Страница:
Всё-таки, учитывая размер галактики и количество рас, даже в секторе, находящемся под контролем Земли, встретить людей было нелегко.
– Ой! Здравствуйте! – радостно защебетала девушка. – Вы даже не представляете, как я рада видеть людей после всех этих разноцветных, разноглазых, разнокожих, разноруких…
Ксенофобия – стандартная болезнь людей, которых в детстве родители пугали инопланетянами. Не помыл руки перед едой – в животе заведётся чужой. Не почистил зубы – прилетит злой инопланетянин и сделает из них бусики. И тому подобные глупости. Между прочим, на других планетах детей нередко пугали персонажами с Земли. Самым страшным считался Дед Мороз. Существо, которое всё знает про всех детей, способное пробраться в любой дом, да ещё и издающее демоническое «Хо-Хо-Хо!». И спасают от него только дурацкие рифмованные заговоры, произнесённые с табуретки. Но даже это не всегда помогает. Ведь Дед Мороз может оставить в доме закрытую коробку с неизвестным содержимым! А неизвестность пугает больше всего!
Прокофьева в детстве пугали только бабайкой, потому психологи в школе ГАИ посоветовали ему держать себя в руках только при встрече с монохитами – лохматыми инопланетянами с клыками наружу, космические корабли которых ну очень похожи на обычные земные шкафы.
– …разноносых, разнолысых, разноразных, – продолжала жаловаться девушка.
– Хватит, Лиз, – улыбаясь, прервал её парень. – Я уверен, они уже поняли.
Он повернулся к гаишникам:
– Здравствуйте. Я Роберт Корбен. А это моя жена Элизабет. Вы не подумайте, она к инопланетянам относится нормально, просто соскучилась по людям.
– Да мы понимаем, – невольно улыбаясь, ответил Прокофьев.
– Пункт назначения, цель поездки? – лениво спросил Семёныч.
– Возвращаемся из медового месяца, – ответил Роберт, обняв жену за талию.
– О! Поздравляю! – искренне заявил Антон.
– Ой, спасибо! – снова защебетала Лиза. – Столько впечатлений! Столько впечатлений – вы даже представить себе не можете! Огненные водопады, стеклянные горы, реки движущихся камней и одно розовое пушистое дерево! Всё просто супер! Супер-супер-супер! Вот только бы не эти многосуставчатые, многозубые, многоликие…
– Лиза! – снова прервал её Роберт.
Девушка покраснела и потупила взгляд.
– Приготовьте трюм к осмотру, – скомандовал Семёныч, уже изучая полученные от Корбена документы.
В сопровождении девушки Прокофьев быстро прошёлся по всем помещениям. Времени это много не отняло, сколько той двухместной яхты? Всё это время Лиза, не смолкая, рассказывала об их медовом месяце. О хрустальном отеле, в котором они жили, оранжевом небе, пушистых водорослях и, конечно же, странноспинных, странноногих, странноволосых и так далее инопланетянах.
Вопросы у Прокофьева возникли лишь в помещении, которое было второй спальней, то есть самым ненужным помещением на корабле молодожёнов. Одна стена была практически целиком увешана магнитами с изображениями посещённых мест, пол, кровать и стол завалены всяческими статуэтками, игрушками, украшениями, безделушками, одеждой и прочими сувенирами.
Прокофьев разглядывал эту «свалку» настороженно. Настроение упало от одной мысли о том, что контрабандистами окажутся эти чудные молодожёны. Однако долг превыше всего.
– Это, я так понимаю, всё сувениры? – уточнил Антон.
– Да-да-да! Они такие красивые-красивые! Только продавцы были страшненькие-престрашненькие! – Лиза принялась указывать на сувениры и делиться совершенно ненужной информацией: – Вот этот чудесный браслетик для тёти, миленький брелок для дяди, а этот колючий-преколючий шарфик для пятиюродной племянницы двоюродного брата. – Девушка хихикнула. – Она у нас вреднючая.
– Надеюсь, чеки у вас сохранились? – прервал Лизу Антон.
– А как же! Роберт в этом плане принципиален!
Девушка подбежала к тумбочке и вынула из ящика перехваченную резинкой кипу чеков.
Прокофьев облегчённо вздохнул.
– Ну что же… – начал он, но тут в комнату вошли Семёныч с Робертом.
Старшина пробежался взглядом по комнате и лениво протянул:
– Поздравляю вас. Теперь вы официально зарегистрированные контрабандисты.
Прокофьев ухмыльнулся. Видимо, Семёныч чувствует, что не может выиграть спор, вот и цепляется к чему ни попадя. Антон протянул старшине стопку чеков.
– Всё законно, – заявил он.
Семёныч даже не взглянул на бумаги.
– Ты что, на этот хлам подумал?
– Почему хлам?
Семёныч устало вздохнул и принялся пояснять, указывая пальцем на сувениры:
– Часы – китайская подделка, что видно по маленькому клейму, где иероглифами написано: «Маде ин Чайна Гэлекси». Это платье – секонд-хенд. Судя по ткани, одежда с Дискании. А они наряды больше одного раза не надевают. Куртка – вообще скинутая при линьке кожа марлианца. К ней только пуговицы пришили. Вот это кольцо – слизанная гайка от максирийской кофеварки. А это вообще говно.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Люди ищут коряги, похожие на зверушек, и обрабатывают их, а популианцы проделывают то же самое с фекалиями брагов, которых держат как домашнюю скотину.
Семёныч выждал, пока Прокофьев переварит информацию, и продолжил:
– А контрабанда – вот она. Оружие.
Старшина ткнул пальцем в стену с магнитами.
Прокофьев подошёл поближе. В первую очередь, конечно же, бросался в глаза двухметровый магнит-холодильник, который был прикреплён к стене, а уже на его двери крепились остальные сувениры. Чего тут только не было! Помимо стандартных керамических и пластиковых безделушек с гербами или стереографиями городов и стран попадались и весьма необычные магниты. Ароматические, музыкальные, сенсорные, видеомагниты. Один представлял карту какого-то города со встроенным навигатором, другой – часы, отсчитывающие время до конца света. Магнит с полной бутылкой пива, правда, магнита-открывашки поблизости не виднелось. Был сувенир с растущим из него живым цветком. Магнит-клетка, в которой жила миниатюрная, сантиметровой высоты, певчая птичка.
Больше всего Прокофьева заинтересовал магнит-предсказатель, сделанный в форме керамического окошка, который украшала надпись: «Задайте вопрос и получите ответ». Прокофьев оглянулся, Семёныч беседовал с молодожёнами, на сержанта никто не смотрел.
– Смогу ли я выиграть у Семёныча? – спросил шёпотом Антон. Некоторое время ничего не происходило, потом на стекле появилась надпись: «Устройство выполнило недопустимую операцию и будет отключено». Окошко закрылось.
