Сэмюэл Барбара. Ночь огня

   – У меня есть власть над женщинами, ты это знаешь.
   – И они бегут?
   – Они теряют голову.
   – А, значит, мне не стоит особенно волноваться по породу того, что я потеряла свою.
   Он сел, обнял руками колени и посмотрел на нее прямо и честно. Он был здесь – ее Бэзил, собственной персоной. У Кассандры перехватило дыхание.
   – Ты и представить себе не можешь, как мне не хватало тебя все эти месяцы.
   – Представляю.
   – Зачем ты приехал сюда?
   – Чтобы поохотиться на тебя. – Он слабо улыбнулся.
   Кассандра замерла.
   – Мои сестры умрут от любопытства, если мы не сойдем немедленно вниз.
   – Пусть подождут немного. Я не двинусь отсюда, пока ты не выслушаешь меня.
   Она презрительно хмыкнула:
   – С паутиной на голове тебя трудновато воспринимать всерьез, да и задняя твоя часть пыльная, как у младенца, возившегося в песочнице.
   – Ты хочешь помочь мне привести себя в порядок?
   С ним она чувствовала себя так просто и привычно. Покачивая головой, Кассандра опустилась на пол рядом, взяла его красивую руку с длинными пальцами и положила к себе на колени, продолжая удерживать ее в ладонях. Она дотронулась до каждого полукруглого ногтя и провела по каждой линии на его ладони.
   – Я вольна быть самой собой лишь рядом с тобой, Бэзил. Какой поворот судьбы стал тому причиной?
   – Не знаю. Сейчас я понемногу прихожу в себя, а то совсем одичал после того, как ты покинула Тоскану. – Он скривил губы. – У меня нет ответов, но если я знаю, что ты находишься настолько близко, что я могу взглянуть тебе в лицо, у меня нет сил не делать этого.
   – Вот мы и вернулись к началу.
   Ей очень хотелось убрать с его щеки растрепавшуюся прядь, но она устояла перед искушением.
   – Не совсем. Я понял, что нет никакого преступления в том, что мы любим друг друга, до тех пор, пока мы остаемся целомудренными. Мы свободны в рамках нашей чести.
   – Так просто, – сказала Кассандра, – и так сложно.
   – Сейчас я целую тебя, – мягко произнес он, – а ты целуешь меня в ответ. Наши глаза целуются. И наши руки тоже. Ты знаешь об этом.
   – Да, – прошептала Кассандра.
   – Придет время, и я должен буду вернуться в Италию, но до тех пор, Кассандра, разве мы не можем быть целомудренными телом и страстными в душе? Я не вынесу разлуки, мы не должны терять отпущенные нам дни.
   Кассандра думала, что невозможно любить его сильнее, чем любит она. От переполнявших ее чувств у нее закружилась голова.
   – Сколько времени у нас есть? – Его лицо стало печальным. – Наверное, неделя или две.
   – Хорошо, не будем терять времени.
   Он улыбнулся и встал, помогая ей подняться.
   – Идем. Будет лучше, если мы не будем проводить слишком много времени в укромных уголках. Представь меня твоим красавицам сестрам.
   – Ты можешь остаться здесь на ночь?
   Он помолчал, заложив ей за ухо прядь волос.
   – Нет, но у нас есть целый вечер. Ты можешь показать мне твой дом.
   – С удовольствием.
   – Здесь хранится твоя коллекция раковин?
   Она рассмеялась, удивленная тем, что он все еще помнит об этом.
   – Да.
   – Тогда покажи мне ее после того, как твои сестры удовлетворят свое любопытство.
   Если бы это было в ее власти, Кассандра поцеловала бы его в это мгновение, но она лишь сжала его руку, и они пошли обратно тем же путем, каким и пришли.

Глава 19

   Работая в тот день в саду, Аннализа все время думала над тем, как узнать, кто же эта тайная любовь Бэзила, и с чего ей стоит начать, чтобы соединить части мозаики воедино. Она подозревала, что ключ к разгадке кроется в его поэзии. Но как ей расшифровать текст на английском языке, если ее знаний этого языка едва хватало на приветствие? Кто переведет его для нее?
