полностью опубликован журналом "The Chess Herald" (1/94) и содержит немало
любопытного. Особо бросается в глаза фраза: "Закрытый матч с Кересом (20
партий)", и далее: "Необходимо обеспечить участие Кереса".
У Кереса, игравшего
в годы войны в немецких турнирах, были в то время неприятности с НКВД,
и его можно было заставить делать что угодно, в том числе и играть двухмесячный
закрытый матч с целью подготовки Ботвинника к борьбе за мировое первенство,
хотя сам Керес, как официальный победитель АВРО-турнира, имел не меньше
прав на матч с Алехиным, нежели Ботвинник.
Некоторые авторы
сегодня склонны утверждать, что именно Керес в те годы должен был рассматриваться
в качестве главного кандидата. Нам кажется, что этих авторов заносит в
другую крайность, нежели Ботвинника, написавшего в своих воспоминаниях:
"Керес после матч-турнира сорок первого года (на звание абсолютного чемпиона
СССР. -- В.С.) не имел особых прав..." На самом деле Ботвинник, один из
победителей Ноттингема и абсолютный чемпион СССР 1941 года, и Керес, победитель
АВРО-турнира, объективно в 1946 году располагали приблизительно равными
правами. Но если до войны Алехин предпочитал Ботвинника, как претендента,
финансировавшегося Москвой, то после войны, с переходом Кереса в советское
гражданство, Алехин вообще не имел возможности выбора между этими двумя
кандидатами! Примечательный нюанс: при старой системе розыгрыша первенства
мира (если это можно называть системой!) чемпион мог иметь дело лишь с
одним советским гроссмейстером, который являлся ставленником Кремля, а
всем остальным вести какие бы то ни было переговоры попросту не разрешалось.
Ботвинник утверждал,
что "против Кереса он никогда не интриговал". А может он и впрямь не находил
в своем поведении ничего непристойного? Ведь писал он в бесчисленных книгах
и статьях, что главным результатом своих многолетних усилий считает завоевание
титула чемпиона мира по шахматам гражданином СССР. При этом, себя он всегда
рассматривал в качестве наиболее подходящего для великой цели кандидата
и полагал (возможно, искренне), что коллеги обязаны ему помогать. Если
существует такой тип мышления, должны же существовать и его носители! Оставим
эту тему: нам не хотелось бы объяснять то, что лежит за пределами нашего
понимания.
Алехин умер, и необходимость
в закрытом матче Ботвинник -- Керес отпала. Как мы уже упоминали, конгресс
ФИДЕ 1947 года принял прогрессивные решения, в результате которых все возможные
претенденты попали в русло формализованной борьбы за шахматную корону.
Матч-турнир на первенство
мира прошел при пяти участниках (Ботвинник, Смыслов, Керес, Решевский и
Эйве; Файн отказался -- он оставил практическую игру), причем, трое представляли
Советский Союз, а Эйве фактически оказался статистом, набрав в итоге лишь
4 очка в 20 партиях. Внимательный читатель уже, конечно, догадывается,
о чем сейчас пойдет речь.
Утверждения, будто
Керес умышленно проиграл в матч-турнире Ботвиннику четыре партии подряд,
чтобы реабилитировать себя за военные грехи, звучали уже неоднократно.
Однако, чтобы делать подобные заявления, необходимо быть в состоянии доказать
их правомочность. Да и вообще, нам кажется, что турнир тот сложился для
Ботвинника удачно, и победил он заслуженно. А если бы события развивались
иначе, и Решевский захватил лидерство в матч-турнире, позволили бы Советы
американцу победить? Иными словами, мог ли в принципе Решевский победить
в 1948 году, или он уже самой системой был обречен на поражение?
Можно со всей определенностью
утверждать, что, если в матч-турнире и не было договорных партий, то они
несомненно были бы, если бы потребовалось помешать Решевскому занять первое
место. Чтобы показать, что подобные методы были вполне в стиле советского
руководства, призовем в свидетели самого Ботвинника.
