Сэндс Линдси. Леди и рыцарь

   Они прибыли ко двору накануне, и тогда Розамунда была этому рада. Несмотря на то что она ни на минуту не отходила от мужа с тех пор, как он едва не утонул, произошло новое нападение. Но не на него. Это было невозможно теперь, когда они были начеку. Однако в последний день их путешествия враг, очевидно, отчаявшись, подложил иголку под седло Блэка.
   План был очень тонко продуман. Пока седока не было, Блэк вел себя нормально, но едва Эрик вскочил в седло, толстая игла вонзилась коню в спину, и он встал на дыбы.
   Эрика выбросило из седла, но, к счастью, он упал на епископа Шрусбери, иначе бы просто погиб. И конечно, никто не вздел чужака возле лошадей, и снова они не смогли обнаружить покушавшегося.
   Так что все с большим облегчением вздохнули, достигнув Вестминстера, особенно епископ. Он довольно сильное ушиб голову, когда Эрик рухнул на него. Бедный епископ даже и не подозревал, что творится с конем Эрика, и поэтому был не готов к тому, что на него обрушится такой вес. Остаток пути священник был довольно раздражителен, и Розамунда решила, что его беспокоит голова. Он отправился в свою комнату, как только они прибыли, и даже не вышел к ужину.
   Воспоминания о первом вечере при дворе заставили Розамунду горестно вздохнуть. Каким же испытанием он оказался для нее! Едва они сели за стол, Эрика кто-то позвал, и, извинившись, он направился к какому-то мужчине, оставив Розамунду одну. Через несколько минут рядом с ней усадили темноволосую красавицу с белоснежной кожей, с лица которой не сходило выражение крайнего презрения.
   Почувствовав что-то общее с девушкой, поскольку обе они на время остались одни, Розамунда имела глупость начать беседу и тут же пожалела об этом. Женщина была рада показать весь запас своего высокомерия, с презрением отмечая и ее милое, но простое голубое платье, и неуложенные волосы. Когда она заявила, что Розамунде нужно сменить горничную, та простодушно ответила, что у нее нет горничной. После этого женщина вообще перестала сдерживаться в выражениях. Розамунда испытала настоящее облегчение, когда наконец почувствовала на плече руку Эрика и тот сказал:
   - Как видишь, Делия, моя жена так прекрасна, что ей не нужно прилагать тех усилий, без которых другие женщины чувствуют себя словно голыми. И никакая горничная не смогла бы сделать Розамунду прекраснее, чем ее сотворил Господь.
   На душе у Розамунды потеплело, и она благодарно взглянула на мужа. И только когда она повернулась к своей мучительнице и увидела, как та побледнела, как поджались ее тонкие губы, тогда Розамунда вспомнила это имя: Делия. Это ведь та самая невеста, что разбила сердце Эрику, поняла Розамунда, молча наблюдая, как женщина, презрительно хмыкнув, встала и поспешила прочь.
   - Прошу прощения, - сказал Эрик, усаживаясь рядом, и Розамунда с удивлением взглянула на него.
   - За что, милорд? Это ведь была не ваша вина.
   - Да нет, я виноват, по крайней мере частично. Я должен был купить тебе красивые платья, и твой отец велел мне сделать это. И мне следовало позаботиться о горничной. - Он с досадой покачал головой. - У меня же две сестры. Не понимаю, как я мог забыть об этом.
   - Мне не нужна горничная, - тихо ответила Розамунда. - У меня ее никогда не было и сейчас не нужно. Даже если бы вы купили мне новые платья, и тогда бы эта женщина нашла в них изъяны. Она показалась мне очень озлобленным и неприятным человеком. Мне кажется, ей нравится обижать людей.
   - Да. - Эрик улыбнулся, услышав эту оценку. - И ты поняла это буквально через несколько минут. А я знал ее всю жизнь и не понимал этого до тех пор, пока не полюбил тебя.
   Когда Розамунда улыбнулась и сжала его руку, он недовольно нахмурился:
   - Я только что признался, что люблю тебя, жена. И ты даже не удивлена? Тебе нечего на это сказать?
