Страница:
Мэгги с облегчением взялась за край подоконника и остановилась, прислонившись лицом к холодному стеклу. Она взмокла от пота. Но перспектива упасть пугала ее все же больше, нежели публичный позор. Довольно странно — бывали случаи, когда репутация казалась ей дороже всего па свете. Однако то было прежде, чем на ее плечи легла забота о стольких жизнях.
— Проклятие, Джеральд, как же ты мог умереть? — прошептала она и немедленно — хоть и тихо — извинилась перед несчастным братом.
Джеральд любил жизнь. Каждый миг своей недолгой жизни, отпущенный ему в этом мире, он проживал так, будто миг этот был последним. Он не жаловался, Когда его призвали на войну с Наполеоном, и Мэгги не сомневалась в том, что, отдавая жизнь в бою, он смело и без колебаний смотрел смерти в лицо. Но его безвременный уход стал для нее предвестником новых, совсем других бед.
Будучи женщиной, Мэгги не имела права унаследовать титул и состояние брата. Дом, завещанный ей — брат приобрел его на собственные деньги, вырученные от своих капиталовложений, еще до того, как стал владельцем состояния отца, — был единственным, что удалось получить. Остальное же досталось какому-нибудь троюродному кузену, если этот счастливчик вообще был найден. Все, чем располагала Мэгги, было то небольшое состояние, которое она унаследовала от матери.
Собственно говоря, сумма была приличной, и Мэгги могла бы очень неплохо жить, расставшись с прислугой и продав дом, видом своим походивший на резиденцию герцога. Море комнат, море слуг…
Здравый смысл говорил Мэгги, что она должна распустить всю прислугу, продать поместье и переехать в скромный загородный коттедж. Там она была бы в состоянии вести вполне достойную жизнь, возможно, с двумя людьми в услужении. Но так или иначе верх брали чувства, не позволявшие ей продать собственность. Джеральд любил это место. Он редко мог навещать унаследованные от отца земли, но городской дом был ему по-настоящему дорог, и теперь, когда дух Джеральда, как казалось Мэгги, поселился в этих стенах, она не в силах была предать его память. Дом являлся для нее последним напоминанием о семье. Так же как, впрочем, и слуги. Мэгги вполне могла бы закрыть часть дома и уволить часть персонала, но и этого сделать она не могла. По большей части прислуга состояла из достойных людей, и смотреть им в глаза, объявляя, что в них больше нет нужды, было выше ее сил.
Вот почему Мэгги пришлось искать способ, позволявший ей поддерживать, прежний уровень жизни. И такой способ они нашла — по чистой случайности. Перебирая бумаги брата, Мэгги пришла к выводу, что тот вел двойную жизнь. В обществе его знали как лорда Джеральда Уэнтуорта, герцога Кларендонского. Но был и другой человек — Т.В. Кларк, писатель и журналист, ведущий колонку в «Дейли экспресс». Он писал о жизни лондонских трущоб, о слухах и сплетнях высшего света, об ударах судьбы, о чьем-то везении и чьих-то неудачах, о выигранных и проигранных состояниях, об интригах — короче, обо всем. Из тех же записей Маргарет стало ясно, что с мистером Хартвиком, главным редактором «Дейли экспресс», Джеральд встречался всего один раз, даже тогда сохранив инкогнито. Людям благородного сословия не пристало заниматься глупостями вроде работы. Свои статьи Джеральд передавал через служащих банка. Вот тогда-то Мэгги и пришла в голову замечательная идея: она станет Г.В. Кларком. Конечно, она справилась с этим — и ее новая жизнь длилась уже три месяца. Чтобы продолжить дело брата, Мэгги приходилось идти на различного рода ухищрения — например, переодевшись в мужское платье, расхаживать по нищим кварталам Лондона; будь она в женском, ни один банк не был бы в силах ее защитить.
Все это лишь предыстория того, как она оказалась на выступе за окном знаменитого городского борделя мадам Дюбарри. Как выяснилось, женщина эта была большим другом покойного брата Мэгги, что подтверждалось его многочисленными личными записями. Естественно, мадам Дюбарри знала о том, что Джеральд был Кларком, и когда через три недели после его смерти колонка Кларка вдруг возобновила свое существование, Дюбарри не долго думая нанесла Мэгги дружеский визит.
Одержимая не меньшей жаждой приключений, чем Мэгги и ее брат, мадам Дюбарри появилась на пороге дома Уэнтуортов, переодевшись разносчицей фруктов. Лишь когда ее впустили в дом, мадам Дюбарри назвала свое настоящее имя, объявила Мэгги, что Джеральд был Г.В. Кларком и что некое «трусливое насекомое» воспользовалось его именем. Мэгги вынуждена была признаться в содеянном. В результате все закончилось дружеским чаепитием. С тех пор они поддерживали постоянную связь, но на то, чтобы Мэгги побеседовала с кем-то из «персонала», мадам Дюбарри согласилась лишь совсем недавно.
Только теперь Мэгги удивилась тому, как прозорлива оказалась Дюбарри, предложив ей появиться в публичном доме в мужской одежде. Тогда Мэгги отвергла сие предложение, объяснив это тем, что девочки будут более откровенны, общаясь с женщиной. Она оказалась права — ее представили как сестру покойного Г.В. Кларка, и девушки откровенно отвечали на все ее вопросы. Но ни одна из них не знала ее истинного положения в обществе до тех пор, пока Агата не затолкала ее в комнату Мейси. Мэгги отнюдь не была уверена в благонадежности Мейси, но верила в то, что Дюбарри сумеет заставить девушку хранить молчание. Беспокоило же молодую леди другое: если ее увидит и узнает кто-либо из клиентуры, репутация ее будет погублена раз и навсегда. Весь Лондон мадам Дюбарри уж точно молчать не заставит.
