Северцев Петр. Хакер и Маргарита

   – Снова невовремя с работы вернулся? – спросил я, тяжело вздохнув.
   – Не-ет, – покачал головой Равиль. – На этот раз я был дома.
   – И как же все произошло?
   – Сначала, вроде, все нормально было, – пожал плечами Равиль. – Пришел этот дядька, сказал, что работа есть для меня в фирме курьером. Только он присел, как мама на бок повернулась, к нам лицом, так у того рожа перекосилась и он как бросится на нее и давай душить. Я попытался оттащить, да куда там... Мама хрипит, дядька орет, что, мол, хоть сейчас тебя добью... Ну я и...
   Равиль повертел в руках утюг и аккуратно поставил его на полочку.
   Я перевел взгляд на неподвижно лежащую на постели Маргариту Акаеву.
   Она вдруг застонала, резко села на кровати.
   Равиль подскочил к ней, но она отстранила его рукой. Уставившись на труп, Маргарита произнесла, еле слышно шевеля губами:
   – Сам пришел...
   Я решил, что выдается удачная минуту, когда с больной женщиной можно поговорить и, присев рядом, дотронулся до ее плеча:
   – Вы можете меня выслушать? – тихо спросил я у Акаевой.
   – Сам пришел... – в ужасе повторила Маргарита. – Но это не он, не тот...
   Еще раз посмотрев на труп, она нагнулась над ним и подергала за усы.
   – Он, он, конечно, – произнесла она, убедившись в чем-то, одной ей понятном. – Но все равно – не тот.
   С этими загадочными словами Маргарита снова улеглась и укрылась одеялом с головой.
   – Я ничего не понимаю, – помотал я головой. – Ну абсолютно ничего.
   – Я тоже, – виновато сказал Равиль. – Ой, помните тот портфель, что я отдал вам?
   Еще бы не помнить!
   – Я нашел в маминых бумагах один листок, – подал мне Равиль бумагу. – Вот, кажется, оттуда выпало.
   В моих руках был тот самый лист из дела Дикарева, который он заменил на подложный.
   Черта с два он вывалился! Наверняка лежал отдельно, был отложен специально!
   Но кем? Когда? Для чего?
   Я всмотрелся в отмеченный Лалаевым пункт. Да, похоже, Дикарев был тем самым человеком, которого безуспешно разыскивала милиция по просторам бывшего СССР. Пункт, в котором были указаны его время и место работы в Новокузнецке, точь в точь совпадал по срокам с тем временным отрезком, за который в этом городе были совершены страшные, леденящие кровь преступления,
   – Новокузнецк, – пробормотал я.
   – Новокузнецк? – переспросил Равиль. – Вы тоже там бывали?
   – Почему «тоже»? – насторожился я.
   – Мама там жила одно время. Я там родился, – ответил Равиль.
   В моем мозгу вдруг что-то совместилось. Свет сейчас падал на лицо Равиля точно так же, как на Дикарева в газетном фотоснимке.
   Господи, да это же его сын!
   – Твоя мама сильно болела в то время? – осторожно спросил я.
   – Она заболела еще раньше, – ответил Равиль. – То есть, лицо у нее... ну, вы сами видели, что говорить. А нервы – да, с этого времени.
   Я прикрыл глаза рукой, припоминая диагноз, который выдал мне Приятель. Ага, вот, вспомнил: «характерно для женщин, переживших насилие, угрозу смерти...», а двумя строками ниже: «избежавшие смертельной опасности».
   Судя по всему, Маргарта Акаева в те годы стала одной из жертв манька-Дикарева, но каким-то чудом ей удалось спастись. И она забеременела и не решались на аборт.
   Так что выходит, что Равиль сегодня убил своего отца. Который хотел убить его мать.
   Конечно, отсюда и его фраза: «хоть сейчас тебя добью». Очевидно, Дикарев, был очень обязательным человеком и решил довести незаконченное некогда дело до конца, мальчишка тут не помеха.
   Но что имела в виду Марго, говоря, что Дикарев – не тот? Кто же тогда – тот? Зачем Дикарев приходил сюда? Как он узнал, что этот лист находится именно здесь?