   Первое и самое очевидное решение завело ее в тупик: леди Кассандры не было дома. Аннализа сидела в карете, поджав губы и держа на коленях книгу стихов Бэзила, она старалась придумать, что ей делать дальше. Разумеется, в этом городе достаточно много людей, говорящих на итальянском и испанском языках, почему бы кому-то из них не перевести для нее стихи.
   Кучер терпеливо ждал, а пока Аннализа раздумывала, к дому подъехал на лошади какой-то мужчина – высокий, смуглый, с довольно необычной внешностью. С ним был еще один мужчина, которого Аннализа узнала, – это был брат Кассандры, лорд Элбери, такой же сильный и стройный, его светлые волосы блестели даже в сером свете дня. Он легко соскочил с лошади, отдал поводья тому, кто был с ним, и быстро направился к двери дома Кассандры. Вспомнив о том, как спокойно он вел себя при дворе, Аннализа открыла дверь кареты.
   – Сэр!
   Лорд Элбери повернулся, когда она выходила из кареты. Ее поразило простое изящество его движения. Она задумалась, чтобы понять, почему это так привлекло ее. Пока Аннализа приближалась, он не двинулся и не произнес ни слова, а только стоял и ждал. Она подумала, что он поглощен самим собой, своим спутником, похоже, приходившимся ему сводным братом, людьми, сновавшими мимо, и запахами, которые доносил до него ветер. Для лорда это было такой редкостью – большинство из них не имело склонности к созерцанию.
   Аннализа старательно вспоминала английские слова.
   – Здравствуйте, – сказала она.
   Его рост и убийственная грация немного напугали ее. В то же время его глаза были спокойными, как вода в пруду.
   – Вы говорите по-итальянски?
   – Совсем немного, – ответил он уже по-итальянски, указывая на своего спутника, который тем временем спешился и подошел к ним с непринужденной грацией.
   Улыбнувшись про себя, Аннализа подумала, что он способен на озорство. Он ей сразу понравился. Темноволосый мужчина улыбнулся и коротко поклонился.
   – Чем я могу вам помочь? – поинтересовался он по-итальянски.
   Аннализа показала ему книгу, которую держала в руках.
   – Мне нужен кто-нибудь, кто мог бы прочитать мне эти стихи на моем языке. Где я смогу найти такого человека?
   Его лицо оживилось.
   – Вы жена поэта? Графиня?
   – Да. – Аннализа улыбнулась. – Вы знакомы с его произведениями?
   Он медленно кивнул, потом посмотрел на брата. У Аннализы было такое чувство, что оба слегка взволнованны.
   – А он сам не читает вам?
   – Прочитал бы, если бы я попросила, – спокойно ответила Аннализа, – но есть причины, по которым я хочу ознакомиться с ними сама.
   – Понятно, подождите, пожалуйста.
   – Конечно.
   Мужчины отошли немного и наклонились друг к другу. Лорд Элбери свободно сцепил руки за спиной, а его брат изящно жестикулировал одной рукой. Они были похожего телосложения, у обоих были длинные ноги и широкие плечи, Аннализа уловила сходство их скул и ртов красивой формы, разным был лишь цвет их кожи. Она улыбнулась. При виде их женщины должны падать в обморок.
   Наконец лорд Элбери кивнул, и они вернулись.
   – Скажите вашему кучеру, чтобы ехал за мной, – сказал темноволосый брат. – Я знаю женщину, которая может вам помочь.
   Он обратился к кучеру, назвал тому адрес и вернулся обратно к Аннализе.
   – Скажите ей, что вас прислал Гэбриел Сент-Ивз.
   – Благодарю вас! Вы тоже брат леди Кассандры? – поинтересовалась она, пока он не ушел.
   – Да. Как вы догадались?
   – Она рассказывала о вас.
   В его светло-зеленых глазах появилось любопытство.
