Серегин Михаил. Голая агрессия

   – Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша. Паша, у тебя не все дома!
   – Ну не лезть же воровать!
   – Тише! – Серега заткнул собеседнику рот. – Ты что? Тут за каждым забором по бабуле с растопыренными ушами. Так орать в частном секторе! Говори тихо... Кстати, почему мы не говорим о Юрике?
   – Юра, Юра, – Паша почесал затылок. – Пусть он будет на подстраховке. Мускулов много. Так его не расшевелишь, а вот если что случится – поможет.
   – Тогда уж так, – Серега смахнул рукой капли пива с губ, – работает один, двое страхуют. Обернемся сегодня же?
   – Ну, если надыбаем товар, то завтра у нас будут деньги, а послезавтра инструмент, и может, не один.
   – Время сейчас четыре сорок две, – сообщил деловито Серега, прихлебывая «Пензенского» из бутылки. – Юра уже дома, как думаешь?
   – Должен быть. Я пошел звонить. Пусть сюда идет, да?
   – Да. И не треплись с ним долго. Мы ему вообще можем ничего не говорить, просто поставим перед фактом, когда начнем работать.
   – Ты просто гангстер, – заметил Паша, подымаясь. – Никуда не уходи! Скоро мы с Юриком подвалим...
   Пришли они в седьмом часу вечера. Очень пьяный Паша и недоумевающий студент.
   – Мужики, вы чего это навеселе? – спросил он, заходя в дом, где порядка не было с тех пор, как мать Сереги отдала его на растерзание собственному сыну.
   – Мы, наоборот, грустим, – спокойно сообщил Серега.
   – Вы из-за инструмента, что ли? Ну, это ведь дело поправимое, я его уже отдал ремонтировать моему знакомому. Он в этом деле мастер.
   – И он точно починит? – с великим интересом спросил Сергей.
   – Очень может быть, – с достоинством ответил качок. Он не любил, когда его возможности или возможности его друзей ставились под сомнение.
   – Ну, этого никто не знает. – Паша, похоже, уже вбил себе в голову, что они идут на дело.
   Серега его понял и, поразмыслив немного, согласился.
   – Ладно, давайте всхрапнем чуток и пойдем на дискач.
   Девчонок они решили пасти, когда те поплетутся с танцулек по узким улочкам плохо освещенного поселка.
   Не подозревая, какую бяку затеяли его дружки, Юра с превеликим удовольствием растянулся на предоставленном ему диване и заснул. От «поспать» он никогда не отказывался.
   Около двенадцати был объявлен сбор. Продрав глаза, полутрезвые Серега с Пашей и ничего не подозревающий Юрик вышли на улицу, отлили в кустики и пошли в сторону трассы, отделявшей частный сектор от новостроек.
   – Что? – Юра не понял, почему два его приятеля вдруг неожиданно остановились. – Я не пойму, вы идете или нет?
   Чуть дальше дорога поворачивала влево. Вышедшие на промысел охотники понимали, что лучше места им не найти: по длинному радиусу рос густой кустарник, с противоположной стороны стояло всего два дома. Между тем проходимость здесь в ночные часы была приличной. Недавно проложенный асфальт делал это направление весьма привлекательным для пешеходов. Кому не хочется, топая посреди ночи, ощущать под ногами ровную поверхность, а не кочки с канавами?
   – Юра, пойдем со мной, а Серега пусть останется здесь. – Паша и до этого плохо себе представлял, как это он умудрится заставить Юрика стоять там, где надо, и делать то, что ему говорят.
   – Вы чего? – Здоровяк продолжал недоумевать по существу вопроса.
   «Длинный» решил разъяснить:
   – Мы хотим немного заработать...
   – На асфальте деньги делают только козлы! Вы тоже козлы, что ли?
   – Иди с Пашей, – Сергей по-дружески похлопал Юру по плечу.
   – Два ненормальных!
