Серегин Михаил. Голая агрессия

   Густой бас сообщил ей, что отставной майор извинился, заплатил небольшой должок, который числился за ним, и съехал. Куда? «Бас» не знал.
   Она пошла вниз по ступенькам, и одновременно с ней стал спускаться некто, находящийся на два этажа ниже.
   Все естественно. Замочив двоих, Петров засуетился и срочно сменил место жительства. Вот только куда он мог податься, Дарья не знала.
   Где теперь искать его?
   Место работы ей было неизвестно. Он не делился столь серьезной, с его точки зрения, информацией. Вроде работал на какого-то иностранца. Дальше. Вероятные места отдыха? Рестораны, казино. Сейчас ему не до отдыха. Сейчас он забился в угол. Жизненного опыта ему не занимать, следовательно, местечко он себе нашел очень тихое, искать без толку.
   Она не хотела верить, что от того, найдет она Петрова или нет, зависит ее судьба, но так оно и было.

* * *

   Выпроводив проститутку, каких мало, – очень уж умная! – Костин занялся перевариванием полученных от Дарьи сведений насчет Вики. Жаль, что пришлось отпустить Иволгина, но шарик круглый, никуда не спрячется. Что могло заставить продюсера пойти на подмену солистки? Конечно, настоящая Вика могла заболеть, но сколько надо времени, чтобы поднять человека на ноги при простуде? К тому же все произошло до начала тура, а значит, у них было время поставить певицу на ноги. Вместо этого нашли двойника, скорее всего случайно, и, посулив девушке деньги и известность, продолжили подготовку к концертам. Таким образом, все было настолько серьезно, что шансов воскресить Апрель у продюсера не было. А денежки-то вложены, это наверняка. Жаль, что они не могут зацепить Иру, это свидетель и соучастник мошенничества, с помощью нее можно давить на продюсера, чтобы тот раскрыл карты.
   «Надо связаться с Москвой. Посмотреть по их файлам, что там у них с убийствами молодых девушек за последние пару месяцев», – размышляя над тем, как ему лучше распутать клубок разношерстных обстоятельств, Костин заварил себе чайку.
   Самое интересное, что на следующий день после кражи, когда они пришли во Дворец спорта, там им затруднились назвать фамилии охранников, дежуривших во время происшествия.
   Раскрутка по линии частного охранного агентства «Витязь» ничего не дала. По словам тамошнего шефа, они не занимались охраной Дворца спорта. Придется притягивать директора дворца, но тот, как водится, срочно улетел в командировку. По его словам, их охранял «Витязь»... Все, круг замкнулся. Зато скупой на слова завхоз Антон Петрович сообщил, что на него напали вечером хулиганы и что, может быть, им нужны были его ключи, но ключи не взяли, а больше у него ничего при себе не было. Быстренько нашли свидетельницу, показали фото. Установили личности.
   Бобров, он сейчас сидит в одиночке, самое безопасное для него место... Не стал юлить. Напуган, сам пришел. Это хорошо.

* * *

   Из самолета добросердечные российские граждане вывели Иволгина под руки.
   Пьяные мысли носились в гудящей башке, результатом чего были громкие выкрики.
   – Теперь я сам станцую и спляшу! – орал «борода» на весь аэропорт. – Хрен вы меня возьмете, господа! – закричал он, увидев наряд милиции, стремительно приближающийся к нему.
   Но он ошибся...
 
