Страница:
Он даже запил с горя на два дня, что с ним редко бывает, потому что в плане выпивки и баб он очень умерен. Когда он проспался, я к нему и подкатил с вопросом: „Как, мол, с кредитом, с договором дело будет обстоять?“ А он в сердцах меня по фене покрыл, сказал, чтобы я не лез в его дела, что он сам все решит. Дела-то его, а бабки-то мои!! Ну, вообщем, полаялись мы с ним изрядно тогда. На этом дело не закончилось. Он, похоже, решил воспользоваться нашей ссорой и перестал со мной разговаривать, чего я себе позволить никак не мог, так как сумма долга была слишком кругленькая.
– Какая? – поинтересовался я.
– Считайте сами – новый БМВ седьмой модели плюс почти столько же для реконструкции дачи со всеми пристройками, отоплениями и газопроводами...
– Да, – задумчиво сказал я. – Серьезные аппетиты у господина Передреева. – И что?
– Говорил, что сам меня найдет, если понадоблюсь. Я ему одну стрелку назначил, другую. Но сколько же терпеть можно?
Я ему ребят на дом и послал... Хотя бы БМВ отдал...
Но Пашка уперся: не могу, не отдам, говорит – машина для работы нужна. Тут я понял, что меня кинули: денег у Пашки нет, и хотя он к тому моменту имел еще несколько источников, для которых был политической крышей, но видимо и они не могли покрыть тех денег, которые Пашка просерил на „мавродиках“. Остался я с одним договором, который документ хотя и официальный, но я на суды полжизни бы потратил, требуя с Пашки деньги. Но политический капитал попортить ему мог бы вполне, дав этой бумаге ход. Но я все же решил пойти на мировую, попробовать договориться – все же бывшие кореша какие-никакие были. Пригласил его в кафе на беседу, сказал, что особого зла не таю. Пашка опять пришел как фон-барон. Я к нему со всей душой, а он всей своей грязной жопой... Сука позорная... То ли он со страха, что я договору ход могу дать, то ли совсем оборзел, но разговаривал он со мной как с последним фраером. Ну, я и не выдержал: встал из-за стола, сказал ребятам, что в зале хулиганят и надо провести профилактическую беседу. Ребята все же перестарались – морду ему набили нехило. Скандал замять сразу не удалось, приехала ментура, допросы, расспросы... Но и разгореться скандалу сильно не дали. Похоже, Пашка обратился к высоким покровителям, к самым высоким в области... Мол, бандиты наезжают, деньги требуют ни за что ни про что. Буквально через два дня объявляется ко мне некто Зимин: о нем нынче модно говорить, его пришили недавно. И говорит мне, что я, Рыбак, должен от Передреева отвязаться, так как он человек перспективный, подающий надежды... Я спрашиваю, кто же мне бабульки компенсирует? Я ему говорю, что я этого так не оставлю. А он – оставишь, еще как оставишь – и папочку передо мной кладет на стол. А в папочке компромат на меня. Я глянул на пару листов и обомлел: там такое написано... вообщем, серьезные документы... Как они их нарыли – непонятно. Я гэбэ всегда побаивался, а этот из них, бывший... Я ему говорю – и что теперь? Он и говорит: „Давай сюда договор, через неделю тебе все вернут, конечно, без процентов“. На этом мы и расстались. И ты знаешь, не обманул – через два дня из банка „Элвис“ на одну из моих фирм пришел перевод, за организацию банкетов и презентаций в моих общепитовских точках. Правда, давал деньги я наликом, а получил безналом, но я и не чаял вообще что-либо вернуть.
Словом, можно сказать, что легко отделался. А что касается нынешних отношений, то они практически никакие.
А теперь в отношении той туфты, которую ты здесь нес. Может, у тебя и есть какие-то записи, может быть, они и являются серьезной „компрой“, но, думается, что у людей, которые тебя послали из банка, давно уже есть более серьезные материалы на меня. Я давно у этого Зимина на кукане сидел, но он меня не трогал и я соответственно в их дела не лез. Поэтому побеседовать с тобой мне, конечно, интересно – старое вспомнить. Однако пользы для меня от этого никакой, не знаю, как для тебя. На сим, пожалуй, и попрощаемся.
Я молча поднялся с кресла и направился к двери.
– Да, – крикнул мне в спину Рыбак. – За ребят моих извини, если, конечно, можешь. Когда банкиры мне на психику давить стали „наружкой“, я, честно говоря, подумал, что они меня „подставить“ хотят. Из-за этого убийства все в городе на ушах стоят.
Он опять хищнически прищурился.
– Может быть, и на меня спихнуть все захотят. Ты им передай, что бы они там на меня не имели, я на себя эту мокруху вешать не собираюсь. Пусть не утруждают себя по этому поводу.
Открывая щелкнувшую передо мной дверь рыбаковского кабинета, я подумал, что последняя его фраза была первопричиной, из-за которой он и пошел на диалог со мной. Он хотел передать своим предполагаемым противникам, что никакого отношения к убийству Зимина не имеет и ни под каким видом иметь не собирается.
У входа в кабинет меня уже ждали несколько человек, по внешнему виду их вряд ли можно было бы отнести к разряду моих доброжелателей. Я прошел мимо них по коридору, миновал зал кафе, и выйдя в вестибюль, прямо около сидевшего читающего милиционера вынул сотовый телефон и нажав несколько клавиш, сказал ответившему мне абоненту:
– Юрий, это Мареев. Все прошло нормально. Таксистов можно отпускать, – и дал отбой.
Милиционер удивленно поднял на меня глаза, но так ничего не поняв, опустил их обратно в книжку.
Я вышел на улицу и пошел к своей машине. Через полчаса я уже плюхнулся в горячую ванну, как белый медведь в прорубь и заорал отнюдь не благим матом. Все мои ссадины и ушибы заныли со страшной силой. Однако постепенно все успокоилось, и я слегка задремал. Периодически я просыпался, чтобы глотнуть купленное по дороге пиво. Не помню, сколько времени прошло, когда я наконец прекратил водные процедуры, осторожно обтерся полотенцем и отправился заново обрабатывать свои раны. „Видон“ у меня был сногсшибательный, как раз по девочкам бы сейчас... Заплывший правый глаз, рассеченная бровь над левым глазом, ссадины на виске и лбу, синяк на подбородке и, как говорится, далее везде... Очень болела грудная клетка – уж не сломал ли этот мудак мне ребра?