Прокофьев с самым невинным видом отошёл от холодильника подальше.
– Это обычные магниты, – констатировал он и добавил шёпотом, чтоб слышал только Семёныч: – Не мухлюйте.
Старшина Антона проигнорировал и обратился к чете Корбенов:
– Судя по маршрутному листу, перед возвращением на Землю вы планируете посетить Новерию.
– Именно. Там чудесные-пречудесные пляжи…
– Да, а ещё там коренное население не имеет глаз и ориентируется в пространстве по магнитным полюсам планеты.
– Как компас? – удивлённо спросил Антон.
– Именно. Как компас. А что случится с компасом, если к нему поднести магнит?
– Он испортится… – тихо ответил Роберт, начиная понимать, к чему всё это может привести.
Семёныч кивнул. Медленно, демонстративно.
Теперь было понятно, почему магнит запрещён на Новерии. Он действительно мог сделать инвалидом коренного жителя. Вот уж кто бы подумал…
– Вы нас арестуете?
– Нет. Посоветую найти металлический ящик, запихнуть в него магниты и поставить пломбу. Вот сейчас этим и займитесь. Придём – проверим, – заявил Семёныч и уже на выходе добавил: – И не забудьте внести магниты в таможенную декларацию при приземлении на Новерию.
– Ну так чё, Антоха? Как думаешь, кто из них контрабандист? – спросил Семёныч, когда они вернулись на пост.
– Эти, деревянные. А чего тут думать? Полный трюм наркотиков!
– Ага, и у этой наркоты имеется родословная.
– Ну не парочка же! И не этот капустный фанатик!
Семёныч пристально поглядел на сержанта.
– Отгадай загадку, Антоха. Летят три корабля. Один – громадная баржа-мусоровоз. Пилот – бывший зэк. Весь в татуировках и пирсинге. Инспектора встречает матом. Кабина обвешана постерами с голыми бабами. Второй – яхта сына владельца алмазных копей. Каюта обита кожами, выложена мехами животных, на полу – паркет из красного дерева. Пилот в дорогущем костюме, обшитом бриллиантами. Разговаривает надменно, самоуверенно. Третий – небольшой кораблик, на котором летит семья. Муж – работяга в спецовке, жена в аккуратненьком ситцевом платье, двое детей. Вымытых и причёсанных. На столике стоит букет живых цветов, у детишек сделанные руками пилота игрушки, каюта украшена бедненько, но с любовью. Общаются спокойно, по-доброму, с улыбкой. У кого есть золото?
Прокофьев думал недолго:
– У богатенького сыночка.
– Почему?
– Раз есть бриллианты, значит, и золото наверняка имеется. Так?
– Не так. Золото у той семьи, с детишками. У них золотые сердца, а у мужика ещё и золотые руки.
– И к чему это?
– К тому, что никогда не стоит судить по внешнему виду.
Прокофьев хмыкнул.
– Поставлю вопрос по-другому, – продолжил старшина. – Кого арестовывать будем?
– За что?
– Ты забыл приказ? Нам нужно арестовать контрабандиста, и мы это сделаем. Я не собираюсь объяснять Рыкову, почему мы их отпустили.
– Но ведь, по сути, никто из них невиновен!
– А что говорит устав о таких ситуациях?
Прокофьев открыл рот, чтобы процитировать необходимую статью, и осёкся. По уставу они были обязаны задержать всех троих. Все они номинально везли контрабанду.
– Вот именно, – кивнул Семёныч, так и не дождавшись ответа. – Итак, что мы имеем: наркотические ясли, контрабанду древних реликвий, способную вызвать крестовый, а точнее, козлячий поход на Землю, а также оружие, за конфискацию которого нас засмеют.
– И что нам делать?
– Ждать. И надеяться, что Рыков раздобудет более точную информацию о том, что именно везут. Вот когда узнаем, о чём речь, о наркотиках, артефактах или оружии, тогда и будем действовать.
– А если в штабе ничего нового не узнают?
– Будем думать. Искать.
– Где?
Семёныч пожал плечами.
– Может, дедушка-энтианец подскажет?
С этими словами он достал коробочку с «прахом деда» и, свернув из газеты папиросу, принялся набивать её сушёной листвой, так похожей на марихуану.
– Семёныч! Вы что! Это же наркотики!
– Именно. Если ты не знал, то в умеренных количествах марихуана повышает чувствительность к внешним стимулам, позволяет обнаружить детали, которые ранее проходили незамеченными. Да и просто расслабиться не помешает. У меня уже голова гудит от этих контрабандистов.
– Но… Так же нельзя!
– Можно, Антоха. Мож… – Семёныч вдруг застыл, глядя в коробочку с образцом для «анализа хлорофилла». Потом широко улыбнулся: – Я ж говорил, дедушка подскажет. Энтианцы – наши контрабандисты.
– Ага, вы наконец-то заметили, что прах дедушки – это марихуана?
– Эх, Антоха. Гляди сюда. – Он протянул коробочку сержанту.
Тот долго всматривался в кучку сушёной травы.
– И что? Ничего не вижу. Кроме марихуаны, конечно.
– Тьфу ты! Антоха, ты меня поражаешь!
Семёныч выхватил коробку из рук сержанта и сыпанул траву на стол. Большинство крупинок разлетелось по поверхности, но часть их зависла в паре миллиметров над столешницей.
– Ни фига себе! Это что, какой-то новый сорт?
– Энтианцы везут ранайские кристаллы. Дорогезная штуковина. Их излучение используется для производства антигравов. Конечно же, в производстве используются устройства, усиливающие излучение, но для марихуаны и природного хватило. Как видишь, некоторые крупицы дедушки получили достаточно.
Хлопнув себя ладонями по ногам, старшина поднялся.
– Пошли арестовывать, что ли?
– А как же оружие? – спросил Прокофьев. – Перед входом на корабль с потенциальными преступниками надо получить оружие.
– Я что, похож на самоубийцу? – спросил Семёныч, но, увидев непонимающее лицо Прокофьева, пояснил: – Видишь ли, как только мои напарники получают в руки оружие, оно случайно стреляет мне в голову. Поэтому на станции нет острых ножей, только пластиковые вилки, небьющаяся посуда, легкорвущиеся верёвки и никаких токсичных, отравляющих и взрывоопасных веществ.
– А вам не кажется, что это попахивает паранойей? – скептически спросил Антон.
– Я тоже сначала так думал. Но после юбилейного пятидесятого покушения решил, что это всё-таки закономерность. Так что пусть лучше мои действия попахивают паранойей, чем моя еда попахивает цианидом.
