Страница:
– Вон там скамеечка свободная! – заметила она.
Подошли. Девушка присела на скамейку, а Маард спустился к самой воде. Озеро переливалось под солнцем веселыми бликами. Улыбалось. Нежилось…
– Я принес, – негромко сказал Маард, стесняясь своей внезапной сентиментальности. – Лови по одной.
Серебристые кругляши шлепались в воду один за другим. Озеро глотало их, как щенок лакомство. Шорох за спиной заставил обернуться. Элен осторожно спускалась по камням. Босая.
– Мне тоже хочется… поблагодарить, – сказала она, будто оправдываясь.
Маард поспешно протянул ей руку. Она пошатнулась, схватилась за него. Ладони у нее такие горячие… Осторожно притянуть ее к себе, помочь устроиться на камнях. Ссыпать в ладонь монеты. Отступить на шаг назад. Стоять и наблюдать, как Элен бросает в воду пятицентовики.
Она вдруг оторвалась от своего занятия, обернулась. Миловидное лицо нахмурилось.
– Так нечестно. Это же ты обещал подарок… а я все забрала.
– Тогда дарим вместе.
Он кивнул, почувствовав, что девушка приняла его игру. Уловил во взгляде что-то… искорку? Намек на продолжение?
Плюхались в озеро монетки, сверкала под солнцем водная гладь. Элен все старалась бросить дальше, чем Маард, но тщетно. Он это заметил. Хитро улыбнулся.
– Хочешь, научу кидать дальше всех?
– Научи! – азартно откликнулась она.
Маард разулся, закатал повыше брюки. Шагнул к Элен и подхватил ее на руки. Она растерялась и взволнованно запротестовала:
– Не надо! Я же тяжелая! Ну не надо…
– Не бойся, я держу крепко. Не уроню. Монеты не растеряй.
Она затихла, обняв его одной рукой за шею. Только испуганно зажмурилась, когда он медленно пошел по скользким камням в воду. Сперва по колени, потом подумал – черт с ними, с брюками, и сделал еще несколько шагов вперед. Взглянул на затаившуюся девушку, заранее подыскивая слова ободрения, но вместо испуга увидел в ее глазах доверие.
– Ну… теперь кидай монетки. Только лучше замахивайся. Я крепко стою, не уроню, не бойся. Давай.
Она покачала головой и просто разжала ладонь.
– Все, вот… Выходи. Вода холодная.
– Я не почувствовал, – честно признался он. – А вот ты теплая.
– Давай все же на берег, – попросила она тихо, но твердо.
Вылезли на мол, обулись. Промокшие до середины бедра брюки неприятно облепили ноги. Маард поежился. Элен взглянула на него, будто что-то прикидывая, и отвела глаза. Не решилась?..
– Здорово это… Ты, озеро. Как подарок, – сказал Маард, не сводя с нее глаз.
Ее щеки слегка покраснели.
– Спасибо тебе. Я как дома побывала. Там море, солнце… Маленькая страна, уютные городки.
Двинулись к городу. Не спеша, рядом.
– Куда сейчас?
Время остановилось, замерло на самом краю прозвучавшего вопроса. Дальше пропасть. Здесь заканчивается сказка. Сейчас она ответит, и все исчезнет. Ты чувствуешь, Маард? Сам же знаешь – случайная встреча, мимолетное мгновение, всего лишь… Смотри на нее, запоминай, пока секунды зависли над краем.
Элен вдруг пошатнулась, охнула. Маард успел подставить плечо – иначе упала бы.
– Что такое?
– Кажется, каблук сломался, – пробормотала она беспомощно.
Тонкий каблучок правой туфли оказался переломлен пополам. Вот так, на ровном месте. Элен напоминала растерянного ребенка. Маард стоял рядом. Шли люди, смотрели сквозь них. Как рыбы в аквариуме. Если кто и пастью щелкнет – не опасно. На опасности у него чутье – профессиональное.
– У тебя еще пара есть? – спросил Маард.
– Да. В номере.
– Тогда стой на месте.
Добежал до угла, остановил такси. Перекинулся парой коротких фраз с водителем, вернулся к Элен. Мягко обнял ее одной рукой, готовясь поднять.
– Я тяжелая, не надо. Допрыгаю, – смутилась она.
Маард молча подхватил девушку на руки и понес к машине. И с каждым шагом чувствовал, как Элен становится ближе. Вот покрепче обхватила Маарда за шею, вот уютно прижалась, пристроила голову на плечо… Щекотали щеку выбившиеся из аккуратной прически пряди. Маард ощущал на себе внимательный взгляд.
Открыл дверцу, удерживая Элен одной рукой. Не тяжелая, нет – своя же ноша. Бережно усаживая девушку на сиденье, Маард вдруг понял, что рук она не разжимает. И ловит его взгляд. Склонился так низко, что почти почувствовал губами тепло нежной кожи.
– Я тебя донесу.
Сел рядом, обнял, прижал к себе. Бросил коротко водителю:
– Поехали.
– Отель «Хилтон», – добавила Элен поспешно.
От нее пахло булочками из «Rainforest». Сладко и по-домашнему. Маард подышал теплом ей в шею и медленно провел губами по дужке оправы очков – от виска к уголку глаза. Мир стремительно сужался до размеров салона авто, звуки сводились к ее учащенному дыханию, ощущения – к нежности маленьких ладоней и теплу мягкого тела под белой курткой и черной юбкой. Она жалась к его плечу, как замерзшая кошка. Маард гладил ее щеки, высокую шею, перебирал шелковые пряди волос…
Машина остановилась у дверей отеля. Элен вздрогнула, отпрянула. Потянулась к сумочке, но Маард опередил: сунул таксисту деньги, вышел на тротуар, подал девушке руку.
– Двигайся к краю сиденья. А дальше я тебя донесу.
Уже в дверях отеля Элен попросила:
– Выпьешь со мной кофе? Тебе бы обсушиться не помешало. И как-то это нечестно: меня на руках носят, а я даже угостить кофе не могу…
Он терпеть не мог кофе. Ткнулся лбом ей в плечо, скрывая улыбку.
В кабине лифта накрыло волной нежности. Прислонившись к зеркальной стене, Маард нетерпеливо поцеловал девушку за ухом. Элен обняла его еще крепче и сама – первая – прильнула к губам.
«Не забывай про видеонаблюдение в лифтах», – ехидно напомнил внутренний голос, и Маард неохотно убрал руку, уже скользнувшую под юбку.
…Запереть дверь – одно движение карточкой по датчику. Элен поставила на пол сумку и начала расстегивать рубашку Маарда. Плавные движения теплых рук завораживали, одурманивали.
– Элен, подожди. Элен…
В горле внезапно пересохло, язык не повиновался.
– Это что – благодарность?
Она казалась абсолютно спокойной. Если бы не частое дыхание и зрачки – широкие, как у кошки.
– Это не благодарность. Это нормальные отношения между мужчиной и женщиной, – промурлыкала она.