Да, в эти минуты ей действительно лучше было бы иметь облик мужчины. Она взглянула на свои длинные юбки. И карабкаться по выступам в мужском наряде было бы менее стеснительно.
— Лорд Рэмзи, мы пронесем ее по нижней лестнице через кухню.
Джеймс кивком одобрил предложение Джонстона. Он уже получил достаточное представление о месте, в котором находился, и теперь желал лишь одного — поскорее увести отсюда девушку.
— Передайте кучеру, чтобы подъехал со стороны аллеи, — велел он, не отводя глаз от часов. — Сеанс Гастингса подошел к концу. Пойду посмотрю, не вышел ли он из комнаты.
Джонстон кивнул и поспешил к парадному выходу.
Джеймс же начал подниматься по ступеням. Он был уже наверху, когда вдруг вспомнил, что не спросил у Джонстона, в какой именно комнате находится леди Икс. Джеймс решил вновь спуститься вниз и узнать об этом у мадам Дюбарри, но, передумав, остановился — ведь он увидит Гастингса. Гастингса знали все, если и не лично, то понаслышке; это был один из самых влиятельных людей, не считая членов монаршей семьи. Джеймсу нужно лишь войти в ту комнату, из которой выйдет Гастингс.
Не успел Рэмзи принять это решение, как глухой стук двери заставил его обернуться. По холлу, насвистывая, прогуливался Гастингс, на ходу поправляя свой галстук. Джеймс не мог сдержать ярости и чуть было не выругался. Он опоздал — он так и не понял, из какой именно комнаты вышел этот человек. Вариантов было несколько.
«Что ж, испробую все возможности», — обречено подумал Джеймс. Учтиво кивнув Гастингсу, он прошел мимо него, не желая терять ни минуты.
Звук закрывшейся двери заставил Мэгги вновь отвлечься от своих мыслей и заглянуть в окно пустой комнаты, до которой она наконец добралась. Если она потратила на размышления слишком много времени и в комнате этой тоже кто-то успел появиться, она вполне могла прыгнуть вниз, ибо для возвращения назад ей не хватило бы уже ни сил, ни нервов. Поэтому тот факт, что комната оказалась пуста, Мэгги приняла с огромным облегчением. Глубоко вздохнув, она наклонилась, открыла окно и осторожно проскользнула в помещение.
Оказавшись на твердом полу, Мэгги почувствовала, как она устала. Заставив себя игнорировать боль в ногах, она пересекла комнату и остановилась у двери, внимательно прислушиваясь к звукам из холла. Не услышав ничего подозрительного, Мэгги тихо приоткрыла дверь и вдруг вспомнила про маску, что дала ей Мейси, — одеваясь, Мэгги в спешке положила ее в карман и тут же о ней забыла. Теперь она пришлась бы весьма кстати. С этой мыслью Мэгги вернулась в комнату и стала надевать маску из красного шелка. Взгляд ее упал на кровать. В тени балдахина лежала девушка. Женщины взглянули друг на друга, но тут звуки шагов в холле напомнили Мэгги о том, что ей пора уходить. Она быстро завязала тесемки маски и, убедившись, что та плотно на ней сидит, выскользнула из комнаты, даже не подумав о том, чтобы извиниться за свое вторжение.
Мэгги едва успела закрыть за собой дверь, как из-за се спины показалась рука, молниеносно закрывшая ей рот, тем самым подавив малейшие попытки закричать. Затем ее подняли, мигом завернули в ее же собственный плащ и потащили вниз по лестнице.
Глава 2
— Какие-нибудь трудности, милорд?
Голос глухо донесся до Мэгги сквозь ткань плаща через несколько минут после того, как ее столь внезапно похитили — минут, которые она провела в безуспешных попытках высвободиться из железных объятий и закричать, чему препятствовала огромная рука, закрывавшая всю нижнюю часть ее лица. Постепенно ее попытки освободиться стали ослабевать, ибо похититель, возможно, сам того не желая, закрыл рукой не только ее рот, но и кончик носа, — недостаток кислорода начинал сказываться, и Мэгги вполне могла лишиться чувств. В ушах у нее звенело.
Когда Мэгги услышала голос, она понадеялась, что похититель уберет руку и она сможет хоть немного подышать. Однако вместо этого хватка стала еще крепче, и вскоре Мэгги затолкали в темное помещение, которое ни с чем невозможно было спутать, а именно в закрытый экипаж. Подтверждение последовало несколько мгновений спустя: по мощеной лондонской улице зацокали конские копыта, и Мэгги почувствовала толчок, когда карета двинулась с места.
В ушах у Мэгги звенело все громче, и она молилась, чтобы страдания ее закончились прежде, чем будет слишком поздно. Рука неумолимо зажимала ей рот.
Дико вращая глазами, Мэгги понимала, что дыхание ее с каждой минутой угасает, подобно свече, и нет никакой возможности что-либо изменить; оставалось лишь надеяться, что ей все же повезет и удушье не станет причиной ее безвременного ухода из жизни. С этой мыслью она погрузилась в мягкую, прохладную темноту, лишившись чувств.
— Она слабеет, — заметил Джонстон, покосившись на женщину, лежавшую на коленях у Джеймса. — Мне кажется, она потеряла сознание. Господи, лорд Рэмзи, вы закрыли ей не только рот, но и нос — ей же нечем дышать!