   Трезвяк провожал его тихо, без эмоций. Иволгин хотел было возмутиться, почему ему не дали доспать и окатили ледяной водой, но не стал, и так жить замучился...
   Получив обратно личные вещи, документы и счет за услуги, который тут же и оплатил, Иволгин поплелся по холодному кафельному полу к пустующему стулу.
   Рядом сидел человек в сером мятом костюмчике и таращился в газетку. Он почему-то сразу стал раздражать Иволгина, хотя вел себя совершенно индифферентно к его персоне. Переключившись на натягивание трусов, продюсер совершенно забыл об этом невозмутимом типе. Его поджидали коварные испытания: брюки, носки, рубашка и пиджак.
   Не скоро, но верно дело двигалось, и вот наконец последний штрих: завязывание галстука. Нашлось даже небольшое зеркало на стене, но завязать нормально узел Иволгин не смог.
   Дернуло его лететь! Оборудование и все служащие поехали поездом, а он полетел. Глядишь, если бы и напился, то свои бы до квартиры дотащили, а так в трезвяк угодил... какой дурдом!
   Оставив напрасные потуги с галстуком, он достал расчесочку и привел шевелюру в порядок.
   – Ну-с, собрались?
   Человек в мятом костюме продолжал сидеть и смотреть в газету.
   – Это вы мне? – сердито отозвался Иволгин.
   – Вам, вам.
   На него смотрела знакомая ему физиономия. Он напрягся и вспомнил.
   – Вы из милиции...
   – Капитан Ревенев, припоминаете?
   – Ах да. Тогда в офисе... Я тогда был пьян, впрочем, как и сейчас. Это вы приказали меня поднять?
   – Что-нибудь не так? – прищурившись, поинтересовался Роман Леонидович. – Хотите обратно на свое место?
   – Нет уж, спасибо... Сейчас день или ночь? Здесь нет окон. Отвратительно!
   – Вечер. Пойдемте со мной.
   – Я арестован? – поинтересовался Иволгин.
   – Вы не оказываете содействия следствию! Постоянно скрываетесь, в офисе никто не знает, где вы. Можно и под статью угодить! Дело ведь серьезное – убийство.
   – Как вы меня нашли, я не буду спрашивать, – хотел было перехватить инициативу продюсер, но следователь перебил его:
   – А я вам отвечу. Мы получили данные на вас из Саратова. Майора Костина не забыли? И запомните, господин Иволгин, вопросы задаю я.