Задернуть шторы. Расстегнуть крючки-молнии-пуговицы, помочь справиться с пряжкой ремня, освободить водопад светлых волос от жесткой заколки. Золото прядей, черные тонкие кружева белья, белый бархат кожи, упругая тяжелая грудь… Щеку щекочут густые ресницы, сбивается дыхание, скользят пальцы, лаская послушное тело.
– Почему ты так смотришь?..
– Потому что ты невероятно красивая. Самая красивая из всех женщин мира.
Маард понимал, насколько казенно звучат эти слова. Банально, неуместно. Не для нее. И он замолчал, жадно впитывая ее красоту губами, осязая на вкус – остро-цитрусовую, нежную, запоминая кончиками пальцев, ладонями, растворяясь в ней полностью, как в молоке, на каждый стон отвечая более смелой лаской.
– Ты восхитительная, Элен.
– Обычная… не обманывай.
Легко спрыгнул с кровати, подхватил Элен на руки. Поднес ее к зеркалу – огромному, в полный рост.
– Смотри, Элен, – прошептал ласково. – Смотри на себя. Ты прекрасна. От тебя свет идет… сияние. Ну смотри же… Что ты видишь?
– Женщину, которую ты обнимаешь…
– А еще? Посмотри.
– Я не хочу смотреть.
Перенес ее в уютное кресло. Передвинул к зеркалу.
– Смотри теперь. Пожалуйста.
Целовать, заставляя ее звучать натянутой струной, замирать белой заснеженной равниной, выгибаться ивовой веткой.
– Элли…
Она раскраснелась, тяжело дышала. Разметались по плечам золотые пряди. Прекрасна. Невероятно прекрасна…
5
6
7
Подошли. Девушка присела на скамейку, а Маард спустился к самой воде. Озеро переливалось под солнцем веселыми бликами. Улыбалось. Нежилось…
– Я принес, – негромко сказал Маард, стесняясь своей внезапной сентиментальности. – Лови по одной.
Серебристые кругляши шлепались в воду один за другим. Озеро глотало их, как щенок лакомство. Шорох за спиной заставил обернуться. Элен осторожно спускалась по камням. Босая.
– Мне тоже хочется… поблагодарить, – сказала она, будто оправдываясь.
Маард поспешно протянул ей руку. Она пошатнулась, схватилась за него. Ладони у нее такие горячие… Осторожно притянуть ее к себе, помочь устроиться на камнях. Ссыпать в ладонь монеты. Отступить на шаг назад. Стоять и наблюдать, как Элен бросает в воду пятицентовики.
Она вдруг оторвалась от своего занятия, обернулась. Миловидное лицо нахмурилось.
– Так нечестно. Это же ты обещал подарок… а я все забрала.
– Тогда дарим вместе.
Он кивнул, почувствовав, что девушка приняла его игру. Уловил во взгляде что-то… искорку? Намек на продолжение?
Плюхались в озеро монетки, сверкала под солнцем водная гладь. Элен все старалась бросить дальше, чем Маард, но тщетно. Он это заметил. Хитро улыбнулся.
– Хочешь, научу кидать дальше всех?
– Научи! – азартно откликнулась она.
Маард разулся, закатал повыше брюки. Шагнул к Элен и подхватил ее на руки. Она растерялась и взволнованно запротестовала:
– Не надо! Я же тяжелая! Ну не надо…
– Не бойся, я держу крепко. Не уроню. Монеты не растеряй.
Она затихла, обняв его одной рукой за шею. Только испуганно зажмурилась, когда он медленно пошел по скользким камням в воду. Сперва по колени, потом подумал – черт с ними, с брюками, и сделал еще несколько шагов вперед. Взглянул на затаившуюся девушку, заранее подыскивая слова ободрения, но вместо испуга увидел в ее глазах доверие.
– Ну… теперь кидай монетки. Только лучше замахивайся. Я крепко стою, не уроню, не бойся. Давай.
Она покачала головой и просто разжала ладонь.
– Все, вот… Выходи. Вода холодная.
– Я не почувствовал, – честно признался он. – А вот ты теплая.
– Давай все же на берег, – попросила она тихо, но твердо.
Вылезли на мол, обулись. Промокшие до середины бедра брюки неприятно облепили ноги. Маард поежился. Элен взглянула на него, будто что-то прикидывая, и отвела глаза. Не решилась?..
– Здорово это… Ты, озеро. Как подарок, – сказал Маард, не сводя с нее глаз.
Ее щеки слегка покраснели.
– Спасибо тебе. Я как дома побывала. Там море, солнце… Маленькая страна, уютные городки.
Двинулись к городу. Не спеша, рядом.
– Куда сейчас?
Время остановилось, замерло на самом краю прозвучавшего вопроса. Дальше пропасть. Здесь заканчивается сказка. Сейчас она ответит, и все исчезнет. Ты чувствуешь, Маард? Сам же знаешь – случайная встреча, мимолетное мгновение, всего лишь… Смотри на нее, запоминай, пока секунды зависли над краем.
Элен вдруг пошатнулась, охнула. Маард успел подставить плечо – иначе упала бы.
– Что такое?
– Кажется, каблук сломался, – пробормотала она беспомощно.
Тонкий каблучок правой туфли оказался переломлен пополам. Вот так, на ровном месте. Элен напоминала растерянного ребенка. Маард стоял рядом. Шли люди, смотрели сквозь них. Как рыбы в аквариуме. Если кто и пастью щелкнет – не опасно. На опасности у него чутье – профессиональное.
– У тебя еще пара есть? – спросил Маард.
– Да. В номере.
– Тогда стой на месте.
Добежал до угла, остановил такси. Перекинулся парой коротких фраз с водителем, вернулся к Элен. Мягко обнял ее одной рукой, готовясь поднять.
– Я тяжелая, не надо. Допрыгаю, – смутилась она.
Маард молча подхватил девушку на руки и понес к машине. И с каждым шагом чувствовал, как Элен становится ближе. Вот покрепче обхватила Маарда за шею, вот уютно прижалась, пристроила голову на плечо… Щекотали щеку выбившиеся из аккуратной прически пряди. Маард ощущал на себе внимательный взгляд.
Открыл дверцу, удерживая Элен одной рукой. Не тяжелая, нет – своя же ноша. Бережно усаживая девушку на сиденье, Маард вдруг понял, что рук она не разжимает. И ловит его взгляд. Склонился так низко, что почти почувствовал губами тепло нежной кожи.
– Я тебя донесу.
Сел рядом, обнял, прижал к себе. Бросил коротко водителю:
– Поехали.
– Отель «Хилтон», – добавила Элен поспешно.