Тем не менее после недолгих раздумий старшина принёс кобуру со стазис-пистолетом – стандартным оружием сотрудников ГАИ. Причинить вред оно не могло, но на пару часов парализовало жертву.
Антон достал пистолет из кобуры и критически осмотрел его. Рукоять обмотана скотчем, дуло немного скошено влево. Вместо предохранителя – два скрученных вместе проводка.
– А он хоть стреляет? – с сомнением спросил Антон.
Семёныч пожал плечами.
– Когда-то стреляло. В любом случае рукояткой по макушке преступнику ты врезать сможешь.
Прокофьева трясло от возбуждения. Ещё бы! Первое настоящее задержание! Не тренажёр с голограммами, не пластиковые манекены, не сослуживцы, играющие роль преступников, а самые настоящие контрабандисты! Хитрые и смертельно опасные!
Перед входом на корабль энтианцев Антон предусмотрительно расстегнул кобуру, проверил, легко ли выходит из неё стазис-пистолет, и, разомкнув две проволочки, снял его с предохранителя. Мало ли как отреагируют эти деревянные громадины на новость об аресте?
Кстати, оружие оказалось вполне рабочим, Антон проверил пистолет в ангаре, пока Семёныч отвлёкся.
Энтианцы их встретили на входе в корабль. Прокофьев сразу же занял позицию слева от старшины, чтобы не сужать сектор стрельбы.
– Что вам на этот раз нужно? – грубо спросил энтианец.
– Вы арестованы за попытку провезти ранайские кристаллы, – сообщил Семёныч – Проследуйте…
Закончить он не успел.
Энтианец зарычал и бросился к гаишникам, растопырив свои мощные верхние ручищи.
Однако Прокофьев не оставил инопланетянам ни единого шанса. Он всегда гордился своим умением стрелять быстро и точно. Вот и сейчас, стоило энтианцам проявить агрессию, стазис оказался в руках Прокофьева. Два выстрела – и оба инопланетянина засияли фиолетовым светом и застыли.
Прокофьев хмыкнул, крутанул пистолет на пальце и вернул его в кобуру.
– И зачем ты это сделал? – со вздохом спросил Семёныч.
Прокофьев повернулся к старшине.
– По уставу, при малейших проявлениях агрессии со стороны подозреваемых…
Семёныч достал из-за спины зажигалку и дезодорант.
– Обычно представителей растительных рас достаточно припугнуть, и они тихо-мирно идут куда скажешь. – Семёныч демонстративно пшикнул из дезодоранта на огонёк зажигалки, и струя пламени осветила каюту. – Но раз уж ты их взял в стазис, будь добр, доставь задержанных в камеру.
Старшина развернулся и покинул корабль, оставив Прокофьева соображать, как же ему теперь перетащить стокилограммовые туши в тюремный отсек.
Как только уставший Прокофьев вошёл в рубку, включилась система связи и на мониторе появилось лицо полковника Рыкова.
– Пост триста семьдесят шесть, вы тут? Новые сведения по контрабанде! Нам сообщили, что везут живой товар!
В этот момент где-то в штабе раздался грохот, и полковник заорал:
– Старшина Колодин! Ты что там творишь?
– Прошу прощения, товарищ полковник! Я…
– Ты теперь старшина! Вот что ты! – Полковник повернулся к монитору. – Конец связи.
– Кзмхркптщ, – сквозь зубы выпалил Семёныч.
– По-другому и не скажешь… Так что, энтианцы – не те, кто нам нужен?
– Получается так.
– Но мы же всё осмотрели!
– Значит, не всё.
Сначала решили осмотреть корабль готианца. Семёныч предположил, что в капусте тот может перевозить каких-нибудь насекомых.
Осмотр не дал ничего, кроме головной боли. Вантиар, видимо, решил не тратить времени впустую и усердно пополнял ряды последователей своей религии. Гаишники выслушивали истории о сотворённых богом готианцев чудесах, отнекивались от заверений в том, что Великий Козёл изменит их жизнь к лучшему, долго отбивались от предложения вкусить божественной пищи (то есть пожевать соломы), а напоследок получили предложение купить какой-нибудь религиозный сувенир – брелок в форме козлёнка, колокольчик на шею или хотя бы брелок в форме секции забора с надписью «Вася козёл!».
Гаишники покинули корабль готианца и направились к третьему. Той самой яхте с молодожёнами. На душе у Прокофьева было паскудно. Он категорически не хотел верить, что эта милая земная парочка и есть контрабандисты.
Гаишников встретила Лиза.
– Ой! Здравствуйте ещё раз! – затараторила она. – А вы снова к нам?
– Снова, – смущённо кивнул сержант.
– Что-то случилось? – спросил, появившись из рубки, Роберт.
– Нам опять нужно осмотреть корабль.
Роберт пожал плечами.
– Осматривайте.
Первым делом отправились в каюту с сувенирами. Пока Семёныч копошился в подарках для родственников, Антон присматривался к магнитам. Может ли растение или птичка в миниатюрной клетке быть той самой контрабандой? Вряд ли. Слишком уж они на виду.
Прокофьев обошёл примагниченный к стене холодильник. Ничего особенного. Обычные сувениры с изображениями достопримечательностей. Дисканский хрустальный мост, крагианское пятисотлетнее лохматое дерево, рокианский пещерный собор, земная Эйфелева башня, орлианский небесный храм…
Взгляд Антона рванулся в обратном направлении. Эйфелева башня. Она-то что здесь делает? Зачем землянам сувенир с Земли?
– Семёныч, – позвал сержант.
Старшина повернулся, и Антон бросил ему магнит. Стоило Семёнычу взглянуть на Эйфелеву башню, как он развернулся на пятках и уставился на Корбенов.
– Значит, свадебное путешествие, господа мимианцы?
– Что? Какие мимианцы?
Семёныч достал пистолет из кобуры.
– Принять свой облик. Вы арестованы.
Прокофьев глядел то на Семёныча, то на парочку, ничего не понимая. И вдруг тела молодожёнов пошли рябью, начали менять форму, словно пластилиновые фигурки, которые переделывал невидимый скульптор. Через миг в трюме стояли два похожих на комки желе инопланетянина.
Прокофьев, всё ещё ничего не понимая, выполнил приказ. Инопланетяне застыли, окутанные сиреневым сиянием, и Антон повернулся к своему наставнику:
– Ничего не понимаю. Что здесь произошло?
– Это мимианцы. Могут принимать вид и структуру любой расы.
– А что они везут?
– Органы.
– Чьи?
– Свои.
Глаза Прокофьева округлились.
– Свои?
