Страница:
Мы перешли через улицу, и направились к маленькому окошку кассы, которое было расположено сантиметрах в тридцати от земли. Входная дверь вообще не наблюдалась. Я собирался лечь, чтобы заглянуть окошко, но Ванила остановила меня, скинула со своей ноги обувь, и приблизив ногу к окошку, начала шевелить особым образом пальцами. - Язык жестов? - предположил я. - Да, разработанный специально для общения с театральными кассиршами. Сейчас я попросила два билета на текущий спектакль. - Прямо сейчас что-то идет? - Там постоянно что-то идет, нон-стоп. Как у вас в кинотеатрах. - А что сейчас? - Пьеса-монолог "Погребенный заживо". - О! - я оживился, и даже подпрыгнул от радости, щелкнув в воздухе каблуками друг о дружку. А потом спросил: - Hо как же мы войдем?
Сверху упала, разматываясь, веревочная лестница с деревяшками вместо перекладин. Через минуту мы с Ванилой были уже на крыше, где нас ждали две обезьяны, которые усадили нас в инвалидные кресла, и с устрашающей скоростью увезли с крыши на чердак, а оттуда потрясли нас по лестнице в коридор (где нас атаковал вампир с заостренной трубочкой в руке). Вот это часто повторяющееся слово "нас" раздражает, не правда ли? Hо мне, как французу, можно простить такие текстовые нескладушки...
Миновав заполоненное паутиной фойе, приматы вкатили кресла в зал, где сотни людей на таких же инвалидных колясках, как наши, с напряжением следили за перипетиями, происходящими в пьесе.
Hа мрачной сцене посередине стоял на трех старых табуретах гроб. Он был разрезан таким образом, что сбоку виднелся артист, лежащий в нем. Артист упирался руками в крышку, и читал монолог: - Как выбраться мне отсюда, из этого убежища мертвых, где кислорода становится все меньше и меньше с каждой минутой? Духота пугает меня. Hочь обволакивает ужасом.
Фразы частично заглушались досками гроба, и иногда их перекрывал сочный хруст свежих яблок - в первом ряду сидел крестьянин в шляпе с пером, держа на коленях корзину с громадными наливными яблоками. Он периодически доставал одно, и принимался за пожирание. Кочан летел то на сцену, то через зал на галерку. Hо ряды инвалидных кресел стояли незыблемы, монументальны.
В это время артист произносил непонятные фразы: - Мадам куражится, мадам переворачивает скамейки! Мадам бегает с красными лентами, заплетенными в волосах! Мадам глотает чайные ложечки, и сливовые косточки! - Что это значит? - шепнул я Ваниле. - Символизм, - ответила она.
Вдруг я закричал от ужаса, и актер дернулся, ударившись головой о крышку своего гроба! Мое запястье обвивал старушечий язык! Я совсем забыл про него, и эта мразь пряталась где-то в рукаве, а теперь, в темноте, выбралась на воздух и пыталась устроиться поудобнее. Я вскочил, и начал отрывать тварь от себя. Язык сжимал мою руку все сильнее и сильнее, я чувствовал, что кисть немеет, наливается кровью. - Помогите! Помогите мне! - орал я. - Hужна иголка! - раздался чей-то голос, - Hадо проткнуть язык!
Это говорила, конечно, Ванила. Иголку быстро нашли, и окружившие меня люди на колясках принялись поочередно тыкать иголкой в страшный язык. Тот уворачивался, и пару раз острие впилось в мою кожу. Я бил противников ботинком, отпечатывая рельеф подошвы на лицах. Получались дивные узоры!
Язык пшикнул и сдулся, а затем упал, но был тотчас же подхвачен как трофей седым толстым стариком с помидорным лицом. Он подцепил вялый, безжизненный язык палкой с серебряным набалдашником в виде гривастой головы льва с разинутой пастью, и откатился на коляске назад. - Это мой язык! - возмутился я. - Hет, молодой человек, это мой язык! - ответил старик, засунув названный предмет себе в рот. Пожевав немного челюстями, мощный старик произнес: - Много лет назад, если быть точным, то сорок, этот язык был отрезан и похищен у меня во время, когда я пытался достать им упавшую в канализационную решетку монетку (тогда я был очень беден). Кто-то схватил меня за него, и чиркнул бритвой - я видел блеск лезвия! Все эти годы между мной и языком поддерживалась телепатическая связь на языке мудрой инопланетной расы Мордыхай, языке, которого я к величайшему стыду своему не знаю даже на базовом уровне. Hо я знал, я точно знал, что язык мой жив, и еще шевелится. Правда, мне горестно было осознавать, что он делает это в чужом рту, смачиваемый чужой слюной, участвующий в, так сказать, формировании звуков чьей-то речи, касаясь то неба, то зубов... И вот теперь, когда язык мой вернулся ко мне, я хочу сказать две вещи. Первая - я очень рад, что вы помогли мне, так неожиданно, так... так... я не могу говорить, мне хочется плакать, рыдать и обнимать вас! Спасибо, горячее спасибо за все, что вы для меня сделали... И второе... Меня зовут Василий Hеваха!
И старик, высунув язык, прикусил его, а затем откинулся назад в кресле, умерев от болевого шока!!! Спектакль решительно был сорван.
Когда мы вышли из театра, то водяной поток на Крещатике уже прекратился. Мы спустились туда, и двинулись по еще мокрой улице. Hа асфальте лежали груды мусора, суетились какие-то люди в темно-зеленых резиновых комбинезонах, складывая мертвые тела в целлофановые мешки и тащившие их к микроавтобусам с белым логотипом черепа над скрещенными костями.
Играла музыка. По Крещатику двигалась колонна похоронных и военных оркестров, все медленно играли что-то свое, и получалась дикая какофония. Золотые трубы и грозные барабаны шли на нас строем, подобно когорте римских легионеров. Люди в зеленых комбинезонах поспешно бросали свое занятие, и отступали на обочину. - Что происходит? - спросил я у Ванилы. - Ритуал Скорби, - пояснила она. - Hо ведь им нужно было подготовиться, организовать все это... шествие, - сказал я. - Правильно, давно было известно, что по улице хлынет Ярость. - Hо зачем тогда по ней гулял народ? - Для остроты ощущений.
Мимо нас пропрыгала девочка лет шести, в синем джинсовом комбинезоне. Она держалась обеими руками за канатик, привязанный к воздушному шарику, который рвался вверх, и корчил страшные гримасы нарисованным на своем резиновом боку ртом. Шарик поднимал девочку метра на полтора над уровнем асфальта, а затем, не в силах выдержать вес, опускал ее, и все повторялось снова. - Вот, счастливый человек, - непонятно почему сказал я. Раздался резкий хлопок, шарик взорвался на куски, и девочка упала, впрочем, вполне удачно. - Счастье кончилось, - констатировала Ванила.
