Страница:
Тогда Гитлер обратился к Роммелю и потребовал, чтобы Долльмана хотя бы освободили от его поста. Долльман подчинялся приказам Роммеля, насколько это было в его силах, и фельдмаршал лично был доволен генералом-толстяком. Более того, "Лис пустыни" не привык отправлять в отставку генералов, лояльно ему служивших. Подобно Рундштедту, он вступился за Долльмана, а затем перешел к другому вопросу{30}.
И только после того, как фельдмаршалы уехали, Гитлер отправил приказ в Ле-Ман, лично отстранив Долльмана от его должности. Его место занял обер-группенфюрер СС Пауль Хауссер (см. главу 6).
Фридрих Долльман так никогда и не узнал о своем "добровольном" уходе в отставку. 28 июня в 10 часов утра в результате перенапряжения и сильно расстроенный продолжающимся служебным расследованием, начатым по инициативе Гитлера, на своем передовом посту он получил инфаркт{31}. Источники определяют дату его смерти по-разному - 28 или 29 июня. Известие о его смерти достигло Ле-Мана лишь спустя несколько часов. Скорее всего, когда Гитлер, Роммель и фон Рундштедт обсуждали судьбу Долльмана, тот уже был мертв.
Похоронен он был 2 июля во Франции. Припомнив дни его былой славы или, возможно, испытав укол совести, Гитлер удостоил генерал-оберста Долльмана хвалебного некролога.
РУДОЛЬФ ШТЕГМАН, один из немногих героев Шербура, был типичным дивизионным командиром вермахта, крутым, находчивым, мужественным и гибким. Наличие офицеров подобного калибра на дивизионном уровне и ниже было ключевым фактором успехов вермахта в дни его триумфа и единственной причиной того, что ему (вермахту) удалось удержаться на полях сражений столь долгое время.
Родившийся 6 августа 1894 года в Николейнен (Восточная Пруссия) Штегман стал в 1912 году фаненюнкером императорской армии, а в мае 1914 года в звании лейтенанта оказался в составе 141-го пехотного полка, который находился в Восточной Пруссии, когда русские вторглись на эту территорию. Полк принял участие в разгроме царской армии под Гумбинненом и Танненбергом. Это было поражение, от которого Российской империи так и не удалось оправиться.
После участия в боях против России полк юного Штегмана был переведен в сентябре 1915 года во Францию и провел остаток войны на Западном фронте. Лейтенант Штегман стал одним из тех, на кого пал выбор при наборе офицеров в ряды рейхсвера. Когда к власти в Германии пришел Гитлер, Штегман был уже в чине майора.
1 января 1938 года он получил звание оберстлейтенанта, а через год назначен командиром 2-го батальона 14-го моторизованного пехотного полка, дислоцировавшегося в Оппельне. После боев в Польше он получил повышение должность командира своего же полка (составной части 5-й танковой дивизии), которым командовал во время Западной кампании 1940 года, участвуя в Арденнском прорыве и в боях при Камбре, Лилле, Руане и Бресте. Получив в 1940 году погоны оберста, Штегман занялся переформированием своего полка. Происходило это в Германии летом того же года. Зимой 1940-1941 годов полк Штегмана выполнял оккупационные функции и участвовал в маневрах в Польше. Позднее он принял участие в завоевании Югославии и Греции, а затем, зимой 1941 - 1942 годов, полк перебросили на русский фронт, где он перенес все тяготы последнего броска на Москву и последовавшего за ним отступления от русской столицы, во время которого группа армий "Центр" была почти полностью разгромлена.
Из имеющихся источников не ясно, по какой причине Штегман вышел из строя вследствие полного упадка сил или ран, но он был вынужден оставить свой пост командира 14-го моторизованного пехотного полка 5 февраля 1942 года и несколько месяцев не получал нового назначения. В сентябре 1942 года, восстановив здоровье, он вернулся на фронт с повышением - командиром 2-й панцергренадерской бригады, входившей в состав 2-й танковой дивизии, на Ржевском выступе московского участка фронта. Здесь Штегман пробыл недолго, потому что в конце 1942 года его отправили обратно в Германию для учебы на курсах командиров дивизий. В Россию он вернулся в апреле 1943 года и принял командование остатками 36-й панцергренадерской дивизии, которая была обескровлена в боях под Ржевом в 1942-1943 годах. Штегман получил задание по переформированию 36-й дивизии в немоторизованную пехотную.
К сентябрю он успешно с этим справился, и его дивизия приняла участие в боях под Смоленском, в отступлении от Могилева и в успешных для немцев наступательных боях под Бобруйском, где Штегман был серьезно ранен.
Его полное выздоровление затянулось почти до самой весны. К тому времени перспектива вторжения англо-американских войск завладела умами генералов ОКВ. OB West нуждалось в опытном командире дивизии. Штегман отбыл во Францию, где 1 мая 1944-го официально принял командование 77-й пехотной дивизией.
Новая дивизия Штегмана едва ли соответствовала определению "элитная часть". Она была создана в январе 1944 года в результате слияния 364-й пехотной дивизии с остатками 355-й пехотной дивизии. 355-я пехотная дивизия, состоявшая в основном из резервистов, позднее была вдребезги разбита в боях под Харьковом и Кривым Рогом. 364-я была сформирована в конце 1943 года в Польше, но так и не успела понюхать пороха. Новая дивизия была малочисленна и имела только два пехотных полка (1049-й и 1050-й гренадерские). Ее артиллерийский полк (177-й) был очень слаб, не имел инженерного батальона. Дивизионная разведка была немногочисленна. 77-я имела только две противотанковые роты (вместо положенного батальона). Не хватало обученных офицеров и снаряжения. Что касается человеческого фактора, то тут надеяться особенно было не на что. В основном дивизия состояла из фольксдойче, поляков и бывших советских граждан, главным образом татар с Поволжья, чья преданность рейху была весьма сомнительна Короче говоря, в мае 1944 года генералу Штегману работать было не с кем.
Крайне недовольный фельдмаршал Роммель пришел к такому же мнению еще раньше. В апреле он инспектировал 77-ю пехотную дивизию, которой предписывалось участие в обороне Кана. Решив, что эта часть слишком слаба для обороны такого важного участка, он заменил ее 21-й танковой дивизией СС.
77-я пехотная дивизия не принимала участия в боевых действиях Дня "Д". Фельдмаршал направил 77-ю на менее угрожаемый участок Сен-Мало-Сен-Брийе в Бретани и отправил ее прежнего дивизионного командира искать назначения в каком-либо другом месте.