   – Вы знакомы?
   – Она знакома с моим мужем. Вы знаете, они оба писатели.
   – Да, – ответил Гэбриел и слегка шевельнул бровью, – я знаю.
   За это мгновение Аннализа поняла все. Это было настолько очевидно, что она почувствовала себя полной дурой, потому что не распознала этого раньше. Кого мог любить Бэзил, кроме женщины, такой же страстной, как и он сам, которая любила слова и любила мир так же, как любит их он?
   Аннализа подавила эмоции, сдавившие ее грудь, и заставила себя улыбнуться:
   – Благодарю вас за помощь, сэр.
   В ответ он учтиво поклонился:
   – Рад вам помочь.
   Карета двинулась, и Аннализа откинулась на плюшевые подушки, пытаясь разобраться в своих чувствах. Что это? Предательство? Горе? А может, ревность?
   Нет, ничего подобного она не чувствовала. Это был страх. Непривычное, острое и ужасное чувство страха. Она-то представляла себе некое слабое создание, какую-нибудь итальянскую красавицу актрису, женщину, неравную Бэзилу по положению в обществе.
   Аннализа позволила кучеру отвезти себя по адресу, названному братом Кассандры, и внесла книгу в дом встретившей ее на пороге женщины средних лет, показавшейся ей слишком суровой. Когда Аннализа назвала имя Гэбриела, хозяйка заволновалась, ее желтоватые щеки слегка порозовели, и Аннализа не смогла сдержать улыбки.
   Они сидели в комнате, восполнявшей красоту, которой не хватало хозяйке, – ее основными цветами были ярко-красный и блестящий черный, дополненные кое-где медью и золотом. Это было очень чувственное место, а когда женщины начали читать и переводить стихи Бэзила, Аннализа поняла, что это превосходный фон для их занятия.
   Если у нее и оставались еще какие-то сомнения, была ли именно Кассандра той женщиной, которая владела сердцем Бэзила, то стихи развеяли ее сомнения. Каждое слово было насыщено красками этой женщины – красновато-коричневым, рыжим и золотым оттенками ее волос и белизной ее лица. И хотя ни в одной строчке не говорилось о плотских радостях и вообще не упоминались женщины, в стихах было столько страсти, что Аннализа почувствовала, как горят ее уши.
   – О Боже, – выдохнула переводчица, – все это так необычно!
   Аннализа кивнула:
   – Да, конечно.
   В тот же миг она почувствовала, как ее переполнила ничем не выразимая радость от того, что все встало на свои места.
   Да. Она любила их, они любили ее, они любили друг друга. Их жизни переплелись каким-то непостижимым образом. Аннализа не верила, что это простое совпадение. Существовала еще какая-то причина, и Аннализа должна была ее выяснить.
 
   В этот вечер Кассандра забыла про чувство вины и печали и наслаждалась обществом человека, который бесповоротно изменил ее жизнь. Они гуляли по Хартворду, поднимались на холмы, и пересекали зеленые луга с овцами и наконец остановились на вершине холма под древним дубом, о котором говорили, что он волшебный. Бэзил уперся в него ладонями и присвистнул от восторга.
   – Никогда не видел такого дерева!
   – Когда я была маленькой, то думала, что оно живое и я могу услышать, как оно говорит.
   – Прямо как кресло моего дедушки!
   – А что оно говорило?
   – Ой, не знаю, что-то теплое и нежное.
   Кассандра запрокинула голову и посмотрела вверх.
   Листва дуба была такой густой, что напоминала крышу, через которую пробивались лишь крошечные лучики солнца. Она опустилась на траву.
   – Я думала, что если когда-нибудь убегу из дома, то буду жить здесь.
   Бэзил тоже лег на траву лицом вверх. Его тело было далеко от нее, а голова настолько близко, что Кассандра чувствовала, как до ее уха дотрагиваются его локоны.
   – Ты хотела убежать?
   – Не особенно. Но в романах, которые я читала, побег напоминал увлекательное приключение.