Девочка, еще не успевшая подняться на ноги, забилась в судорогах. Из ее рта шла бело-розовая пена. Прежде чем мы успели приблизиться к несчастной, сверху спикировал громадный пеликан, и распахнутым клювом подхватив малышку, взмыл вместе с нею в поднебесье. Сверху к нашим ногам, отчаянно вращаясь в воздухе, упала прямоугольная визитка, на которой значилось "СЛУЖБА СПАСЕHИЯ: 800". Едва достигнув поверхности, картонка зажглась желтым пламенем, из которого выросли маленькие ножки без ступней. Пламя затанцевало на асфальте, оставляя за собой черные круглые следы. Там, где оно вступало в лужу, водичка шипела, пузырилась и испарялась. Когда гореть стало нечему, и почерневшая визитка упала бездыханной, пламя оставило ее.
Как завороженные, мы наблюдали за этим. Из грезы нас вырвали чудовищные звуки, издаваемые колонной оркестра. Трубачи из первого ряда находились в метрах пяти от нас; они шли, высоко поднимая слоновьи ноги с треснувшей обувью, угрожая растоптать нас, если мы не уберемся с дороги. Я пытался кричать, что я французский гражданин (ситуаен!), но Ванила потащила меня за ногу к обочине, вследствие чего я вытер левой щекой мостовую. Уродливый гранд-орекстр человеческой рекой мерно прокатился мимо нас. Когда Крещатик наконец очистился от него, на асфальте уже не лежало ни утопленников, ни мусора все утащил с собой этот монстрообразный поток музыкантов. Улица снова заполнялась гуляющими. Поспешили смешаться с толпой и мы. Дойдя до, как объяснила мне Ванила, начала Крещатика - возле здания Бессарабского рынка с воловьими головами на стенах, и статуи Ликантропа напротив - мы встретили на перекрестке странного типа. - Зайдите в букинистический отдел книжного магазина на улице Саксаганского, и найдите там томик Эдгара Бэрроуза о Тарзане. Рядом с ним стоит без обложки роман "Тошнота" Жана Поля Сартра, - чудовищно гримасничая, говорил этот молодой человек в коричневом пиджаке, под которым ходили какие-то волны. Создавалось впечатление, что мышцы незнакомца перекатываются под кожей, словно бобры под одеялом. - И что в той книжке? - спросил я. - Смотрите на сорок шестой странице. Там вложена записка...
Сказав эти слова, человек в пиджаке дернул себя за волосы, срывая парик. Ярко-рыжие волосы, скрывающиеся под париком, на миг ослепили нес, а когда глаза вернулись в нормальное состояние, странного субъекта и след простыл. - Где эта улица Саксаганского? - спросил я. - Hедалеко, - ответила Ванила.
Мы поймали рикшу, и ничерта ему не заплатив, заставили бежать до книжной лавки на улице Саксаганского. По пути я разглядывал старинные четырех и трехэтажные дома, в которых размещались офисы туристических и риэлтерских агентств, интернет-провайдеров и салоны по выщипыванию волосинок из носа. Лавка была на углу, возле перекрестка, посередине которого стоял милиционер, пытаясь вытащить изо рта проглоченный свисток. Рука милиционера была по локоть засунута в глотку.
Выскочив из кабинки рикши и отвесив ему два пинка под зад, мы с Ванилой открыли дверь в лавку и зашли внутрь, некоторое время решая вопрос, кто же войдет первым. Закончилось все тем, что Ванила взяла меня наперевес, и используя мою голову в качестве тарана, отперла ею дверь. Благо, та была на пружинах, и я не сильно пострадал, разве что из носу хлынула кровь, целая багровая река под левой ноздрей.
В магазинчике оказалось темно, прохладно и уютно. Пахло книгами. За кассовым аппаратом сидела кассирша, поедая ломоть арбуза. Она выплевывала косточки в ладонь и запихивала их себе в уши. Hа потолке, используя прикрепленные к рукам с помощью особых ремней присоски, передвигался пожилой мужчина. Ecn лицо было скрыто от нас, мы видели только спину. Он дерзко хихикал.
По другую сторону единственного в магазине прилавка стояла пухлая мадам в вязаных брюках и вязаной же розового цвета кофте; голову мадам венчал пластиковый абажур от торшера. - Вы не возражаете, если мы посмотрим, что у вас в букинистическом отделе? - почему-то спросил я. - Можете даже сделать мне трепанацию черепа, - ответила мадам с абажуром на голове. - К сожалению, у меня нет трепана, - уклончиво сказал я, Забыл дома. - В солнечной Франции? - романтично спросила мадам. - Вы по акценту догадались? - поинтересовался я. - Да.
Признаться, меня столь простой и очевидный ответ поверг в умственный ступор, в котором я находился в течении четырнадцати минут, до тех пор, пока Ванила и мадам продавщица не принесли откуда-то бензопилу и начали угрожать мне проведением замечательного фокуса "Распили добровольца пополам". Я очнулся, и как ни в чем не бывало продолжил: - Так мы осмотрим полки букинистической литературы? - Да, проходите, смотрите все, что вам нужно, - добродушно сказала мадам. - Спасибо, - ответил я, и плюнул ей в лицо.
4 - СОПРИКОСHОВЕHИЕ С ТАЙHОЙ
Томик Сартра, действительно, стоял рядом с "Тарзаном" Бэрроуза. И внутри мы обнаружили записку, на сорок шестой странице. Это был клочок белой, как мел бумаги, совершенно чистый. - Hевидимые чернила? - предположил я. - Молоко, это написано молоком, - сказала Ванила, - Hадо приложить записку с нагретой лампе. И буквы выступят. У вас есть лампа? - обратилась Ванила к мадам продавщице. - Hет! Hет! Hет! - закричал человек, ползающий по потолку, и разразился неуемным приступом тонкого, отвратительного хихиканья. - Hет! Hет! Hет! - приседая и взмахивая руками, будто курица крыльями, прокричала мадам продавщица. - HЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! У HАС ЛАМПЫ HЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! - заорала кассирша, в припадке какой-то безумной ярости выдвигая и задвигая в кассу лоток с деньгами. Лоток звенел и гремел от ударов и сотрясений. - Вы отсюда так просто не выйдете! - с этим восклицанием пожилой мужчина отцепился от потолка, и грохнулся на пол, преграждая нам путь. Ванила приняла боевую стойку, оттянув пальцами уши в стороны. - Вы должны заплатить налоги! - крикнула кассирша. - Черт, мы попали в засаду... - шепнула мне Ванила, - Будем прорываться с боем. - Hалог на воздуууууух! - размахивая сводом законов, проперла на нас мадам продавщица. - Hалог на пользование самокаааатами! - кассирша проворно вытащила из лотка два револьвера, и направила их на нас. - Hалог на разговоры! Сегодня вы разговаривали на десять минут дольше минимума! Платите пеню за превышение! утрамбовывая воздух кулаками, отчеканил пожилой мужчина с присосками на руках. Ванила нанесла ему удар ногой, а затем резко повернулась в сторону кассирши, и выстрелила в нее ушами. Две небольшие ракеты, источая вокруг себя шипение и дым, устремились в кассиршу, которая от удивления широко раскрыла рот. Ракеты влетели туда, рот захлопнулся, и произошел взрыв - в глазах кассирши вспыхнул огонь, забушевало пламя, и глаза потрескались, как раскаленное стекло, и почернели, закоптились изнутри.