От нее пахло булочками из «Rainforest». Сладко и по-домашнему. Маард подышал теплом ей в шею и медленно провел губами по дужке оправы очков – от виска к уголку глаза. Мир стремительно сужался до размеров салона авто, звуки сводились к ее учащенному дыханию, ощущения – к нежности маленьких ладоней и теплу мягкого тела под белой курткой и черной юбкой. Она жалась к его плечу, как замерзшая кошка. Маард гладил ее щеки, высокую шею, перебирал шелковые пряди волос…
Машина остановилась у дверей отеля. Элен вздрогнула, отпрянула. Потянулась к сумочке, но Маард опередил: сунул таксисту деньги, вышел на тротуар, подал девушке руку.
– Двигайся к краю сиденья. А дальше я тебя донесу.
Уже в дверях отеля Элен попросила:
– Выпьешь со мной кофе? Тебе бы обсушиться не помешало. И как-то это нечестно: меня на руках носят, а я даже угостить кофе не могу…
Он терпеть не мог кофе. Ткнулся лбом ей в плечо, скрывая улыбку.
В кабине лифта накрыло волной нежности. Прислонившись к зеркальной стене, Маард нетерпеливо поцеловал девушку за ухом. Элен обняла его еще крепче и сама – первая – прильнула к губам.
«Не забывай про видеонаблюдение в лифтах», – ехидно напомнил внутренний голос, и Маард неохотно убрал руку, уже скользнувшую под юбку.
…Запереть дверь – одно движение карточкой по датчику. Элен поставила на пол сумку и начала расстегивать рубашку Маарда. Плавные движения теплых рук завораживали, одурманивали.
– Элен, подожди. Элен…
В горле внезапно пересохло, язык не повиновался.
– Это что – благодарность?
Она казалась абсолютно спокойной. Если бы не частое дыхание и зрачки – широкие, как у кошки.
– Это не благодарность. Это нормальные отношения между мужчиной и женщиной, – промурлыкала она.
Задернуть шторы. Расстегнуть крючки-молнии-пуговицы, помочь справиться с пряжкой ремня, освободить водопад светлых волос от жесткой заколки. Золото прядей, черные тонкие кружева белья, белый бархат кожи, упругая тяжелая грудь… Щеку щекочут густые ресницы, сбивается дыхание, скользят пальцы, лаская послушное тело.
– Почему ты так смотришь?..
– Потому что ты невероятно красивая. Самая красивая из всех женщин мира.
Маард понимал, насколько казенно звучат эти слова. Банально, неуместно. Не для нее. И он замолчал, жадно впитывая ее красоту губами, осязая на вкус – остро-цитрусовую, нежную, запоминая кончиками пальцев, ладонями, растворяясь в ней полностью, как в молоке, на каждый стон отвечая более смелой лаской.
– Ты восхитительная, Элен.
– Обычная… не обманывай.
Легко спрыгнул с кровати, подхватил Элен на руки. Поднес ее к зеркалу – огромному, в полный рост.
– Смотри, Элен, – прошептал ласково. – Смотри на себя. Ты прекрасна. От тебя свет идет… сияние. Ну смотри же… Что ты видишь?
– Женщину, которую ты обнимаешь…
– А еще? Посмотри.
– Я не хочу смотреть.
Перенес ее в уютное кресло. Передвинул к зеркалу.
– Смотри теперь. Пожалуйста.
Целовать, заставляя ее звучать натянутой струной, замирать белой заснеженной равниной, выгибаться ивовой веткой.
– Элли…
Она раскраснелась, тяжело дышала. Разметались по плечам золотые пряди. Прекрасна. Невероятно прекрасна…
5
Пробуждение было неприятным. Сырость пробирала до костей, хотелось греться, прижимаясь к теплой стене. Эх, не полетать сегодня… Придется дремать и переваривать косулятину.
Дракон зевнул и потянулся. Рядом тихо ойкнули. Маард вспомнил о незваной гостье, и остатки сна мигом слетели.
Подобрав колени к подбородку, девушка сидела в глубине пещеры и боязливо косилась на ящера.
«Ну почему ты мне не приснилась?» – с тоскливым раздражением подумал Маард.
– Здравствуй, завтрак.
Рыжая испуганно отпрянула. Маард еле сдержал смешок. Ну, еще пара-тройка фраз – и девчонка кубарем отсюда вылетит. Покатится кувырком, радуясь, что спаслась от ужасного дракона.
– Там дождь, – хрипловато сказала девчонка. – Я уйду, как только он закончится.
– Нет уж, милочка. У тебя был шанс удрать. Теперь все. Раздевайся – не люблю вязнущие в зубах тряпки.
– Не сожрешь, – заявила она безапелляционно. – С едой не разговаривают.
– А я эстет.
Дракон не спеша поднялся, приблизился к девчонке. Маард позволил зверю обнюхать ее. Рыжая невозмутимо треснула его кулаком по носу. Ящер возмущенно взревел, отпрянул, и девчонка отлетела в глубь пещеры, задетая тяжеленным хвостом. Видимо, ушиблась: зашипела сквозь зубы и расплакалась. Не жалко. Сунулась – получила. Надо было думать, к кому лезешь.
– Хорош реветь. Решила переждать дождь – сиди смирно. И не маши руками. Нервируешь.
Уж чего Маард не ожидал, так это того, что рыжая снова бросится на дракона. Успел среагировать: поставил перед ней крыло, и она, ударившись, отлетела на прежнее место. И тут не успокоилась: принялась долбить по крылу кулаками и верещать:
– Нервирую? Мешаю, да? Я всем мешаю, всем!..
– Заткнись, а?
Маард свернулся поуютнее, на всякий случай прикрыв голову крылом и спрятав хвост под брюхо. Приготовился ждать, когда дурища сама выдохнется.
Вскоре она угомонилась. Легла у стены, подтянув колени к животу, и тихо заплакала, вздрагивая. А потом и вовсе стихла. Маард молча смотрел на нее из-под крыла. Это не заблудившаяся туристка, однозначно. Во-первых, не мотаются туристы с такими баулами на экскурсии, во-вторых, ни одна дура не сунулась бы к дракону – вне НайнФлэгс не знают, что зверь управляем, считают кровожадным монстром. А в НайнФлэгс осторожничают, опасаясь, что хвостом огреет нечаянно или огнем дыхнет. Самоубийца? А сумка тогда зачем? От кого-то убегает и прячется? Может, сдать девицу охране парка – пусть разбираются сами?.. Хотя это всегда успеется. Пусть закончится дождь. А то нехорошо своих в такую погоду гонять.
– Эй, рыжая.
Не ответила. Лежала, отвернувшись, и ровно сопела. Окликнул еще раз, погромче – ноль эмоций. Поднялся, подошел к ней, заглянул через плечо. Действительно спит. Тяжелым, глубоким сном. Синяки под глазами – измучилась. Видимо, сидела тут и тряслась, пока сам он наслаждался отдыхом. И чего ждала?..
– Что ж ты за беда такая? – спросил Маард, неизвестно к кому обращаясь. – И вряд ли мне скажешь…
Сосканировал с сетчатки ее изображение. Обработал немного. Запустил в поисковик. Просмотрел найденное. Не то, не то, совсем не то… Ого. И как же он такие новости-то пропустил?
