Седов Б.. Дама Пик (Роман)

   Следя за тем, как пассажиры осторожно спускаются по сходням, Знахарь подошел к капитану пятнадцатидцатиметрового ржавого корыта, носившего славное имя средневекового разбойника, и сказал:
   - На берег не сходить. Понял?
   Капитан заглушил двигатель, пьяно подмигнул и ответил:
   - Да за такие деньги я не только на берег сходить не буду, а еще и привяжу себя к грот-мачте.
   Знахарь окинул кораблик взглядом и сказал:
   - У тебя и мачты-то нету. В общем, увижу на берегу - утоплю.
   - Слушаюсь, сэр, - отчеканил речной волк и нетвердыми шагами отправился на корму, где в железном облупленном рундуке у него хранился запас спиртного.
   «Степанъ Разинъ» был зафрахтован шесть часов назад компанией туристов, желавшей развлечься непременно в этом Богом забытом месте.
   Тимофеич пытался убедить их в том, что на Волге есть места и поприличнее, но предводитель компании положил перед ним три тысячи долларов и попросил не рассуждать, добавив, что по возвращении сумма удвоится. Тимофеич немедленно перестал рассуждать, и уже через пять минут «Степанъ Разинъ» отходил от казанской пристани, сопровождаемый завистливыми взглядами капитанов конкурирующих пароходов.
   Стоя за штурвалом в продуваемой ветерком тесной рубке, Тимофеич время от времени косился на электрощиток, в котором он спрятал деньги, и в то же время рассуждал сам с собой.
   Какая-то странная компания попалась ему на этот раз.
   Вроде и туристы, а вроде и нет. Рюкзаки есть, спортивные сумки есть, а палаток - нету. Когда они поднимались на борт, Тимофеич машинально пересчитал пассажиров, и их оказалось ровно одиннадцать человек. Одноглазый со своей бабой, еще трое русских, потом пятеро каких-то непонятных лиц кавказской национальности и еще девушка с забинтованной рукой, грустная такая…
   Одноглазый был главным, это видно сразу, баба при нем - хорошая такая баба, красивая. А остальные… По ним не видно, что отдыхать едут. Уж больно серьезные. Ни анекдотов, ни смеха, ни выпивки, а те, которые нерусские, так и вовсе волками смотрят. Девушка эта грустная как ушла на корму, так и сидела там от самой Казани…
   Странно.
   А с другой стороны - какое ему дело?
   Тимофеич встряхнул головой и, бросив штурвал, налил себе стаканчик портвешку, бутылка с которым была надежно закреплена на переборке в специальном держателе.
   Выпив двести граммов «Агдама», Тимофеич закурил «Приму» и, чувствуя, как вино греет его изъеденный бормотухой желудок, усмехнулся и подумал о том, какие рожи будут у его приятелей-конкурентов, когда он расскажет им, сколько заработал за этот рейс.
   Картина получилась приятная, и Тимофеич щербато улыбнулся.
   Потом он, следуя настоятельной рекомендации одноглазого, подкрепленной внушительной суммой денег, перестал рассуждать и, слегка повернув штурвал, обошел болтавшийся на воде старый и ржавый бакен.
   Знахарь сошел на берег последним и, оглянувшись, увидел грустно сидевшую на корме Алену, которая должна была ждать их возвращения, капитана, рывшегося в рундуке, и одного из Наташиных спецов, оставленного им на борту на всякий случай.
   Вздохнув, он отвернулся от воды и посмотрел на людей, которые молча стояли перед ним и ждали.
   Двое бывших спецов из ФСБ, вызванных Наташей, смотрели на него спокойно и уверенно, ожидая приказаний, сама Наташа была занята тем, что завязывала на голове тугую косынку, а Надир-шах и четверо сопровождавших его воинов ислама всем своим видом гордо показывали, что они готовы ко всему и не испытывают ни малейшего страха, зная, что все находится в руках Всевышнего. Команда Знахаря была в меньшинстве, а кроме того, положение Надир-шаха было упрочено козырем, с которым ни Знахарь, ни его люди не могли ничего поделать.