   – А я хотел убежать вместе с цыганами и танцевать всю ночь.
   – Ты не написал стихов о цыганах, теперь тебе надо будет это сделать.
   – Мм…
   Кассандра знала, что Бэзил хочет спать так же сильно, как и она. Она закрыла глаза. Щебетали птицы, жужжали насекомые, она услышала раздавшийся издалека крик человека, который, наверное, работал на своем поле.
   Бэзил говорил о мгновениях. Эти мгновения просто восхитительны! Она запомнит, как они с Бэзилом лежали в траве, его волосы касались ее уха, а одно его присутствие давало ей ощущение уюта. Кассандра порывисто протянула руку, их пальцы соединились, и они почувствовали то, что осталось недосказанным.
   Не поднимая век, Кассандра представила себе сливы, а потом лишь их цвет. Бэзил провел большим пальцем по ее указательному пальцу. В ней всколыхнулось чувство любви, чистое, как утро, и каким-то образом приобрело оттенок сливы.
   – По-моему, – сказала Кассандра, не открывая глаз, – Боккаччо очень понравились бы такие денечки.
   Ответа не последовало, и Кассандра повернула голову, чтобы посмотреть, не заснул ли он. Бэзил не заснул. Его темные бархатистые глаза смотрели ей прямо в лицо. Они были спокойными, глубокими и полными любви.
   Они пошевелились одновременно – она поднялась на ноги с бьющимся сердцем, а он высвободил свою руку. Кассандра отряхнула юбки, давая ему тем самым еще немного времени. За каждым поворотом их ожидали опасность и соблазн. Чувствуя новую потерю, Кассандра отвернулась, стараясь найти слова, чтобы отослать его обратно ради его же блага. Она чувствовала за спиной его теплое дыхание, хотя он и не дотрагивался до нее. Когда Бэзил говорил, его дыхание касалось ее шеи.
   – Любимая, – нежно прошептал он ей. – Любимая любимая, моя единственная любовь.
   – Не продолжай.
   – Не могу, это самое правдивое из того, что можно сказать.
   – Это не делает тебе чести.
   – Значит, я больше не переживаю из-за нее так сильно.
   Кассандра отрицательно покачала головой:
   – Если бы это было правдой, я бы не любила тебя. А Бог свидетель, Бэзил, что я люблю тебя всем сердцем.
   – Какая обыденная фраза!
   – Она такая добрая, такая хорошая, такая… святая. А еще она красива, Бэзил, само совершенство. Как ты можешь разочаровывать ее?
   Он прямо взглянул ей в глаза.
   – Вчера вечером она поцеловала меня.
   – И?
   – Я почувствовал ее грудь и ее запах. Я делал все что мог, чтобы мне захотелось запустить пальцы в ее волосы и дотронуться до ее тела…
   – Мне не нужно таких подробностей.
   – Слушай, раз уж затеяла этот разговор. Аннализа красивая, добрая и… необыкновенная. Она мне нравится. Но, дотронувшись до нее, я почувствовал, что поцеловал сестру. Это испугало меня.
   – Так будет не всегда.
   – Наверное. Наверное, я смогу привыкнуть. Я хочу иметь детей. Я хочу делать то, что должен, и если бы ты не появилась тогда в моем мире, то все это было бы вполне терпимо. – Он покачал головой. – Но теперь это непереносимо, и я не знаю, как поступить, Кассандра. Я рассмотрел происходящее с разных сторон и вижу, что любое из решений означало бы беду для одного из нас.
   Он медленно пропустил траву сквозь пальцы.
   – Втроем мы затянуты в какую-то сеть. Я не могу оставить ее волкам, и мне невыносима мысль о том, что в моей жизни нет места для тебя.
   – Это я отправила ее к тебе, – неожиданно призналась Кассандра. – Я приходила к ней, чтобы убедить ее стать тебе настоящей женой. Я сказала, что ей не надо бояться, что ты будешь с ней нежным.
   – Ее не интересовал поцелуй.