Закончив медицинские процедуры, я почувствовал себя относительно способным к работе и направился к Приятелю.
Думаю, ему будет небезынтересно послушать меня. Я обманулся в своих ожиданиях. Приятель быстро переварил заложенную в него информацию и прокомментировал коротко:
Он ответил:
„Хорошо, завтра займусь“, после чего прекратил сеанс нашего общения и пошел спать. Силы мои были настолько на исходе, что я побоялся упасть своей залепленной пластырем мордой на клавиатуру Приятеля, что могло вызвать у последнего электронный шок.
Воистину утро вечера мудренее. Правда, утром это можно было назвать с большой натяжкой – проснулся я около часа дня с раскалывавшейся от боли головой. Я потянулся за оставшейся со вчерашнего вечера полупустой банкой пива, опорожнив которую я почувствовал себя несколько лучше. „Господи, как с бодуна!“, – подумалось мне.
Я пошел на кухне и поставил готовить кофе. Голова уже не так болела, и по радио, слава богу, играла какая-то ненавязчивая музыка. И тут неожиданно я стал прислушиваться. Музыка на радио сменилась местными новостями. Голос диктора явно вещал что-то о последней информации из следственных органов по делу об убийстве Зимина. Я прибавил ручку громкости, и отхлебнув глоток кофе, чуть не поперхнулся им. Диктор объявил о том, что следствию удалось вскрыть некоторые особенности личной жизни Зимина. На основании этой информации следствие приступило к новым активным действиям, и вскоре можно ожидать более подробной информации.
Я отставил от себя кофе и подумал, что и последняя версия Приятеля будет отработана, правда, не мной, а ментами. Но откуда они узнали? Неужели сами докопались?
Я быстро пошел одеваться. Через десять минут я уже ехал в министерство экономики. Как это у меня водится, мимо охранников я „без песен не хожу“. Вот и на сей раз удивил его видом своего залепленного пластырем лица. Несмотря на то, что страж должен был меня помнить, он загородил мне вход и спросил:
– Вы к кому?
Я уж подумал, не показать ли мне ему снова язык, чтобы он вспомнил меня точно, но все же сдержанно и как можно более вальяжно и пафосно ответил:
– К Передрееву.
И тут охранник перешел в ответное наступление. Он скривил язвительную физиономию и сказал:
– А его нету!
Но все же я оказался на высоте, заявив ему в ответ:
– А он мне и не нужен. Я иду к его секретарше.
– А зачем она вам? – не сдавался охранник.
И тут я его поразил окончательно:
– Я трахаю ее по вечерам. А вчера она не явилась, подлая.
Она обманывает меня, обманывает... – последние слова я произносил почти плаксивым тоном.
Охранник выпучил на меня свои зенки и, наморщив лоб, видимо, тщетно соображал, есть ли у психиатрических больниц двузначный телефон или ему достаточно вызвать обычную „скорую помощь“. Однако его раздумья затянулись, и я грубо их прервал:
– Ну что стоишь, звони в секретариат, скажи, что пришел Мареев, скажи, чтобы выписали пропуск.
Он недоверчиво посмотрел на телефон, но все же поднял трубку и набрал номер:
– Татьяна Ивановна, тут к вам какой-то ненормальный, по фамилии Мареев. Говорит, что он вас... – тут он замялся, посмотрев на меня. – Вообщем, он хочет с вами поговорить.
На том конце провода ему что-то ответили, он положил трубку и недоверчиво глядя на меня, сказал:
– Проходите.
Когда я прошел мимо него, то услышал, как он грузно плюхнулся в кресло и сказал сам себе:
– Дурдом на прогулке...
Очутившись в приемной Передреева, я обнаружил, что кроме Татьяны там никого нет. Я стремительно подошел к Татьяне и упершись руками в ее стол, спросил:
– В чем дело?
Она молча продолжала смотреть на меня. Я продолжил:
– Объясни мне в чем дело. Я не понимаю, какую информацию о личной жизни Зимина раскопали менты? И как они ее раскопали?
Татьяна устало откинулась в кресло. Лицо ее было одутловатым и изможденным.
– А ты как думаешь? – спросила она исподлобья. – Вчера вечером меня вызывали на допрос. Не знаю, как они раскопали, но они точно знают про нашу с Евгением связь. Впрочем, я этого ожидала, но не так скоро.
Она задумалась, глядя на свои руки. После чего снова посмотрела на меня снизу вверх и спросила:
– Как ты думаешь, кто мог подкинуть им эту информацию? Да еще практически сразу после нашей с тобой встречи?
В ее взгляде сквозила насмешка.
– Послушай, – неожиданно взъерепенился я. – Если ты думаешь, что я трахнул тебя и после этого буду молчать как рыба только за одно это, то ты глубоко ошибаешься. Я ничего тебе не обещал. Но клянусь, что никому ни о чем подобном я не говорил и в ближайшее время не собирался.
– Какая теперь разница! – все так же устало проговорила Татьяна. – Теперь начнется.
Я не понял, что она имела в виду, но ничего не ответил. Мы помолчали несколько секунд.
– Уходи, – вдруг сказала она. – Сейчас приедет Передреев, и будет полно посетителей. Я думаю, что твое присутствие здесь будет лишним.
– Хорошо. Если что, звони.
Она усмехнулась и сказала:
– Спасибо.
Я покинул приемную и направился в очередной раз продемонстрировать свои умственные способности охраннику. Я издали заметил его напряженный взгляд. Видимо, он уже приготовился к очередной неординарности. Но, подойдя к нему поближе, я внезапно поменял решение и просто прошел мимо него.
Интересно все же, кто помог ментам раскопать связь Татьяны с Зиминым? И чем это закончится?