   Брови Розамунды слегка приподнялись при виде его огорчения.
   - Но я уже знала, что вы любите меня, милорд. Почему же я должна удивляться?
   - Ты знала? - сердито нахмурился он. - Откуда ты могла это знать? Я и сам не знал, пока не произнес это вслух.
   - Я поняла это, как только вы перестали ревновать меня ко всем, после случая у реки. Вы больше не ворчали на тех, кто улыбался мне, или...
   - Ты поняла, что я люблю тебя, потому что я перестал ревновать? поразился Эрик ее рассуждению, но Розамунда убежденно кивнула:
   - Конечно. Это означало, что вы стали доверять мне, милорд. А это было последнее препятствие, которое вам нужно было преодолеть. Я вам уже нравилась, вы желали меня, ценили мои способности и хотели, чтобы я была рядом. Оставалось только научиться доверять.
   Когда он растерянно покачал головой, она нежно погладила его по щеке:
   - И я поняла это, потому что тоже полюбила вас.
   Мгновенно успокоившись, Эрик накрыл ее руку своей и улыбнулся:
   - Твой отец был очень мудрым человеком.
   - Да, - согласилась она, и ее глаза наполнились слезами. - Он преподнес мне замечательный подарок - вас.
   - Нет... - Замолчав, Эрик раздраженно оглянулся, когда его кто-то толкнул, усаживаясь рядом, а потом спросил: - Ты правда очень голодна?
   - Мой голод может утолить только муж, - хрипло прошептала она.
   Сжав ее руку, Эрик расплылся в широкой улыбке, встал и потянул ее за собой. Когда они оказались в своей комнате, слова больше были не нужны. Их слившиеся воедино тела подтвердили те, что уже было сказано.
   Однако, предаваясь приятным воспоминаниям, Розамунда сейчас не столько радовалась, сколько тревожилась.
   Вздохнув, она снова посмотрела на дверь. Она проснулась рано, как всегда, но вместо того, чтобы встать и отправиться вниз, она осталась в постели, наблюдая за спящим мужем. Розамунда смотрела на него так долго, что одних взглядов было уже мало, и она не смогла удержаться и погладила сперва его щеку, шею, потом ее рука скользнула по его груди. Эрик проснулся к тому моменту, когда ее рука спустилась еще ниже, и показал ей, как, оказывается, приятно дождаться его пробуждения.
   Еще одним благом оказалось то, что он был уже, как ни странно, далеко не так ворчлив. Тем утром, когда они наконец заставили себя встать и отправиться в трапезную, Эрик был просто сама любезность.
   Но хорошее настроение мужа сохранилось лишь до конца завтрака. Когда они уже собрались уходить, к ним подошел Шамбли и сообщил, что Ричард согласился дать Эрику аудиенцию и немедленно примет его. Эрик велел Розамунде отправляться в их комнату.
   Розамунда неохотно подчинилась. Она была уверена в том, что муж попросил Ричарда принять его в надежде, что ему удастся понять, был ли причастен принц к нападениям сначала в Гудхолле, потом по пути в Лондон. Страх терзал ее с того самого момента, как Эрик ушел. Сейчас, когда она была одна и ей нечем было заняться, тревога усилилась. Не то чтобы она опасалась, что он будет неосмотрителен в обсуждении этого вопроса, у нее было какое-то суеверное чувство, что все шло слишком хорошо, она была слишком счастлива и ей придется заплатить за это счастье.
   Терпение ее лопнуло, и она бросилась к двери, не в силах больше выносить это ожидание. Она решила подождать у зала для аудиенций.
   - О, милорд, вот вы где.
   Эрик остановился в зале для аудиенций, и брови его приподнялись, когда он увидел бросившегося к нему епископа Шрусбери. Эрик только что напрасно потерял целый часу рассказывая Ричарду о своих неприятностях, нападениях на него и Розамунду, прощупывая монарха и пытаясь выяснить, причастен ли тот каким-то образом к этим историям. Но кроме легкой обеспокоенности Ричарда, Эрик больше ничего не заметил.
