Серегин Михаил. Голая агрессия

   – Надень.
   – Спасибо.
   Прикрыв наготу, Апрель почувствовала себя намного лучше. Но все же пожаловалась на то, что щека болит.
   – Сейчас все сделаем. – Дарья остановилась на обочине.
   – Мне же надо в больницу!
   – Я врач, – твердо заявила Дарья, забыв добавить, что недоученный.
   Взяв аптечку, которая лежала между колонками за задним сиденьем, она достала пузырек со спиртом, бинт, вату, а также иглу и кетгут.
   – Я зашью тебе специальными нитками, все рассосется.
   – Почему ты мне помогаешь?
   Они пристроились на заднем сиденье.
   – Я просто не люблю, когда кого-то хотят убить или покалечить.
   – Спасибо.
   – Пока не за что, а вот сейчас будет немножко больно.
   Сопля взвыла, но головой не дернула.
   – Жжется, тварь! Здоровый шрам будет?
   – Уберут в косметичке, не переживай. Ввожу обезболивающее.
   Слезы выступили на глазах у Сопли.
   – Терпи. А я хотела посмотреть на твой концерт, но не судьба...
   – А я рада, ну его в жопу, надоело!
   – Щека дубеет? – Дарья заглянула пациентке в глаза.
   Вика хотела дотронуться пальцем, но Дарья попросила просто пошевелить скулой.
   – Похоже.
   – Отлично, начнем штопать. Сиди и не дергайся, если, конечно, хочешь, чтобы было красиво.
   Отсутствие практики компенсировалось большим желанием сделать все аккуратно. Вика попискивала – больше от страха, нежели от боли – и изредка материлась, что очень огорчало Дарью. Она подсознательно ожидала от Апрель «звездного» поведения. А на поверку оказалось, что девочка была простушкой, каких пруд пруди в любом поселке городского типа.
   Увидев себя в зеркало, Виктория заплакала.
   – Это же на всю жизнь, господи! За что?! За что меня так?!
   Дарья попыталась ее успокоить:
   – Ничего, ты не бедная. Сейчас хирурги творят чудеса. И следа от шрама не останется.
   – Да, но пару месяцев мне все равно придется проходить обезображенной.
   Тоненький шов на левой щеке был длиною сантиметра четыре, не меньше.
   – Слушай, – Вика была благодарна Даниловой, – я никогда в жизни не была так обязана кому-то. Может, тебе заплатить?
   Дарья посмотрела на певицу:
   – Тебе было бы неплохо во что-то одеться, вид, конечно, ничего, но с голой попкой еще никто по улицам не ходит.
   Сложив руки лодочкой между ног, Апрель чуть подняла вверх плечи:
   – Ты права, моя спасительница.
   Когда Апрель надела нижнее белье и спортивный костюм с кроссовками, она почувствовала себя намного лучше. Расслабившись в автомобильном кресле, она потягивала пепси-колу, прихваченную спасительницей по пути к машине из универмага.
   – В гостиницу не хочешь вернуться? – Дарья задавала этот вопрос, не зная, какую бурю эмоций она вызовет.
   – Ты что?! Хочешь, чтобы меня там дорезали?! Нет уж, спасибо. Пусть, этот засранец Дмитрий Игоревич сам поет. С меня хватит! Лучше к мужикам на улице приставать, чем работать с этим козлом!