Маард отключил все внешние камеры, микрофоны. И тепловизор координаторам «подправил» немного. Нельзя отдавать ее охране. Совсем нельзя. До тех пор, пока сам не разберется. Вот же выискалась проблема на его голову…
Почитал ее блог. Съездила девочка к папе на каникулы. И ехать не хотела – вон, друзьям жаловалась, что лучше мотаться по каменным джунглям, чем таскаться по коридорам за отцом, объявившимся год назад.
«…Двадцать лет была не нужна – теперь вот он. Зови меня „папа“. А он мне никто! Он бросил нас, даже не зная, что мать беременна! А тут вдруг решил полюбоваться, что ж там такое выросло. Мать уговаривала меня неделю. Еду только для того, чтобы этому уроду в лицо плюнуть и высказать все, что о нем думаю.
Ладно. Буду думать и о приятном: меня накормят в ресторане, я побываю в парке, круче, чем Диснейлэнд. Может, удастся пощупать русалок за сиськи: мы поспорили с Аланом, что там у них силикон. Мужикам всюду силикон мерещится.
Мой папашка ученый. У него силикон должен быть в мозгах. В его собственные не верю: умные люди семью не бросают…»
Шелестел дождь. Маард следил за сбегающими по стене у входа в пещеру струйками воды. Думал о чем угодно, только не о спящей за его спиной дочери Александера Райнера. Ведущего генетика НайнФлэгс, погибшего два дня назад «при невыясненных обстоятельствах».
Потом объявился кто-то из координаторов:
– Маард, ты там как? Что-то сбои идут один за другим. У тебя все нормально?
– Да. Слышу вас хорошо.
– Датчики вышли из строя. Слетело что-то. Ты канал не закрывай на всякий случай.
– Помочь отладить?
– Пока не надо. Пусть команда телеметрии поковыряется.
– Что именно не работает-то?
– Внешний микрофон, часть тепловизоров и оптика на тебе. Побег готовишь, Маард?
– Не. Меня тут неплохо кормят. А что – надоел?
– Разве что косулям.
– Остроумно. Что у вас там происходит?
– Ничего интересного. Конец связи, отдыхай пока.
Естественно, ничего не происходит. Информация о смерти Райнера не в общем доступе: только для тех, кто допускается к системе безопасности корпорации или для умеющих подбирать ключи. «Невыясненные обстоятельства», хм… Будем выяснять.
– Просыпайся, – негромко обратился он к девушке. – Попозже выспишься.
Она зябко поежилась, заморгала, поморщилась. Дракон улегся поперек прохода: вдруг рыжей придет в голову сбежать. Маард приготовился к разговору.
– Дождь кончился?
– Нет. А ты куда-то собиралась?
Она села, потерла глаза кулаком. Взъерошенная, боевая даже спросонья.
– Я же сказала – уйду после дождя…
– Куда? – спросил Маард резко.
– Тебе какая разница? – огрызнулась она.
– Разница есть, Тильда.
Когда он обратился к рыжей по имени, она тут же сникла. Посмотрела на него тоскливо, поняла, что ускользнуть не получится. Подтянула к себе сумку.
– Рассказывай, что случилось.
– Зачем? Драконы же все знают, – глухо отозвалась девушка.
Ящер шумно вздохнул. Маард подумал, что не такой уж его дракон и глупый – чувствует все, что у людей творится. Просто молодой еще, неопытный.
– Не настолько «все». Куда ты пойдешь, когда дождь кончится?
– Не знаю, – ответила она после долгих раздумий. – Когда за мной придут?
– Не терпится?
Девушка промолчала. Смотрела будто сквозь дракона. И теребила рваную на правом колене штанину. Ящер похлопал по полу кончиком хвоста.
– Послушай. Если бы я хотел тебя сдать, сделал бы это, пока ты спала. Чтобы тебя забрали без шума. И наверняка. Но раз я этого не сделал, значит, и не собираюсь пока. Логично?
– Угу…
– Тогда все же ответь, куда ты собираешься отсюда дальше.
– Я не знаю. К матери, видимо, нельзя.
Соображает, подумал Маард, не такая уж и дурища.
– Кроме мамы?..
– По друзьям разве что… Но если были дома – найдут и друзей. Так ведь?..
Правильно. Вот и думай теперь, что с тобой делать. Да и мамы уже может не быть. Всякое случается. А друзья таких вот рыжих, как правило, первыми и сдают. Потому что жить хочется всем.
– Все так. Поэтому давай пока наружу не торопиться.
– А грозился сожрать, – с укоризной сказала Тильда.
Дракон рыкнул, чихнул. «Сожрал бы, – раздраженно подумал Маард. – Из любопытства и вредности. Если бы я его не удерживал». А вслух сказал:
– Не. От рыжих изжога!
Дракон зевнул и потянулся. Рядом тихо ойкнули. Маард вспомнил о незваной гостье, и остатки сна мигом слетели.
Подобрав колени к подбородку, девушка сидела в глубине пещеры и боязливо косилась на ящера.
«Ну почему ты мне не приснилась?» – с тоскливым раздражением подумал Маард.
– Здравствуй, завтрак.
Рыжая испуганно отпрянула. Маард еле сдержал смешок. Ну, еще пара-тройка фраз – и девчонка кубарем отсюда вылетит. Покатится кувырком, радуясь, что спаслась от ужасного дракона.
– Там дождь, – хрипловато сказала девчонка. – Я уйду, как только он закончится.
– Нет уж, милочка. У тебя был шанс удрать. Теперь все. Раздевайся – не люблю вязнущие в зубах тряпки.
– Не сожрешь, – заявила она безапелляционно. – С едой не разговаривают.
– А я эстет.
Дракон не спеша поднялся, приблизился к девчонке. Маард позволил зверю обнюхать ее. Рыжая невозмутимо треснула его кулаком по носу. Ящер возмущенно взревел, отпрянул, и девчонка отлетела в глубь пещеры, задетая тяжеленным хвостом. Видимо, ушиблась: зашипела сквозь зубы и расплакалась. Не жалко. Сунулась – получила. Надо было думать, к кому лезешь.
– Хорош реветь. Решила переждать дождь – сиди смирно. И не маши руками. Нервируешь.
Уж чего Маард не ожидал, так это того, что рыжая снова бросится на дракона. Успел среагировать: поставил перед ней крыло, и она, ударившись, отлетела на прежнее место. И тут не успокоилась: принялась долбить по крылу кулаками и верещать:
– Нервирую? Мешаю, да? Я всем мешаю, всем!..
– Заткнись, а?
Маард свернулся поуютнее, на всякий случай прикрыв голову крылом и спрятав хвост под брюхо. Приготовился ждать, когда дурища сама выдохнется.