Вот как описывает
Ботвинник в своей книге "К достижению цели" концовку II Московского международного
турнира 1935 года:
"Наконец подошел
и последний тур. Мы с Флором наравне. Я должен играть черными с Рабиновичем,
Флор -- с Алаторцевым.
Стук в дверь, и входит
Николай Васильевич Крыленко.
-- Что скажете, --
спрашивает он, -- если Рабинович вам проиграет?
-- Если пойму, что
мне дарят очко, то сам подставлю фигуру и тут же сдам партию...
Крыленко смотрит
на меня с явным дружелюбием:
-- Но что же делать?
-- Думаю, что Флор
сам предложит обе партии закончить миром; ведь нечто подобное он сделал
во время нашего матча...
Я хитро усмехнулся.
-- К тому же он может
бояться, что Рабинович мне "сплавит" партию.
Тут же заходит С.Вайнштейн:
Флор предлагает две ничьи. Крыленко просиял..."
А теперь "сцена времен
самого матч-турнира". После двух кругов, сыгранных в Гааге, Ботвинник уверенно
лидировал, опережая Решевского на полтора очка. Предстояли заключительные
три круга в Москве. Сразу после переезда в Москву Ботвинник был приглашен
в ЦК партии на заседание его секретариата. Вот как описывает эту сцену
со слов самого Ботвинника В.Дворкович ("64"; 5/98):
"-- Не думаете ли
вы, что американец Решевский станет чемпионом мира? -- спросил Ботвинника
А.Жданов, считавшийся в те годы вторым лицом в партии. -- Как бы вы посмотрели,
если бы советские участники вам проигрывали нарочно?
-- Я потерял дар
речи... -- вспоминает Ботвинник. Но, несмотря на его категорический отказ,
партийные бонзы проявили настойчивость и согласились лишь на то, чтобы
оставить этот вопрос открытым..."
Заметим, что после
этого разговора в третьем круге Ботвинник проиграл Решевскому, однако еще
больше увеличил отрыв от него, поскольку Смыслов и Керес победили американца,
но проиграли Ботвиннику. Конечно, и это еще ничего не доказывает. Повторяем:
мы не хотим ставить под сомнение победу Ботвинника в 1948 году, однако
уверены, что в случае надобности Жданов отдал бы соответствующие указания
уже в форме неукоснительного приказа.
Неудивительно в свете
сказанного, что второй президент ФИДЕ швед Фолке Рогард всегда выступал
против матч-турниров на первенство мира, проекты которых и впоследствии
выдвигал Ботвинник в качестве альтернативы матчам, правда, лишь в определенных
случаях.
Внимательный читатель
может заметить некоторую противоречивость в нашей позиции: сперва мы ставили
под сомнение целесообразность определения чемпиона в матчевом единоборстве,
а теперь отрицаем матч-турнир, как форму выявления сильнейшего. Дело в
том, что мы пока воздерживаемся от готовых рецептов, а лишь анализируем
недостатки различных систем. Да и времена меняются...
Анализируя эпоху
Ботвинника, необходимо затронуть проблему матч-реваншей: именно благодаря
им первый советский чемпион мира имеет столь внушительный послужной список,
что мы вправе говорить об "эпохе Ботвинника в шахматах".
Тема эта заслуживает
специального обсуждения. Прежде всего, вспомним имена "калифов на час"
-- великих шахматистов, отбиравших у Ботвинника корону, но, увы, лишь на
один год...
Глава VII
ВАСИЛИЙ СМЫСЛОВ (1921 г. р.),
чемпион мира 1957 -- 1958 годов
Сегодня он неохотно
вспоминает сомнительные эпизоды шахматной истории первых послевоенных лет;
не любит обвинять Ботвинника, против которого долгие годы боролся, причем
не только за доской. Душевное благородство? Возможно. Только не прячется
ли за этим боязнь ворошить пожелтевшие страницы истории? Ведь всплыть может
разное.
Василий Смыслов --
глубоко верующий человек, фаталист. Он часто говорит, что все предопределено.