Закончилось это, по крайней мере, на сегодня, арестом Олега Ярова, который днем приехал из своей командировке. Об этом я узнал от Татьяны, которая позвонила мне вечером. Тихим, совершенно безразличным голосом она сообщила:
– Арестован Олег. Вот они и свалили все на меня. А ты им помог.
И потом уже с силой в голосе добавила:
– Видеть тебя больше не хочу! – и повесила трубку. Пиканье было долгим, но я его не замечал.
Мне ничего не оставалось, как ждать следующей информации.
Расследование окончательно вышло из-под его контроля.
Желтая пресса следующего дня пестрела разными версиями и подробностями взаимоотношений Булгаковой и Зимина. Снимаемая ими квартира описывалась в средствах массовой информации в различных вариантах – от однокомнатной до четырехкомнатной – , говорилось о том, что Зимин купил своей секретарше дорогостоящий „Мерседес“, на котором она возила его по городу в качестве личного шофера. Дошли даже до подробностей их непосредственных личных встреч, как будто кто-то из журналистов сидел под кроватью с диктофоном или нашпиговал квартиру жучками. Впрочем, последнее я не исключал, зная специфику бывшей работы Зимина. Кроме того, можно было допустить, что имела место слежка за Зиминым со стороны его партнеров по бизнесу.
Несмотря на то, что обвинение Ярову предъявлено не было, я подумал, что первое задание Приятеля выполнено. Менты уж точно выяснят, было ли у Ярова алиби или нет, и если нет, то развернут дело как надо и вытрясут из бедного шофера-дальнобойщика всю душу. Единственная небольшая проблема для меня заключалась в том, что я ничего не выяснил дополнительно про Лагутина. А из того, что предоставил мне Приятель, ясно было только то, что изрядно пошлялся по стране, родом из деревушки со странным названием Верхние Едаки. Из всей этой информации я мог отнюдь не титанической работой ума вычислить, что должны существовать еще и Нижние Едаки. И еще две маленькие детали: хорошо играет в волейбол и весьма успешно руководит одним из крупнейших банков губернии. Но особой разработки, на мой взгляд, несмотря на рекомендации Приятеля, эта фигура пока и не требует.
Но утро следующего дня в очередной раз кардинально изменило ситуацию, и вместе с ней мою жизнь. Утренние газеты пестрели сообщениями о том, что подозреваемый в убийстве Евгения Зимина гражданин О.Я. освобожден из-под стражи, поскольку в момент совершения преступления находился в другом городе, и соответственно не мог физически это сделать. Однако милиция все же взяла с него подписку о невыезде.
Прочитав это все, я представил себе, какой шок эти сообщения произвели в высоких структурах, которые наняли меня для расследования. Вполне резонно было предположить, что все уже успокоились, радуясь найденному козлу отпущения. Можно было начинать прятать вытащенное грязное белье и приступать к налаживанию своих дел, пришедших за эти дни в упадок. И тут тебе на! Отпущен, можно сказать, что невиновен. А где искать другого рогатого?
Итак, я подумал, что придется, видимо, все начинать сначала, и обратился к Приятелю. Я заложил в него самую последнюю информацию об алиби Ярова и попросил в очередной раз дать рекомендации по следующим шагам в моем расследовании. В принципе, ничего нового и оригинального от Приятеля я не ждал, но то, что он мне выдал после длительной, почти двадцатиминутной работы, было для меня шоком.
Я вытаращился на монитор, как баран на новые ворота. Даже мой заплывший глаз, по всей вероятности, раскрылся полностью. Там было написано следующее:
Впечатление было такое, что у него „поехала крыша“. Однако довольно быстро я вспомнил, что профилактика была сделана совсем недавно. Я стал недоумевать еще больше.
Слегка придя в себя, я закурил сигарету и набрал в комадной строке:
Я в сердцах набрал в командной строке вопрос:
Придя к такому выводу, я затушил бычок в пепельнице и отправился к Коляну. Несмотря на то, что он давно имел трения с законом, а я в силу спефицики своей деятельности часто выступал на стороне последнего, отношения между нами были прекрасными, в основном в силу исторических причин.
Сынишка Коляна, Игорь, которому недавно исполнилось двенадцать лет и которого я звал просто Гошкой, не без моего участия неожиданно увлекся компьютером. Сам Колян уважал все, что связано интеллектуальной деятельностью и, несмотря на свою гоблинскую суть, поддерживал увлечение сына. В немалой степени этому способствовала и его супруга Катя, женщина с высшим образованием. Гошка же, несмотря на свои генетические корни, оказался весьма смышленым парнишкой, и темпы освовения им компьютера были достаточно высоки.
Несмотря на то, что я нечасто бывал дома, а когда бывал дома, то часто бывал в отнюдь негостеприимном настроении, я не помню ни одного факта, когда бы я отказал Гошке в решении вопросов, связанных с компьютером. Мне вообще нравился этот короткостриженый пацан. Его отец это очень ценил.
На мой звонок дверь открыла Катя в красном махровом халате.
– Колян дома? – спросил я.
Впрочем, можно было и не спрашивать, потому что БМВ стоял во дворе.
– Да, на кухне. Есть будешь? – спросила она.
– Спасибо, нет, только что из-за стола, – соврал я.
Я прошел на кухню, где за столом в яркой спортивной майке с оголенными покатыми плечами сидел хозяин. Пища, выставленная на столе перед главой семьи, была обильна и качественна.
Преобладал белковый рацион, который был столь необходим Коляну в его нелегком повседневном труде. Он не спеша, но уверенно продвигался в деле опустошения стоящей перед ним посуды. Завидев меня, он двинул ногой в моем направлении табуретку и поставил рядом с предполагаемым местом моего сидения банку пива.
– Здорово, Валерка!
– Здравствуй, Колян!
Я сел за стол, взял банку пива, не спеша вскрыл ее, отхлебнул и дождался, когда Колян пережует очередной кусок ротбифа и запьет его пивом.
– Качественно тебя обработали, – сказал Колян, кивнув на мою физиономию.
