, покупают дома в деревнях вдоль шоссе – там приличную хату можно приобрести за несколько тысяч рублей. Так, спрашивается, какой смысл лезть в глухомань? В эти места не забредали ни грибники, ни охотники, ни даже вездесущие туристы. Опять же – потому что все удовольствия вроде грибов, ягод, дичи и красот нетронутой природы можно было найти куда ближе.
При всем при этом, как выяснил Сергей, место было набитое. Еще в конце семидесятых здесь попытались поселиться то ли хиппи, то ли сектанты, то ли еще какие-то сторонники ухода от нашей безумной цивилизации. Разумеется, Лыковых [5]из них не вышло. Жизни в глухомани они не выдержали и испарились. Но в деревне такие вещи помнят долго. Поэтому когда в прошлом году тут снова появились люди, никто удивляться не стал.
– Тоже, верно, какие сектанты, – пояснили Сергею в ближайшем поселке. – Иногда они появляются тут, еду покупают. Ни на какие расспросы не отвечают. Живем, говорят, и все тут.
Поскольку молодые люди выходили из тайги вооруженные карабинами, имея на поясе туристские топорики, никто не настаивал на дополнительной информации. Живут – и черт с ними. Не жалко.
Казак взглянул на навигатор, [6]в который было вбито примерное расположение базы.
– Далеко еще? – спросил Гена.
– Километра два. Все, надо загнать тачку куда-нибудь в лес, дальше двинем пешедралом.
Гена загнал машину в ельник, а Сергей, нарубив немного лапника, обеспечил маскировку. Нетренированный глаз с двух шагов не заметил бы, что здесь спрятан джип.
Оба были в камуфляже. Гена держал в руках карабин, а вот Казак был вооружен совсем иной техникой. У него на плече висело фоторужье – примечательная техника, снабженная прикладом и курком. Сам аппарат казался придатком к огромному и тяжеленному объективу.
Парни двинулись по лесу, держась в стороне от дороги. Пройдя примерно с километр, Сергей пригляделся к местности и начал круто забирать влево.
– Ты что? – спросил Гена шепотом. Лес действовал на этого здоровенного парня несколько угнетающе. Оно и понятно, он был сугубо городским бойцом.
– Зайдем с подветренной стороны. Еще не хватало, чтобы нас засекла какая-нибудь собака.
Сергей двинулся вперед, за спиной хрустнула ветка. Казак досадливо поморщился. Гена из всех сил пытался двигаться неслышно. Но, возможно, именно от этой старательности он то и дело совершал ошибки.
– Слушай, возвращайся к машине. Я уж как-нибудь сам. Тут не лохи ошиваются. Могут выпасти. Тем более что камуфляж у тебя не той расцветки.
– Карабин оставить?
– Не надо. Я что, штурмом собираюсь брать эту чертову деревню? Мы ж на разведку приперлись…
Теперь Казак двигался куда увереннее. Ага. Это уже интересно. Обнаружились следы разумной деятельности человека – причем совсем недавние. Под большой елью был сделан схрон. Типичная штука, которую с успехом применяли еще бандеровцы и литовские «лесные братья». Роется землянка с вертикальным входом, обделывается бревнами, потом вход тщательно маскируется. Неопытный человек не заметит подобное сооружение и с двух шагов. Впрочем, в данном случае работали отнюдь не мастера. Любой подготовленный лесной егерь заметил бы его издалека. А вот еще один. Этот сделан получше. Крадучись обогнув схроны стороной, Казак убедился, что за бревнами особо далеко не ходили – невдалеке виднелись следы свежей вырубки. Они б еще указатель поставили. Дальше виднелся довольно грамотно сделанный шалаш из еловых ветвей. С воздуха заметить такой практически невозможно. Все стало понятно. Это что-то вроде полигона, где молодцы, засевшие в деревне, учатся тонкостям лесной жизни. Хм, если в Карелии по тайге бегают люди, которые проходили обучение здесь, то их найти и в самом деле непросто. Для этого нужен полк специально подготовленных солдат…
Впереди наметился просвет. Облюбовав на опушке подходящие кусты, Казак перешел на движение по-пластунски. Обосновавшись в зарослях, он глянул в видоискатель фоторужья.