Таким образом, Штегман стал командовать 77-й дивизией. Утром 6 июня генерал-оберст Долльман поднял 77-ю пехотную дивизию для перемещения в Нормандию, но штаб-квартира Роммеля задержала это передвижение, основываясь на ложных данных о возможной высадке парашютного десанта союзников в Бретани (сам Роммель в это время находился в пути, возвращаясь из Германии, и связаться с ним не представлялось возможным).
Утром 7 июня "Лис пустыни" прибыл на место и попытался взять под контроль ход сражения. Он понял, что первостепенной стратегической целью высадки был Шербурский порт. Он понимал, что слабый левый фланг нормандского участка должен быть укреплен, иначе американцы прорвутся к морю через полуостров Котантен и отрежут Шербур от 7-й армии.
Он приказал 77-й пехотной дивизии укрепить группу фон Шлибена, перед которым была поставлена задача удерживать южные подступы к Шербуру. Штегман получил этот приказ в 10.15 утра, но его дивизия выступила только в 3 часа дня.
Марш должен был проводиться стремительно. Поскольку автомобилей для транспортировки в наличии не оказалось, все расстояние должно было быть преодолено пешком, и дивизию постоянно атаковали истребители-бомбардировщики союзников. Генерал Долльман был сильно озабочен тем, что непременно должен прибыть вовремя, чтобы предотвратить падение Шлибена. Авангард дивизии прибыл на место 10 июня, и к началу следующего дня большая часть 77-й дивизии уже находилась на линии фронта, обороняя оба берега реки Мердер. Она не позволила превосходящим силам VII Американского корпуса занять господствующую высоту в Монтебуре - основное препятствие по пути на Шербур. К общему облегчению Долльмана, 11 июня он смог отрапортовать Роммелю, что обстановка на его участке фронта нормализовалась. На следующий день прибыла остальная часть дивизии Штегмана и заняла место на подготовленных позициях{32}.
Чувство облегчения генерала Долльмана длилось недолго. К югу от позиций Штегмана располагался 100-й танковый батальон, состоявший в основном из иностранцев. Утром 12 июня, при первом же столкновении с неприятелем, он дрогнул и побежал.
Генерал-лейтенант армии США Джозеф Молния - Джо Коллинс, командир VII корпуса, мгновенно воспользовался брешью, образовавшейся в обороне немецких войск. Полностью соответствуя своему прозвищу, он бросил в действие 9-ю пехотную и 82-ю воздушно-десантную дивизии в бой вдоль шоссе, соединяющего Пон-Аббе и Сен-Соверле-Виком, которое теперь обороняли только несколько разрозненных групп 91-й парашютно-десантной дивизии, участвовавшей в боях с самого дня "Д", от личного состава которой осталось чуть больше полка. Именно здесь Коллинс осуществил решающий прорыв, который Штегман отразил за день до этого. 18 июня в 5.05 утра клинья американцев сошлись у моря, неподалеку от небольшого портового городка Барневилль, отрезав группу фон Шлибена от северной части полуострова Котантен, поймав в ловушку остатки четырех немецких дивизий - 91-й воздушно-десантной, 77-й и 243-й пехотных.
* * *
Пока Коллинс прорывался к морю, 77-я пехотная дивизия ввязалась в отчаянное сражение с американской 90-й пехотной дивизией. 357-му пехотному полку американцев потребовалось два полных дня боев для того, чтобы захватить деревушку Губервилль, тогда как 358-й и 359-й пехотные полки (также входившие в состав дивизии) преуспели еще меньше. Дорога на Монтебур, Валонь и Шербур оставалась перекрыта. 77-я продолжала упорно сопротивляться, а Рудольф Штегман доказал, что смог достичь максимальной отдачи от дивизии, которая прежде считалась ненадежной.
Прорыв американцев полностью оголил правый фланг, и даже отступление к Шербуру могло закончиться только ценой потери дивизии. Даже если бы она и смогла добраться до цитадели.
Поскольку 77-я не была моторизована, а все американские части были "на колесах" и располагали несколькими танковыми батальонами, то и бегство на север было крайне сомнительно.
Роммель дал "добро" на рассредоточение дивизии и разрешил пробиваться малыми группами.
Сильно поредевшие на участке Сен-Ло немецкие войска должны были считать каждого солдата. Этот разумный приказ все же был отменен Гитлером. 77-я пехотная дивизия, распорядился он, должна любой ценой удерживать свои позиции. Противостоять прорыву американцев необходимо было лишь игнорируя этот приказ. К чему это должно было привести при таком огромном прорыве, фюрер не объяснил.
Поскольку Штегман прочно удерживал свои позиции, VII корпус генерала Коллинса повернул на север и начал прокладывать себе дорогу в обход 77-й дивизии. Тем временем новый корпус американцев, VIII, генерал-майора Троя X. Мидлтона был брошен для прикрытия коридора через Котантен, на тот невероятный случай, если потрепанная в боях 7-я армия Долльмана попытается освободить Шербур. 18 июня американцы, наконец, начали замыкать кольцо вокруг 77-й пехотной дивизии. К этому времени Гитлер до известной степени смягчил свой приказ. Ограниченные отступления к Шербуру разрешены, сказал он, но только под натиском превосходящих сил противника.
Любое отступление на юг было по-прежнему запрещено. Тем не менее генерал Штегман возглавил попытку отвода частей на юг, захватив с собой все, что было в его силах, прямо сквозь порядки американских войск.
Произошло ли это по инициативе или даже с согласия генерал-оберста Долльмана, все еще является предметом дискуссий. Естественно, что в то время Долльман это отрицал и без всяких вопросов ясно, что начальник его штаба не давал разрешение на подобные действия до самого вечера 16 июня. В любом случае тем, кто, наконец, принялся действовать, был Штегман. Днем 17 июня он начал сворачивать свои порядки, а в ночь с 17 на 18 июня сгруппировал остатки дивизии в пять "кулаков" и попытался найти брешь в расположении вражеских войск или прорваться через него.