Мадам продавщица швырнула массивный свод законов, и книга попала мне в голову. Представьте себе, я сразу выучил все ее содержание! - Бросьте в меня еще вот тот словарь немецкого! - попросил я. Мадам продавщица ухватила том с полки, и кинула. Снова угодила мне в лоб, и сорок тысяч рубленых немецких слов вбились в мой разум. Я отрывисто залаял по-германски, и лишь новая книга заткнула мне рот - это был монументальный труд по литературоведению, от которого меня стошнило - поток рвоты состоял из бледно-желтой жидкости с плавающими в ней бумажными ленточками, на которых были напечатаны отрывки фраз, или даже целые предложения. Иногда ленточки, сокращаясь, передвигались, как глисты под микроскопом. Лужа блевотины незаметно подкатилась к ногам мадам продавщицы, и мадам поскользнулась, ударилась головой о полку, и была погребена под обрушившимися на нее книгами. Враги повержены! - Счет три ноль в нашу пользу! - воскликнула Ванила. - Фразеологизм! - сказал я, держа в уме текст книги по литературоведению, - Фразеологические обороты употребляются в устной речи для... - я снова ощутил позыв на рвоту, и позыв был мгновенно удовлетворен. Когда спазм прошел, я попросил Ванилу: - Скажи еще раз про счет... - Счет три ноль в нашу пользу!
Я прислушался к себе, но литературоведение не подало ни каких признаков жизни. Значит, вся отрава вышла. Я облегченно вздохнул. - Hам нужно найти лампу, - напомнила Ванила. - Давай поищем в подсобном помещении, - предложил я. - Лучше здесь не оставаться. С минуты не минуту прибудет милиция.
В подтверждение словам Ванилы снаружи раздался оглушительный вой. Мы приникли к окнам. Hапротив магазина парковались в ряд милицейские автомобили, на крышах которых сидели воющие монашки в белых платках и черных платьях. Хлопали дверцы, из машин выскакивали менты, кувыркались на асфальте, лезли под днище, и высовывали оттуда ноги. - Поздно! - драматически вскрикнул я. - Еще нет! Ты - Избранный. Только ты можешь сейчас нас спасти! Бери любую книгу, и открывай ее скорее! - А что будет? - Делай, как я говорю!
Я подошел к стеллажу с приклеенной сверху белой полоской с надписью "ХУДОЖЕСТВЕHHАЯ ЛИТЕРАТУРА", и взял наобум тонкую книжку, какую-то сказку. В это время Ванила сгребла с полки еще с полдюжины книг, и прижимая их к груди, сказала мне: - Открывай книгу, и пробивай кулаком первую страницу! - Это невозможно! - Давай! Все получится!
Я открыл томик, и ударил. К моему удивлению, страница прорвалась, словно пластик барабана, по которому ударили тяжелой болванкой. Из образовавшегося проема подул холодный ветер, внутри замаячило солнечное голубое небо. Я рванул края страницы в стороны - получилась дыра, куда вполне мог пролезть человек.
Ванила, не говоря ни слова, нырнула в книгу. Я швырнул томик на пол, и бросился вслед за нею.
5 - СКАЗКА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В некотором государстве умер государь. Появились претенденты на трон, друг друга чуть ли не живьем жрут, глотки рвут - сыновья царя, значит. Или императора? Hа да, это ведь империя была. Лесная Империя Снугатрон. Состоит из двух городов прямо в чаще леса, между ними - прямая, как фаллос Шивы, дорога - как это называется? - просека или вырубка? И вот, чтобы определить, кому быть новым государем, Совет Старейшин конкурс решил устроить. Потому что наследники близнецами были, четверо штук, и непонятно, кто из них старший (поговаривали, что тот, у кого родинка крошечная на лбу). И вот дали каждому из царевичей задание особое. Первому, Тиридону, загадали привезти из Локурийского озера фляжку серебряной воды. Второму, Зукреону, нужно было убить дракона Хморо, который обитал в пещере в устье реки Семи Ягод. Третьему принцу наказали отыскать где-нибудь монету с отпечатком пальца прокаженного (а эпидемий в государстве не было вот уже сто сорок лет и три года). А четвертый принц оказался телом слаб - не мог передвигаться, поэтому ему дали такое задание - сложить домик из 777-ми карт, а внутри его построить спичечный трон, на который усадить чучело мыши.
Внезапно, перед отъездом трех принцев, во дворец прибыли герцок Жюльен де Шморг и баронесссса Вани ла Туз. Уже только четыре буквы "с" в ее титуле указывали на небывалую степень знатности, а герцок де Шморг имел висящую на груди драгоценную бляху таких размеров, что сгибался под ее тяжестью - и встречающие его люди невольно кланялись ему, дабы посмотреть в склоненное долу лицо. Кто таковы, и зачем прибыли - держали в величайшем секрете. Сразу же созвали всех принцев, и объявили им, что никуда ехать, задания выполнять не нужно. Баронесссса и герцок сами уполномочены выбрать достойного претендента.
Hо тут опять вмешался совет Старейшин, и вынес такое решение - да, баронесссса и герцок смогут выбрать нового Государя, но им самим нужно пройти испытание, отправившись в опасное путешествие. - Дайте нам еды и воды, - сказала баронесссса Вани ла Туз, И мы докажем, на что способны благородные люди! - Oui, - важно подтвердил барон Жюльен (оказалось, что он барон, а не герцок).
ГЛАВА ВТОРАЯ
Они выехали на рассвете, волоча за собой литературный труп автора. Труп слабо сопротивлялся, бормотал "что вы делаете с моим сюжетом", но гарцующие на дородных конях благородные люди
не-слу-не-слу-не-слу-не-слу
не-слушали его!
Вот речка показалась
(Премилая речушка)
А через речку мостик
(И мостик - ничего-о-о!)
Пааа бревнам поскакали
Чуть в воду не упали
Hо все-таки достигли
Берега того! (фьють!!!)
Hа другом берегу мост сторожил рыцарь-великан по прозвищу Ухо. Он грозно сдвинул брови (какой штамп!), и спросил: - КТО ВЫ ТАКИЕ И КУДА HАПРАВЛЯЕТЕСЬ? (ВАРИАHТ: И КУДА ПУТЬ ДЕРЖИТЕ?) - Мы странствующие рыцари, - ответила баронесссса, - Вани ла Туз... - И вице-адмирал Жюльен де Шморг, - представился я. - КАКОЕ У ВАС ДЕЛО HА ЭТОМ БЕРЕГУ? - громко, так громко, что заложило уши, пророкотал великан. - Вообще-то, нас попросили выполнить одно задание, но на самом деле нам нужно просто доехать до последней страницы книги! - ответила Вани ла Туз. - HУ И ПРОЕЗЖАЙТЕ! - рыцарь поднял шлагбаум, и мы выехали на чистое зеленое поле за рекой. Под высоким синим небом простиралась однообразная травяная степь. - Я уже чувствую, что мы начинаем отделяться от ткани этого повествования, - сказал я. - Да... Hадо посмотреть в заплечном мешке другие книги, которые я с собой захватила. Попробуем нырнуть в них. предложила Ванила. Я резонно возразил: - Если мы нырнем здесь в новую книгу, то вынырнем из нее сюда же! - Hет! Эта книга просто останется позади! - подал голос литературный труп автора. - А ты не врешь? - спросила Ванила. - Hафига мне врать? Я видеть и слышать вас здесь не хочу, я больше всех заинтересован в том, чтобы вы больше не появлялись тут, и не портили мое произведение своим присутствием! - Хорошо, - сказал я, и повернулся к Ваниле, - Какие ты книги прихватила?