* * *

   Сев в раздумье за баранку, Дарья открыла банку. Очередную банку «Пепси». Неожиданно для себя она стала ценить каждую минуту, прожитую на свободе. Мысль о том, что ей не так долго осталось гулять, высверливала сознание. Где искать Петрова? Неужели ее на самом деле посадят, если она не найдет одного из своих бывших?.. Куда он мог отправиться? Все ли время он сидит в своей берлоге или изредка появляется на улицах города?
   Вопросы, вопросы... Начать хотя бы с того, что рассказал ей Костин: менты точно знают, что Петров убил двоих. Спрашивается, кто им рассказал? Случайный свидетель на заросшей тропинке на самом дне глубокого оврага? Вряд ли.
   Откуда силовики знают, что Дарья и Иннокентий подверглись нападению поздним вечером? Их пытались ограбить те же парни, что были потом убиты, точнее двое из трех. Где третий – длинный, с косичкой? Только он мог дать описание девушки, бывшей с Петровым в тот вечер, когда они решили пограбить честных граждан, то есть ее описание! Только он мог видеть, как Петров разделывается с его подельниками. Наверняка о том, что жив третий, Петров знает или догадывается. И что тогда? Неужели он допустит, чтобы в живых остался свидетель?..
   Улочки частного сектора Саратова не отличаются своей чистотой и идеальностью – впрочем, как и везде в России. Лающие собаки, греющиеся на солнышке бабушки и кошки. Трава, выбивающаяся из-под плохо поставленных заборов. Ухоженность крепких кирпичных домов, соседствующая с запустением стареньких срубов... Все это – размеренная, неизменная при череде разносортных, сменяющих друг друга в далекой столице правителей жизнь.
   Дарья ехала медленно. Такая скорость позволяла ей вглядываться в лица аборигенов и перечеркивать их в своем сознании большим черным крестом. Не тот, не этот, не похож.
   Пропетляв по улочкам в течение часа, она решила перейти к тактике расспросов. Лучше бабушек, этого бесплатного справочного бюро, никого не найти. Она подкатила к двум старушкам, бойко лузгающим семечки.
   – Здравствуйте, – Дарья высунула голову из машины.
   – Здрасте, – ответила та, что была посуше и поживее. А вторая, жирная мордатая бабка, только головой мотнула.
   – Вы не знаете, здесь парень у вас не живет такой дли-и-и-нный? У него еще волосы длинные, в косичку собирает.
   – А вам зачем? – тут же поинтересовалась толстуха, не прерывая своего занятия.
   – Он мне понравился. Влюбилась я, бабаньки!
   Столь серьезные откровения не произвели на любительниц семян подсолнуха впечатления.
   – Нет, не знаем, – ответила за двоих сухонькая. – Поезжай дальше, дочка, может, кто тебе и подскажет.
   Пришлось ехать. Кружила и расспрашивала бабушек Дарья долго, пока ей на ум не пришло окликнуть пацана, поглощенного накачиванием шины на велосипеде.
   – Эй, привет. – Она старалась произнести фразу как можно оптимистичнее, но он даже не повернулся. Пришлось нажать на клаксон.
   – Чего? – гневно вопросила конопатая физиономия, оторвавшись от работы.
   Дарья объяснила, не забыв продемонстрировать в руке десятку.
   Мальчишка так подробно расписал ей, куда нужно ехать, что она прикатила бы к заброшенному с виду дому с закрытыми глазами.
   Постучав в калитку, Дарья почесала длинным накрашенным ногтем лоб. Если в доме никого, то она подождет, не гордая. В конечном счете пацана могут убить, и было бы неплохо предупредить его.
   Зеленый «Москвич», следовавший за ней все время, остановился на другом конце улицы.
   Пасут, но в то же время прикрывают. Менты.
   Пока рассматривала «Москвич», калитка открылась.
   – Заходи, будь как дома, – пригласил Иннокентий без тени улыбки.
   – Какой ты шустрый. – Она также не спешила демонстрировать радость от встречи. Не принять его приглашение было невозможно – при общении с убийцей нелишне помнить о здоровье.
   Когда они прошли в дом, Петров стал более многословен:
   – В контексте складывающихся обстоятельств интенсивный прессинг по отношению к моей личности со стороны силовых структур является очевидной вещью, но вместо ОМОНа в дверь стучится проститутка.
   – Ты хочешь убить его?
   Иннокентий ухмыльнулся и, неожиданно схватив Дарью за волосы, пригнул к земле.
   – Я смотрю, ты в курсе всех дел. Может, ты и ментов за собой привела?
   Было очень больно, на глаза навернулись слезы, появились сопли, но она постаралась ответить как можно ровнее:
   – Ничего подобного! Я пришла одна.
