Страница:
К счастью, все остальные три десятка огненных шаров наткнулись на запоздало поднятую защитную завесу, расплывшись огненными кляксами высоко в небе. Пока ПВО демонов молчали из-за поднятого щита, из провала появилось несколько крупных кораблей противника с серебристыми корпусами. Выглядели они как огромные батоны, облитые серебряной краской. Как только они вылезали из провала, каждый из них тут же выпускал из себя стайки истребителей, которые быстро перегруппировывались и устремлялись к поверхности щита. Два серебристых корабля потяжелее открыли веерный огонь сияющими голубым снарядами, накрывая выставленный демонами щит. Тот как-то неуверенно задрожал, заволновался, стал прогибаться. Стало ясно, сейчас он лопнет. Демоны предупредили события и сняли щит. Сразу вслед за этим вновь ударили красные лучи из рубинов диспетчерских башен. Не встретив препятствия в виде щита, сияющие голубые снаряды со страшным грохотом стали рваться на аэродроме, вызывая настоящие электрические бури в том месте, где произошел взрыв. Смерчи из электроразрядов сжигали людей, как спички, взрывали плохо защищенные от скачков напряжения приборы. Один из вражеских кораблей не успел прикрыться своим щитом, и лучи ПВО быстро разрезали его на куски, обшивка посыпалась вниз, разорвало двигатель, начались пожары почти на всех палубах… Но остальные нападающие крупные корабли вовремя выставили щиты, чего не скажешь о неспособных это сделать истребителях и бомбардировщиках. Вот тут-то их и начали крошить в мелкий винегрет. Пока ПВО держала прикрытые щитом крупные суда, тем самым временно выведя их из игры, уцелевшие после попадания крупнокалиберных снарядов противника истребители поднялись в воздух. Звенья враждебных друг к другу истребителей столкнулись над полем аэродрома. Бой вышел красивым и страшным. Пилоты обеих сторон не знали пощады, добивая уже катапультировавшихся пилотов противника. Один из стоявших на взлетном поле авианосцев полностью сгорел после бомбардировки, но два смогли взлететь и начать боевой маневр. Истребители ИНД и демонов столкнулись в воздухе. На поле аэродрома появились самоходные установки ПВО. Заговор или их многоствольные орудия с легкими самонаводящимися снарядами. Среди бешеной воздушной карусели легких боевых машин появились небольшие золотистые шарики, которые, правда, после попадания в какой-нибудь истребитель оставляли отнюдь не маленькие дыры в его корпусе.
Все это время наш цог выделывал невероятные вензеля на умопомрачительной скорости, пытаясь уйти от преследующего нас сгустка какой-то энергии…
– Гони-гони-гони! – орал я Горногу, нашему престарелому водиле, повернувшись назад и наблюдая за смертоносным преследователем. – Мать моя, Горни, эта хрень приближается! Быстрее!
Именно в те минуты сумасшедшей гонки со смертью я больше всего жалел об отсутствии сил Теневода. К нам повернулся Фого и холодно сказал:
– Фарак, заставь этого… Теневода замолчать. – Казалось, ему вообще плевать на то, что происходит вокруг.
– Саня, пламя тебя сожги! Заткнись! – прикрикнул на меня Фарак, обернулся назад и заорал почище меня: – Горног, давай быстрее, «дротик» уже совсем близко!
Колгашор сидел так же спокойно, как и прежде, только кисти его рук окутало легкое золотое сияние. «Дротик» уже почти догнал нас, когда керег привстал, повернулся лицом к нагоняющему преследователю и махнул обеими руками, будто кинул что-то. Такая близкая от нас смерть вспыхнула ярче, чем прежде, и исчезла. Колгашор спокойно сел на место и с неподдельным интересом снова стал изучать разворачивающуюся в небе над городом битву. Горног смог наконец начать спокойный маневр сброса высоты. Битва вокруг и не собиралась утихать, но по всему было видно, что кораблям ИПД суждено проиграть, но они собрались это сделать с честью. К счастью, ближе к городу их не пропустила ПВО, колдуны демонов смогли закрыть провал, откуда лезли враги, в небе появились резервные эскадры, наверняка с ближайших к столице миров. Все было кончено.
– По-моему, миссия ипдэшной эскадры была заранее обречена на провал… – сказал я Фараку.
– А по-моему, тот, кто дал им коды доступа в Варфану, сам и сорвал им операцию. Они словно были уверены, что все идеально спланировано и им ничего не угрожает. Ты видел, как кучно они вошли? Так не делают, когда идут в неизвестность, но так делают, когда точно знают, что в точке с полученными координатами их не достанет ПВО…
– Да, – вмешался вдруг Горног, – вы правы, маркиз, вошли они на малой высоте в зоне поражения наших «Пылающих Камней», портал, похоже, открылся слишком рано, когда они шли еще только в сизен-коридоре, пришлось открывать огонь вслепую, подставляться под огонь наших орудий, пускай неточный, но куда более результативный, чем их собственный. В общем, сделали неправильно все, что только можно сделать, это я как бывший военный летчик говорю.
– Спасибо, учтем, Горног, – поблагодарил старого водилу Фарак.
Мы молчали. Цог постепенно снижался вдоль центральной башни. Количество огней в городе резко уменьшилось.
– До императорского дворца мы сегодня не доберемся, – задумчиво сказал Горног. – Повсюду над центральными районами растянуты «Занавесы Гила». Нас туда не пропустят, будь у нас хоть трижды государственно-важный груз. Предлагаю переждать всю эту свистопляску в замке лорда Корнегия. Это тут недалеко. Он мой старый знакомый. Вместе под Нуриждамом служили. Переночевать пустит по старой дружбе. Что скажете?
Фарак поскреб подбородок и спросил у Ожившего:
– Как думаешь, Фого? Барон дело говорит.
«Ах, барон… Ну теперь все ясно, почему старик так нахально перебивал маркиза».