   Чертово дело! Стоит проясниться одной детали, как сразу наплывает еще десяток, одна загадочнее другой. Придется загрузить работой Приятеля в эту ночь.
   А пока...
   – Аслан, – очень задушевным голосом произнес я, набрав номер телефона в машине моего соседа-пэпээсника. – Это Валерий. Ты будешь смеяться, но тут еще один труп. Да-да, на том же месте. Кстати, тут есть для тебя очень вкусная информация. Хочешь повышение по службе?
   Милиция на этот раз была расторопнее. «Форд» подъехал через пять минут. Аслан Макаров был очень недоверчив в первые минуты, но когда я объяснил ему, в какие давние годы уходит эта история и кто лежит перед ним на полу, он сразу же повеселел.
   Короче, Приятель оказался прав. После изнурительных запросов выяснилось, что Дикарев К.П. по всем приметам подходит под разыскиваемого гражданина, подозреваемого в многочисленных убийствах.
   – ...Вот, собственно, и все, – закончил я свой отчет Приятелю.
   На часах было уже начало четвертого.

   – ИНФОРМАЦИЯ ПРИНЯТА К ОБРАБОТКЕ, – ответил Приятель и вырубил монитор.
   Но через десять минут «проснулся» и тотчас же заявил:
   – СХЕМА ДЕЙСТВИЙ ПРЕЖНЯЯ.
   – Но ведь убийца убит! – заспорил я. – Дикарев умер, он не поедет ни на какую нефтяную тусовку...
   – ПРИ ЧЕМ ТУТ ДИКАРЕВ?
   Я оторопел.
   – ДИКАРЕВ ТУТ СОВЕРШЕННО НЕ ПРИ ЧЕМ, – спокойно отозвался Приятель.

   ...В шесть часов утра я был в аэропорту.
   Пронизывающий холод в просторном почти пустом помещении проникал мне под плащ и, казалось, ледяной рукой сжимал сердце.
   Стуча не попадающими друг на друга зубами, я взял два билета до Симферополя – туда и обратно, на сегодняшний рейс.
   Молоденькая кассирша, с завистью посмотрев не меня, протянула мне сквозь прорезь окна два бланка и я поспешил на посадку.
   Еще полчаса в отстойнике, который оказался куда холоднее здания аэропорта, я просто-таки отплясывал на месте некий странный танец под названием «Может, и согреюсь», топоча ногами и зажав руки подмышками.
   Остальные пассажиры, деловые люди и безумные отдыхающие, сначала смотрели на меня с удивлением, но потом это зрелище им наскучило и они вернулись к разговорам между собой – о контрактах, домах отдыха, курсе гривны и прелестях ночной Ялты.
   Когда подъехал автобусик, я первым вскочил внутрь и стал как можно ближе к самой кабине водителя, чтобы хоть немного согреться. При посадке я тоже постарался быть в первых рядах.
   На летном поле дул пронизывающий ветер, слезы так и летели у меня из глаз в разные стороны, так что можно было подумать, что я, Мареев Валерий Борисович, собираюсь эмигрировать из родного Тарасова в желто-блактиный Симферополь и прощаюсь с родными местами навсегда. Причем, отправляюсь на чужбину налегке – из вещей у меня была небольшая дорожная сумка через плечо.
   Устроившись в мягком уютном кресле возле парочки молодоженов, не нашедших ничего лучше, как провести медовый месяц на Крымском полуострове в середине октября, я послушно пристегнул ремень и заснул, не дожидась, пока мы взлетим. Дотошная стюардесса, обнося пассажиров подносом со стаканчиками ситро, таки разбудила меня, но я отверг подношение, предпочтя ему сон.
   Раза два я еще просыпался, смотрел на облачную вату в уже посиневшем небе и снова убаюкивался мерным гулом моторов.
   – Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Симферополя, – донесся до моего сознания из динамиков шуршащий голос стюардессы.
   Я с хрустом разодрал челюсти в приятной судороге зевоты и потянулся.
   – И тут дождь, – почти злорадно констатировал я, выглядывая в иллюминатор.