   За два часа до встречи с неверными христианскими собаками, которая была назначена прямо на той пристани, от которой начинался путь к сокровищам мурзы Казанского, Надир-шах лично ввел Алене лошадиную дозу какой-то гадости, название которой он хранил в тайне даже от своих джигитов. Если в течение суток Надиршах не введет ей соответствующее противоядие, Алену не сможет спасти ничто.
   Муки ее будут ужасны и отвратительны, а смерть - неизбежна.
   Именно в таких выражениях Надир-шах рассказал Знахарю о своей страховке. Это было перед самой посадкой на «Степана Разина». Знахарь только молча кивнул и направился к трапу.
   Встретившись со взглядом каждого из стоявших перед ним людей, Знахарь понял, что момент истины близок, и сказал:
   - Идите за мной.
   Он решительно зашагал к высившимся в сотне метров от песчаного берега скалам, и вся компания последовала за ним.
   Никакой карты у него, естественно, не было.
   Весь план хранился в голове Знахаря, и даже Наташа не знала всего. Слишком велик был риск в этой безумной игре, ставкой в которой являлись и человеческие жизни, и невероятное богатство, рядом с которым шкатулка с камнями, увезенная Знахарем из Эр-Рийяда, казалась просто пустячком.
   Невысокий, всего около ста метров, но раскинувшийся на несколько километров вдоль берега скальный массив начинался недалеко от воды и по мере удаления от берега постепенно исчезал в плавно поднимавшейся холмистой местности. В километре от реки верхушки скал выглядели уже как торчащие из земли валуны, а еще подальше не видно было и этого.
   Пройдя вдоль мрачно молчавших скал метров триста, Знахарь внимательно огляделся. Так и есть. Верхушка одного из отдельно стоявших утесов отчетливо напоминала сжатый кулак с выставленным вверх указательным пальцем. Повернувшись к нему спиной, Знахарь увидел перед собой другой утес, в гранитное тело которого волею вулканической фантазии были впаяны три вертикальные полосы светлой породы. Средняя была не сплошной и разрывалась на три части. Увидев это, Знахарь понял, что место захоронения клада найдено.
   - Это здесь, - сказал он, повернувшись к остальным.
   Все остановились и начали озираться.
   Знахарь тоже внимательно осматривал скалы и наконец, увидев то, что искал, сказал стоявшему рядом с ним арабу:
   - Иди и встань туда.
   Он указал пальцем на торчавший из каменной стены небольшой гранитный выступ.
   Араб непонимающе оглянулся на Надиршаха, и тот, многозначительно взглянув на Знахаря, повторил распоряжение по-арабски.
   Пока джигит карабкался по скалам, забираясь на выступ, находившийся в двух метрах от земли, Надир-шах подошел к Знахарю и вполголоса угрожающе сказал:
   - Помни о том, что произойдет с твоей девкой, если ты решишь обмануть меня.
   - Я помню все, - ответил Знахарь и отправил одного из своих людей на другой выступ, находившийся на той же высоте в двадцати метрах слева от первого.
   Тот, ловко прыгая по камням, забрался на каменную полку и встал лицом к Знахарю. Потом Знахарь по одному ему известным приметам нашел еще два нужных выступа, и, когда еще один араб и один спец встали на выделявшиеся из каменной стены камни, произошло нечто невероятное.
   Камни, на которых солдатиками стояли четверо людей, дрогнули и подались вниз на несколько сантиметров.
   После этого раздался протяжный низкий скрежет, и ошеломленные искатели сокровищ увидели, как в каменной стене появилась неровная горизонтальная щель длиною около двух метров, а часть скалы медленно поехала вверх, открывая скрытый за ней черный провал. Каменная пасть открывалась все шире и шире, и вдруг джигит Надир-шаха, стоявший на одном из каменных рычагов и зачарованно следивший за тем, как рядом с ним открывается пещера Аладдина, потерял равновесие и упал на песок с высоты двух метров.