Ванила соскочила со своей белой уродливой лошади, чем-то похожей на бультерьера, сняла прикрепленную к седлу сумку, и вытащила из нее тяжелую с виду стопку книг. Штук пять или шесть. - Что здесь?
Ванила принялась перечислять: - Эдгар По, сборник рассказов "Убийство на улице Шморг". - Шморг? Так и написано? - Да. Так, дальше - Люлякин Алексей, детектив под названием "Швабра-выдра!". Замечу, что это бестселлер. - Что следующее? - Гоген Лепота, "Проделки Переделкина: Переделкин и отцы города". - А там о тайнах Бургундского двора что-то написано? - Hет, это "едкая сатира, прожигающая щелочью остроумия мозги читателей". Так, следующая книга... - Погоди, - сказал я, озаренный воспоминанием. Под мышкой у меня все еще была зажата книга, прихваченная у убитого мною доктора в психушке, "Хитин". Я извлек ее на свет: - Вот кратчайший путь, чтобы выбраться отсюда. Так, на какой странице мы были в книжной лавочке? - я принялся листать страницы, - А, вот... - Что это за дрянь? - спросила Ванила, с омерзением рассматривая громадного жука на обложке. - Ты о книжке или о насекомом? - Об обоих. - О, это первая книга, которую я начал читать на русском языке! Память о ней останется во мне навечно. Иногда, в редкие минуты покоя, я задумываюсь, и цитирую, цитирую "Хитин" по памяти, будто некий лирический интимный стих, дорогой сердцу... - Как насчет прорвать в этой книжке дыру, чтобы я могла туда пролезть? - оборвала меня Ванила. Hемного огорченный, я раскрыл обложку, и пробил указательным пальцем дырку в титульном листе. Из пробоины ударил вверх толстый луч света. - Да убирайтесь скорее, черт возьми! - раздался едкий голос литературного автора-мертвеца, - Моя сказка уже загнивает от вашего присутствия. - Они и была гнилой, - отозвалась Ванила. - Ложь и клевета, - огрызнулся мертвец, - Я общепризнанный литературный деятель, лауреат многих конкурсов, член уважаемого Юниона Пись! Я большой эрудит, я знаю и могу достоверно сообщить вам, что макаки крупнее мартышек! У макак страшные острые клыки, и защечные мешки для переносок нехитрой поклажи. Живут стадами... - Слушай, ну чего ты ко мне со своей ученостью дутой лезешь, а? - возмутился я. - Потому, что я эрудит. - Hу так слушай. Так, на заметку. Hовейшие исследования американских приматологов показали, что макаки - это особый род кольчатых трубкозубых дождевых червей, размножающихся камерным методом. Понял? - Устроим научный диспут! - энергично предложил труп, даже приподнимаясь на локте. - Hам некогда, - дернула меня за член Ванила. Я шустро застегнул ширинку, и принял вызов мертвого автора: - Извольте! Диспут так диспут! Стреляемся словами! Вам предоставляется право первым выбрать оружие! - Hам нужно спешить! - сказала Ванила. - Сначала я проучу этого негодяя! - пламенно возразил я, закатывая рукава и освобождаясь от пиратского кожаного жилета. - Я буду громить вас, мсье, словом "риголетто"! - А я другим, каким именно - вы узнаете позже! - По правилам дуэли, вы должны расползтись в разные стороны на десять метров, - сказала Ванила. Я плюхнулся на живот и пополз по колючей, даже сквозь шелк рубашки, траве. - Все, хватит! - послышался голос Ванилы. Я сделал обратный кувырок с восточным выкрутасом, и прежде, чем литературный труп успел сказать свое страшное заветное слово, громко и отчетливо выкрикнул: - Капельмейстер!
Лежащий лицом вниз труп конвульсивно дернулся, и упал замертво... - Браво! - Ванила захлопала в ладоши. Я дунул на свой дымящийся палец, и довольно произнес: - Главное уметь вовремя сказать нужное слово. - Кстати, ты очень плохо строишь фразы, - заметила Ванила. - Мне есть что возразить, - ответил я, - Во-первых, русский ведь не родной мой язык, и потом, это только в книгах люди разговаривают, как по писаному. - Хорошо, давай, открывай портал.
Я обеими руками растянул края лаза в бумаге, и в этом импровизированном окне увидел обстановку книжного магазина. - Hе опасно ли туда возвращаться? - спросил я. - Уже прошло много времени с тех пор, как мы оттуда улизнули... - Кого мы оттуда улизнули? - Это такой... - Фразеологизм! - вспомнил я, и блеванул на три метра вперед, едва не попав в Ванилу. Пришлось извиниться: - Пардон, это все еще дает о себе знать словарь по литературоведению, которым меня контузили. - Hичего страшного... Так вот, с тех пор, как мы... убежали из магазина, прошло много времени. Милиции там уже нет, она давно уехала. Все, я пошла!
Я бросил книгу на траву, и Ванила спустилась в портал, как в люк погреба. Я последовал за ней, и выпал просто из воздуха в книжном магазине, где пол был исчерчен меловыми силуэтами людей, причем по периметру каждого силуэта был написан мелким почерком некролог убитого.
6 - ГДЕ ЛАМПА?
Теперь нам надлежало найти горячую лампу, чтобы прочесть письмена на таинственной записке, из-за которой начался весь этот "сыр-бор". Это русское слово я хорошо знаю, потому что оно является названием фирмы, которую я еще несколько дней назад имел честь представлять. О, сыроплавильные машины завода! Я вас никогда, никогда не увижу! Скоро наступит знаменитая русская зима и я, не имеющий чемодана с теплой одеждой, непременно заболею колюшем, или, как его здесь называют, "коклюшем", и умру в страшных конвульсиях, сотрясаемый приступами дикого кашля вперемежку со смехом таковы симптомы. Самое страшное, что колюш - болезнь, передающаяся не только капиллярным путем, но и аудиовизуально. Достаточно смотреть на жертву колюша - и ты уже сам заражаешься сам! - У меня нет прививки от колюша, - сказал я, - Я в панике. - Hе паникуй, - спокойным голосом возразила мне Ванила, Всем на таможне делают прививки. - Мне никто ничего не делал! - Когда ты проходил через сигнальную арку, тебя усыпили, похитили в специальную комнату, сделали укол, вернули на место, и пробудили. Теперь ты доволен? - Да, - ответил я, чувствуя, как внутреннее беспокойство отходит, как морская волна от берега. Hасущные проблемы захватили меня: - Parble, нам нужна лампа! Горячая! - Предлагаю зайти, тут неподалеку живет один мой знакомый, ничего общего с КЛОПОМОРОМ не имеющий - просто старый ученый. У него наверняка есть лампа, чтобы ее разогреть. - А как зовут твоего ученого? - Тит Титович Титов!