Для большей части дивизии было уже слишком поздно. Пока Гитлер медлил, ветераны 9-й пехотной дивизии армии США вступили в сражение против 77-й дивизии, и большая часть была не в состоянии выйти из боя. Колонна, состоявшая из 177-го артиллерийского полка (и большой части транспортных средств моторизованной дивизии), успешно прорвалась через американскую линию фронта, но по пути на запад, у высоты 145, была перехвачена американским 60-м батальоном полевой артиллерии и разбита им при содействии нескольких пехотных и противотанковых частей. Остальные группы были обнаружены истребителями-бомбардировщиками союзников, от которых не было никакого спасения. Гренадеры метались в поисках укрытия от ударов авиации, но запряженные лошадьми повозки этого делать не могли. Бойня была ужасной. Солдаты были охвачены паникой, возникла угроза полного разгрома.
Рудольф Штегман носился с одного места на другое в своем командирском камуфлированном автомобиле, восстанавливая порядок и провожая колонны на юг, в направлении главных немецких позиций.
Неподалеку от деревушки Брикебе его автомобиль был замечен американским летчиком, который спикировал почти до уровня земли и с бреющего полета открыл огонь. Тело генерала Штегмана было изрешечено снарядами 20-миллиметрового калибра, один из которых угодил ему в голову. Штегман был мертв еще до того, как его тело рухнуло на пол.
Командование дивизией было возложено на старшего полкового командира оберста резерва Бернарда Бахерера из 1049-го гренадерского полка. Он оставил без ответа совет капитулировать либо повернуть обратно к Шербуру и пытался нащупать слабое место в порядках американских войск.
Это ему удалось, и в ночь с 18 на 19 июня в сопровождении 1700 человек он совершил марш через коридор между VII и VIII американскими корпусами.
Оберсту Бахереру повезло. Он двигался на юг всю ночь, и на рассвете 19 июля сильная облачность и моросящий дождь помешали вражеским истребителям-бомбардировщикам подняться в воздух, дав дивизии тем самым возможность продолжать движение на юг.
Около 11 часов утра его разведчики сообщили, что менее чем в полукилометре расположилось сильное подразделение американцев. Бахерер приказал своим людям спрятаться между живыми изгородями и устроиться на ночлег.
Людям, которые не смыкали глаз 30 часов, не пришлось повторять приказ дважды - они уснули едва коснулись земли. К концу того же дня они продолжили путь, по-прежнему не замеченные противником. В ту ночь они достигли реки Оллан, но обнаружили, что все переправы блокированы сильными подразделениями американцев. Бахерер предпринял последний отчаянный маневр - старую, как мир, штыковую атаку. Американцы (часть 2-го батальона 47-го пехотного полка) были застигнуты врасплох и смяты. 77-я пехотная дивизия прорвала последнюю преграду. Оберст Бахерер достиг немецких позиций без дальнейших инцидентов и привел с собой полторы тысячи солдат (включая и всех раненых), 250 пленных и 12 захваченных в качестве трофеев джипов. Какой бы малочисленной ни была 77-я, она оказалась желанным пополнением державшим оборону частям вермахта, продолжавшим противостоять союзникам в Нормандии еще более месяца.
По иронии судьбы карьера генерала Штегмана закончилась одновременно с его смертью. Ему следует воздать должное за то, что он спас остатки 77-й пехотной дивизии. Хотя Штегман и действовал вопреки приказам фюрера, посмертно он получил звание генерал-лейтенанта. Это произошло 1 июня 1944 года. Воистину, в последний год войны гитлеровская империя являла собой странное и небезопасное для жизни место.
Я хорошо помню встречу с ХАССО ФОН МАНТОЙФЕЛЕМ в 1973 году, когда я посетил его дом в Баварии, неподалеку от озера Аммерзее{33}. Он был очень вежлив, энергичен и доброжелателен. Хотя он и обладал миниатюрным телосложением, а ростом был примерно 5 футов 2 дюйма, мне он внушил уважение своей уверенностью и компетентностью в военных делах. Мантойфель оказался добрым хозяином, и, когда я сказал ему, что нахожусь сейчас в гостях у моего шурина в Вюрцбурге, где тот служил в частях американской армии, он тут же заметил, что один из его предков занимал там знаменитый замок Гогенцоллернов в 1850-е годы. Его семья преданно служила прусским Гогенцоллернам, и несколько поколений ее отличились в этом. Например, Отто фон Мантойфель с 1850 по 1858 год был канцлером, а генерал Эдвин фон Мантойфель некогда возглавлял военный кабинет Кайзера Вильгельма I (пока его не удалил с этого поста Отто фон Бисмарк).
Хассо фон Мантойфель родился в Потсдаме 14 января 1897 года. Его и трех сестер воспитывала мать, поскольку отец Хассо умер, когда ему было всего семь лет. Семья была обеспеченной и проживала в поместье со слугами на прекрасно обставленной вилле.
Хассо получил прекрасное образование в подготовительной школе для детей богачей, которой руководил его кузен. Юный Мантойфель был образцовым школьником, для которого главным в жизни являлась учеба. Следуя семейной традиции, он в 1908 году поступил в прусский кадетский корпус в Наумбурге (Заале). Корпус был одним из самых современных в Германии, и его учебный план основывался на классической модели, где упор делался на физическую и военную подготовку.
Окончив кадетский корпус, Мантойфель поступил в военное училище в Берлине - Лихтерфельде. Как и тысячи других юнкеров, он жил в скромно обставленной комнате на восьмерых.
В январе 1916 года Мантойфель сдал выпускные экзамены и получил аттестат зрелости, а месяц спустя ему было присвоено звание фенриха. По просьбе его отчима и по протекции кронпринца Вильгельма, Мантойфель был переведен в запасной эскадрон гусарского полка фон Циттена (Бранденбургский) номер З{34}. В том же году, чуть позже, Мантойфелю было присвоено звание лейтенанта, а он сам был переведен в 5-й эскадрон 6-й прусской пехотной дивизии, дислоцировавшейся на Западном фронте.
В октябре 1916 года, выполняя разведывательное задание неподалеку от местечка Бапом, Франция, барон фон Мантойфель получил в ногу заряд шрапнели. Его отправили в госпиталь. В январе 1917 года Мантойфель самовольно оставил его и вернулся на фронт, за что получил три дня домашнего ареста, который так и не отбыл. В феврале его перевели в штаб 6-й пехотной дивизии, где он и оставался все время боев с русскими войсками в Восточной Галиции в июле 1917 года и до возвращения в марте 1918 года на Западный фронт.