   – Может, еще разгуляется, – с надеждой проговорила погрустневшая девушка, сидевшая рядом. – Юг все же, как никак...
   – Наверняка, – обнадежил я ее и стал продвигаться к выходу.
   Семеня сквозь мелкую морось, я вышел на стоянку и быстро поймал автомобиль.
   – Вот и славно, – ежась, произнес я, заползая в его теплое нутро.
   Когда я назвал адрес, шофер смерил меня оценивающим взглядом.
   – Эка куда тебя несет, – озабоченно проговорил он. – Что ж, за двадцать – довезу.
   – Двадцать – чего? – не понял я. Черт его знает, чем тут принято расплачиваться.
   – Чего-чего... Долларов, – твердо сказал шофер. – Ни центом меньше.
   – Нет проблем. Поехали, голубчик, – радостно согласился я, протягивая ему сложенную пополам купюру с изображением Джексона.
   Тот быстро сгреб банкноту, мельком посмотрев ее на свет и нажал на газ.
   Дорога до места заняла минут сорок, хотя мы и ехали быстро – нужный мне дом находился на другом конце города, так что я успел рассмотреть из окна автомобиля его центральную часть.
   Когда мы выехали в пригород, дождь уже прекратился. Робкое солнце выглядывало из-за серой тучи, как бы раздумывая: а стоит ли?
   Цель моего путешествия – дом под номером пять оказался солидным двухэтажным строением с огромным приусадебным участком, а улица, на которой он стоял – длиннющей тропинкой, вьющейся среди таких же, как акаевское, хуторских хозяйств.
   – Ау! Есть тут кто? – крикнул я через забор, опасаясь спущенных с цепи собак.
   Вдали зашевелились кусты и навстречу мне по мощеной красным колотым кирпичом дорожке зашагал крепкий старик лет семидесяти с трубкой во рту.
   – Кого надо? – с хрипотцой спросил хозяин, подойдя немного поближе, но продолжая оставаться на безопасном расстоянии.
   – Акаевых, – на этот раз уже не так весело и беззаботно проговорил я.
   Сердце мое упало. Наверняка они уже давным-давно съехали, а Приятель воспользовался старыми, еще советских времен, данными прописки.
   Да много ли народу по стране (и за ее пределами) живут там, где прописаны?!
   – Акаевых... – повторил старик. – А на что тебе сдалось это старье?
   Он подошел к калитке и отворил засов, приглашая меня пройти во двор.
   – Я Акаев, – гордо сказал он, – уже восемьдесят три года как Акаев.
   Ого! Я, кажется, изрядно преуменьшил его возраст, определяя его на глаз.
   – Баба моя померла в прошлом году, – сообщил он мне, – или в позапрошлом? Один остался. Кулачу помаленьку. Яблочками интересуетесь?
   – Дайте на пробу, – попросил я. – Понравится, может, и машину пригоню.
   Пока старик подбирал под стволом роскошный мальт, так и просившийся в зубы, я спросил:
   – Так-таки один в такой махине и живете? Детьми, что ли не обзавелись?
   – И не говори, – махнул тот рукой. – Кому хозяйство оставить? Кому денег оставить? А я ведь накопил кое-что за жизнь, на сто человек хватит! Советская власть грабила, новая власть грабила, все равно все есть. Деньги есть, а с собой ведь не возмешь! Уйди я – кто наследник? Была дочь, да погибла вроде как.
   – То есть? – не понял я неопределенного ответа. – Так погибла или нет?
   – Автокатастрофа сильная произошла, – горестно поведал мне старик. – Давно это было. Дочка к тому времени институт самый главный в Москве на севере окончила, в газету про события писала. Потом замуж ее выдали за русского. И вот, такое несчастье... Поехали в горы кататься и попали под обвал. Машина вдребезги, он – в больницу, а она... В общем, тела не нашли.
   Тут старик тяжело вздохнул и добавил, понуро опустив голову,
   – По истечении положенного срока милиция сказал, что можно считать, что Риты как бы и нету больше. С тех пор так и живем...