– Ага. Прилетают на какую-нибудь планету, принимают вид местных жителей и продают органы. У мимианцев отличная регенерация, утерянная часть отрастает за пару часов. Вот они и зарабатывают этим. Причём копия настолько хороша, что никакими анализами подлог обнаружить невозможно. Вот только эти органы почти всегда вызывают отторжение. Знал бы ты, сколько народу уже погибло из-за этого.
Прокофьев лишь кивнул.
– Отведи их в камеру, а я на пост, отчёт писать.
– А вы правда можете скопировать кого угодно? – спросил Антон, когда Семёныч ушел.
Мимианцы не ответили. Лишь переглянулись и что-то пробулькали по-своему.
Из корабля Прокофьев вывел двух мимианцев. В ангар вошёл с чешуйчатым ихтианцем и покрытым камнем рокианцем, а вышел с двумя пернатыми орлианцами. До лестницы довёл мохнатых фурианцев, а по ступенькам, зажав нос, конвоировал скунсианцев с планеты Стинки-4. В тюремный отсек довёл улианитов, скользя в оставляемой ими на полу слизи.
Перед камерой мимианцы остановились и переглянулись. После чего один повернулся к Прокофьеву, подмигнул, и в следующий момент в камеру заходили два Семёныча.
Последнее изменение мимианцев весьма впечатлило Антона и настроило его на благодушный лад. Такой визуальный ряд был мил глазу Прокофьева, неоднократно мечтавшему хоть как-то отомстить старшине за издевательства.
– Начальник, маме позвонить можно? – спросил один из мимианцев пытающегося сдержать ухмылку Прокофьева.
– Один звонок. Как положено, – кивнул Антон и дал телефон. Сам отошёл в сторонку, чтобы успокоиться и перевести дух. Да и не хотелось ему слушать, как мимианец сообщает родителям, что его арестовали.
Потом забрал телефон, установил на пульте возле камеры режим максимальной защиты и напоследок заглянул к мимианцам сквозь решётку. Его хорошее настроение тут же испортилось. Развлекавшие сержанта всю дорогу мимианцы сейчас приняли форму двух гигантских человеческих рук. На одной был оттопырен средний палец, другая показывала фигу.
– Оформил? – спросил Семёныч, когда Антон вернулся на пост.
– Ага.
– Вот и ладушки.
И в этот момент замерцал экран связи.
Семёныч резко повернулся к Прокофьеву.
– Только не говори, что ты им дал позвонить!
– Так ведь положено…
Семёныч долго и витиевато выражался. На этот раз по-земному, чтобы Антон понял каждое слово, каждый термин, которым наградил его старшина.
На экране появился Рыков.
В общих чертах смысл сказанного Рыковым был таков: «Уважаемые сотрудники, до меня дошла информация, что вы задержали двух представителей расы мимианцев по обвинению в контрабанде. Со мной связался генерал Хуммель и заверил в том, что они не могут быть виновны. Поэтому соизвольте принести им извинения и разрешите продолжить полёт».
Вот только выразил эту мысль полковник такими словами, что испытавший глубокий культурный шок Прокофьев покраснел от макушки до пяток. Кстати, то, что Рыков пообещал сделать с гаишниками в случае невыполнения приказа, вполне могло послужить сценарием для порнофильма.
Старшина вяло козырнул.
– Слушаюсь.
А в сторону сказал Антону:
– Доволен?
Антон не мог поверить в услышанное. Как же так? Ладно Семёныч! Но как полковник Рыков может требовать, чтобы они отпустили контрабандистов? Напрашивался ответ: а он и не может!
Только теперь Антон обратил внимание на то, что с последнего сеанса связи Рыков изменился. Его волосы были взъерошены, лицо блестело от пота, верхняя пуговица кителя была расстёгнута. Кроме того, за спиной полковника виднелся не его кабинет!
В памяти Прокофьева всплыли два Семёныча, входящие в камеру, и тут же всё встало на свои места. И внешний вид Рыкова, и его требование отпустить контрабандистов.
Сержанта сорвало с катушек. Выплёскивался весь негатив, накопленный за последние дни.
– Ах ты ж падла многоликая! – заорал Антон в экран. – Думал, превратился в полковника, и всё можно? Думал, мы тебя не раскусим? А, мимианец хренов? Надеешься, что отпустим твоих подельников? – продолжал сержант. – Чушку тебе! И их посадим! И до тебя доберёмся! И вообще! Кзмхркптщ! Вот!
Во время этой тирады лицо на экране прошло все стадии жизненного цикла помидора. Сначала побледнело, потом позеленело, покраснело, следом приобрело ярко-алый цвет, скривилось и пошло морщинами, словно в банке с маринадом. Прокофьев этим зрелищем наслаждался. Будет ему какой-то инопланетянин мозги пудрить!
А потом из-за края экрана показалось ещё одно лицо. Сияющее ошарашенной улыбкой дурачка, увидевшего нечто невероятное. И лицо это принадлежало адъютанту полковника Рыкова Колодину. И вот тут Антон понял, что натворил. Если полковника Рыкова мимианцы могли скопировать, чтобы подстраховаться, то до Колодина они вряд ли додумались бы.
– Я… это… – Бравый тон Прокофьева скатился на заикающийся писк. – Вы в таком виде… А я подумал… А вы ещё и не в своём кабинете…
И тут Рыкова понесло:
– Я в таком виде и не в своём кабинете потому, что Колодин сломал кондиционер и там жара! А ты…
Далее последовал сценарий сиквела порнофильма о гаишниках, в главной роли которого теперь фигурировал Прокофьев.
Наконец поток брани иссяк, и Рыков переключился на Колодина:
– А ты тут чего маячишь?
Радостно ухмыляющийся от того, что на этот раз досталось не ему, адъютант козырнул и отрапортовал:
– На третьей линии генерал Хуммель! Спрашивает, почему вы не связались с ним по поводу мероприятий, приуроченных к…
– Но я же с ним пять минут назад беседовал! – перебил Колодина полковник, а потом его лицо перекосило осознание того, что у генерала либо склероз, либо с Рыковым связывались две разные личности с одним и тем же лицом.
– Семёныч, – прошипел полковник. – Ты с этими мимианцами…
Ну и далее последовал очередной сценарий. К счастью, на этот раз без гаишников.
Когда связь прервалась, Антон смог перевести дух. Это же нужно было такое выкинуть! Хотя его догадка была верна. Ошибся лишь с тем, кого скопировали мимианцы.
Из раздумий его вывели раздавшиеся аплодисменты. Антон повернулся к Семёнычу. Старшина откинулся в кресле и размеренно хлопал в ладоши.
– Да не так уж сложно было догадаться, что это мимианцы, – смущённо пробормотал Прокофьев.
– Догадаться – не сложно. А высказать такое Рыкову… Это да!