После окончания войны Мантойфель вступил в добровольческий корпус фон Овена в качестве младшего адъютанта и принимал участие в вооруженных столкновениях со "спартаковцами" в Берлине и с другими революционерами-коммунистами - в Мюнхене и Лейпциге. В мае 1919 года он попал в число избранных для службы в 100-тысячном рейхсвере и получил назначение в кавалерийский полк 25А в Ратенау. В 1921 году Мантойфель женился на голубоглазой красавице-блондинке Армгард фон Клейст, племяннице будущего фельдмаршала Эвальда фон Клейста. Впоследствии у Мантойфелей родилось двое детей.
С 1925 по 1930 год Хассо служил полковым адъютантом в 25А кавалерийском полку, а затем стал командиром экспериментального моторизованного эскадрона.
В 1932 году он стал командиром эскадрона в 17-м кавалерийском полку в Бамберге, а в октябре 1934 года стал ротмистром (гауптманом кавалерии). В том же году он был переведен во 2-й мотоциклетный батальон вместе с 2-мя эскадронами 17-го кавалерийского полка.
Хотя Мантойфель был превосходным кавалеристом, в моторизованный батальон его буквально "отцедил" из числа прочих генерал-майор Виктор фон Швельдер, начальник управления личного состава армии. В 1935 году оберст Хайнц Гудериан из танковых войск убедил Мантойфеля перейти в одну из "новоиспеченных" танковых дивизий. Мантойфель перешел в гудериановскую 2-ю танковую дивизию на должность командира роты 3-го мотоциклетного батальона. Гудериан настолько доверял Мантойфелю, что в 1936 году, вскоре после того, как тот получил майорский чин, поручил ему руководить обучением курсантов.
Близкие отношения между этими двумя людьми продолжались. Пока фортуна была благосклонна к Гудериану, то же происходило с Мантойфелем. Вначале 1937 года Мантойфель служил официальным советником Инспекции танковых войск (части ОКХ), непосредственно под началом Гудериана. 1 февраля 1929 года Мантойфеля назначили комендантом училища по подготовке офицеров No 2, расположенного в Потсдаме-Крампнице, а через два месяца ему было присвоено звание оберстлейтенанта.
"Мантойфель каким-то образом наложил на своих подчиненных-курсантов отпечаток своей собственной личности и обучал их инициативному поведению, соответствовавшему целям танковой группы", - писал позднее генерал Фридрих Вильгельм фон Меллентин{35}. Он верил в то, что танковым экипажам необходимо хорошо знать тактику, с тем чтобы в случае необходимости каждый экипаж мог принимать независимые решения во время жаркого боя и позитивно влиять на его исход.
Мантойфель делал особый акцент на теорию мобильности и маневренности с использованием рельефа местности - все это могло обеспечить танковым войскам решающее преимущество.
Он оставался на своей должности в училище во время Польской и Французской кампаний. Узнав о приближающемся вторжении в Советский Союз, Мантойфель попросился командиром 1-го батальона 7-го стрелкового полка 7-й танковой дивизии. В том же месяце его батальон вступил в тяжелые бои на русском фронте. Среди прочих он вклинился в плацдарм через реку Мемель в Литве. 7-я танковая дивизия продолжала вести интенсивные бои, прорывая позиции советских войск, и стала первой немецкой воинской частью, достигшей шоссе, связывавшее Минск со Смоленском и Москвой.
В августе 1941 года командир 6-го стрелкового полка оберст фон Унгер был убит в бою, и на его место назначили Мантойфеля. Энергия и несгибаемая воля барона пронизывали насквозь все его новое подразделение.
6-й стрелковый полк стал первой частью, прорвавшей "линию Сталина" в составе танкового клина 3-й группы генерала Германа Хорта. Войска Мантойфеля всегда находились на переднем крае фронта, в "гуще боя", и постоянно осуществляли смелые и дерзкие маневры. Мантойфель применял на практике то, чему научился в академии. В октябре он получил погоны оберста, и его полк принял участие в битве за Москву и пересек канал Москва-Волга под Яхромой. Его войска выступили на острие клина танковой группы. За мужество и умелое руководство войсками в декабре 1941-го Мантойфель был награжден Рыцарским крестом.
Тем временем вследствие ожесточенного сопротивления русских и наступления суровой русской зимы, немецкая военная машина забуксовала. 6 декабря 1941 года Сталин начал крупное зимнее контрнаступление по всему фронту. Группа армий "Центр" на московском участке испытала особенно тяжелые удары. При температуре минус 40-42 градуса* полк Мантойфеля отступил на оборонительные позиции между Вязьмой и Ржевом и удерживал их, отбивая многократные атаки советских войск. Генерал танковых войск Вальтер Модель, командующий 9-й армии, приказал полку Мантойфеля, уже сильно потрепанному противником, начать контрнаступление.
Мантойфель отказался, ссылаясь на нехватку продовольствия, топлива, припасов и маскировочного снаряжения (без которого немецкие солдаты легко становились мишенями советских снайперов).
В ответ на это Модель потребовал, чтобы солдаты Мантойфеля стали на лыжи и атаковали противника, заметив, что дивизия состоит из уроженцев Тюрингии, где все дети в раннем возрасте учатся ходить на лыжах. Мантойфель снова не подчинился, и Модель пригрозил ему военно-полевым судом. Конфронтация закончилась после того, как 7-я дивизия была переведена на переформирование во Францию. Дивизионный командир проследил за тем, чтобы Мантойфель отбыл как можно раньше, с самой первой партией отъезжающих, и таким образом спас его от военно-полевого суда. Позже, находясь на Западном фронте, Мантойфель и Модель забыли свои разногласия и неплохо работали вместе. После войны Мантойфель сказал знаменитому британскому военному историку Б. X. Лидделл Гарту, что "Модель обладал способностями хорошего тактика и лучше разбирался в обороне, чем в наступлении. У него была сноровка в определении того, что войска могли сделать, и того, чего они сделать не могли"{36}.
Оказавшись во Франции, Мантойфель руководил переформированием своего полка и в июле 1942 года был назначен командиром 7-й панцергренадерской бригады (входившей в 7-ю танковую дивизию). Затем его направили в Северную Африку, куда он прибыл в начале 1943 года. Получив задание удерживать правый (прибрежный) фланг 5-й танковой армии в Тунисе, барон Мантойфель организовал новую дивизию из разрозненных частей, включая 10-й итальянский берсальерский полк, 11-й (витцигский) парашютно-инженерный батальон и барентинский парашютный полк.
Используя эту странную смесь, именуемую не иначе, как "дивизия Мантойфеля", он ошеломил сильно превосходящего его количественно противника и неделями сдерживал натиск французских и англо-американских войск. Эти сражения не прошли для Мантойфеля без последствий. 28 апреля 1943 года, изрядно ослабевший, он упал в обморок прямо на своем КП. Его спешно отправили в военный госпиталь в Бизерте. 1 мая 1943 года Мантойфель получил звание генерал-майора.