   Я не стал сразу обнадеживать старика, хотя мне-то было уже все ясно. Я лишь намекнул ему, что связан с некими структурами, которые занимаются поисками пропавших без вести людей и якобы «припомнил», что подобный случай был зафиксирован в нашей документации.
   Старик не проявил никакого оживления. Он только важно покачал головой и пожелал мне успеха. Я обещал телеграфировать, как только что-нибудь выяснится и побрел по направлению к городу.
   По привычке оглянувшись на повороте, я увидел, что старший Акаев все продолжает смотреть мне вслед, приложив ладонь козырьком ко лбу, заслоняя лучи все-таки появившегося солнца.
   До вылета обратного рейса самолета еще оставалось часа два с небольшим и я провел их в аэропорту, просматривая местные газеты.
   Уже по инерции я закупил несколько еженедельных изданий, посвященных криминалу с намерением занести данные в память Приятеля.
   Хотя, честно говоря, там была уже такая чертова уйма всевозможных «сюжетов» – как из жизни, так и из литературы, что это не имело особого смысла. Но мне просто захотелось тряхнуть стариной.
   Я вспомнил, как все начиналось, как я часами сканировал ветхие уголовные дела и бесчисленные милицейские сводки, спецлитературу и конспектированные сюжеты основных произведений детективной литературы.
   А сколько пришлось повозиться с криминалом в истории! Оказалось, что во всех основных событиях мировой истории обязательно присутствуют моменты, которые так или иначе подпадают под действие уголовного законодательства. Особенно в истории отечественной...
   Тарасов встретил меня хмурыми сумерками. Дождь, слава Богу, хоть здесь не шел.
   Сев в свой «жигуль», который я рискнул оставить на ближайшей к аэропорту платной стоянке автомашин, я направился к себе.
   Уже входя домой, я вспомнил, что в последний раз сегодня принимал горячую пищу в стоячем буфете симферопольского аэропорта: какой-то серый кофе и жесткая булка с безвкуской котлетой.
   Я, как дурак, полез в собственный холодильник. Интересно, что я собирался там найти?
   Варить пельмени, купленные – вчера? неделю назад? – как-то не улыбалось.
   В низенькой, покрывшейся инеем кастрюле уныло плескался бульон, сваренный из испанских кубиков тоже не помню когда. Осмотрев затвердевший круг жира на поверхности, я с тяжелым вздохом вернул кастрюлю на место – не мыть же ее прямо сейчас.
   Морозильник дохнул на меня мерзким запахом дрожжей, лежавших почему-то без оболочки и лопаточной костью какого-то неизвестного животного. Откуда она тут взялась? Ах да, это же мы готовили утку на восьмое марта. А сейчас, между прочим, октябрь.
   Кстати, кто это мы?
   Вспоминай, хакер, вспоминай. Люда или Лена? Может быть, Таня? Нет-нет, только не Таня! Черт, склероз, что ли у меня? Шерше ля фам, как посоветовал мне Приятель. Кажется, все-таки, Люда. Н-да, бедняжка...
   Она не смогла вынести моих бытовых привычек и ушла, даже не попрощавшись. Я, помнится, обливаясь слезами, набил ее записку, которую моя бывшая подруга оставила на холодильнике, в свой личный архив...
   Впрочем, с тех пор я ни разу не перечитывал этот текст. Как-то сразу нахлынули дела и я утопил горе в работе. Да, точно, это была Люда. А если даже и Лена – то какая, в сущности, разница...
   С такими вот невеселыми размышлениями я подсел к компу и стал делиться с Приятелем крымскими впечатлениями. Благо их было не так уж и много.

   – ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ, – проговорил Приятель, когда я закончил свой рассказ.
   – Схема действий прежняя? – поинтересовался я на всякий случай?
   – СОВЕРШЕННО ВЕРНО, – подтвердил Приятель. – И НЕ ПОДСТАВЛЯЙ ГОЛОВУ ПОД ПУЛИ. ЗА ТОБОЙ ЕЩЕ ПЛОСКИЙ МОНИТОР. КСТАТИ, ВОТ ДАННЫЕ О НОВЫХ МОДЕЛЯХ. ТУТ ЕСТЬ ОДИН НЕМЕЦКИЙ МОНЯ, КОТОРЫЙ МНЕ ГЛЯНУЛСЯ...