   Когда Сергей остался на обочине дороги, а Паша завел «клавишника» поглубже в кустарник, когда они присели на корточки и затаились, Юра понял, что ребята не шутят.
   – Вы знали, что я буду против, да? – прошептал он.
   – Извини, но мы все это затеяли ради дела.
   – Ради какого дела?! – В Юрике что-то переключилось, и он стал стремительно набирать обороты, надеясь в глубине души прекратить все это.
   – Тише! – цыкнул на него протрезвевший Паша.
   Серега стоял и посасывал никотинку. Он даже заскучать не успел, потому как только группа заняла позицию, из-за поворота донеслось цоканье каблучков. Выбросив сигарету, он подумал, что лучше будет зайти сзади, углубился в кусты и пригнулся...
   По дороге топала малолетка, обвешанная какими-то украшениями. Бижутерия их не интересовала как таковая. Но нельзя же среди ночи определить с десяти метров, что там на ней такое надето! Короткая стрижка давала возможность разглядеть серьги. Бобров почему-то считал, что именно серьги являются зачастую самой дорогой вещью в женской упаковке, причем чем они меньше, тем дороже. Именно блеск крохотных безделиц на мочках обладательницы почти прямых худеньких ножек был той самой каплей, которая склонила чашу весов в пользу нападения. Посмотрев, нет ли кого за спиной у девчонки, он вышел из укрытия.
   – Эй! Лапочка! – позвал он.
   Малолетка споткнулась, едва удержавшись на высоких каблуках.
   – Что вам надо? – пропищала она, отступая. Ее черные глаза были полны ужаса.
   – Снимай с себя побрякушки, и я тебе ничего не сделаю.
   Она замерла на месте и заревела. Сергей подошел к жертве и шепотом приказал прекратить истерику.
   – Давай!
   Она стояла, опустив руки.
   – Давай, давай! – Он возвышался над ней на три головы. – Или мне самому?
   – Хрен получишь, пидор!
   Острый нос туфли влетел в пах.
   Паша, сидя в кустах, прыснул со смеху.
   Серега корчился на дороге от боли, а девка, сбросив туфли, дала стрекача.
   Когда напарники вышли на дорогу, «длинный» уже распрямился.
   – Прыгай на пятках, монстр ночи! – скалился Юра. – Ребята, вы ищете на свою жопу приключений.
   – Помолчи. – Глаза Сергея горели от боли и злости. – Следующая так просто не отделается!
   – Второй раунд, – объявил Паша и побрел в кусты.
   – Э, куда ты поплелся, умник, твоя очередь получать по бейцам!
   Серега был прав. Тянули жребий – первым выпало «длинному», теперь должен был работать Паша.
   – Я думал, у тебя полно энергии, – извинился он, маленький и ушлый. – Ладно, смотрите цирк.
   Когда ударник пропустил вторую девку, спешащую под папин ремень и мамин визг, Серега стал материться, одними губами выражая недоумение.
   Паша теребил шнурки на кроссовках, затаившись в кустах. Оказывается, не так просто встать посреди дороги и сказать: «Эй, кобыла, снимай побрякушки!» На все требуется «сила духа и сила воли»...
   Прилично одетая пара прогулочным шагом направлялась к ним. На мужчине был черный костюм, белая рубашечка, галстучек. Все, как положено. Джентельмен, его мать! Рядом с ним высокая, красивая, на шпильках, в деловом костюме.
   «Что они здесь делают? Е-п-р-с-т!» – царапнуло у Паши в голове. – Да какая разница? Такая краля бижутерию на себя вряд ли нацепит...»
   Серега видел, как Паша выкатился на дорогу, и понял, что им придется поддержать его, иначе упакованный дяденька начистит Паше харю.
   Возникнув перед парочкой, грабитель неожиданно вытащил нож.
   – А ну, стоять! Гоним бабки, побрякушки, часики!