– Делать все равно нечего… Правь к своему другу, Горног, – согласился Фого.
Глава 5
Все это время наш цог выделывал невероятные вензеля на умопомрачительной скорости, пытаясь уйти от преследующего нас сгустка какой-то энергии…
– Гони-гони-гони! – орал я Горногу, нашему престарелому водиле, повернувшись назад и наблюдая за смертоносным преследователем. – Мать моя, Горни, эта хрень приближается! Быстрее!
Именно в те минуты сумасшедшей гонки со смертью я больше всего жалел об отсутствии сил Теневода. К нам повернулся Фого и холодно сказал:
– Фарак, заставь этого… Теневода замолчать. – Казалось, ему вообще плевать на то, что происходит вокруг.
– Саня, пламя тебя сожги! Заткнись! – прикрикнул на меня Фарак, обернулся назад и заорал почище меня: – Горног, давай быстрее, «дротик» уже совсем близко!
Колгашор сидел так же спокойно, как и прежде, только кисти его рук окутало легкое золотое сияние. «Дротик» уже почти догнал нас, когда керег привстал, повернулся лицом к нагоняющему преследователю и махнул обеими руками, будто кинул что-то. Такая близкая от нас смерть вспыхнула ярче, чем прежде, и исчезла. Колгашор спокойно сел на место и с неподдельным интересом снова стал изучать разворачивающуюся в небе над городом битву. Горног смог наконец начать спокойный маневр сброса высоты. Битва вокруг и не собиралась утихать, но по всему было видно, что кораблям ИПД суждено проиграть, но они собрались это сделать с честью. К счастью, ближе к городу их не пропустила ПВО, колдуны демонов смогли закрыть провал, откуда лезли враги, в небе появились резервные эскадры, наверняка с ближайших к столице миров. Все было кончено.
– По-моему, миссия ипдэшной эскадры была заранее обречена на провал… – сказал я Фараку.
– А по-моему, тот, кто дал им коды доступа в Варфану, сам и сорвал им операцию. Они словно были уверены, что все идеально спланировано и им ничего не угрожает. Ты видел, как кучно они вошли? Так не делают, когда идут в неизвестность, но так делают, когда точно знают, что в точке с полученными координатами их не достанет ПВО…
– Да, – вмешался вдруг Горног, – вы правы, маркиз, вошли они на малой высоте в зоне поражения наших «Пылающих Камней», портал, похоже, открылся слишком рано, когда они шли еще только в сизен-коридоре, пришлось открывать огонь вслепую, подставляться под огонь наших орудий, пускай неточный, но куда более результативный, чем их собственный. В общем, сделали неправильно все, что только можно сделать, это я как бывший военный летчик говорю.
– Спасибо, учтем, Горног, – поблагодарил старого водилу Фарак.
Мы молчали. Цог постепенно снижался вдоль центральной башни. Количество огней в городе резко уменьшилось.
– До императорского дворца мы сегодня не доберемся, – задумчиво сказал Горног. – Повсюду над центральными районами растянуты «Занавесы Гила». Нас туда не пропустят, будь у нас хоть трижды государственно-важный груз. Предлагаю переждать всю эту свистопляску в замке лорда Корнегия. Это тут недалеко. Он мой старый знакомый. Вместе под Нуриждамом служили. Переночевать пустит по старой дружбе. Что скажете?
Фарак поскреб подбородок и спросил у Ожившего:
– Как думаешь, Фого? Барон дело говорит.
«Ах, барон… Ну теперь все ясно, почему старик так нахально перебивал маркиза».
– Делать все равно нечего… Правь к своему другу, Горног, – согласился Фого.
Глава 5
Через полчаса мы уже знакомились с бароном Корнегием в его родовом замке, возвышавшемся над приземистыми домиками этой части города. Барон оказался разговорчивым, пузатым фенгором небольшого роста. Маленький, лысенький, полненький, с лукавинкой во взгляде этого… огня души. В руках постоянно бокальчик вина или чего покрепче. Каждой новой шутке радуется, как ребенок. Может рассказать массу интересного, внимательно выслушать… Ей-богу, при других обстоятельствах обязательно посвятил бы пару вечеров беседам за бутылочкой-другой с этим обаятельным демоном.
Фого был встречен с легким удивлением, но безмерным уважением. Он сразу же ушел в свою комнату, сопровождаемый керегом, и просил не беспокоить по пустякам. Горног был стиснут в медвежьих объятиях небольшого фенгора, но даже не демонически сильного хозяина замка.
– Где ж ты, огненная ящерица, пропадал?! Не чаял уж и увидеть тебя!
– Да… – отмахивался его старый друг, – государственная служба… Сам понимаешь…
– Служба службой, но о друзьях негоже забывать! – Наконец барон повернулся и поприветствовал нас: – Да не потухнет пламя ваших душ, дорогие гости! С кем имею честь? – обратился он к Фараку.
Когда взгляд Корнеги скользнул по кандалам на моих руках и ногах, по ошейнику и глазам очень даже человеческим, всякий интерес с его стороны к моей скромной персоне пропал, а вот к Фараку, наоборот, возрос. Кто же посетил его замок, да еще в сопровождении закованного в кандалы человека с ошейником. Фарак поклонился и представился.
– Маркиз Легафар, доверенное лицо императора, – сказал демон-рагод и для большей убедительности взглядом указал на браслеты, наконец мне удалось прочитать ту короткую надпись, которая мозолила мне глаза с самого первого дня пленения. Там было крупным витиеватым подчерком отчеканено короткое слово: «Верю».
Видимо, последние три слова, сказанные Фараком самым будничным голосом, сразу объясняли всем окружающим, что расспросы будут лишними и могут вызвать нездоровое внимание со стороны «охранки». А мой конвоир тем временем продолжал:
– Господин барон, мы все признательны вам за гостеприимство, но моему… спутнику требуется отдых. У вас найдется для него хотя бы одна НЕ САМАЯ плохая комната, по соседству с моей?