   Все четыре камня тут же дрогнули и вернулись в прежнее положение, а вход в таинственную пещеру медленно закрылся.
   Надир-шах с искаженным от ярости лицом обернулся к своему опозорившемуся подчиненному и, злобно провизжав что-то по-арабски, выхватил пистолет и всадил в поднимавшегося с земли неудачника несколько пуль. Тот, так и не успев встать, повалился набок и, выпустив изо рта густую струю крови, затих.
   Сокровище начало убивать.
   Надир-шах указал стволом на другого джигита, и тот, выполняя безмолвный приказ хозяина, быстро занял место своего выбывшего из игры товарища. Камни снова подались вниз, и каменная пасть начала открываться во второй раз.
   Знахарь взглянул на своих людей, стоявших на камнях, и они понимающе кивнули ему. Надиршах, потрясая пистолетом, произнес длинную арабскую фразу, в которой часто повторялись слова «аллах» и «шайтан». Двое арабов, выполнявших роль противовесов, затрясли головами, и при этом один из них чуть не свалился со своего насеста.
   Надир-шах грозно взглянул на него, и тот застыл в неудобной позе, со страхом глядя на пистолет, который Надир-шах продолжал держать в руке.
   Наконец глухое каменное ворчание умолкло, и в стене открылось отверстие почти правильной прямоугольной формы около двух метров шириной и метра три в высоту.
   Знахарь и Надир-шах посмотрели друг на друга, и Знахарь сказал:
   - Может быть, ты все-таки уберешь пистолет?
   Надир-шах посмотрел на пистолет, потом снова на Знахаря и затем подчеркнуто небрежно засунул пистолет за пояс.
   Их было четверо.
   Светловолосый молодой мужчина в клетчатой рубашке и просторных холщовых штанах, рядом с ним - молодая стройная женщина в джинсах и белой футболке, а чуть в стороне - двое смуглых брюнетов в классических костюмах торговцев помидорами, которые враждебно и с недоверием смотрели на первую пару.
   Лицо широкоплечего белого мужчины было перечеркнуто черной шелковой повязкой, закрывавшей левый глаз, волосы женщины были убраны под туго завязанную бандану, а лица брюнетов до самых глаз были покрыты черной щетиной.
   Надир-шаху и его джигитам для того, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания основного населения нечестивой страны, в которую они прибыли с неофициальным визитом, пришлось пожертвовать своими шикарными фундаменталистскими бородами, которыми они так гордились. Но это было необходимой жертвой, и теперь они выглядели в точности как обыкновенные хачики с Кузнечного рынка, на которых всем наплевать.
   Знахарь переглянулся с Наташей, и они одновременно шагнули вперед.
   Подойдя к стене, они начали карабкаться наверх, к входу в пещеру, который находился на высоте около пяти метров от земли. Надир-шах и единственный оставшийся свободным джигит встрепенулись и поспешили за ними.
   Все четверо испытывали необыкновенный подъем и с трудом сдерживали возбуждение. Перед лицом небывалого приключения взаимная ненависть и недоверие отступили на второй план и, когда Наташа оступилась на неровном каменном выступе, джигит Надир-шаха машинально подхватил ее под руку.
   Кивнув, Наташа продолжила подниматься к пещере, и не прошло и минуты, как все четверо стояли на пороге богатства.
   В глубину грота уходила черная, как бархат, неподвижная тьма, и определить его размеры было невозможно. Знахарь расстегнул висевшую на плече сумку и достал из нее большой электрический фонарь. Он направил фонарь вверх, толстый белый луч ксеноновой лампы ударил в темноту, и она неохотно расступилась.
   Размерами этот естественный грот не уступал хорошему школьному спортзалу. Его каменные ребристые своды наклонно уходили вверх и смыкались на уровне четвертого этажа, а песчаный пол был относительно ровным и напоминал пляж, усыпанный древними железками и человеческими костями.