Прошло десять минут, и полковник Рыков снова связался с постом. На этот раз он был крайне немногословен и о прошлом инциденте не вспомнил:
– Ой! Здравствуйте! – радостно защебетала девушка. – Вы даже не представляете, как я рада видеть людей после всех этих разноцветных, разноглазых, разнокожих, разноруких…
Ксенофобия – стандартная болезнь людей, которых в детстве родители пугали инопланетянами. Не помыл руки перед едой – в животе заведётся чужой. Не почистил зубы – прилетит злой инопланетянин и сделает из них бусики. И тому подобные глупости. Между прочим, на других планетах детей нередко пугали персонажами с Земли. Самым страшным считался Дед Мороз. Существо, которое всё знает про всех детей, способное пробраться в любой дом, да ещё и издающее демоническое «Хо-Хо-Хо!». И спасают от него только дурацкие рифмованные заговоры, произнесённые с табуретки. Но даже это не всегда помогает. Ведь Дед Мороз может оставить в доме закрытую коробку с неизвестным содержимым! А неизвестность пугает больше всего!
Прокофьева в детстве пугали только бабайкой, потому психологи в школе ГАИ посоветовали ему держать себя в руках только при встрече с монохитами – лохматыми инопланетянами с клыками наружу, космические корабли которых ну очень похожи на обычные земные шкафы.
– …разноносых, разнолысых, разноразных, – продолжала жаловаться девушка.
– Хватит, Лиз, – улыбаясь, прервал её парень. – Я уверен, они уже поняли.
Он повернулся к гаишникам:
– Здравствуйте. Я Роберт Корбен. А это моя жена Элизабет. Вы не подумайте, она к инопланетянам относится нормально, просто соскучилась по людям.
– Да мы понимаем, – невольно улыбаясь, ответил Прокофьев.
– Пункт назначения, цель поездки? – лениво спросил Семёныч.
– Возвращаемся из медового месяца, – ответил Роберт, обняв жену за талию.
– О! Поздравляю! – искренне заявил Антон.
– Ой, спасибо! – снова защебетала Лиза. – Столько впечатлений! Столько впечатлений – вы даже представить себе не можете! Огненные водопады, стеклянные горы, реки движущихся камней и одно розовое пушистое дерево! Всё просто супер! Супер-супер-супер! Вот только бы не эти многосуставчатые, многозубые, многоликие…
– Лиза! – снова прервал её Роберт.
Девушка покраснела и потупила взгляд.
– Приготовьте трюм к осмотру, – скомандовал Семёныч, уже изучая полученные от Корбена документы.
В сопровождении девушки Прокофьев быстро прошёлся по всем помещениям. Времени это много не отняло, сколько той двухместной яхты? Всё это время Лиза, не смолкая, рассказывала об их медовом месяце. О хрустальном отеле, в котором они жили, оранжевом небе, пушистых водорослях и, конечно же, странноспинных, странноногих, странноволосых и так далее инопланетянах.
Вопросы у Прокофьева возникли лишь в помещении, которое было второй спальней, то есть самым ненужным помещением на корабле молодожёнов. Одна стена была практически целиком увешана магнитами с изображениями посещённых мест, пол, кровать и стол завалены всяческими статуэтками, игрушками, украшениями, безделушками, одеждой и прочими сувенирами.
Прокофьев разглядывал эту «свалку» настороженно. Настроение упало от одной мысли о том, что контрабандистами окажутся эти чудные молодожёны. Однако долг превыше всего.
– Это, я так понимаю, всё сувениры? – уточнил Антон.
– Да-да-да! Они такие красивые-красивые! Только продавцы были страшненькие-престрашненькие! – Лиза принялась указывать на сувениры и делиться совершенно ненужной информацией: – Вот этот чудесный браслетик для тёти, миленький брелок для дяди, а этот колючий-преколючий шарфик для пятиюродной племянницы двоюродного брата. – Девушка хихикнула. – Она у нас вреднючая.
– Надеюсь, чеки у вас сохранились? – прервал Лизу Антон.
– А как же! Роберт в этом плане принципиален!
Девушка подбежала к тумбочке и вынула из ящика перехваченную резинкой кипу чеков.
Прокофьев облегчённо вздохнул.
– Ну что же… – начал он, но тут в комнату вошли Семёныч с Робертом.
Старшина пробежался взглядом по комнате и лениво протянул:
– Поздравляю вас. Теперь вы официально зарегистрированные контрабандисты.
Прокофьев ухмыльнулся. Видимо, Семёныч чувствует, что не может выиграть спор, вот и цепляется к чему ни попадя. Антон протянул старшине стопку чеков.
– Всё законно, – заявил он.
Семёныч даже не взглянул на бумаги.
– Ты что, на этот хлам подумал?
– Почему хлам?
Семёныч устало вздохнул и принялся пояснять, указывая пальцем на сувениры:
– Часы – китайская подделка, что видно по маленькому клейму, где иероглифами написано: «Маде ин Чайна Гэлекси». Это платье – секонд-хенд. Судя по ткани, одежда с Дискании. А они наряды больше одного раза не надевают. Куртка – вообще скинутая при линьке кожа марлианца. К ней только пуговицы пришили. Вот это кольцо – слизанная гайка от максирийской кофеварки. А это вообще говно.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Люди ищут коряги, похожие на зверушек, и обрабатывают их, а популианцы проделывают то же самое с фекалиями брагов, которых держат как домашнюю скотину.
Семёныч выждал, пока Прокофьев переварит информацию, и продолжил:
– А контрабанда – вот она. Оружие.
Старшина ткнул пальцем в стену с магнитами.
Прокофьев подошёл поближе. В первую очередь, конечно же, бросался в глаза двухметровый магнит-холодильник, который был прикреплён к стене, а уже на его двери крепились остальные сувениры. Чего тут только не было! Помимо стандартных керамических и пластиковых безделушек с гербами или стереографиями городов и стран попадались и весьма необычные магниты. Ароматические, музыкальные, сенсорные, видеомагниты. Один представлял карту какого-то города со встроенным навигатором, другой – часы, отсчитывающие время до конца света. Магнит с полной бутылкой пива, правда, магнита-открывашки поблизости не виднелось. Был сувенир с растущим из него живым цветком. Магнит-клетка, в которой жила миниатюрная, сантиметровой высоты, певчая птичка.
Больше всего Прокофьева заинтересовал магнит-предсказатель, сделанный в форме керамического окошка, который украшала надпись: «Задайте вопрос и получите ответ». Прокофьев оглянулся, Семёныч беседовал с молодожёнами, на сержанта никто не смотрел.
– Смогу ли я выиграть у Семёныча? – спросил шёпотом Антон. Некоторое время ничего не происходило, потом на стекле появилась надпись: «Устройство выполнило недопустимую операцию и будет отключено». Окошко закрылось.