Деревня была небольшая – шесть домов. Здания выглядели вполне прилично. Поселение находилось на большой поляне, за домами поблескивало синевой небольшое озеро. Там, где дорога подходила к деревне, сидел, привалившись к покосившемуся забору, парень в камуфляже, державший на коленях карабин. Часовым его можно было назвать с большой натяжкой. В мощную оптику хорошо просматривалось: он сидел в расслабленной позе и смолил сигарету. Сергей такого часового снял бы с закрытыми глазами. В центре деревни, возле колодца, выделявшегося свежими бревнами, стояли две машины – четырехместный «Мицубиси»-пикап и обычный российский «уазик» с жестким верхом и нестандартно высокими мостами. Чуть дальше просматривался еще один автомобиль. Фордовский внедорожник. По сути, тачка класса «много понта, мало смысла». Потому что по своему прямому назначению – для езды по пересеченной местности, этот «Форд», честно говоря, не ахти какая машина. Такие механизмы не зря прозвали «городскими джипами». Впрочем, «Мицубиси» еще хуже. С «уазиком» не сравнить.
Что еще интересного? Из одной трубы валил дым, но на улице, кроме часового, никакого движения не замечалось. Сергей осторожно глянул на свои командирские – настоящие, а не китайскую подделку – часы. Было около семи утра. Странно. Это в городе в семь утра все еще давят массу. А в сельской местности другой распорядок дня. Они с Геной специально пилили чуть ли не всю ночь, чтобы подъехать к объекту пораньше. Да вот задержались из-за скверной дороги.
Но вот наконец в деревне затеплилась какая-то жизнь. Дверь дома, из трубы которого шел дым, распахнулась. На крыльцо вышел взлохмаченный парень в расстегнутой камуфляжной куртке. Он подошел к колодцу и занялся вполне мирным делом – стал наполнять ведра. Блин, ну прям деревенская идиллия. Хотя что-то они поздно глаза продирают – как для нормальной деревни, так и для тренировочного лагеря. Что ж, один из самых главных навыков лесного егеря – умение ждать. Немецкие охотники за партизанами, как рассказывали отцы-командиры, иногда сидели без движения в своих засадах в белорусских болотах по двое-трое суток. Не ели, не пили, не курили – сидели и ждали, когда появятся партизаны. А ведь у них современных репеллентов не было.
Минут через сорок распахнулась дверь избы, возле которой стоял «Форд». Оттуда показались трое. Один – плечистый – в камуфляже и таком же кепи. Его выправка свидетельствовала, что он не один год носил военную форму. Второй – пониже и пожиже, тоже весь на камуфяже, вокруг головы – черная бандана. С одной стороны ремня висела кобура, с другой – нож. Двигался он очень гордой походкой. Судя по всему, парень с увлечением играл в войнушку. Сергей таких видал. К примеру, многие заезжие корреспонденты в Приднестровье и Абхазии, угодив на войну, спешили с ног до головы обвешаться разнообразным снаряжением, а иногда и оружием. И ходили с гордым видом, чувствуя себя Фиделем Кастро и Че Геварой в одном флаконе.
В самом деле, петляющая тропка заставляла вспомнить старую песню «Эх, дорожка фронтовая». Она и в сухое время была не фонтан, а сейчас превратилась вообще черт-те во что. Мощный джип с трудом пробирался по грязи. Однако, приглядевшись, можно было на сухих местах увидеть, что этой дорогой не так уж редко пользовались. Причем ходили сюда не на местных механизмах, то есть не на старых грузовиках и тракторах, а на легковушках.