   Иннокентий Михайлович Петров был человеком интеллигентным. Ну, если кого и бил по морде, то исключительно в целях самозащиты. Сейчас, гуляя ночью с очаровательной спутницей, которую ему очень рекомендовали друзья, он никак не ожидал, что наткнется на какого-то подонка.
   – Вы испортили нам такой вечер, – с сожалением заявил юноше аккуратно постриженный господинчик. Казалось, демонстрация ножа не произвела на него никакого впечатления.
   – Дорогой, может быть, сделать, как он просит? – спросила девушка у своего спутника.
   – В этом случае, дорогая, мы послужим фактором ускорения в негативной тенденции роста уличной преступности в наших городах.
   Пашу взбесило, что он не понял смысла фразы до конца и то, что этот мудак никак не реагирует на его угрозы.
   – Вот проблема! – сообщила очевидное длинноволосая зеленоглазая спутница своему кавалеру.
   Из кустов на дорогу вышли Сергей и Юра.
   – Вы что, не поняли? – Серега не шутил. – Все быстро отдали и испарились!
   Иннокентий Михайлович изобразил на лице сожаление:
   – Извини, Дарья, но, кажется, вечер испорчен окончательно.
   Юре не понравилось, как вел себя господинчик. Парень на ходу расстегнул рубашечку, и на свет показалась накачанная грудь – последние недели Юра тренировался особенно интенсивно и был в форме; ночное приключение не очень ему было по душе, но главное, что он выспался, а значит, сможет восстановиться до следующей тренировки.
   – Ты дурак, – качок подошел к мужчине, который почему-то не хотел наложить в штаны, и стал играть мускулами. То левая, то правая мышца на его груди дергалась, а руки были заняты легким разминанием суставов.
   – Ты сам дурак, – вдруг заявил джентльмен. Холодная сталь уперлась Юре в глаз. Серега с Пашей тут же отпрянули. – Это, мать твою, «беретта», девять миллиметров. Если не отстанете, ваши родственники будут собирать мозги по всему поселку.
   – Дорогой, не нервничай!
   Дарья Данилова – девушка, чье основное занятие заключалось в поиске и обрабатывании богатых мальчиков, не хотела, чтобы ее втянули в кровавую разборку. Ее нынешний клиент не был каким-то уж особенным, но без ствола не ходил, потому как работал телохранителем очень большого человека – владельца химического комбината Гюнтера Фишера, приехавшего к нам из Германии.
   Казалось бы, какой-то там телохранитель! Но немец хорошо платил, и это позволяло бывшему майору спецназа содержать девочек.
   – Я не нервничаю, просто после того как ушел на пенсию, еще никому не стрелял в голову.
   Было видно, что парни струхнули крепко. Троица попятилась, и очень скоро развитый Юра быстрее остальных удалялся от сердитого дяденьки.

* * *

   Отделавшись от надоедливого следователя, Иволгин налил в чай коньяку и стал прихлебывать коричневую жидкость маленькими глотками.
   Вчера, в девять вечера, он был на коне – сегодня, к девяти утра, он, конечно, стал финансовым трупом. Несмотря на то, что мозг его официально был пьян, шарики и ролики не прекращали вращаться в авантюрной черепушке предпринимателя. Допив чай до конца, он удивился, что ему ни разу никто не позвонил. Наверное, еще не узнали о случившемся. Он остался без своей козырной карты. Конечно, можно сыграть на смерти певицы – на этом он что-то сумеет вернуть. Но они ведь успели записать всего-навсего ее первый и единственный альбом. Жаль. Пела она не так уж и плохо.
   Оставив Лидию Яковлевну вести хозяйство в офисе и отвечать на телефонные звонки, продюсер решил съездить к своему коллеге Тихону Армавирову в надежде, что тот сможет подсказать, как ему лучше распорядиться последним альбомом Вики.
   В том, что у тебя офис на Тверской, есть одно преимущество: можно в любое время дня и ночи снять девочку – хоть на час, хоть на сутки, хоть на пять минут. Но сейчас ему было не до девочек, сейчас он мысленно перенесся в район Казанского вокзала, по соседству с которым «сидел» Тиша...