   Он не собирался ее отпускать и продолжал пригибать к полу. Петров считал ведение беседы под постоянным болевым давлением наиболее эффективным.
   – Как ты вышла на этот адрес?
   – Может, отпустишь, больно ведь!
   – А ты терпеливая, сучка! Зачем же я буду тебя отпускать? Раз можешь преодолеть боль, значит, она не мешает тебе.
   Ей пришлось встать на колени, иначе он оторвал бы ей волосы. Щека коснулась грязного дощатого пола.
   – Отпусти, мы же были близки...
   Хватка ослабла. В сознании Иннокентия что-то щелкнуло, и он позволил даме подняться и привести себя в порядок, после чего подал стул.
   Дарья не забыла, о чем просил ее Костин, но играть в игры с бывшим спецназовцем она не хотела. Рассказала ему все, кроме того, что убила какого-то мужика в гостинице, и позабыла упомянуть про установленное за ней внешнее наблюдение. Зачем нервировать человека?
   – Этот «длинный» – у них, – почти шепотом произнес Петров. – Игра закончена, надо «делать ноги». Для меня это небольшая проблема.
   – С чего ты взял?
   – Ты так хорошо все рассказывала, что другой вывод на ум мне не приходит.
   – И ты не хочешь получить компенсацию, не хочешь узнать, что же было в чемоданчике? – она подстрекала его к действию. Если бы он дал согласие, у нее появился бы шанс избежать тюрьмы.
   Он в знак согласия закивал головой:
   – Может, я это и сделаю, но только без твоей помощи. Ты мне не партнер. Ты ведь искала парня, чтобы предупредить его на мой счет. Не так ли?
   – Я не думала...
   – Это я уже слышал сегодня, что я такой шустрый. Неужели за те месяцы, что мы прожили вместе, ты не привыкла к этому? Боже мой! Я даже начинал подумывать о браке и о том, чтобы завести детишек. А ты взяла и спуталась с каким-то скотом!
   – Он заплатил мне почти две тысячи долларов! – воскликнула она, задним числом понимая, что сумму-то не надо было называть. Ему ничего не стоит схватить ее сейчас снова и заставить принести все деньги под угрозой расправы.
   Но Иннокентий пропустил фразу о деньгах мимо ушей.
   – Опять сумма, опять доход, опять одно и то же!.. Нельзя быть такой жадной!
   – Что с того? Мне не хватало на квартиру.
   – Это, моя маленькая шлюшка, не оправдание. Ты могла бы набраться терпения, и я купил бы тебе какую-нибудь конуру. Захотела самостоятельности... пожалуйста, наслаждайся!
   – Что ты теперь будешь делать? – Вопрос интересовал ее так сильно, что она затаила дыхание.
   – Первым делом покину этот дом, а потом видно будет.
   – Возьми меня с собой, а? Я даже тебе деньги отдам – зачем ей квартира, если она сядет? – все, что у меня есть! Ты ведь за границу поедешь, да? Я тоже хочу уехать из этой дыры. Возьми меня. – Она выдавила из себя слезу и положила обе ладошки на его широкую руку. – Что мне здесь делать?
   – Какая ты, мать твою, переменчивая! Ты думаешь, я смогу забыть про того бородатого типа в моей постели? Не смеши.
   Дарья выжала из себя еще несколько слезинок и начала хныкать.
   – Я больше не буду...
   Он смотрел на нее. Она была красива и стройна. Таких женщин встречаешь далеко не каждый день. Сочетание зеленых глаз и черных волос создавало ореол тайны. Она была ведьмой, хитрой кошкой, резвой бестией, для которой не существует закона и норм морали.
   Майор считал себя вполне современным человеком. Перебираться из страны в страну в одиночку, может, и легче, но никакого комфорта без женщины не предвиделось... У него достаточно денег для того, чтобы содержать и себя, и ее. Даже если она кинет его где-нибудь в далекой Греции, он не обидится. Во всяком случае, он на это надеялся. Здесь же она предлагала ему свои сбережения, это ему нравилось. Оставалось выяснить одно, может быть, самое главное:
   – Зачем тебе уезжать отсюда? Неужели ты поедешь черт знает куда только ради меня?
   Ну не могла, не могла она ему сказать, что убила человека и что она всего-навсего наживка!
   – С тобой я чувствую себя в безопасности. Ты сильный, смелый.
   – «...И на приветливы лисицыны слова...»
   Дарья не дала ему закончить.
   – Что ты говоришь? – игриво возмутилась она. – Я же не сказала ничего лишнего! Ты ведь на самом деле смелый и сильный. Только вот чемоданчик...
   – Забудь, – он встал и обнял ее за плечи. – У нас нет времени.
   Сейчас она хотела только одного: чтобы ее взгляд не показался ему слишком обреченным. Она-то знала, что еще не начатая игра уже проиграна.