Джеймс мигом убрал руку и с тревогой оглядел женщину, недвижно лежавшую у него на руках. Бледность ее лица была заметна даже во мраке. Извергая проклятия, он отвернул плащ и склонил голову в надежде услышать биение ее сердца и испытал огромное облегчение, когда расслышал-таки его слабые удары. Выпрямившись, он глубоко вздохнул. В этот момент в карету упал свет уличного фонаря, и Джеймс бросил изучающий взгляд на платье своей узницы. Тонкий красный материал был создан вовсе не с целью что-либо прикрыть; сквозь ткань ясно просвечивала грудь девушки! Фонарь остался позади, и все снова погрузилось во мрак. В темноте пленница Рэмзи походила лишь на бледный призрак, покоившийся на его коленях. Он поспешил вернуть плащ на прежнее место, затем откинулся назад.
— С ней все нормально?
Джеймсу не понравилась сухость в голосе посыльного, и он нахмурился. Решив, что причиной тому стало только что увиденное ими, он ответил, не скрывая раздражения:
— Да, она просто спит.
— Отлично, — кивнул Джонстон.
Оба замолчали, проезжая мимо очередного фонаря. На этот раз мужчины внимательно вглядывались в прикрытое маской бледное лицо. Оно показалось Джеймсу таким неземным, что в нем загорелось неизвестное ему до этих пор желание.
За те месяцы, что прошли после его возвращения с войны, он видел Маргарет несколько раз издали, и каждый раз его поражали красота, грациозность, тонкие черты девушки. Даже сейчас, застав ее прямо у мадам Дюбарри, Джеймс не мог поверить, что нежное создание, лежавшее теперь у него на руках, и есть та самая леди Икс. Это имя гремело в его клубе уже много недель. Подробности не могли быть восприняты равнодушно, равно как и преданы забвению. Прелестна настолько, что не увидеть ее значило бы прожить жизнь напрасно. Фигура идеальнее, чем статуя Венеры, губы, будто созданные для любовных игрищ, а тело… О, это тело сводило с ума и было способно на все. В постели она настоящая тигрица. Свои деньги она отрабатывает сполна — и отрабатывает с видимым наслаждением. Так говорили все, и ясно было одно — благородного происхождения или нет, но все же леди Икс вовсе не леди.
Прочистив горло, Джеймс отбросил эти мысли и посмотрел на Джонстона. Мужчина взирал на пленницу с сиденья напротив.
— Ладно, Джонстон, займитесь делом, — сказал Джеймс. — Найдите что-нибудь, чем можно было бы ее связать.
Посыльный с Боу-стрит поднял брови:
— Вы уверены, что это необходимо, милорд?
— Я намерен отвезти ее в свое поместье и оставить там до тех пор, пока не подыщу ей более достойного занятия. Неужели вы действительно думаете, что она поедет добровольно?
— Нет, полагаю, что нет, — нахмурившись, согласился посыльный. Затем спросил: — А как поступим с ее домашними?
В голосе Джеймса послышалось явное удивление:
— Какими домашними, о чем вы?
— Ее прислугой. Я знаю, семьи у нее нет, но если она исчезнет, слуги вполне могут поднять шум. Как вы намерены это предотвратить?
— Проклятие, об этом я и не подумал.
Несколько мгновений оба молчали, затем посыльный произнес:
— Вы могли бы написать им. Объясните, что пригласили леди Маргарет погостить за город и что она любезно приняла ваше приглашение.
— Думаете, они поверят в такое объяснение? — неуверенно спросил Джеймс.
— Они слуги, милорд. Им не пристало подвергать сомнениям слова благородных людей — по крайней мере вслух. Кроме того, ведь вы друг семьи. Во всяком случае, вы были другом ее покойного брата. Письмо заставит их сохранять спокойствие хотя бы пару дней. Вполне достаточный срок, чтобы убедить леди Уэнтуорт написать другое письмо, которое окончательно уверит слуг, что волноваться не о чем.
Джеймс немного подумал, затем со вздохом кивнул.
— Что ж, придется так и поступить. Пожалуй, я напишу письмо, а вы вернетесь и доставите его. Пока же нам все равно придется ее связать. — Он быстро осмотрел салон кареты, затем взгляд его вновь метнулся к посыльному. — Мы могли бы использовать ваш галстук. Как думаете, он достаточно длинный?
Джонстон удивленно посмотрел на свой галстук.
— Думаю, да, вот только… Ах, да черт с ним, — решил он и принялся снимать вышеназванный предмет своего туалета, с усмешкой глядя на Джеймса. — Я вам его продаю.
Мэгги медленно приходила в себя и, очнувшись окончательно, обнаружила, что лежит в темном углу, по-прежнему завернутая в плащ — завернутая настолько туго, что не в силах даже пошевелиться. Нет, не плащ являлся причиной ее беспомощности — ее руки были связаны. Ноги, судя по всему, тоже. Да что здесь в конце концов происходит?
Мэгги поморгала, чтобы глаза привыкли к темноте, и повертела головой, пытаясь понять, где она. Когда же ее усилия что-либо разглядеть не увенчались успехом, она осознала, что все еще находится в экипаже — о чем свидетельствовали постоянные толчки под сиденьем и мерное цоканье копыт. Однако обычного шума и лон: донской суматохи слышно не было. И она по-прежнему ничего не видела.
А потом кто-то откинул с ее лица капюшон плаща, и внезапно окутывавшая ее тьма рассеялась. Без капюшона, который сполз на ее лицо и стал причиной временной слепоты, Мэгги тут же увидела в окне серый утренний свет.
Вглядевшись в темноту, она увидела мужчину. Больше никого в экипаже не было. В тусклом свете Мэгги не могла толком рассмотреть черты его лица, но смогла все же оценить телосложение незнакомца, и этого оказалось достаточно, чтобы в сердце ее прокрался испуг. — Вы проснулись.