   – Ты соображаешь, что говоришь?.. – Дарья сама время от времени работала на тротуаре. Она в отличие от стереотипных дам над машинами не наклонялась и за руки не хватала. Предпочитала куда более тонкие вещи: можно обвешаться пакетами и попросить респектабельного господина помочь донести все это до машины, можно толкнуть кого-нибудь плечиком и после этого долго извиняться, можно спросить дорогу, а затем попросить объяснить еще раз, а то и проводить. И так далее, и тому подобное. Актриса, одним словом.
   – А как же? – Сопля хмыкнула. – Ой, кажется мне, что на самом деле настоящая Вика Апрель уже никогда не выздоровеет.
   Услышав столь сильное откровение, Дарья воскликнула про себя: «Я же чувствовала, что что-то здесь не так!»
   – Ты хочешь сказать, что ты – это не ты?
   – Я, дорогая моя Даша, обычная проститутка из небольшого подмосковного городка Клин. Вот так.
   Теперь Даниловой стало все ясно как божий день. Концерт не состоялся потому, что без фонограммы он был невозможен. Псевдо-Вика не умела петь.
   – Тогда как тебя зовут на самом деле?
   – Сопля. Это от фамилии Соплякова. А вообще-то я Ира. Черт меня дернул сесть в Москве в «мерс», – она снова смотрела на себя в зеркало заднего вида. – Я не знаю, сколько стоит моя мордашка, но уж намного дороже того, что мне платят. Кто бы мог подумать, что мне порежут лицо.
   – И кто тебе сказал, что концерт не состоится?
   – Иволгин, мой продюсер. Он-то и уговорил меня выйти на сцену и кривляться вместо настоящей Вики.
   – А что с ней?
   – Откуда мне знать. Он сразу выложил штуку баксов. Я не стала задавать лишних вопросов. Думала, что это шанс выбиться в люди. А вот оно как все вышло. Слушай, что ты делала в этой гостинице?
   Дарья хитро улыбнулась и, прищурившись, посмотрела на Соплю:
   – Обслуживала клиента.
   – Неужели... Иволгина?
   Дарья многозначительно молчала.
   – Ну ты крутая!
   – С начала этого света мужики не меняются.
   – Вот за это надо выпить.
   Они чокнулись банками с пепси и сделали по глотку.
   – Знаешь, я бы на твоем месте вышла из игры, во всяком случае постаралась бы.
   Сопля покачала головой:
   – В гостиницу я больше не приду. Нет ничего приятного в том, что, когда ты выходишь из душа, на тебя набрасывается какой-то урод с ножом и лишь полотенце и ловкость спасают тебя. Это не те ощущения, которые хочется испытывать постоянно. Вот я сижу с тобой здесь, в машине, и на душе у меня намного спокойнее, нежели когда я вместе с этой кучей ненормальных, озабоченных только тем, как будут моргать фонарики и как я дрыгаю ножкой. Или ты считаешь, что надо рискнуть и вернуться?
   – У тебя деньги есть? – задала Дарья вопрос, на который люди отвечают очень неохотно.
   – Ну, если добраться до одного из отделений сбербанка... там у меня есть немного на черный день.
   – Вот и хорошо, на дорогу я тебе подкину, обратно пришлешь перевод, если захочешь.
   – Ты такая богатая? У меня в сумочке, в номере, осталось двести баксов, этого бы хватило.
   – Забудь о деньгах, Ира. Там уже давно все перерыли. Смотри: вначале убрали Вику, теперь попытались разобраться с тобой. У твоего продюсера большие проблемы. Пусть он их сам и решает.
   – Откуда ты знаешь? Может, настоящая Вика Апрель еще жива? Просто ее берегут, а меня подставляют.