 
   Электричка, словно гигантский шприц, впрыснула в столицу полторы тысячи человек, которые словно тараканы ринулись по только им ведомым маршрутам.
   Сопля перекинула сумку с одного плеча на другое и двинулась к станции метро. Сегодня у нее была только одна большая задача – получить удовольствие от посещения концерта группы «Любэ». Как она их любила! Все мальчики такие... ну такие классные! Она не могла подобрать слов.
   До начала представления было еще добрых пять часов. Билет у нее уже на руках – спасибо Ашотику, – можно походить по магазинам и присмотреть себе что-нибудь, потом взять ухажера и приехать, и купить, и насладиться новыми шмотками.
   «Мерседес» плыл по городу, доставляя господина Иволгина к господину Армавирову. Тот уже был оповещен звонком и сказал, что найдет время. Судя по тону, он ничего не знал, и это в общем-то уже неплохо.
   Когда ему в очередной раз пришлось нажать педаль тормоза, он поймал себя на мысли, что сидит за рулем в нетрезвом виде, потому как бампер чуть не коснулся ног какой-то девки, которая, видимо, приехала из Западной Европы. Она, наверное, не знает, что в России, даже если горит зеленый, пешеходам все равно надо смотреть по сторонам.
   Он долго провожал ее взглядом, и его угрюмость сменилась вдруг явной заинтересованностью. Он воспрянул духом... Сзади уже клаксонили, а он все смотрел на девушку. Когда же гудки разбудили его, Иволгин рискованно развернулся и догнал обладательницу беленьких, еще не успевших загореть ножек.
   – Курочка, не хочешь прокатиться?
   Сопля повернулась и увидела, что к ней клеится бородач в «Мерседесе». Перед ней тут же всплыла разъяренная физиономия Ашота, и она, не сказав ни слова, пошла дальше.
   Он знал, что такое случается. На разных континентах, в разных странах примерно в одно и то же время появляются люди, очень похожие друг на друга, и их называют двойниками. То, что по дорожке шлепала не Вика Апрель, а какая-то другая девочка, мог определить лишь тот, кто очень близко знал Вику, так близко, насколько это вообще возможно.
   – Девушка, я очень хороший, я просто хочу вас подвезти, чтобы вы не утруждали ходьбой такие прелестные ножки.
   Ира остановилась. Да что она в самом деле испугалась какого-то Ашота!
   – Садитесь. – Он услужливо открыл дверцу.
   Сопля помялась мгновение, а затем нырнула в тачку.

* * *

   Дарья лежала на шелковых простынях и изучала программу передач. Отметив про себя, что ничего лучше «Терминатора» на этой неделе не предвидится, она повернулась на живот и, согнув ноги в коленях, стала болтать ими в воздухе.
   Иннокентий был в душе. Ночное приключение абсолютно никак не отразилось на нем. Когда трое полудурков возникли из темноты, ей стало страшно. Она знала, что у ее спутника есть оружие, и все же неприятно, когда перед твоим носом размахивают ножом. Майор не оставил им никаких шансов, он мужчина, настоящий мужчина. В свои сорок неплох в постели – то утюжит, как танк, то отпускает на свободу, словно птицу из клетки. Мужчина!
   – Чего лежишь, голожопая? – Командирский окрик застал ее за рассматриванием рекламы предстоящего концерта Вики Апрель.
   Она улыбнулась.
   – Отрабатываю планы дальнейших действий, товарищ майор.
   – В отставке, – грустно добавил Петров, опускаясь рядом с ней на кровать. – Кофе я увижу сегодня?
   Как-то само собой получилось, что Дарья была для телохранителя не только секс-игрушкой, но также и чем-то вроде прислуги или, если угодно, хозяйки. Она не хотела отказывать ему, такому сильному, красивому и подтянутому. Могла ведь и сама попросить кофе в постель, но в их паре он всегда был на ведущих ролях.