Впрочем, местным тут было делать ну совершенно нечего. Многие жители Питера даже не подозревают, что всего в трехстах километрах от огромного города существует эдакая глухомань, сравнимая с Коми или Сибирью. Во всяком случае, в том районе Карелии, где работал Сергей, было не в пример более людно. Это была граница двух областей – Ленинградской и Вологодской. Особо много людей тут не жило никогда. А потом накатился двадцатый век со всеми его прелестями. Революция, коллективизация, целина, ликвидация неперспективных деревень, рыночные реформы… В общем, в итоге если в деревнях, находящихся вблизи шоссе, еще и теплилась какая-то жизнь, то вдали от них была полная пустота. Полчаса назад у Казака и Гены мобильники перестали подавать признаки жизни, заявив, что связи больше нет. Что, в общем-то, было понятно. Представители сотовых компаний не дураки, чтобы городить ретрансляционные вышки в глухой тайге. Лоси и медведи, как известно, обходятся без сотовой связи.
Деревня, в которую они добирались, считалась пустой, оставленной жителями. Таких в этих краях достаточно. Стоят себе дома, порой даже с исправными печками, а иногда и со стеклами. Хочешь – приезжай и живи. Да только никому оно не надо. Городские жители, желающие иметь домик в деревне, покупают дома в деревнях вдоль шоссе – там приличную хату можно приобрести за несколько тысяч рублей. Так, спрашивается, какой смысл лезть в глухомань? В эти места не забредали ни грибники, ни охотники, ни даже вездесущие туристы. Опять же – потому что все удовольствия вроде грибов, ягод, дичи и красот нетронутой природы можно было найти куда ближе.
При всем при этом, как выяснил Сергей, место было набитое. Еще в конце семидесятых здесь попытались поселиться то ли хиппи, то ли сектанты, то ли еще какие-то сторонники ухода от нашей безумной цивилизации. Разумеется, Лыковых [5]из них не вышло. Жизни в глухомани они не выдержали и испарились. Но в деревне такие вещи помнят долго. Поэтому когда в прошлом году тут снова появились люди, никто удивляться не стал.
– Тоже, верно, какие сектанты, – пояснили Сергею в ближайшем поселке. – Иногда они появляются тут, еду покупают. Ни на какие расспросы не отвечают. Живем, говорят, и все тут.
Поскольку молодые люди выходили из тайги вооруженные карабинами, имея на поясе туристские топорики, никто не настаивал на дополнительной информации. Живут – и черт с ними. Не жалко.
Казак взглянул на навигатор, [6]в который было вбито примерное расположение базы.
– Далеко еще? – спросил Гена.
– Километра два. Все, надо загнать тачку куда-нибудь в лес, дальше двинем пешедралом.
Гена загнал машину в ельник, а Сергей, нарубив немного лапника, обеспечил маскировку. Нетренированный глаз с двух шагов не заметил бы, что здесь спрятан джип.
Оба были в камуфляже. Гена держал в руках карабин, а вот Казак был вооружен совсем иной техникой. У него на плече висело фоторужье – примечательная техника, снабженная прикладом и курком. Сам аппарат казался придатком к огромному и тяжеленному объективу.
Парни двинулись по лесу, держась в стороне от дороги. Пройдя примерно с километр, Сергей пригляделся к местности и начал круто забирать влево.
– Ты что? – спросил Гена шепотом. Лес действовал на этого здоровенного парня несколько угнетающе. Оно и понятно, он был сугубо городским бойцом.
– Зайдем с подветренной стороны. Еще не хватало, чтобы нас засекла какая-нибудь собака.
Сергей двинулся вперед, за спиной хрустнула ветка. Казак досадливо поморщился. Гена из всех сил пытался двигаться неслышно. Но, возможно, именно от этой старательности он то и дело совершал ошибки.
– Слушай, возвращайся к машине. Я уж как-нибудь сам. Тут не лохи ошиваются. Могут выпасти. Тем более что камуфляж у тебя не той расцветки.
– Карабин оставить?
