Страница:
– Ты сам это сказал, Сергей, – подчеркнул Бушмин. – Двигаем дальше… Короче, я оказался с «навороченным» трупом на руках. А у меня своих проблем целый ворох. Кое-как я его все же сбагрил, это отдельная детективная история, а потом отправился «нах хауз»: нужно было салон как следует отмыть от кровищи…
И тут, значит, выяснилось, что «Рэмбо» кое-что позабыл в салоне, а я, когда вытаскивал труп из машины, в потемках эту хреновину как-то и не приметил…
– Опиши, как выглядел этот… спецпакет.
Дружно прикончив двухсотграммовую емкость с коньяком, Сотник спрятал пустую фляжку в карман и навострил уши.
– Сверток из прорезиненной камуфлированной ткани, размерами будет чуть поболее пухлого «лопатника». А в приложение к нему стограммовая упаковка пластита и снаряженный взрыватель…
– Самоликвидирующее устройство?
– Да, что-то вроде этого. Так что я только чудом не взлетел на воздух вместе со своей находкой.
– А что находилось внутри «лопатника»? Ты, конечно, поинтересовался его содержимым?
Бушмин в задумчивости поскреб подбородок. Конечно, они выпотрошили «лопатник». Бушмин, кстати, был категорически против этого, предложив немедленно избавиться от опасной находки, но остальные двое его не поддержали. После того как был обезврежен «сюрприз», а отдельные составные части «ВУ» утоплены в болотце поблизости от бушминского гаража, Прохоров вскрыл спецпакет. Внутри свертка хранились портативная видеокассета, стопка пластиковых карточек размером примерно в полтора раза больше обычных игральных карт и черная капсула размером с тюбик помады… Они втроем отправились колесить по городу в происках видеоаппаратуры – формат кассеты не позволял просмотреть ее при помощи видеокамеры общепринятых стандартов. А в это время, о чем они даже не догадывались, по пятам за Бушминым уже шла целая свора преследователей…
Фильм этот они просмотрели целиком на квартире у Демченко.
Опять же Бушмин был против «кинопросмотра» и теперь задним числом сожалел, что не настоял на своем… Дальше – больше.
Ребята настояли на том, чтобы Бушмин на время залег на дно, пока они не прояснят ситуацию через свои обширные связи. В качестве «лежки» использовали пустовавшую квартиру родственников Демченко. Тут уж сам Андрюша отличился… Скуки ради занялся колодой карт. Оч-чень заинтересовало его возможное предназначение этих гибких и прочных пластиковых карточек, на обе стороны которых нанесен сложный узорчатый рисунок в окаймлении рунических письмен и буквенно-цифровых символов. Несколько часов кряду ломал голову над этим ребусом, а затем… озарило. Чертежик, над которым он трудился даже в те дни, когда, оборудовав НП в ничейном доме в Дачном, подготавливал «акцию возмездия», нынче хранится в укромном месте…
Стоп. Не стоит дальше развивать эту тему, пусть даже мысленно. Потому как сразу промеж лопаток холодком потянуло…
– Нет и еще раз нет, – Бушмин решительно пресек все попытки Сотника расколоть его на предмет содержимого спецпакета. – И не пытай меня, потому как бесполезно…
Он растоптал каблуком тлеющий окурок.
– А вообще-то странные у нас вещи творятся, да? Складывается впечатление, что у этих колоссальные связи и возможности.
Речь не о Казанцеве, в наших краях водятся звери и пострашнее… Думаешь, я не догадываюсь, чем вы здесь занимались? Одним только «янтарным бароном»? А как насчет его тестя, нынче покойного? А заодно и старшего зятя Ростислава? Их связи и деловые партнеры вас что, не интересовали? Вот и получилось, что копали под Казанцева, а задели куда более мощные интересы… А тут еще случаются события, которые вообще ни в какой расклад не вписываются, вроде той истории, что случилась со мной… Ах, мы такие все из себя крутые! За нами маячит здоровенный дядька МВД! У нас полтора миллиона штыков! Мы всех тут, мать-перемать…
Бушмин в сердцах махнул рукой.
– Вот и в Чечне так было, хотя сравнение, наверное, неуместно…
Ладно, теперь уступаю трибуну тебе. Только не вешай мне лапшу на уши, ладно?
– Черт, я начинаю тебя бояться, – мрачно сказал Сотник. – Не зря, видать, даже в Москве заинтересовались твоей персоной… Теперь давай по делу. Дежурство с «явки» мы сняли…
– Я знаю, – перебил его Бушмин. – Пытался пару раз прозвонить из Литвы, я там шхерился, но безрезультатно. Была еще мыслишка позвонить тебе прямо на службу, но поостерегся, боялся вас с Белицким подставить…
– Это уже не твоя забота… Напрасно ты так себя повел. Те люди, что должны были встретиться с тобой, уехали восвояси. Решили, что сюда ты уже не вернешься. Полагали также, что ты можешь сам объявиться в Москве…
– Для этого нужно несколько границ пересечь. Нужны надежные документы.
Иначе меня могут повязать прямо на границе.
– Хорошо, что ты сам до этого дотумкал… Ох как все с тобой непросто… Прими к сведению: твои данные внесены в базы данных погранцов и таможни.
– Меня объявили в розыск?
– По нашему ведомству – нет. Но к тебе проявляет интерес ФСБ, вернее, наше облуправление. Сейчас проводится служебное расследование инцидента в поселке Дачный. Чекисты, по-видимому, хотели бы задать тебе несколько вопросов.
– Лучше не надо.
– Согласен. Пошли дальше… На тот случай, если ты все же объявишься и выйдешь именно на меня, я должен был свести тебя…
– С Белицким, – подсказал Бушмин.
– Человек этот в данный момент находится тоже в Москве, – уклончиво сказал Сотник. – Контактировать с кем-либо другим – категорически запрещено… Как только ты позвонил мне и попросил о встрече, я тут же дал сигнальчик наверх. Так что в Москве уже в курсе, что ты нашелся… Утром здесь появится группа «товарищей», и я сдам тебя им с рук на руки…
– Вот именно, что сдашь, – криво усмехнулся Бушмин.