   Сейчас Эрик хотел только одного - вернуться к жене, в свои покои. Он не мог дождаться окончания этого путешествия, так ему хотелось оказаться дома. Здесь было слишком много чужих людей, слишком много интриг. Он решил, что отвезет Розамунду домой сразу после окончания коронации, Там он подумает о том, как обеспечить их безопасность; он заменит, если понадобится, всех до единого слуг в замке. Теперь, когда он обрел счастье с Розамундой, он не собирался упускать его.
   - Слава Богу, что я успел вовремя, - почти прошептал епископ. - Я бросился сюда, как только Шамбли сказал мне, что вам обещана аудиенция. Вы не должны встречаться с Ричардом по крайней мере до тех пор, пока я...
   - Я только что виделся с ним, - резко перебил его Эрик, и на лице епископа вдруг появилось выражение растерянности.
   - О нет! - ахнул он. - Жаль, то вы не подождали, пока я не расскажу вам... - Вздохнув, он покачал головой, и Эрик нахмурился:
   - Пока не расскажете что?
   - Я знаю, кто стоит за нападениями на вас.
   Эрик застыл.
   - Кто?
   Шрусбери открыл рот, но тут же захлопнул его, когда увидел стражу по обе стороны от двери. Покачав головой, он сказал:
   - Нет, не здесь. Пойдемте со мной.
   Повернувшись, он торопливо зашагал по коридору, и Эрик, немного поколебавшись, последовал за ним. Они пересекли большой зал и подошли к дверям, которые вели в сад.
   Бездельничает, вот что она делает, горестно сокрушалась Розамунда. Вполне возможно, что она совершенно напрасно теряла время, потому что невозможно было сказать, находится ли Эрик в зале для аудиенций.
   Она ждала, пока откроется дверь. Она пришла сюда всего минуту назад, но уже чувствовала себя крайне неловко. Эрик, конечно, придет в ярость, когда увидит, что жена ослушалась его и покинула их покои. Но она ничего не могла с собой поделать. Ей было слишком тревожно, чтобы просто сидеть и ждать. Она будет рада, когда эта коронация завершится и они смогут вернуться домой.
   Дверь в зал внезапно распахнулась, и Розамунда быстро обернулась. Глаза ее широко раскрылись, когда она увидела выходящего из комнаты мужчину. Он был невероятно красив и статен. У него были рыжие волосы и голубые глаза. Небольшая бородка, обрамлявшая безупречные черты лица, придавала ему вид ловеласа. Невозможно было ошибиться:
   Львиное Сердце. Ричард Львиное Сердце славился своей красотой. Это был ее брат, вернее, единокровный брат. Это был человек, причинивший ее отцу бесконечные страдания.
   Опомнившись, Розамунда присела в глубоком реверансе, не поднимая глаз до тех пор, пока наследник престола и его охрана не миновали ее. Потом, медленно поднявшись, она растерянно посмотрела на дверь в покои короля
   Ричард был один. Эрика и Роберта с ним не было. Но не могла же она разминуться с ними? Прикусив губу, Розамунда неуверенно шагнула к двери, перебирая в голове различные варианты. Может, это Ричард стоял за нападениями или Эрик ненароком проявил свою подозрительность и вызвал гнев Ричарда? Она оглянулась, убеждаясь, что никого нет рядом, и подскочила к двери. Ее воображение уже рисовало залитый кровью пол и бездыханное тело Эрика.
   Приоткрыв дверь, она уже хотела просунуть в щель голову, но виновато оглянулась при звуке голосов. Никого пока не было видно, но голоса приближались. В панике Розамунда проскользнула в комнату, закрыв за собой дверь так, что осталась лишь небольшая щелка. Глядя в нее, она увидела, как двое мужчин прошли в конце коридора, и через несколько минут все стихло.