Она удивленно заморгала. Прекрасная дикция, идеально поставленная речь — все это говорило о том, что перед ней отнюдь не разбойник с большой дороги, а джентльмен. Джентльмен — похититель?
Ее похитили. Она, Мэгги Уэнтуорт, была похищена: скручена прямо у мадам Дюбарри, придушена до бессознательного состояния и увезена в неизвестном экипаже, в неизвестном же направлении. Но с какой целью? Ради выкупа? Ей было бы нечем платить. А если бы деньги у нее и имелись, наверняка она была не единственной, с кого их можно было потребовать. Ответ напрашивался сам собой: похитители ошиблись. Ее перепутали с кем-то еще — видимо, с одной из девушек мадам Дюбарри. «Возможно, даже с известной куртизанкой леди Икс», — подумала Мэгги и встревожилась еще больше. Маска, полученная ею от Мейси, все еще скрывала ее лицо.
— О Боже, — пробормотала она слабым голосом. Похититель внимательно смотрел на нее. Мэгги заставила себя улыбнуться — хоть и не была уверена в том, что мужчина в состоянии разглядеть ее лицо, — и постаралась сесть прямо, хоть это и оказалось довольно сложной задачей. Придав своему тону максимально доверительный оттенок, она произнесла:
— Полагаю, произошла ужасная ошибка.
— И о какой же ошибке вы говорите, леди Уэнтуорт?
Его обращение заставило ее затаить дыхание — Мэгги не в силах была скрыть своего изумления:
— Вы знаете мое имя?
— Ну разумеется.
Что ж, значит, ее первоначальные предположения оказались неверными. Господи, он ее знает! Это не ошибка. Ее действительно похитили. Но, ради всего святого, почему? Похититель опередил ее и заговорил прежде, чем она стала задавать вопросы.
— Вам ничто не угрожает, миледи. Вашу тайну я унесу с собой в могилу. Вашего разоблачения я жажду не больше, чем вы сами. Откровенно говоря, если все пойдет как задумано, надеюсь, никто и никогда не узнает, в какие игры вы играли. Поймите одно: ваше второе «я» умрет этой ночью, и вы никогда не вернетесь к прежним занятиям.
Мэгги закусила губу и едва сдержала протест — ее карьера под именем Г.В. Кларка стала довольно-таки прибыльной. Однако ей не хотелось лишний раз злить своего собеседника, ибо пока она не знала, с кем имеет дело и насколько этот человек раздражителен и опасен.
— Итак, — спокойно продолжал мужчина, которого, очевидно, удовлетворило ее молчание, — сейчас вам необходимо отдохнуть. Нам предстоит провести в пути еще несколько часов. — С этими словами он ударил тростью по потолку, что послужило сигналом кучеру к небольшой остановке. Учтиво кивнув даме, мужчина покинул кабину. Пару секунд спустя Мэгги ощутила небольшой толчок и поняла, что похититель занимает место рядом с кучером. Затем экипаж снова тронулся с места.
Вновь застучали копыта лошадей, и Мэгги издала тихий, протяжный стон. Выходит, ее похитил некий безумец, знавший о ее деятельности под именем Г.В. Кларка! Конечно, всегда существовала вероятность, что кто-нибудь пронюхает о Кларке и о том, кем он является на самом деле, однако Мэгги ни разу не приходила в голову мысль, что ее могут похитить, дабы заставить сменить занятие! Она боялась публичного разоблачения, которое нанесет урон ее репутации.
Мэгги устало откинулась на мягкую спинку сиденья. Похоже, на сей раз она попала в настоящую переделку. Нет, все это нельзя назвать чем-либо из ряда вон выходящим. В детстве жизнь Мэгги напоминала нескончаемую цепочку неприятностей. Сей факт даже являлся чем-то вроде семейной прибаутки: «Только Мэгги могла попасть в такую историю. Только Мэгги могла вляпаться в такие неприятности». И теперь она вынуждена была с этим согласиться. Стоило лишь вспомнить то, как она очутилась в платяном шкафу, в борделе, или как перебралась на выступ за окном, не желая набираться подобного рода опыта. А теперь еще и похищение!
Мэгги мысленно проклинала себя за то, что не взяла с собой Бэнкса. Дворецкий зачастую выполнял роль телохранителя, следя за безопасностью Мэгги во время ее авантюрных предприятий, всегда держась на максимально близком расстоянии от своей госпожи и при этом не раскрывая секрета всей операции. Старый, худощавый и хрупкий, Бэнкс, конечно, был бы слабым защитником в случае, если бы кто-нибудь действительно захотел причинить ей зло. Однако его присутствие всегда давало ей ощущение безопасности — ах, как она жалела теперь, что этой ночью его не было рядом с ней!
Дворецкий хотел проводить ее, но Мэгги объяснила ему, что идет всего лишь побеседовать с женщинами, а потому его помощь вряд ли понадобится. Она добавила также, что мадам Дюбарри — друг и в ее доме она будет в полной безопасности. И все равно ей потребовалось немало усилий для того, чтобы убедить слугу остаться дома, о чем она теперь вспоминала с некоторой иронией.
Идиотка, думала она. Хотя Бэнкс скорее всего остался бы в кухне и не смог бы воспрепятствовать ее похищению, но по крайней мере рядом находился бы кто-нибудь, кто рано или поздно мог обратить внимание на ее исчезновение и поднять тревогу. Мэгги была вовсе не уверена, что мадам Дюбарри станет долго раздумывать над тем, куда подевалась ее гостья. Когда они направлялись в комнату Мейси по лестнице черного хода, в бордель уже начинали прибывать мужчины в поисках вечерних развлечений, а потому хозяйка сейчас скорее всего слишком занята, чтобы заметить отсутствие Мэгги. И кто знает, как долго Бэнкс будет ждать ее возвращения, прежде чем отправится в заведение Дюбарри?