* * *

   Иволгин, услышав шум в коридоре, первым делом почесал комариный укус на ляжке, затем нахмурил брови и, будучи в одних трусах, выглянул в коридор.
   Какой-то мужик лежал на ковровой дорожке и судорожно дергался. Уловив запах тухлых яиц, продюсер захлопнул дверь.
   Быстренько открыв окно, он принюхался. Нервно-паралитический газ уже натекал в комнату. Не желая разделить участь того, кто лежал в коридоре, он быстренько повыкидывал вещи на улицу, а затем и сам спрыгнул вниз.
   Беспокойство за собственную жизнь отошло на второй план, теперь все его мысли были обращены в сторону Иры-Вики.
   Вставая на носочки, высокий бородач заглядывал во все окна подряд, пока не нашел номер Вики. Он узнал, что это ее апартаменты, по тому, что в комнате был жуткий беспорядок. Кроме разбросанных женских тряпок, в комнате были перевернуты журнальный столик и пара стульев. Также он смог разглядеть розовое полотенце на полу. Вики внутри номера он не заметил.
   Не обращая внимания на удивленных прохожих, Иволгин все еще продолжал стоять в трусах под окнами гостиницы. Он, пошарив в сумке, достал сотовый телефон.
   – Что, разорились?
   Продюсер обернулся. Перед ним стояли уже знакомые ему майор и лейтенант.
   Костин не стал скрывать иронической ухмылки, в то время как лейтенант нацепил на себя маску: «Ну, всякая фигня в жизни бывает».
   – Кто-то распылил в коридоре гостиницы нервно-паралитический газ. Кроме того, там какой-то мужик лежит без сознания.
   – Откуда вы знаете, что газ нервно-паралитический? – тут же задал вопрос майор, одновременно покручивая пальцем вокруг уха. Лейтенант быстренько среагировал и побежал к машине, подъезд которой пропустил Иволгин, вызывать подкрепление.
   – Знаете, он так нехорошо дергался, а в коридоре вонища, как на помойке. Кроме того, моя солистка пропала.
   – Как много сразу всего. – Майор провел пятерней по седой голове с жиденькими волосами. – А мы вот тут с лейтенантом решили еще раз со всеми побеседовать, выходит, не зря. Кстати, а где ваша подруга, уже ушла?
   – Перестаньте, майор, и вы, и я знаем, что это шлюха. Просто я никогда не упускаю возможности осмотреть местные, так сказать, достопримечательности...
   – Вы бы оделись, а то здоровья поубудет, – посоветовал следователь. – Может так случиться, что в следующей поездке уже нечем будет производить осмотр...
   – Я вызвал экспертов. Приедут, возьмут пробы воздуха и вытащат пострадавшего, – доложил лейтенант.
   – Отлично, теперь идите и предупредите людей, оставшихся в гостинице.
   Пластунов пошел выполнять приказание, а Костин продолжил вынимать информацию из продюсера.
   – Судя по тому, что одеться вы не успели, вылезли вы только-только. Телефон у вас в руке. Кому хотели звонить?
   – Как кому? В милицию.
   – Понятно. Не пора ли нам откровенно поговорить о сложностях при ведении дел в современном шоу-бизнесе?
   Майор был старше «бороды» и намного искушеннее во всякого рода нечистых делишках, вилять перед ним было трудно.
   – Я не знаю, о чем вы, – постарался отбиться от мента продюсер, надевая пиджак на голое тело – белая рубашка запачкалась, и он бросил ее на асфальт.
   Растревоженные жильцы и персонал гостиницы благодаря исполнительному лейтенанту выбежали на улицу кто в чем был. Несмотря на приближающийся полдень, из десяти номеров на улицу вышло четверо заспанных постояльцев – все мужчины, все не совсем трезвые, все в спортивных штанах. Кроме них, на улицу выбежали две женщины-уборщицы в униформе и портье.
   Всех без исключения лейтенант просил делать глубокие вдохи-выдохи. Несколько походило на принудительную зарядку, но данная процедура была действительно необходима.
   Только через полчаса люди в защитных комбинезонах вынесли на носилках крупного мужчину.
   – Он вряд ли жив, да, доктор? – поинтересовался майор у врача, пытавшегося нащупать пульс и проверяющего реакцию зрачков на свет.
   – Да, – скучно согласился доктор. – Похоже, дряни не жалели.
   Следом за трупом на улицу вынесли нож, уже упакованный в пакетик для вещественных доказательств, и передали майору.
   – Кровь, – произнес вслух очевидное Пластунов. – Очень похоже на самооборону. Этот человек на кого-то напал, а жертва просто защищалась.
   С помощью показаний портье майор составил для себя картину происшедшего.
   Из его показаний следовало, что умерший мужчина прошел в гостиницу благодаря сказке о приятеле, которому он хочет сделать сюрприз.
   Через несколько минут мимо него на улицу выбежали совершенно голая Вика Апрель и проститутка, которую привел Иволгин. Девушки прыгнули в белую «девятку» и скрылись.
   – Похоже, Даша влипла в историю, – высказался Иволгин.
   – Скорее всего она спасла жизнь вашей певице... Вряд ли у Вики хватит смелости вернуться сюда в ближайшие два часа. Затем разум возьмет верх, и она придет.
   – А как же Дарья?
   – С ней все несколько сложнее. Убийство – оно и в Африке убийство.