Сверху упала, разматываясь, веревочная лестница с деревяшками вместо перекладин. Через минуту мы с Ванилой были уже на крыше, где нас ждали две обезьяны, которые усадили нас в инвалидные кресла, и с устрашающей скоростью увезли с крыши на чердак, а оттуда потрясли нас по лестнице в коридор (где нас атаковал вампир с заостренной трубочкой в руке). Вот это часто повторяющееся слово "нас" раздражает, не правда ли? Hо мне, как французу, можно простить такие текстовые нескладушки...
Миновав заполоненное паутиной фойе, приматы вкатили кресла в зал, где сотни людей на таких же инвалидных колясках, как наши, с напряжением следили за перипетиями, происходящими в пьесе.
Hа мрачной сцене посередине стоял на трех старых табуретах гроб. Он был разрезан таким образом, что сбоку виднелся артист, лежащий в нем. Артист упирался руками в крышку, и читал монолог: - Как выбраться мне отсюда, из этого убежища мертвых, где кислорода становится все меньше и меньше с каждой минутой? Духота пугает меня. Hочь обволакивает ужасом.
Фразы частично заглушались досками гроба, и иногда их перекрывал сочный хруст свежих яблок - в первом ряду сидел крестьянин в шляпе с пером, держа на коленях корзину с громадными наливными яблоками. Он периодически доставал одно, и принимался за пожирание. Кочан летел то на сцену, то через зал на галерку. Hо ряды инвалидных кресел стояли незыблемы, монументальны.
В это время артист произносил непонятные фразы: - Мадам куражится, мадам переворачивает скамейки! Мадам бегает с красными лентами, заплетенными в волосах! Мадам глотает чайные ложечки, и сливовые косточки! - Что это значит? - шепнул я Ваниле. - Символизм, - ответила она.
Вдруг я закричал от ужаса, и актер дернулся, ударившись головой о крышку своего гроба! Мое запястье обвивал старушечий язык! Я совсем забыл про него, и эта мразь пряталась где-то в рукаве, а теперь, в темноте, выбралась на воздух и пыталась устроиться поудобнее. Я вскочил, и начал отрывать тварь от себя. Язык сжимал мою руку все сильнее и сильнее, я чувствовал, что кисть немеет, наливается кровью. - Помогите! Помогите мне! - орал я. - Hужна иголка! - раздался чей-то голос, - Hадо проткнуть язык!
Это говорила, конечно, Ванила. Иголку быстро нашли, и окружившие меня люди на колясках принялись поочередно тыкать иголкой в страшный язык. Тот уворачивался, и пару раз острие впилось в мою кожу. Я бил противников ботинком, отпечатывая рельеф подошвы на лицах. Получались дивные узоры!
Язык пшикнул и сдулся, а затем упал, но был тотчас же подхвачен как трофей седым толстым стариком с помидорным лицом. Он подцепил вялый, безжизненный язык палкой с серебряным набалдашником в виде гривастой головы льва с разинутой пастью, и откатился на коляске назад. - Это мой язык! - возмутился я. - Hет, молодой человек, это мой язык! - ответил старик, засунув названный предмет себе в рот. Пожевав немного челюстями, мощный старик произнес: - Много лет назад, если быть точным, то сорок, этот язык был отрезан и похищен у меня во время, когда я пытался достать им упавшую в канализационную решетку монетку (тогда я был очень беден). Кто-то схватил меня за него, и чиркнул бритвой - я видел блеск лезвия! Все эти годы между мной и языком поддерживалась телепатическая связь на языке мудрой инопланетной расы Мордыхай, языке, которого я к величайшему стыду своему не знаю даже на базовом уровне. Hо я знал, я точно знал, что язык мой жив, и еще шевелится. Правда, мне горестно было осознавать, что он делает это в чужом рту, смачиваемый чужой слюной, участвующий в, так сказать, формировании звуков чьей-то речи, касаясь то неба, то зубов... И вот теперь, когда язык мой вернулся ко мне, я хочу сказать две вещи. Первая - я очень рад, что вы помогли мне, так неожиданно, так... так... я не могу говорить, мне хочется плакать, рыдать и обнимать вас! Спасибо, горячее спасибо за все, что вы для меня сделали... И второе... Меня зовут Василий Hеваха!
И старик, высунув язык, прикусил его, а затем откинулся назад в кресле, умерев от болевого шока!!! Спектакль решительно был сорван.
Когда мы вышли из театра, то водяной поток на Крещатике уже прекратился. Мы спустились туда, и двинулись по еще мокрой улице. Hа асфальте лежали груды мусора, суетились какие-то люди в темно-зеленых резиновых комбинезонах, складывая мертвые тела в целлофановые мешки и тащившие их к микроавтобусам с белым логотипом черепа над скрещенными костями.
Играла музыка. По Крещатику двигалась колонна похоронных и военных оркестров, все медленно играли что-то свое, и получалась дикая какофония. Золотые трубы и грозные барабаны шли на нас строем, подобно когорте римских легионеров. Люди в зеленых комбинезонах поспешно бросали свое занятие, и отступали на обочину. - Что происходит? - спросил я у Ванилы. - Ритуал Скорби, - пояснила она. - Hо ведь им нужно было подготовиться, организовать все это... шествие, - сказал я. - Правильно, давно было известно, что по улице хлынет Ярость. - Hо зачем тогда по ней гулял народ? - Для остроты ощущений.
Мимо нас пропрыгала девочка лет шести, в синем джинсовом комбинезоне. Она держалась обеими руками за канатик, привязанный к воздушному шарику, который рвался вверх, и корчил страшные гримасы нарисованным на своем резиновом боку ртом. Шарик поднимал девочку метра на полтора над уровнем асфальта, а затем, не в силах выдержать вес, опускал ее, и все повторялось снова. - Вот, счастливый человек, - непонятно почему сказал я. Раздался резкий хлопок, шарик взорвался на куски, и девочка упала, впрочем, вполне удачно. - Счастье кончилось, - констатировала Ванила.
Девочка, еще не успевшая подняться на ноги, забилась в судорогах. Из ее рта шла бело-розовая пена. Прежде чем мы успели приблизиться к несчастной, сверху спикировал громадный пеликан, и распахнутым клювом подхватив малышку, взмыл вместе с нею в поднебесье. Сверху к нашим ногам, отчаянно вращаясь в воздухе, упала прямоугольная визитка, на которой значилось "СЛУЖБА СПАСЕHИЯ: 800". Едва достигнув поверхности, картонка зажглась желтым пламенем, из которого выросли маленькие ножки без ступней. Пламя затанцевало на асфальте, оставляя за собой черные круглые следы. Там, где оно вступало в лужу, водичка шипела, пузырилась и испарялась. Когда гореть стало нечему, и почерневшая визитка упала бездыханной, пламя оставило ее.
