Страница:
Виктор Анатольевич сунул в рот сигарету и щелкнул золотой зажигалкой.
– Настоящее имя Аттилы – Олег. Фамилия – Гейсари. Родом он из Санкт-Петербурга. Мать – в прошлом гид-переводчик «Интуриста». Отец – алжирский бербер, из древнего знатного рода, сынок наследного принца или что-то вроде того. Во всяком случае, денег у папаши всегда было до задницы, да и внешне кобель приметный. Бабы вокруг него табунами вились. – Киржач ухмыльнулся. – Учился в Ленинграде, в ЛГУ. Пока не выгнали с позором за фарцовку и аморальное поведение…
Мальчишку с самого детства дворовая шпана доставала за черный цвет кожи. Матери даже пришлось отправить его к бабке в деревню, в Саратовскую область. Но и там местные не оставляли черномазого в покое. Пацану приходилось постоянно драться. Чуть ли не каждый день. Одному против толпы сельских оборванцев. В бабкином сарае он оборудовал себе нечто вроде спортзала и торчал там целыми днями. Тренировать его было некому, основных приемов ведения кулачного боя он не знал. И благодаря этому сумел разработать свою собственную систему тренировок. Результаты не заставили долго ждать – в одной из драк он сильно покалечил двух подкарауливших его на темной улице местных придурков, каждый из которых был на три года старше. В результате сел на пять лет в колонию для малолеток. Там сумел не только остаться мужиком, но и заработать кое-какой авторитет. Вышел. Понял, что в советской России с его цветом кожи ловить, кроме триппера, нечего, с помощью связей матери разыскал отца, добился приглашения в гости и уехал в Алжир. Там получил гражданство, принял ислам, сменил имя, стал вместо Олега официально зваться Абдаллахом. Попутно увлекся какой-то тамошней борьбой, усовершенствовав свою систему. Заработал титул абсолютного чемпиона Алжира по кумите.
Но в конце концов крупно поссорился с тамошними легавыми и удрал в Питер. К матери. Надо было как-то зарабатывать, и много. Тогда он примкнул к нигерийским наркоторговцам из мощного международного синдиката и быстро стал бригадиром боевиков. Вскоре в городе началась война за сферы влияния, между нигерийцами и активно действующими в Питере азерами-талышами. Самолично казнил захваченных азерботов. Но потом его группу, в полном составе, накрыл СОБР. Нигерийцы начали отстреливаться. Положили трех спецназовцев. В результате стычки в живых изо всей банды осталось всего двое. В том числе и Абдаллах.
Его осудили за убийства и участие в ОПГ, могли вкатать «вышку», но к тому времени уже объявили мораторий на смертные приговоры. Поэтому воткнули супермаксимум – двадцать пять лет – и отправили медленно гнить в Мордовию, в спецзону для иностранцев. Но Абдаллах и там сумел себя поставить, чуть ли не с порога став личным телохранителем тамошнего пахана по кличке Дядя Коля. Только вот несвобода – она несвобода и есть, как ни крути. С таким чугунным сроком легче надеяться на второе пришествие, чем на амнистию…
Киржач жадно затянулся. Нахмурил лоб, выпуская из носа две струи дыма.
– Каким образом Арни Стрелковский узнал, что в мордовской зоне пропадает отличный боец, – точно неизвестно. Впрочем, это не столь важно. Главное в другом – старому прохвосту удалось встретиться с Абдаллахом, сделать ему предложение, от которого тот не смог отказаться, а затем выкупить бойца. По согласованию с начальником колонии вместо него посадили другого негритоса. Кто их, черных, разберет, для непосвященного русака ленивые все на одно лицо. Ни одна мусорская проверка даже не чухнет, что произошла подмена. Количество контингента со списком совпадает – вот и порядок.
– К чему городить такие сложности? – не удержался от вопроса, судя по виду, весьма заинтригованный Тренер. – Гораздо легче просто объявить человека мертвым. Так всегда делают, когда выкупают зека из зоны на волю. Схема отработана. Если в документах он труп – никто даже искать не станет. Получай новую ксиву на другое имя и гуляй себе спокойно. Только пальцы нигде не оставляй.
– Логично, – согласился Киржач. – Но только не в случае с Аттилой. Жид Стрелковский хитер. И жаден. Он знал, что делает. У них с Аттилой контракт. На три года. Пока бербер побеждает, он купается в шампанском и живет как Крез, в относительной свободе. Если хоть раз проигрывает – сразу отправляется назад в Мордовию, гнить у параши. Для этого и понадобился живой двойник. Лоху черномазому просто хорошо заплатили, чтобы он три года парился за своего ленивого брата на зоне. А если повезет, то и меньше. Ведь в любой момент, если приспичит, можно легко сделать обратную рокировку. Гладиатор это знает. Если он продержится до окончания срока контракта, лох выйдет на свободу, а его, Абдаллаха Гейсари, просто объявят трупом. Короче… – Киржач вздохнул, – Аттиле осталось продержаться чемпионом всего… два-три часа, от силы… и тогда он окончательно обретет свободу. Вместе с новыми документами и кругленькой суммой американских денег.
В салоне «гелендевагена» повисла напряженная тишина. Киржач многозначительно хмыкнул и подвел черту:
– Так что сегодня у Аттилы по контракту последняя схватка. Стрелковский ни за что не кинет своего гладиатора, в мире боев без правил репутация у старика железная. Потому Аттила изначально верил ему, бился как зверь, больше двух с половиной лет разрывая на куски всех противников. И чем ближе финиш, тем яростней он дрался. Но именно сегодня он будет страшен, как никогда. Его можно понять – обидно отправляться назад в зону и гнить там еще двадцать лет, находясь буквально в шаге от победы… Вот такой расклад, Грек. Я не слишком тебя расстроил? Возможно, мне и не следовало рассказывать тебе эту… гм… душещипательную историю перед схваткой, но… Знаешь, мне почему-то кажется, что, зная про мотивы, движущие Аттилой, ты будешь биться еще упорнее. А? Что скажешь? Я прав?!
Виктор Анатольевич впервые за время поездки обернулся и пристально взглянул на Артема.
– Мне без разницы. – Грек, как ни странно, выглядел таким же спокойным, как перед отъездом с виллы. – Для меня имеют значение только мои личные мотивы. Чужие проблемы мне до лампочки. Так что ты зря потратил деньги. Хотя… – дернул щекой Артем. – Было вполне любопытно. Словно радиопостановку послушал. По новому детективу Валерия Горшкова.