   – Обязательно. – Она поднялась с кровати. – Знаешь, за целый месяц мы никуда с тобой так и не сходили.
   – Скучаешь по вольному образу жизни?
   – Через две недели к нам одна девочка приедет петь. Вика Апрель, новенькая звездочка, может, мы сходим?
   Майор вздохнул.
   – Я, наверное, там буду самым древним. О чем она поет хоть?
   Он говорил это так, будто ему предстояло ковыряться в огромном мусорном баке...
   – Ты не хочешь идти?
   – Я не могу обещать. – Он насупился, на лбу появились морщины.
   – Штука баксов за моральный ущерб. – Она подошла к нему и чмокнула в щеку.
   – Договорились, но не дай бог тебе подцепить кого-нибудь на этом сборище сопливой молодежи. Пожалей того парня...
   – Успокойся, я уже иду готовить кофе.
   – Зад прикрой, бесстыжая!

* * *

   Бобров снова сидел на излюбленной лавочке и пил пиво, которое любезно притаранил Паша.
   Юрика, как всегда, не было. Он был в городе и постигал премудрости музыкальной науки, что для их группы было очень даже хорошо.
   – Ну мы вчера и учудили! – проскрипел Паша.
   – Да-а, – согласился Сергей, наслаждаясь пивом.
   – Надо было их пропустить.
   – Ага...
   – Но какие на ней были серьги! Ты видел?!
   – Спрашиваешь!..
   – И надо же такому случиться: у мужика была пушка!
   – Да уж... Больше мы так гулять не будем. Риску много – толку мало.
   Паша постучал воблиной по доске.
   – Я сегодня нормально спать не мог. Постоянные кошмары, все от кого-то бегу. Слушай, а если бы он выстрелил?
   – Рожа у него была очень спокойная, с такой чаще всего и убивают.
   – Бедный Юра был на волосок от смерти. – Чешуя полетела на землю. – И все-таки мы классно играем. И нам нужен новый синтезатор.
   Серега промолчал. Он понимал, что товарищ прав: без инструмента делать нечего. Сочинять ему сейчас не сочинялось. Да и так написал сто песен. Играть-то рано или поздно все это надо... И из-за отсутствия какой-то электроники у него теперь производственный застой. Ему деньги нужны не на дебош или мотовство, ему деньги нужны для дела!
   Газетка, на которой уютно расположились баночка тушенки, мягкая буханочка хлеба да зелененький лучок, привлекла внимание Пашки.
   – О, бля, опять гастроль! Какая-то попсовая мочалка Вика из столицы. Ну как она, баба, пробилась? Это сколько ж надо «давать»?!
   – В том-то и фокус, что «давать» надо одному-двум, но тем, кому надо, а то пойдешь по рукам, – сумничал Серега.
   – Из тебя бы вышел крутой сутенер! – отвесил своему предводителю комплимент Паша.
   Боброву понравилась мысль:
   – Может быть. Главное в том, что в нее вкладывают бабки, а в нас никто ничего не вкладывает.
   Паша заржал:
   – А в нас некуда! У нас все очень узкое!.. У нее там пещера Арара, а у нас? У нее и свет, и звук, и техника последняя!
   – Вот именно, – согласился Серега и в задумчивости уставился в бесконечность.
   – Ты чего? – Паша не любил, когда человек вот так, ни с того ни с сего, вдруг берет и выпадает из разговора, начиная бродить по лабиринтам собственных мыслей.
   – Ничего, думать будем.
   Паша хлопнул приятеля по плечу:
   – Чего думать? Воровать надо. Давай разденем девочку!
   Они очень хорошо понимали друг друга, в противном случае и друзьями бы не были. Один намекал, второй въезжал в тему и дополнял.
   – Украсть несколько тонн оборудования? Да мы даже с девчонок золотишко поснимать не можем!..