Сотник достал из кармана пиджака записную книжку, перелистнул ее, отыскивая чистую страничку, затем стал что-то на ней писать, одновременно поддерживая разговор:
– Я понимаю твои опасения, Андрей. Но я также понимаю, что без надежных документов, без денег и без «крыши» тебе сейчас не прожить. Все это ты можешь без труда получить с помощью моего ведомства, если только согласишься с нами сотрудничать. С учетом всех обстоятельств, тебе придется начать новую жизнь. Все, чем ты раньше занимался, – импровизация. Тебе чертовски везло, но вечно это продолжаться не может… Мое руководство гарантирует, что уголовное преследование в отношении тебя производиться не будет. Даже если ты кого-то убил в эти дни, скажем, в целях самозащиты, ни этот, ни какой-либо другой поступок такого рода в вину тебе поставлен быть не может. Короче, полная амнистия…
– Глупый, наверное, вопрос… Кто выступает гарантом нашей сделки? Твой начальник Белицкий? Или сам министр может поручиться, что вы не кинете меня, как это у нас получается сплошь и рядом?
Закончив писать, Сотник выдрал лист из записной книжки и передал его Бушмину.
– Здесь два московских телефона, плюс е-мейловский адрес в Интернете. Желательно, чтобы ты вызубрил это наизусть…
– Зачем мне это?
– Сам же говорил, «не дай бог», «могут шлепнуть через час-другой»… – Спохватившись, Сотник суеверно постучал по дереву. – Как бы не накаркать… Меня просили, если ты вдруг возникнешь на горизонте, передать тебе эти «реквизиты». Но я уверен, что завтра, максимум послезавтра…
В этот момент неожиданно запиликал сотовый телефон. Сотник сделал предупреждающий жест, затем, отойдя чуть в сторонку, стал с кем-то переговариваться. Он отрывисто бросил в трубку пару-тройку реплик, после чего дал отбой. Вид у Сотника был встревоженный.
Затем он стал переговариваться с кем-то по рации, причем происходило это уже в движении.
– Значит, так, Андрей, – скороговоркой сказал Сотник. – Вот же ситуевина… Надо смотаться в одно место, посмотреть, что там за дела… И тебя не могу оставить, потому как исчезнешь с концами, я ж тебя знаю… Значит, так… У меня две тачки, обе у центрального входа…
Они уже вышли на центральную аллею и торопливо, едва не сбиваясь на бег, двинулись к северным воротам парка.
– Товарища, что страхует тебя, с собой не бери! Решайся!
Пан или пропал… Решился?! Ну тогда по коням!
Глава 10
Глава 11
И тут, значит, выяснилось, что «Рэмбо» кое-что позабыл в салоне, а я, когда вытаскивал труп из машины, в потемках эту хреновину как-то и не приметил…
– Опиши, как выглядел этот… спецпакет.
Дружно прикончив двухсотграммовую емкость с коньяком, Сотник спрятал пустую фляжку в карман и навострил уши.
– Сверток из прорезиненной камуфлированной ткани, размерами будет чуть поболее пухлого «лопатника». А в приложение к нему стограммовая упаковка пластита и снаряженный взрыватель…
– Самоликвидирующее устройство?
– Да, что-то вроде этого. Так что я только чудом не взлетел на воздух вместе со своей находкой.
– А что находилось внутри «лопатника»? Ты, конечно, поинтересовался его содержимым?
Бушмин в задумчивости поскреб подбородок. Конечно, они выпотрошили «лопатник». Бушмин, кстати, был категорически против этого, предложив немедленно избавиться от опасной находки, но остальные двое его не поддержали. После того как был обезврежен «сюрприз», а отдельные составные части «ВУ» утоплены в болотце поблизости от бушминского гаража, Прохоров вскрыл спецпакет. Внутри свертка хранились портативная видеокассета, стопка пластиковых карточек размером примерно в полтора раза больше обычных игральных карт и черная капсула размером с тюбик помады… Они втроем отправились колесить по городу в происках видеоаппаратуры – формат кассеты не позволял просмотреть ее при помощи видеокамеры общепринятых стандартов. А в это время, о чем они даже не догадывались, по пятам за Бушминым уже шла целая свора преследователей…
Фильм этот они просмотрели целиком на квартире у Демченко.
Опять же Бушмин был против «кинопросмотра» и теперь задним числом сожалел, что не настоял на своем… Дальше – больше.
Ребята настояли на том, чтобы Бушмин на время залег на дно, пока они не прояснят ситуацию через свои обширные связи. В качестве «лежки» использовали пустовавшую квартиру родственников Демченко. Тут уж сам Андрюша отличился… Скуки ради занялся колодой карт. Оч-чень заинтересовало его возможное предназначение этих гибких и прочных пластиковых карточек, на обе стороны которых нанесен сложный узорчатый рисунок в окаймлении рунических письмен и буквенно-цифровых символов. Несколько часов кряду ломал голову над этим ребусом, а затем… озарило. Чертежик, над которым он трудился даже в те дни, когда, оборудовав НП в ничейном доме в Дачном, подготавливал «акцию возмездия», нынче хранится в укромном месте…
Стоп. Не стоит дальше развивать эту тему, пусть даже мысленно. Потому как сразу промеж лопаток холодком потянуло…
– Нет и еще раз нет, – Бушмин решительно пресек все попытки Сотника расколоть его на предмет содержимого спецпакета. – И не пытай меня, потому как бесполезно…
Он растоптал каблуком тлеющий окурок.
– А вообще-то странные у нас вещи творятся, да? Складывается впечатление, что у этих колоссальные связи и возможности.
Речь не о Казанцеве, в наших краях водятся звери и пострашнее… Думаешь, я не догадываюсь, чем вы здесь занимались? Одним только «янтарным бароном»? А как насчет его тестя, нынче покойного? А заодно и старшего зятя Ростислава? Их связи и деловые партнеры вас что, не интересовали? Вот и получилось, что копали под Казанцева, а задели куда более мощные интересы… А тут еще случаются события, которые вообще ни в какой расклад не вписываются, вроде той истории, что случилась со мной… Ах, мы такие все из себя крутые! За нами маячит здоровенный дядька МВД! У нас полтора миллиона штыков! Мы всех тут, мать-перемать…
Бушмин в сердцах махнул рукой.
– Вот и в Чечне так было, хотя сравнение, наверное, неуместно…
Ладно, теперь уступаю трибуну тебе. Только не вешай мне лапшу на уши, ладно?
– Черт, я начинаю тебя бояться, – мрачно сказал Сотник. – Не зря, видать, даже в Москве заинтересовались твоей персоной… Теперь давай по делу. Дежурство с «явки» мы сняли…
– Я знаю, – перебил его Бушмин. – Пытался пару раз прозвонить из Литвы, я там шхерился, но безрезультатно. Была еще мыслишка позвонить тебе прямо на службу, но поостерегся, боялся вас с Белицким подставить…
– Это уже не твоя забота… Напрасно ты так себя повел. Те люди, что должны были встретиться с тобой, уехали восвояси. Решили, что сюда ты уже не вернешься. Полагали также, что ты можешь сам объявиться в Москве…
– Для этого нужно несколько границ пересечь. Нужны надежные документы.