– Да уж, – ухмыльнулся и качнул головой Тренер. – Не каждый день такие истории узнаешь. Прям хоть садись за печатную машинку и книжку пиши. Бестселлер гарантирован.
– Так сядь и напиши, – пожал плечами Киржач и отвернулся. – Сразу после поединка ты получишь вторую половину гонорара и – свободен. Прямо сегодня вечером можешь начинать. Надеюсь, финальный эпизод получится впечатляющим, и главного героя, находящегося в шаге от свободы, ждет красивая смерть на ринге.
Грек, сидя на заднем сидении летящего по слякотной Москве джипа, наконец сделал то, что у него не получилось в спортзале, – на несколько минут он полностью отключил сознание. И вновь поднял веки, только услышав глухое предупреждение Киржача:
– Кажется, подъезжаем.
После обычных процедур с проверкой они попали на территорию завода. Киржач вызвал кассира, принимавшего ставки на черном тотализаторе, и предупредил мордоворотов-охранников, что к нему должен прийти человек, чтобы его пропустили. Греку и его сопровождающим была отведена комната на первом этаже, окна которой выходили на место боев, где стояла огромная клетка. Публика уже собиралась. Бой Грека и Аттилы был пятым, последним в программе. До него оставался как минимум час.
Артем опустился на стул, вытянув ноги, и попытался расслабиться. Киржач нервно расхаживал по комнате, ожидая человека из банка, который принесет деньги для ставки. Остальные стояли у окна, разглядывая клетку.
– Ну вот, – задумчиво созерцая место боев, пробормотал Виктор Анатольевич, – осталось начать и… кончить. Аттиле на черномазую харю.
– Публики-то добре намечается, – заметил Тренер, опуская край шторы. – Прошлые разы было не больше сотни. Самые проверенные люди. А сегодня господа организаторы во главе с толстяком Арни что-то не на шутку размахнулись. Не иначе как всех золотых тельцов Москвы охватить решили и капусты одним махом немерено срубить.
– Так Новый год завтра, – напомнил Винт. – Детишки их с гувернантками идут на елку в Кремль, к Деду Морозу и Снегурочке. А родители… у них свой предпраздничный утренник. Для взрослых. И свои интересы. Как в песне у Толика Днепрова: «Свободы, хлеба, зрелищ, денег! Я так сказал!» О, гляди, Черт, твоя появилась!..
Винт ткнул пальцем через стекло в подошедшую к гладиаторской клетке пару – толстого, седого и лысого коротышку с крючковатым носом и держащую его под руку высокую роскошную блондинку в умопомрачительной шиншилловой шубе, красных сапожках на высоких шпильках и с огромной высокой грудью, явно искусственного происхождения. Стало быть, этот сморчок в понтовых темных очках и есть главный заправила, Арнольд Стрелковский. И пока муженек занят бизнесом, его юная супруга наставляет ему рога с телохранителем бывшего «нефтяника». К тому же – конкурента. Старо как мир и не оригинально. Обычная история.
Грек невидящим взглядом смотрел в пространство. Вдруг он вспомнил день своего выхода из СИЗО и свой звонок на автоответчик питерского УФСБ. Если ему не изменяет память, Киржач приказал своему телохранителю набрать этот номер позже и выяснить, действительно ли там живет некто с таким именем. Положительный ответ автоматически отводил любые сомнения. Но если соединение всякий раз происходит лишь с автоответчиком, это означало, что Артем успел кого-то о чем-то предупредить. Со всеми вытекающими для него последствиями…
Удивительно, но у него эта накладка напрочь вылетела из головы. Но и сам Киржач больше не напоминал о том звонке. Объяснений этому могло быть только два: или повторная пробивка номера не состоялась, или… или произошло чудо, и Максу или кому-то из его мужиков удалось просчитать ситуацию и в нужный момент вместо тупой машины ответить живым голосом и сказать нечто, заставившее хитрого и ушлого телохранителя Витька успокоиться самому и успокоить босса. Единственное, чего не могли знать Макс и его орлы, – это имени «соседа», названного Артемом Киржачу… У Артема немного отлегло от сердца. Значит, Лакин понял, о чем речь, и Анюту с ребенком уж всяко убережет от лап Киржача…
В дверь кабинета постучали, скрипнули петли. Грек открыл глаза. На пороге стоял стройный чернявый мужчина лет сорока, в дорогом кашемировом пальто с шелковым кашне. В руке его находился чемоданчик. За спиной возвышались два гоблина.
– А, Зиновий! – расплылся в улыбке Киржач и жестом поманил гостя. – Заходи. А комсомольцы твои пусть пока за дверью постоят. Нечего им, убогим, барские разговоры подслушивать. За моих бультерьеров не беспокойся, они в курсе темы. Кстати, – Виктор Анатольевич мельком взглянул на всех присутствующих, – знакомьтесь. Руководитель кредитного отдела «Маэстро-банка» Зяма Пургель. Мой старый друг и партнер по бизнесу. Еще с тех давних пор, когда рынок алкогольной продукции был в этой насквозь проспиртованной стране непаханой целиной!
Банкир оглянулся на мордоворотов, кивнул, вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. Как деловой человек, он не стал тратить время попусту, положил несгораемый кейс на стол, открыл замок и откинул крышку, демонстрируя содержимое – ровные ряды перетянутых кассовой лентой долларовых пачек. Сообщил сухо, по-канцелярски:
– Как договаривались, Виктор. Ровно два миллиона баксов наличными. На три часа. Под двадцать пять процентов. Я договорился с управляющим, он в доле. Но я все равно сильно рискую. Если Бегемот узнает, что мы решились на такую рискованную авантюру, мне… – запнулся клерк. На его высоком лбу проступили три глубокие морщины. – Однако двадцать пять процентов за три часа – это очень большая прибыль. Полмиллиона долларов… Скажи, ты не передумал брать этот кредит? Если откажешься, я пойму. И немедленно увезу деньги обратно в депозитарий. Потеря столь огромной суммы нам троим – тебе, мне и Гофману – будет стоить жизни.
Артем видел, как банкир буквально физически разрывается между страхом за свою шкуру и безграничной алчностью. Действительно, заработать двести пятьдесят штук бакинских за полдня нервотрепки – это чертовски хороший бизнес. Но и ставить на карту собственную жизнь – страшно.
– Не волнуйся, ребе, все под контролем! – небрежно отмахнулся Киржач, приятельски обнимая клерка за плечи. – Просто расслабься и получай удовольствие от зрелища. – Он подвел его к окну и отдернул штору до упора. – Готов спорить, ты никогда еще не видел своими глазами ничего подобного! А?!