Вскоре она угомонилась. Легла у стены, подтянув колени к животу, и тихо заплакала, вздрагивая. А потом и вовсе стихла. Маард молча смотрел на нее из-под крыла. Это не заблудившаяся туристка, однозначно. Во-первых, не мотаются туристы с такими баулами на экскурсии, во-вторых, ни одна дура не сунулась бы к дракону – вне НайнФлэгс не знают, что зверь управляем, считают кровожадным монстром. А в НайнФлэгс осторожничают, опасаясь, что хвостом огреет нечаянно или огнем дыхнет. Самоубийца? А сумка тогда зачем? От кого-то убегает и прячется? Может, сдать девицу охране парка – пусть разбираются сами?.. Хотя это всегда успеется. Пусть закончится дождь. А то нехорошо своих в такую погоду гонять.
– Эй, рыжая.
Не ответила. Лежала, отвернувшись, и ровно сопела. Окликнул еще раз, погромче – ноль эмоций. Поднялся, подошел к ней, заглянул через плечо. Действительно спит. Тяжелым, глубоким сном. Синяки под глазами – измучилась. Видимо, сидела тут и тряслась, пока сам он наслаждался отдыхом. И чего ждала?..
– Что ж ты за беда такая? – спросил Маард, неизвестно к кому обращаясь. – И вряд ли мне скажешь…
Сосканировал с сетчатки ее изображение. Обработал немного. Запустил в поисковик. Просмотрел найденное. Не то, не то, совсем не то… Ого. И как же он такие новости-то пропустил?
Маард отключил все внешние камеры, микрофоны. И тепловизор координаторам «подправил» немного. Нельзя отдавать ее охране. Совсем нельзя. До тех пор, пока сам не разберется. Вот же выискалась проблема на его голову…
Почитал ее блог. Съездила девочка к папе на каникулы. И ехать не хотела – вон, друзьям жаловалась, что лучше мотаться по каменным джунглям, чем таскаться по коридорам за отцом, объявившимся год назад.
«…Двадцать лет была не нужна – теперь вот он. Зови меня „папа“. А он мне никто! Он бросил нас, даже не зная, что мать беременна! А тут вдруг решил полюбоваться, что ж там такое выросло. Мать уговаривала меня неделю. Еду только для того, чтобы этому уроду в лицо плюнуть и высказать все, что о нем думаю.
Ладно. Буду думать и о приятном: меня накормят в ресторане, я побываю в парке, круче, чем Диснейлэнд. Может, удастся пощупать русалок за сиськи: мы поспорили с Аланом, что там у них силикон. Мужикам всюду силикон мерещится.
Мой папашка ученый. У него силикон должен быть в мозгах. В его собственные не верю: умные люди семью не бросают…»
Шелестел дождь. Маард следил за сбегающими по стене у входа в пещеру струйками воды. Думал о чем угодно, только не о спящей за его спиной дочери Александера Райнера. Ведущего генетика НайнФлэгс, погибшего два дня назад «при невыясненных обстоятельствах».
Потом объявился кто-то из координаторов:
– Маард, ты там как? Что-то сбои идут один за другим. У тебя все нормально?
– Да. Слышу вас хорошо.
– Датчики вышли из строя. Слетело что-то. Ты канал не закрывай на всякий случай.
– Помочь отладить?
– Пока не надо. Пусть команда телеметрии поковыряется.
– Что именно не работает-то?
– Внешний микрофон, часть тепловизоров и оптика на тебе. Побег готовишь, Маард?
– Не. Меня тут неплохо кормят. А что – надоел?
– Разве что косулям.
– Остроумно. Что у вас там происходит?
– Ничего интересного. Конец связи, отдыхай пока.
Естественно, ничего не происходит. Информация о смерти Райнера не в общем доступе: только для тех, кто допускается к системе безопасности корпорации или для умеющих подбирать ключи. «Невыясненные обстоятельства», хм… Будем выяснять.
– Просыпайся, – негромко обратился он к девушке. – Попозже выспишься.
Она зябко поежилась, заморгала, поморщилась. Дракон улегся поперек прохода: вдруг рыжей придет в голову сбежать. Маард приготовился к разговору.
– Дождь кончился?
– Нет. А ты куда-то собиралась?
Она села, потерла глаза кулаком. Взъерошенная, боевая даже спросонья.
– Я же сказала – уйду после дождя…
– Куда? – спросил Маард резко.
– Тебе какая разница? – огрызнулась она.
– Разница есть, Тильда.
Когда он обратился к рыжей по имени, она тут же сникла. Посмотрела на него тоскливо, поняла, что ускользнуть не получится. Подтянула к себе сумку.
– Рассказывай, что случилось.
– Зачем? Драконы же все знают, – глухо отозвалась девушка.
Ящер шумно вздохнул. Маард подумал, что не такой уж его дракон и глупый – чувствует все, что у людей творится. Просто молодой еще, неопытный.
– Не настолько «все». Куда ты пойдешь, когда дождь кончится?
– Не знаю, – ответила она после долгих раздумий. – Когда за мной придут?
– Не терпится?
Девушка промолчала. Смотрела будто сквозь дракона. И теребила рваную на правом колене штанину. Ящер похлопал по полу кончиком хвоста.
– Послушай. Если бы я хотел тебя сдать, сделал бы это, пока ты спала. Чтобы тебя забрали без шума. И наверняка. Но раз я этого не сделал, значит, и не собираюсь пока. Логично?
– Угу…
– Тогда все же ответь, куда ты собираешься отсюда дальше.
– Я не знаю. К матери, видимо, нельзя.
Соображает, подумал Маард, не такая уж и дурища.
– Кроме мамы?..
– По друзьям разве что… Но если были дома – найдут и друзей. Так ведь?..
Правильно. Вот и думай теперь, что с тобой делать. Да и мамы уже может не быть. Всякое случается. А друзья таких вот рыжих, как правило, первыми и сдают. Потому что жить хочется всем.
– Все так. Поэтому давай пока наружу не торопиться.
– А грозился сожрать, – с укоризной сказала Тильда.
Дракон рыкнул, чихнул. «Сожрал бы, – раздраженно подумал Маард. – Из любопытства и вредности. Если бы я его не удерживал». А вслух сказал:
– Не. От рыжих изжога!
6
Три часа ночи. Тикают часы на столике у кровати. По ту сторону окна город живет своей жизнью. Шелестят по асфальту шины, ветер доносит голоса, смех, иногда обрывки фраз. Чужая речь. Чужой город. Чужое небо.
По одеялу поползла полоса света из неплотно зашторенного окна. Маард подставил ладонь так, чтобы свет не попал в глаза спящей рядом девушки. Задержал руку, почти касаясь нежной щеки. Бережно тронул рассыпанные по плечам золотистые пряди. Элен вздохнула, улыбнулась уголками губ.
– Почему не спишь?.. – пробормотала она.
– Не могу. Слишком много всего сегодня.
– Постарайся. Вставать рано.