Иначе меня могут повязать прямо на границе.
– Хорошо, что ты сам до этого дотумкал… Ох как все с тобой непросто… Прими к сведению: твои данные внесены в базы данных погранцов и таможни.
– Меня объявили в розыск?
– По нашему ведомству – нет. Но к тебе проявляет интерес ФСБ, вернее, наше облуправление. Сейчас проводится служебное расследование инцидента в поселке Дачный. Чекисты, по-видимому, хотели бы задать тебе несколько вопросов.
– Лучше не надо.
– Согласен. Пошли дальше… На тот случай, если ты все же объявишься и выйдешь именно на меня, я должен был свести тебя…
– С Белицким, – подсказал Бушмин.
– Человек этот в данный момент находится тоже в Москве, – уклончиво сказал Сотник. – Контактировать с кем-либо другим – категорически запрещено… Как только ты позвонил мне и попросил о встрече, я тут же дал сигнальчик наверх. Так что в Москве уже в курсе, что ты нашелся… Утром здесь появится группа «товарищей», и я сдам тебя им с рук на руки…
– Вот именно, что сдашь, – криво усмехнулся Бушмин.
Сотник достал из кармана пиджака записную книжку, перелистнул ее, отыскивая чистую страничку, затем стал что-то на ней писать, одновременно поддерживая разговор:
– Я понимаю твои опасения, Андрей. Но я также понимаю, что без надежных документов, без денег и без «крыши» тебе сейчас не прожить. Все это ты можешь без труда получить с помощью моего ведомства, если только согласишься с нами сотрудничать. С учетом всех обстоятельств, тебе придется начать новую жизнь. Все, чем ты раньше занимался, – импровизация. Тебе чертовски везло, но вечно это продолжаться не может… Мое руководство гарантирует, что уголовное преследование в отношении тебя производиться не будет. Даже если ты кого-то убил в эти дни, скажем, в целях самозащиты, ни этот, ни какой-либо другой поступок такого рода в вину тебе поставлен быть не может. Короче, полная амнистия…
– Глупый, наверное, вопрос… Кто выступает гарантом нашей сделки? Твой начальник Белицкий? Или сам министр может поручиться, что вы не кинете меня, как это у нас получается сплошь и рядом?
Закончив писать, Сотник выдрал лист из записной книжки и передал его Бушмину.
– Здесь два московских телефона, плюс е-мейловский адрес в Интернете. Желательно, чтобы ты вызубрил это наизусть…
– Зачем мне это?
– Сам же говорил, «не дай бог», «могут шлепнуть через час-другой»… – Спохватившись, Сотник суеверно постучал по дереву. – Как бы не накаркать… Меня просили, если ты вдруг возникнешь на горизонте, передать тебе эти «реквизиты». Но я уверен, что завтра, максимум послезавтра…
В этот момент неожиданно запиликал сотовый телефон. Сотник сделал предупреждающий жест, затем, отойдя чуть в сторонку, стал с кем-то переговариваться. Он отрывисто бросил в трубку пару-тройку реплик, после чего дал отбой. Вид у Сотника был встревоженный.
Затем он стал переговариваться с кем-то по рации, причем происходило это уже в движении.
– Значит, так, Андрей, – скороговоркой сказал Сотник. – Вот же ситуевина… Надо смотаться в одно место, посмотреть, что там за дела… И тебя не могу оставить, потому как исчезнешь с концами, я ж тебя знаю… Значит, так… У меня две тачки, обе у центрального входа…
Они уже вышли на центральную аллею и торопливо, едва не сбиваясь на бег, двинулись к северным воротам парка.
– Товарища, что страхует тебя, с собой не бери! Решайся!
Пан или пропал… Решился?! Ну тогда по коням!
Глава 10
Розанова вывернула на стол содержимое сумочки… Вот… Нашла…
Газовый баллончик. Оч-чень грозное оружие! Теперь с этой пшикалкой, стало быть, она будет круговую оборону держать. Потому как другого оружия, кроме кухонных ножей и чугунной сковородки, в доме нет.
«Не паникуй… Главное, не открывай входную дверь…» А ведь еще есть дверь в предбаннике… Но замки – так себе…
То ли дело в родительской квартире, там папа металлическую дверь установил в полуотсеке, да и в самой квартире двойная дубовая рама… …Ни в коем случае нельзя отзываться на звонки, в том числе и по телефону. Пусть думают, что тебя нет дома… Куда подевалась?
А может, к соседке пошла… «Что стучишься в дверь моя, видишь, дома нет никто…» Звонки в дверь прекратились. На какое-то время воцарилась мертвая тишина. Может, соизволили убраться? Сотник сказал по телефону:
«Держись, Лена, мы мигом». А потом связь с ним прервалась, как будто лезвием кто-то чикнул…
Постой, постой… Ну же, кулема, вспоминай, куда ты его спрятала? В тайнике, обнаруженном на «секретной базе» Розанова в Дачном, хранились не только тетради с последними его записями, но и еще кое-что… Об этой находке она Белицкому ничего не сказала, иначе наверняка бы отобрал. Присовокупила к тем вещам, что оставлены в память об отце. Мать тоже не в курсе, узнай она о подобной находке, заставила бы немедленно избавиться.
Ну же! Кажется, в один из картонных ящиков сунула… В какой именно? Туда, где собраны альбомы-складанки… На самое дно упрятала, чтобы «буся» случайно не обнаружила. Ага, вспомнила…
Может, зря она тревогу подняла? Напридумывала всякого-разного, нафантазировала… Себя до смерти напугала и людей от служебных забот оторвала. Правильный, наверное, поставил Вадим Петрович диагноз: невменяема…
Со стороны входной двери донеслись какие-то странные звуки.
На слух это воспринималось как частые хлопки в ладоши. Несмелые аплодисменты, так и не перейдя в овацию, тут же оборвались; затем что-то звякнуло раз и другой; и напоследок раздался еще один хлопок – прозвучал он хотя и негромко, но плотно и упруго, так выходит хорошо притертая пробка из бутылки.
Лена испуганно затаилась в своем ненадежном укрытии. Напрягла слух до предела… Шестое чувство подсказало ей, что в квартире теперь она не одна.
Мужчина в кожанке и солнцезащитных очках на короткое время застыл посреди холла. Хотя в квартире царит полумрак, снимать очки он не стал. Зачем? Ему и так все видно. Широко раздувшиеся ноздри вобрали летучие запахи женского парфюма. На глаза попалась выпотрошенная сумочка, часть ее содержимого, включая газовый баллончик, валялась на полу.
Здесь она, здесь… Вот же сучка, затаилась где-то. Видно, заподозрила неладное, потому и дверь не стала отпирать… Зря только время потерял, когда топтался на площадке, прикрываясь букетиком…
А времени, кстати, осталось в обрез. Так что некогда ему тут играться в жмурки…
Мягкий палас скрадывал звук шагов. Уютное гнездышко… А где же его хозяйка?
Бегло осмотрел большую комнату. Мягкий уголок, стенка, картины развешаны там и сям, детские рисунки… Здесь ее нет. И спрятаться ей здесь негде.
Не простая, видать, бабенка, раз такие силы приведены в действие…
Не дали даже толком выпасти, вали, и все тут! В прежние времена так не поступали. Есть «одноразовые» киллеры, расходный материал… А нынче вот «больших» побеспокоили, видать, крутая пошла косьба…
Время, время… В считанные секунды он осмотрел, кажется, всю квартиру: сияющую чистотой кухню, будуар, то бишь спальню, убедился, что хозяйка не прячется на застекленном балконе…
Ванная, туалет… Где же эта чертова баба?!
Он остановился в коридорчике, напротив кладовки. Маленькая темная каморка, чулан, его еще называют «тещиной комнатой».
А за дверью, в темной норке, прячется маленькая глупая мышка…
Он позволил себе растранжирить еще пару секунд, слизнув кровь с уколотого шипами роз пальца. Затем направил пистолет с навинченным на дуло глушителем на дверь: зачем, спрашивается, ему рисковать? Прозвучал выстрел. Один. Громко и раскатисто…
Газовый баллончик. Оч-чень грозное оружие! Теперь с этой пшикалкой, стало быть, она будет круговую оборону держать. Потому как другого оружия, кроме кухонных ножей и чугунной сковородки, в доме нет.
«Не паникуй… Главное, не открывай входную дверь…» А ведь еще есть дверь в предбаннике… Но замки – так себе…
То ли дело в родительской квартире, там папа металлическую дверь установил в полуотсеке, да и в самой квартире двойная дубовая рама… …Ни в коем случае нельзя отзываться на звонки, в том числе и по телефону. Пусть думают, что тебя нет дома… Куда подевалась?
А может, к соседке пошла… «Что стучишься в дверь моя, видишь, дома нет никто…» Звонки в дверь прекратились. На какое-то время воцарилась мертвая тишина. Может, соизволили убраться? Сотник сказал по телефону:
«Держись, Лена, мы мигом». А потом связь с ним прервалась, как будто лезвием кто-то чикнул…
Постой, постой… Ну же, кулема, вспоминай, куда ты его спрятала? В тайнике, обнаруженном на «секретной базе» Розанова в Дачном, хранились не только тетради с последними его записями, но и еще кое-что… Об этой находке она Белицкому ничего не сказала, иначе наверняка бы отобрал. Присовокупила к тем вещам, что оставлены в память об отце. Мать тоже не в курсе, узнай она о подобной находке, заставила бы немедленно избавиться.
Ну же! Кажется, в один из картонных ящиков сунула… В какой именно? Туда, где собраны альбомы-складанки… На самое дно упрятала, чтобы «буся» случайно не обнаружила. Ага, вспомнила…
Может, зря она тревогу подняла? Напридумывала всякого-разного, нафантазировала… Себя до смерти напугала и людей от служебных забот оторвала. Правильный, наверное, поставил Вадим Петрович диагноз: невменяема…
Со стороны входной двери донеслись какие-то странные звуки.
На слух это воспринималось как частые хлопки в ладоши. Несмелые аплодисменты, так и не перейдя в овацию, тут же оборвались; затем что-то звякнуло раз и другой; и напоследок раздался еще один хлопок – прозвучал он хотя и негромко, но плотно и упруго, так выходит хорошо притертая пробка из бутылки.
Лена испуганно затаилась в своем ненадежном укрытии. Напрягла слух до предела… Шестое чувство подсказало ей, что в квартире теперь она не одна.
Мужчина в кожанке и солнцезащитных очках на короткое время застыл посреди холла. Хотя в квартире царит полумрак, снимать очки он не стал. Зачем? Ему и так все видно. Широко раздувшиеся ноздри вобрали летучие запахи женского парфюма. На глаза попалась выпотрошенная сумочка, часть ее содержимого, включая газовый баллончик, валялась на полу.
Здесь она, здесь… Вот же сучка, затаилась где-то. Видно, заподозрила неладное, потому и дверь не стала отпирать… Зря только время потерял, когда топтался на площадке, прикрываясь букетиком…
А времени, кстати, осталось в обрез. Так что некогда ему тут играться в жмурки…
Мягкий палас скрадывал звук шагов. Уютное гнездышко… А где же его хозяйка?
Бегло осмотрел большую комнату. Мягкий уголок, стенка, картины развешаны там и сям, детские рисунки… Здесь ее нет. И спрятаться ей здесь негде.
Не простая, видать, бабенка, раз такие силы приведены в действие…
Не дали даже толком выпасти, вали, и все тут! В прежние времена так не поступали. Есть «одноразовые» киллеры, расходный материал… А нынче вот «больших» побеспокоили, видать, крутая пошла косьба…
Время, время… В считанные секунды он осмотрел, кажется, всю квартиру: сияющую чистотой кухню, будуар, то бишь спальню, убедился, что хозяйка не прячется на застекленном балконе…
Ванная, туалет… Где же эта чертова баба?!
Он остановился в коридорчике, напротив кладовки. Маленькая темная каморка, чулан, его еще называют «тещиной комнатой».
А за дверью, в темной норке, прячется маленькая глупая мышка…
Он позволил себе растранжирить еще пару секунд, слизнув кровь с уколотого шипами роз пальца. Затем направил пистолет с навинченным на дуло глушителем на дверь: зачем, спрашивается, ему рисковать? Прозвучал выстрел. Один. Громко и раскатисто…
Глава 11
На то, чтобы добраться до Артиллерийской, ушло не более десяти минут времени.
– Володя, сворачивай к девятиэтажке… К дальнему подъезду!
В машине, кроме Сотника, находились еще двое, молодые парни, в возрасте до тридцати, из оперсостава УБЭП. Что касается транспорта, то это была обычная «волжанка» без милицейской символики, из числа тех тачек, что используются в оперативных целях.
Вторая машина, «Опель» с тонированными стеклами, на борту которого находились Бушмин и еще один оперативник, свернула в соседний двор; здесь они должны дожидаться Сотника и Ко.
– Михалыч, «Тойота»…
– Вижу, – коротко бросил Сотник. – Погодь, Коля…
Погодь хвататься за рацию! Две-три минуты ничего не решат… Володя, остаешься здесь, осмотрись как следует! А ты, Николай, дуй следом за мной!
Одним махом вознеслись на пятый этаж… Дверь, отделяющая полуотсек от лестничной площадки, была прикрыта, но не на замок. На полу в коридоре ворох цветов, темно-красных бархатистых роз; поначалу Сотнику даже померещилось, что коридорчик испятнан загустевшей кровью.
Дружно обнажили табельные стволы. На короткое время застыли у двери.
Сотник на всякий случай сверился с цифирью: а вдруг перепутали квартиру?
– Замок выбит, – прошептал опер. – Боюсь, мы опоздали.
– Прикрывай спину, Коля. – Сотник легонько, кончиками пальцев толкнул дверь. – Ну все, с богом…
Дверная цепочка, как и следовало ожидать, была перебита. Вошли в квартиру тихонько, крадучись, без криков и матерных угроз. Мертвая тишина… Неужели и вправду опоздали?
Сотник выбрался из прихожей в холл. Увидел там то же самое, что за несколько минут до него видел киллер. А потом… и самого киллера.
Сотник от изумления даже присвистнул. Это был неожиданный поворот.
Он всякое в жизни видел, но такого…
– Эй, есть тут кто живой? – Переступив через распростертого «жмура», он заглянул в кухню, затем сунулся в спальню. Включил свет: в комнате темно из-за плотно зашторенных окон, да и на улице уже начинает смеркаться. – Коля, посмотри в гостиной…
– Ее здесь нет.
– Лена! Розанова! Не понял… Куда она подевалась?
Сотник присел на корточки. Озадаченно почесал дулом «ПМ» кончик носа. Пригнул голову к плечу, чтобы получше рассмотреть «фейс» – мужик лежал практически на боку, с подогнутыми в коленках ногами, с пробитой черепушкой, покоящейся на выпростанной руке. Здесь же, на полу, валялся рабочий инструмент киллера – «беретта М-92Ф» с навернутым на дуло глушителем.
Пуля вошла тому в правый глаз вместе с осколками стекла. Из зияющего в оправе очков отверстия сочится сукровица. Б-р-р… Привстав с корточек, Сотник попытался сориентироваться, откуда был произведен выстрел, а заодно понять, что же здесь в действительности произошло… Ну вот же, на стене кровавые ошметья! Что? Быть такого не может…
Только сейчас он обратил внимание на пулевое отверстие в двери чуланчика. А заодно расслышал странные звуки, напоминающие тихий и жалобный детский плач.
Последующие несколько минут Сотник вынужден был заниматься сразу несколькими делами: общаться по рации с замещающим Белицкого на посту начальника управления Сухотиным – портативная рация снабжена кодирующим устройством, призванным обеспечить «закрытость» переговоров в УКВ-диапазоне; раздавать ЦУ своим младшим коллегам – этим расторопным ребяткам разжевывать кашку нет нужды, все понимают с полуслова; присматривать за Розановой – девушка, и это вполне объяснимо, пребывает в шоковом состоянии. И еще он обязан думать, думать и думать… Лихорадочно напрягать извилины, просчитывая всевозможные варианты в поисках наиболее оптимального. А в условиях дефицита времени, при недостатке информации, на основании которой можно судить об истинных причинах случившегося, да еще с учетом привходящих обстоятельств, – найти этот самый оптимальный вариант ох как непросто… Тот же Бушмин, к примеру, завис в воздухе – кто же мог знать, что такая вот ситуевина случится… А сводить Кондора с кем-либо, кроме отозванного из тактических соображений в Москву Белицкого да еще Сухотина, который сейчас тоже занят неотложными делами, распоряжением из Центра запрещено.
Лена Розанова – это особый случай. Она не является информатором и никогда не привлекалась к сотрудничеству в какой-либо форме. Две-три консультации, полученные от нее в качестве специалиста по янтарным промыслам, не в счет, ибо разговор велся о достаточно безобидных вещах.
Но утверждать, что она никак не связана с органами, тоже будет неверно.
У ее отца водились знакомые среди высокопоставленных сотрудников ГРУ и госбезопасности. То, что Розанов являлся видным исследователем в области тайн «третьего рейха», странным образом переплетенных с некоторыми современными реалиями, – факт общеизвестный. Тот же Белицкий очень близко знал художника и был вхож в его семью. А накануне отъезда среди прочих наставлений он сказал примерно следующее: «Присмотрите на пару с Сухотиным за Леной Розановой. Мне не нравится, что в последнее время возле нее крутятся люди нашего „янтарного барона“…» Думай, Сотник, думай… В том тайном противостоянии, о реалиях которого простым смертным мало что известно, мелочей не бывает. Подобных «мелочей» приходится учитывать множество, как, например, в данной, очень непростой ситуации… Сколько трупов предстоит оприходовать, где, в каком месте и при каких обстоятельствах они будут обнаружены; что войдет в материалы следствия и официальные сводки, а затем просочится в СМИ, а что следует попридержать в уме – от этого и еще многого другого будет зависеть не только интерпретация всех событий в целом, но и такие частности, как личная безопасность Розановой, да и не только ее одной. …На милицейской волне прошло тревожное сообщение: речь пока шла о расстрелянной «Тойоте». Через пять-десять минут здесь будут коллеги из Центрального РУВД, а затем подъедет и дежурная бригада по городу. Вариантов уйма, а времени – в обрез.
Получив «добро» от своего непосредственного начальника, Сотник и двое его коллег, что называется, передернули карту. Самую малость. И получился совсем другой расклад…
Еще спустя несколько минут Розанова почти пришла в себя и смогла ответить на некоторые вопросы.
– Лена, скажи, только честно, где ты раздобыла этот «вальтер»?
Розанова сидела на самом краешке дивана, кутаясь в теплую оренбургскую шаль. Сотник подал ей стакан воды. Обратил внимание, как дрожат у нее руки; когда поднесла стакан к губам, зубы выбили на ободке частую дробь. Вяло вытерла рот ладошкой, затем виновато посмотрела на Сотника.
– Н-нашла… Правда, нашла. В Дачном. Вернее, в тайнике, который я вам показала…
– А почему нам ничего не сказала?
– Не з-знаю… Боялась, что вы отберете. Я плохо поступила, да?
Сотник пожал плечами. Он и сам не знал, что ответить на этот вопрос.
Ствол, конечно, отобрали бы, здесь и гадать нечего. Если бы только узнали о его существовании. Но с другой стороны… Как ни крути, но пистолет, доставшийся Розановой как бы по наследству от покойного отца, спас ей сегодня жизнь.