Прокофьев с самым невинным видом отошёл от холодильника подальше.
– Это обычные магниты, – констатировал он и добавил шёпотом, чтоб слышал только Семёныч: – Не мухлюйте.
Старшина Антона проигнорировал и обратился к чете Корбенов:
– Судя по маршрутному листу, перед возвращением на Землю вы планируете посетить Новерию.
– Именно. Там чудесные-пречудесные пляжи…
– Да, а ещё там коренное население не имеет глаз и ориентируется в пространстве по магнитным полюсам планеты.
– Как компас? – удивлённо спросил Антон.
– Именно. Как компас. А что случится с компасом, если к нему поднести магнит?
– Он испортится… – тихо ответил Роберт, начиная понимать, к чему всё это может привести.
Семёныч кивнул. Медленно, демонстративно.
Теперь было понятно, почему магнит запрещён на Новерии. Он действительно мог сделать инвалидом коренного жителя. Вот уж кто бы подумал…
– Вы нас арестуете?
– Нет. Посоветую найти металлический ящик, запихнуть в него магниты и поставить пломбу. Вот сейчас этим и займитесь. Придём – проверим, – заявил Семёныч и уже на выходе добавил: – И не забудьте внести магниты в таможенную декларацию при приземлении на Новерию.
– Ну так чё, Антоха? Как думаешь, кто из них контрабандист? – спросил Семёныч, когда они вернулись на пост.
– Эти, деревянные. А чего тут думать? Полный трюм наркотиков!
– Ага, и у этой наркоты имеется родословная.
– Ну не парочка же! И не этот капустный фанатик!
Семёныч пристально поглядел на сержанта.
– Отгадай загадку, Антоха. Летят три корабля. Один – громадная баржа-мусоровоз. Пилот – бывший зэк. Весь в татуировках и пирсинге. Инспектора встречает матом. Кабина обвешана постерами с голыми бабами. Второй – яхта сына владельца алмазных копей. Каюта обита кожами, выложена мехами животных, на полу – паркет из красного дерева. Пилот в дорогущем костюме, обшитом бриллиантами. Разговаривает надменно, самоуверенно. Третий – небольшой кораблик, на котором летит семья. Муж – работяга в спецовке, жена в аккуратненьком ситцевом платье, двое детей. Вымытых и причёсанных. На столике стоит букет живых цветов, у детишек сделанные руками пилота игрушки, каюта украшена бедненько, но с любовью. Общаются спокойно, по-доброму, с улыбкой. У кого есть золото?
Прокофьев думал недолго:
– У богатенького сыночка.
– Почему?
– Раз есть бриллианты, значит, и золото наверняка имеется. Так?
– Не так. Золото у той семьи, с детишками. У них золотые сердца, а у мужика ещё и золотые руки.
– И к чему это?
– К тому, что никогда не стоит судить по внешнему виду.
Прокофьев хмыкнул.
– Поставлю вопрос по-другому, – продолжил старшина. – Кого арестовывать будем?
– За что?
– Ты забыл приказ? Нам нужно арестовать контрабандиста, и мы это сделаем. Я не собираюсь объяснять Рыкову, почему мы их отпустили.
– Но ведь, по сути, никто из них невиновен!
– А что говорит устав о таких ситуациях?
Прокофьев открыл рот, чтобы процитировать необходимую статью, и осёкся. По уставу они были обязаны задержать всех троих. Все они номинально везли контрабанду.
– Вот именно, – кивнул Семёныч, так и не дождавшись ответа. – Итак, что мы имеем: наркотические ясли, контрабанду древних реликвий, способную вызвать крестовый, а точнее, козлячий поход на Землю, а также оружие, за конфискацию которого нас засмеют.
– И что нам делать?
– Ждать. И надеяться, что Рыков раздобудет более точную информацию о том, что именно везут. Вот когда узнаем, о чём речь, о наркотиках, артефактах или оружии, тогда и будем действовать.
– А если в штабе ничего нового не узнают?
– Будем думать. Искать.
– Где?
Семёныч пожал плечами.
– Может, дедушка-энтианец подскажет?
С этими словами он достал коробочку с «прахом деда» и, свернув из газеты папиросу, принялся набивать её сушёной листвой, так похожей на марихуану.
– Семёныч! Вы что! Это же наркотики!
– Именно. Если ты не знал, то в умеренных количествах марихуана повышает чувствительность к внешним стимулам, позволяет обнаружить детали, которые ранее проходили незамеченными. Да и просто расслабиться не помешает. У меня уже голова гудит от этих контрабандистов.
– Но… Так же нельзя!
– Можно, Антоха. Мож… – Семёныч вдруг застыл, глядя в коробочку с образцом для «анализа хлорофилла». Потом широко улыбнулся: – Я ж говорил, дедушка подскажет. Энтианцы – наши контрабандисты.
– Ага, вы наконец-то заметили, что прах дедушки – это марихуана?
– Эх, Антоха. Гляди сюда. – Он протянул коробочку сержанту.
Тот долго всматривался в кучку сушёной травы.
– И что? Ничего не вижу. Кроме марихуаны, конечно.
– Тьфу ты! Антоха, ты меня поражаешь!
Семёныч выхватил коробку из рук сержанта и сыпанул траву на стол. Большинство крупинок разлетелось по поверхности, но часть их зависла в паре миллиметров над столешницей.
– Ни фига себе! Это что, какой-то новый сорт?
– Энтианцы везут ранайские кристаллы. Дорогезная штуковина. Их излучение используется для производства антигравов. Конечно же, в производстве используются устройства, усиливающие излучение, но для марихуаны и природного хватило. Как видишь, некоторые крупицы дедушки получили достаточно.
Хлопнув себя ладонями по ногам, старшина поднялся.
– Пошли арестовывать, что ли?
– А как же оружие? – спросил Прокофьев. – Перед входом на корабль с потенциальными преступниками надо получить оружие.
– Я что, похож на самоубийцу? – спросил Семёныч, но, увидев непонимающее лицо Прокофьева, пояснил: – Видишь ли, как только мои напарники получают в руки оружие, оно случайно стреляет мне в голову. Поэтому на станции нет острых ножей, только пластиковые вилки, небьющаяся посуда, легкорвущиеся верёвки и никаких токсичных, отравляющих и взрывоопасных веществ.
– А вам не кажется, что это попахивает паранойей? – скептически спросил Антон.
– Я тоже сначала так думал. Но после юбилейного пятидесятого покушения решил, что это всё-таки закономерность. Так что пусть лучше мои действия попахивают паранойей, чем моя еда попахивает цианидом.
Тем не менее после недолгих раздумий старшина принёс кобуру со стазис-пистолетом – стандартным оружием сотрудников ГАИ. Причинить вред оно не могло, но на пару часов парализовало жертву.