– Да, ребята старались, ничего не могу сказать.
Не желая продлевать разговоры на темы, связанные с состоянием моего лица, я сказал:
– Колян, у меня к тебе дело.
Гоблин в этот момент уже нес надетый на вилку очередной кусчок мяса в рот, внимательно наблюдая за этим процессом.
Услышав слово „дело“, он остановил движение вилки на полпути к открытому рту и перевел взгляд на меня.
– Да ты ешь, ешь, – успокаивающе сказал я.
Однако Колян положил вилку на тарелку и закрыл рот.
– Слушаю. Что, может быть, голову кому-то отвернуть надо?
– Нет, спасибо, им уже отвернули.
– Тогда что же? – спросил недоуменно Колян.
– Мне надо съездить в Волгоград на пару дней. Боюсь, что на своей развалюхе я туда не доеду, а если доеду, то обратно не смогу вернуться. Ты не мог бы мне одолжить свою бэ-эм-вуху?
– На пару дней? – уточнил Колян.
Я утвердительно кивнул.
– Нет проблем. Когда выезжаешь?
– Завтра вечером.
– Доверенность у тебя есть – бери и езжай.
Я поблагодарил Коляна и, прихватив с собой начатую банку пива, вернулся к себе.
Весь следующий день я провел в отдыхе и залечивании ран, а также посетил хирурга с целью выяснить, есть ли у меня сломанные ребра. В моему удовольствию, я узнал, что дело обошлось ушибами. Кроме того, я заехал в „Оптику“ и купил себе новые очки. Вечером, прихватив на всякий случай с собой „ПМ“, я на серебристом БМВ-525 выехал в командировку в Волгоград.
Поездка на БМВ куда-либо вряд ли может быть обременительна для водителя. Не зря говорят, что БМВ – машина для шоферов: высокая скорость, плавный ход, комфортабельный салон.
Несмотря на ночь и остановки, я долетел до Волгограда за семь часов, и был там рано утром. Позавтракав в одном из придорожных кафеи дождавшись, когда город начнет функционировать, я быстро разыскал улицу Тракторную 31, кв. 10 и поднялся на третий этаж.
Дверь мне открыла седая женщина лет пятидесяти, видимо, супруга Филина.
– Доброе утро, – сказал я, отмечая, что моя собеседница смотрит на мою физиономию с возрастающим недоумением. – Моя фамилия Мареев. Извините за столь ранний визит, но мне необходимо поговорить с Филиным Александром Сергеевичем.
– Проходите, – после некоторого раздумья сказала она.
Оставив меня в коридоре, она прошла в кухню и доложила о моем визите хозяину.
– Веди его сюда! – услышал я громкий голос.
Через несколько секунд я предстал перед жующим бутерброд с ветчиной пожилым, но бодрым на вид человеком. Роста он был среднего, редеющие волосы были зачесаны назад. Характерной особенностью лица было наличие постоянно присутствующей улыбки на лице и в глазах. Старик неопределенно взмахнул рукой, что, видимо, означало у него жест приветствия, и указал мне всей пятерней на табуретку.
– Садитесь! – зычно огласил он кухню. – Дай ему чаю, Мария и сделай бутерброд.
– Спасибо, я уже позавтракал.
– Ну как же разговаривать без чая?
Я посмотрел на здоровенный бокал, стоящий перед хозяином – он источал душистый аромат эрл-грея.
– Ну разве что чай, – разрешил я соблазнить себя.
– Какой у вас вопрос? – спросил хозяин, когда передо мной был поставлен бокал.
– Я частный детектив из Тарасова, и мне нужна информация по поводу финансовой компании „Эверест“.
Филин на какой-то момент прекратил жевать, после чего влил в себя чай, как горючее в автомобиль, с прежней энергичностью спросил:
– А в чем причина интереса детектива из Тарасова к финансовой пирамиде под названием „Эверест“? Вас интересует это в контексте изучения человеческой глупости вообще или в контексте конкретного преступления в частности?
– Человеческая глупость вообще меня давно уже не интересует, – сказал я. – За годы жизни у меня собралась немалая коллекция ее примеров. Меня интересует конкретное криминальное дело. К сожалению, в силу взятых на себя обязательств я не могу рассказать вам все обстоятельства, являющиеся причиной моего интереса.
Филин по-доброму усмехнулся и сказал:
– Хорошо. Что же вас интересует конкретно?
– История возникновения компании, собранные ей суммы и особенно судьба руководителей, – я почти цитировал задания Приятеля.
– О, это долгий разговор! К сожалению, через час у меня лекция в институте. После нее я весь день в вашем распоряжении.
– Какая? – поинтересовался я.
– Считайте сами – новый БМВ седьмой модели плюс почти столько же для реконструкции дачи со всеми пристройками, отоплениями и газопроводами...
– Да, – задумчиво сказал я. – Серьезные аппетиты у господина Передреева. – И что?
– Говорил, что сам меня найдет, если понадоблюсь. Я ему одну стрелку назначил, другую. Но сколько же терпеть можно?
Я ему ребят на дом и послал... Хотя бы БМВ отдал...