– Только по телевизору, – вздохнув, признался Пургель, с интересом разглядывая клетку и собирающихся вокруг нее зрителей и азартных игроков на черном тотализаторе. – Значит, берешь? – Взгляд карих глаз Зямы скользнул на подельника и на миг стал колючим и испытующим.
– Я не привык делать резкие рокировки по ходу игры, друг мой. – Киржач цокнул языком и нарочито медленно покачал головой. – К тому же ничего не изменилось. Я по-прежнему уверен в победе на девяносто девять и девять десятых процента! Кстати, скажи-ка мне по секрету, как старому товарищу по водочным махинациям, – Виктор Анатольевич позерски наклонился к самому уху Пургеля и, подмигнув, спросил достаточно громко, чтобы слышали все: – Ты в своей умной голове уже наверняка прикинул, на что потратить такую кучу денег. Ну, не ломайся как целка, колись!!! Я же тебя, прохвоста, как залуп… как облупленного знаю!!! Ну не мог ты, сын торговца шнурками и учительницы математики, родившийся с крохотными бухгалтерскими счетами в загребущих ручках, не разложить все загодя по полочкам, хоть убей меня – не поверю!!! Что глазенками елозишь, морда продувная, угадал я, м-м?!
– Угадал, угадал, – вынужден был нехотя признать чуть растянувший уголки губ клерк. – Я хочу добавить эти деньги к тем, что уже удалось собрать, послать на… все четыре стороны Бегемота, вместе с его сраным банком и хроническим геморроем, и открыть собственную риэлтерскую фирму, специализирующуюся на недвижимости за рубежом. Штучная работа, но зато прибыль… Да и просто менять квартиры в Москве и Питере на жилье в Хайфе и Берлине – это… – Пургель мечтательно вздохнул, на миг закатив глазки к потолку.
– Не сомневаюсь, ты все три тысячи раз просчитал. А потом еще две тысячи раз перепроверил. Значит, дело действительно стоящее. Короче, Склифосовский. Доставай трубку и прямо сейчас заказывай ужин в «Праге», – Киржач похлопал Пургеля по плечу и ощерился еще шире, во все тридцать два голливудских белоснежных зуба. – Потому что сегодня вечером у нас с тобой будет грандиозная пьянка, а завтра с утра у тебя появится реальная возможность подать учредительные документы, которые, бля буду, уже давно готовы и ждут своего часа в одном из сейфов! Я гарантирую! Верно, Грек?! – И бывший чиновник подмигнул развалившемуся на стуле, внешне совершенно спокойному Артему. – Зададим жару черномазым?!
Грек посмотрел на убийцу своего отца и сестры таким тяжелым взглядом, что Киржач мгновенно спал с лица, перестал улыбаться и отвернулся. И, как ни в чем не бывало, с фальшивой резиновой улыбочкой на роже продолжил ездить по ушам подельника, который в погоне за сладкой халявой пошел на преступный сговор с больным на голову.
Вскоре пришел сопровождаемый сразу четырьмя вооруженными охранниками кассир от тотализатора, судя по невозмутимому виду – заранее предупрежденный об огромных размерах ставки. Он достал из своего объемного кейса крохотную счетную машинку, вскрыл все банковские упаковочные ленты, не обращая никакого внимания на кривую ухмылку и демонстративные охи-вздохи стоящего над душой Пургеля, выборочно проверил на подлинность по одной купюре из каждой пачки, пересчитал всю сумму на машинке, занес данные ставки в портативный ноутбук, вместо букмекерской квитанции выдал Киржачу номерной жетон с микрочипом и испарился вместе с баксами, напомнив напоследок, что в случае успеха «господин Иванов» получит выигрыш более чем в десять миллионов.
Еще через десять минут огромный цех всколыхнулся, раздались крики, вопли, возгласы и аплодисменты собравшейся вокруг клетки с бойцами толпы. Рефери в попугайской полосатой футболке объявил начало первой схватки. Сошедшихся в драке без правил гладиаторов звали, как всегда, броско и мистически, – Дракон и Кровавый Папа…
В течение часа, вплоть до начала четвертого боя, Артем неподвижно сидел на стуле, вытянув ноги и закрыв глаза. Его, по молчаливому приказу Киржача, не беспокоили, старательно делая вид, что его вообще нет в комнате. И лишь когда в дверь постучал уже виденный ими при входе в цех плечистый громила в костюме, вежливо напомнил, что заключительный поединок дня состоится после небольшого перерыва. Он предупредил, что соперник Аттилы должен быть готов выйти к рингу, на обозрение публики, через пятнадцать минут. Грек открыл глаза, медленно расправил плечи, поднялся, жестким и резким тоном попросил всех, кроме Тренера, покинуть помещение, терпеливо дождался, пока все, в том числе и скрипящий зубами Витек, нехотя выйдут в коридор, и лишь затем сбросил куртку от спортивного костюма и, подбодряемый репликами Тренера, приступил к разминке.
Глава восьмая
– Настоящее имя Аттилы – Олег. Фамилия – Гейсари. Родом он из Санкт-Петербурга. Мать – в прошлом гид-переводчик «Интуриста». Отец – алжирский бербер, из древнего знатного рода, сынок наследного принца или что-то вроде того. Во всяком случае, денег у папаши всегда было до задницы, да и внешне кобель приметный. Бабы вокруг него табунами вились. – Киржач ухмыльнулся. – Учился в Ленинграде, в ЛГУ. Пока не выгнали с позором за фарцовку и аморальное поведение…
Мальчишку с самого детства дворовая шпана доставала за черный цвет кожи. Матери даже пришлось отправить его к бабке в деревню, в Саратовскую область. Но и там местные не оставляли черномазого в покое. Пацану приходилось постоянно драться. Чуть ли не каждый день. Одному против толпы сельских оборванцев. В бабкином сарае он оборудовал себе нечто вроде спортзала и торчал там целыми днями. Тренировать его было некому, основных приемов ведения кулачного боя он не знал. И благодаря этому сумел разработать свою собственную систему тренировок. Результаты не заставили долго ждать – в одной из драк он сильно покалечил двух подкарауливших его на темной улице местных придурков, каждый из которых был на три года старше. В результате сел на пять лет в колонию для малолеток. Там сумел не только остаться мужиком, но и заработать кое-какой авторитет. Вышел. Понял, что в советской России с его цветом кожи ловить, кроме триппера, нечего, с помощью связей матери разыскал отца, добился приглашения в гости и уехал в Алжир. Там получил гражданство, принял ислам, сменил имя, стал вместо Олега официально зваться Абдаллахом. Попутно увлекся какой-то тамошней борьбой, усовершенствовав свою систему. Заработал титул абсолютного чемпиона Алжира по кумите.