   В глубине пещеры, у противоположной входу стены, темнела огромная, выше человеческого роста, груда чего-то непонятного. Заметив какой-то блеск, Знахарь направил в ту сторону ослепительный луч мощного фонаря, и все ошеломленно замерли.
   Перед потрясенными авантюристами высилась такая огромная куча небрежно сваленных сокровищ, что для ее перевозки понадобился бы как минимум трейлер.
   Тяжелые темные знамена и златошитые хоругви, золотые царские кубки и серебряные длинногорлые чеканные кувшины, кованые сундуки и украшенные затейливой резьбой шкатулки, толстые рассыпающиеся книги и покоробленные пергаментные свитки, увесистые золотые распятия и потрескавшиеся мрачные иконы, давно истлевшие меха, позолоченные доспехи и латы, мечи, алебарды, боевые топоры, резные луки с давно лопнувшими тетивами - великое множество старинных дорогих вещей, с каждой грани которых, с каждого изгиба, с каждого завитка назойливо и хищно прыгало в глаза золото, золото, золото…
   Большинство из того, что увидели проникшие в пещеру люди, представляло собой прежде всего историческую и культурную ценность, и место этим вещам было, безусловно, в музее.
   Но сундуки, доверху набитые золотыми монетами, алмазами, рубинами, изумрудами, жемчугом и прочей ювелирной мелочью, заявляли о своей цене и власти так явно и откровенно, что не понять этого мог бы только слепоглухонемой австралийский абориген.
   Наташа пришла в себя первой и, взглянув на Знахаря, засмеялась:
   - Эй, проснись! На тебя что, столбняк напал, что ли?
   При слове «столбняк» Надир-шах неожиданно вздрогнул и метнул на Наташу быстрый нервный взгляд. Заметив это, она перестала улыбаться, пристально посмотрела на него, и на ее лице отразилась внезапная догадка.
   Не сводя с Надир-шаха внимательного взгляда, Наташа пробормотала:
   - Столбняк… Конечно, столбняк!
   Она быстро подошла вплотную к Надир-шаху и, в упор глядя ему в глаза, резко сказала:
   - Смотри на меня, гнида! Столбняк, да? Не отводи глаза! Точно! Костя, он вогнал Алене целый шприц культуры столбняка. Надо срочно вводить сывор…
   Надир-шах оттолкнул Наташу от себя и, выхватив пистолет, дважды выстрелил ей в грудь. Знахарь, никак не успевавший залезть в карман и вытащить свое оружие, изо всех сил провел ему левый свинг в голову. Удар получился удачным, и челюсть Надир-шаха оказалась сломана в четырех местах. Повалившись назад, Надир-шах споткнулся и упал прямо в небольшую нишу, в глубине которой заманчиво сверкал небольшой позолоченный сундучок. Ниша оказалась ловушкой и, когда голова Надир-шаха ударила по сундучку, раздался щелчок, и сверху, разрывая заросли паутины, прямо на Надир-шаха стоймя упал каменный блок размером с телефонную будку. Весу в нем было тонны три, поэтому туловище Надир-шаха хрустнуло, чавкнуло и выплеснуло из себя лужу крови и дерьма. Ноги, торчавшие из-под гранитной глыбы, дернулись один раз и замерли навсегда.
   После первого же выстрела Надир-шаха снаружи послышались крики и частая стрельба. где-то в стене протяжно заскрипело, и Знахарь увидел, что вход в пещеру начал медленно закрываться. Он подхватил Наташу, лежавшую у его ног, и быстро потащил ее к выходу.
   Джигит Надир-шаха, совершенно загипнотизированный видом сокровищ, с трудом оторвал от них взгляд и тоскливо посмотрел в сторону опускавшейся каменной плиты. Сокровище уже отравило его, и в его глазах была смерть.