* * *

   Размышляя над тем, что же было в чемоданчике Фишера, отставной майор спецназа шел по Северному поселку в надежде столкнуться нос к носу с длинным патлатым парнем. Ему пришлось отказаться от ношения оружия, но он не слишком переживал на этот счет: он сам был, может быть, даже более опасен без пистолета, нежели с ним. Руки сами могли наносить четко контролируемые увечья, в то время как пуля, как известно, дура и не всегда летит куда надо.
   К сожалению, у него не было теперь возможности разъезжать по городу на джипе, приходилось обходиться попутками и собственными ногами, но ему не привыкать. Сейчас главное – разыскать третьего.

* * *

   Коленки тряслись, щеки горели, глаза застил туман стресса. Серега в сопровождении сержанта поднимался на второй этаж в комнату под номером четырнадцать.
   Он не мог не прийти. Страх за собственную жизнь заставил его просить защиты у властей. Он не мог забыть, как этот мужик убивал Юру. Точно так же он мог разделаться и с ним. В любом месте, в любое время. Он не чувствовал себя в безопасности ни дома, ни тем более на улице. Ему казалось, что он не успеет добраться и до милиции, что из-за дерева выйдет ОН и свернет ему голову.
   Сержант открыл кабинет и завел его внутрь.
   – Будем сидеть и ждать майора.
   Когда дежурный понял, что за Сережа стоит перед ним, на Боброва тут же надели наручники. Через пятнадцать минут его перевезли на «уазике» в другое отделение милиции на свидание со следователем, ведущим это дело. Фамилию Костин вор-музыкант Сережа запомнил сразу. Он нутром чуял, что человек, которого он никогда не видел, может и покарать его, а может и скостить грехи.
   Майор ввалился в свой кабинет, уже зная, что к нему пришел сдаваться очень ценный экземпляр.
   Серега вытаращил глаза, когда увидел седовласого мужчину в темном поношенном костюме. Кроме того, он, сам не зная почему, поднялся. Может, потому, что сидящий рядом сержант вдруг резко воскрес и подхватился, выпрямив коленки.
   Смерив оценивающим взглядом собеседника, майор попросил оставить их с пришедшим с повинной наедине.
   – Бобров Сергей Юрьевич. 19 лет. Судимостей нет, образование восемь классов. Правильно? – Следователь отложил в сторону краткую справку, которую получил внизу у дежурного.
   – Правильно. – Серега не знал, куда девать свои длинные мослы; наконец, он обхватил руками мягкое сиденье стула, а ноги поджал под себя.
   – Пока не для протокола. Рассказывай, почему пришел.
   Молодой человек неожиданно оказался неплохим рассказчиком и все, что знал, расписал в подробностях.
   – Значит, страх привел тебя сюда... – Костин повернул голову и посмотрел в окно. Травка зеленая, листочки на деревьях, птички в небе...
   – Я видел, как он убил Юрку. Его ничто не остановит. Раз, два – и нет человека.
   – Значит, специалист?.. Раньше ты с ним никогда не встречался?
   Серега занервничал.
   – Что мне будет, а?
   Руки Костина, лежащие на столе, слегка раскрылись, так что стали видны ладони.
   – Если будешь рассказывать все, что знаешь... если дашь показания в суде... тогда пойдешь служить в армию, как и положено по закону.
   – У меня почки опущены, – словно защищаясь от коварного, скрытого удара, произнес Бобров.
   – Значит, домой, к маме. Так видел ты раньше убийцу Юры и Паши или нет?
   Серега задергал ногой.
   – Я уже говорил, что не было денег... И Паша, он у нас большой затейник был, предложил обобрать кого-нибудь среди ночи. Ну вот, мы, дураки, на него и на его бабу нарвались... Он пушку Юрке в глаз сунул, ну, мы и отвалили.
   – Что за оружие?
   – Он сам сказал, что «беретта», девять миллиметров.
   – А что за женщина? Опиши.
   – Я ее видел всего несколько секунд. – Серега встал, а майор невольно отвел голову назад. Парень был столь длинным, что следователю пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в лицо. Смерив по собственному плечу, Серега сделал вывод, что девушка была чуть выше метра семидесяти.
   – Минус каблуки, – подсказал майор. – Получаем немного меньше. Теперь волосы.
   – Черные, это точно. Длинные. Больше я вряд ли про нее смогу что-то сказать.
   – Тучная?
   – Да нет, – улыбнулся Серега. – Стройненькая, ладненькая.
   Через десять минут после телефонного разговора между майором и кем-то из ГАИ в кабинет к Костину вошел блондин в джинсах и рубашке с короткими рукавами, отдал бумажку и исчез.
   – Она? – Костин смотрел на Серегу, словно Урмас Отт на своего собеседника после очередного заковыристого вопроса.
   – Да.
   – Это шаг вперед, – признал Костин. – Больше ничего не хочешь мне рассказать?
   Серега пожал плечами:
   – Вроде как и нечего, товарищ майор.
   – А как завхоза завалили в подъезде, чтобы слепки сделать?
   Боброва передернуло. Он не знал, что ему сказать.
   – Ну, это Паша все.
   – Правильно, вали на мертвых, им от этого хуже не будет. – Костин сделал вид, что таких засранцев, как Бобров, он за день разжевывает не меньше десятка: с омерзением на лице он смотрел в глаза Сереге.
   – Я серьезно.
   – Я тоже.