«Да, — покорно подытожила она. — Я влипла в историю. И теперь нужно хорошенько подумать, как из нее выпутаться». Попробовать развязать руки было бы неплохим началом.
Новая мысль заставила Мэгги резко приподняться и сесть. Боже всемогущий! Ее руки были связаны под плащом. Похитители откидывали плащ, связывая ее руки. А это означало, что они видели ужасный кусок красного шелка, заменявший ей платье! «И что они должны были подумать обо мне?» — ужаснулась девушка.
Мэгги оглядела мрачный интерьер экипажа. Может, они вообще ничего о ней не подумали? Может, темнота скрыла от их взоров подробности ее туалета? Однако едва она начала лелеять эту мысль, как на смену ей пришла другая — если похитители почти ничего не увидели, пока связывали ее, то смогут восполнить этот пробел, когда довезут ее до места. С ее-то везением там будет светло как днем, и, развязывая ей руки, они сумеют уже полностью насладиться этим зрелищем.
«Чертовка Мейси, — в бешенстве думала она. — Если бы девица не настояла на переодевании… И этот негодник Френсис, тоже мне, праведник. — С каждой секундой в ней росла злость. — Да и вообще, — решила она, окончательно придя в ярость, — во всем виноват Джеральд!»
Тихо застонав, она снова опустила голову на сиденье. Час от часу не легче. Конечно, ей необходимо бежать. Перестав расслабляться на мягком сиденье, она принялась усердно шевелить руками. Узел был затянут туго и весьма умело. Как ни старалась Мэгги, а развязываться он никак не хотел. Результатом ее возни было только то, что она выбилась из сил и натерла кожу на запястьях.
Сдалась Мэгги задолго до того, как первые лучи утреннего солнца коснулись серого небосклона.
Экипаж остановился около поместья. Приподнявшись, Мэгги поморщилась от боли в запястьях и, выглянув в окно, нахмурилась, разглядывая массивное строение. Оно было большим, даже огромным. Судя по всему, поместье принадлежало очень богатому человеку, хотя само здание выглядело несколько неуклюжим. Своей крышей оно отнюдь не вонзалось в небо, а скорее, наоборот, казалось каким-то осевшим.
Продолжая хмуриться, Мэгги почувствовала, что экипаж слегка качнулся: кто-то спрыгнул с козел. Мэгги не удивилась, когда ворота открылись и она увидела человека в плаще и шляпе, который находился вместе с ней в экипаже при первом ее пробуждении, однако разглядеть его получше, чем тогда, ей не удалось и сейчас. Небо лишь начинало окрашиваться в светлые тона, а экипаж стоял как раз в тени особняка. Однако по голосу она узнала своего попутчика: бормоча извинения, тот двинулся в ее сторону. Смысл его извинений стал ей вполне понятен, когда он быстрым движением поднял ее с сиденья и вытащил из кареты. В следующую секунду он уже нес ее на плече, словно мешок с картошкой. Он взвалил ее на себя так резко, что его плечо буквально врезалось ей в живот. Мэгги и не пыталась закричать, ибо нехватка воздуха в легких все равно не позволила бы ей сделать это. Да и не было поблизости никого, кто мог бы прийти ей на помощь. Повертев головой, она поняла, что, кроме нее и человека, несущего ее к парадной двери усадьбы, вокруг нет ни души. Правда, имелся еще кучер, но один взгляд на глумливое выражение его лица заставил все надежды Мэгги окончательно рухнуть.
Решив, что силы, пожалуй, стоит поберечь, она тихо смирилась со своим неприличным положением, пообещав себе, однако, задушить похитителя при первом же удобном случае, чтобы отомстить за то унижение, которому тот ее подверг. Затем внимание ее переключилось на интерьер дома, в который они вошли. Мраморный пол сверкал перед ее болтающейся головой, в поле ее зрения находились также ножки стоящего поодаль стола и лестница.
Мэгги затаила дыхание, стараясь вести себя как можно тише — она вовсе не хотела сломать себе шею, если этот человек внезапно потеряет на лестнице равновесие. Она вздохнула с облегчением, когда лестница сменилась ровным полом длинного, широкого коридора. Затем ее занесли в одну из дверей, и они очутились в комнате с задернутыми шторами. Похититель замедлил шаг и, бесцеремонно бросив Мэгги на мягкую поверхность, покинул эту мрачную, неосвещенную комнату.
Голос глухо донесся до Мэгги сквозь ткань плаща через несколько минут после того, как ее столь внезапно похитили — минут, которые она провела в безуспешных попытках высвободиться из железных объятий и закричать, чему препятствовала огромная рука, закрывавшая всю нижнюю часть ее лица. Постепенно ее попытки освободиться стали ослабевать, ибо похититель, возможно, сам того не желая, закрыл рукой не только ее рот, но и кончик носа, — недостаток кислорода начинал сказываться, и Мэгги вполне могла лишиться чувств. В ушах у нее звенело.
Когда Мэгги услышала голос, она понадеялась, что похититель уберет руку и она сможет хоть немного подышать. Однако вместо этого хватка стала еще крепче, и вскоре Мэгги затолкали в темное помещение, которое ни с чем невозможно было спутать, а именно в закрытый экипаж. Подтверждение последовало несколько мгновений спустя: по мощеной лондонской улице зацокали конские копыта, и Мэгги почувствовала толчок, когда карета двинулась с места.