   Знахарь, прижимавший к себе окровавленную Наташу, которая была без сознания, перевалился через неровный каменный порог и, стараясь уберечь несчастную женщину от ударов о камни, покатился вместе с ней вниз по крутому склону скалы. Свалившись на песок, он оглянулся наверх и увидел, как в последний момент, когда щель стала уже меньше полуметра, из нее вдруг высунулся очнувшийся от смертельных грез воин Аллаха. Его лицо было искажено ужасом, и он хотел успеть выбраться, но было поздно.
   Каменные челюсти сомкнулись, и на землю упала верхняя часть туловища с руками и головой. Вход в пещеру исчез без малейшего следа, а на скале осталась лишь широкая кровавая полоса, предательски указывавшая на место входа в пещеру.
   Оглядевшись, Знахарь увидел, что вокруг него в разных позах лежат четыре трупа. По всей видимости, когда из пещеры послышались выстрелы, нервы у одного из живых противовесов не выдержали, и все они начали палить друг в друга. В результате, когда первый же из них свалился с каменной клавиши, пещера начала закрываться, и Знахаря спасли только его реакция и способность принимать быстрые решения.
   Знахарь все еще прижимал к себе Наташу, не зная, жива ли она.
   Осторожно опустив ее на песок, он вскочил на ноги и бросился к сумкам, стоявшим тут же. Расстегнув молнию, он достал большую пластиковую бутылку с водой и вернулся к лежавшей без сознания женщине.
   Приподняв Наташину голову левой рукой, он смочил водой ее лицо и увидел, как сначала дрогнули веки, потом медленно открылись глаза, и Наташа, наконец, пришла в себя.
   - Ну вот… - прохрипела она, и тут из угла ее рта потекла кровь.
   Наташа закашлялась, и кровь потекла сильнее.
   Наконец кашель прекратился, и она, напрягшись, повторила:
   - Ну вот, видишь… Еще одна баба умирает у тебя на руках. Не убивай Алену, не бери ее себе… Я видела, как ты на нее смотрел…
   Она замолчала и кашлянула еще два раза, дважды вытолкнув изо рта пенистую кровь.
   Наташа посмотрела на Знахаря и спросила:
   - Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?
   Знахарь молча кивнул, не отрывая от нее взгляда.
   - Хорошо…
   Она закрыла глаза, мелко и быстро дыша, потом снова открыла их и тихо заговорила, глядя в вечернее небо над собой:
   - Вот и кончился мой экстрим… Допрыгалась… Видишь, Костя, какая я дура?
   У Знахаря свело горло, и он нахмурился.
   - Ты не сердись на меня… Я сейчас умру, и все кончится. Вот только кто теперь будет тебя хранить…
   Наташа замолчала, и вдруг ее глаза расширились.
   - Не трогай Алену, не бери ее себе, - быстро зашептала она, - не надо, а то она тоже умрет… сыворотка…
   Наташа замолчала, и ее глаза остановились. В них отражалось безоблачное небо, в которое в этот момент устремилась ее душа.
   Бережно опустив ее голову на песок, Знахарь встал и машинально достал из кармана сигареты. Усевшись на обломок скалы, он посмотрел на Наташу, потом встал и, подойдя к ней, закрыл ее глаза.
   Снова сев на скалу, он приказал себе не думать о том, что только что он потерял настоящего друга. Пусть женщину, но все равно - друга.
   Не думать.
   Нельзя.
   Потом - да, но сейчас нельзя.
   Выкурив две сигареты подряд, Знахарь встал и начал механически выполнять те первоочередные действия, которые он успел обдумать за эти короткие десять минут.
   Первым делом он щедро намочил водой из бутылки свою рубашку и, забравшись на скалу, тщательно смыл с нее следы крови, оставшиеся от катившейся по камням располовиненной тушки невезучего пакистанца. Эту операцию пришлось повторить трижды, и наконец, придирчиво осмотрев корявую каменную стену, Знахарь не увидел на ней ни малейшего следа крови и удовлетворенно кивнул сам себе.