Притянул ее к себе – сонную, податливую, зарылся лицом в пахнущие грейпфрутом волосы. Провел языком по белой шее к ямке между ключицами. Элен обняла Маарда, прижалась бархатным животом…
Ночь тонула в нежности – щедрой, жаркой. Тикали часы, ветерок покачивал край шторы. Город снисходительно взирал на Маарда и Элен: чужие, пусть творят, что хотят. Где-то далеко играло подаренными монетками озеро.
Проспали. Одевались молча, торопливо, ошибаясь пуговицами-крючочками в перерывах между поцелуями. Потом Элен причесывалась перед зеркалом, а Маард наблюдал превращение ночного видения в бизнес-леди.
– Элен, когда мы снова увидимся? – вырвалось почти непроизвольно.
Она что-то негромко ответила, но он не расслышал – на пол упал тюбик с тушью, покатился под кресло, отвлекая внимание.
– Что, Элли?
Покачала головой. Отражение в зеркале на мгновение померкло.
– Пойдем.
Маард встал между ней и дверью. Попытался обнять, но она легко отстранилась. И старалась не смотреть ему в глаза.
– Что с тобой такое? – встревожился он.
– Ничего, – и попытка улыбки. Жалкая попытка. – Я замужем. И вряд ли когда-нибудь мы вообще увидимся. А теперь идем. Мне надо на работу, тебе – возвращаться.
– Элен!
– Не проси. Все, – в голосе – сталь. Приказы не обсуждаются. – Прости, Ежик. Так надо.
Она взяла его за руку. Маард сжал ее пальцы так, что стало больно самому.
– С тобой было хорошо. Уютно и надежно. Спасибо тебе, Игорь. Я впервые за столько дней здесь не чувствовала себя чужой. Я буду помнить.
Легкий поцелуй в сомкнутые губы. Открытая дверь. Труба коридора. Гомонящие азиаты в лифте. Теплая ладонь в руке – теплая, но чужая, совсем чужая. И смотрит Элен в сторону.
Усадил ее в такси. Молча захлопнул дверцу. Девушка что-то пыталась сказать – не услышал. Свинцом навалилось на плечи небо чужого города. Уйти побыстрее. Не видеть, забыть. Смыть с кожи запах ее духов. Или содрать вместе с кожей. Не было ничего. Не было.
«Было, – злорадно твердила память в такт его шагам. – Было. Тобою просто попользовались. Классная она, признай! Подсняла тебя, ты повелся, как школьник. А взрослые девчонки так и развлекаются. Угадай, как быстро на твоем месте окажется другой? Она же красавица, ей влегкую! А ты дурак, кобель, повелся. Зацепила она тебя, признай!»
– Да пошли вы все!.. – рявкнул он так, что прохожие на секунду перестали напоминать рыб в аквариуме – обычные люди, даже немного испуганные.
Город смотрел на него с небоскребов глазами хищной твари. Хотелось запинать гадину тяжелыми ботинками и утопить в озере Мичиган. Но зверь был внутри самого Маарда. То, что на крышах, – лишь отражение.
Приятели встретили радостно. Полезли с расспросами – нарвались на его тварь. Она молча взглянула на них из глаз Маарда – как лезвием полоснула. Лишь на мгновение – и спряталась обратно. Вопросы иссякли тут же.
Неделю он шатался по кабакам. Слились в одно расплывчатое пятно лица, пестрые платья, грохот музыки, женские голоса, смех, вкус дорогого алкоголя, запахи духов. Кто-то сказал что-то резкое, звон стекла, женский визг, брань, кажется, кому-то сильно досталось, к черту всех вас, бред, не было, не было… Из пьяного угара его вырвал голос:
– Маард, хватит! Да возьми ты себя в руки! Охренел совсем – вспомни, где мы!
Вспомнил ее глаза. И запах выпечки. И капельку сережки в нежном ухе. И тиканье часов на столике. Поднялась внутри новая волна – горячая, удушливая – и рассыпалась ледяными кристаллами.
Элен снилась ему – стоило просто смежить веки. Даже не засыпать… Она смотрела с укоризной. Сомкнутые губы дрожали. Рвалось наружу слово «никогда» – а она не выпускала его. «Прости… Так надо…» Почему ТЫ ее не удержал? Ведь мог! Но молчал! Замужем? Ну и что! Что с того? Если ты почувствовал ее своей, что с того, что есть кто-то другой? Этот «другой» в любой момент может стать «бывшим»! Почему ты не подумал об этом, Маард? О чем ты вообще думал?..
Тоска разъедала его, как соль – слизистые. Жгло то стыдом, то бессильной злобой – не на нее, на себя. Не смог, не подумал, не удержал, не, не, неееее…
– Маард, ну хорош, а? Все бабы одинаковые, что в этой-то такого?
Ничего. Просто она его не отпустила.
До конца отпуска оставались считаные дни. Решение пришло само: все или ничего. «Я ее найду. Не бывает случайностей. Случайности – это соринка в глазу, прохожие на улице – но не такие встречи».
Портье в «Хилтоне» – аккуратненький пухлощекий индус – встретил Маарда радушной улыбкой. Улыбка мгновенно погасла, стоило индусу пересечься с ним глазами. Если бы не сидел – попятился бы.
– Я ищу молодую женщину из… – Маард назвал номер, в котором жила Элен.
Портье вежливо объяснил, что «миссис уехала пять дней назад». Маард похолодел. Облокотился на стойку, уставившись перед собой неподвижным взглядом. Пять дней. Упустил время – и что теперь?
– Простите, – осторожно напомнил о себе портье. – Я могу помочь вам, мистер?
Двести долларов перекочевали из бумажника в карман индуса. Несколько минут спустя портье протянул Маарду сложенный вчетверо лист бумаги. Индус был похож на довольную собаку, откопавшую для хозяина в саду сундук золота – как минимум. «Хорошо, хоть руку не лижет», – холодно подумал Маард.
– Благодарю.
Убрал листок во внутренний карман куртки. Взглянул на портье так, что тот мгновенно подобрался и приобрел официальный рабочий вид. Развернулся и ушел. Пешком добрался до берега Мичиган, устроился на камнях, и только здесь осмелился взглянуть на добытое сокровище.
Имя. Фамилия. Бронь для делегации. Даты пребывания в отеле. Маард улыбнулся – впервые за несколько дней.
Выучить наизусть. Выжечь клеймом в памяти – чтобы не стерлось. Навсегда. Как самое важное.
По одеялу поползла полоса света из неплотно зашторенного окна. Маард подставил ладонь так, чтобы свет не попал в глаза спящей рядом девушки. Задержал руку, почти касаясь нежной щеки. Бережно тронул рассыпанные по плечам золотистые пряди. Элен вздохнула, улыбнулась уголками губ.
– Почему не спишь?.. – пробормотала она.
– Не могу. Слишком много всего сегодня.
– Постарайся. Вставать рано.