И только после того, как фельдмаршалы уехали, Гитлер отправил приказ в Ле-Ман, лично отстранив Долльмана от его должности. Его место занял обер-группенфюрер СС Пауль Хауссер (см. главу 6).
Фридрих Долльман так никогда и не узнал о своем "добровольном" уходе в отставку. 28 июня в 10 часов утра в результате перенапряжения и сильно расстроенный продолжающимся служебным расследованием, начатым по инициативе Гитлера, на своем передовом посту он получил инфаркт{31}. Источники определяют дату его смерти по-разному - 28 или 29 июня. Известие о его смерти достигло Ле-Мана лишь спустя несколько часов. Скорее всего, когда Гитлер, Роммель и фон Рундштедт обсуждали судьбу Долльмана, тот уже был мертв.
Похоронен он был 2 июля во Франции. Припомнив дни его былой славы или, возможно, испытав укол совести, Гитлер удостоил генерал-оберста Долльмана хвалебного некролога.
РУДОЛЬФ ШТЕГМАН, один из немногих героев Шербура, был типичным дивизионным командиром вермахта, крутым, находчивым, мужественным и гибким. Наличие офицеров подобного калибра на дивизионном уровне и ниже было ключевым фактором успехов вермахта в дни его триумфа и единственной причиной того, что ему (вермахту) удалось удержаться на полях сражений столь долгое время.
Родившийся 6 августа 1894 года в Николейнен (Восточная Пруссия) Штегман стал в 1912 году фаненюнкером императорской армии, а в мае 1914 года в звании лейтенанта оказался в составе 141-го пехотного полка, который находился в Восточной Пруссии, когда русские вторглись на эту территорию. Полк принял участие в разгроме царской армии под Гумбинненом и Танненбергом. Это было поражение, от которого Российской империи так и не удалось оправиться.
После участия в боях против России полк юного Штегмана был переведен в сентябре 1915 года во Францию и провел остаток войны на Западном фронте. Лейтенант Штегман стал одним из тех, на кого пал выбор при наборе офицеров в ряды рейхсвера. Когда к власти в Германии пришел Гитлер, Штегман был уже в чине майора.
1 января 1938 года он получил звание оберстлейтенанта, а через год назначен командиром 2-го батальона 14-го моторизованного пехотного полка, дислоцировавшегося в Оппельне. После боев в Польше он получил повышение должность командира своего же полка (составной части 5-й танковой дивизии), которым командовал во время Западной кампании 1940 года, участвуя в Арденнском прорыве и в боях при Камбре, Лилле, Руане и Бресте. Получив в 1940 году погоны оберста, Штегман занялся переформированием своего полка. Происходило это в Германии летом того же года. Зимой 1940-1941 годов полк Штегмана выполнял оккупационные функции и участвовал в маневрах в Польше. Позднее он принял участие в завоевании Югославии и Греции, а затем, зимой 1941 - 1942 годов, полк перебросили на русский фронт, где он перенес все тяготы последнего броска на Москву и последовавшего за ним отступления от русской столицы, во время которого группа армий "Центр" была почти полностью разгромлена.
Из имеющихся источников не ясно, по какой причине Штегман вышел из строя вследствие полного упадка сил или ран, но он был вынужден оставить свой пост командира 14-го моторизованного пехотного полка 5 февраля 1942 года и несколько месяцев не получал нового назначения. В сентябре 1942 года, восстановив здоровье, он вернулся на фронт с повышением - командиром 2-й панцергренадерской бригады, входившей в состав 2-й танковой дивизии, на Ржевском выступе московского участка фронта. Здесь Штегман пробыл недолго, потому что в конце 1942 года его отправили обратно в Германию для учебы на курсах командиров дивизий. В Россию он вернулся в апреле 1943 года и принял командование остатками 36-й панцергренадерской дивизии, которая была обескровлена в боях под Ржевом в 1942-1943 годах. Штегман получил задание по переформированию 36-й дивизии в немоторизованную пехотную.
К сентябрю он успешно с этим справился, и его дивизия приняла участие в боях под Смоленском, в отступлении от Могилева и в успешных для немцев наступательных боях под Бобруйском, где Штегман был серьезно ранен.
Его полное выздоровление затянулось почти до самой весны. К тому времени перспектива вторжения англо-американских войск завладела умами генералов ОКВ. OB West нуждалось в опытном командире дивизии. Штегман отбыл во Францию, где 1 мая 1944-го официально принял командование 77-й пехотной дивизией.
Новая дивизия Штегмана едва ли соответствовала определению "элитная часть". Она была создана в январе 1944 года в результате слияния 364-й пехотной дивизии с остатками 355-й пехотной дивизии. 355-я пехотная дивизия, состоявшая в основном из резервистов, позднее была вдребезги разбита в боях под Харьковом и Кривым Рогом. 364-я была сформирована в конце 1943 года в Польше, но так и не успела понюхать пороха. Новая дивизия была малочисленна и имела только два пехотных полка (1049-й и 1050-й гренадерские). Ее артиллерийский полк (177-й) был очень слаб, не имел инженерного батальона. Дивизионная разведка была немногочисленна. 77-я имела только две противотанковые роты (вместо положенного батальона). Не хватало обученных офицеров и снаряжения. Что касается человеческого фактора, то тут надеяться особенно было не на что. В основном дивизия состояла из фольксдойче, поляков и бывших советских граждан, главным образом татар с Поволжья, чья преданность рейху была весьма сомнительна Короче говоря, в мае 1944 года генералу Штегману работать было не с кем.
Крайне недовольный фельдмаршал Роммель пришел к такому же мнению еще раньше. В апреле он инспектировал 77-ю пехотную дивизию, которой предписывалось участие в обороне Кана. Решив, что эта часть слишком слаба для обороны такого важного участка, он заменил ее 21-й танковой дивизией СС.
77-я пехотная дивизия не принимала участия в боевых действиях Дня "Д". Фельдмаршал направил 77-ю на менее угрожаемый участок Сен-Мало-Сен-Брийе в Бретани и отправил ее прежнего дивизионного командира искать назначения в каком-либо другом месте.