Похоже, барон сильно удивился, что пленного человека желают поселить в его лучших комнатах, но три волшебных слова («доверенное лицо императора») вмиг убивали все возможные вопросы на корню. «Значит, так оно надо…» – мысленно отвечал сам себе любой и делал то, что скажут.
– Надеюсь, маркиз, вы составите нам компанию за ужином? – поинтересовался барон Корнеги. – О своем… ммм… спутнике можете не беспокоиться. Еду ему принесет прислуга.
– Не откажусь, не откажусь…
Через час, когда дверь в мои временные апартаменты была крепко заперта, а на столе стояло несколько блюд с чем-то достаточно ароматным, чтобы разбудить во мне зверский аппетит, я оказался в гордом одиночестве. Господа дворяне изволили трапезничать без моего общества. Что ж, обиды на них у меня не было, и мне не оставалось ничего другого, как приступить к поглощению пищи.
Событий за последнее время оказалось, на мой взгляд, слишком много. Прибытие в это рукотворное чудо, мир-город Варфану, неожиданное нападение кораблей Империи Пяти Драконов, гонки со смертью, знакомство с новыми лицами… Все это сильно утомило, и я вновь, в который раз за последние сутки, рухнул спать. Кстати, о нападении ИПД. Насколько я понял, оно было совершено по наводке кого-то из демонов высших эшелонов власти. Местной контрразведке стоит задуматься над этим. Но есть одно «НО». Зачем кому-то предоставлять возможность ИПД напасть, но дать неверные, практически самоубийственные координаты входа кораблей в Варфану, из-за которых налет срывается. Напрашивается вывод – это операция разведки демонов, решившихся на огромные жертвы среди мирного населения и крупные потери в системе обороны столицы. Это тоже можно оценить как провал. В общем, последние события являются крупным фиаско одной из воюющих сторон.
Придаваясь подобным размышлениям, я медленно, но верно утонул в вязкой трясине снов, вспомнив напоследок о Степане и его парнях, оставленных где-то далеко позади на извилистой дороге жизни.
Заваленное всяким хламом и штукатуркой помещение без окон с одной-единственной дверью освещается… нет… иногда озаряется вспышками профессиональной совести одинокой лампочки, висящей на хилом проводке. Лампочка эта безостановочно раскачивается. Взгляд Степана, сгорбившегося на импровизированной табуретке из рассохшегося ящика возле кривого столика, не отрываясь, следит за «летающей» туда-сюда лампочкой. В одной руке он держит внушительных размеров граненый стакан, полный какой-то янтарного цвета бурды. Второй рукой он бренчит стальной ложечкой в этом самом стакане, размешивая содержимое уже двадцать минут. Напротив сидит хмурый насупившийся Торлянд. Его правая пятерня теребит густую бородищу. Большим и указательным пальцами левой руки он легко сгибает-разгибает толстый стальной гвоздь. Оба молчат. Космическая тишина прерывается только редким бренчанием ложки в стакане и еще более редким и потому глубокомысленным кряхтением коренастого гнома. Так продолжается уже двадцать минут.
За дверью раздалось приближающееся цоканье, бренчание на гитарке и тихо исполняемая, но веселая песенка. Цоканье копыт по камню прекратилось, послышался размеренный шелест песка. Вдруг прямо как гром среди ясного неба кто-то забил поварешкой о кастрюлю. Вроде ничего страшного, но звуки эти начали очень быстро ускоряться в темпе. Раздалось удивленное:
– Ой, мама…
Шелест песка стал почти сплошным фоном, затем вновь цоканье по камню, только очень быстрое… как у лошади, пущенной галопом. Взрыв. Звук упавшего тела. На Степана с Торляндом с потолка посыпалась каменная пыль. Прошло несколько секунд под аккомпанемент ложки в стакане и кряхтения гнома. Стальная дверь, больше похожая на люк между отсеками у подводной лодки, распахнулась с коротким пронзительным скрипом. На ступеньках, ведущих с улицы к этому входу в бомбоубежище, остановился растрепанный Фолк. Козлиная бородка – дыбом, шерсть на ногах – подпалена, рога потеряли свой обычный торжественный блеск под слоем копоти. Да и вообще… сатир был грязный и злой, как черт. Обе руки твердо держали любимую гитару, не пострадавшую во время взрыва.
– Где эти сво… саперы? – последовал короткий вопрос после затянувшейся паузы. – Эти уро… саперы проморгали неразорвавшийся «полсотник». Я чуть на… не… на много маленьких сатирчиков, того… этого…
– Козлят, – поправил Степан спокойным голосом.
Торлянд оглушительно расхохотался. Звуки его смеха напоминали раскаты грома во время грозы.
– Чего… козлят? – не понял разгоряченный сатир.
Тора душил сильнейший приступ хохота, а Степан как ни в чем не бывало, продолжая смотреть на стакан, ответил:
– Ты бы разлетелся на много маленьких козлят, а не сатирчиков.
– Ага! – подтвердил гном, утирая слезы смеха. – Появилось бы собственное стадо. Мы стали бы пастухами!
Сатир задумался на пару секунд… и тоже рассмеялся. Сказывалось напряжение последних дней. Перемирие заключено, но напряженность и провокаторы с обеих сторон остались. На руинах городов то и дело слышались выстрелы и взрывы. Постоянное военное положение. Подъемы среди ночи, слава богу, пока еще по ложной тревоге…
Меня разбудил Фарак, трясший меня за плечо.
– Саша! Проснись! – громко скомандовал он мне.
Я резко сел, свесив ноги с кровати. Голова гудела непонятно с чего. Но от отсутствия причины легче не становилось. А тут еще этот громогласный демон.
– И чего ты орешь? – простонал я, пытаясь собрать мысли, разбежавшиеся от оглушительных звуков битья в гигантский барабан, установленный прямо посреди того котелка, который кто-то назвал головой.
– Ты, вернее твоя тень… она… почти исчезла, – озадаченно сказал немного успокоившийся демон.