   Я для приличчия просмотрел прайсы и стал размышлять, каким образом мне выйти на всемогущую Ольгу Бабенко, как вдруг зазвонил телефон.
   – Валерий Борисович? – послышался осторожный голос Равиля.
   Уже предчувствуя очередное убийство, я не сдержал горестного вздоха.
   – Ну, что там у тебя стряслось? – обреченно проговорил я, отыскивая в записной книжке телефон Аслана Макарова. Кажется, капитан патрульно-постовой службы становится моим личным полицейским.
   – Да нет, ничего особенного, – удивленно проговорил Равиль. – Просто я хотел я вами встретиться, поблагодарить за помощь...
   Я трясущейся рукой вытер со лба капли холодного пота и сказал с облегчением:
   – О кей. Я как раз собирался поужинать. А может, и пообедать.
   Мы встретились в кафе «Роялз». Заведение было оформлено шикарно, но в нем подавали обычный фаст-фуд. Получив заказаные картофель-фри и два юмбобургера мы присели на высокие стулья под искусственным деревом, украшенным электрическими лампочками.
   – Как мама, как работа? – спрашивал я, методично отправляя в рот картофельные палочки. Цеплять их на миниатюрную вилочку было долго и нудно, так что я ел прямо руками, презрев приличия.
   – Спасибо, но... мама очень плоха, если честно, – ответил Равиль. – То спит, то бормочет про себя что-то невнятное. «Не тот, не тот... Я должна встать и пойти. Я должна найти его. Теперь я уже все знаю. Ноги мои ноги, почему вы меня не слушаетесь».
   Он ел очень аккуратно, развернув объемистый бургер наполовину и внимательно следя за тем, чтобы соус или овощи не попали на бумагу.
   – Знаешь, – решил я перейти к самому главному, – я недавно отъезжал по делам... и, в общем... как бы это сформулировать...
   Тут мой карман пиджака завибрировал, словно туда пробрался суслик.
   – А, черт, – ругнулся я, вынимая сотовый телефон. – Мареев слушает.
   – Валерий Борисович? – в трубке так кричали, что я вынужден был уменьшить громкость звучания и держать трубку на расстоянии от уха.
   – Да-да, говорите же!
   – Это Римма Лалаева! – надрывалась трубка. – Валерий Борисович, я к вам звоню...
   – Римма Павловна! – сразу взял я деловой тон: клиент есть клиент. – Значит, на сегодняшний день дела обстоят следующим образом...
   – Мою Лейлу похитили! – крик женщины перекрыл мои слова.
   – Как похитили? – спрыгнул я со стула. – Кто? Когда? Римма Павловна, я сейчас к вам приеду. Ждите и постарайтесь взять себя в руки.
   Равиль быстро дожевал бургер и спрятал в карман жвачку «Орбит», которую бесплатно подавали в этом кафе как дополнение к блюдам.
   – Увы, парень, – развел я руками, – встретимся в другой раз.
   – Я хочу поехать с вами, – попросил Равиль. – Мешать уж точно не буду, а то вдруг и чем-то помочь смогу. Дядя Валера, пожалуйста!
   – Ты полагаешь? – проговорил я, на ходу вытирая губы салфеткой.
   Вообще-то не в моих правилах брать на «дело» с собой кого бы то ни было, но на этот раз я решил сделать исключение и, как оказалось, не ошибся.
   – Что ж, тогда садись! – распахнул я перед Равилем дверцу переднего сиденья.
   Из автомобиля я позвонил домой. Приятель выслушал информацию о новых событиях и, даже не став анализировать ее, мгновенно отозвался:
   – КИРА ОДИНЦОВА. СРАЗУ ПОСЛЕ ЛАЛАЕВА, КАК ТОЛЬКО УБЕДИШЬСЯ, ЧТО НЕТ ДРУГИХ ВАРИАНТОВ – БЫСТРО ЕЗЖАЙ В РАЙОН НАБЕРЕЖНОЙ.