Таким образом, Штегман стал командовать 77-й дивизией. Утром 6 июня генерал-оберст Долльман поднял 77-ю пехотную дивизию для перемещения в Нормандию, но штаб-квартира Роммеля задержала это передвижение, основываясь на ложных данных о возможной высадке парашютного десанта союзников в Бретани (сам Роммель в это время находился в пути, возвращаясь из Германии, и связаться с ним не представлялось возможным).
Утром 7 июня "Лис пустыни" прибыл на место и попытался взять под контроль ход сражения. Он понял, что первостепенной стратегической целью высадки был Шербурский порт. Он понимал, что слабый левый фланг нормандского участка должен быть укреплен, иначе американцы прорвутся к морю через полуостров Котантен и отрежут Шербур от 7-й армии.
Он приказал 77-й пехотной дивизии укрепить группу фон Шлибена, перед которым была поставлена задача удерживать южные подступы к Шербуру. Штегман получил этот приказ в 10.15 утра, но его дивизия выступила только в 3 часа дня.
Марш должен был проводиться стремительно. Поскольку автомобилей для транспортировки в наличии не оказалось, все расстояние должно было быть преодолено пешком, и дивизию постоянно атаковали истребители-бомбардировщики союзников. Генерал Долльман был сильно озабочен тем, что непременно должен прибыть вовремя, чтобы предотвратить падение Шлибена. Авангард дивизии прибыл на место 10 июня, и к началу следующего дня большая часть 77-й дивизии уже находилась на линии фронта, обороняя оба берега реки Мердер. Она не позволила превосходящим силам VII Американского корпуса занять господствующую высоту в Монтебуре - основное препятствие по пути на Шербур. К общему облегчению Долльмана, 11 июня он смог отрапортовать Роммелю, что обстановка на его участке фронта нормализовалась. На следующий день прибыла остальная часть дивизии Штегмана и заняла место на подготовленных позициях{32}.
Чувство облегчения генерала Долльмана длилось недолго. К югу от позиций Штегмана располагался 100-й танковый батальон, состоявший в основном из иностранцев. Утром 12 июня, при первом же столкновении с неприятелем, он дрогнул и побежал.
Генерал-лейтенант армии США Джозеф Молния - Джо Коллинс, командир VII корпуса, мгновенно воспользовался брешью, образовавшейся в обороне немецких войск. Полностью соответствуя своему прозвищу, он бросил в действие 9-ю пехотную и 82-ю воздушно-десантную дивизии в бой вдоль шоссе, соединяющего Пон-Аббе и Сен-Соверле-Виком, которое теперь обороняли только несколько разрозненных групп 91-й парашютно-десантной дивизии, участвовавшей в боях с самого дня "Д", от личного состава которой осталось чуть больше полка. Именно здесь Коллинс осуществил решающий прорыв, который Штегман отразил за день до этого. 18 июня в 5.05 утра клинья американцев сошлись у моря, неподалеку от небольшого портового городка Барневилль, отрезав группу фон Шлибена от северной части полуострова Котантен, поймав в ловушку остатки четырех немецких дивизий - 91-й воздушно-десантной, 77-й и 243-й пехотных.
* * *
Пока Коллинс прорывался к морю, 77-я пехотная дивизия ввязалась в отчаянное сражение с американской 90-й пехотной дивизией. 357-му пехотному полку американцев потребовалось два полных дня боев для того, чтобы захватить деревушку Губервилль, тогда как 358-й и 359-й пехотные полки (также входившие в состав дивизии) преуспели еще меньше. Дорога на Монтебур, Валонь и Шербур оставалась перекрыта. 77-я продолжала упорно сопротивляться, а Рудольф Штегман доказал, что смог достичь максимальной отдачи от дивизии, которая прежде считалась ненадежной.
Прорыв американцев полностью оголил правый фланг, и даже отступление к Шербуру могло закончиться только ценой потери дивизии. Даже если бы она и смогла добраться до цитадели.
Поскольку 77-я не была моторизована, а все американские части были "на колесах" и располагали несколькими танковыми батальонами, то и бегство на север было крайне сомнительно.
Роммель дал "добро" на рассредоточение дивизии и разрешил пробиваться малыми группами.
Сильно поредевшие на участке Сен-Ло немецкие войска должны были считать каждого солдата. Этот разумный приказ все же был отменен Гитлером. 77-я пехотная дивизия, распорядился он, должна любой ценой удерживать свои позиции. Противостоять прорыву американцев необходимо было лишь игнорируя этот приказ. К чему это должно было привести при таком огромном прорыве, фюрер не объяснил.
Поскольку Штегман прочно удерживал свои позиции, VII корпус генерала Коллинса повернул на север и начал прокладывать себе дорогу в обход 77-й дивизии. Тем временем новый корпус американцев, VIII, генерал-майора Троя X. Мидлтона был брошен для прикрытия коридора через Котантен, на тот невероятный случай, если потрепанная в боях 7-я армия Долльмана попытается освободить Шербур. 18 июня американцы, наконец, начали замыкать кольцо вокруг 77-й пехотной дивизии. К этому времени Гитлер до известной степени смягчил свой приказ. Ограниченные отступления к Шербуру разрешены, сказал он, но только под натиском превосходящих сил противника.
Любое отступление на юг было по-прежнему запрещено. Тем не менее генерал Штегман возглавил попытку отвода частей на юг, захватив с собой все, что было в его силах, прямо сквозь порядки американских войск.
Произошло ли это по инициативе или даже с согласия генерал-оберста Долльмана, все еще является предметом дискуссий. Естественно, что в то время Долльман это отрицал и без всяких вопросов ясно, что начальник его штаба не давал разрешение на подобные действия до самого вечера 16 июня. В любом случае тем, кто, наконец, принялся действовать, был Штегман. Днем 17 июня он начал сворачивать свои порядки, а в ночь с 17 на 18 июня сгруппировал остатки дивизии в пять "кулаков" и попытался найти брешь в расположении вражеских войск или прорваться через него.
Для большей части дивизии было уже слишком поздно. Пока Гитлер медлил, ветераны 9-й пехотной дивизии армии США вступили в сражение против 77-й дивизии, и большая часть была не в состоянии выйти из боя. Колонна, состоявшая из 177-го артиллерийского полка (и большой части транспортных средств моторизованной дивизии), успешно прорвалась через американскую линию фронта, но по пути на запад, у высоты 145, была перехвачена американским 60-м батальоном полевой артиллерии и разбита им при содействии нескольких пехотных и противотанковых частей. Остальные группы были обнаружены истребителями-бомбардировщиками союзников, от которых не было никакого спасения. Гренадеры метались в поисках укрытия от ударов авиации, но запряженные лошадьми повозки этого делать не могли. Бойня была ужасной. Солдаты были охвачены паникой, возникла угроза полного разгрома.
Рудольф Штегман носился с одного места на другое в своем командирском камуфлированном автомобиле, восстанавливая порядок и провожая колонны на юг, в направлении главных немецких позиций.
Неподалеку от деревушки Брикебе его автомобиль был замечен американским летчиком, который спикировал почти до уровня земли и с бреющего полета открыл огонь. Тело генерала Штегмана было изрешечено снарядами 20-миллиметрового калибра, один из которых угодил ему в голову. Штегман был мертв еще до того, как его тело рухнуло на пол.
Командование дивизией было возложено на старшего полкового командира оберста резерва Бернарда Бахерера из 1049-го гренадерского полка. Он оставил без ответа совет капитулировать либо повернуть обратно к Шербуру и пытался нащупать слабое место в порядках американских войск.
Это ему удалось, и в ночь с 18 на 19 июня в сопровождении 1700 человек он совершил марш через коридор между VII и VIII американскими корпусами.
Оберсту Бахереру повезло. Он двигался на юг всю ночь, и на рассвете 19 июля сильная облачность и моросящий дождь помешали вражеским истребителям-бомбардировщикам подняться в воздух, дав дивизии тем самым возможность продолжать движение на юг.
Около 11 часов утра его разведчики сообщили, что менее чем в полукилометре расположилось сильное подразделение американцев. Бахерер приказал своим людям спрятаться между живыми изгородями и устроиться на ночлег.
Людям, которые не смыкали глаз 30 часов, не пришлось повторять приказ дважды - они уснули едва коснулись земли. К концу того же дня они продолжили путь, по-прежнему не замеченные противником. В ту ночь они достигли реки Оллан, но обнаружили, что все переправы блокированы сильными подразделениями американцев. Бахерер предпринял последний отчаянный маневр - старую, как мир, штыковую атаку. Американцы (часть 2-го батальона 47-го пехотного полка) были застигнуты врасплох и смяты. 77-я пехотная дивизия прорвала последнюю преграду. Оберст Бахерер достиг немецких позиций без дальнейших инцидентов и привел с собой полторы тысячи солдат (включая и всех раненых), 250 пленных и 12 захваченных в качестве трофеев джипов. Какой бы малочисленной ни была 77-я, она оказалась желанным пополнением державшим оборону частям вермахта, продолжавшим противостоять союзникам в Нормандии еще более месяца.
По иронии судьбы карьера генерала Штегмана закончилась одновременно с его смертью. Ему следует воздать должное за то, что он спас остатки 77-й пехотной дивизии. Хотя Штегман и действовал вопреки приказам фюрера, посмертно он получил звание генерал-лейтенанта. Это произошло 1 июня 1944 года. Воистину, в последний год войны гитлеровская империя являла собой странное и небезопасное для жизни место.
Я хорошо помню встречу с ХАССО ФОН МАНТОЙФЕЛЕМ в 1973 году, когда я посетил его дом в Баварии, неподалеку от озера Аммерзее{33}. Он был очень вежлив, энергичен и доброжелателен. Хотя он и обладал миниатюрным телосложением, а ростом был примерно 5 футов 2 дюйма, мне он внушил уважение своей уверенностью и компетентностью в военных делах. Мантойфель оказался добрым хозяином, и, когда я сказал ему, что нахожусь сейчас в гостях у моего шурина в Вюрцбурге, где тот служил в частях американской армии, он тут же заметил, что один из его предков занимал там знаменитый замок Гогенцоллернов в 1850-е годы. Его семья преданно служила прусским Гогенцоллернам, и несколько поколений ее отличились в этом. Например, Отто фон Мантойфель с 1850 по 1858 год был канцлером, а генерал Эдвин фон Мантойфель некогда возглавлял военный кабинет Кайзера Вильгельма I (пока его не удалил с этого поста Отто фон Бисмарк).
Хассо фон Мантойфель родился в Потсдаме 14 января 1897 года. Его и трех сестер воспитывала мать, поскольку отец Хассо умер, когда ему было всего семь лет. Семья была обеспеченной и проживала в поместье со слугами на прекрасно обставленной вилле.
Хассо получил прекрасное образование в подготовительной школе для детей богачей, которой руководил его кузен. Юный Мантойфель был образцовым школьником, для которого главным в жизни являлась учеба. Следуя семейной традиции, он в 1908 году поступил в прусский кадетский корпус в Наумбурге (Заале). Корпус был одним из самых современных в Германии, и его учебный план основывался на классической модели, где упор делался на физическую и военную подготовку.
Окончив кадетский корпус, Мантойфель поступил в военное училище в Берлине - Лихтерфельде. Как и тысячи других юнкеров, он жил в скромно обставленной комнате на восьмерых.
В январе 1916 года Мантойфель сдал выпускные экзамены и получил аттестат зрелости, а месяц спустя ему было присвоено звание фенриха. По просьбе его отчима и по протекции кронпринца Вильгельма, Мантойфель был переведен в запасной эскадрон гусарского полка фон Циттена (Бранденбургский) номер З{34}. В том же году, чуть позже, Мантойфелю было присвоено звание лейтенанта, а он сам был переведен в 5-й эскадрон 6-й прусской пехотной дивизии, дислоцировавшейся на Западном фронте.
В октябре 1916 года, выполняя разведывательное задание неподалеку от местечка Бапом, Франция, барон фон Мантойфель получил в ногу заряд шрапнели. Его отправили в госпиталь. В январе 1917 года Мантойфель самовольно оставил его и вернулся на фронт, за что получил три дня домашнего ареста, который так и не отбыл. В феврале его перевели в штаб 6-й пехотной дивизии, где он и оставался все время боев с русскими войсками в Восточной Галиции в июле 1917 года и до возвращения в марте 1918 года на Западный фронт.
После окончания войны Мантойфель вступил в добровольческий корпус фон Овена в качестве младшего адъютанта и принимал участие в вооруженных столкновениях со "спартаковцами" в Берлине и с другими революционерами-коммунистами - в Мюнхене и Лейпциге. В мае 1919 года он попал в число избранных для службы в 100-тысячном рейхсвере и получил назначение в кавалерийский полк 25А в Ратенау. В 1921 году Мантойфель женился на голубоглазой красавице-блондинке Армгард фон Клейст, племяннице будущего фельдмаршала Эвальда фон Клейста. Впоследствии у Мантойфелей родилось двое детей.
С 1925 по 1930 год Хассо служил полковым адъютантом в 25А кавалерийском полку, а затем стал командиром экспериментального моторизованного эскадрона.
В 1932 году он стал командиром эскадрона в 17-м кавалерийском полку в Бамберге, а в октябре 1934 года стал ротмистром (гауптманом кавалерии). В том же году он был переведен во 2-й мотоциклетный батальон вместе с 2-мя эскадронами 17-го кавалерийского полка.
Хотя Мантойфель был превосходным кавалеристом, в моторизованный батальон его буквально "отцедил" из числа прочих генерал-майор Виктор фон Швельдер, начальник управления личного состава армии. В 1935 году оберст Хайнц Гудериан из танковых войск убедил Мантойфеля перейти в одну из "новоиспеченных" танковых дивизий. Мантойфель перешел в гудериановскую 2-ю танковую дивизию на должность командира роты 3-го мотоциклетного батальона. Гудериан настолько доверял Мантойфелю, что в 1936 году, вскоре после того, как тот получил майорский чин, поручил ему руководить обучением курсантов.
Близкие отношения между этими двумя людьми продолжались. Пока фортуна была благосклонна к Гудериану, то же происходило с Мантойфелем. Вначале 1937 года Мантойфель служил официальным советником Инспекции танковых войск (части ОКХ), непосредственно под началом Гудериана. 1 февраля 1929 года Мантойфеля назначили комендантом училища по подготовке офицеров No 2, расположенного в Потсдаме-Крампнице, а через два месяца ему было присвоено звание оберстлейтенанта.
"Мантойфель каким-то образом наложил на своих подчиненных-курсантов отпечаток своей собственной личности и обучал их инициативному поведению, соответствовавшему целям танковой группы", - писал позднее генерал Фридрих Вильгельм фон Меллентин{35}. Он верил в то, что танковым экипажам необходимо хорошо знать тактику, с тем чтобы в случае необходимости каждый экипаж мог принимать независимые решения во время жаркого боя и позитивно влиять на его исход.
Мантойфель делал особый акцент на теорию мобильности и маневренности с использованием рельефа местности - все это могло обеспечить танковым войскам решающее преимущество.
Он оставался на своей должности в училище во время Польской и Французской кампаний. Узнав о приближающемся вторжении в Советский Союз, Мантойфель попросился командиром 1-го батальона 7-го стрелкового полка 7-й танковой дивизии. В том же месяце его батальон вступил в тяжелые бои на русском фронте. Среди прочих он вклинился в плацдарм через реку Мемель в Литве. 7-я танковая дивизия продолжала вести интенсивные бои, прорывая позиции советских войск, и стала первой немецкой воинской частью, достигшей шоссе, связывавшее Минск со Смоленском и Москвой.
В августе 1941 года командир 6-го стрелкового полка оберст фон Унгер был убит в бою, и на его место назначили Мантойфеля. Энергия и несгибаемая воля барона пронизывали насквозь все его новое подразделение.
6-й стрелковый полк стал первой частью, прорвавшей "линию Сталина" в составе танкового клина 3-й группы генерала Германа Хорта. Войска Мантойфеля всегда находились на переднем крае фронта, в "гуще боя", и постоянно осуществляли смелые и дерзкие маневры. Мантойфель применял на практике то, чему научился в академии. В октябре он получил погоны оберста, и его полк принял участие в битве за Москву и пересек канал Москва-Волга под Яхромой. Его войска выступили на острие клина танковой группы. За мужество и умелое руководство войсками в декабре 1941-го Мантойфель был награжден Рыцарским крестом.
Тем временем вследствие ожесточенного сопротивления русских и наступления суровой русской зимы, немецкая военная машина забуксовала. 6 декабря 1941 года Сталин начал крупное зимнее контрнаступление по всему фронту. Группа армий "Центр" на московском участке испытала особенно тяжелые удары. При температуре минус 40-42 градуса* полк Мантойфеля отступил на оборонительные позиции между Вязьмой и Ржевом и удерживал их, отбивая многократные атаки советских войск. Генерал танковых войск Вальтер Модель, командующий 9-й армии, приказал полку Мантойфеля, уже сильно потрепанному противником, начать контрнаступление.
Мантойфель отказался, ссылаясь на нехватку продовольствия, топлива, припасов и маскировочного снаряжения (без которого немецкие солдаты легко становились мишенями советских снайперов).
В ответ на это Модель потребовал, чтобы солдаты Мантойфеля стали на лыжи и атаковали противника, заметив, что дивизия состоит из уроженцев Тюрингии, где все дети в раннем возрасте учатся ходить на лыжах. Мантойфель снова не подчинился, и Модель пригрозил ему военно-полевым судом. Конфронтация закончилась после того, как 7-я дивизия была переведена на переформирование во Францию. Дивизионный командир проследил за тем, чтобы Мантойфель отбыл как можно раньше, с самой первой партией отъезжающих, и таким образом спас его от военно-полевого суда. Позже, находясь на Западном фронте, Мантойфель и Модель забыли свои разногласия и неплохо работали вместе. После войны Мантойфель сказал знаменитому британскому военному историку Б. X. Лидделл Гарту, что "Модель обладал способностями хорошего тактика и лучше разбирался в обороне, чем в наступлении. У него была сноровка в определении того, что войска могли сделать, и того, чего они сделать не могли"{36}.
Оказавшись во Франции, Мантойфель руководил переформированием своего полка и в июле 1942 года был назначен командиром 7-й панцергренадерской бригады (входившей в 7-ю танковую дивизию). Затем его направили в Северную Африку, куда он прибыл в начале 1943 года. Получив задание удерживать правый (прибрежный) фланг 5-й танковой армии в Тунисе, барон Мантойфель организовал новую дивизию из разрозненных частей, включая 10-й итальянский берсальерский полк, 11-й (витцигский) парашютно-инженерный батальон и барентинский парашютный полк.
Используя эту странную смесь, именуемую не иначе, как "дивизия Мантойфеля", он ошеломил сильно превосходящего его количественно противника и неделями сдерживал натиск французских и англо-американских войск. Эти сражения не прошли для Мантойфеля без последствий. 28 апреля 1943 года, изрядно ослабевший, он упал в обморок прямо на своем КП. Его спешно отправили в военный госпиталь в Бизерте. 1 мая 1943 года Мантойфель получил звание генерал-майора.