Но Пашка уперся: не могу, не отдам, говорит – машина для работы нужна. Тут я понял, что меня кинули: денег у Пашки нет, и хотя он к тому моменту имел еще несколько источников, для которых был политической крышей, но видимо и они не могли покрыть тех денег, которые Пашка просерил на „мавродиках“. Остался я с одним договором, который документ хотя и официальный, но я на суды полжизни бы потратил, требуя с Пашки деньги. Но политический капитал попортить ему мог бы вполне, дав этой бумаге ход. Но я все же решил пойти на мировую, попробовать договориться – все же бывшие кореша какие-никакие были. Пригласил его в кафе на беседу, сказал, что особого зла не таю. Пашка опять пришел как фон-барон. Я к нему со всей душой, а он всей своей грязной жопой... Сука позорная... То ли он со страха, что я договору ход могу дать, то ли совсем оборзел, но разговаривал он со мной как с последним фраером. Ну, я и не выдержал: встал из-за стола, сказал ребятам, что в зале хулиганят и надо провести профилактическую беседу. Ребята все же перестарались – морду ему набили нехило. Скандал замять сразу не удалось, приехала ментура, допросы, расспросы... Но и разгореться скандалу сильно не дали. Похоже, Пашка обратился к высоким покровителям, к самым высоким в области... Мол, бандиты наезжают, деньги требуют ни за что ни про что. Буквально через два дня объявляется ко мне некто Зимин: о нем нынче модно говорить, его пришили недавно. И говорит мне, что я, Рыбак, должен от Передреева отвязаться, так как он человек перспективный, подающий надежды... Я спрашиваю, кто же мне бабульки компенсирует? Я ему говорю, что я этого так не оставлю. А он – оставишь, еще как оставишь – и папочку передо мной кладет на стол. А в папочке компромат на меня. Я глянул на пару листов и обомлел: там такое написано... вообщем, серьезные документы... Как они их нарыли – непонятно. Я гэбэ всегда побаивался, а этот из них, бывший... Я ему говорю – и что теперь? Он и говорит: „Давай сюда договор, через неделю тебе все вернут, конечно, без процентов“. На этом мы и расстались. И ты знаешь, не обманул – через два дня из банка „Элвис“ на одну из моих фирм пришел перевод, за организацию банкетов и презентаций в моих общепитовских точках. Правда, давал деньги я наликом, а получил безналом, но я и не чаял вообще что-либо вернуть.
Словом, можно сказать, что легко отделался. А что касается нынешних отношений, то они практически никакие.
А теперь в отношении той туфты, которую ты здесь нес. Может, у тебя и есть какие-то записи, может быть, они и являются серьезной „компрой“, но, думается, что у людей, которые тебя послали из банка, давно уже есть более серьезные материалы на меня. Я давно у этого Зимина на кукане сидел, но он меня не трогал и я соответственно в их дела не лез. Поэтому побеседовать с тобой мне, конечно, интересно – старое вспомнить. Однако пользы для меня от этого никакой, не знаю, как для тебя. На сим, пожалуй, и попрощаемся.
Я молча поднялся с кресла и направился к двери.
– Да, – крикнул мне в спину Рыбак. – За ребят моих извини, если, конечно, можешь. Когда банкиры мне на психику давить стали „наружкой“, я, честно говоря, подумал, что они меня „подставить“ хотят. Из-за этого убийства все в городе на ушах стоят.
Он опять хищнически прищурился.
– Может быть, и на меня спихнуть все захотят. Ты им передай, что бы они там на меня не имели, я на себя эту мокруху вешать не собираюсь. Пусть не утруждают себя по этому поводу.
Открывая щелкнувшую передо мной дверь рыбаковского кабинета, я подумал, что последняя его фраза была первопричиной, из-за которой он и пошел на диалог со мной. Он хотел передать своим предполагаемым противникам, что никакого отношения к убийству Зимина не имеет и ни под каким видом иметь не собирается.
У входа в кабинет меня уже ждали несколько человек, по внешнему виду их вряд ли можно было бы отнести к разряду моих доброжелателей. Я прошел мимо них по коридору, миновал зал кафе, и выйдя в вестибюль, прямо около сидевшего читающего милиционера вынул сотовый телефон и нажав несколько клавиш, сказал ответившему мне абоненту:
– Юрий, это Мареев. Все прошло нормально. Таксистов можно отпускать, – и дал отбой.
Милиционер удивленно поднял на меня глаза, но так ничего не поняв, опустил их обратно в книжку.
Я вышел на улицу и пошел к своей машине. Через полчаса я уже плюхнулся в горячую ванну, как белый медведь в прорубь и заорал отнюдь не благим матом. Все мои ссадины и ушибы заныли со страшной силой. Однако постепенно все успокоилось, и я слегка задремал. Периодически я просыпался, чтобы глотнуть купленное по дороге пиво. Не помню, сколько времени прошло, когда я наконец прекратил водные процедуры, осторожно обтерся полотенцем и отправился заново обрабатывать свои раны. „Видон“ у меня был сногсшибательный, как раз по девочкам бы сейчас... Заплывший правый глаз, рассеченная бровь над левым глазом, ссадины на виске и лбу, синяк на подбородке и, как говорится, далее везде... Очень болела грудная клетка – уж не сломал ли этот мудак мне ребра?
Закончив медицинские процедуры, я почувствовал себя относительно способным к работе и направился к Приятелю.
Думаю, ему будет небезынтересно послушать меня. Я обманулся в своих ожиданиях. Приятель быстро переварил заложенную в него информацию и прокомментировал коротко:
ВЫСОКИЙ РИСК ОПЕРАЦИИ. НЕОСТОРОЖНОСТЬ ПОВЕДЕНИЯ.„Мои действия?“ – спросил я Приятеля.
ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ – ВЕРСИЯ ПЕРЕДРЕЕВ-РЫБАК ОТРАБОТАНА.
Он ответил:
1. ПРОВЕРИТЬ АЛИБИ ЯРОВА О.Г. (ПОВТОРНЫЙ ЗАПРОС!!!)Я был несколько раздражен восклицательными знаками, но сил скандалить с Приятелем у меня не было и сказал в анализатор:
2. НЕДОСТАТОЧНО ИНФОРМАЦИИ ПО ЛАГУТИНУ (ПОВТОРНЫЙ ЗАПРОС!!!)
„Хорошо, завтра займусь“, после чего прекратил сеанс нашего общения и пошел спать. Силы мои были настолько на исходе, что я побоялся упасть своей залепленной пластырем мордой на клавиатуру Приятеля, что могло вызвать у последнего электронный шок.
Воистину утро вечера мудренее. Правда, утром это можно было назвать с большой натяжкой – проснулся я около часа дня с раскалывавшейся от боли головой. Я потянулся за оставшейся со вчерашнего вечера полупустой банкой пива, опорожнив которую я почувствовал себя несколько лучше. „Господи, как с бодуна!“, – подумалось мне.