   Переведя дух, Розамунда осторожно закрыла дверь и огляделась. Зал для аудиенций короля был огромен. Стены были задрапированы темно-малиновым бархатом, на фоне которого ярко выделялись цвета королевского герба. В зале ничего не было, кроме ковров на полу и одного-единственного кресла с ручками из слоновой кости, украшенного резными головами кабанов.
   Розамунда некоторое время смотрела на кресло, понимая, что это королевский трон. Ее отец раньше сидел на нем, а вскоре здесь будет сидеть ее единокровный брат. Убедившись, что зал пуст, она собралась тихо выскользнуть оттуда, довольная тем, что никто ничего не узнает, когда вдруг раздался женский голос:
   - Ну, ты все рассмотрела?
   Виновато обернувшись на голос, она увидела, как от стены отделилась женская фигура и вышла на середину зала. Женщина была одета в платье почти такого же оттенка, что и стены, поэтому Розамунда и не заметила ее. Сейчас она смотрела на морщинистое лицо женщины, подошедшей к трону, и у нее сердце оборвалось, когда она поняла, что ее застала не кто-нибудь, а сама королева Элеонора.
   - Прошу прошения, ваше величество, - пробормотала Розамунда, присев в реверансе. - Я искала своего мужа. У него была аудиенция у Ричарда, и он не вернулся в нашу комнату. Я...
   - Решила найти его, - с усмешкой закончила за нее Элеонора. - Встань, дитя, и подойди. Кто твой муж?
   - Эрик Берхарт, лорд Гудхолл. - Розамунда встала и неохотно направилась к Элеоноре, отметив про себя удивление на лице королевы, когда та пристально посмотрела на нее.
   - Ты мне кажешься знакомой. Мы встречались?
   - Нет, ваше величество.
   - Хм. - Королева слегка нахмурилась, а пальцы ее стали крутить кольцо на левой руке. Задумчиво посмотрев на Розамунду, она вдруг сказала: - Твой муж уже был здесь и. ушел. А вот мой сын поведал мне о неприятностях, которые преследовали вас...
   - О! - Розамунда поколебалась, потом присела в реверансе и попятилась. - Благодарю вас, ваше величество.
   - Я не разрешала тебе уйти, - резко сказала королева, и Розамунда застыла. Довольная собой, Элеонора помолчала. - Ричард сказал, что на тебя и твоего мужа покушались.
   - Да, - кивнула Розамунда. Потом, сама удивляясь своей безрассудной смелости, выпалила: - Говорят, что, возможно, именно вы стоите за этими нападениями!
   Удивление, появившееся на лице Элеоноры, было настолько велико, что вряд ли его можно было счесть притворным.
   - Я?! А зачем мне утруждать себя, причиняя вам вред? Я даже не знаю тебя.
   - Вы знали мою мать.
   Элеонора замерла, подозрительно прищурившись.
   - И кто же была твоя мать?
   - Ее звали Розамундой.
   Элеояора, сжав рукой горло, медленно опустилась на королевский трон.
   - Бог мой! Прекрасная Розамунда, - тихо сказала она и покачала головой. - Я должна была сразу заметить это. Ты очень похожа на нее. Только глаза и волосы тебе явно достались от Генриха.
   - Моя мать...
   Элеонора жестом велела ей замолчать.
   - Твоя мать была прекрасна, но она была также молода и глупа. Она слушалась своего сердца. А я давным-давно поняла, что сердце легкомысленно и лучше прислушиваться к рассудку. - Она помолчала. - Однако у меня не было неприязни к твоей матери.
   Заметив сомнение на лице Розамунды, Элеонора устало улыбнулась:
   - Но я также не говорю, что она нравилась мне.
   - Мне сказали... - неуверенно начала Розамунда, но Элеонора снова жестом велела ей замолчать.
   - Да, я знаю, ходили слухи, будто бы я виновата в ее смерти. Но это не так. - Она помолчала, задумавшись на некоторое время. - Да, я могла бы приложить к этому руку, если бы все обернулось иначе, но, как оказалось, меня кто-то опередил.
   Устремив взгляд куда-то вдаль, Элеонора рассеянно поглаживала ручку кресла из слоновой кости и вдруг произнесла:
   - Я с самого начала подозревала епископа Шрусбери.