   Мой «жигуль» несся по вечереющим улицам Тарасова, удачно подкатывая под светофоры и держа максимально допустимую в черте города скорость.
   Через десять минут я уже тормозил возле дома своего покойного клиента. На пороге ждала меня ошалевшая от ужаса Римма Павловна. Ее пальцы мертвой хваткой вцепились в шаль с крупными красными розами, которой было укутано ее горло. Губы женщина тряслись.
   – Да что же это такое! – причитала она. – Среди бела дня у себя дома...
   Я схватил ее за локоть и втащил в дом. Усадив на табурет, плеснул в рюмку на глаз корвалол, туда же – капли Зеленина, слегка разбавил небольшим количеством воды, добавил валерианы и заставил Римму Павловну выпить эту смесь одним глотком.
   Ровно две секунды она вообще ничего не соображала и не могла говорить. Но потом быстро пришла в себя и, как-то сразу подобравшись, рассказала мне о том, что произошло в ее доме час назад.
   Оказалось, что Римма Павловна углубилась в созерцание очередной серии мексиканского сериала. Это было для нее своего рода ритуалом и в момент просмотра она как бы отключалась от внешнего мира. Что, в общем-то понятно, наркотик есть наркотик.
   Когда на экране уже пробегали титры, а Римма Павловна вытирала невольную слезу (в этой серии героиня рассталась со своим третьим мужем и снова захотела пожениться на первом, с которым рассталась много лет назад. Но тут на горизонте появился второй муж...), как раз в это время из кухни послушался детский крик.
   – Что там, Лейлочка? – поинтересовалась Римма Павловна, но девочка не ответила.
   Госпожа Лалаева поспешила на кухню, но когда она семенила по коридору, послышался звук разбитого стекла и сдавленные крики.
   Римма Павловна вбежала на кухню, не зная, что и думать. А когда она увидела лишь розовый шарфик своей дочери, которую стремительно уносило вдаль неизвестное существо в шлеме, то ее сердце рухнуло в пятки и Римма Павловна осела на пол, тихо постанывая.
   Реальная действительность оказалась куда волнительнее импортных зрелищ, которые предлагал зрителю первый канал телевидения. Римма Павловна Лалаева сначала решила, что сходит с ума, настолько невероятным казалось ей то, что предстало глазам.
   – Это существо двигалось как-то очень быстро и плавно, – говорила она, выпучив глаза от ужаса. – Его плечи были выпячены вверх, словно накладные, вместо головы – какой-то шар с решеткой для зубов...
   – В милицию заявляли? – быстро спросил я. – Кто-нибудь еще знает?
   Римма Павловна отрицательно покачала головой и заплакала.
   – Я даже не знаю, что говорить, – жаловалась она. – Какая уж тут милиция...
   – Значит так, если я не позвоню вам через час, вызывайте, – приказал я. – Но, думаю, все обойдется. Равиль, поехали!
   Уже в машине обалдевший Равиль, который выслушивал рассказ Риммы Павловны с завороженно раскрытыми глазами, спросил меня:
   – Дядя Валера, мы что, сейчас будем сражаться с похитителями?
   – Похоже на то, – ответил я. – Вот только похитители уж больно своеобразные.
   – А откуда вы знаете, куда нужно ехать? – с подозрением поинтересовался Равиль.
   – Приятель подсказал, – усмехнулся я. – Есть тут один такой информированный деятель... Равиль, ты на роликах ездить умеешь?
   – Нет, – отозвался мальчик. – Но если надо – попробую.
   – Да нет, это я так, – проговорил я. – Не бери в голову.
   На самом деле я прикидывал, насколько старше своих лет кажется Равиль (он всегда вел себя очень рассудительно), и насколько инфантильна Кира..
   У дома Одинцовых, между тем, уже толпился народ. Картина, представшая моим глазам, была настолько дикой, что я вынужден был сильно ущипнуть себя за локоть, чтобы убедиться, что я не сплю.
   Когда я задрал голову, то, действительно увидел нечто похожее на сцену из «Кинг-конга»: на самом углу крыши дома приплясывало на роликах злобное существо, держа младенца на весу за ногу.