Притянул ее к себе – сонную, податливую, зарылся лицом в пахнущие грейпфрутом волосы. Провел языком по белой шее к ямке между ключицами. Элен обняла Маарда, прижалась бархатным животом…
Ночь тонула в нежности – щедрой, жаркой. Тикали часы, ветерок покачивал край шторы. Город снисходительно взирал на Маарда и Элен: чужие, пусть творят, что хотят. Где-то далеко играло подаренными монетками озеро.
Проспали. Одевались молча, торопливо, ошибаясь пуговицами-крючочками в перерывах между поцелуями. Потом Элен причесывалась перед зеркалом, а Маард наблюдал превращение ночного видения в бизнес-леди.
– Элен, когда мы снова увидимся? – вырвалось почти непроизвольно.
Она что-то негромко ответила, но он не расслышал – на пол упал тюбик с тушью, покатился под кресло, отвлекая внимание.
– Что, Элли?
Покачала головой. Отражение в зеркале на мгновение померкло.
– Пойдем.
Маард встал между ней и дверью. Попытался обнять, но она легко отстранилась. И старалась не смотреть ему в глаза.
– Что с тобой такое? – встревожился он.
– Ничего, – и попытка улыбки. Жалкая попытка. – Я замужем. И вряд ли когда-нибудь мы вообще увидимся. А теперь идем. Мне надо на работу, тебе – возвращаться.
– Элен!
– Не проси. Все, – в голосе – сталь. Приказы не обсуждаются. – Прости, Ежик. Так надо.
Она взяла его за руку. Маард сжал ее пальцы так, что стало больно самому.
– С тобой было хорошо. Уютно и надежно. Спасибо тебе, Игорь. Я впервые за столько дней здесь не чувствовала себя чужой. Я буду помнить.
Легкий поцелуй в сомкнутые губы. Открытая дверь. Труба коридора. Гомонящие азиаты в лифте. Теплая ладонь в руке – теплая, но чужая, совсем чужая. И смотрит Элен в сторону.
Усадил ее в такси. Молча захлопнул дверцу. Девушка что-то пыталась сказать – не услышал. Свинцом навалилось на плечи небо чужого города. Уйти побыстрее. Не видеть, забыть. Смыть с кожи запах ее духов. Или содрать вместе с кожей. Не было ничего. Не было.
«Было, – злорадно твердила память в такт его шагам. – Было. Тобою просто попользовались. Классная она, признай! Подсняла тебя, ты повелся, как школьник. А взрослые девчонки так и развлекаются. Угадай, как быстро на твоем месте окажется другой? Она же красавица, ей влегкую! А ты дурак, кобель, повелся. Зацепила она тебя, признай!»
– Да пошли вы все!.. – рявкнул он так, что прохожие на секунду перестали напоминать рыб в аквариуме – обычные люди, даже немного испуганные.
Город смотрел на него с небоскребов глазами хищной твари. Хотелось запинать гадину тяжелыми ботинками и утопить в озере Мичиган. Но зверь был внутри самого Маарда. То, что на крышах, – лишь отражение.
Приятели встретили радостно. Полезли с расспросами – нарвались на его тварь. Она молча взглянула на них из глаз Маарда – как лезвием полоснула. Лишь на мгновение – и спряталась обратно. Вопросы иссякли тут же.
Неделю он шатался по кабакам. Слились в одно расплывчатое пятно лица, пестрые платья, грохот музыки, женские голоса, смех, вкус дорогого алкоголя, запахи духов. Кто-то сказал что-то резкое, звон стекла, женский визг, брань, кажется, кому-то сильно досталось, к черту всех вас, бред, не было, не было… Из пьяного угара его вырвал голос:
– Маард, хватит! Да возьми ты себя в руки! Охренел совсем – вспомни, где мы!
Вспомнил ее глаза. И запах выпечки. И капельку сережки в нежном ухе. И тиканье часов на столике. Поднялась внутри новая волна – горячая, удушливая – и рассыпалась ледяными кристаллами.
Элен снилась ему – стоило просто смежить веки. Даже не засыпать… Она смотрела с укоризной. Сомкнутые губы дрожали. Рвалось наружу слово «никогда» – а она не выпускала его. «Прости… Так надо…» Почему ТЫ ее не удержал? Ведь мог! Но молчал! Замужем? Ну и что! Что с того? Если ты почувствовал ее своей, что с того, что есть кто-то другой? Этот «другой» в любой момент может стать «бывшим»! Почему ты не подумал об этом, Маард? О чем ты вообще думал?..
Тоска разъедала его, как соль – слизистые. Жгло то стыдом, то бессильной злобой – не на нее, на себя. Не смог, не подумал, не удержал, не, не, неееее…
– Маард, ну хорош, а? Все бабы одинаковые, что в этой-то такого?
Ничего. Просто она его не отпустила.
До конца отпуска оставались считаные дни. Решение пришло само: все или ничего. «Я ее найду. Не бывает случайностей. Случайности – это соринка в глазу, прохожие на улице – но не такие встречи».
Портье в «Хилтоне» – аккуратненький пухлощекий индус – встретил Маарда радушной улыбкой. Улыбка мгновенно погасла, стоило индусу пересечься с ним глазами. Если бы не сидел – попятился бы.
– Я ищу молодую женщину из… – Маард назвал номер, в котором жила Элен.
Портье вежливо объяснил, что «миссис уехала пять дней назад». Маард похолодел. Облокотился на стойку, уставившись перед собой неподвижным взглядом. Пять дней. Упустил время – и что теперь?
– Простите, – осторожно напомнил о себе портье. – Я могу помочь вам, мистер?
Двести долларов перекочевали из бумажника в карман индуса. Несколько минут спустя портье протянул Маарду сложенный вчетверо лист бумаги. Индус был похож на довольную собаку, откопавшую для хозяина в саду сундук золота – как минимум. «Хорошо, хоть руку не лижет», – холодно подумал Маард.
– Благодарю.
Убрал листок во внутренний карман куртки. Взглянул на портье так, что тот мгновенно подобрался и приобрел официальный рабочий вид. Развернулся и ушел. Пешком добрался до берега Мичиган, устроился на камнях, и только здесь осмелился взглянуть на добытое сокровище.
Имя. Фамилия. Бронь для делегации. Даты пребывания в отеле. Маард улыбнулся – впервые за несколько дней.
Выучить наизусть. Выжечь клеймом в памяти – чтобы не стерлось. Навсегда. Как самое важное.
7
Тильда ему не доверяла – об этом говорила даже ее поза. Сидела в каменной нише, похожая на всклокоченную птицу, и поглядывала в сторону Маарда исподлобья. Дракон под этим взглядом нервно возился, недовольно ворчал. У Маарда складывалось впечатление, что девчонкин взгляд прожигает в нем дыру.
К полудню терпение иссякло.
– Не надоело таращиться? – буркнул Маард. – Спросить хочешь – спрашивай.