А кто предопределил, что молодые (тогда!) шахматисты О.Романишин и А.Чернин,
в побочных соревнованиях завоевавшие право на участие в престижных турнирах
в Англии и Голландии, не поедут на эти турниры и будут заменены Смысловым?
Кто предопределил, что на межзональный турнир в Биле (1976 г.) вместо Г.Кузьмина,
имевшего законное право, поедет не прошедший спортивного отбора Смыслов?
Не исключено, конечно, что Смыслов никак не интриговал против коллег, и
они были по не зависящим от экс-чемпиона мира причинам отстранены советской
шахматной федерацией от участия в тех соревнованиях, а потом уже заменены
Смысловым. Весьма вероятно, что так и было. Только вот стоило ли так себя
компрометировать! Ведь коллеги такого не прощают и не забывают. И происходило
это в не столь уж далеких семидесятых, когда Василий Смыслов был уже спортивно
и творчески состоявшимся, материально обеспеченным, уважаемым экс-чемпионом
мира. Мог бы и отказаться от тех поездок...
В середине пятидесятых
Смыслов дважды подряд выигрывал турниры претендентов. Мы ни в коем случае
не собираемся ставить под сомнение эти его победы. Нас интересует другое:
а мог ли в принципе западный гроссмейстер выиграть в те годы турнир претендентов?
Мы уже задавались аналогичным вопросом, когда вспоминали матч-турнир на
первенство мира 1948 года.
С 1950 по 1962 год
было сыграно пять турниров претендентов, и каждый раз по меньшей мере половина
участников представляла Советский Союз. О методах вмешательства советских
властей в ход спортивной борьбы мы уже говорили выше. Необходимо отметить,
что в тех турнирах в основном соревновались очень близкие по классу гроссмейстеры,
и каждые пол-очка ценились на вес золота, а потому порой можно было весьма
чувствительно и практически незаметно "подыграть" одному из претендентов.
Будем объективны:
внимательный анализ пяти таблиц претендентских турниров не позволяет обвинять
советских участников в сговоре, однако возможность такая была, в случае
сильной конкуренции со стороны западного претендента-одиночки возможность
эта, вероятно, была бы использована, и само ее наличие не могло не нервировать
по-настоящему амбициозного западного претендента. Мы еще увидим, как в
шахматном мире появится такой претендент, и тогда вернемся к этой теме.
В заключение этой
короткой главы отметим, что Смыслов по результатам ничуть не уступал Ботвиннику
в период 1948 -- 1963 годов, однако, в отличие от своего исторического
соперника, чемпионом мира был всего один год. Почему? Об этом мы поговорим
подробнее в окончании шестой главы.
Глава VIII
МИХАИЛ ТАЛЬ (1936 -- 1992),
чемпион мира 1960 -- 1961 годов
Он любил женщин и
коньяк. И гениально играл в шахматы.
У него почти не было
врагов. Мы говорим "почти", ибо кто не имел врагов, тот не был чемпионом
мира.
О нем можно написать
красивую повесть, но отнюдь не в связи с нашей темой -- и это лучший комплимент
великому актеру шахматной сцены.
Тогда зачем эта глава,
да еще столь короткая? Наши главы символичны, ибо наши герои и есть главы
шахматной истории.
И глав этих пока
тринадцать...
Глава VI
МИХАИЛ БОТВИННИК (окончание)
Конечно, неправильно
утверждать, что Ботвинник стал чемпионом мира исключительно благодаря проискам
сталинского аппарата. Он -- выдающийся шахматист. Но заслуженно ли он носил
титул сильнейшего на протяжении долгих тринадцати лет "чистого времени"?
Мы не случайно сравнили
послевоенную систему розыгрыша первенства мира с конституционной монархией.