* * *

   Прогуливаясь по пешеходной зоне, Дарья выкинула в одну из урн баллончик, в котором было еще достаточно яда. Вопрос о том, выжил ли после газовой атаки нападавший, занимал ее очень сильно. Если он оклемался и убрался восвояси, то все вроде как и ничего. Если же он умер – а она выпустила в него, как ей показалось, слишком много, – то в этом случае на горизонте у нее одни лишь проблемы.
   Хорошо, что она уже отправила Вику подальше из этого города. Она надеялась, что ее уже никто никогда не будет пытаться убить. Самой же Дарье предстояло куда более безрадостное занятие: сидеть и гадать, выжил тот ублюдок или нет.
   Усевшись прямо на улице за столик одного из кафе, она приступила к обеду, состоящему из жареного тут же гриля, булочки и огромного бокала «Спрайта».
   Жизнь перестала казаться ей чем-то розовым. Было всего несколько мгновений сегодня утром, когда она, паря на крыльях, покинула номер Иволгина и шла к своей заветной цели – квартире в центре города.
   Что теперь ей делать? Портье видел, как они с Ирой выбегали из гостиницы. Не запомнить их он не мог. Иволгин даст показания и очень подробно распишет ее. Если вся эта информация попадет на стол к майору, который ведет дело об убийстве двух парней, то к ней обязательно придут, независимо от того, убила она напавшего на псевдопевицу мужика или только потравила, потому что вычислить, у кого из двух девушек был баллончик, не составит труда. Костину наверняка будет интересно знать, по какой такой причине она воспользовалась газовым баллончиком. Где она его достала? Это вообще плохой вопрос. Газ подарил ей Иннокентий, предупредив, что вещь очень злая...
   Курица и булочка как-то сами собой исчезли в желудке, а «Спрайта» осталось на донышке.
   Из всей этой истории следовало, что Иволгин влез в какое-то дерьмо там, у себя в Москве, а какашки долетели до Саратова.