   Бэзил взглянул на пятна золотого и зеленого света у них над головами и нахмурился:
   – Думаю, моя мать была права, когда волновалась за нее, и я не понимаю, почему Бог сотворил такой красавицей женщину, призванную служить ему.
   – Но разве не все мы – прекрасные творения Божьи?
   – Должны быть такими, но Аннализа была создана для того, чтобы доставлять удовольствие мужчинам, одному мужчине. Бог должен был знать об этом.
   – Наверное, Бог хотел преподать мужчинам урок: нужно прекратить наживаться на внешних данных женщин.
   Бэзил удивленно открыл рот. Кассандра не смогла сдержать улыбки.
   – Ты никогда не думал об этом, – сказала она.
   – Нет. Но ты, наверное, права. А если это так, то в чем состоит наш урок? Урок мне?
   – Не знаю, – ответила она, – но какой-то урок должен быть и для нас.
   – Я не религиозный человек. Я не люблю полагаться на уроки и судьбу.
   – Но все началось с тебя, – сказала Кассандра, напоминая ему то, что он сказал до этого, – а теперь нужно все тщательно обдумать.
   Бэзил смотрел, как свет отливает в волосах Кассандры красным и золотым, и пытался найти ответы. Урок состоял в том, что мир для Аннализы был потерян, что она хотела служить лишь Богу, поэтому Бэзил не мог защищать Божью собственность.
   – Не знаю, что и ответить. Может, ты была послана мне, чтобы сказать, что я могу сочинять гораздо лучше, чем сочинял? Вот мой урок. Но что можно сказать о тебе?
   Ее лицо просияло.
   – Я научилась быть свободной, Бэзил. Я узнала, что, помимо моих родственников, на свете существуют хорошие, добрые и честные мужчины. Я научилась тому, что красота существует и в мгновениях.
   Бэзил вздохнул.
   – Я узнала, что занятие любовью может быть прекрасным.
   – Хотел бы я, чтобы это было так, Кассандра.
   – Боюсь, что мы проведем наши жизни, переписываясь и вспоминая эти мгновения, пережитые вместе.
   Он сложил руки перед собой, чтобы не поддаться искушению и не дотронуться до нее.
   – У нас будут дети от других людей, мы научимся быть счастливыми, но часть нашей жизни всегда будет существовать отдельно. При мысли об этом я прихожу в уныние.
   – А может быть, это часть твоего урока – принимать данные мгновения.
   – Я усвоил этот урок.
   Внезапно посерьезнев, Кассандра шагнула вперед.
   – В основном я не очень высокого мнения о мужчинах, мне не нужен муж, – над бровью у нее появилась легкая складка, – но мне бы тоже хотелось иметь детей. Пообещай написать мне о своих.
   – Значит, это конец? Я вернусь в Италию с Аннализой, заведу с ней детей и буду писать тебе летними ночами?
   – Думаю, мы оба знаем, что другого ответа не существует.
 
   В тот час, когда день начал клониться к вечеру, Кассандра стояла с ним возле его лошади. Помня о том, что чересчур любопытные сестры могут наблюдать за ними из окон, Кассандра все время держала руки сцепленными за спиной. При расставании губы Бэзила исказились от страдания. Ей хотелось лишь одного – зайти в дом, лечь с ним в постель и лежать там всю ночь, занимаясь любовью, поглощая пищу и болтая.
   – Тебе пора, – сказала она, отступая назад. – В темноте дорога небезопасна.
   – Кассандра, я не знаю, смогу ли…
   – Ничего не говори, мы оба знаем, что должны это сделать.
   Он нахмурился:
   – Что у меня останется ценного, если я потеряю тебя? Ничего!
   – Я не буду значить для тебя ничего, если ты утратишь честь, – терпеливо объяснила она. – Мы уже достаточно долго обсуждали это, любимый.
   Бэзил кивнул, но Кассандра с тревогой заметила, что не убедила его.
   – Навести меня в Лондоне до отъезда, – пригласила она. – Приводи с собой Аннализу, у нас будет прощальный обед.