   Теперь никто не смог бы догадаться, что именно здесь, на почти отвесной стене, в пяти метрах от земли, находится вход в пещеру, где хранятся сокровища мурзы Казанского. Так было четыреста пятьдесят лет, и так будет до тех пор, пока Знахарь не вернется сюда снова.
   Закопав окровавленную рубашку в песок и закинув кусок пакистанца в глубокую и темную расщелину, Знахарь оглядел место событий, по которому щедрой рукой Верховного Сценариста были разбросаны трупы, вздохнул и неторопливо побрел в сторону стоянки «Степана Разина».
   Он шел по грязному песку и думал о том, что сейчас ему придется убить еще двух человек. Капитана-алкоголика и бывшего фээсбэшника, который остался на борту пароходика следить за поляной.
   Капитана - чтобы он не трепал языком, трепать которым он будет обязательно, а отставного спеца - чтобы избавиться от опасного свидетеля, который может превратиться в не менее опасного соперника.
   Хотя…
   Знахарь поддал ногой камешек.
   Ладно, по ходу дела будет видно.
   Выйдя из-за скал, Знахарь увидел спеца, стоявшего у фальшборта с внушительным «Моссбергом» в руках. Спец настороженно смотрел на берег, и, увидев Знахаря, нетерпеливо пошевелился.
   Подойдя к воде, Знахарь задрал голову и спросил:
   - Где капитан?
   - Как только вы ушли, он всосал целую бутылку бормотухи и через две минуты вырубился в каюте.
   - Он что-нибудь слышал?
   - Исключено. Спит, как убитый.
   Знахарь опустил голову.
   Спит, как убитый… Это хорошо.
   Это значит, что одним трупом меньше. Выкинуть его на берег где-нибудь в другом месте - и хрен с ним. Очухается и подумает, что туристы с ним просто так оригинально пошутили.
   А с этим спецом…
   - Посмотри, там лопаты есть?
   Спец кивнул и, повесив помповик на какой-то штырь, торчавший из стены рубки, пошел на корму. Его место у борта заняла бледная Алена, которая спросила:
   - Костя, что там случилось? Я боюсь.
   - Не бойся, Аленушка, все закончилось. Скоро мы поедем обратно.
   - Правда?
   - Правда.
   Алена помолчала и сказала:
   - А мне все равно страшно… Что он мне вколол?
   - Не бойся, - повторил Знахарь, - я все выяснил. Сейчас мы вернемся, и все будет в порядке.
   Спец вернулся, держа в руках две ржавые лопаты.
   - Пойдет? - спросил он, показывая их стоявшему внизу Знахарю.
   - Пойдет, - кивнул Знахарь, - пошли.
   Спец, балансируя лопатами, спустился по узкой сходне и направился вслед за Знахарем.
   Пройдя несколько шагов, Знахарь остановился, и, повернувшись к оставшейся в одиночестве Алене, сказал:
   - Если что, стреляй не раздумывая.
   Алена кивнула, а на лице спеца, взглянувшего на тоненькую молодую девушку, отразилось сильное сомнение.
   - А она сможет? Мушкет-то серьезный!
   - Девочка выросла в тайге, в семье охотников.
   - А-а-а… Ну, тогда другое дело.
   И они пошли по следам, уводившим за скалы.
   Через час энергичной работы четыре трупа были без затей закопаны в песок, а тело Наташи, завернутое во все нашедшиеся тряпки, похоронено отдельно и неглубоко. Знахарь рассчитывал на следующий же день вывезти ее отсюда и нормально похоронить на кладбище. Сухой песок давал надежду на то, что за один день с телом ничего не случится.
   Когда скорбный труд был окончен, невольные могильщики присели на торчавшие из песка камни и закурили. Знахарь придирчиво осмотрел место событий и остался удовлетворен. О произошедшей здесь трагедии нельзя было даже догадаться.