   – О Господи! – только и смог произнести я.
   Милиция еще не подъехала. Да и что бы она смогла сделать? Попытаться уговорить Киру не размахивать младенцем с крыши?
   В толпе послышался жуткий крик. На площадку перед скоплением народа упал маленький башмачок, сорвавшийся с ноги Лейлочки. Сама она, впрочем, не последовала за своей обувью – Кира успела перехватить девочку за лодыжку и сменила руку.
   Стоявшая рядом со мной женщина рухнула на землю в глубоком обмороке.
   Да и у меня в глазах стали расплываться какие-то желтые круги. Еще чуть-чуть – и конец. Либо у Киры устанет и вторая рука и она просто швырнет Лейлочку вниз, либо сорвется сама вместе со своей жертвой. попробуйте-ка удержаться на крыше, стоя на роликовых коньках, даже если эта крыша плоская.
   – Позвоните по этому телефону и велите тому, кто ответит, немедленно приехать сюда, – сунул я телефон дома Лалаева какому-то мужику и, бросился вперед.
   Сделав знак Равилю следовать за мной, я одним махом, забыв про существование лифта, преодолел все пролеты и, задыхаясь, ворвался на чердак. Равиль неотступно следовал за мной.
   Спотыкаясь о пыльные балки и какие-то заржавленные решетки, я выбрался на крышу.
   – Снова ты, старый пердун! – крикнула мне Кира, потрясая свисающей вниз девочкой.
   – Кира! – крикнул я. – Давай поговорим. Оставь девочку в покое и подойди ко мне. Я прошу тебя.
   – Не буду я с тобой говорить! – огрызнулась Кира. – пошел в жопу!
   – Кира, послушайте хоть меня! – крикнул ей Равиль. – Вы так хорошо катаетесь на роликах! Может быть, научите меня как-нибудь?
   Но девчонка не поддалась на эту уловку.
   – В другой раз, – бросила она через плечо.
   За моей спиной послышалось кряхтение и в чердачном окне показалась голова Юрия Юрьевича Одинцова. Он выкарабкался наружу и сделав шаг вперед, остановился:
   – Кира! Что ты делаешь? – закричал он. – Немедленно домой!
   – Сейчас я ее отпущу и пойду, – отозвалась Кира. – Мультики еще не начались?
   – Не делай этого! – закричали мы хором втроем.
   – Доченька, – взмолился Одинцов. – Да что же она тебе сделала?
   – Не мне, а тебе, – ответила Кира. – Сначала ее отец к тебе приходил и кричал на тебя, а ты давал ему денег. Думаешь, я не видела? Видела, все видела! Ему деньги давал, а мне новую куклу покупать отказался. И ты думал, что я это так оставлю!
   – Кируся! – прошептал Одинцов, вытирая холодный пот, – Я куплю тебе все, что ты захочешь, поверь. Этого человека уже давно нет в живых, а его дочь не при чем!..
   – А я видела у них дома такую же куклу, которую ты отказался покупать мне! – выдала Кира свой основной козырь. – Ей, значит, можно, а мне – нет?!
   Одинцов беспомощно оглянулся на меня.
   – Что же делать? – пробормотал он. – Вы не думайте, это не Кира убила Лалаева, честное слово. И не я...
   – Ага, пожарные приехали, – констатировала Кира. – Вот и хорошо, а то у меня рука затекла. Телевидение есть? Отлично. Сегодня меня покажут по всем каналам.
   Кира ловко подбросила Лейлочку в воздухе и прижала к себе. Все мы подались вперед, но Кира быстро скользнула мимо нас на своих чертовых роликах и, откатившись к противоположному концу крыши, разогналась и прыгнула вниз.
   Никогда не думал, что секунда может длиться так долго. И только когда снизу раздались радостные крики и даже аплодисменты, я решился подойти поближе и заглянуть вниз.
   Кира в обнимку с Лейлочкой прыгала на расстеленном пожарными брезенте, словно на батуте. Ее, действительно снимали трое людей с видеокамерами.