В ушах у Мэгги звенело все громче, и она молилась, чтобы страдания ее закончились прежде, чем будет слишком поздно. Рука неумолимо зажимала ей рот.
Дико вращая глазами, Мэгги понимала, что дыхание ее с каждой минутой угасает, подобно свече, и нет никакой возможности что-либо изменить; оставалось лишь надеяться, что ей все же повезет и удушье не станет причиной ее безвременного ухода из жизни. С этой мыслью она погрузилась в мягкую, прохладную темноту, лишившись чувств.
— Она слабеет, — заметил Джонстон, покосившись на женщину, лежавшую на коленях у Джеймса. — Мне кажется, она потеряла сознание. Господи, лорд Рэмзи, вы закрыли ей не только рот, но и нос — ей же нечем дышать!
Джеймс мигом убрал руку и с тревогой оглядел женщину, недвижно лежавшую у него на руках. Бледность ее лица была заметна даже во мраке. Извергая проклятия, он отвернул плащ и склонил голову в надежде услышать биение ее сердца и испытал огромное облегчение, когда расслышал-таки его слабые удары. Выпрямившись, он глубоко вздохнул. В этот момент в карету упал свет уличного фонаря, и Джеймс бросил изучающий взгляд на платье своей узницы. Тонкий красный материал был создан вовсе не с целью что-либо прикрыть; сквозь ткань ясно просвечивала грудь девушки! Фонарь остался позади, и все снова погрузилось во мрак. В темноте пленница Рэмзи походила лишь на бледный призрак, покоившийся на его коленях. Он поспешил вернуть плащ на прежнее место, затем откинулся назад.
— С ней все нормально?
Джеймсу не понравилась сухость в голосе посыльного, и он нахмурился. Решив, что причиной тому стало только что увиденное ими, он ответил, не скрывая раздражения:
— Да, она просто спит.
— Отлично, — кивнул Джонстон.
Оба замолчали, проезжая мимо очередного фонаря. На этот раз мужчины внимательно вглядывались в прикрытое маской бледное лицо. Оно показалось Джеймсу таким неземным, что в нем загорелось неизвестное ему до этих пор желание.
За те месяцы, что прошли после его возвращения с войны, он видел Маргарет несколько раз издали, и каждый раз его поражали красота, грациозность, тонкие черты девушки. Даже сейчас, застав ее прямо у мадам Дюбарри, Джеймс не мог поверить, что нежное создание, лежавшее теперь у него на руках, и есть та самая леди Икс. Это имя гремело в его клубе уже много недель. Подробности не могли быть восприняты равнодушно, равно как и преданы забвению. Прелестна настолько, что не увидеть ее значило бы прожить жизнь напрасно. Фигура идеальнее, чем статуя Венеры, губы, будто созданные для любовных игрищ, а тело… О, это тело сводило с ума и было способно на все. В постели она настоящая тигрица. Свои деньги она отрабатывает сполна — и отрабатывает с видимым наслаждением. Так говорили все, и ясно было одно — благородного происхождения или нет, но все же леди Икс вовсе не леди.
Прочистив горло, Джеймс отбросил эти мысли и посмотрел на Джонстона. Мужчина взирал на пленницу с сиденья напротив.
— Ладно, Джонстон, займитесь делом, — сказал Джеймс. — Найдите что-нибудь, чем можно было бы ее связать.
Посыльный с Боу-стрит поднял брови:
— Вы уверены, что это необходимо, милорд?
— Я намерен отвезти ее в свое поместье и оставить там до тех пор, пока не подыщу ей более достойного занятия. Неужели вы действительно думаете, что она поедет добровольно?
— Нет, полагаю, что нет, — нахмурившись, согласился посыльный. Затем спросил: — А как поступим с ее домашними?
В голосе Джеймса послышалось явное удивление:
— Какими домашними, о чем вы?
— Ее прислугой. Я знаю, семьи у нее нет, но если она исчезнет, слуги вполне могут поднять шум. Как вы намерены это предотвратить?
— Проклятие, об этом я и не подумал.
Несколько мгновений оба молчали, затем посыльный произнес:
— Вы могли бы написать им. Объясните, что пригласили леди Маргарет погостить за город и что она любезно приняла ваше приглашение.
— Думаете, они поверят в такое объяснение? — неуверенно спросил Джеймс.
— Они слуги, милорд. Им не пристало подвергать сомнениям слова благородных людей — по крайней мере вслух. Кроме того, ведь вы друг семьи. Во всяком случае, вы были другом ее покойного брата. Письмо заставит их сохранять спокойствие хотя бы пару дней. Вполне достаточный срок, чтобы убедить леди Уэнтуорт написать другое письмо, которое окончательно уверит слуг, что волноваться не о чем.
Джеймс немного подумал, затем со вздохом кивнул.
— Что ж, придется так и поступить. Пожалуй, я напишу письмо, а вы вернетесь и доставите его. Пока же нам все равно придется ее связать. — Он быстро осмотрел салон кареты, затем взгляд его вновь метнулся к посыльному. — Мы могли бы использовать ваш галстук. Как думаете, он достаточно длинный?
Джонстон удивленно посмотрел на свой галстук.
— Думаю, да, вот только… Ах, да черт с ним, — решил он и принялся снимать вышеназванный предмет своего туалета, с усмешкой глядя на Джеймса. — Я вам его продаю.
Мэгги медленно приходила в себя и, очнувшись окончательно, обнаружила, что лежит в темном углу, по-прежнему завернутая в плащ — завернутая настолько туго, что не в силах даже пошевелиться. Нет, не плащ являлся причиной ее беспомощности — ее руки были связаны. Ноги, судя по всему, тоже. Да что здесь в конце концов происходит?