Слов нет, система стройная, права и обязанности претендентов и чемпионов
строго оговорены. Однако в этой системе слишком уж велики, практически
беспрецедентно в практике мирового спорта, привилегии чемпиона. В то время,
как претендент выявляется во множестве тяжелейших соревнований, чемпион,
ни к чему не обязанный, словно король, восседает на своем троне в течении
трех лет в ожидании соперника. И даже когда этот соперник, наконец, определяется,
чемпиону, согласно традиции, достаточно свести с ним матч вничью, чтобы
остаться на троне. Но и этого шахматному миру казалось недостаточно: через
год поверженный (если он проигрывал) чемпион имел право на матч-реванш,
а следовательно, прошедшему труднейший отбор претенденту необходимо было
фактически выиграть два матча подряд у чемпиона мира, чтобы воцариться
на шахматном троне.
В период с 1948 по
1963 год Ботвинник сыграл семь матчей на первенство мира, из которых выиграл
два (только реванши!), проиграл три и два свел вничью. И такого отрицательного
баланса оказалось достаточно, чтобы в полном соответствии с правилами оставаться
все эти годы (лишь с двумя годичными перерывами) чемпионом мира! За этот
временной отрезок Ботвинник лишь три раза участвовал в первенствах СССР,
причем победил только однажды, редко и не всегда успешно выступал в международных
турнирах.
Следует признать,
что в "новой истории" проведение матч-реваншей имело известную логику:
претендент тогда не выявлялся в результате тяжелого спортивного отбора,
а фактически назначался самим чемпионом, да и правила матчей на первенство
мира не были строго регламентированы, и матчи порой игрались на слишком
короткую дистанцию. Однако в "новейшей истории" автору этих строк не доводилось
встречать сколько-нибудь серьезного обоснования практики матч-реваншей.
В 1975 году Ботвинник,
вспоминая правила, утвержденные в 1949 году в Париже, писал: "Поверженный
чемпион имеет право на реванш (это традиционное право стало (стало!? --
В.С.) особо необходимым, ибо чемпион может потерять звание из-за болезни)".
А претендент, спросим мы, не может проиграть из-за болезни!? И тогда ему
придется снова пройти отбор. А что мешает чемпиону, потерявшему титул случайно,
снова пройти отбор?
Всем известно, что
Ботвинник порой высказывал, мягко выражаясь, странные мысли. Мы уже говорили,
что в ряде случаев готовы поверить в его искренность: вероятно, он действительно
был сталинистом и верил в то, что публично провозглашал. Однако, пытаясь
обосновать право чемпиона на реванш, он противоречил всякой логике и, очевидно,
исходил лишь из собственных интересов.
Похоже, сторонниками
матч-реваншей являлись лишь сам Ботвинник и его приверженцы. Но первый
советский чемпион мира пользовался в те годы огромным влиянием в Советском
Союзе, а следовательно(!) и в ФИДЕ, и практика реваншей просуществовала
до 1962 года, когда ее, наконец, отменили на очередном конгрессе. Мы еще
увидим как, и при каких грустных обстоятельствах, практика эта в середине
семидесятых вновь возродится, и к чему это приведет.
Глава IX
ТИГРАН ПЕТРОСЯН (1929 -- 1984),
чемпион мира 1963 -- 1969 годов
Либерализация советского
общества, начавшаяся после смерти Сталина, по вполне понятным причинам
не в один день изменила шахматную жизнь. Потребовалось несколько лет, чтобы
ослабло влияние Ботвинника, изменились методы у шахматного руководства,
а главное -- расширились общие контакты Советского Союза с Западом, что
неизбежно коснулось и шахмат.
Как это ни парадоксально,
широко известный в советское время термин "невыездной" вошел в обиход как
следствие положительных перемен в Советском Союзе. Дело в том, что до "оттепели"
выезд за границу разрешался лишь очень узкому кругу лиц, и утверждались
такие списки в самом высоком кабинете. Да и вообще, как показывают результаты
"раскопок" советских архивов, любой мало-мальски важный шахматный документ
утверждал сам Сталин.
В начале шестидесятых
поездки за границу рядовых гроссмейстеров и даже сильнейших мастеров стали
настолько обычными, насколько вообще "обычными" могли стать подобные поездки
для советского общества. Тогда-то и возник пресловутый термин "невыездной",
и именно Петросян стал первым чемпионом мира, имевшим огромное, почти решающее
влияние при распределении поездок. Не будем здесь задерживаться -- обо
всем этом уже неоднократно писалось, заметим лишь, что Петросян первым
ввел в практику такую политику.