   Паша чувствовал, как «длинный» начал дозревать – до жирафа всегда тяжелее доходит!.. Приятель хоть и возражал, но делал это с ленцой, проявляя озабоченность лишь трудностью столь грандиозной задачи. Ударнику требовалось всего лишь чуть-чуть надавить на Сергея, и тот даст слабину.
   – Да когда у нас будет еще шанс?! Девочка новенькая – значит, команда небольшая; устроимся помощниками, колонки таскать, а потом «кинем» их!
   – До концерта или после? – Предводитель советовался. Вопрос был уже непосредственно по теме.
   Зажевывая солененькую спинку воблы, Паша мечтательно посмотрел на голубое небо:
   – А какая разница? Только вот без Юрки нам опять же не обойтись. Он водитель. На себе же не потащим...
   – Хорошо... – Серега почувствовал, что пиво больше не вмещается. – Только... только «что и как» обсудим уже втроем. Во что ты меня втягиваешь, Паша, во что?

* * *

   Глядя на то, как Ира, а теперь Вика, двигается на сцене, продюсер не переставал себя нахваливать. Подобранная им прямо с улицы угловатая ровесница покойной на поверку оказалась более стройной и пластичной. Мордашка у нее была посмазливее, что тоже немаловажно. Вопрос непосредственно пения на сцене решался как всегда: фонограмма есть, остальное дело техники – разевай рот да двигай попой.
   Еще вчера он сомневался – на правильном ли стоит пути, но теперь – нет, теперь все идет как надо.
   Когда Лидия Яковлевна увидела девочку, которую привез Иволгин, она очень долго не могла закрыть рот от удивления.
   – Это мысль! – ответила она шефу на его подмигивание.
   – О! Как у вас здесь здорово! – Ира рассматривала кабинет, отделанный в современном стиле: итальянская мебель, на стенах престижная сине-зеленая «мазня» продвинутых художников... вазочки, кожаные вертящиеся креслица...
   Тут же в кабинете появились кофе и пирожные.
   – Я не стану ходить вокруг да около. Вы мне нужны.
   Ире было безумно интересно. Кто бы мог подумать, что ей предложат работу, да еще и привезут в шикарный офис!
   – И что я должна делать? – Она и не думала отказываться от заварных с прекрасным кремом.
   – Я продюсер. Я вкладываю деньги в талант. Одна моя подопечная неожиданно очень сильно заболела, и ее надо подменить на пару концертов.
   Ира слушала и ела.
   Когда она выслушала все до конца и дала согласие, на столе появились деньги, много денег. Тысяча долларов задатка. Увидев бабки, она мысленно послала Ашота подальше. Маршрут – пусть сам выбирает...
   Куркин встретил новую Вику с долей скептицизма, но уже к вечеру его глаза блестели. Испытывая подъем, он подошел к Иволгину.
   – У девочки дар божий! Как ни жаль ту Вику, но эта намного, – он просто задыхался от восторга, – намного лучше! Оставшиеся три дня я с нее не слезу, и у нас будет результат.
   – Отлично, – похвалил продюсер.
   «Мне бы только удержаться на плаву! Только бы ускребстись! Вместо Вики Беспритыкиной на сцене будет Ирина Соплякова? Ну и хрен бы с ним, лишь бы дело выгорело!» – Размышляя столь рациональным образом, Иволгин широкими шагами шел прочь от сцены. Предстояло еще позаботиться о том, чтобы весть о смерти начинающей певицы затерялась на столах редакторов местных газет. По телевидению сюжет, слава богу, не прошел. Кроме того, ему предстояло вычислить своего противника. Убийца в милицейской форме – подумать только!

* * *

   Дарья съездила за билетом заранее, поэтому в день, когда пришло время отправиться в ледовый дворец спорта «Кристалл», у нее было приподнятое настроение, в отличие от тех, кто еще не успел приобрести билет на шоу.