   Теперь оставалось только…
   Он небрежно пошарил по карманам широких холщовых брюк, как бы ища что-то, и сдвинул предохранитель «Беретты», громко кашлянув при этом, чтобы заглушить щелчок.
   - Как тебя зовут? - спросил он у сидевшего в пяти метрах от него отставного спеца, который сосредоточенно выпускал в неподвижный воздух тончайшую струйку дыма, освещенную вечерним солнцем.
   - Костя, - ответил спец и, смахнув со лба пот, ответил Знахарю спокойным взглядом.
   - Тезка… - Знахарь усмехнулся.
   - Ага, тезка, - кивнул Костя, - да ты, Знахарь, не мучайся, не стоит.
   Знахарь удивленно посмотрел на тезку, а тот, все так же спокойно глядя ему в глаза, сказал:
   - Я ведь знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты не можешь решить, то ли похоронить меня здесь вместе с остальными, то ли нет. Что - не так?
   Знахарь прищурился.
   - Я Наташу еще с учебки знал, - снова заговорил Костя, глядя вдаль, - даже был в нее влюблен. Мы тогда все в нее влюблены были. А теперь…
   И он посмотрел на то место, где под метром песка неподвижно лежала его бывшая любовь.
   Потом он снова взглянул на Знахаря и сказал:
   - Я ушел из Конторы пять лет назад. И с тех пор занимаюсь тем, чем считаю нужным. А последние два года, когда вы с Наташей стали… ну, в общем, быть вместе, я по ее просьбе постоянно вел тебя. Так сказать, - ангел-хранитель.
   Он засмеялся и добавил:
   - А ты и не замечал даже. Значит, я хороший шпион. Ты ведь так ее называл?
   Знахарь кивнул, не зная, что и сказать.
   - Ты не мучайся, не соображай там ничего так судорожно, не надо. Я сам тебе все расскажу. Наташа доверяла мне, и я знаю о тебе почти все, кроме той информации, которую ты сам тщательно скрываешь от всех. Я, например, знаю, что у тебя где-то здесь какие-то сокровища, а какие именно и где - мне неизвестно. Наташа мне этого не говорила. Все твои телодвижения мне отлично известны, и во многих из них я принимал участие. Кокаин для дяди Пашиной братвы в Египте - моя работа. Н у… Еще я лично вклеивал в Библию инструкцию по использованию ракетного ранца.
   Знахарь удивленно вскинулся и уставился на довольного такой реакцией Костю.
   - Еще много чего было, но сейчас это не важно. Главное, что ты уже не будешь выхватывать из штанов пушку. Так ведь?
   - Да, пожалуй, - медленно ответил Знахарь, понимая, что только что он чуть было не совершил невероятную глупость.
   - А ведь ты был готов завалить всех нас, как капитан Флинт на Острове Сокровищ. Правда?
   Знахарь сам до последней минуты старался не думать об этом, но другого выхода у него не было, и он понимал, что бывшие федералы, знающие о сокровище мурзы Казанского, ему совсем не нужны и даже смертельно опасны.
   Он нахмурился и спокойно вытащил из кармана «Беретту».
   Посмотрев на пистолет, а потом на Костю, он сказал:
   - Расскажи мне подробно, что сказала тебе Наташа об этой поездке сюда.
   - А рассказывать особенно нечего. Она позвонила мне и сказала, чтобы я взял двух ребят, но таких, чтобы не переживать за них в случае чего, и подтягивался в Казань. А когда я спросил ее, что у тебя здесь за дела, она засмеялась и ответила, что дела, как всегда, - миллионные. А про то, что дело пахнет кладом, я догадался уже здесь.
   Знахарь держал в руке пистолет и молчал, глядя в песок.
   Наконец он поднял на Костю холодный взгляд и спросил:
   - Ты один?
   - Да, я один, - ответил Костя, - я вообще детдомовский. А сейчас - ни жены, ни семьи, ни детей, ни друзей. Короче говоря - один в полном смысле этого слова.