Мэгги поморгала, чтобы глаза привыкли к темноте, и повертела головой, пытаясь понять, где она. Когда же ее усилия что-либо разглядеть не увенчались успехом, она осознала, что все еще находится в экипаже — о чем свидетельствовали постоянные толчки под сиденьем и мерное цоканье копыт. Однако обычного шума и лон: донской суматохи слышно не было. И она по-прежнему ничего не видела.
А потом кто-то откинул с ее лица капюшон плаща, и внезапно окутывавшая ее тьма рассеялась. Без капюшона, который сполз на ее лицо и стал причиной временной слепоты, Мэгги тут же увидела в окне серый утренний свет.
Вглядевшись в темноту, она увидела мужчину. Больше никого в экипаже не было. В тусклом свете Мэгги не могла толком рассмотреть черты его лица, но смогла все же оценить телосложение незнакомца, и этого оказалось достаточно, чтобы в сердце ее прокрался испуг. — Вы проснулись.
Она удивленно заморгала. Прекрасная дикция, идеально поставленная речь — все это говорило о том, что перед ней отнюдь не разбойник с большой дороги, а джентльмен. Джентльмен — похититель?
Ее похитили. Она, Мэгги Уэнтуорт, была похищена: скручена прямо у мадам Дюбарри, придушена до бессознательного состояния и увезена в неизвестном экипаже, в неизвестном же направлении. Но с какой целью? Ради выкупа? Ей было бы нечем платить. А если бы деньги у нее и имелись, наверняка она была не единственной, с кого их можно было потребовать. Ответ напрашивался сам собой: похитители ошиблись. Ее перепутали с кем-то еще — видимо, с одной из девушек мадам Дюбарри. «Возможно, даже с известной куртизанкой леди Икс», — подумала Мэгги и встревожилась еще больше. Маска, полученная ею от Мейси, все еще скрывала ее лицо.
— О Боже, — пробормотала она слабым голосом. Похититель внимательно смотрел на нее. Мэгги заставила себя улыбнуться — хоть и не была уверена в том, что мужчина в состоянии разглядеть ее лицо, — и постаралась сесть прямо, хоть это и оказалось довольно сложной задачей. Придав своему тону максимально доверительный оттенок, она произнесла:
— Полагаю, произошла ужасная ошибка.
— И о какой же ошибке вы говорите, леди Уэнтуорт?
Его обращение заставило ее затаить дыхание — Мэгги не в силах была скрыть своего изумления:
— Вы знаете мое имя?
— Ну разумеется.
Что ж, значит, ее первоначальные предположения оказались неверными. Господи, он ее знает! Это не ошибка. Ее действительно похитили. Но, ради всего святого, почему? Похититель опередил ее и заговорил прежде, чем она стала задавать вопросы.
— Вам ничто не угрожает, миледи. Вашу тайну я унесу с собой в могилу. Вашего разоблачения я жажду не больше, чем вы сами. Откровенно говоря, если все пойдет как задумано, надеюсь, никто и никогда не узнает, в какие игры вы играли. Поймите одно: ваше второе «я» умрет этой ночью, и вы никогда не вернетесь к прежним занятиям.
Мэгги закусила губу и едва сдержала протест — ее карьера под именем Г.В. Кларка стала довольно-таки прибыльной. Однако ей не хотелось лишний раз злить своего собеседника, ибо пока она не знала, с кем имеет дело и насколько этот человек раздражителен и опасен.
— Итак, — спокойно продолжал мужчина, которого, очевидно, удовлетворило ее молчание, — сейчас вам необходимо отдохнуть. Нам предстоит провести в пути еще несколько часов. — С этими словами он ударил тростью по потолку, что послужило сигналом кучеру к небольшой остановке. Учтиво кивнув даме, мужчина покинул кабину. Пару секунд спустя Мэгги ощутила небольшой толчок и поняла, что похититель занимает место рядом с кучером. Затем экипаж снова тронулся с места.
Вновь застучали копыта лошадей, и Мэгги издала тихий, протяжный стон. Выходит, ее похитил некий безумец, знавший о ее деятельности под именем Г.В. Кларка! Конечно, всегда существовала вероятность, что кто-нибудь пронюхает о Кларке и о том, кем он является на самом деле, однако Мэгги ни разу не приходила в голову мысль, что ее могут похитить, дабы заставить сменить занятие! Она боялась публичного разоблачения, которое нанесет урон ее репутации.
Мэгги устало откинулась на мягкую спинку сиденья. Похоже, на сей раз она попала в настоящую переделку. Нет, все это нельзя назвать чем-либо из ряда вон выходящим. В детстве жизнь Мэгги напоминала нескончаемую цепочку неприятностей. Сей факт даже являлся чем-то вроде семейной прибаутки: «Только Мэгги могла попасть в такую историю. Только Мэгги могла вляпаться в такие неприятности». И теперь она вынуждена была с этим согласиться. Стоило лишь вспомнить то, как она очутилась в платяном шкафу, в борделе, или как перебралась на выступ за окном, не желая набираться подобного рода опыта. А теперь еще и похищение!
Мэгги мысленно проклинала себя за то, что не взяла с собой Бэнкса. Дворецкий зачастую выполнял роль телохранителя, следя за безопасностью Мэгги во время ее авантюрных предприятий, всегда держась на максимально близком расстоянии от своей госпожи и при этом не раскрывая секрета всей операции. Старый, худощавый и хрупкий, Бэнкс, конечно, был бы слабым защитником в случае, если бы кто-нибудь действительно захотел причинить ей зло. Однако его присутствие всегда давало ей ощущение безопасности — ах, как она жалела теперь, что этой ночью его не было рядом с ней!