   Розамунда вздрогнула:
   - Шрусбери?
   - Да. Он изучал искусство врачевания, когда воспитывался в монастыре, и имел обширные познания, особенно о ядах. И он был невероятно расстроен этой историей с твоей матерью и моим мужем. - Она обернулась, и на лице ее появилось обеспокоенное выражение. - Его отношения с моим мужем были крайне странными. Я могла бы поклясться, что он ненавидел Генриха.
   - Ненавидел? - с удивлением спросила Розамунда.
   - Да. Это иногда проскальзывало в его глазах, когда ой смотрел на Генриха и думал, что больше никто не видит этого. - Она помолчала, потом озадаченно покачала головой: - И в то же время он был по-собачьи предан Генриху. Возможно, я ошибаюсь. Может, он просто ревновал.
   - Ревновал?
   - Я думаю, бедный епископ был безумно влюблен в твою мать. Насколько я понимаю, он считал ее святой. Мне известно, что он не спускал с нее глаз, шпионил за ними обоими. - Элеонора передернула плечами. - Это была какая-то безумная любовь.
   - Но если он любил ее, зачем же нужно было убивать?
   - Да потому, глупышка, что она не любила его, - с раздражением объяснила королева. - Или же потому, что она позволила Генриху совратить ее. Ведь ее падение с пьедестала было таким болезненным, разве нет? Не может святая жить в грехе с дьявольским отродьем.
   Розамунда раздумывала над этими словами, когда Элеонора вдруг сказала:
   - Ты очень похожа на нее. Эти нападения на тебя начались после того, как он приехал в Гудхолл?
   Розамунда удивленно заморгала:
   - А откуда вам известно, что он был в Гудхолле?
   Элеонора снисходительно посмотрела на нее:
   - Мы уже довольно давно осведомлены, что он в Гудхолле. Я просто не знала, кому теперь принадлежит замок.
   - О! - Розамунда приняла это объяснение на веру и, нахмурившись, признала: - Эти попытки начались вскоре после его прибытия.
   Элеонора совсем не удивилась.
   - Я бы присматривала за ним. Меня всегда бросало в дрожь при виде его. Он фанатик, такие люди всегда опасны. Правда, Генрих не хотел слушать меня, когда я пыталась сказать ему об этом. - Ее губы горько скривились, и она нетерпеливо заерзала на троне. - Меня утомила эта беседа. Можешь идти.
   Медленно кивнув, Розамунда присела в реверансе и попятилась из зала, но в дверях остановилась и сказала:
   - Благодарю вас за все, что вы мне рассказали.
   Удивление промелькнуло на лице старой королевы, и оно немного смягчилось.
   - Не за что.
   Розамунда закрыла дверь и торопливо пошла по коридору. Мысли вихрем проносились в ее голове. Мог ли епископ Шрусбери быть виновником нападений? Она поверила словам Элеоноры о том, что королева не причастна к этому, Двадцать лет слишком долгий срок, чтобы таить злобу.
   Кроме того, Эрик пересказал ей разговор, который состоялся у него с ее отцом в ту ночь, когда отец прибыл в Шамбли, чтобы заставить его жениться на ней. Тогда король сказал, что Элеонора, как он считает, убила ее мать не из-за ревности или любви, а потому что боялась потерять титул королевы и власть, которую давал ей этот титул, А Розамунда тут никак не могла составить ей конкуренцию.
   Но ведь и епископ Шрусбери, как рассудила Розамунда, ничего не выигрывал от этого. Шаги ее замедлились. Ей трудно было представить пожилого человека в сане епископа бессердечным убийцей.
   - По-моему, мы достаточно далеко отошли, епископ? - раздраженно сказал Эрик, следуя за стариком через сады, но тот если и слышал его, то оставил вопрос без ответа и не замедлил шаг, продолжая стремительно идти в глубь сада. Потеряв терпение, Эрик рявкнул: - Я останавливаюсь здесь! Тут достаточно безопасно разговаривать.