Антон достал пистолет из кобуры и критически осмотрел его. Рукоять обмотана скотчем, дуло немного скошено влево. Вместо предохранителя – два скрученных вместе проводка.
– А он хоть стреляет? – с сомнением спросил Антон.
Семёныч пожал плечами.
– Когда-то стреляло. В любом случае рукояткой по макушке преступнику ты врезать сможешь.
Прокофьева трясло от возбуждения. Ещё бы! Первое настоящее задержание! Не тренажёр с голограммами, не пластиковые манекены, не сослуживцы, играющие роль преступников, а самые настоящие контрабандисты! Хитрые и смертельно опасные!
Перед входом на корабль энтианцев Антон предусмотрительно расстегнул кобуру, проверил, легко ли выходит из неё стазис-пистолет, и, разомкнув две проволочки, снял его с предохранителя. Мало ли как отреагируют эти деревянные громадины на новость об аресте?
Кстати, оружие оказалось вполне рабочим, Антон проверил пистолет в ангаре, пока Семёныч отвлёкся.
Энтианцы их встретили на входе в корабль. Прокофьев сразу же занял позицию слева от старшины, чтобы не сужать сектор стрельбы.
– Что вам на этот раз нужно? – грубо спросил энтианец.
– Вы арестованы за попытку провезти ранайские кристаллы, – сообщил Семёныч – Проследуйте…
Закончить он не успел.
Энтианец зарычал и бросился к гаишникам, растопырив свои мощные верхние ручищи.
Однако Прокофьев не оставил инопланетянам ни единого шанса. Он всегда гордился своим умением стрелять быстро и точно. Вот и сейчас, стоило энтианцам проявить агрессию, стазис оказался в руках Прокофьева. Два выстрела – и оба инопланетянина засияли фиолетовым светом и застыли.
Прокофьев хмыкнул, крутанул пистолет на пальце и вернул его в кобуру.
– И зачем ты это сделал? – со вздохом спросил Семёныч.
Прокофьев повернулся к старшине.
– По уставу, при малейших проявлениях агрессии со стороны подозреваемых…
Семёныч достал из-за спины зажигалку и дезодорант.
– Обычно представителей растительных рас достаточно припугнуть, и они тихо-мирно идут куда скажешь. – Семёныч демонстративно пшикнул из дезодоранта на огонёк зажигалки, и струя пламени осветила каюту. – Но раз уж ты их взял в стазис, будь добр, доставь задержанных в камеру.
Старшина развернулся и покинул корабль, оставив Прокофьева соображать, как же ему теперь перетащить стокилограммовые туши в тюремный отсек.
Как только уставший Прокофьев вошёл в рубку, включилась система связи и на мониторе появилось лицо полковника Рыкова.
– Пост триста семьдесят шесть, вы тут? Новые сведения по контрабанде! Нам сообщили, что везут живой товар!
В этот момент где-то в штабе раздался грохот, и полковник заорал:
– Старшина Колодин! Ты что там творишь?
– Прошу прощения, товарищ полковник! Я…
– Ты теперь старшина! Вот что ты! – Полковник повернулся к монитору. – Конец связи.
– Кзмхркптщ, – сквозь зубы выпалил Семёныч.
– По-другому и не скажешь… Так что, энтианцы – не те, кто нам нужен?
– Получается так.
– Но мы же всё осмотрели!
– Значит, не всё.
Сначала решили осмотреть корабль готианца. Семёныч предположил, что в капусте тот может перевозить каких-нибудь насекомых.
Осмотр не дал ничего, кроме головной боли. Вантиар, видимо, решил не тратить времени впустую и усердно пополнял ряды последователей своей религии. Гаишники выслушивали истории о сотворённых богом готианцев чудесах, отнекивались от заверений в том, что Великий Козёл изменит их жизнь к лучшему, долго отбивались от предложения вкусить божественной пищи (то есть пожевать соломы), а напоследок получили предложение купить какой-нибудь религиозный сувенир – брелок в форме козлёнка, колокольчик на шею или хотя бы брелок в форме секции забора с надписью «Вася козёл!».
Гаишники покинули корабль готианца и направились к третьему. Той самой яхте с молодожёнами. На душе у Прокофьева было паскудно. Он категорически не хотел верить, что эта милая земная парочка и есть контрабандисты.
Гаишников встретила Лиза.
– Ой! Здравствуйте ещё раз! – затараторила она. – А вы снова к нам?
– Снова, – смущённо кивнул сержант.
– Что-то случилось? – спросил, появившись из рубки, Роберт.
– Нам опять нужно осмотреть корабль.
Роберт пожал плечами.
– Осматривайте.
Первым делом отправились в каюту с сувенирами. Пока Семёныч копошился в подарках для родственников, Антон присматривался к магнитам. Может ли растение или птичка в миниатюрной клетке быть той самой контрабандой? Вряд ли. Слишком уж они на виду.
Прокофьев обошёл примагниченный к стене холодильник. Ничего особенного. Обычные сувениры с изображениями достопримечательностей. Дисканский хрустальный мост, крагианское пятисотлетнее лохматое дерево, рокианский пещерный собор, земная Эйфелева башня, орлианский небесный храм…
Взгляд Антона рванулся в обратном направлении. Эйфелева башня. Она-то что здесь делает? Зачем землянам сувенир с Земли?
– Семёныч, – позвал сержант.
Старшина повернулся, и Антон бросил ему магнит. Стоило Семёнычу взглянуть на Эйфелеву башню, как он развернулся на пятках и уставился на Корбенов.
– Значит, свадебное путешествие, господа мимианцы?
– Что? Какие мимианцы?
Семёныч достал пистолет из кобуры.
– Принять свой облик. Вы арестованы.
Прокофьев глядел то на Семёныча, то на парочку, ничего не понимая. И вдруг тела молодожёнов пошли рябью, начали менять форму, словно пластилиновые фигурки, которые переделывал невидимый скульптор. Через миг в трюме стояли два похожих на комки желе инопланетянина.
Прокофьев, всё ещё ничего не понимая, выполнил приказ. Инопланетяне застыли, окутанные сиреневым сиянием, и Антон повернулся к своему наставнику:
– Ничего не понимаю. Что здесь произошло?
– Это мимианцы. Могут принимать вид и структуру любой расы.
– А что они везут?
– Органы.
– Чьи?
– Свои.
Глаза Прокофьева округлились.
– Свои?
– Ага. Прилетают на какую-нибудь планету, принимают вид местных жителей и продают органы. У мимианцев отличная регенерация, утерянная часть отрастает за пару часов. Вот они и зарабатывают этим. Причём копия настолько хороша, что никакими анализами подлог обнаружить невозможно. Вот только эти органы почти всегда вызывают отторжение. Знал бы ты, сколько народу уже погибло из-за этого.