   Бэзил вздохнул и печально поднял брови:
   – Как можем мы оба заботиться о женщине, которая разделяет нас?
   Кассандра улыбнулась, согласная с его иронией.
   – Поезжай, она будет волноваться, если ты задержишься.
   Наконец Бэзил сел на лошадь, махнул рукой и поскакал по дороге. Кассандра смотрела ему вслед, вздыхая и чувствуя тоску и одновременно радость от тех часов, которые они провели вместе. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, потом повернулась к дому. На пороге стояла фигура, позолоченная солнцем. Это была ее сестра Феба, она опиралась на трость, ее светло-коричневые волосы были щедро расписаны золотом солнца.
   Кассандра не захотела отвлекаться от своих чувств, и, будь это какая-нибудь другая из сестер, она прошла бы мимо нее в дом, не говоря ни слова. Но Феба всегда была не такой, как все. Она больше остальных походила на отца, и не только внешне. Она понимала людей так же глубоко и была такой же доброй, как и он. Пройти мимо нее было невозможно.
   Кассандре было больно видеть морщины вокруг рта Фебы, когда та стояла, опираясь на палку и прижимая руку к пояснице. Она упала с лошади и довольно опасно сломала ногу, которая все еще болела, хотя врачи и говорили, что все со временем пройдет. Гораздо серьезнее было то, что у нее болела спина; Кассандра подозревала, что эти боли были постоянными. Она не могла ни стоять, ни сидеть подолгу, но говорила, что ей помогают прогулки, а поэтому бродила по окрестным полям, опираясь на палку, в окружении собак, когда боль особенно одолевала ее.
   – Ты собираешься на прогулку? – поинтересовалась Кассандра.
   – Да, мне не хотелось мешать тебе расставаться с твоим поэтом.
   Она улыбнулась, и Кассандра увидела, как отец подмигнул ей.
   – Какой переполох! Я чуть не упала в обморок. Офелия все еще ищет нюхательную соль.
   Кассандра хихикнула, благодаря тем самым за тонкую иронию.
   – Офелия падает в обморок от чего угодно, а вот ты ни разу не падала в обморок за всю твою жизнь. – Она махнула рукой в сторону поля: – Тебе составить компанию?
   – Если хочешь.
   Феба спустилась по лестнице, опираясь на локоть Кассандры, и отпустила ее, когда уже стояла на земле.
   – Когда вы с Адрианой уезжаете?
   – Ну да, конечно, ты же ничего не слышала. – Она радостно улыбнулась. – Сегодня после обеда мы получили письмо от Леандера. Он возвращается домой, поэтому я не поеду в Ирландию.
   Леандер и Феба очень дружили в детстве и часто писали друг другу длинные письма.
   – Феба, но это же замечательно! Когда он приедет?
   – Не знаю.
   Спину сестры свела судорога, и, хотя она старалась сохранить свое обычное выражение лица, Кассандра почувствовала, как вдруг напряглось ее тело. Когда судорога прошла, Феба перевела дух.
   – Он говорит, что знает, как лечить эту болезнь и что научился этому в Индии.
   Они дружно расхохотались – у Леандера вечно появлялись какие-то идеи.
   – Это будет похоже на взрыв.
   – Да.
   Феба посмотрела на Кассандру:
   – Так ты хочешь поговорить об этом красавце поэте который явно без ума от тебя?
   Кассандра взглянула на дорогу и почувствовала угрызения совести.
   – Мне нужно выйти замуж, – произнесла она вслух понимая, насколько это правильно, только тогда, когда эти слова уже слетели с ее губ.
   – За твоего поэта?
   – За Роберта Уиклоу. Если я этого не сделаю, Бэзил откажется от всего, что ему так дорого, возненавидит себя, потом меня, и мы будем еще несчастнее, чем сейчас.
   Феба прикоснулась к ее руке:
   – Ясно.
   – Ты испытаешь большое потрясение, если узнаешь что именно произошло между нами, – с вызовом произнесла Кассандра.