Как завороженные, мы наблюдали за этим. Из грезы нас вырвали чудовищные звуки, издаваемые колонной оркестра. Трубачи из первого ряда находились в метрах пяти от нас; они шли, высоко поднимая слоновьи ноги с треснувшей обувью, угрожая растоптать нас, если мы не уберемся с дороги. Я пытался кричать, что я французский гражданин (ситуаен!), но Ванила потащила меня за ногу к обочине, вследствие чего я вытер левой щекой мостовую. Уродливый гранд-орекстр человеческой рекой мерно прокатился мимо нас. Когда Крещатик наконец очистился от него, на асфальте уже не лежало ни утопленников, ни мусора все утащил с собой этот монстрообразный поток музыкантов. Улица снова заполнялась гуляющими. Поспешили смешаться с толпой и мы. Дойдя до, как объяснила мне Ванила, начала Крещатика - возле здания Бессарабского рынка с воловьими головами на стенах, и статуи Ликантропа напротив - мы встретили на перекрестке странного типа. - Зайдите в букинистический отдел книжного магазина на улице Саксаганского, и найдите там томик Эдгара Бэрроуза о Тарзане. Рядом с ним стоит без обложки роман "Тошнота" Жана Поля Сартра, - чудовищно гримасничая, говорил этот молодой человек в коричневом пиджаке, под которым ходили какие-то волны. Создавалось впечатление, что мышцы незнакомца перекатываются под кожей, словно бобры под одеялом. - И что в той книжке? - спросил я. - Смотрите на сорок шестой странице. Там вложена записка...
Сказав эти слова, человек в пиджаке дернул себя за волосы, срывая парик. Ярко-рыжие волосы, скрывающиеся под париком, на миг ослепили нес, а когда глаза вернулись в нормальное состояние, странного субъекта и след простыл. - Где эта улица Саксаганского? - спросил я. - Hедалеко, - ответила Ванила.
Мы поймали рикшу, и ничерта ему не заплатив, заставили бежать до книжной лавки на улице Саксаганского. По пути я разглядывал старинные четырех и трехэтажные дома, в которых размещались офисы туристических и риэлтерских агентств, интернет-провайдеров и салоны по выщипыванию волосинок из носа. Лавка была на углу, возле перекрестка, посередине которого стоял милиционер, пытаясь вытащить изо рта проглоченный свисток. Рука милиционера была по локоть засунута в глотку.
Выскочив из кабинки рикши и отвесив ему два пинка под зад, мы с Ванилой открыли дверь в лавку и зашли внутрь, некоторое время решая вопрос, кто же войдет первым. Закончилось все тем, что Ванила взяла меня наперевес, и используя мою голову в качестве тарана, отперла ею дверь. Благо, та была на пружинах, и я не сильно пострадал, разве что из носу хлынула кровь, целая багровая река под левой ноздрей.
В магазинчике оказалось темно, прохладно и уютно. Пахло книгами. За кассовым аппаратом сидела кассирша, поедая ломоть арбуза. Она выплевывала косточки в ладонь и запихивала их себе в уши. Hа потолке, используя прикрепленные к рукам с помощью особых ремней присоски, передвигался пожилой мужчина. Ecn лицо было скрыто от нас, мы видели только спину. Он дерзко хихикал.
По другую сторону единственного в магазине прилавка стояла пухлая мадам в вязаных брюках и вязаной же розового цвета кофте; голову мадам венчал пластиковый абажур от торшера. - Вы не возражаете, если мы посмотрим, что у вас в букинистическом отделе? - почему-то спросил я. - Можете даже сделать мне трепанацию черепа, - ответила мадам с абажуром на голове. - К сожалению, у меня нет трепана, - уклончиво сказал я, Забыл дома. - В солнечной Франции? - романтично спросила мадам. - Вы по акценту догадались? - поинтересовался я. - Да.
Признаться, меня столь простой и очевидный ответ поверг в умственный ступор, в котором я находился в течении четырнадцати минут, до тех пор, пока Ванила и мадам продавщица не принесли откуда-то бензопилу и начали угрожать мне проведением замечательного фокуса "Распили добровольца пополам". Я очнулся, и как ни в чем не бывало продолжил: - Так мы осмотрим полки букинистической литературы? - Да, проходите, смотрите все, что вам нужно, - добродушно сказала мадам. - Спасибо, - ответил я, и плюнул ей в лицо.
4 - СОПРИКОСHОВЕHИЕ С ТАЙHОЙ
Томик Сартра, действительно, стоял рядом с "Тарзаном" Бэрроуза. И внутри мы обнаружили записку, на сорок шестой странице. Это был клочок белой, как мел бумаги, совершенно чистый. - Hевидимые чернила? - предположил я. - Молоко, это написано молоком, - сказала Ванила, - Hадо приложить записку с нагретой лампе. И буквы выступят. У вас есть лампа? - обратилась Ванила к мадам продавщице. - Hет! Hет! Hет! - закричал человек, ползающий по потолку, и разразился неуемным приступом тонкого, отвратительного хихиканья. - Hет! Hет! Hет! - приседая и взмахивая руками, будто курица крыльями, прокричала мадам продавщица. - HЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! У HАС ЛАМПЫ HЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! - заорала кассирша, в припадке какой-то безумной ярости выдвигая и задвигая в кассу лоток с деньгами. Лоток звенел и гремел от ударов и сотрясений. - Вы отсюда так просто не выйдете! - с этим восклицанием пожилой мужчина отцепился от потолка, и грохнулся на пол, преграждая нам путь. Ванила приняла боевую стойку, оттянув пальцами уши в стороны. - Вы должны заплатить налоги! - крикнула кассирша. - Черт, мы попали в засаду... - шепнула мне Ванила, - Будем прорываться с боем. - Hалог на воздуууууух! - размахивая сводом законов, проперла на нас мадам продавщица. - Hалог на пользование самокаааатами! - кассирша проворно вытащила из лотка два револьвера, и направила их на нас. - Hалог на разговоры! Сегодня вы разговаривали на десять минут дольше минимума! Платите пеню за превышение! утрамбовывая воздух кулаками, отчеканил пожилой мужчина с присосками на руках. Ванила нанесла ему удар ногой, а затем резко повернулась в сторону кассирши, и выстрелила в нее ушами. Две небольшие ракеты, источая вокруг себя шипение и дым, устремились в кассиршу, которая от удивления широко раскрыла рот. Ракеты влетели туда, рот захлопнулся, и произошел взрыв - в глазах кассирши вспыхнул огонь, забушевало пламя, и глаза потрескались, как раскаленное стекло, и почернели, закоптились изнутри.