– Не надо. Я что, штурмом собираюсь брать эту чертову деревню? Мы ж на разведку приперлись…
Теперь Казак двигался куда увереннее. Ага. Это уже интересно. Обнаружились следы разумной деятельности человека – причем совсем недавние. Под большой елью был сделан схрон. Типичная штука, которую с успехом применяли еще бандеровцы и литовские «лесные братья». Роется землянка с вертикальным входом, обделывается бревнами, потом вход тщательно маскируется. Неопытный человек не заметит подобное сооружение и с двух шагов. Впрочем, в данном случае работали отнюдь не мастера. Любой подготовленный лесной егерь заметил бы его издалека. А вот еще один. Этот сделан получше. Крадучись обогнув схроны стороной, Казак убедился, что за бревнами особо далеко не ходили – невдалеке виднелись следы свежей вырубки. Они б еще указатель поставили. Дальше виднелся довольно грамотно сделанный шалаш из еловых ветвей. С воздуха заметить такой практически невозможно. Все стало понятно. Это что-то вроде полигона, где молодцы, засевшие в деревне, учатся тонкостям лесной жизни. Хм, если в Карелии по тайге бегают люди, которые проходили обучение здесь, то их найти и в самом деле непросто. Для этого нужен полк специально подготовленных солдат…
Впереди наметился просвет. Облюбовав на опушке подходящие кусты, Казак перешел на движение по-пластунски. Обосновавшись в зарослях, он глянул в видоискатель фоторужья.
Деревня была небольшая – шесть домов. Здания выглядели вполне прилично. Поселение находилось на большой поляне, за домами поблескивало синевой небольшое озеро. Там, где дорога подходила к деревне, сидел, привалившись к покосившемуся забору, парень в камуфляже, державший на коленях карабин. Часовым его можно было назвать с большой натяжкой. В мощную оптику хорошо просматривалось: он сидел в расслабленной позе и смолил сигарету. Сергей такого часового снял бы с закрытыми глазами. В центре деревни, возле колодца, выделявшегося свежими бревнами, стояли две машины – четырехместный «Мицубиси»-пикап и обычный российский «уазик» с жестким верхом и нестандартно высокими мостами. Чуть дальше просматривался еще один автомобиль. Фордовский внедорожник. По сути, тачка класса «много понта, мало смысла». Потому что по своему прямому назначению – для езды по пересеченной местности, этот «Форд», честно говоря, не ахти какая машина. Такие механизмы не зря прозвали «городскими джипами». Впрочем, «Мицубиси» еще хуже. С «уазиком» не сравнить.
Что еще интересного? Из одной трубы валил дым, но на улице, кроме часового, никакого движения не замечалось. Сергей осторожно глянул на свои командирские – настоящие, а не китайскую подделку – часы. Было около семи утра. Странно. Это в городе в семь утра все еще давят массу. А в сельской местности другой распорядок дня. Они с Геной специально пилили чуть ли не всю ночь, чтобы подъехать к объекту пораньше. Да вот задержались из-за скверной дороги.
Но вот наконец в деревне затеплилась какая-то жизнь. Дверь дома, из трубы которого шел дым, распахнулась. На крыльцо вышел взлохмаченный парень в расстегнутой камуфляжной куртке. Он подошел к колодцу и занялся вполне мирным делом – стал наполнять ведра. Блин, ну прям деревенская идиллия. Хотя что-то они поздно глаза продирают – как для нормальной деревни, так и для тренировочного лагеря. Что ж, один из самых главных навыков лесного егеря – умение ждать. Немецкие охотники за партизанами, как рассказывали отцы-командиры, иногда сидели без движения в своих засадах в белорусских болотах по двое-трое суток. Не ели, не пили, не курили – сидели и ждали, когда появятся партизаны. А ведь у них современных репеллентов не было.
Минут через сорок распахнулась дверь избы, возле которой стоял «Форд». Оттуда показались трое. Один – плечистый – в камуфляже и таком же кепи. Его выправка свидетельствовала, что он не один год носил военную форму. Второй – пониже и пожиже, тоже весь на камуфяже, вокруг головы – черная бандана. С одной стороны ремня висела кобура, с другой – нож. Двигался он очень гордой походкой. Судя по всему, парень с увлечением играл в войнушку. Сергей таких видал. К примеру, многие заезжие корреспонденты в Приднестровье и Абхазии, угодив на войну, спешили с ног до головы обвешаться разнообразным снаряжением, а иногда и оружием. И ходили с гордым видом, чувствуя себя Фиделем Кастро и Че Геварой в одном флаконе.