* * *

   На следующее утро Дарья уже сидела перед майором в его кабинете.
   Ее поднял с утра пораньше Пластунов, заявившись домой в седьмом часу.
   Мама – Нина Ивановна – подумала, что у нее появился ухажер.
   – Подымайся, дочка, – толкала она Дарью, – ростом он, конечно, не вышел, но это в мужчине не самое главное.
   Будучи в полном недоумении, кто бы это мог быть, Дарья накинула на себя халат и поплелась к двери. Лейтенант к тому времени уже обосновался в коридоре. Как только она увидела этого отвратительного типа, сон как рукой сняло. Он был в штатском, но не могла же она не запомнить человека, который отвозил их вместе с Иволгиным в участок!
   – Я сейчас, – хрипло пробурчала она и убралась обратно в спальню приводить себя в порядок.
   Лейтенант терпеливо ждал целых пятнадцать минут. Он даже не присел. Какой молодец!..
   В отличие от своего подчиненного, майор даже не поднялся, когда ее ввели к нему в кабинет. Он даже головы в ее сторону не повернул. Запахло керосином...
   – Садитесь, – сухо предложил следователь. – Гражданка Данилова, двадцать два года, образование незаконченное высшее. Все верно?
   – Да, – тихо пискнула Дарья, признавая тем самым, что притащили ее сюда не шутки ради.
   – Вы убили человека, гражданка Данилова. По всем существующим законодательным нормам я обязан вас заключить под стражу.
   – Посадить?! – вырвалось у нее.
   – А как же ты думала, девочка! – рявкнул Костин. – Почему ты воспользовалась баллончиком?
   – Он напал на нее!
   – Кто?! На кого?! – Глаза майора горели, словно угли в печке.
   – На Вику Апрель напал какой-то мужик... У него был нож, я видела. Честное слово!
   – Ты стала свидетельницей нападения?
   – Да! Он вышвырнул ее из номера... Она была голая, упала прямо посреди коридора, а подняться не могла... Он вылетел с ножом. Я вспомнила, что у меня в сумке есть баллончик с газом.
   – Что за газ?
   – Откуда я знаю! Купила на базаре. Продавец сказал, отличная штука, – она сама себя благодарила, что не забыла забыть про Петрова. Он ведь ей ничего плохого не сделал.
   – А я тебе расскажу. Это, девочка моя, был зарин. Тебе придется описать того человека, который продал тебе баллончик, и сказать, где именно состоялась ваша сделка.
   – Но я не помню, дело было год назад на Сенном рынке! Какой-то небритый полутрезвый тип приставал ко всем и каждому со своим баллончиком...
   – И вы дали человеку на опохмел...
   – Ну и что тут такого? Сейчас полно всяких подонков, которые норовят к тебе пристать.
   – Вот именно. Как тогда ночью, когда вы вместе с Иннокентием Петровым, майором в отставке, прогуливались по плохо освещенной аллее...
   Рот у нее закрылся намного позже, чем следовало.
   – Как видите, я знаю достаточно. Могу продолжить просвещать. На жизнь вы, гражданка Данилова, зарабатываете проституцией – правда, вы не принадлежите к числу тех, кто продается за бесценок, но суть при этом не меняется.
   Теперь Дарья поняла, откуда у лейтенанта манера обращаться к собеседнику через «гражданин», – майор научил.
   – Каждый живет так, как может.
   – Вы, наверное, хотели сказать «выживает»? – Седовласый следователь положил перед ней фото Петрова. – Ваш знакомый из-за какого-то чемоданчика, который украли уже знакомые вам ребята – кстати, вы зря не опознали их трупы, вам минус балл, – убил двух человек. Будь вы на моем месте, вас бы очень заинтересовало, что же было внутри, не так ли?
   – Наверное, – согласилась Дарья.
   – Ну вот, видите, вы и сами все прекрасно понимаете. Как думаете, сколько вам грозит за непредумышленное убийство?
   – Я не знаю, – только тут до Дарьи дошло, что все так плохо, что хуже некуда.
   – Я ненамного ошибусь, если скажу, что лет десять. Выйдешь взрослой тетей...
   Услышав приговор, Дарья заплакала.
   – Ну как же так? – сквозь рыдания произнесла она. – Я же спасла человеку жизнь!
   – Одному спасли, у другого отобрали. Кстати, где Апрель?
   Дарья размазала по щекам выступившие слезы.
   – Думаю, я тоже смогу вас удивить.
   И она рассказала ему все, что знала про пропажу лазерных дисков и подмену настоящей Вики на проститутку.
   Майор записывал все в полной тишине, затем попросил уточнить:
   – Сколько Ира заменяла Вику?
   – Ну, как я поняла, с самого начала тура.
   – Значит, настоящую Апрель убили до гастролей. Вот видите, как мы с вами плодотворно беседуем. Не подскажете, где она сейчас?
   – Я дала ей кое-какую мелочь.
   – Сколько?
   – На билет до Москвы поездом.
   – Знаете, я очень добрый человек.
   Дарья с трудом верила в то, что она слышит. Внутренний голос ей подсказывал, что в ее положении лучше сидеть и молчать.
   – В общем, так, девочка, давай рассказывай, где и при каких обстоятельствах ты встречалась с Петровым. Очень хорошо, если скажешь, где он живет.
   Дарье пришлось назвать адрес.
   – Дальше так: если хочешь и впредь прыгать по чужим койкам, во-первых, выведи нас на Петрова. Во-вторых, разузнай все, что сможешь. На кого работает? Сколько получает? Кто лучший друг? Кто кровный враг? Что было в чемоданчике? Где теперь чемоданчик? Ну и так далее. В общем, все-все-все. За тобой будут следить наши люди. И никаких глупостей. Иначе закон повернется к тебе спиной. Все ясно?
   – Да. Я могу идти? – спросила она скороговоркой.
   – Сейчас сядешь в свою машину и минут десять посидишь, после этого можешь отправляться к Петрову и не забывай, кто теперь твой ангел-хранитель!