Я пошел на кухне и поставил готовить кофе. Голова уже не так болела, и по радио, слава богу, играла какая-то ненавязчивая музыка. И тут неожиданно я стал прислушиваться. Музыка на радио сменилась местными новостями. Голос диктора явно вещал что-то о последней информации из следственных органов по делу об убийстве Зимина. Я прибавил ручку громкости, и отхлебнув глоток кофе, чуть не поперхнулся им. Диктор объявил о том, что следствию удалось вскрыть некоторые особенности личной жизни Зимина. На основании этой информации следствие приступило к новым активным действиям, и вскоре можно ожидать более подробной информации.
Я отставил от себя кофе и подумал, что и последняя версия Приятеля будет отработана, правда, не мной, а ментами. Но откуда они узнали? Неужели сами докопались?
Я быстро пошел одеваться. Через десять минут я уже ехал в министерство экономики. Как это у меня водится, мимо охранников я „без песен не хожу“. Вот и на сей раз удивил его видом своего залепленного пластырем лица. Несмотря на то, что страж должен был меня помнить, он загородил мне вход и спросил:
– Вы к кому?
Я уж подумал, не показать ли мне ему снова язык, чтобы он вспомнил меня точно, но все же сдержанно и как можно более вальяжно и пафосно ответил:
– К Передрееву.
И тут охранник перешел в ответное наступление. Он скривил язвительную физиономию и сказал:
– А его нету!
Но все же я оказался на высоте, заявив ему в ответ:
– А он мне и не нужен. Я иду к его секретарше.
– А зачем она вам? – не сдавался охранник.
И тут я его поразил окончательно:
– Я трахаю ее по вечерам. А вчера она не явилась, подлая.
Она обманывает меня, обманывает... – последние слова я произносил почти плаксивым тоном.
Охранник выпучил на меня свои зенки и, наморщив лоб, видимо, тщетно соображал, есть ли у психиатрических больниц двузначный телефон или ему достаточно вызвать обычную „скорую помощь“. Однако его раздумья затянулись, и я грубо их прервал:
– Ну что стоишь, звони в секретариат, скажи, что пришел Мареев, скажи, чтобы выписали пропуск.
Он недоверчиво посмотрел на телефон, но все же поднял трубку и набрал номер:
– Татьяна Ивановна, тут к вам какой-то ненормальный, по фамилии Мареев. Говорит, что он вас... – тут он замялся, посмотрев на меня. – Вообщем, он хочет с вами поговорить.
На том конце провода ему что-то ответили, он положил трубку и недоверчиво глядя на меня, сказал:
– Проходите.
Когда я прошел мимо него, то услышал, как он грузно плюхнулся в кресло и сказал сам себе:
– Дурдом на прогулке...
Очутившись в приемной Передреева, я обнаружил, что кроме Татьяны там никого нет. Я стремительно подошел к Татьяне и упершись руками в ее стол, спросил:
– В чем дело?
Она молча продолжала смотреть на меня. Я продолжил:
– Объясни мне в чем дело. Я не понимаю, какую информацию о личной жизни Зимина раскопали менты? И как они ее раскопали?
Татьяна устало откинулась в кресло. Лицо ее было одутловатым и изможденным.
– А ты как думаешь? – спросила она исподлобья. – Вчера вечером меня вызывали на допрос. Не знаю, как они раскопали, но они точно знают про нашу с Евгением связь. Впрочем, я этого ожидала, но не так скоро.
Она задумалась, глядя на свои руки. После чего снова посмотрела на меня снизу вверх и спросила:
– Как ты думаешь, кто мог подкинуть им эту информацию? Да еще практически сразу после нашей с тобой встречи?
В ее взгляде сквозила насмешка.
– Послушай, – неожиданно взъерепенился я. – Если ты думаешь, что я трахнул тебя и после этого буду молчать как рыба только за одно это, то ты глубоко ошибаешься. Я ничего тебе не обещал. Но клянусь, что никому ни о чем подобном я не говорил и в ближайшее время не собирался.
– Какая теперь разница! – все так же устало проговорила Татьяна. – Теперь начнется.
Я не понял, что она имела в виду, но ничего не ответил. Мы помолчали несколько секунд.
– Уходи, – вдруг сказала она. – Сейчас приедет Передреев, и будет полно посетителей. Я думаю, что твое присутствие здесь будет лишним.
– Хорошо. Если что, звони.
Она усмехнулась и сказала:
– Спасибо.
Я покинул приемную и направился в очередной раз продемонстрировать свои умственные способности охраннику. Я издали заметил его напряженный взгляд. Видимо, он уже приготовился к очередной неординарности. Но, подойдя к нему поближе, я внезапно поменял решение и просто прошел мимо него.
Интересно все же, кто помог ментам раскопать связь Татьяны с Зиминым? И чем это закончится?
Закончилось это, по крайней мере, на сегодня, арестом Олега Ярова, который днем приехал из своей командировке. Об этом я узнал от Татьяны, которая позвонила мне вечером. Тихим, совершенно безразличным голосом она сообщила:
– Арестован Олег. Вот они и свалили все на меня. А ты им помог.
И потом уже с силой в голосе добавила:
– Видеть тебя больше не хочу! – и повесила трубку. Пиканье было долгим, но я его не замечал.
Мне ничего не оставалось, как ждать следующей информации.
Расследование окончательно вышло из-под его контроля.
Желтая пресса следующего дня пестрела разными версиями и подробностями взаимоотношений Булгаковой и Зимина. Снимаемая ими квартира описывалась в средствах массовой информации в различных вариантах – от однокомнатной до четырехкомнатной – , говорилось о том, что Зимин купил своей секретарше дорогостоящий „Мерседес“, на котором она возила его по городу в качестве личного шофера. Дошли даже до подробностей их непосредственных личных встреч, как будто кто-то из журналистов сидел под кроватью с диктофоном или нашпиговал квартиру жучками. Впрочем, последнее я не исключал, зная специфику бывшей работы Зимина. Кроме того, можно было допустить, что имела место слежка за Зиминым со стороны его партнеров по бизнесу.