Он взвесил на ладони трофейный ствол. «Машинка», хотя и была изготовлена в начале сороковых годов, выглядит как новенькая. Так, словно дожидалась своего часа на оружейном складе, а затем ее достали с полки, освободили от фабричной смазки, вставили снаряженную обойму и использовали по прямому назначению.
Пистолет системы «вальтер П-38». Растиражирован в годы Второй мировой войны в массовом количестве, отдельные его модификации производятся и по сю пору на «ваффенфабрик» в Ульме, Германия, куда было перебазировано производство из Целла-Мелис после сокрушительного поражения гитлеровского рейха.
– Тебе доводилось стрелять из пистолета?
– Н-нет.
– Так это у тебя первый такой… опыт? Кхм… Повезло.
Курок у «П-38» расположен открыто, но, что немаловажно, перед первым выстрелом его можно не взводить – ударно-спусковой механизм самовзводный. Пистолет прост в обращении и надежен, именно это обстоятельство, если не принимать во внимание элемент случайности, и сыграло решающую роль.
Сотник выщелкнул обойму. Патроны серийного образца, 9 мм «парабеллум».
Тот, кто держал заряженным пистолет в тайнике, вероятно, знал мудрую латинскую пословицу: «Хочешь мира – готовься к войне».
«Пара беллум» – «готовься к войне»…
– Я не хотела, – Розанова обиженно шмыгнула носом. – Так получилось… Очень тугой курок… Я знала, что надо снять пистолет с предохранителя, но как и что делать, не понимала. И я не была уверена в том, что смогу выстрелить… Меня никто этому не учил.
Сотник покивал головой. Обойма снаряжена полностью. Не хватает только одного патрона. Пуля застряла в черепушке незадачливого киллера. Вот такие, значит, дела.
– Кто-то бродил по квартире… Когда прозвучал выстрел, у меня даже уши заложило! Я надеялась, что он… они испугаются и убегут…
– Ты его здорово напугала, – с мрачной усмешкой сказал Сотник. – Он так и грохнулся долой с копыт…
– Я его… ранила?
– Самую малость, – Сотник решил не травмировать психику девушки, ей и без того досталось. – В сущности, пустяковая царапина.
– Почему вы мне не говорите правду? – Розанова обхватила голову руками. – Я ведь слышала обрывки разговоров… А потом, кажется, его… вынесли из квартиры? Так?
– У тебя просто все в голове перепуталось. Считай, что тебе приснился кошмарный сон. Ущипни себя, Лена. Проснись. И скажи сама себе – это был всего лишь дурной сон.
– А кто меня будет допрашивать, вы или следователь? Меня, наверное, накажут? А может, и в тюрьму посадят…
– Ты меня не поняла, Лена. Во-первых, наказывать тебя, поверь специалисту, абсолютно не за что. Даже речи быть не может об уголовном преследовании… Орден тебе, конечно, вряд ли дадут, хотя лично я за проявленное тобой мужество… Кхм… А во-вторых, повторюсь, ничего такого не было. Сейчас, думаю, до тебя мои словеса не доходят, так что отложим более подробный разговор на потом.
Сотник вставил обратно обойму, затем, обнаружив свой плащ в прихожей, сунул «вальтер» в его глубокий боковой карман. Такие «пушки», равно как и другие образцы оружия времен прошлой войны, многочисленные кладоискатели порой находят в глубоких подземельях Кенигсберга. Где его раздобыл Розанов? Теперь это выяснить уже вряд ли удастся.
У входной двери раздались три звонка. Сотник впустил коллегу, и они прошли в квартиру Розановой.
– Ну как, успели прокрутиться? – нетерпеливо спросил Сотник. – Все получилось?
– Кажись, да, – сказал запыхавшийся оперативник. – Разложили всех «жмуров», как велено было… Только мы пошабашили, как тут же патрульный экипаж примчался…
– Вас кто-нибудь из жильцов, часом, не засек?
– Нет, не думаю… Этого… киллера переволокли в лифт и смайнали на второй этаж… Так в кабинке и поставили, чтобы не наследить.
– А здесь, на лестничной площадке? Все аккуратно?
– А что тут за расстояние? Лифт в трех шагах… Но мы на всякий случай еще раз поднялись и осмотрели площадку. Нет, Михалыч, тут все чисто. Дальше… Киллер, думаю, был не один…
– Как минимум двое работали, причем синхронно, – согласился Сотник. – И еще одна или две тачки должны были поблизости крутиться, на подхвате.
Он приоткрыл дверь в гостиную.
– Лена, собирайся потихоньку. Возьми какой-нибудь пакет или небольшую дорожную сумку и побросай туда самое необходимое… Все вопросы потом!
Даю тебе на сборы… пять минут.
Затем он кивнул оперативнику, чтобы тот продолжил свой рассказ…
Очень скоро ему удалось уяснить ситуацию, хотя, конечно, белых пятен оставалось предостаточно.
– Так… Вы, значит, вроде как нарисовались здесь вслед за патрульными?
Услышали сообщение по рации, проезжали мимо, решили завернуть, поинтересоваться…
Но есть небольшая неувязочка по времени…
– Мы своими ксивами до поры не размахивали. Да, мы приехали чуть раньше, но это только мы знаем…
– Время – понятие растяжимое, – философски изрек Сотник. – Небольшая путаница в таких делах неизбежна… Что мы теперь имеем? Труп в «Тойоте». Р-раз. Мертвый мужик с «береттой» в кабине лифта. Два. Сотрудник АКБ «Балтийский». Три.
– Этого мы тревожить не стали… Он возле мусоропровода лежит, на втором этаже… С дырой в затылке. Вот такой расклад, Михалыч.
– Просто замечательный расклад, – мрачно усмехнулся Сотник.
– Сейчас спец подъедет, починит дверь… Что говорят ребята из бригады? Киллера опознали?
– Говорят, незнакомый зверь.
Сотник кивнул, затем, чуть повысив голос, поинтересовался:
– Лена, на кого записана квартира?
– На Коляныча, – долетел слабый голосок из гостиной.
– Это муж сестры, да? – Сотник удовлетворенно покивал головой. – Собралась? Не забудь документы прихватить с собой!
Он посмотрел на оперативника.
– Задачу понял? Я отвезу их на объект, а ты приберись здесь как следует. Сейчас кто-то из наших должен подъехать, подсобит тебе…
– Володя, сворачивай к девятиэтажке… К дальнему подъезду!
В машине, кроме Сотника, находились еще двое, молодые парни, в возрасте до тридцати, из оперсостава УБЭП. Что касается транспорта, то это была обычная «волжанка» без милицейской символики, из числа тех тачек, что используются в оперативных целях.
Вторая машина, «Опель» с тонированными стеклами, на борту которого находились Бушмин и еще один оперативник, свернула в соседний двор; здесь они должны дожидаться Сотника и Ко.
– Михалыч, «Тойота»…
– Вижу, – коротко бросил Сотник. – Погодь, Коля…
Погодь хвататься за рацию! Две-три минуты ничего не решат… Володя, остаешься здесь, осмотрись как следует! А ты, Николай, дуй следом за мной!
Одним махом вознеслись на пятый этаж… Дверь, отделяющая полуотсек от лестничной площадки, была прикрыта, но не на замок. На полу в коридоре ворох цветов, темно-красных бархатистых роз; поначалу Сотнику даже померещилось, что коридорчик испятнан загустевшей кровью.
Дружно обнажили табельные стволы. На короткое время застыли у двери.
Сотник на всякий случай сверился с цифирью: а вдруг перепутали квартиру?
– Замок выбит, – прошептал опер. – Боюсь, мы опоздали.
– Прикрывай спину, Коля. – Сотник легонько, кончиками пальцев толкнул дверь. – Ну все, с богом…
Дверная цепочка, как и следовало ожидать, была перебита. Вошли в квартиру тихонько, крадучись, без криков и матерных угроз. Мертвая тишина… Неужели и вправду опоздали?
Сотник выбрался из прихожей в холл. Увидел там то же самое, что за несколько минут до него видел киллер. А потом… и самого киллера.
Сотник от изумления даже присвистнул. Это был неожиданный поворот.
Он всякое в жизни видел, но такого…
– Эй, есть тут кто живой? – Переступив через распростертого «жмура», он заглянул в кухню, затем сунулся в спальню. Включил свет: в комнате темно из-за плотно зашторенных окон, да и на улице уже начинает смеркаться. – Коля, посмотри в гостиной…
– Ее здесь нет.
– Лена! Розанова! Не понял… Куда она подевалась?
Сотник присел на корточки. Озадаченно почесал дулом «ПМ» кончик носа. Пригнул голову к плечу, чтобы получше рассмотреть «фейс» – мужик лежал практически на боку, с подогнутыми в коленках ногами, с пробитой черепушкой, покоящейся на выпростанной руке. Здесь же, на полу, валялся рабочий инструмент киллера – «беретта М-92Ф» с навернутым на дуло глушителем.
Пуля вошла тому в правый глаз вместе с осколками стекла. Из зияющего в оправе очков отверстия сочится сукровица. Б-р-р… Привстав с корточек, Сотник попытался сориентироваться, откуда был произведен выстрел, а заодно понять, что же здесь в действительности произошло… Ну вот же, на стене кровавые ошметья! Что? Быть такого не может…
Только сейчас он обратил внимание на пулевое отверстие в двери чуланчика. А заодно расслышал странные звуки, напоминающие тихий и жалобный детский плач.
Последующие несколько минут Сотник вынужден был заниматься сразу несколькими делами: общаться по рации с замещающим Белицкого на посту начальника управления Сухотиным – портативная рация снабжена кодирующим устройством, призванным обеспечить «закрытость» переговоров в УКВ-диапазоне; раздавать ЦУ своим младшим коллегам – этим расторопным ребяткам разжевывать кашку нет нужды, все понимают с полуслова; присматривать за Розановой – девушка, и это вполне объяснимо, пребывает в шоковом состоянии. И еще он обязан думать, думать и думать… Лихорадочно напрягать извилины, просчитывая всевозможные варианты в поисках наиболее оптимального. А в условиях дефицита времени, при недостатке информации, на основании которой можно судить об истинных причинах случившегося, да еще с учетом привходящих обстоятельств, – найти этот самый оптимальный вариант ох как непросто… Тот же Бушмин, к примеру, завис в воздухе – кто же мог знать, что такая вот ситуевина случится… А сводить Кондора с кем-либо, кроме отозванного из тактических соображений в Москву Белицкого да еще Сухотина, который сейчас тоже занят неотложными делами, распоряжением из Центра запрещено.
Лена Розанова – это особый случай. Она не является информатором и никогда не привлекалась к сотрудничеству в какой-либо форме. Две-три консультации, полученные от нее в качестве специалиста по янтарным промыслам, не в счет, ибо разговор велся о достаточно безобидных вещах.
Но утверждать, что она никак не связана с органами, тоже будет неверно.
У ее отца водились знакомые среди высокопоставленных сотрудников ГРУ и госбезопасности. То, что Розанов являлся видным исследователем в области тайн «третьего рейха», странным образом переплетенных с некоторыми современными реалиями, – факт общеизвестный. Тот же Белицкий очень близко знал художника и был вхож в его семью. А накануне отъезда среди прочих наставлений он сказал примерно следующее: «Присмотрите на пару с Сухотиным за Леной Розановой. Мне не нравится, что в последнее время возле нее крутятся люди нашего „янтарного барона“…» Думай, Сотник, думай… В том тайном противостоянии, о реалиях которого простым смертным мало что известно, мелочей не бывает. Подобных «мелочей» приходится учитывать множество, как, например, в данной, очень непростой ситуации… Сколько трупов предстоит оприходовать, где, в каком месте и при каких обстоятельствах они будут обнаружены; что войдет в материалы следствия и официальные сводки, а затем просочится в СМИ, а что следует попридержать в уме – от этого и еще многого другого будет зависеть не только интерпретация всех событий в целом, но и такие частности, как личная безопасность Розановой, да и не только ее одной. …На милицейской волне прошло тревожное сообщение: речь пока шла о расстрелянной «Тойоте». Через пять-десять минут здесь будут коллеги из Центрального РУВД, а затем подъедет и дежурная бригада по городу. Вариантов уйма, а времени – в обрез.
Получив «добро» от своего непосредственного начальника, Сотник и двое его коллег, что называется, передернули карту. Самую малость. И получился совсем другой расклад…
Еще спустя несколько минут Розанова почти пришла в себя и смогла ответить на некоторые вопросы.
– Лена, скажи, только честно, где ты раздобыла этот «вальтер»?
Розанова сидела на самом краешке дивана, кутаясь в теплую оренбургскую шаль. Сотник подал ей стакан воды. Обратил внимание, как дрожат у нее руки; когда поднесла стакан к губам, зубы выбили на ободке частую дробь. Вяло вытерла рот ладошкой, затем виновато посмотрела на Сотника.
– Н-нашла… Правда, нашла. В Дачном. Вернее, в тайнике, который я вам показала…
– А почему нам ничего не сказала?
– Не з-знаю… Боялась, что вы отберете. Я плохо поступила, да?
Сотник пожал плечами. Он и сам не знал, что ответить на этот вопрос.
Ствол, конечно, отобрали бы, здесь и гадать нечего. Если бы только узнали о его существовании. Но с другой стороны… Как ни крути, но пистолет, доставшийся Розановой как бы по наследству от покойного отца, спас ей сегодня жизнь.
Он взвесил на ладони трофейный ствол. «Машинка», хотя и была изготовлена в начале сороковых годов, выглядит как новенькая. Так, словно дожидалась своего часа на оружейном складе, а затем ее достали с полки, освободили от фабричной смазки, вставили снаряженную обойму и использовали по прямому назначению.
Пистолет системы «вальтер П-38». Растиражирован в годы Второй мировой войны в массовом количестве, отдельные его модификации производятся и по сю пору на «ваффенфабрик» в Ульме, Германия, куда было перебазировано производство из Целла-Мелис после сокрушительного поражения гитлеровского рейха.
– Тебе доводилось стрелять из пистолета?
– Н-нет.
– Так это у тебя первый такой… опыт? Кхм… Повезло.
Курок у «П-38» расположен открыто, но, что немаловажно, перед первым выстрелом его можно не взводить – ударно-спусковой механизм самовзводный. Пистолет прост в обращении и надежен, именно это обстоятельство, если не принимать во внимание элемент случайности, и сыграло решающую роль.
Сотник выщелкнул обойму. Патроны серийного образца, 9 мм «парабеллум».
Тот, кто держал заряженным пистолет в тайнике, вероятно, знал мудрую латинскую пословицу: «Хочешь мира – готовься к войне».
«Пара беллум» – «готовься к войне»…
– Я не хотела, – Розанова обиженно шмыгнула носом. – Так получилось… Очень тугой курок… Я знала, что надо снять пистолет с предохранителя, но как и что делать, не понимала. И я не была уверена в том, что смогу выстрелить… Меня никто этому не учил.
Сотник покивал головой. Обойма снаряжена полностью. Не хватает только одного патрона. Пуля застряла в черепушке незадачливого киллера. Вот такие, значит, дела.
– Кто-то бродил по квартире… Когда прозвучал выстрел, у меня даже уши заложило! Я надеялась, что он… они испугаются и убегут…
– Ты его здорово напугала, – с мрачной усмешкой сказал Сотник. – Он так и грохнулся долой с копыт…
– Я его… ранила?
– Самую малость, – Сотник решил не травмировать психику девушки, ей и без того досталось. – В сущности, пустяковая царапина.
– Почему вы мне не говорите правду? – Розанова обхватила голову руками. – Я ведь слышала обрывки разговоров… А потом, кажется, его… вынесли из квартиры? Так?
– У тебя просто все в голове перепуталось. Считай, что тебе приснился кошмарный сон. Ущипни себя, Лена. Проснись. И скажи сама себе – это был всего лишь дурной сон.
– А кто меня будет допрашивать, вы или следователь? Меня, наверное, накажут? А может, и в тюрьму посадят…
– Ты меня не поняла, Лена. Во-первых, наказывать тебя, поверь специалисту, абсолютно не за что. Даже речи быть не может об уголовном преследовании… Орден тебе, конечно, вряд ли дадут, хотя лично я за проявленное тобой мужество… Кхм… А во-вторых, повторюсь, ничего такого не было. Сейчас, думаю, до тебя мои словеса не доходят, так что отложим более подробный разговор на потом.
Сотник вставил обратно обойму, затем, обнаружив свой плащ в прихожей, сунул «вальтер» в его глубокий боковой карман. Такие «пушки», равно как и другие образцы оружия времен прошлой войны, многочисленные кладоискатели порой находят в глубоких подземельях Кенигсберга. Где его раздобыл Розанов? Теперь это выяснить уже вряд ли удастся.
У входной двери раздались три звонка. Сотник впустил коллегу, и они прошли в квартиру Розановой.
– Ну как, успели прокрутиться? – нетерпеливо спросил Сотник. – Все получилось?
– Кажись, да, – сказал запыхавшийся оперативник. – Разложили всех «жмуров», как велено было… Только мы пошабашили, как тут же патрульный экипаж примчался…
– Вас кто-нибудь из жильцов, часом, не засек?
– Нет, не думаю… Этого… киллера переволокли в лифт и смайнали на второй этаж… Так в кабинке и поставили, чтобы не наследить.
– А здесь, на лестничной площадке? Все аккуратно?
– А что тут за расстояние? Лифт в трех шагах… Но мы на всякий случай еще раз поднялись и осмотрели площадку. Нет, Михалыч, тут все чисто. Дальше… Киллер, думаю, был не один…
– Как минимум двое работали, причем синхронно, – согласился Сотник. – И еще одна или две тачки должны были поблизости крутиться, на подхвате.
Он приоткрыл дверь в гостиную.
– Лена, собирайся потихоньку. Возьми какой-нибудь пакет или небольшую дорожную сумку и побросай туда самое необходимое… Все вопросы потом!
Даю тебе на сборы… пять минут.
Затем он кивнул оперативнику, чтобы тот продолжил свой рассказ…
Очень скоро ему удалось уяснить ситуацию, хотя, конечно, белых пятен оставалось предостаточно.
– Так… Вы, значит, вроде как нарисовались здесь вслед за патрульными?
Услышали сообщение по рации, проезжали мимо, решили завернуть, поинтересоваться…
Но есть небольшая неувязочка по времени…
– Мы своими ксивами до поры не размахивали. Да, мы приехали чуть раньше, но это только мы знаем…
– Время – понятие растяжимое, – философски изрек Сотник. – Небольшая путаница в таких делах неизбежна… Что мы теперь имеем? Труп в «Тойоте». Р-раз. Мертвый мужик с «береттой» в кабине лифта. Два. Сотрудник АКБ «Балтийский». Три.
– Этого мы тревожить не стали… Он возле мусоропровода лежит, на втором этаже… С дырой в затылке. Вот такой расклад, Михалыч.
– Просто замечательный расклад, – мрачно усмехнулся Сотник.
– Сейчас спец подъедет, починит дверь… Что говорят ребята из бригады? Киллера опознали?
– Говорят, незнакомый зверь.
Сотник кивнул, затем, чуть повысив голос, поинтересовался:
– Лена, на кого записана квартира?
– На Коляныча, – долетел слабый голосок из гостиной.
– Это муж сестры, да? – Сотник удовлетворенно покивал головой. – Собралась? Не забудь документы прихватить с собой!
Он посмотрел на оперативника.
– Задачу понял? Я отвезу их на объект, а ты приберись здесь как следует. Сейчас кто-то из наших должен подъехать, подсобит тебе…