Что представлял собой
Петросян, как чемпион мира?
Совсем случайным
чемпионом его считать нельзя: он входил в мировую элиту очень долго, начиная
с 1953 года, когда занял почетное пятое место в турнире претендентов в
Цюрихе. С этого момента Петросян, пожалуй, мог выиграть любой из последующих
претендентских циклов. Но мог и не выиграть: в те годы всегда имелось несколько
в равной мере достойных кандидатов. Судьба улыбнулась Петросяну в 1962
году на Кюрасао.
Упоминание о турнире
претендентов на Кюрасао до сих пор вызывает иногда ироническую улыбку у
профессионалов и сведущих любителей. Имя этого карибского островка стало
нарицательным для обозначения "сплавного" соревнования. Справедливо ли
это? Боролись ли на Кюрасао советские сообща против юного Фишера? Объединялись
ли против Корчного остальные советские участники? Анализ турнирной таблицы
об этом не свидетельствует, но несомненно имела место интенсивная совместная
подготовка нескольких советских участников и их секундантов к партиям с
Фишером, а также, возможно, с Корчным. Очевидно одно: сама обстановка претендентских
турниров при участии в них столь высокого в процентном отношении числа
советских гроссмейстеров не располагала к доверию.
Петросян был чемпионом
мира шесть лет. Несомненно, он обладал стилем, идеально подходящим для
матчевой борьбы -- сравнительно редко выигрывал, но еще реже проигрывал.
Такой стиль, конечно, в сочетании с достаточно высоким классом, позволил
ему устоять в первом матче против Спасского. И все же лишь издержками системы
можно объяснить столь долгое пребывание Петросяна на шахматном троне: результаты
его в турнирах тех лет были отнюдь не чемпионскими.
Глава X
БОРИС СПАССКИЙ (1937 г. р.),
чемпион мира 1969 -- 1972 годов
Нелегким был путь
Бориса Спасского к чемпионскому званию. Он неоднократно спотыкался на всех
стадиях розыгрыша первенства мира и, даже "добравшись", наконец, до чемпиона,
одолел его не с первой попытки: поражение 1966 года заставило Спасского
вновь пройти через горнило претендентских матчей.
Да, претендентом
он был блестящим, а вот чемпионом оказался бледным. Создается даже впечатление,
что этот скромный, судя по всему, человек тяготился высоким титулом. Не
было в шахматной истории другого случая, чтобы чемпион так корректно и
даже доброжелательно относился к претенденту, как Спасский к Фишеру. Хотя
на какого еще чемпиона надвигался столь грозный претендент!? Даже когда
Фишер начинал "свой" цикл, Спасский неоднократно заявлял, что американец
-- явление в шахматах экстраординарное, и что он непременно должен стать
чемпионом мира. И в Рейкьявике в критические минуты у Спасского хватило
душевного благородства, чтобы остаться на высоте положения.
Накануне того матча
прогнозы были практически однозначными: Фишер должен победить. Однако на
старте перед советскими функционерами неожиданно блеснул луч надежды: по
вине Фишера матч начался с опозданием, затем американец проиграл первую
партию и не явился на вторую. В тот момент многие полагали, что Спасский
имеет моральное право отказаться от продолжения борьбы ввиду неспортивного
поведения соперника. Существовала даже вероятность, что в этом случае ФИДЕ
дисквалифицирует Фишера, и формально Спасский останется чемпионом. Так
или иначе, советским шахматным функционерам и партийным кураторам шахмат
представлялась заманчивая возможность сорвать матч под удобным предлогом,
да еще при счете в "свою" пользу. Однако Спасский был неумолим. Он не позволил
себе ни одного высказывания против Фишера и, как ни в чем ни бывало, продолжил
борьбу против превосходящего соперника.
Высказывалось мнение,
что Спасский поступил так исключительно ради денег (в случае срыва матча
Спасский, вероятно, не получил бы причитавшуюся ему часть призового фонда).
Однако, придерживаясь своей линии поведения, Спасский несомненно терял
расположение властей, а привилегии чемпиона мира по шахматам в Советском
Союзе стоили немало в сравнении с не столь уж значительным валютным призом
в Рейкьявике.
Утратив титул, Спасский
еще долго активно выступал в соревнованиях, участвовал в претендентских
матчах, однако былые блеск и энергия в его игре больше не проявлялись.
Он не замарал себя
никакими склоками, и его имя, несомненно, одно из самых симпатичных в ряду
имен советских чемпионов мира.
Глава XI
РОБЕРТ ФИШЕР (1943 г. р.),
чемпион мира 1972 -- 1975 годов
В 1957 году шахматные
издания планеты облетела сенсационная весть: чемпионом Америки стал четырнадцатилетний
мальчик. Случайность? Невиданный доселе пример шахматной акселерации? То
было началом блестящей и во многом беспримерной карьеры Роберта Джеймса
Фишера.
Он не знаменит на
родине. Мы, однако, пишем, в первую очередь, в расчете на русского читателя,
а в семидесятые годы Роберт Фишер был едва ли не самым популярным американцем
в Советском Союзе. Можно смело сказать, что ни одна личность в шахматах
не вызывала столь жарких споров и полярных оценок.
Писать о Фишере легко
и приятно: тема выигрышна, уже несколько десятилетий исключительно привлекательна
как для авторов, так и для читателей. Поразительный факт: сколько сомнительных
поступков, сумасшедших высказываний позволил себе американский гроссмейстер,
однако сохранил симпатии своих многочисленных поклонников -- столь велико
обаяние Фишера как художника и спортсмена. О нем вполне можно написать
отдельную монографию, для нашей же темы необходимо хотя бы вкратце рассмотреть
шахматный путь Фишера, поскольку он -- единственный в новейшей истории
западный претендент, сумевший преодолеть плотную стенку советских гроссмейстеров
и стать чемпионом мира.
1958 год. Покорив
Новый свет, "мальчик из Бруклина" отправляется завоевывать старый. Межзональный
турнир в Портороже -- и новая сенсация: пятнадцатилетний шахматист становится
гроссмейстером и претендентом. Такого история еще не знала. Не знает, добавим,
и по сей день: появились еще более юные гроссмейстеры, но связано это,
в основном, с девальвацией самого звания.
Уже претендентский
турнир 1959 года в Бледе показал, что Фишер -- едва ли не сильнейший гроссмейстер
Запада. Пожалуй, он уже тогда мог бы стать чемпионом мира, не сложись исторически
такой феномен, как советская шахматная школа. Спасский однажды назвал Фишера
"лучшим воспитанником советской шахматной школы". В этой шутке немало истины:
в отличие от других западных претендентов, Фишер "по-советски" относился
к шахматной борьбе -- как к большому спорту, как к самому главному в жизни
делу. Кроме того, не будь советских шахматистов, Фишер уже в ранней юности
мог бы стать чемпионом мира, после чего он, возможно, оставил бы шахматы
и занялся каким-нибудь более почетным в Америке делом: скорее всего, именно
тяжелое соперничество с советскими гроссмейстерами породило такого Фишера,
каким мы его знаем.
Два первых цикла
(за Бледом-59 последовал уже упоминавшийся нами пресловутый Кюрасао-62)
не принесли Фишеру полного успеха. Вероятно, он был еще недостаточно силен
для успешной борьбы за корону, однако в любом случае победить ему едва
ли бы позволили. О причинах мы уже не раз писали, но если Решевский, не
будучи профессионалом, никогда не протестовал против сомнительных нюансов
системы, то в лице Фишера шахматный мир получил исключительно амбициозного
претендента. После Кюрасао Фишер громогласно обвинил советских гроссмейстеров
в сговоре и заявил, что впредь не будет участвовать в турнирах претендентов.
Протест талантливейшего
западного гроссмейстера подействовал незамедлительно: ближайший конгресс
ФИДЕ заменил турниры претендентов матчами, и, начиная со следующего цикла,