Девушка поднялась, прошлась, разминая затекшие ноги. Осторожно обошла дракона и встала у выхода из пещеры. Выставила руку и покачала ладонью, будто взвешивая дождевые струи. Косой ливень хлестнул по ногам, мгновенно промочив до колен испачканные травой и грязью штаны.
– Слушай… А ты вообще кто такой?
Неожиданный вопрос. Маард немного опешил.
– А так не видно?
– Драконов не бывает. Об этом даже в книгах пишут.
– Выходит, врут. Уйди с дождя.
Как ни странно, послушалась. Отошла на пару шагов.
– Книги пишут не для того, чтобы врать. Чтобы говорить все как есть. Или подают правду под соусом вымысла. Так безопаснее.
«Женская логика – бессмысленная и беспощадная», – подумал Маард.
– Сама-то поняла, что сказала?
Задумалась. Покраснела.
– Я писать хочу…
Фыркнул так, что она аж отпрыгнула.
– Принцессы не писают! Об этом в книжках не пишут. Значит, это неправда.
Ответом был испепеляющий взгляд. Дракон на всякий случай убрал хвост под себя. «Молодец, – подумал Маард. – Усвоил, когда от барышни прятаться надо». Тильда вздохнула и решительно пошла под дождь.
– С края не свались. Камни скользкие.
Вернулась быстро. С мокрых волос и одежды срывались капли воды. И щеки были мокрые.
– Полегчало? – спросил Маард заботливо.
Девушка молча вылезла из мокрого костюма, оставшись в трусах и майке. Нос замерзший, кожа в мурашках.
– Ты что, плачешь? – скорее угадал, чем услышал Маард.
– Тебе-то что…
Дракон придвинулся ближе. Тильду колотило – не то от слез, не то от пребывания под ливнем.
– Да ничего. Просто иногда возникает желание проявить сочувствие.
Смотреть на дрожащую девчонку было до того жалко, что Маард влез в управление климат-контролем и увеличил подогрев пещеры на четыре градуса. В парную бы тебя, да как бы координаторы не прочухали, что в пещере стало жарковато. И так бедняги битый час пытаются наладить поврежденную Маардом аппаратуру – заподозрят неладное, если перестараться.
Тильда разулась, стащила носки, аккуратно разложила их на кроссовках сушиться. Выволокла из ниши сумку и принялась в ней копаться. Вытащила банку консервированной каши, ложку и бутылку воды. Уселась, вытянув ноги, открыла жестянку и принялась орудовать ложкой. Слопав полбанки, протянула дракону:
– Будешь?
– Нет. Мне мало, а ты голодная. Когда ты ела последний раз?
– Позавчера, – ответила она с полным ртом. – В поезде. Шоколадный батончик.
– В поезде? – переспросил Маард.
Девчонка шмыгнула носом, кивнула и вытерла мокрые глаза рукавом. Вроде успокоилась. Сейчас наестся – вообще должна подобреть.
– Взяла билет до дома и выпрыгнула между станциями на ходу. Мне кажется, я бы не доехала. Боялась. До вокзала меня точно пасли. Несколько раз попался на глаза мужик в костюмчике. Я значок запомнила: летучая мышь, повисшая на цепочке ДНК.
«Очаровательно. Барышню пасет служба безопасности корпорации, – подумал Маард. – Еще и неумело пасет. Болваны».
– Я этот значок заприметила еще в НайнФлэгс. Когда папа меня с сотрудниками знакомил, обратила внимание.
К полудню терпение иссякло.
– Не надоело таращиться? – буркнул Маард. – Спросить хочешь – спрашивай.
Девушка поднялась, прошлась, разминая затекшие ноги. Осторожно обошла дракона и встала у выхода из пещеры. Выставила руку и покачала ладонью, будто взвешивая дождевые струи. Косой ливень хлестнул по ногам, мгновенно промочив до колен испачканные травой и грязью штаны.
– Слушай… А ты вообще кто такой?
Неожиданный вопрос. Маард немного опешил.
– А так не видно?
– Драконов не бывает. Об этом даже в книгах пишут.
– Выходит, врут. Уйди с дождя.
Как ни странно, послушалась. Отошла на пару шагов.
– Книги пишут не для того, чтобы врать. Чтобы говорить все как есть. Или подают правду под соусом вымысла. Так безопаснее.
«Женская логика – бессмысленная и беспощадная», – подумал Маард.
– Сама-то поняла, что сказала?
Задумалась. Покраснела.
– Я писать хочу…
Фыркнул так, что она аж отпрыгнула.
– Принцессы не писают! Об этом в книжках не пишут. Значит, это неправда.
Ответом был испепеляющий взгляд. Дракон на всякий случай убрал хвост под себя. «Молодец, – подумал Маард. – Усвоил, когда от барышни прятаться надо». Тильда вздохнула и решительно пошла под дождь.
– С края не свались. Камни скользкие.
Вернулась быстро. С мокрых волос и одежды срывались капли воды. И щеки были мокрые.
– Полегчало? – спросил Маард заботливо.
Девушка молча вылезла из мокрого костюма, оставшись в трусах и майке. Нос замерзший, кожа в мурашках.
– Ты что, плачешь? – скорее угадал, чем услышал Маард.
– Тебе-то что…
Дракон придвинулся ближе. Тильду колотило – не то от слез, не то от пребывания под ливнем.
– Да ничего. Просто иногда возникает желание проявить сочувствие.
Смотреть на дрожащую девчонку было до того жалко, что Маард влез в управление климат-контролем и увеличил подогрев пещеры на четыре градуса. В парную бы тебя, да как бы координаторы не прочухали, что в пещере стало жарковато. И так бедняги битый час пытаются наладить поврежденную Маардом аппаратуру – заподозрят неладное, если перестараться.
Тильда разулась, стащила носки, аккуратно разложила их на кроссовках сушиться. Выволокла из ниши сумку и принялась в ней копаться. Вытащила банку консервированной каши, ложку и бутылку воды. Уселась, вытянув ноги, открыла жестянку и принялась орудовать ложкой. Слопав полбанки, протянула дракону:
– Будешь?
– Нет. Мне мало, а ты голодная. Когда ты ела последний раз?
– Позавчера, – ответила она с полным ртом. – В поезде. Шоколадный батончик.
– В поезде? – переспросил Маард.
Девчонка шмыгнула носом, кивнула и вытерла мокрые глаза рукавом. Вроде успокоилась. Сейчас наестся – вообще должна подобреть.
– Взяла билет до дома и выпрыгнула между станциями на ходу. Мне кажется, я бы не доехала. Боялась. До вокзала меня точно пасли. Несколько раз попался на глаза мужик в костюмчике. Я значок запомнила: летучая мышь, повисшая на цепочке ДНК.
«Очаровательно. Барышню пасет служба безопасности корпорации, – подумал Маард. – Еще и неумело пасет. Болваны».
– Я этот значок заприметила еще в НайнФлэгс. Когда папа меня с сотрудниками знакомил, обратила внимание.