– А сейчас? – разволновался уже я. – Она на месте?
– Сейчас да, она вернулась, когда ты проснулся. Никогда не видел ничего подобного. Тело здесь, а тени, считай, нет. Ты сам так сделал?
– Если бы я знал… Я видел сон, другой мир… Неважно. Мне кажется, ничего страшного в этом нет… – Мои губы растянулись в ехидной улыбке. – И уж тем более без тени я не убегу. Ты ведь об этом беспокоился, а не о моем здоровье.
– Конечно… Мне твое здоровье, как гному рога.
Мы облегченно рассмеялись. Головная боль быстро проходила. Через пару минут совсем полегчало.
– Нам пора во дворец.
– А бой над городом уже закончился? – удивился я.
– Да, мы приняли капитуляцию командующего эскадрой ИПД, они сдались за час до рассвета, когда потеряли почти все истребители и еще два авианосца.
– А ваши потери? – спросил я, зашнуровывая кроссовки.
– Они… Командование называет их… приемлемыми.
«Приемлемые потери», как это цинично звучит. Потери не могут быть приемлемыми. Смерть не может быть большой или маленькой, нужной или необходимой. Она бессмысленна, особенно смерть от рук убийцы или врага, что в принципе одно и то же. Страшно. Я понимаю, что утопия невозможна, что война бывает нужна, а смерть – это часть жизни, но от этого не становится легче.
Когда я и Фарак выходили из ворот замка Корнеги, тепло попрощавшись с бароном, Горног только-только заводил наш цог на посадку. Исполинская центральная башня сейчас ослепительно сияла, но, слава богу, не так яростно, как настоящие природные светила. Оказалось, Фого и Колгашор оставили нас по приказу генерала гвардейского легиона лорда Чорлида.
– Говорят, он там сидит злой, как тысяча Ледяных Бестий. Император приказал выделить гвардейцев для охраны части своих приближенных. Я думаю, вы знаете, маркиз, о серии убийств советников во время беспорядков.
– Да, с утра уже успел наслушаться предположений и догадок по этому поводу. Плохо одно: народные волнения нарастают, особенно в окраинных мирах.
– Ну и в некоторых центральных обстановка не лучше. Слыхали, в Гегеноте мятежники подняли массовое восстание. Его, конечно, задавили. Каратели у нас работают быстро и жестко, но зачинщиков-то не взяли. Даже догадок нет, кем они были.
Весь этот разговор состоялся в то время, пока мы грузились в цог, а он, в свою очередь, взлетал. Дневной свет залил улицы гигантского города и осветил последствия ночных боев. Замок барона стоял как раз на той же ступени Варфана, где рухнул снаряд с ипдэшной стороны. Огромная угольно-черная рана появилась на лице города. По ее краям до сих пор были видны столбы дыма. Туда стягивались все транспортные и легковые корабли, способные перевозить пострадавших. Я успел сосчитать. Это оказалась четвертая сверху ступень города. До вершины башни Декол-Гиша было восемь километров. Но Горног повел наш цог гораздо ниже.
Если ночью столица огромной империи поражала своим таинственным величием, то днем всякая таинственность пропала, и осталось голое величие. Тысячи, миллионы зданий очень больших и очень маленьких, стремящихся на недосягаемую высоту и расплывшихся гигантской каменной кляксой среди «порубленных в мелкую крошку» особняков, замков, башен, многоквартирных многоэтажек, сияющих в свете центральной башни шпилей, куполов, переливающихся всеми цветами радуги. Иногда из леса городских башен поднимался настоящий титан – древние руины прошлого. Магистрали прямо-таки эпических пропорций, кишащие как наземным, так и воздушным транспортом, переплетались друг с другом, изливая бушующий поток демонов и недемонов на площади, где фонтаны выплескивали тонны сияющей в лучах света воды на многие десятки, если не сотни, метров в высоту. Храмы-амфитеатры с огромными столбами ревущего огня во внутренних дворах. Витиеватая лепка и ковка на решетках оград и перилах самых разных мостов, перекинутых через реки и каналы, маленьких, почти игрушечных, и гигантских, словно проспекты, которые в них упираются. А эти реки и каналы! Где еще вода так изумительно прозрачна? Реки пронизывают каждый район города, любовно жмутся друг к другу и вновь разбегаются, чтобы встретиться с другой рекой или другим каналом. Они питают своей живительной влагой вечнозеленые сады, подобные настоящим лесам, но куда более древние. Тысячелетние титаны тянут свои ветви навстречу небу. Дивной красоты, но порой ужасно ядовитые цветы радуют своими красками. Самые фантастические животные, непохожие ни на кого, бродят под сенью холеных растений. Эти сады представляют собой особый мир.
И все это Варфана! Ах, Варфана… Сначала я молча поглощал взглядом эту красоту, а затем стал мучить Фарака расспросами и восклицаниями: «Что это?», «Как это?», «Не может быть!», «Невероятно!»…
А он охотно отвечал, как заправский экскурсовод:
– Это Имперская Галерея Живописи. Каждый зал – отдельное помещение, висящее в воздухе. Они объединены порталами. Самый верхний зал повис на отметке в восемьсот семьдесят шесть метров. Зачем? А… Не знаю. Говорят, архитектор был фантастически талантливым, но немного сумасшедшим колдуном… А это не просто запечатленное в момент полета облако пыли, а монумент в честь единственного императора керега. Он был императором ровно сутки, пока отсутствовал прапрадед нынешнего правителя, но по его приказу все же успели создать… да-да, ты прав, именно каменную кляксу. Памятник оставили, чтобы помнили, какие забавные казусы знает история… Это… Первая императорская цитадель. Именно цитадель, а не дворец. Когда ее строили, дворцы возводить было немного рановато… некому было бы любоваться на них… Ведь роскошные дворцы строятся для того, чтобы удивить народ, а потом уже для удобства правителя…
Тут наш цог стал облетать нечто очень странное. Целый район города оказался погружен в облако тумана от самых фундаментов зданий, до вершин шпилей. Облако это было молочно-белое, как шапка пены в чашке с каппучино. Несколько особенно высоких шпилей и башен выныривали из тумана, словно скалы из пены бьющихся о них волн.
– А что… это? – пораженно спросил я.
– Это? – переспросил Фарак и, получив утвердительный кивок, ответил: – Кварталы волшебников. Кстати, именно тут ты, скорее всего, подвергнешься всестороннему изучению. Здесь же стоит то, из-за чего появился этот магический туман. Маги называют это «Конденсатор». Единственный в своем роде естественный источник магической энергии, лишь немного доведенный до ума нашими кудесниками. Кстати, сейчас он покажется.
Действительно, когда цог взлетел повыше, облетая один из многочисленных замков, над гуманной пеной я смог разглядеть гигантский навес из плотных листов какого-то материала цвета сапфира, сияющих густой синевой. Это покрывало еле заметно колыхалось, будто лист бумаги, лежащий на неспокойной воде, и было немного выпуклым. Но краям его поддерживали натянутые цепи с толщиной звеньев в обхват моего туловища. Под этим тентом неправильной формы пролегала расщелина, пролом в скале, выросшей прямо из ступени города-амфитеатра. Что находилось в этом провале, понять было сложно, но оттуда медленно поднимались струйки белого дыма-тумана. Эти струйки упирались в сапфировое покрывало, нависшее чуть выше, и растекались в разные стороны, оставляя в тех местах, где касались тента тяжелые капли темно-синего цвета. Через некоторое время капли скатывались по выпуклым стенкам к краям навеса. Под самыми краями пролегало русло канала, где колыхалась жидкость, собравшаяся из срывающихся сверху капель. Густая темно-синяя жидкость стекала по трубам, выходящим из этой странной реки каждые десять метров, которые вели в глубь района магов.
– Так это и есть то, с помощью чего волшебники всех миров творят свои чудеса?
– Ну не только с помощью этого. Просто логада – эта синяя жидкость – предоставляет возможность стать магом каждому, но, например, кереги не нуждаются в ней, черпая силу сразу из окружающего мира.
– Но как они используют эту… логаду?
– Я тебе что – волшебник? – возмутился Фарак, утомленный моими не иссякающими вопросами. – Откуда же я знаю? Этому нормальные демоны полжизни учатся.
– Ну ладно-ладно, не горячись! – поднял я скованные руки вверх. – Уж и спросить нельзя…
Мы замолчали, а я вновь предался созерцанию окрестностей этого восхитительного города.
Минут через двадцать перед нами показалась цель нашего полета. Императорский дворец оказался под стать городу. Такой же исполинский, величественный и потрясающе красивый. Резиденция императора полностью заняла сороковую ступень города, если считать снизу. Замок венчали четыре одинаковых башни. Каждая из них была второй по высоте башней в городе, ее высота составляла полтора километра. Отличались четыре сестры по цвету.
– Та, – с видимым удовольствием разглагольствовал Фарак под одобрительное хмыканье Горнога, который по такому случаю не торопясь облетал это чудо, – что покрыта алыми рубиновыми плитами – Совет Наместников. Там раз в год собираются правители миров, поставленные на правящие посты императором. Явка строго обязательна. Там император оглашает свое мнение, недовольство или же одобрение политики развития того или иного мира. А вон там ты видишь башню, покрытую золотом. Это Залы Войны. Здесь проходят военные советы генералов и адмиралов при участии императора для утверждения дальнейшей стратегии войны. Там же – высшая школа офицеров и прочие военные органы правления. Башня, полностью состоящая из логады, приютила у себя Совет Пятого Круга Магов. Там собираются представители всех остальных четырех Кругов Магов империи. Сейчас там председательствует знакомый нам обоим Герцог. Но через неделю состоится собрание Пятого Круга… И наконец последняя, четвертая башня… да-да, именно та – совершенно белая – Гордость Империи. Там происходят ежегодные собрания дворян империи, проводятся балы, договариваются о сотрудничестве… короче, змеиное гнездо. Приторные улыбки, подковерные интриги, убийства, дуэли, соблазны… весь букет ароматов «господской жизни».
– А где живет император? – удивился я, что местом своего обитания он не выбрал одну из этих сестричек.
– Там, куда сейчас смотрит нос нашего цога.
Я посмотрел вперед. Там, из дворцовых лабиринтов: переходов и внутренних двориков выныривали три башни, объединенные переплетением галерей. Они расположились точно посередине между «рубиновой» и «золотой» башнями. Они образовывали треугольник, в центре которого висел кокон, сияющий всеми цветами радуги. Приглядевшись, я понял, что это не просто «кокон», а висящий в воздухе замок, окутанный своеобразным магическим полем, которое слегка пульсировало. Замок представлял собой монолитную цитадель, накрытую сверху зеркально гладким куполом. Все это выглядело… очень странно. Ни окон, ни входов-выходов, ни одной крохотной щелочки.
Фого был встречен с легким удивлением, но безмерным уважением. Он сразу же ушел в свою комнату, сопровождаемый керегом, и просил не беспокоить по пустякам. Горног был стиснут в медвежьих объятиях небольшого фенгора, но даже не демонически сильного хозяина замка.
– Где ж ты, огненная ящерица, пропадал?! Не чаял уж и увидеть тебя!
– Да… – отмахивался его старый друг, – государственная служба… Сам понимаешь…
– Служба службой, но о друзьях негоже забывать! – Наконец барон повернулся и поприветствовал нас: – Да не потухнет пламя ваших душ, дорогие гости! С кем имею честь? – обратился он к Фараку.
Когда взгляд Корнеги скользнул по кандалам на моих руках и ногах, по ошейнику и глазам очень даже человеческим, всякий интерес с его стороны к моей скромной персоне пропал, а вот к Фараку, наоборот, возрос. Кто же посетил его замок, да еще в сопровождении закованного в кандалы человека с ошейником. Фарак поклонился и представился.
– Маркиз Легафар, доверенное лицо императора, – сказал демон-рагод и для большей убедительности взглядом указал на браслеты, наконец мне удалось прочитать ту короткую надпись, которая мозолила мне глаза с самого первого дня пленения. Там было крупным витиеватым подчерком отчеканено короткое слово: «Верю».
Видимо, последние три слова, сказанные Фараком самым будничным голосом, сразу объясняли всем окружающим, что расспросы будут лишними и могут вызвать нездоровое внимание со стороны «охранки». А мой конвоир тем временем продолжал:
– Господин барон, мы все признательны вам за гостеприимство, но моему… спутнику требуется отдых. У вас найдется для него хотя бы одна НЕ САМАЯ плохая комната, по соседству с моей?
Похоже, барон сильно удивился, что пленного человека желают поселить в его лучших комнатах, но три волшебных слова («доверенное лицо императора») вмиг убивали все возможные вопросы на корню. «Значит, так оно надо…» – мысленно отвечал сам себе любой и делал то, что скажут.
– Надеюсь, маркиз, вы составите нам компанию за ужином? – поинтересовался барон Корнеги. – О своем… ммм… спутнике можете не беспокоиться. Еду ему принесет прислуга.
– Не откажусь, не откажусь…
Через час, когда дверь в мои временные апартаменты была крепко заперта, а на столе стояло несколько блюд с чем-то достаточно ароматным, чтобы разбудить во мне зверский аппетит, я оказался в гордом одиночестве. Господа дворяне изволили трапезничать без моего общества. Что ж, обиды на них у меня не было, и мне не оставалось ничего другого, как приступить к поглощению пищи.
Событий за последнее время оказалось, на мой взгляд, слишком много. Прибытие в это рукотворное чудо, мир-город Варфану, неожиданное нападение кораблей Империи Пяти Драконов, гонки со смертью, знакомство с новыми лицами… Все это сильно утомило, и я вновь, в который раз за последние сутки, рухнул спать. Кстати, о нападении ИПД. Насколько я понял, оно было совершено по наводке кого-то из демонов высших эшелонов власти. Местной контрразведке стоит задуматься над этим. Но есть одно «НО». Зачем кому-то предоставлять возможность ИПД напасть, но дать неверные, практически самоубийственные координаты входа кораблей в Варфану, из-за которых налет срывается. Напрашивается вывод – это операция разведки демонов, решившихся на огромные жертвы среди мирного населения и крупные потери в системе обороны столицы. Это тоже можно оценить как провал. В общем, последние события являются крупным фиаско одной из воюющих сторон.
Придаваясь подобным размышлениям, я медленно, но верно утонул в вязкой трясине снов, вспомнив напоследок о Степане и его парнях, оставленных где-то далеко позади на извилистой дороге жизни.
Заваленное всяким хламом и штукатуркой помещение без окон с одной-единственной дверью освещается… нет… иногда озаряется вспышками профессиональной совести одинокой лампочки, висящей на хилом проводке. Лампочка эта безостановочно раскачивается. Взгляд Степана, сгорбившегося на импровизированной табуретке из рассохшегося ящика возле кривого столика, не отрываясь, следит за «летающей» туда-сюда лампочкой. В одной руке он держит внушительных размеров граненый стакан, полный какой-то янтарного цвета бурды. Второй рукой он бренчит стальной ложечкой в этом самом стакане, размешивая содержимое уже двадцать минут. Напротив сидит хмурый насупившийся Торлянд. Его правая пятерня теребит густую бородищу. Большим и указательным пальцами левой руки он легко сгибает-разгибает толстый стальной гвоздь. Оба молчат. Космическая тишина прерывается только редким бренчанием ложки в стакане и еще более редким и потому глубокомысленным кряхтением коренастого гнома. Так продолжается уже двадцать минут.
За дверью раздалось приближающееся цоканье, бренчание на гитарке и тихо исполняемая, но веселая песенка. Цоканье копыт по камню прекратилось, послышался размеренный шелест песка. Вдруг прямо как гром среди ясного неба кто-то забил поварешкой о кастрюлю. Вроде ничего страшного, но звуки эти начали очень быстро ускоряться в темпе. Раздалось удивленное:
– Ой, мама…
Шелест песка стал почти сплошным фоном, затем вновь цоканье по камню, только очень быстрое… как у лошади, пущенной галопом. Взрыв. Звук упавшего тела. На Степана с Торляндом с потолка посыпалась каменная пыль. Прошло несколько секунд под аккомпанемент ложки в стакане и кряхтения гнома. Стальная дверь, больше похожая на люк между отсеками у подводной лодки, распахнулась с коротким пронзительным скрипом. На ступеньках, ведущих с улицы к этому входу в бомбоубежище, остановился растрепанный Фолк. Козлиная бородка – дыбом, шерсть на ногах – подпалена, рога потеряли свой обычный торжественный блеск под слоем копоти. Да и вообще… сатир был грязный и злой, как черт. Обе руки твердо держали любимую гитару, не пострадавшую во время взрыва.
– Где эти сво… саперы? – последовал короткий вопрос после затянувшейся паузы. – Эти уро… саперы проморгали неразорвавшийся «полсотник». Я чуть на… не… на много маленьких сатирчиков, того… этого…
– Козлят, – поправил Степан спокойным голосом.
Торлянд оглушительно расхохотался. Звуки его смеха напоминали раскаты грома во время грозы.
– Чего… козлят? – не понял разгоряченный сатир.
Тора душил сильнейший приступ хохота, а Степан как ни в чем не бывало, продолжая смотреть на стакан, ответил:
– Ты бы разлетелся на много маленьких козлят, а не сатирчиков.
– Ага! – подтвердил гном, утирая слезы смеха. – Появилось бы собственное стадо. Мы стали бы пастухами!
Сатир задумался на пару секунд… и тоже рассмеялся. Сказывалось напряжение последних дней. Перемирие заключено, но напряженность и провокаторы с обеих сторон остались. На руинах городов то и дело слышались выстрелы и взрывы. Постоянное военное положение. Подъемы среди ночи, слава богу, пока еще по ложной тревоге…
Меня разбудил Фарак, трясший меня за плечо.
– Саша! Проснись! – громко скомандовал он мне.
Я резко сел, свесив ноги с кровати. Голова гудела непонятно с чего. Но от отсутствия причины легче не становилось. А тут еще этот громогласный демон.
– И чего ты орешь? – простонал я, пытаясь собрать мысли, разбежавшиеся от оглушительных звуков битья в гигантский барабан, установленный прямо посреди того котелка, который кто-то назвал головой.
– Ты, вернее твоя тень… она… почти исчезла, – озадаченно сказал немного успокоившийся демон.
– А сейчас? – разволновался уже я. – Она на месте?
– Сейчас да, она вернулась, когда ты проснулся. Никогда не видел ничего подобного. Тело здесь, а тени, считай, нет. Ты сам так сделал?
– Если бы я знал… Я видел сон, другой мир… Неважно. Мне кажется, ничего страшного в этом нет… – Мои губы растянулись в ехидной улыбке. – И уж тем более без тени я не убегу. Ты ведь об этом беспокоился, а не о моем здоровье.
– Конечно… Мне твое здоровье, как гному рога.
Мы облегченно рассмеялись. Головная боль быстро проходила. Через пару минут совсем полегчало.
– Нам пора во дворец.
– А бой над городом уже закончился? – удивился я.
– Да, мы приняли капитуляцию командующего эскадрой ИПД, они сдались за час до рассвета, когда потеряли почти все истребители и еще два авианосца.
– А ваши потери? – спросил я, зашнуровывая кроссовки.
– Они… Командование называет их… приемлемыми.
«Приемлемые потери», как это цинично звучит. Потери не могут быть приемлемыми. Смерть не может быть большой или маленькой, нужной или необходимой. Она бессмысленна, особенно смерть от рук убийцы или врага, что в принципе одно и то же. Страшно. Я понимаю, что утопия невозможна, что война бывает нужна, а смерть – это часть жизни, но от этого не становится легче.
Когда я и Фарак выходили из ворот замка Корнеги, тепло попрощавшись с бароном, Горног только-только заводил наш цог на посадку. Исполинская центральная башня сейчас ослепительно сияла, но, слава богу, не так яростно, как настоящие природные светила. Оказалось, Фого и Колгашор оставили нас по приказу генерала гвардейского легиона лорда Чорлида.
– Говорят, он там сидит злой, как тысяча Ледяных Бестий. Император приказал выделить гвардейцев для охраны части своих приближенных. Я думаю, вы знаете, маркиз, о серии убийств советников во время беспорядков.
– Да, с утра уже успел наслушаться предположений и догадок по этому поводу. Плохо одно: народные волнения нарастают, особенно в окраинных мирах.
– Ну и в некоторых центральных обстановка не лучше. Слыхали, в Гегеноте мятежники подняли массовое восстание. Его, конечно, задавили. Каратели у нас работают быстро и жестко, но зачинщиков-то не взяли. Даже догадок нет, кем они были.
Весь этот разговор состоялся в то время, пока мы грузились в цог, а он, в свою очередь, взлетал. Дневной свет залил улицы гигантского города и осветил последствия ночных боев. Замок барона стоял как раз на той же ступени Варфана, где рухнул снаряд с ипдэшной стороны. Огромная угольно-черная рана появилась на лице города. По ее краям до сих пор были видны столбы дыма. Туда стягивались все транспортные и легковые корабли, способные перевозить пострадавших. Я успел сосчитать. Это оказалась четвертая сверху ступень города. До вершины башни Декол-Гиша было восемь километров. Но Горног повел наш цог гораздо ниже.
Если ночью столица огромной империи поражала своим таинственным величием, то днем всякая таинственность пропала, и осталось голое величие. Тысячи, миллионы зданий очень больших и очень маленьких, стремящихся на недосягаемую высоту и расплывшихся гигантской каменной кляксой среди «порубленных в мелкую крошку» особняков, замков, башен, многоквартирных многоэтажек, сияющих в свете центральной башни шпилей, куполов, переливающихся всеми цветами радуги. Иногда из леса городских башен поднимался настоящий титан – древние руины прошлого. Магистрали прямо-таки эпических пропорций, кишащие как наземным, так и воздушным транспортом, переплетались друг с другом, изливая бушующий поток демонов и недемонов на площади, где фонтаны выплескивали тонны сияющей в лучах света воды на многие десятки, если не сотни, метров в высоту. Храмы-амфитеатры с огромными столбами ревущего огня во внутренних дворах. Витиеватая лепка и ковка на решетках оград и перилах самых разных мостов, перекинутых через реки и каналы, маленьких, почти игрушечных, и гигантских, словно проспекты, которые в них упираются. А эти реки и каналы! Где еще вода так изумительно прозрачна? Реки пронизывают каждый район города, любовно жмутся друг к другу и вновь разбегаются, чтобы встретиться с другой рекой или другим каналом. Они питают своей живительной влагой вечнозеленые сады, подобные настоящим лесам, но куда более древние. Тысячелетние титаны тянут свои ветви навстречу небу. Дивной красоты, но порой ужасно ядовитые цветы радуют своими красками. Самые фантастические животные, непохожие ни на кого, бродят под сенью холеных растений. Эти сады представляют собой особый мир.
И все это Варфана! Ах, Варфана… Сначала я молча поглощал взглядом эту красоту, а затем стал мучить Фарака расспросами и восклицаниями: «Что это?», «Как это?», «Не может быть!», «Невероятно!»…
А он охотно отвечал, как заправский экскурсовод:
– Это Имперская Галерея Живописи. Каждый зал – отдельное помещение, висящее в воздухе. Они объединены порталами. Самый верхний зал повис на отметке в восемьсот семьдесят шесть метров. Зачем? А… Не знаю. Говорят, архитектор был фантастически талантливым, но немного сумасшедшим колдуном… А это не просто запечатленное в момент полета облако пыли, а монумент в честь единственного императора керега. Он был императором ровно сутки, пока отсутствовал прапрадед нынешнего правителя, но по его приказу все же успели создать… да-да, ты прав, именно каменную кляксу. Памятник оставили, чтобы помнили, какие забавные казусы знает история… Это… Первая императорская цитадель. Именно цитадель, а не дворец. Когда ее строили, дворцы возводить было немного рановато… некому было бы любоваться на них… Ведь роскошные дворцы строятся для того, чтобы удивить народ, а потом уже для удобства правителя…
Тут наш цог стал облетать нечто очень странное. Целый район города оказался погружен в облако тумана от самых фундаментов зданий, до вершин шпилей. Облако это было молочно-белое, как шапка пены в чашке с каппучино. Несколько особенно высоких шпилей и башен выныривали из тумана, словно скалы из пены бьющихся о них волн.
– А что… это? – пораженно спросил я.
– Это? – переспросил Фарак и, получив утвердительный кивок, ответил: – Кварталы волшебников. Кстати, именно тут ты, скорее всего, подвергнешься всестороннему изучению. Здесь же стоит то, из-за чего появился этот магический туман. Маги называют это «Конденсатор». Единственный в своем роде естественный источник магической энергии, лишь немного доведенный до ума нашими кудесниками. Кстати, сейчас он покажется.
Действительно, когда цог взлетел повыше, облетая один из многочисленных замков, над гуманной пеной я смог разглядеть гигантский навес из плотных листов какого-то материала цвета сапфира, сияющих густой синевой. Это покрывало еле заметно колыхалось, будто лист бумаги, лежащий на неспокойной воде, и было немного выпуклым. Но краям его поддерживали натянутые цепи с толщиной звеньев в обхват моего туловища. Под этим тентом неправильной формы пролегала расщелина, пролом в скале, выросшей прямо из ступени города-амфитеатра. Что находилось в этом провале, понять было сложно, но оттуда медленно поднимались струйки белого дыма-тумана. Эти струйки упирались в сапфировое покрывало, нависшее чуть выше, и растекались в разные стороны, оставляя в тех местах, где касались тента тяжелые капли темно-синего цвета. Через некоторое время капли скатывались по выпуклым стенкам к краям навеса. Под самыми краями пролегало русло канала, где колыхалась жидкость, собравшаяся из срывающихся сверху капель. Густая темно-синяя жидкость стекала по трубам, выходящим из этой странной реки каждые десять метров, которые вели в глубь района магов.
– Так это и есть то, с помощью чего волшебники всех миров творят свои чудеса?
– Ну не только с помощью этого. Просто логада – эта синяя жидкость – предоставляет возможность стать магом каждому, но, например, кереги не нуждаются в ней, черпая силу сразу из окружающего мира.
– Но как они используют эту… логаду?
– Я тебе что – волшебник? – возмутился Фарак, утомленный моими не иссякающими вопросами. – Откуда же я знаю? Этому нормальные демоны полжизни учатся.
– Ну ладно-ладно, не горячись! – поднял я скованные руки вверх. – Уж и спросить нельзя…
Мы замолчали, а я вновь предался созерцанию окрестностей этого восхитительного города.
Минут через двадцать перед нами показалась цель нашего полета. Императорский дворец оказался под стать городу. Такой же исполинский, величественный и потрясающе красивый. Резиденция императора полностью заняла сороковую ступень города, если считать снизу. Замок венчали четыре одинаковых башни. Каждая из них была второй по высоте башней в городе, ее высота составляла полтора километра. Отличались четыре сестры по цвету.
– Та, – с видимым удовольствием разглагольствовал Фарак под одобрительное хмыканье Горнога, который по такому случаю не торопясь облетал это чудо, – что покрыта алыми рубиновыми плитами – Совет Наместников. Там раз в год собираются правители миров, поставленные на правящие посты императором. Явка строго обязательна. Там император оглашает свое мнение, недовольство или же одобрение политики развития того или иного мира. А вон там ты видишь башню, покрытую золотом. Это Залы Войны. Здесь проходят военные советы генералов и адмиралов при участии императора для утверждения дальнейшей стратегии войны. Там же – высшая школа офицеров и прочие военные органы правления. Башня, полностью состоящая из логады, приютила у себя Совет Пятого Круга Магов. Там собираются представители всех остальных четырех Кругов Магов империи. Сейчас там председательствует знакомый нам обоим Герцог. Но через неделю состоится собрание Пятого Круга… И наконец последняя, четвертая башня… да-да, именно та – совершенно белая – Гордость Империи. Там происходят ежегодные собрания дворян империи, проводятся балы, договариваются о сотрудничестве… короче, змеиное гнездо. Приторные улыбки, подковерные интриги, убийства, дуэли, соблазны… весь букет ароматов «господской жизни».
– А где живет император? – удивился я, что местом своего обитания он не выбрал одну из этих сестричек.
– Там, куда сейчас смотрит нос нашего цога.
Я посмотрел вперед. Там, из дворцовых лабиринтов: переходов и внутренних двориков выныривали три башни, объединенные переплетением галерей. Они расположились точно посередине между «рубиновой» и «золотой» башнями. Они образовывали треугольник, в центре которого висел кокон, сияющий всеми цветами радуги. Приглядевшись, я понял, что это не просто «кокон», а висящий в воздухе замок, окутанный своеобразным магическим полем, которое слегка пульсировало. Замок представлял собой монолитную цитадель, накрытую сверху зеркально гладким куполом. Все это выглядело… очень странно. Ни окон, ни входов-выходов, ни одной крохотной щелочки.