Но в конце концов крупно поссорился с тамошними легавыми и удрал в Питер. К матери. Надо было как-то зарабатывать, и много. Тогда он примкнул к нигерийским наркоторговцам из мощного международного синдиката и быстро стал бригадиром боевиков. Вскоре в городе началась война за сферы влияния, между нигерийцами и активно действующими в Питере азерами-талышами. Самолично казнил захваченных азерботов. Но потом его группу, в полном составе, накрыл СОБР. Нигерийцы начали отстреливаться. Положили трех спецназовцев. В результате стычки в живых изо всей банды осталось всего двое. В том числе и Абдаллах.
Его осудили за убийства и участие в ОПГ, могли вкатать «вышку», но к тому времени уже объявили мораторий на смертные приговоры. Поэтому воткнули супермаксимум – двадцать пять лет – и отправили медленно гнить в Мордовию, в спецзону для иностранцев. Но Абдаллах и там сумел себя поставить, чуть ли не с порога став личным телохранителем тамошнего пахана по кличке Дядя Коля. Только вот несвобода – она несвобода и есть, как ни крути. С таким чугунным сроком легче надеяться на второе пришествие, чем на амнистию…
Киржач жадно затянулся. Нахмурил лоб, выпуская из носа две струи дыма.
– Каким образом Арни Стрелковский узнал, что в мордовской зоне пропадает отличный боец, – точно неизвестно. Впрочем, это не столь важно. Главное в другом – старому прохвосту удалось встретиться с Абдаллахом, сделать ему предложение, от которого тот не смог отказаться, а затем выкупить бойца. По согласованию с начальником колонии вместо него посадили другого негритоса. Кто их, черных, разберет, для непосвященного русака ленивые все на одно лицо. Ни одна мусорская проверка даже не чухнет, что произошла подмена. Количество контингента со списком совпадает – вот и порядок.
– К чему городить такие сложности? – не удержался от вопроса, судя по виду, весьма заинтригованный Тренер. – Гораздо легче просто объявить человека мертвым. Так всегда делают, когда выкупают зека из зоны на волю. Схема отработана. Если в документах он труп – никто даже искать не станет. Получай новую ксиву на другое имя и гуляй себе спокойно. Только пальцы нигде не оставляй.
– Логично, – согласился Киржач. – Но только не в случае с Аттилой. Жид Стрелковский хитер. И жаден. Он знал, что делает. У них с Аттилой контракт. На три года. Пока бербер побеждает, он купается в шампанском и живет как Крез, в относительной свободе. Если хоть раз проигрывает – сразу отправляется назад в Мордовию, гнить у параши. Для этого и понадобился живой двойник. Лоху черномазому просто хорошо заплатили, чтобы он три года парился за своего ленивого брата на зоне. А если повезет, то и меньше. Ведь в любой момент, если приспичит, можно легко сделать обратную рокировку. Гладиатор это знает. Если он продержится до окончания срока контракта, лох выйдет на свободу, а его, Абдаллаха Гейсари, просто объявят трупом. Короче… – Киржач вздохнул, – Аттиле осталось продержаться чемпионом всего… два-три часа, от силы… и тогда он окончательно обретет свободу. Вместе с новыми документами и кругленькой суммой американских денег.
В салоне «гелендевагена» повисла напряженная тишина. Киржач многозначительно хмыкнул и подвел черту:
– Так что сегодня у Аттилы по контракту последняя схватка. Стрелковский ни за что не кинет своего гладиатора, в мире боев без правил репутация у старика железная. Потому Аттила изначально верил ему, бился как зверь, больше двух с половиной лет разрывая на куски всех противников. И чем ближе финиш, тем яростней он дрался. Но именно сегодня он будет страшен, как никогда. Его можно понять – обидно отправляться назад в зону и гнить там еще двадцать лет, находясь буквально в шаге от победы… Вот такой расклад, Грек. Я не слишком тебя расстроил? Возможно, мне и не следовало рассказывать тебе эту… гм… душещипательную историю перед схваткой, но… Знаешь, мне почему-то кажется, что, зная про мотивы, движущие Аттилой, ты будешь биться еще упорнее. А? Что скажешь? Я прав?!
Виктор Анатольевич впервые за время поездки обернулся и пристально взглянул на Артема.
– Мне без разницы. – Грек, как ни странно, выглядел таким же спокойным, как перед отъездом с виллы. – Для меня имеют значение только мои личные мотивы. Чужие проблемы мне до лампочки. Так что ты зря потратил деньги. Хотя… – дернул щекой Артем. – Было вполне любопытно. Словно радиопостановку послушал. По новому детективу Валерия Горшкова.
– Да уж, – ухмыльнулся и качнул головой Тренер. – Не каждый день такие истории узнаешь. Прям хоть садись за печатную машинку и книжку пиши. Бестселлер гарантирован.
– Так сядь и напиши, – пожал плечами Киржач и отвернулся. – Сразу после поединка ты получишь вторую половину гонорара и – свободен. Прямо сегодня вечером можешь начинать. Надеюсь, финальный эпизод получится впечатляющим, и главного героя, находящегося в шаге от свободы, ждет красивая смерть на ринге.
Грек, сидя на заднем сидении летящего по слякотной Москве джипа, наконец сделал то, что у него не получилось в спортзале, – на несколько минут он полностью отключил сознание. И вновь поднял веки, только услышав глухое предупреждение Киржача:
– Кажется, подъезжаем.
После обычных процедур с проверкой они попали на территорию завода. Киржач вызвал кассира, принимавшего ставки на черном тотализаторе, и предупредил мордоворотов-охранников, что к нему должен прийти человек, чтобы его пропустили. Греку и его сопровождающим была отведена комната на первом этаже, окна которой выходили на место боев, где стояла огромная клетка. Публика уже собиралась. Бой Грека и Аттилы был пятым, последним в программе. До него оставался как минимум час.
Артем опустился на стул, вытянув ноги, и попытался расслабиться. Киржач нервно расхаживал по комнате, ожидая человека из банка, который принесет деньги для ставки. Остальные стояли у окна, разглядывая клетку.
– Ну вот, – задумчиво созерцая место боев, пробормотал Виктор Анатольевич, – осталось начать и… кончить. Аттиле на черномазую харю.
– Публики-то добре намечается, – заметил Тренер, опуская край шторы. – Прошлые разы было не больше сотни. Самые проверенные люди. А сегодня господа организаторы во главе с толстяком Арни что-то не на шутку размахнулись. Не иначе как всех золотых тельцов Москвы охватить решили и капусты одним махом немерено срубить.
– Так Новый год завтра, – напомнил Винт. – Детишки их с гувернантками идут на елку в Кремль, к Деду Морозу и Снегурочке. А родители… у них свой предпраздничный утренник. Для взрослых. И свои интересы. Как в песне у Толика Днепрова: «Свободы, хлеба, зрелищ, денег! Я так сказал!» О, гляди, Черт, твоя появилась!..
Винт ткнул пальцем через стекло в подошедшую к гладиаторской клетке пару – толстого, седого и лысого коротышку с крючковатым носом и держащую его под руку высокую роскошную блондинку в умопомрачительной шиншилловой шубе, красных сапожках на высоких шпильках и с огромной высокой грудью, явно искусственного происхождения. Стало быть, этот сморчок в понтовых темных очках и есть главный заправила, Арнольд Стрелковский. И пока муженек занят бизнесом, его юная супруга наставляет ему рога с телохранителем бывшего «нефтяника». К тому же – конкурента. Старо как мир и не оригинально. Обычная история.
Грек невидящим взглядом смотрел в пространство. Вдруг он вспомнил день своего выхода из СИЗО и свой звонок на автоответчик питерского УФСБ. Если ему не изменяет память, Киржач приказал своему телохранителю набрать этот номер позже и выяснить, действительно ли там живет некто с таким именем. Положительный ответ автоматически отводил любые сомнения. Но если соединение всякий раз происходит лишь с автоответчиком, это означало, что Артем успел кого-то о чем-то предупредить. Со всеми вытекающими для него последствиями…
Удивительно, но у него эта накладка напрочь вылетела из головы. Но и сам Киржач больше не напоминал о том звонке. Объяснений этому могло быть только два: или повторная пробивка номера не состоялась, или… или произошло чудо, и Максу или кому-то из его мужиков удалось просчитать ситуацию и в нужный момент вместо тупой машины ответить живым голосом и сказать нечто, заставившее хитрого и ушлого телохранителя Витька успокоиться самому и успокоить босса. Единственное, чего не могли знать Макс и его орлы, – это имени «соседа», названного Артемом Киржачу… У Артема немного отлегло от сердца. Значит, Лакин понял, о чем речь, и Анюту с ребенком уж всяко убережет от лап Киржача…
В дверь кабинета постучали, скрипнули петли. Грек открыл глаза. На пороге стоял стройный чернявый мужчина лет сорока, в дорогом кашемировом пальто с шелковым кашне. В руке его находился чемоданчик. За спиной возвышались два гоблина.
– А, Зиновий! – расплылся в улыбке Киржач и жестом поманил гостя. – Заходи. А комсомольцы твои пусть пока за дверью постоят. Нечего им, убогим, барские разговоры подслушивать. За моих бультерьеров не беспокойся, они в курсе темы. Кстати, – Виктор Анатольевич мельком взглянул на всех присутствующих, – знакомьтесь. Руководитель кредитного отдела «Маэстро-банка» Зяма Пургель. Мой старый друг и партнер по бизнесу. Еще с тех давних пор, когда рынок алкогольной продукции был в этой насквозь проспиртованной стране непаханой целиной!
Банкир оглянулся на мордоворотов, кивнул, вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. Как деловой человек, он не стал тратить время попусту, положил несгораемый кейс на стол, открыл замок и откинул крышку, демонстрируя содержимое – ровные ряды перетянутых кассовой лентой долларовых пачек. Сообщил сухо, по-канцелярски:
– Как договаривались, Виктор. Ровно два миллиона баксов наличными. На три часа. Под двадцать пять процентов. Я договорился с управляющим, он в доле. Но я все равно сильно рискую. Если Бегемот узнает, что мы решились на такую рискованную авантюру, мне… – запнулся клерк. На его высоком лбу проступили три глубокие морщины. – Однако двадцать пять процентов за три часа – это очень большая прибыль. Полмиллиона долларов… Скажи, ты не передумал брать этот кредит? Если откажешься, я пойму. И немедленно увезу деньги обратно в депозитарий. Потеря столь огромной суммы нам троим – тебе, мне и Гофману – будет стоить жизни.
Артем видел, как банкир буквально физически разрывается между страхом за свою шкуру и безграничной алчностью. Действительно, заработать двести пятьдесят штук бакинских за полдня нервотрепки – это чертовски хороший бизнес. Но и ставить на карту собственную жизнь – страшно.
– Не волнуйся, ребе, все под контролем! – небрежно отмахнулся Киржач, приятельски обнимая клерка за плечи. – Просто расслабься и получай удовольствие от зрелища. – Он подвел его к окну и отдернул штору до упора. – Готов спорить, ты никогда еще не видел своими глазами ничего подобного! А?!
– Только по телевизору, – вздохнув, признался Пургель, с интересом разглядывая клетку и собирающихся вокруг нее зрителей и азартных игроков на черном тотализаторе. – Значит, берешь? – Взгляд карих глаз Зямы скользнул на подельника и на миг стал колючим и испытующим.
– Я не привык делать резкие рокировки по ходу игры, друг мой. – Киржач цокнул языком и нарочито медленно покачал головой. – К тому же ничего не изменилось. Я по-прежнему уверен в победе на девяносто девять и девять десятых процента! Кстати, скажи-ка мне по секрету, как старому товарищу по водочным махинациям, – Виктор Анатольевич позерски наклонился к самому уху Пургеля и, подмигнув, спросил достаточно громко, чтобы слышали все: – Ты в своей умной голове уже наверняка прикинул, на что потратить такую кучу денег. Ну, не ломайся как целка, колись!!! Я же тебя, прохвоста, как залуп… как облупленного знаю!!! Ну не мог ты, сын торговца шнурками и учительницы математики, родившийся с крохотными бухгалтерскими счетами в загребущих ручках, не разложить все загодя по полочкам, хоть убей меня – не поверю!!! Что глазенками елозишь, морда продувная, угадал я, м-м?!
– Угадал, угадал, – вынужден был нехотя признать чуть растянувший уголки губ клерк. – Я хочу добавить эти деньги к тем, что уже удалось собрать, послать на… все четыре стороны Бегемота, вместе с его сраным банком и хроническим геморроем, и открыть собственную риэлтерскую фирму, специализирующуюся на недвижимости за рубежом. Штучная работа, но зато прибыль… Да и просто менять квартиры в Москве и Питере на жилье в Хайфе и Берлине – это… – Пургель мечтательно вздохнул, на миг закатив глазки к потолку.
– Не сомневаюсь, ты все три тысячи раз просчитал. А потом еще две тысячи раз перепроверил. Значит, дело действительно стоящее. Короче, Склифосовский. Доставай трубку и прямо сейчас заказывай ужин в «Праге», – Киржач похлопал Пургеля по плечу и ощерился еще шире, во все тридцать два голливудских белоснежных зуба. – Потому что сегодня вечером у нас с тобой будет грандиозная пьянка, а завтра с утра у тебя появится реальная возможность подать учредительные документы, которые, бля буду, уже давно готовы и ждут своего часа в одном из сейфов! Я гарантирую! Верно, Грек?! – И бывший чиновник подмигнул развалившемуся на стуле, внешне совершенно спокойному Артему. – Зададим жару черномазым?!
Грек посмотрел на убийцу своего отца и сестры таким тяжелым взглядом, что Киржач мгновенно спал с лица, перестал улыбаться и отвернулся. И, как ни в чем не бывало, с фальшивой резиновой улыбочкой на роже продолжил ездить по ушам подельника, который в погоне за сладкой халявой пошел на преступный сговор с больным на голову.
Вскоре пришел сопровождаемый сразу четырьмя вооруженными охранниками кассир от тотализатора, судя по невозмутимому виду – заранее предупрежденный об огромных размерах ставки. Он достал из своего объемного кейса крохотную счетную машинку, вскрыл все банковские упаковочные ленты, не обращая никакого внимания на кривую ухмылку и демонстративные охи-вздохи стоящего над душой Пургеля, выборочно проверил на подлинность по одной купюре из каждой пачки, пересчитал всю сумму на машинке, занес данные ставки в портативный ноутбук, вместо букмекерской квитанции выдал Киржачу номерной жетон с микрочипом и испарился вместе с баксами, напомнив напоследок, что в случае успеха «господин Иванов» получит выигрыш более чем в десять миллионов.
Еще через десять минут огромный цех всколыхнулся, раздались крики, вопли, возгласы и аплодисменты собравшейся вокруг клетки с бойцами толпы. Рефери в попугайской полосатой футболке объявил начало первой схватки. Сошедшихся в драке без правил гладиаторов звали, как всегда, броско и мистически, – Дракон и Кровавый Папа…
В течение часа, вплоть до начала четвертого боя, Артем неподвижно сидел на стуле, вытянув ноги и закрыв глаза. Его, по молчаливому приказу Киржача, не беспокоили, старательно делая вид, что его вообще нет в комнате. И лишь когда в дверь постучал уже виденный ими при входе в цех плечистый громила в костюме, вежливо напомнил, что заключительный поединок дня состоится после небольшого перерыва. Он предупредил, что соперник Аттилы должен быть готов выйти к рингу, на обозрение публики, через пятнадцать минут. Грек открыл глаза, медленно расправил плечи, поднялся, жестким и резким тоном попросил всех, кроме Тренера, покинуть помещение, терпеливо дождался, пока все, в том числе и скрипящий зубами Витек, нехотя выйдут в коридор, и лишь затем сбросил куртку от спортивного костюма и, подбодряемый репликами Тренера, приступил к разминке.
Глава восьмая
Изо всех сил
Артем замер перед распахнутой решетчатой дверью, ведущей в клетку. Внутри клетки повсюду была кровь. Ею, свежей, остро пахнущей бойней, была заляпана вся гладиаторская арена, а кое-где – даже огораживающие ее железные прутья. Грек умышленно заставил себя не смотреть на предыдущие поединки. Но по количеству крови можно было без труда представить накал драк, которые только что здесь происходили. Усилием воли он заставил себя не наблюдать, но уши-то он не затыкал. Он знал, что третий поединок завершился открытым переломом голени одного из соперников. А в четвертом гладиатору по кличке Вампир сломали нос, превратив его в месиво из фарша и костяной крошки. Вот почему на устилающих арену жестких матах так много крови…
Несмотря на то, что во время сегодняшних боев поканикого не убили и на то, что для него это был уже не первый бой, у Грека упало сердце, и он вдруг остро почувствовал, как ему в лицо пахнуло смертью. Чьей?!. Древнегреческий философ Эпикур однажды сказал: «Самого ужасного из зол – смерти – не стоит бояться. Ибо оно не имеет к нам никакого отношения. Когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то уже нет нас». Неожиданно вспомнив это изречение, Артем ухмыльнулся. Красиво сказано и, на первый взгляд, даже верно. Мертвым уже все до лампочки. Но, как и вся философия, по-детски наивно…
Седой старик, живший на земле Эллады за век до рождения Иисуса, в ту пору еще не знал про учение Фрейда и науку под названием диалектика. Считая себя Человеком Разумным, сверхсуществом, он, идеалист, упустил из виду одну существенную деталь – изначально все люди – просто животные, такие же самые, как остальные представители семейства млекопитающих. Всеми их поступками движут только две главные силы: инстинкт самосохранения и инстинкт продолжения рода. Любая философия хороша, когда ты сыт, находишься в безопасности и, как пресловутый Диоген, лежишь себе в сухой и уютной бочке и думаешь о высоких материях, поплевывая в потолок.
Но когда в один прекрасный день, услышав поблизости странный шорох, ты видишь рядом с твоей бочкой голодного тигра, когда смерть дышит в затылок и ты знаешь, что от тебя зависят жизни близких, например детей, дремлющий в нас зверь стремительно вырывается наружу и бросается на врага. Зверь, а никак не тряпка, смиренно призывающая подставлять под удар вторую щеку, может противостоять опасности! Как любое живое существо на земле, зверь боится смерти. И именно страх смерти помогает даже самым хилым из нас яростно биться перед лицом серьезной опасности и побеждать гораздо более сильных врагов!!! Так что… не пош-шел бы ты, дядя Эпикур, в самую глубокую и грязную жопу, вместе со всеми своими заумными фразами и, до кучи, со всеми «великими» соседями по потрепанному цитатнику!!! Мы, звери под названием люди, будем, как и раньше, всю свою короткую жизнь каждой клеткой бояться смерти, потому что это – правильно, это – нормально, это – естественно и только страх перед смертью дает нам силы выживать!!!
Толпа зрителей дрогнула и взорвалась, все взгляды, как по команде, мгновенно переметнулись с Ангела Тьмы на появившегося с другой стороны арены гладиатора, безусловного фаворита предстоящего финального боя. Одетый в смокинг ведущий – известный всей России усатый шоумен – взял со стола микрофон и объявил:
– А сейчас, дамы и господа, великий и ужасный, не чувствующий боли и не имеющий сострадания, могучий и непревзойденный, не ведающий поражений вот уже три года подряд абсолютный чемпион наших состязаний… черный саблезубый тигр… А-т-т-и-л-а-а-а!!!
– А-а-а-а-а-а!!!! У-у-у-у-у!!!! А-а-а-а-а!!! – зрители повскакивали со своих мест, засвистели, затопали ногами, захрипели, стараясь перекричать соседей.
– Его противник – новичок в боях без правил – Ангел Тьмы!
Грек стиснул челюсти. Он не моргая смотрел на медленно идущего через ревущую толпу к арене, голого по пояс, играющего грудными мышцами и вновь отрастившего испанскую бородку чернокожего гладиатора, Абдаллаха Гейсари по прозвищу Аттила. Артем чувствовал, как в груди пулеметной очередью застучало сердце, а на левой щеке опять начала предательски дергаться мышца. Она, зараза, всегда напоминала о себе в момент наивысшего напряжения. В школьные годы, когда Артему, как и всем остальным мальчишкам с их хулиганской Лиговки, приходилось частенько пускать в ход кулаки, один вид этой дергающейся у него на скуле мышцы уже был способен охладить пыл противника и заставить его капитулировать. Ибо все знали: когда у Темки Грекова из второго подъезда начинается тик, с ним лучше не связываться. Себе дороже выйдет.
Господи, как же давно это было! Словно в другой жизни.
– Ты готов? – послышалось рядом. Грек повернул лицо к собранному, серьезному, как никогда ранее, Тренеру. Кроме него и сопровождавших их от самой «раздевалки» четверых бугаев, стоявших чуть позади, рядом с распахнутой дверью арены не было никого. Киржач со свитой, спустившись в зал, уже заняли свои места в первом ряду. По соседству с окруженным быками старым мухомором Арни Стрелковским и его очаровательной супругой Мариночкой, старательно делающей вид, что не замечает стоящего в шаге от нее Вольдемара.
Аттила между тем уже легко продрался сквозь толпу, подошел к сопернику, встал напротив и принялся разглядывать его, прячущего лицо за маской. Потом демонстративно набрал полный рот слюны и смачно сплюнул прямо под ноги Греку, чем вызвал у своих многочисленных поклонников новый приступ помешательства. Проходя мимо, ниггер словно случайно наступил Артему на ногу, толкнул плечом и первым вошел в клетку.
– Ну ладно, обезьяна… – слетело с губ задохнувшегося от ярости Ангела Тьмы.
– Ты сможешь сделать его, парень! Ты лучше всех, кого я когда-либо готовил! Ты – просто машина для убийства! – с жаром шептал в самое ухо Артему Тренер. – Я верю – ты выйдешь из этой двери первым! А сейчас… вперед!!! Вырви этой горилле кадык!!!
– Скажи, – Артем повернулся и посмотрел прямо в глаза Тренера. Его голос звучал сиплым шепотом. – Ты со мной или с ними? – Он небрежно кивнул в сторону не спускающего с него глаз Киржача.
– Ты хочешь меня о чем-то попросить? – догадался Тренер.
– Да, хочу, – кивнул Артем. – Ты свою работу сделал, ты больше не нужен. Поэтому его обломы тебя не тронут. Если вдруг… в общем, если получится так, что первым из этой двери выйду не я, я хочу, чтобы ты позвонил моему другу, в Питер, по номеру… и рассказал все, что знаешь. Обещай мне, Тренер.
– Не надо больше называть меня Тренером, – выдержав взгляд Артема, сухо сказал мастер. – Меня зовут Владислав Иванович. Можно просто Влад.
– Ты позвонишь… Влад?
– Нет, Артем. Я не позвоню, – покачал головой Владислав Иванович. – Ты сам это сделаешь. Все закончится благополучно, вот увидишь. И если для того, чтобы позвонить после поединка, тебе понадобится моя помощь – я тебе помогу. Обещаю. А сейчас иди. И ничего не бойся. Запомни только одно: Аттила сделает с тобой то, что может. А ты сделаешь с ним то, что захочешь. Удачи тебе.
– Спасибо, Иваныч, – Артем неожиданно для самого себя обнял пожилого мастера кулачного боя, развернулся и вошел в клетку. Стоявший рядом с дверью рефери запер дверь и завопил:
– Вы оба знаете единственное правило поединка! Правил нет!!!
Гонг отметил начало финальной схватки.
В своем последнем – при любом исходе – гладиаторском бою, Аттила, похоже, избрал совсем другую тактику, чем в записанных на кассету поединках. Он не стал тратить время и силы на разведку и сразу же после гонга бросился в стремительную атаку. Первый его удар ногой в бедро провалился в пустоту – Грек согнул ногу. Но от последовавшего сразу за ним удара рукой Артем увернуться не успел. Жгучая боль обожгла лицо и отшвырнула Грека назад. Он потерял равновесие и едва удержался на ногах, но тут сработал автопилот – два отскока в сторону он сделал машинально, и следующий выпад чемпиона уже не достиг цели.
Несмотря на то, что во время сегодняшних боев поканикого не убили и на то, что для него это был уже не первый бой, у Грека упало сердце, и он вдруг остро почувствовал, как ему в лицо пахнуло смертью. Чьей?!. Древнегреческий философ Эпикур однажды сказал: «Самого ужасного из зол – смерти – не стоит бояться. Ибо оно не имеет к нам никакого отношения. Когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то уже нет нас». Неожиданно вспомнив это изречение, Артем ухмыльнулся. Красиво сказано и, на первый взгляд, даже верно. Мертвым уже все до лампочки. Но, как и вся философия, по-детски наивно…
Седой старик, живший на земле Эллады за век до рождения Иисуса, в ту пору еще не знал про учение Фрейда и науку под названием диалектика. Считая себя Человеком Разумным, сверхсуществом, он, идеалист, упустил из виду одну существенную деталь – изначально все люди – просто животные, такие же самые, как остальные представители семейства млекопитающих. Всеми их поступками движут только две главные силы: инстинкт самосохранения и инстинкт продолжения рода. Любая философия хороша, когда ты сыт, находишься в безопасности и, как пресловутый Диоген, лежишь себе в сухой и уютной бочке и думаешь о высоких материях, поплевывая в потолок.
Но когда в один прекрасный день, услышав поблизости странный шорох, ты видишь рядом с твоей бочкой голодного тигра, когда смерть дышит в затылок и ты знаешь, что от тебя зависят жизни близких, например детей, дремлющий в нас зверь стремительно вырывается наружу и бросается на врага. Зверь, а никак не тряпка, смиренно призывающая подставлять под удар вторую щеку, может противостоять опасности! Как любое живое существо на земле, зверь боится смерти. И именно страх смерти помогает даже самым хилым из нас яростно биться перед лицом серьезной опасности и побеждать гораздо более сильных врагов!!! Так что… не пош-шел бы ты, дядя Эпикур, в самую глубокую и грязную жопу, вместе со всеми своими заумными фразами и, до кучи, со всеми «великими» соседями по потрепанному цитатнику!!! Мы, звери под названием люди, будем, как и раньше, всю свою короткую жизнь каждой клеткой бояться смерти, потому что это – правильно, это – нормально, это – естественно и только страх перед смертью дает нам силы выживать!!!
Толпа зрителей дрогнула и взорвалась, все взгляды, как по команде, мгновенно переметнулись с Ангела Тьмы на появившегося с другой стороны арены гладиатора, безусловного фаворита предстоящего финального боя. Одетый в смокинг ведущий – известный всей России усатый шоумен – взял со стола микрофон и объявил:
– А сейчас, дамы и господа, великий и ужасный, не чувствующий боли и не имеющий сострадания, могучий и непревзойденный, не ведающий поражений вот уже три года подряд абсолютный чемпион наших состязаний… черный саблезубый тигр… А-т-т-и-л-а-а-а!!!
– А-а-а-а-а-а!!!! У-у-у-у-у!!!! А-а-а-а-а!!! – зрители повскакивали со своих мест, засвистели, затопали ногами, захрипели, стараясь перекричать соседей.
– Его противник – новичок в боях без правил – Ангел Тьмы!
Грек стиснул челюсти. Он не моргая смотрел на медленно идущего через ревущую толпу к арене, голого по пояс, играющего грудными мышцами и вновь отрастившего испанскую бородку чернокожего гладиатора, Абдаллаха Гейсари по прозвищу Аттила. Артем чувствовал, как в груди пулеметной очередью застучало сердце, а на левой щеке опять начала предательски дергаться мышца. Она, зараза, всегда напоминала о себе в момент наивысшего напряжения. В школьные годы, когда Артему, как и всем остальным мальчишкам с их хулиганской Лиговки, приходилось частенько пускать в ход кулаки, один вид этой дергающейся у него на скуле мышцы уже был способен охладить пыл противника и заставить его капитулировать. Ибо все знали: когда у Темки Грекова из второго подъезда начинается тик, с ним лучше не связываться. Себе дороже выйдет.
Господи, как же давно это было! Словно в другой жизни.
– Ты готов? – послышалось рядом. Грек повернул лицо к собранному, серьезному, как никогда ранее, Тренеру. Кроме него и сопровождавших их от самой «раздевалки» четверых бугаев, стоявших чуть позади, рядом с распахнутой дверью арены не было никого. Киржач со свитой, спустившись в зал, уже заняли свои места в первом ряду. По соседству с окруженным быками старым мухомором Арни Стрелковским и его очаровательной супругой Мариночкой, старательно делающей вид, что не замечает стоящего в шаге от нее Вольдемара.
Аттила между тем уже легко продрался сквозь толпу, подошел к сопернику, встал напротив и принялся разглядывать его, прячущего лицо за маской. Потом демонстративно набрал полный рот слюны и смачно сплюнул прямо под ноги Греку, чем вызвал у своих многочисленных поклонников новый приступ помешательства. Проходя мимо, ниггер словно случайно наступил Артему на ногу, толкнул плечом и первым вошел в клетку.
– Ну ладно, обезьяна… – слетело с губ задохнувшегося от ярости Ангела Тьмы.
– Ты сможешь сделать его, парень! Ты лучше всех, кого я когда-либо готовил! Ты – просто машина для убийства! – с жаром шептал в самое ухо Артему Тренер. – Я верю – ты выйдешь из этой двери первым! А сейчас… вперед!!! Вырви этой горилле кадык!!!
– Скажи, – Артем повернулся и посмотрел прямо в глаза Тренера. Его голос звучал сиплым шепотом. – Ты со мной или с ними? – Он небрежно кивнул в сторону не спускающего с него глаз Киржача.
– Ты хочешь меня о чем-то попросить? – догадался Тренер.
– Да, хочу, – кивнул Артем. – Ты свою работу сделал, ты больше не нужен. Поэтому его обломы тебя не тронут. Если вдруг… в общем, если получится так, что первым из этой двери выйду не я, я хочу, чтобы ты позвонил моему другу, в Питер, по номеру… и рассказал все, что знаешь. Обещай мне, Тренер.
– Не надо больше называть меня Тренером, – выдержав взгляд Артема, сухо сказал мастер. – Меня зовут Владислав Иванович. Можно просто Влад.
– Ты позвонишь… Влад?
– Нет, Артем. Я не позвоню, – покачал головой Владислав Иванович. – Ты сам это сделаешь. Все закончится благополучно, вот увидишь. И если для того, чтобы позвонить после поединка, тебе понадобится моя помощь – я тебе помогу. Обещаю. А сейчас иди. И ничего не бойся. Запомни только одно: Аттила сделает с тобой то, что может. А ты сделаешь с ним то, что захочешь. Удачи тебе.
– Спасибо, Иваныч, – Артем неожиданно для самого себя обнял пожилого мастера кулачного боя, развернулся и вошел в клетку. Стоявший рядом с дверью рефери запер дверь и завопил:
– Вы оба знаете единственное правило поединка! Правил нет!!!
Гонг отметил начало финальной схватки.
В своем последнем – при любом исходе – гладиаторском бою, Аттила, похоже, избрал совсем другую тактику, чем в записанных на кассету поединках. Он не стал тратить время и силы на разведку и сразу же после гонга бросился в стремительную атаку. Первый его удар ногой в бедро провалился в пустоту – Грек согнул ногу. Но от последовавшего сразу за ним удара рукой Артем увернуться не успел. Жгучая боль обожгла лицо и отшвырнула Грека назад. Он потерял равновесие и едва удержался на ногах, но тут сработал автопилот – два отскока в сторону он сделал машинально, и следующий выпад чемпиона уже не достиг цели.