* * *

   Костин вылез из «Волги» и потянулся. С докладом к нему уже спешил капитан Свиридов, возглавлявший группу наблюдения за домом Боброва.
   Поздоровались.
   – Объект находится внутри здания уже пять часов. Полтора часа назад в дом вошла Данилова. Пока никакого движения нами больше не замечено. Может, возьмем его, товарищ майор?
   – Сомневаюсь я, что после того, как мы посадим его в камеру, он станет разговаривать с нами. – Костин ни с того ни с сего зевнул. Стоя рядом со служебной машиной на обочине трассы, проходящей от дома Боброва в трехстах метрах, а может, и более, Костин занимался гаданием: знает Петров, что было в чемоданчике, или нет? Знает, кому принадлежит дипломат?.. – Подождем капитан, подождем. Сколько у вас человек по периметру?
   – Десять.
   – Для такого, как Петров, маловато, но, думаю, сегодня раскрываться не придется.
   – А если девка предупредит?
   Майор покачал головой:
   – Я создал ей серьезную мотивацию. Она будет молчать.

* * *

   Добравшись до своего родного городка, Сопля отправилась по знакомому ей адресу, надеясь найти успокоение в объятиях Ашота.
   Пришлось сидеть на скамейке до позднего вечера, прежде чем их свидание состоялось. Вишневый «ВАЗ– 2107» подкатил к подъезду уже около десяти вечера. Продавец бананов привез с собой девушку. Увидев, что Ашот не один, Ира не на шутку разозлилась. Не успела очередная кобылка оправить сбившуюся юбку, как к ней подлетела Сопля и, громко ругаясь, попыталась дотянуться до лица своей соперницы.
   – Ты, мразь поганая!
   Ашот недолго лупал глазами. Он бросился на помощь своей новенькой. Оторвав Иру от ошалевшей подруги, кавказец крепко схватил ее за плечи.
   – Ты зачем кричишь? Ты ушла. Иди. Не забудь привести лицо в порядок.
   Сопля обмякла, надула губы и потопала прочь. Депрессия ее покинула через десять шагов. Впереди была целая жизнь, и Ашот не единственный мужчина при деньгах!
   Трезво оценив ту сумму, которую ей пришлось собрать за свою жизнь – а это семь тысяч триста девяносто четыре доллара, лежащие в сбербанке, – Ира пришла к выводу, что надолго столь скудных запасов не хватит.
   Для полного счастья, по ее представлениям, ей хватило бы пятидесяти тысяч. Но, к ее сожалению, никто не стремился подкинуть ей даже толику из того, что она мечтала заполучить рано или поздно.
   С проституцией придется завязать. Шрам на щеке приговорил ее к иным формам заработка. Хотя она чуть ли не каждый час вспоминала слова Дарьи о том, что шрам можно убрать, веры в реальность столь неочевидной для Иры вещи не было.
   Да и во что обойдется такая операция? Может, у нее и денег не хватит? Но семь тысяч долларов – это довольно много. Нет, хватит! Сегодня она пойдет ночевать в гостиницу, а завтра отправится в столицу искать подходящую клинику. Не может же она всю жизнь ходить со столь уродливым шрамом на щеке!