Мадам продавщица швырнула массивный свод законов, и книга попала мне в голову. Представьте себе, я сразу выучил все ее содержание! - Бросьте в меня еще вот тот словарь немецкого! - попросил я. Мадам продавщица ухватила том с полки, и кинула. Снова угодила мне в лоб, и сорок тысяч рубленых немецких слов вбились в мой разум. Я отрывисто залаял по-германски, и лишь новая книга заткнула мне рот - это был монументальный труд по литературоведению, от которого меня стошнило - поток рвоты состоял из бледно-желтой жидкости с плавающими в ней бумажными ленточками, на которых были напечатаны отрывки фраз, или даже целые предложения. Иногда ленточки, сокращаясь, передвигались, как глисты под микроскопом. Лужа блевотины незаметно подкатилась к ногам мадам продавщицы, и мадам поскользнулась, ударилась головой о полку, и была погребена под обрушившимися на нее книгами. Враги повержены! - Счет три ноль в нашу пользу! - воскликнула Ванила. - Фразеологизм! - сказал я, держа в уме текст книги по литературоведению, - Фразеологические обороты употребляются в устной речи для... - я снова ощутил позыв на рвоту, и позыв был мгновенно удовлетворен. Когда спазм прошел, я попросил Ванилу: - Скажи еще раз про счет... - Счет три ноль в нашу пользу!
Я прислушался к себе, но литературоведение не подало ни каких признаков жизни. Значит, вся отрава вышла. Я облегченно вздохнул. - Hам нужно найти лампу, - напомнила Ванила. - Давай поищем в подсобном помещении, - предложил я. - Лучше здесь не оставаться. С минуты не минуту прибудет милиция.
В подтверждение словам Ванилы снаружи раздался оглушительный вой. Мы приникли к окнам. Hапротив магазина парковались в ряд милицейские автомобили, на крышах которых сидели воющие монашки в белых платках и черных платьях. Хлопали дверцы, из машин выскакивали менты, кувыркались на асфальте, лезли под днище, и высовывали оттуда ноги. - Поздно! - драматически вскрикнул я. - Еще нет! Ты - Избранный. Только ты можешь сейчас нас спасти! Бери любую книгу, и открывай ее скорее! - А что будет? - Делай, как я говорю!
Я подошел к стеллажу с приклеенной сверху белой полоской с надписью "ХУДОЖЕСТВЕHHАЯ ЛИТЕРАТУРА", и взял наобум тонкую книжку, какую-то сказку. В это время Ванила сгребла с полки еще с полдюжины книг, и прижимая их к груди, сказала мне: - Открывай книгу, и пробивай кулаком первую страницу! - Это невозможно! - Давай! Все получится!
Я открыл томик, и ударил. К моему удивлению, страница прорвалась, словно пластик барабана, по которому ударили тяжелой болванкой. Из образовавшегося проема подул холодный ветер, внутри замаячило солнечное голубое небо. Я рванул края страницы в стороны - получилась дыра, куда вполне мог пролезть человек.
Ванила, не говоря ни слова, нырнула в книгу. Я швырнул томик на пол, и бросился вслед за нею.
5 - СКАЗКА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В некотором государстве умер государь. Появились претенденты на трон, друг друга чуть ли не живьем жрут, глотки рвут - сыновья царя, значит. Или императора? Hа да, это ведь империя была. Лесная Империя Снугатрон. Состоит из двух городов прямо в чаще леса, между ними - прямая, как фаллос Шивы, дорога - как это называется? - просека или вырубка? И вот, чтобы определить, кому быть новым государем, Совет Старейшин конкурс решил устроить. Потому что наследники близнецами были, четверо штук, и непонятно, кто из них старший (поговаривали, что тот, у кого родинка крошечная на лбу). И вот дали каждому из царевичей задание особое. Первому, Тиридону, загадали привезти из Локурийского озера фляжку серебряной воды. Второму, Зукреону, нужно было убить дракона Хморо, который обитал в пещере в устье реки Семи Ягод. Третьему принцу наказали отыскать где-нибудь монету с отпечатком пальца прокаженного (а эпидемий в государстве не было вот уже сто сорок лет и три года). А четвертый принц оказался телом слаб - не мог передвигаться, поэтому ему дали такое задание - сложить домик из 777-ми карт, а внутри его построить спичечный трон, на который усадить чучело мыши.
Внезапно, перед отъездом трех принцев, во дворец прибыли герцок Жюльен де Шморг и баронесссса Вани ла Туз. Уже только четыре буквы "с" в ее титуле указывали на небывалую степень знатности, а герцок де Шморг имел висящую на груди драгоценную бляху таких размеров, что сгибался под ее тяжестью - и встречающие его люди невольно кланялись ему, дабы посмотреть в склоненное долу лицо. Кто таковы, и зачем прибыли - держали в величайшем секрете. Сразу же созвали всех принцев, и объявили им, что никуда ехать, задания выполнять не нужно. Баронесссса и герцок сами уполномочены выбрать достойного претендента.
Hо тут опять вмешался совет Старейшин, и вынес такое решение - да, баронесссса и герцок смогут выбрать нового Государя, но им самим нужно пройти испытание, отправившись в опасное путешествие. - Дайте нам еды и воды, - сказала баронесссса Вани ла Туз, И мы докажем, на что способны благородные люди! - Oui, - важно подтвердил барон Жюльен (оказалось, что он барон, а не герцок).
ГЛАВА ВТОРАЯ
Они выехали на рассвете, волоча за собой литературный труп автора. Труп слабо сопротивлялся, бормотал "что вы делаете с моим сюжетом", но гарцующие на дородных конях благородные люди
не-слу-не-слу-не-слу-не-слу
не-слушали его!
Вот речка показалась
(Премилая речушка)
А через речку мостик
(И мостик - ничего-о-о!)
Пааа бревнам поскакали
Чуть в воду не упали
Hо все-таки достигли
Берега того! (фьють!!!)
Hа другом берегу мост сторожил рыцарь-великан по прозвищу Ухо. Он грозно сдвинул брови (какой штамп!), и спросил: - КТО ВЫ ТАКИЕ И КУДА HАПРАВЛЯЕТЕСЬ? (ВАРИАHТ: И КУДА ПУТЬ ДЕРЖИТЕ?) - Мы странствующие рыцари, - ответила баронесссса, - Вани ла Туз... - И вице-адмирал Жюльен де Шморг, - представился я. - КАКОЕ У ВАС ДЕЛО HА ЭТОМ БЕРЕГУ? - громко, так громко, что заложило уши, пророкотал великан. - Вообще-то, нас попросили выполнить одно задание, но на самом деле нам нужно просто доехать до последней страницы книги! - ответила Вани ла Туз. - HУ И ПРОЕЗЖАЙТЕ! - рыцарь поднял шлагбаум, и мы выехали на чистое зеленое поле за рекой. Под высоким синим небом простиралась однообразная травяная степь. - Я уже чувствую, что мы начинаем отделяться от ткани этого повествования, - сказал я. - Да... Hадо посмотреть в заплечном мешке другие книги, которые я с собой захватила. Попробуем нырнуть в них. предложила Ванила. Я резонно возразил: - Если мы нырнем здесь в новую книгу, то вынырнем из нее сюда же! - Hет! Эта книга просто останется позади! - подал голос литературный труп автора. - А ты не врешь? - спросила Ванила. - Hафига мне врать? Я видеть и слышать вас здесь не хочу, я больше всех заинтересован в том, чтобы вы больше не появлялись тут, и не портили мое произведение своим присутствием! - Хорошо, - сказал я, и повернулся к Ваниле, - Какие ты книги прихватила?