Несмотря на то, что обвинение Ярову предъявлено не было, я подумал, что первое задание Приятеля выполнено. Менты уж точно выяснят, было ли у Ярова алиби или нет, и если нет, то развернут дело как надо и вытрясут из бедного шофера-дальнобойщика всю душу. Единственная небольшая проблема для меня заключалась в том, что я ничего не выяснил дополнительно про Лагутина. А из того, что предоставил мне Приятель, ясно было только то, что изрядно пошлялся по стране, родом из деревушки со странным названием Верхние Едаки. Из всей этой информации я мог отнюдь не титанической работой ума вычислить, что должны существовать еще и Нижние Едаки. И еще две маленькие детали: хорошо играет в волейбол и весьма успешно руководит одним из крупнейших банков губернии. Но особой разработки, на мой взгляд, несмотря на рекомендации Приятеля, эта фигура пока и не требует.
Но утро следующего дня в очередной раз кардинально изменило ситуацию, и вместе с ней мою жизнь. Утренние газеты пестрели сообщениями о том, что подозреваемый в убийстве Евгения Зимина гражданин О.Я. освобожден из-под стражи, поскольку в момент совершения преступления находился в другом городе, и соответственно не мог физически это сделать. Однако милиция все же взяла с него подписку о невыезде.
Прочитав это все, я представил себе, какой шок эти сообщения произвели в высоких структурах, которые наняли меня для расследования. Вполне резонно было предположить, что все уже успокоились, радуясь найденному козлу отпущения. Можно было начинать прятать вытащенное грязное белье и приступать к налаживанию своих дел, пришедших за эти дни в упадок. И тут тебе на! Отпущен, можно сказать, что невиновен. А где искать другого рогатого?
Итак, я подумал, что придется, видимо, все начинать сначала, и обратился к Приятелю. Я заложил в него самую последнюю информацию об алиби Ярова и попросил в очередной раз дать рекомендации по следующим шагам в моем расследовании. В принципе, ничего нового и оригинального от Приятеля я не ждал, но то, что он мне выдал после длительной, почти двадцатиминутной работы, было для меня шоком.
Я вытаращился на монитор, как баран на новые ворота. Даже мой заплывший глаз, по всей вероятности, раскрылся полностью. Там было написано следующее:
НЕОБХОДИМО СОВЕРШИТЬ ПОЕЗДКУ В ВОЛГОГРАД И ПООБЩАТЬСЯ С ФИЛИНЫМ А.С. (АДРЕС: ТРАКТОРНАЯ, 31, КВ. 10)Я стал вспоминать, давно ли я делал профилактику Приятеля.
Впечатление было такое, что у него „поехала крыша“. Однако довольно быстро я вспомнил, что профилактика была сделана совсем недавно. Я стал недоумевать еще больше.
Слегка придя в себя, я закурил сигарету и набрал в комадной строке:
КТО ТАКОЙ ФИЛИН А.С. С УЛИЦЫ ТРАКТОРНОЙ?В ответ мне были даны совершенно четкие объяснения, что Филин Александр Сергеевич является председателем ассоциации обманутых вкладчиков компании „Эверест“, прекратившей свое существование в сентябре 1994 года. Далее была приведена небольшая, но ясная биография этого почтенного (судя по биографии) человека шестидесяти лет от роду, родившегося в Волгограде и всю свою жизнь преподававшего историю КПСС в Волгоградском политехническом институте, профессором которого он и является. Кроме всего прочего, Филин А.С. имеет жену, которая моложе его на десять лет и двух дочерей, о возрастных параметрах которых Приятель ничего не сообщил.
Я в сердцах набрал в командной строке вопрос:
НА КОЙ ХРЕН СДАЛАСЬ МНЕ ЭТА АССОЦИАЦИЯ ОБМАНУТЫХ ВКЛАДЧИКОВ?В очередной раз забыв, что мое детище научено мной не только думать, но и ругаться, я получил следующий ответ:
ХАКЕР НЕ СЕЧЕТ ПОЛЯНУ! ВЫДАЮ КОНКРЕТНОЕ ЗАДАНИЕ:Осмысливать сказанное Приятелем и пытаться понять, варианты каких направлений расследования он сейчас просчитывал, я посчитал излишним. Я окончательно отдал всю интеллектуальную часть следствия ему на откуп. В командировку – так в командировку... Видимо, надо взять у соседа-гоблина его БМВ и с ветерком прокатиться до Волгограда – мне давно пора развеяться.
НЕОБХОДИМО ВЫЯСНИТЬ ПОДРОБНЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ВОЗНИКНОВЕНИЯ, ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЗАКРЫТИЯ ТРАСТОВОЙ КОМПАНИИ „ЭВЕРЕСТ“. КРОМЕ ТОГО, НЕОБХОДИМЫ ПОДРОБНОСТИ ТРАГИЧЕСКОЙ ГИБЕЛИ РУКОВОДИТЕЛЕЙ КОМПАНИИ: ДИРЕКТОРА ЖАМНОВА А.Ю. И ГЛАВНОГО БУХГАЛТЕРА КУШНАРСКОГО И.И.
СЧАСТЛИВОГО ПУТИ, ХАКЕР! ПРИ НЕОБХОДИМОСТИ СВЯЗЬ ЧЕРЕЗ E-MAIL.
Придя к такому выводу, я затушил бычок в пепельнице и отправился к Коляну. Несмотря на то, что он давно имел трения с законом, а я в силу спефицики своей деятельности часто выступал на стороне последнего, отношения между нами были прекрасными, в основном в силу исторических причин.
Сынишка Коляна, Игорь, которому недавно исполнилось двенадцать лет и которого я звал просто Гошкой, не без моего участия неожиданно увлекся компьютером. Сам Колян уважал все, что связано интеллектуальной деятельностью и, несмотря на свою гоблинскую суть, поддерживал увлечение сына. В немалой степени этому способствовала и его супруга Катя, женщина с высшим образованием. Гошка же, несмотря на свои генетические корни, оказался весьма смышленым парнишкой, и темпы освовения им компьютера были достаточно высоки.