   Не забывая слова Иннокентия о том, чтоб никаких мужчин и мальчиков после концерта «Ни-ни», она оделась весьма скромно – юбка доходила едва ли не до колен, а белая блузка была абсолютно непрозрачной. Макияж очень скромненький: только щечки попудрила и губки с глазками подвела.
   Когда она подъехала к Дворцу спорта, на автостоянке мест уже не было, пришлось парковаться рядышком, на тихой улочке.
   Причесавшись, она вылезла из «девятки» и придирчиво осмотрела гардеробчик. Не дай бог на чулочке складочка! Не говоря уже о более страшных вещах типа темной полосочки на апельсиновой юбочке... Осмотр не дал отрицательных результатов, и она выступила по направлению к сборищу страждущих зрелища.
   Чем ближе она подходила к толпе, тем тревожней становилось у нее на душе. Народ сгрудился у закрытой двери. До объявленного в рекламе начала представления оставалось около пяти минут, но людей внутрь не пускали, и те выражали свое недовольство редкими вскриками, которые по мере приближения Дарьи стали более интенсивными. Толпа загудела.
   Ощущение, что «кина не будет», овладело и ею. Дрянное это чувство – облом по полной программе! Ничего нельзя изменить, ничего перенести. Ты беспомощная песчинка в огромном потоке обстоятельств.
   – Что случилось? – спросила Дарья у размалеванной девчоночки, выкрики которой были ярким примером ненормативной лексики.
   – Эти козлы не хотят нас пускать! – В голубых глазах было столько ненависти, что Дарья отшатнулась.
   Молодежь, притопавшая на концерт со всех концов города, пока еще держала бутылки с пивом при себе. Время «Ч» стремительно приближалось. Не желая находиться в толпе в тот момент, когда время выйдет, Дарья отошла подальше.
   Наконец, к людям решил обратиться какой-то бородатый здоровяк. На улице он так и не показался, но мегафон в узкую щель, организованную милиционерами, просунул:
   – Я продюсер этого турне!
   Толпа замолкла.
   – К сожалению, у нас украли часть оборудования, без которого невозможно дать концерт!
   Крики недовольства были весьма сильными. В прозрачные двери полетели пустые и не пустые бутылки и банки. Стеклянная тара разбивалась о преграду, и сотни осколков стали рассекать лица тех, кто стоял около дверей.
   Люди, получившие ранения, отпрянули назад, в то время как стоящие сзади недовольные, наоборот, навалились. Началась давка. Милиция, до этого стоявшая без дела, пустила в ход дубинки и в очень недружелюбной форме стала ликвидировать пробку перед главным входом.
   На фразу в сообщении о том, что в течение недели все смогут сдать свои билеты и получить обратно деньги, уже никто не обратил внимания. Народ был озабочен единственной целью: нанести как можно больший вред Дворцу спорта.
   Здесь делать ей больше нечего, поняла Дарья. Билетик она разорвала на кусочки, после чего аккуратно опустила бумажечки в ближайшую урну, дымящуюся, словно вулкан, благодаря незатушенным бычкам.
   Грустно было уходить ни с чем. Хорошо, что Иннокентий компенсировал собственное отсутствие деньгами. Это несколько скрашивало отвратительное настроение. Захотелось в постельку, под мужское крылышко. Грустно вот так разворачиваться на все сто восемьдесят градусов и ковылять по тротуару. Посмотрев по сторонам, она увидела неоновую вывеску, зазывающую перекусить в кафе «Иноходец». Пожав плечами, решила заглушить тоску поеданием парочки свеженьких пирожных. Нельзя же уходить совсем ни с чем! Приехала сюда за десять верст... хоть поесть, и то праздник.
   Из динамиков вылетал хриплый голос Высоцкого. Дарья любила его песни – впрочем, кто ж их не любит в России? Песенка была веселая, про людоедов. Под такой аккомпанемент уничтожать сдобу было делом очень легким и приятным. Как-то незаметно пролетел целый час. Она не ожидала, что так засидится. Будто на самом деле на концерте побывала!