Дворецкий хотел проводить ее, но Мэгги объяснила ему, что идет всего лишь побеседовать с женщинами, а потому его помощь вряд ли понадобится. Она добавила также, что мадам Дюбарри — друг и в ее доме она будет в полной безопасности. И все равно ей потребовалось немало усилий для того, чтобы убедить слугу остаться дома, о чем она теперь вспоминала с некоторой иронией.
Идиотка, думала она. Хотя Бэнкс скорее всего остался бы в кухне и не смог бы воспрепятствовать ее похищению, но по крайней мере рядом находился бы кто-нибудь, кто рано или поздно мог обратить внимание на ее исчезновение и поднять тревогу. Мэгги была вовсе не уверена, что мадам Дюбарри станет долго раздумывать над тем, куда подевалась ее гостья. Когда они направлялись в комнату Мейси по лестнице черного хода, в бордель уже начинали прибывать мужчины в поисках вечерних развлечений, а потому хозяйка сейчас скорее всего слишком занята, чтобы заметить отсутствие Мэгги. И кто знает, как долго Бэнкс будет ждать ее возвращения, прежде чем отправится в заведение Дюбарри?
«Да, — покорно подытожила она. — Я влипла в историю. И теперь нужно хорошенько подумать, как из нее выпутаться». Попробовать развязать руки было бы неплохим началом.
Новая мысль заставила Мэгги резко приподняться и сесть. Боже всемогущий! Ее руки были связаны под плащом. Похитители откидывали плащ, связывая ее руки. А это означало, что они видели ужасный кусок красного шелка, заменявший ей платье! «И что они должны были подумать обо мне?» — ужаснулась девушка.
Мэгги оглядела мрачный интерьер экипажа. Может, они вообще ничего о ней не подумали? Может, темнота скрыла от их взоров подробности ее туалета? Однако едва она начала лелеять эту мысль, как на смену ей пришла другая — если похитители почти ничего не увидели, пока связывали ее, то смогут восполнить этот пробел, когда довезут ее до места. С ее-то везением там будет светло как днем, и, развязывая ей руки, они сумеют уже полностью насладиться этим зрелищем.
«Чертовка Мейси, — в бешенстве думала она. — Если бы девица не настояла на переодевании… И этот негодник Френсис, тоже мне, праведник. — С каждой секундой в ней росла злость. — Да и вообще, — решила она, окончательно придя в ярость, — во всем виноват Джеральд!»
Тихо застонав, она снова опустила голову на сиденье. Час от часу не легче. Конечно, ей необходимо бежать. Перестав расслабляться на мягком сиденье, она принялась усердно шевелить руками. Узел был затянут туго и весьма умело. Как ни старалась Мэгги, а развязываться он никак не хотел. Результатом ее возни было только то, что она выбилась из сил и натерла кожу на запястьях.
Сдалась Мэгги задолго до того, как первые лучи утреннего солнца коснулись серого небосклона.
Экипаж остановился около поместья. Приподнявшись, Мэгги поморщилась от боли в запястьях и, выглянув в окно, нахмурилась, разглядывая массивное строение. Оно было большим, даже огромным. Судя по всему, поместье принадлежало очень богатому человеку, хотя само здание выглядело несколько неуклюжим. Своей крышей оно отнюдь не вонзалось в небо, а скорее, наоборот, казалось каким-то осевшим.
Продолжая хмуриться, Мэгги почувствовала, что экипаж слегка качнулся: кто-то спрыгнул с козел. Мэгги не удивилась, когда ворота открылись и она увидела человека в плаще и шляпе, который находился вместе с ней в экипаже при первом ее пробуждении, однако разглядеть его получше, чем тогда, ей не удалось и сейчас. Небо лишь начинало окрашиваться в светлые тона, а экипаж стоял как раз в тени особняка. Однако по голосу она узнала своего попутчика: бормоча извинения, тот двинулся в ее сторону. Смысл его извинений стал ей вполне понятен, когда он быстрым движением поднял ее с сиденья и вытащил из кареты. В следующую секунду он уже нес ее на плече, словно мешок с картошкой. Он взвалил ее на себя так резко, что его плечо буквально врезалось ей в живот. Мэгги и не пыталась закричать, ибо нехватка воздуха в легких все равно не позволила бы ей сделать это. Да и не было поблизости никого, кто мог бы прийти ей на помощь. Повертев головой, она поняла, что, кроме нее и человека, несущего ее к парадной двери усадьбы, вокруг нет ни души. Правда, имелся еще кучер, но один взгляд на глумливое выражение его лица заставил все надежды Мэгги окончательно рухнуть.
Решив, что силы, пожалуй, стоит поберечь, она тихо смирилась со своим неприличным положением, пообещав себе, однако, задушить похитителя при первом же удобном случае, чтобы отомстить за то унижение, которому тот ее подверг. Затем внимание ее переключилось на интерьер дома, в который они вошли. Мраморный пол сверкал перед ее болтающейся головой, в поле ее зрения находились также ножки стоящего поодаль стола и лестница.
Мэгги затаила дыхание, стараясь вести себя как можно тише — она вовсе не хотела сломать себе шею, если этот человек внезапно потеряет на лестнице равновесие. Она вздохнула с облегчением, когда лестница сменилась ровным полом длинного, широкого коридора. Затем ее занесли в одну из дверей, и они очутились в комнате с задернутыми шторами. Похититель замедлил шаг и, бесцеремонно бросив Мэгги на мягкую поверхность, покинул эту мрачную, неосвещенную комнату.