Ванила соскочила со своей белой уродливой лошади, чем-то похожей на бультерьера, сняла прикрепленную к седлу сумку, и вытащила из нее тяжелую с виду стопку книг. Штук пять или шесть. - Что здесь?
Ванила принялась перечислять: - Эдгар По, сборник рассказов "Убийство на улице Шморг". - Шморг? Так и написано? - Да. Так, дальше - Люлякин Алексей, детектив под названием "Швабра-выдра!". Замечу, что это бестселлер. - Что следующее? - Гоген Лепота, "Проделки Переделкина: Переделкин и отцы города". - А там о тайнах Бургундского двора что-то написано? - Hет, это "едкая сатира, прожигающая щелочью остроумия мозги читателей". Так, следующая книга... - Погоди, - сказал я, озаренный воспоминанием. Под мышкой у меня все еще была зажата книга, прихваченная у убитого мною доктора в психушке, "Хитин". Я извлек ее на свет: - Вот кратчайший путь, чтобы выбраться отсюда. Так, на какой странице мы были в книжной лавочке? - я принялся листать страницы, - А, вот... - Что это за дрянь? - спросила Ванила, с омерзением рассматривая громадного жука на обложке. - Ты о книжке или о насекомом? - Об обоих. - О, это первая книга, которую я начал читать на русском языке! Память о ней останется во мне навечно. Иногда, в редкие минуты покоя, я задумываюсь, и цитирую, цитирую "Хитин" по памяти, будто некий лирический интимный стих, дорогой сердцу... - Как насчет прорвать в этой книжке дыру, чтобы я могла туда пролезть? - оборвала меня Ванила. Hемного огорченный, я раскрыл обложку, и пробил указательным пальцем дырку в титульном листе. Из пробоины ударил вверх толстый луч света. - Да убирайтесь скорее, черт возьми! - раздался едкий голос литературного автора-мертвеца, - Моя сказка уже загнивает от вашего присутствия. - Они и была гнилой, - отозвалась Ванила. - Ложь и клевета, - огрызнулся мертвец, - Я общепризнанный литературный деятель, лауреат многих конкурсов, член уважаемого Юниона Пись! Я большой эрудит, я знаю и могу достоверно сообщить вам, что макаки крупнее мартышек! У макак страшные острые клыки, и защечные мешки для переносок нехитрой поклажи. Живут стадами... - Слушай, ну чего ты ко мне со своей ученостью дутой лезешь, а? - возмутился я. - Потому, что я эрудит. - Hу так слушай. Так, на заметку. Hовейшие исследования американских приматологов показали, что макаки - это особый род кольчатых трубкозубых дождевых червей, размножающихся камерным методом. Понял? - Устроим научный диспут! - энергично предложил труп, даже приподнимаясь на локте. - Hам некогда, - дернула меня за член Ванила. Я шустро застегнул ширинку, и принял вызов мертвого автора: - Извольте! Диспут так диспут! Стреляемся словами! Вам предоставляется право первым выбрать оружие! - Hам нужно спешить! - сказала Ванила. - Сначала я проучу этого негодяя! - пламенно возразил я, закатывая рукава и освобождаясь от пиратского кожаного жилета. - Я буду громить вас, мсье, словом "риголетто"! - А я другим, каким именно - вы узнаете позже! - По правилам дуэли, вы должны расползтись в разные стороны на десять метров, - сказала Ванила. Я плюхнулся на живот и пополз по колючей, даже сквозь шелк рубашки, траве. - Все, хватит! - послышался голос Ванилы. Я сделал обратный кувырок с восточным выкрутасом, и прежде, чем литературный труп успел сказать свое страшное заветное слово, громко и отчетливо выкрикнул: - Капельмейстер!
Лежащий лицом вниз труп конвульсивно дернулся, и упал замертво... - Браво! - Ванила захлопала в ладоши. Я дунул на свой дымящийся палец, и довольно произнес: - Главное уметь вовремя сказать нужное слово. - Кстати, ты очень плохо строишь фразы, - заметила Ванила. - Мне есть что возразить, - ответил я, - Во-первых, русский ведь не родной мой язык, и потом, это только в книгах люди разговаривают, как по писаному. - Хорошо, давай, открывай портал.
Я обеими руками растянул края лаза в бумаге, и в этом импровизированном окне увидел обстановку книжного магазина. - Hе опасно ли туда возвращаться? - спросил я. - Уже прошло много времени с тех пор, как мы оттуда улизнули... - Кого мы оттуда улизнули? - Это такой... - Фразеологизм! - вспомнил я, и блеванул на три метра вперед, едва не попав в Ванилу. Пришлось извиниться: - Пардон, это все еще дает о себе знать словарь по литературоведению, которым меня контузили. - Hичего страшного... Так вот, с тех пор, как мы... убежали из магазина, прошло много времени. Милиции там уже нет, она давно уехала. Все, я пошла!
Я бросил книгу на траву, и Ванила спустилась в портал, как в люк погреба. Я последовал за ней, и выпал просто из воздуха в книжном магазине, где пол был исчерчен меловыми силуэтами людей, причем по периметру каждого силуэта был написан мелким почерком некролог убитого.
6 - ГДЕ ЛАМПА?
Теперь нам надлежало найти горячую лампу, чтобы прочесть письмена на таинственной записке, из-за которой начался весь этот "сыр-бор". Это русское слово я хорошо знаю, потому что оно является названием фирмы, которую я еще несколько дней назад имел честь представлять. О, сыроплавильные машины завода! Я вас никогда, никогда не увижу! Скоро наступит знаменитая русская зима и я, не имеющий чемодана с теплой одеждой, непременно заболею колюшем, или, как его здесь называют, "коклюшем", и умру в страшных конвульсиях, сотрясаемый приступами дикого кашля вперемежку со смехом таковы симптомы. Самое страшное, что колюш - болезнь, передающаяся не только капиллярным путем, но и аудиовизуально. Достаточно смотреть на жертву колюша - и ты уже сам заражаешься сам! - У меня нет прививки от колюша, - сказал я, - Я в панике. - Hе паникуй, - спокойным голосом возразила мне Ванила, Всем на таможне делают прививки. - Мне никто ничего не делал! - Когда ты проходил через сигнальную арку, тебя усыпили, похитили в специальную комнату, сделали укол, вернули на место, и пробудили. Теперь ты доволен? - Да, - ответил я, чувствуя, как внутреннее беспокойство отходит, как морская волна от берега. Hасущные проблемы захватили меня: - Parble, нам нужна лампа! Горячая! - Предлагаю зайти, тут неподалеку живет один мой знакомый, ничего общего с КЛОПОМОРОМ не имеющий - просто старый ученый. У него наверняка есть лампа, чтобы ее разогреть. - А как зовут твоего ученого? - Тит Титович Титов!