Прокофьев лишь кивнул.
– Отведи их в камеру, а я на пост, отчёт писать.
– А вы правда можете скопировать кого угодно? – спросил Антон, когда Семёныч ушел.
Мимианцы не ответили. Лишь переглянулись и что-то пробулькали по-своему.
Из корабля Прокофьев вывел двух мимианцев. В ангар вошёл с чешуйчатым ихтианцем и покрытым камнем рокианцем, а вышел с двумя пернатыми орлианцами. До лестницы довёл мохнатых фурианцев, а по ступенькам, зажав нос, конвоировал скунсианцев с планеты Стинки-4. В тюремный отсек довёл улианитов, скользя в оставляемой ими на полу слизи.
Перед камерой мимианцы остановились и переглянулись. После чего один повернулся к Прокофьеву, подмигнул, и в следующий момент в камеру заходили два Семёныча.
Последнее изменение мимианцев весьма впечатлило Антона и настроило его на благодушный лад. Такой визуальный ряд был мил глазу Прокофьева, неоднократно мечтавшему хоть как-то отомстить старшине за издевательства.
– Начальник, маме позвонить можно? – спросил один из мимианцев пытающегося сдержать ухмылку Прокофьева.
– Один звонок. Как положено, – кивнул Антон и дал телефон. Сам отошёл в сторонку, чтобы успокоиться и перевести дух. Да и не хотелось ему слушать, как мимианец сообщает родителям, что его арестовали.
Потом забрал телефон, установил на пульте возле камеры режим максимальной защиты и напоследок заглянул к мимианцам сквозь решётку. Его хорошее настроение тут же испортилось. Развлекавшие сержанта всю дорогу мимианцы сейчас приняли форму двух гигантских человеческих рук. На одной был оттопырен средний палец, другая показывала фигу.
– Оформил? – спросил Семёныч, когда Антон вернулся на пост.
– Ага.
– Вот и ладушки.
И в этот момент замерцал экран связи.
Семёныч резко повернулся к Прокофьеву.
– Только не говори, что ты им дал позвонить!
– Так ведь положено…
Семёныч долго и витиевато выражался. На этот раз по-земному, чтобы Антон понял каждое слово, каждый термин, которым наградил его старшина.
На экране появился Рыков.
В общих чертах смысл сказанного Рыковым был таков: «Уважаемые сотрудники, до меня дошла информация, что вы задержали двух представителей расы мимианцев по обвинению в контрабанде. Со мной связался генерал Хуммель и заверил в том, что они не могут быть виновны. Поэтому соизвольте принести им извинения и разрешите продолжить полёт».
Вот только выразил эту мысль полковник такими словами, что испытавший глубокий культурный шок Прокофьев покраснел от макушки до пяток. Кстати, то, что Рыков пообещал сделать с гаишниками в случае невыполнения приказа, вполне могло послужить сценарием для порнофильма.
Старшина вяло козырнул.
– Слушаюсь.
А в сторону сказал Антону:
– Доволен?
Антон не мог поверить в услышанное. Как же так? Ладно Семёныч! Но как полковник Рыков может требовать, чтобы они отпустили контрабандистов? Напрашивался ответ: а он и не может!
Только теперь Антон обратил внимание на то, что с последнего сеанса связи Рыков изменился. Его волосы были взъерошены, лицо блестело от пота, верхняя пуговица кителя была расстёгнута. Кроме того, за спиной полковника виднелся не его кабинет!
В памяти Прокофьева всплыли два Семёныча, входящие в камеру, и тут же всё встало на свои места. И внешний вид Рыкова, и его требование отпустить контрабандистов.
Сержанта сорвало с катушек. Выплёскивался весь негатив, накопленный за последние дни.
– Ах ты ж падла многоликая! – заорал Антон в экран. – Думал, превратился в полковника, и всё можно? Думал, мы тебя не раскусим? А, мимианец хренов? Надеешься, что отпустим твоих подельников? – продолжал сержант. – Чушку тебе! И их посадим! И до тебя доберёмся! И вообще! Кзмхркптщ! Вот!
Во время этой тирады лицо на экране прошло все стадии жизненного цикла помидора. Сначала побледнело, потом позеленело, покраснело, следом приобрело ярко-алый цвет, скривилось и пошло морщинами, словно в банке с маринадом. Прокофьев этим зрелищем наслаждался. Будет ему какой-то инопланетянин мозги пудрить!
А потом из-за края экрана показалось ещё одно лицо. Сияющее ошарашенной улыбкой дурачка, увидевшего нечто невероятное. И лицо это принадлежало адъютанту полковника Рыкова Колодину. И вот тут Антон понял, что натворил. Если полковника Рыкова мимианцы могли скопировать, чтобы подстраховаться, то до Колодина они вряд ли додумались бы.
– Я… это… – Бравый тон Прокофьева скатился на заикающийся писк. – Вы в таком виде… А я подумал… А вы ещё и не в своём кабинете…
И тут Рыкова понесло:
– Я в таком виде и не в своём кабинете потому, что Колодин сломал кондиционер и там жара! А ты…
Далее последовал сценарий сиквела порнофильма о гаишниках, в главной роли которого теперь фигурировал Прокофьев.
Наконец поток брани иссяк, и Рыков переключился на Колодина:
– А ты тут чего маячишь?
Радостно ухмыляющийся от того, что на этот раз досталось не ему, адъютант козырнул и отрапортовал:
– На третьей линии генерал Хуммель! Спрашивает, почему вы не связались с ним по поводу мероприятий, приуроченных к…
– Но я же с ним пять минут назад беседовал! – перебил Колодина полковник, а потом его лицо перекосило осознание того, что у генерала либо склероз, либо с Рыковым связывались две разные личности с одним и тем же лицом.
– Семёныч, – прошипел полковник. – Ты с этими мимианцами…
Ну и далее последовал очередной сценарий. К счастью, на этот раз без гаишников.
Когда связь прервалась, Антон смог перевести дух. Это же нужно было такое выкинуть! Хотя его догадка была верна. Ошибся лишь с тем, кого скопировали мимианцы.
Из раздумий его вывели раздавшиеся аплодисменты. Антон повернулся к Семёнычу. Старшина откинулся в кресле и размеренно хлопал в ладоши.
– Да не так уж сложно было догадаться, что это мимианцы, – смущённо пробормотал Прокофьев.
– Догадаться – не сложно. А высказать такое Рыкову… Это да!
Прошло десять минут, и полковник Рыков снова связался с постом. На этот раз он был крайне немногословен и о прошлом инциденте не вспомнил: