Сэндфорд Джон. Ночной убийца

   Куп обеспечивал их таким местом. Они не боялись его, только очень хотели сделать все правильно…
 
   Он дождался, когда Сара Иенсен выйдет из своего офиса, проводил ее до супермаркета «Куб» и последовал за ней внутрь, наблюдая, как она двигается, как ее грудь натягивает ткань блузки, какие у нее великолепные мышцы ног и как она убирает волосы, падающие на глаза.
   То, как Сара шла через продуктовый отдел, само по себе было уроком чувственности. Она двигалась точно кошка, вышедшая на охоту: одно щупала, другое нюхала, пробовала какие-то продукты пальцем. Она купила вишню в коробке, апельсины и лимоны, крупные грибы, сельдерей, яблоки, грецкие орехи, красный и белый виноград и чеснок. Получится отличный салат.
   Куп стоял в бакалейном отделе и наблюдал за ней из-за угла. Она не видела его, но он так погрузился в созерцание, что заметил мальчишку, который раскладывал продукты на полках, только когда тот оказался совсем рядом.
   – Я могу вам помочь? – спросил парень таким тоном, каким, наверное, разговаривал с десятилетним воришкой.
   Куп вздрогнул от неожиданности.
   – Что?
   Он занервничал. В корзинке у него лежала упаковка вяленой говядины и банка маринованного укропа.
   – Что вы ищете? – тоном офицера полиции спросил паренек.
   Он был долговязый и бледный, с угреватым лицом, очень короткой стрижкой и крошечными поросячьими глазками.
   – Я ничего не ищу, я думаю.
   – Ладно, я просто спросил, – сказал мальчишка, но отошел всего на десять футов и, переставляя коробки с кукурузными хлопьями, продолжил незаметно наблюдать за Купом.
   В тот момент, когда мальчишка задал свой первый вопрос, Иенсен, видимо, уже купила все, что нужно, и через мгновение, когда настырный парень занялся хлопьями, появилась из-за угла. Куп отвернулся, но она успела увидеть его лицо. Сара слегка нахмурилась, или ему только показалось? Он покатил свою тележку по проходу в противоположную сторону. Она могла бы заметить его раз двадцать, если бы дала себе труд обращать внимание на людей вокруг. Например, если бы посмотрела на мужчину, который сидел на скамейке неподалеку, когда она выходила на пробежку. Неужели она запомнила его и поэтому нахмурилась? Мальчишка понял, что он следил за ней. Но скажет ли он что-нибудь?
   Куп хотел бросить свою тележку, но подумал, что без нее он будет выглядеть еще подозрительнее. Он подкатил к кассе экспресс-оплаты, купил газету и отправился на парковку. Когда он ждал своей очереди в кассу, то заметил, что мальчишка вышел из прохода и, уперев кулаки в бедра, наблюдает за ним. Купа окатила волна ненависти. Он дождется этого щенка, поймает на парковке и располосует его поганую морду… Куп закрыл глаза и постарался взять себя в руки. Когда он представил себе, что сделает с парнем, в крови вскипел адреналин, и от этого отчаянно захотелось что-нибудь сломать.
   Впрочем, мальчишка того не стоил. Маленький вонючка…
   Куп уехал с парковки супермаркета, высматривая паренька в окно заднего вида, но тот, очевидно, снова занялся своей работой. Хорошо… Но сюда больше возвращаться нельзя. Куп остановился на улице и стал ждать. Через двадцать минут появилась Сара Иенсен.
   Его истинная любовь.
   Куп обожал смотреть, как она двигается. Пока она шла по улице, он любовался ее ногами и бедрами, любовался тем, как живет своей жизнью ее тело, когда она наклоняется, прислоняется к чему-то или поворачивается. Он любил наблюдать, как подпрыгивают ее груди, когда она бежит вокруг озера. Очень любил.
   Любовь сжигала его.
 
   Вечер понедельника выдался теплым, и вокруг уличных фонарей сотнями вились мотыльки. Сара Иенсен закончила пробежку и скрылась в доме. Купа охватило чувство, похожее на печаль. Он стоял на улице и смотрел на дверь. Выйдет ли она снова? Куп взглянул вверх. Он знал, где находится ее окно, с той самой первой ночи, как увидел ее. В окне зажегся свет.
   Куп вздохнул и отвернулся. На другой стороне улицы какой-то мужчина повозился с ключами, открыл дверь в вестибюль своего дома, вошел и другим ключом отпер внутреннюю дверь. Куп поднял взгляд. Последний этаж находился на одном уровне с квартирой Иенсен.
   Едва справляясь с возбуждением, он сосчитал этажи и пришел в страшное волнение. Получалось, что крыша дома напротив будет как раз под ее окнами, и он сможет заглянуть внутрь. Куп быстро перешел на другую сторону улицы и шагнул в вестибюль дома. Двести квартир, и около каждого номера кнопка домофона. Куп нажал сразу на сто, не сомневаясь, что кто-то наверняка ждет гостей. Интерком принялся громко сигналить, но в этот момент зажужжал дверной замок, и Куп скользнул внутрь, оставив за спиной вопросы: «Кто это? Кто?»
   Пару раз это сработает, но на большее рассчитывать нельзя. Куп завернул за угол к лифту и доехал до самого верха. В коридоре никого не было. Указатель «Выход» находился в конце, по левую руку. Куп дошел до него, открыл дверь и шагнул через порог. Ступеньки слева уходили вниз, два пролета справа вели наверх, к серой металлической двери. Маленькая черно-белая табличка гласила: «Выход на крышу. Чтобы открыть замок, используйте ключ от квартиры».
   – Вот черт!
   Куп потянул на себя дверь. Ничего. Надежно заперто.
   Он повернулся к лестнице, собираясь спуститься вниз, и тут ему в голову пришла новая мысль: «Подожди-ка. Может быть, окно в конце коридора выходит на дом, в котором живет Иенсен?»
   Так и оказалось.
   Куп поднял глаза и увидел, что двумя этажами выше Сара Иенсен, переодевшись в халат, подошла к окну и смотрит куда-то вниз. Куп отпрянул, но она разглядывала улицу и не заметила его в полутемном проеме. В руке Сара держала бокал с вином. Она сделала глоток, отступила назад и скрылась в глубине квартиры.
   Господи. Если бы ему удалось забраться чуть-чуть выше, он оказался бы буквально у нее в гостиной. Сара Иенсен никогда не закрывает шторы. Никогда. Куп пылал от страсти. Какая потрясающая возможность!
   Нужен ключ. Немедленно!
   Жизненной философии, которую он исповедовал, его научил «Стиллуотер»: ты становишься могущественным, если у тебя есть пистолет, дубинка или крепкие кулаки. Опасайся того, кто круче тебя. Выживает сильнейший, слабые гибнут. А когда умрешь ты, твое тело засунут в яму в земле. Вот и все. Для тебя не будут играть арфы и петь небесный хор. Никакой геенны огненной не существует. Эти постулаты вполне устраивали Купа и соответствовали тому, с чем ему довелось столкнуться в жизни.
   Куп сходил к своему пикапу за инструментами, ни о чем определенном не думая. Когда ему что-либо требовалось, неважно что, он брал это. Ведь люди, которым принадлежит то, что ему приглянулось, сознательно лишают его этого. Он имеет полное право забрать желаемое.
   Куп гордился своим пикапом, который мог принадлежать кому угодно, но принадлежал именно ему и был особенным.
   В багажнике Куп почти ничего не хранил: только ящик с инструментами, пару мешков с надписью «Соль и песок», оставшихся с зимы, лопату, шипованные шины и трос, лежавший в пикапе, когда он купил его. Несколько ржавых прутьев арматуры – такие обычно валяются в грязи на стройках. Там он их и нашел. В общем, то, что возят с собой рабочие.
   Все это предназначалось для того, чтобы спрятать от посторонних глаз большой ящик с инструментами, купленный в «Сирсе». Он был самым главным. В верхнем отделении лежало несколько малых отверток, кусачки, набор насадок на отвертку и полдюжины коробочек от леденцов, заполненных разными шурупами для дерева и прочей мелочью. В нижнем отделении Куп держал молоток весом в два фунта, зубило, две пилочки, ножовку, короткий ломик, пару рабочих перчаток и баночку замазки. Обычный ящик для инструментов, а на самом деле – профессиональный набор вора-домушника.
   Куп засунул перчатки в карман куртки, взял замазку, высыпал шурупы из коробочки от леденцов в пустую ячейку в верхнем отделении и положил комок замазки внутрь коробочки. Он разровнял замазку большим пальцем, закрыл крышку и убрал все в карман.
   Затем он выбрал кусок железного прута длиной восемнадцать дюймов, достаточно короткий, чтобы спрятать его, но вполне подходящий для хорошего удара.
   Куп по-прежнему почти ни о чем не думал. Ключ от двери на крышу был его собственностью, но какой-то недоносок мешал ему заполучить его. Это разозлило Купа. По-настоящему. И совершенно справедливо. Он закипел от праведного гнева, когда представил свой чертов ключ, и, засунув в рукав куртки железный прут, зашагал к входу в дом, натягивая на ходу перчатки. Он никого не встретил. Войдя в вестибюль, Куп поднял стеклянную панель, прикрывающую флуоресцентные лампы на потолке, и разбил прутом обе. В темноте поставил панель на место и вернулся к пикапу. Приоткрыл на дюйм дверцу со стороны водителя и стал ждать.
   Он ждал долго, но ничего не происходило.
   Пассажирское сиденье делало его пикап особенным. Куп съездил в автомастерскую в Айове, где попросил кое-что переделать: под сиденьем теперь находился стальной ящичек, немного длиннее и шире коробки для сигар. Пол машины играл роль крышки, а если посмотреть снизу, дно ящичка выглядело как внешняя часть днища у пассажирского сиденья. Чтобы открыть его, требовалось повернуть правую ножку переднего сиденья один раз направо. Внутри было достаточно места для любого количества драгоценностей, денег… или кокаина.
   Половина тех, кто сидел в «Стиллуотере», попали туда, потому что у них на заднем сиденье лежал кокаин, украденная стереосистема или пистолет, когда копы остановили их для обычной проверки. Но Куп был не из таких.
   Он еще немного понаблюдал за дверью, потом открыл крышку ящичка, достал упаковку с тремя с половиной граммами кокаина и взял чуть-чуть. Совсем немного, только чтобы обострилось восприятие.
   Две огромные туи, похожие на суровых стражей, росли слева и справа от бетонного крыльца, ведущего в дом. Купу это понравилось: деревья закрывали обзор с обеих сторон. Чтобы заглянуть в первый вестибюль, нужно было встать почти напротив дома.
   На улице появилась пара, мужчина позвякивал ключами. Они вошли внутрь, и Куп стал ждать дальше. Через некоторое время он увидел одинокую женщину и приготовился. Но она, задумавшись о чем-то, почти миновала дом и только в последнюю минуту свернула к нему. Как раз то, что надо, но Куп просто не успел ничего предпринять. Женщина скрылась за дверью.
   Двое мужчин, держась за руки, шли по тротуару. Не годится. Через пару минут появился еще мужчина, но такой крупный, что Куп решил не рисковать.
   И тут за угол завернул Джим Флори с ключами в руке. Он почесал левый висок и что-то рассеянно пробормотал.
   Он был худощавым, ростом пять футов десять дюймов. Куп распахнул дверцу, выскользнул наружу и зашагал по тротуару. Флори свернул к дому, поискал ключ, открыл внешнюю дверь и вошел внутрь.
   Купа наполнила ярость: он чувствовал, что все внутри у него пылает огнем. «У этого урода мой ключ. Сволочь…»
   Куп последовал за Флори по дорожке. Он тихонько насвистывал себе под нос, чтобы мужчина не испугался раньше времени, но ему с огромным трудом удавалось справляться с раздражением. «У него мой ключ!» Куп был в бейсболке, джинсах, рубашке для игры в гольф и больших белых кедах, как будто только что вернулся с матча «Твинс». Он низко надвинул козырек кепки, стальной прут торчал из правого кармана на целый фут, но Куп прикрывал его рукой, размахивая ею при ходьбе.
   «Проклятая скотина, у него мой ключ! – думал он, продолжая насвистывать и чувствуя, как с каждой секундой его охватывает почти невыносимая ярость, – Мой ключ!»
   Сквозь застекленную дверь Куп видел, что Флори пытается в темноте попасть в замочную скважину. Значит, ключ у него в руке. Убийца открыл первую дверь, и Флори, уже поворачивая ключ, обернулся и сказал:
   – Привет.
   – Привет, – ответил Куп.
   Козырек кепки прикрывал его лицо. Флори снова повернулся к двери и потянул ее на себя. В этот момент убийца, в крови которого бушевал кокаин, осторожно вытащил из кармана стальной прут.
   Видимо, Флори что-то почувствовал или уловил его мимолетное движение: он замер с ключом в руке и поднял голову, но опоздал.
   «У этого гада мой ключ, ключ, ключ».
   Куп нанес удар прутом, нацелившись в ухо мужчины. Металл соприкоснулся с плотью, раздался влажный звук, с каким мясницкий нож разрубает спинную часть говядины на ростбиф.
   Флори открыл рот, но сумел произнести всего лишь один слог: «амк». Он ударился головой о стеклянную дверь и упал, скользнув руками по стеклу.
   Не теряя ни секунды, действуя привычно и четко, Куп наклонился, бросил короткий взгляд на улицу и достал из кармана Флори бумажник: ограбление. Засунув добычу в куртку, он вытащил из замка ключ, открыл баночку от леденцов и прижал к пластилину сначала одну сторону, потом другую. Пластилин был твердым, и отпечаток получился идеальным. Убийца закрыл банку, вытер ключ о штаны и вставил обратно в замок.
   Готово.
   Все еще пригнувшись, Куп повернулся, потянулся к внешней двери… и увидел чьи-то ноги.
   Какая-то женщина остановилась около двери. Отшатнувшись, она начала разворачиваться.
   Незнакомка была в теннисных туфлях и спортивном костюме – видимо, вернулась с пробежки. Куп не заметил, как она подошла. Он вылетел наружу, одной рукой оттолкнул застекленную дверь, а другой вытащил из кармана стальной прут.
   – Нет! – выкрикнула женщина, ее лицо окаменело, рот открылся.
   В тусклом свете она увидела тело на полу за спиной Купа и сделала шаг назад, пытаясь выйти из оцепенения.
   Убийца поднял над головой прут и набросился на нее, точно леопард на свою добычу.
   – Не надо! – взвизгнула женщина, и Куп увидел, как сверкнули зубы жертвы, а глаза еще шире раскрылись от ужаса.
   Защищая голову, она закрылась рукой, прут попал по ней и сломал кость.
   – Нет! – закричала она и повернулась спиной к Купу.
   Он нанес удар в основание черепа. Если бы он держал в руках меч, то отрубил бы голову.
   Кровь брызнула на тротуар, и жертва упала на крыльцо. Убийца еще раз ударил ее, на этот раз по незащищенной голове, сильно и беспощадно. Раздался треск, как будто крупный мужчина шагнул на дорожку, засыпанную гравием.
   Голова женщины сплющилась, и Куп, пришедший в ярость оттого, что ему помешали, создали новые проблемы и усложнили жизнь, ногой столкнул тело с крыльца, и оно откатилось к туе.
   – Проклятье, – выдохнул Куп, – Проклятье!