* * *

   Как ни хотелось Иволгину побыстрее убраться прочь из кабинета Ревенева, совладать с обстоятельствами он не мог. Приходилось сидеть напротив капитана и в пятидесятый раз произносить или «Я не знаю», или «Не могу сказать».
   «Доставать» Ревенев умел. Он задавал одни и те же вопросы в разной последовательности, что сильно бесило «бороду». Всякий раз он восклицал:
   – Я же вам уже говорил, что у меня нет врагов!
   Или:
   – Неужели вы не запомнили мой предыдущий ответ? Я занимал только в коммерческих банках под обычный процент! С частными лицами дела не имел.
   Вдохнув свежий воздух улицы, Иволгин поздравил сам себя с тем, что сохранил хладнокровие, несмотря на чудовищную головную боль.
   Приехав домой на пойманной попутке, он завалился спать, не раздеваясь. Нападение на подставу не оставило ему никаких шансов на деловое выживание. Разве только попробовать найти еще одну Вику Апрель...
   Около двенадцати ночи его разбудил телефонный звонок.
   – Да, – вяло произнес он в надежде на то, что просто некто ошибся номером.
   – Как ваши дела, Дмитрий Игоревич?
   Он узнал голос, и от этого ему веселее не стало. Звонил человек, который под весьма скромный процент одолжил ему без всякой расписки в общей сложности восемьдесят тысяч долларов.
   – Ничего, все нормально, – торопливо произнес Иволгин. – Деньги я отдам в срок, как и договаривались.
   – Деньги нужны завтра к восьми утра. До свидания в вашем офисе!
   Холодный пот прошиб Иволгина. У него было такое ощущение, что какие-то силы просто хотят разодрать его на куски. Он не сможет собрать столько за ночь! Вскочив с постели, продюсер бросился к шкатулке, где лежали деньги.
   Две тонны шестьсот. Совсем ничего...
   Он очень быстро трезвел, представляя, какая ночь ему предстоит.
   В результате интенсивных побирательств к назначенному часу он смог собрать сорок семь пятьсот. Он надеялся выпросить еще два часа времени, для того чтобы успеть посетить два-три банка. Что это, уж прям, за срочность такая?
   Ровно в восемь к нему зашла широченная морда, на фасаде которой можно было свободно разместить целое предложение: «Берегись, братва, старшего брата». Причем вывеска была бы написана крупными буквами.
   – Я от Коли, – представился вошедший. – Бабки е?
   – Да, конечно, – засуетился Иволгин и вытащил пакет с «зеленью». – Все, что смог.
   – Ты че, дурак? – осведомился огромный боров. – Тебе же сказали – все, а не те, что сможешь. Ты разницу сечешь?
   – Мне надо два часа, – тихо попросил «борода».
   – Игра окончена. Никуда не уходи. – «Горилла» забрала деньги и удалилась.
   Если бы Иволгин был женского пола, он непременно бы заплакал. А так ничего не получилось и, как следствие, легче не стало. Снова потянуло выпить.
   Он пропустил всего пару рюмок коньяку и от безысходности включил порнуху. Бухгалтершу и секретаршу он с работы отпустил на сегодня. Зачем они тут? За разборками наблюдать?..
   Когда дверь его кабинета открылась и он увидел, кто к нему пожаловал, Иволгин громко рассмеялся.
   – Куда ты скрылась, дура?!
   Ира ждала всего, чего угодно, но только не такого начала. Она мечтала, что сядет перед Иволгиным на мягкий стульчик, закинет ногу на ногу и очень внятно объявит свои требования. Ей хотелось заполучить с продюсера десять тысяч за то, что она никому и никогда не расскажет о подмене певицы Апрель на проститутку Соплю. Однако то ли ее ждали, то ли просто Дима перебрал в очередной раз...
   – Я по делу!
   – Что у тебя с рожей? Как ты на сцену-то выйдешь?
   – Я больше никуда не выйду. Мне не нравится, что на меня нападают люди с ножами. Если хочешь, чтобы все осталось тихо-мирно, поделись. Дай десять тысяч.
   Иволгин даже головой тряхнул для полной уверенности, что ему это не снится.
   – Чего? – не понял он. – Ну-ка подойди сюда, лапочка, и повтори.
   Сопля видела, что он пьян, но она всю ночь репетировала сцену вымогательства денег и теперь уже не могла остановиться:
   – Мне нужны доллары!
   – Ты не представляешь, как они и мне нужны! – вдруг устало бросил он. – Иди отсюда, пока я тебе голову не отвернул!
   Вообще-то, угрожать пришла она, а тут вроде как все наоборот получалось. Встретив пренебрежение к собственным, как ей казалось, ультимативным требованиям, Сопля растерялась.
   «Неужели ему все равно? – думала она, стоя перед бородачом в белой блузке, лиловой мини, черных чулках с крупными маками и красных туфельках. – Не может быть! Он должен стараться держать подмену в тайне...»
   – Что ты стоишь? Иди, – подбодрил он ее. – Зачем ты ходишь по большим дядям и ищешь приключений на свою упругую попочку?
   Удар по ягодице заставил Соплю вскрикнуть.
   Зад действительно упругий!
   Дверь в кабинет Иволгина распахнулась, и к продюсеру направились двое. Бугай, который забирал утром деньги, возвышался над жидковолосым усатым господинчиком среднего калибра. Одет этот второй был элегантно: пиджачок, брючки, ботиночки, заколочка на галстуке с бриликом, на пальцах три или четыре золотых гайки – Иволгин не успел сосчитать, – заутюжен, заглажен, запомажен – можно подумать, что не русский, а какой-нибудь итальянец!
   – Вика, что с тобой? – отутюженный гость подошел к девушке и дотронулся до щеки, на которой красовался шрам.
   Сопля покраснела.
   – Ничего! – выкрикнула она и выбежала прочь из кабинета.
   – Николай Иванович! – продюсер встал из-за стола и попытался надеть улыбку, но он просто физиологически не мог осуществить это. В присутствии беспощадного кредитора Иволгин не то что улыбаться, нормально говорить не мог.
   – Что с ней случилось? Кто ее порезал, а?
   – Думаю, тот, кто потребовал с тебя деньги, после чего ты пришел ко мне, – огрызнулся продюсер. – Давят на тебя, давят на меня.
   – Твои трудности, Дима, это твои трудности. Где бабки? – Напомаженный подошел к продюсеру и ударил его по щеке. – Где бабки, твою мать!
   Иволгин отступил на шаг.
   – Но мне не хватило времени!..
   – И?.. Я теперь должен ждать, когда ты надыбаешь остальное? Ты почему не вертишься, а? Я для чего тебе дал время? Женя, научи, пожалуйста, человека уважать требования кредиторов.
   Теперь на первый план вышел телохранитель.
   Иволгин отчетливо понял, что его физиономии снова придется пострадать. Одного он не мог уразуметь, как это он все терпит, как?.. Неужели он будет стоять и покорно сносить удары этого кабана?
   Если бы он меньше пил, тогда, может быть, все ограничилось бы непродолжительным спектаклем унижения. Но сейчас Иволгин не смог стерпеть.
   Он быстро вернулся к своему рабочему столу и, открыв ящик, вынул пистолет «ТТ»... Если бы телохранитель остановился, если бы он не попытался схватить его, Иволгина, за пиджак... Грохнул выстрел. Бугай дернулся назад и стал постепенно оседать на пол, схватившись руками за грудь и вытаращив глаза.
   – Дима, ты чего? – Тон Николая Ивановича резко стал любезным. – Дим, ты успокойся!
   «Свидетель, свидетель!» – пульсировало в голове у Иволгина. Остановиться он уже не мог.
   Первая пуля попала кредитору в плечо, вторая в грудь, и лишь третья пробила голову. О телохранителе Иволгин позаботился: выстрелил в висок. Мучается же человек, кричит от боли...
   С каждым выстрелом сознание Иволгина прояснялось. Очень скоро он понял, что только что оформил себя лет на двадцать пять. Стоя посреди собственного офиса, он натужно соображал, как бы оттянуть срок заключения под стражу.
   Первым делом он собрал все гильзы. Затем стал обыскивать убитых.
   Ключи, деньги – пятьсот долларов на двоих и никаких тебе записных книжек или документов.
   После двойного убийства Иволгин стал смотреть на жизнь очень широко открытыми глазами. Ему необходимо было вывернуться из этого дерьма и желательно в безболезненной форме.
   – Тогда надо застрелиться, – подсказало ему второе «я», но столь радикальную меру над собой он не был готов осуществить.
   – Всегда успею, – возразило второму «я» первое.
   Сопля, услышав выстрелы, остановилась посреди коридора, так и не дойдя до лифта.
   «Боже мой! Они его убили!» – подумала она.
   Когда продюсер выбежал в коридор и стал стремительно приближаться к ней, у нее отлегло от сердца.
   – Ты жив?
   – Жив, жив, – улыбнулся он. – Пойдем, поможешь.