   – Да? – последовало в ответ. – Ты хочешь, чтобы я испытала потрясение?
   Кассандра улыбнулась, поняв, что ее поймали на слове.
   – Единственный раз в жизни я отвечу «нет» Я хочу, чтобы все было по-честному, чтобы мы могли просто обнимать друг друга и любить всем сердцем. Но это невозможно, поэтому моя честь требует, чтобы я отпустила его.
   – Значит, ты решила выйти замуж?
   – Да.
   – Но честно ли это по отношению к тому человеку, за которого ты собираешься выйти?
   Кассандра вспомнила о том, что говорил ей Роберт, и пожала плечами:
   – Я скажу ему правду и предоставлю возможность решить, примет ли он мои условия сделки.
   Феба помолчала.
   – А ты сможешь быть верной женой?
   Кассандра взяла ее руку.
   – Смогу.
   – Тогда это очень… разумное решение, Кассандра. Надеюсь, это сделает тебя счастливой.
   Ответом ей была горькая улыбка.
   – Мое счастье исчезнет вместе с Бэзилом.
   – Никогда не думала, что увижу тебя когда-нибудь влюбленной.
   – Я тоже, – последовал тихий ответ.

Глава 20

   Кассандра вернулась в Лондон всего лишь на полчаса позже Бэзила и немедленно послала к Роберту слугу с запиской. Она приняла ванну, переоделась, и к тому моменту, когда прибыл Роберт, совершенно растерянный и сгорающий от любопытства, к ней вернулось самообладание.
   – Что случилось, Кассандра? Я пришел, как только смог. Вы хорошо себя чувствуете?
   – Пожалуйста, присаживайтесь, – сказала она. – Не хотите ли портвейна или чаю?
   – В это время дня лучше пить портвейн.
   Его присутствие не поколебало ее намерения, скорее наоборот.
   Он был высоким и красивым на английский манер. Она любила его общество и его противоречивый юмор. Поначалу ей будет немного неловко делить с ним ложе, но он не будет жесток, в этом Кассандра была уверена. Она села напротив него и сложила руки на коленях.
   – У меня к вам предложение, – сказала она и рассмеялась: – Мне так неловко, я просто скажу все сразу.
   Он кивнул, все еще ничего не понимая.
   – Недавно вы говорили, что надеетесь, что я, может быть… – Это оказалось труднее, чем она думала. Это было просто ужасно. – Что у вас ко мне чувства!
   Его глаза сверкнули.
   – Я открыл вам свое сердце и попросил вас подумать о браке.
   Он попробовал портвейн, с осторожностью поглядывая на нее.
   – Могу ли я надеяться, что вы размышляли над моим предложением?
   – Еще вы сказали, что не требуете от меня объяснения в любви. Вы именно это имели в виду?
   – У вас какие-то неприятности?
   Она рассмеялась:
   – Не того рода, что вы думаете. Мне грозят неприятности, и я стремилась их избежать.
   – Понимаю, – Роберт осторожно поставил бокал на стол, – это связано с поэтом?
   Кассандра уставилась на него с откровенным изумлением:
   – Да, как вы узнали?
   – Он смотрит на вас так, будто сейчас сгорит, но вас выдало то, как вы с ним разговаривали. Вы любите его.
   – Да, – тихо призналась Кассандра, – и я предчувствую, что все закончится трагедией, если это не остановить. Он благородный человек. Если мы с вами поженимся, он вернется в Италию со своей женой, и все мы будем в безопасности.
   – А вы будете привязаны к человеку, которого вы не любите.
   Кассандра заволновалась.
   – Кажется, с моей стороны было наивным полагать, что вы найдете это привлекательным. – Она покачала головой. – Простите меня.
   – Вы неправильно поняли меня, миледи. Я имел в виду то, что сказал, а именно: что не потребую от вас признания. Для брака между нами было бы достаточно уважения друг к другу. Но я довольно консервативен, чтобы требовать настоящей преданности. Вы больше не увидите его.