   Он не собирался никого убивать. Следовало как можно быстрее убраться отсюда.
   С того момента, как он напал на Флори, прошло меньше минуты. На улице больше никого не было. Куп огляделся по сторонам, пытаясь понять, не смотрит ли кто-нибудь из окон дома Сары Иенсен. Ничего.
   Он поспешил покинуть место преступления, на ходу пряча в карман стальной прут, который он попытался вытереть рукой, но только размазал кровь. Если его увидит полицейский…
   Внутри у Купа продолжала полыхать ярость: проклятая стерва не должна была появиться вот так, прямо у него за спиной!
   Он сражался с гневом, пытаясь успокоиться и заставляя себя двигаться вперед. «Нельзя останавливаться», – твердил он себе. Он почти бегом пересек улицу, по-прежнему чувствуя запах и вкус человеческой крови. Его это совсем не пугало, но не здесь и не сейчас…
   «Может быть, стоит уйти отсюда пешком, а потом вернуться за пикапом, ведь на нем логотип компании», – подумал он. Если кто-то заметил, как он убил женщину, и проследит за ним до пикапа, то разглядит знак на его борту. Тогда все пропало. С другой стороны, копы в поисках свидетелей наверняка запишут номера всех машин, стоящих на улице.
   Нет. Он должен уехать.
   Убийца открыл водительскую дверь и увидел свое отражение в стекле: перекошенное лицо с темными полосами под козырьком спортивной кепки.
   Он завел двигатель и вытер лицо, еще больше перепачкав перчатки в крови. Господи, он весь измазался. Кровь попала даже в рот, и он чувствовал ее вкус.
   Куп медленно отъехал от тротуара, глядя в зеркало заднего вида, не бежит ли кто-нибудь за ним, показывая на его машину. Но увидел только пустую улицу.
   Ничего.
   Он еще не оправился от стресса, все мышцы болели, тело протестовало. Вкус крови… Неожиданно убийца испытал вспышку удовольствия, приправленного болью, словно кто-то гладил его и одновременно по нему ползали полчища муравьев.
   Но это было скорее хорошо, чем плохо. Очень хорошо.

Глава 06

   Уэзер не оказалось дома, и Лукас с трудом подавил беспокойство. Она должна была вернуться час назад. Он снял телефонную трубку, но не обнаружил на голосовой почте никаких сообщений.
   Лукас вернулся в спальню, на ходу снимая галстук. Там витал едва уловимый аромат ее духов «Шанель № 5» и немного пахло полиролью. Уэзер купила новый мебельный гарнитур для спальни, простой, но элегантный, в стиле начала двадцатого века. Лукас фыркнул и вздохнул. Его старая мебель казалась ему вполне приличной, хотя простояла много лет. Но Уэзер даже слышать не хотела о том, чтобы оставить ее.
   – У тебя огромная кровать, которой лет двадцать, и она выглядит так, будто ее затерли до дыр чужие женщины – учти, я не собираюсь тебя спрашивать о них, – а кроме того, у нее нет спинки и она похожа на трамплин. Разве ты не читаешь в постели? Скажи еще, что ничего не слышал про лампочки, встроенные в изголовье. Неужели тебе не хочется поменять подушки на новые?
   Возможно, если это сделает кто-то другой.
   А еще Уэзер считала, что старый комод выглядит так, будто попал к Лукасу в дом прямо из Армии спасения.
   Он не стал ничего говорить, но вообще-то так оно и было.
   Впрочем, Уэзер не сказала ни единого слова о его любимом кресле, хотя оно было старше кровати. Лукас купил его на распродаже невостребованных вещей умершего профессора из Сент-Томаса. Оно было массивным, очень удобным, с сиденьем из искусственной кожи. Но Уэзер выбросила другое, которым Лукас практически не пользовался, с пятном на подлокотнике – он не помнил, от чего оно, только то, что пятно появилось во время матча между «Викингами» и «Пэкерами». На его место Уэзер поставила уютный диванчик на двоих.