   На этот раз епископ, похоже, услышал его. Остановившись, он хмуро взглянул на Эрика:
   - Еще немного осталось, милорд. Впереди есть поляна, где нам будет удобно, и любопытных ушей там нет.
   Проворчав что-то себе под нос, Эрик последовал за епископом, но предупредил:
   - Еще несколько шагов, и все.
   - Розамунда, где Эрик?
   Розамунда обернулась и взглянула на Роберта, который торопливо догонял ее. Она стояла в дверях своей пустой комнаты.
   - Я думала, вы с ним.
   - Да, я был с ним, но потом епископ Шрусбери сообщил, что прибыли мои родители и хотят поговорить со мной. Я...
   - А они действительно приехали? - поспешно перебила его Розамунда.
   - Да, только что. - Он пристально посмотрел на Розамунду, увидел явное облегчение на ее лице и добавил: - Но я не знаю, с чего он вдруг решил, что родные хотят поговорить со мной. Они и не собирались.
   - О нет! - расстроилась Розаиунда, обессиленно прислонившись к двери, чувствуя, как страх сжимает ей сердце.
   - Что такое?
   - Королева... - Она безнадежно покачала головой. - Королева Элеонора сказала, что не убивала мою мать.
   - Вы спросили ее? - в ужасе воскликнул Роберт, но Розамунда оставила его вопрос без ответа.
   - Она подозревает, что если мою мать отравили, то это дело рук епископа Шрусбери.
   - Что? Не может быть!
   - Она сказала, что он любил мою мать, выслеживал моих родителей. Она подозревает, что он ненавидел моего отца.
   - В это трудно поверить, - возразил Роберт и нахмурился. - Но он все же выманил меня из покоев короля. Теперь вот и Эрика нет. - Роберт обнадеживающе похлопал ее по руке. - Я поищу их поблизости. А вы ждите здесь на тот случай, если он вернется.
   Если бы у нее была возможность, Розамунда непременно бы возмутилась, что ей опять приказывают сидеть на месте. Но Роберт спешил. Ей оставалось лишь сердито смотреть ему в спину. Едва он исчез за углом, как ее снова окликнули:
   - Розамунда, дорогая.
   Она обернулась, и брови ее удивленно приподнялись, а улыбка на мгновение прогнала с лица тревожное выражение.
   - Лорд Берхарт! Вы приехали!
   - Да. - Улыбаясь, отец Эрика ласково сжал протянутые руки и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. - Мы прибыли полчаса назад и сначала отправились устраиваться в отведенных нам покоях, а потом уже искать вас с Эриком.
   - "Мы"? - улыбнулась Розамунда и с любопытством посмотрела на двух молодых женщин, застенчиво стоявших рядом с ним.
   - Да. Разреши представить тебе моих дочерей, сестер Эрика - Маргарет и Элизабет.
   Две белокурые красавицы, похожие на Эрика, присели в реверансе; одна застенчиво улыбнулась, а вторая лукаво взглянула на Розамунду, когда та тоже сделала реверанс.
   - Боюсь, вы разминулись с Эриком. Он... .
   - Да, я знаю, - прервал ее лорд Берхарт. - Мы видели его, когда шли через парадный зал.
   - Вы видели его? - удивленно спросила Розамунда.
   - Да, но он был слишком далеко и не услышал, когда я окликнул его. Я подумал, что если мы отыщем тебя, то он в конце концов найдет нас, поэтому и спросил, где ваша комната, и...
   - Прошу прощения, милорд, - перебила Розамунда. - Вы поняли, куда он направлялся?
   Брови лорда Берхарта удивленно изогнулись:
   - Мне показалось, что он следует за епископом Шрусбери в сад.
   - Шрусбери, - растерянно прошептала Розамунда.
   - Да. А что случилось? Ты вдруг так побледнела.
   - О... я... - Покачав головой, Розамунда попятилась. - Я должна найти его. Прошу меня простить, милорд.
   Снова покачав головой, она повернулась и поспешила прочь.