Несмотря на то, что я нечасто бывал дома, а когда бывал дома, то часто бывал в отнюдь негостеприимном настроении, я не помню ни одного факта, когда бы я отказал Гошке в решении вопросов, связанных с компьютером. Мне вообще нравился этот короткостриженый пацан. Его отец это очень ценил.
На мой звонок дверь открыла Катя в красном махровом халате.
– Колян дома? – спросил я.
Впрочем, можно было и не спрашивать, потому что БМВ стоял во дворе.
– Да, на кухне. Есть будешь? – спросила она.
– Спасибо, нет, только что из-за стола, – соврал я.
Я прошел на кухню, где за столом в яркой спортивной майке с оголенными покатыми плечами сидел хозяин. Пища, выставленная на столе перед главой семьи, была обильна и качественна.
Преобладал белковый рацион, который был столь необходим Коляну в его нелегком повседневном труде. Он не спеша, но уверенно продвигался в деле опустошения стоящей перед ним посуды. Завидев меня, он двинул ногой в моем направлении табуретку и поставил рядом с предполагаемым местом моего сидения банку пива.
– Здорово, Валерка!
– Здравствуй, Колян!
Я сел за стол, взял банку пива, не спеша вскрыл ее, отхлебнул и дождался, когда Колян пережует очередной кусок ротбифа и запьет его пивом.
– Качественно тебя обработали, – сказал Колян, кивнув на мою физиономию.
– Да, ребята старались, ничего не могу сказать.
Не желая продлевать разговоры на темы, связанные с состоянием моего лица, я сказал:
– Колян, у меня к тебе дело.
Гоблин в этот момент уже нес надетый на вилку очередной кусчок мяса в рот, внимательно наблюдая за этим процессом.
Услышав слово „дело“, он остановил движение вилки на полпути к открытому рту и перевел взгляд на меня.
– Да ты ешь, ешь, – успокаивающе сказал я.
Однако Колян положил вилку на тарелку и закрыл рот.
– Слушаю. Что, может быть, голову кому-то отвернуть надо?
– Нет, спасибо, им уже отвернули.
– Тогда что же? – спросил недоуменно Колян.
– Мне надо съездить в Волгоград на пару дней. Боюсь, что на своей развалюхе я туда не доеду, а если доеду, то обратно не смогу вернуться. Ты не мог бы мне одолжить свою бэ-эм-вуху?
– На пару дней? – уточнил Колян.
Я утвердительно кивнул.
– Нет проблем. Когда выезжаешь?
– Завтра вечером.
– Доверенность у тебя есть – бери и езжай.
Я поблагодарил Коляна и, прихватив с собой начатую банку пива, вернулся к себе.
Весь следующий день я провел в отдыхе и залечивании ран, а также посетил хирурга с целью выяснить, есть ли у меня сломанные ребра. В моему удовольствию, я узнал, что дело обошлось ушибами. Кроме того, я заехал в „Оптику“ и купил себе новые очки. Вечером, прихватив на всякий случай с собой „ПМ“, я на серебристом БМВ-525 выехал в командировку в Волгоград.
Поездка на БМВ куда-либо вряд ли может быть обременительна для водителя. Не зря говорят, что БМВ – машина для шоферов: высокая скорость, плавный ход, комфортабельный салон.
Несмотря на ночь и остановки, я долетел до Волгограда за семь часов, и был там рано утром. Позавтракав в одном из придорожных кафеи дождавшись, когда город начнет функционировать, я быстро разыскал улицу Тракторную 31, кв. 10 и поднялся на третий этаж.
Дверь мне открыла седая женщина лет пятидесяти, видимо, супруга Филина.
– Доброе утро, – сказал я, отмечая, что моя собеседница смотрит на мою физиономию с возрастающим недоумением. – Моя фамилия Мареев. Извините за столь ранний визит, но мне необходимо поговорить с Филиным Александром Сергеевичем.
– Проходите, – после некоторого раздумья сказала она.
Оставив меня в коридоре, она прошла в кухню и доложила о моем визите хозяину.
– Веди его сюда! – услышал я громкий голос.
Через несколько секунд я предстал перед жующим бутерброд с ветчиной пожилым, но бодрым на вид человеком. Роста он был среднего, редеющие волосы были зачесаны назад. Характерной особенностью лица было наличие постоянно присутствующей улыбки на лице и в глазах. Старик неопределенно взмахнул рукой, что, видимо, означало у него жест приветствия, и указал мне всей пятерней на табуретку.
– Садитесь! – зычно огласил он кухню. – Дай ему чаю, Мария и сделай бутерброд.
– Спасибо, я уже позавтракал.
– Ну как же разговаривать без чая?
Я посмотрел на здоровенный бокал, стоящий перед хозяином – он источал душистый аромат эрл-грея.
– Ну разве что чай, – разрешил я соблазнить себя.
– Какой у вас вопрос? – спросил хозяин, когда передо мной был поставлен бокал.
– Я частный детектив из Тарасова, и мне нужна информация по поводу финансовой компании „Эверест“.
Филин на какой-то момент прекратил жевать, после чего влил в себя чай, как горючее в автомобиль, с прежней энергичностью спросил:
– А в чем причина интереса детектива из Тарасова к финансовой пирамиде под названием „Эверест“? Вас интересует это в контексте изучения человеческой глупости вообще или в контексте конкретного преступления в частности?
– Человеческая глупость вообще меня давно уже не интересует, – сказал я. – За годы жизни у меня собралась немалая коллекция ее примеров. Меня интересует конкретное криминальное дело. К сожалению, в силу взятых на себя обязательств я не могу рассказать вам все обстоятельства, являющиеся причиной моего интереса.
Филин по-доброму усмехнулся и сказал:
– Хорошо. Что же вас интересует конкретно?
– История возникновения компании, собранные ей суммы и особенно судьба руководителей, – я почти цитировал задания Приятеля.
– О, это долгий разговор! К сожалению, через час у меня лекция в институте. После нее я весь день в вашем распоряжении.