* * *

   В первый раз за многие месяцы она пошла и купила себе пачку сигарет. Опустив в машине окно, сидела и курила, не зная, куда себя деть.
   Ощущение того, что могло случиться куда более страшное, не отпускало сердце. Ее ведь могли оставить там, в отделении, и не выпустить на свободу. Интересно, следят за ней или еще нет? Ведь она тоже убийца, она тоже может убежать, скрыться, забиться в нору – сделать все, чтобы ее не нашли.
   Вообще-то, от нее не требовалось слишком много. Для того чтобы избежать наказания, надо просто еще раз встретиться с Иннокентием. Единственное, в чем сомневалась Дарья, так это в благих намерениях Костина. Он ведь мог попользоваться ею и сдать под суд, а этого ей не хотелось. С деньгами, что были в ее распоряжении, она могла умотать за «бугор» и устроить там свою жизнь без проблем, но побег – это крайняя мера. Если все пойдет наперекосяк, она уйдет от «хвоста» и исчезнет.
   Дарья взглянула на часы. Время, запрошенное майором для привязки «хвоста», истекло. Выкинув бычок, которому и суждено-то было побывать во рту всего пару раз, она завела двигатель и поехала к дому, где жил Петров.
   Очень скоро она вычислила, что за ней плетется зеленый «Москвич». С одной стороны, неприятно, а с другой... она все-таки ехала в гости к убийце. Правда, Дарья и до этого догадывалась, что Петрову приходилось убивать где-то там, в далеком далеке, но то было чисто по службе.
   Недовольная соседка высунула голову намного быстрее, чем следовало бы. Дарья нажимала на кнопку звонка всего в шестой раз.
   – Дарья, ты чего? Ключей нет?
   Тетя Шура еще не была в курсе ее разлуки с Иннокентием.
   – Здравствуйте, тетя Шура. Забыла ключи. Давно моего не видели?
   – Вот уж сутки ни слуху ни духу. Хочешь войти в квартиру, звони хозяину, у него должен быть ключ.
   Дарья знала телефон того, кто сдавал квартиру Петрову. Ключ ей не был нужен, а вот информация не помешала бы.