   Как и ожидал Эрик, поляна оказалась вовсе не так близко, как обещал епископ. Они шли еще минут десять, пока вдруг перед ними не появилась небольшая поляна с уютным домиком. Остановившись, Эрик недовольно сказал в спину Шрусбери:
   - Мы уже отошли достаточно далеко. Говорите же наконец то, что хотели сказать. Кто совершал нападения на меня и мою жену?
   Поколебавшись, Шрусбери посмотрел на Эрика, потом на домик и неохотно вернулся к краю поляны.
   - То, что я хочу рассказать вам, лучше увидеть, чем услышать, медленно произнес он.
   - Увидеть? - нахмурился Эрик. - А что такое я могу увидеть?
   Епископ задумчиво посмотрел на него, потом перевел взгляд на дом.
   - Если бы мы зашли туда...
   Смерив епископа холодным взглядом, Эрик спросил:
   - И что я должен там увидеть? Вы сказали, что знаете, кто стоит за...
   - Ваша жена, - внезапно перебил его Шрусбери, и Эрик вытаращил глаза.
   - Что?
   - Это ее вы найдете в доме, и это она повинна в нападениях на вас, горестно вздохнул старик.
   Эрик недоуменно смотрел на него несколько минут, потом коротко рассмеялся и покачал головой:
   - Неудачная шутка, милорд.
   - Я бы и сам хотел, чтобы это была шутка, - тихо сказал Шрусбери. - Но это правда.
   Эрик опять покачал головой:
   - Шрусбери, я не знаю, с чего вы это взяли, но вы ошибаетесь. Она никак не могла быть виновницей нападений на меня. Она была с Шамбли в то утро, когда меня ударили по голове и бросили в воду. Они нашли меня и вытащили...
   - Это они ударили вас и бросили в воду. Они вытащили вас только тогда, когда решили, что вы уже мертвы. Они...
   - Шамбли? - рассердился Эрик. - Мы дружим с Шамбли вот уже двадцать лет. Мы познакомились детьми.
   - Дружба ничего не значит, когда дело касается женщины, - печально сказал Шрусбери. - Он влюбился, едва увидев ее. Все это знают. Она ангел красоты. Даже слишком прекрасна для этого грешного мира.
   Эрик замотал головой; гнев и возмущение обуревали его.
   - С меня хватит! Все это вздор, и я ни слову не верю! - проревел он, и, к его удивлению, это действительно было так. Он не верил, что Розамунда могла изменить ему с Шамбли. Он не верил, что она вообще могла с кем-нибудь изменить ему. Она сказала, что любит его, и это были не просто слова, потому что она не раз доказала свою любовь: и когда суетилась вокруг него после происшествия у реки, и после падения со вздыбившегося Блэка. Она доказала это своей решимостью оберегать его, словно наседка, когда решила, что это именно ему угрожает опасность. Она показала это стремлением доставить ему наслаждение в постели. И, что самое главное, она была чуткой и заботливой и никогда бы не сделала ничего плохого любому живому существу, да и мертвому, пожалуй, тоже. Так что утверждение о том, что она пыталась убить его, было просто нелепым.
   Нет, он не верил в это. Он научился доверять жене. Покачав головой, он уже повернулся, чтобы вернуться в замок, к своей любви, досадуя, что ему помешали в поисках виновника.
   Шрусбери схватил его за руку:
   - Подождите. Это правда, милорд. Клянусь вам. - Когда Эрик снова покачал головой, губы епископа решительно сжались. - И я докажу вам. Ждите здесь.
   Повернувшись, старик внезапно бросился к домику, распахнул дверь и исчез. Через мгновение послышался его крик:
   - А! Шлюха вавилонская! Потаскуха! Попалась! Твой муж...
   Застыв, Эрик взирал на распахнутую дверь домика, потом неуверенно шагнул к нему, вытаскивая меч. Он не верил, что Розамунда в доме. Скорее всего старый дурак застал там другую женщину и ее возлюбленного. И, судя по наступившей тишине, тому, наверное, не понравилось, что его женщину называют шлюхой вавилонской.