Крэдл-Крик выглядел в точности так же, как и в тот день, когда Джесс впервые появился в нем. Разве только погода стала хуже, да и общий вид города помрачнел. Конечно, если допустить, что какой-нибудь город может выглядеть еще более мрачным и серым.
   Джесс чувствовал себя смертельно уставшим. Он приехал сюда, руководствуясь одной интуицией. Он отчаянно надеялся, что Даймонд при определенном стечении обстоятельств может вернуться сюда.
   После той страшной недели, от которой осталась только невыносимая головная боль, Джесс обыскал весь Нэшвилл, но никаких следов Даймонд обнаружить так и не сумел. Впрочем, с самого начала можно было сказать почти наверняка: раз Даймонд оставила машину на автобусной станции, она скорее всего уехала из города.
   Поэтому Крэдл-Крик оставался его последней надеждой. Если не повезет и здесь, Джесс не знал, что делать дальше. Впрочем, он постоянно гнал от себя мысль о том, что Даймонд потеряна для него навсегда.
   Он подъехал к бару Уайтлоу и припарковал машину. Взгляд его упал туда, где еще не так давно стоял старенький дом Джонни Хьюстона. Теперь там было пусто: ровное место и свежая земля. Джесс почувствовал, что его начинает трясти.
   — О Господи… — только и сумел вымолвить он.
   — Эй, ты!
   Джесс поднял голову и сразу же узнал владельца бара, в котором пела Даймонд.
   — Как это тебя черт принес опять в нашу глушь, а? — дружески спросил Мортон Уайтлоу и похлопал по капоту машины Джесса. — Ты, часом, не заблудился? — Толстяк радостно захохотал, довольный собственной шуткой.
   — А что с домом? — спросил Джесс, чтобы хоть что-то сказать.
   — А, с этим… — Мортон отступил на шаг назад, гордо поглядел на ровное место и сплюнул на протектор машины Джесса. — Я купил этот домишко и сразу решил его снести, чтобы расширить автомобильную стоянку. Не хотелось, знаешь, чтобы эти бабы Хьюстон еще хоть раз показались тут. И мой план отлично сработал. Не видел с тех пор ни одну из троих.
   Джесс изо всей силы стиснул руками руль. Вот он и получил ответ на свой вопрос. Даже спрашивать не пришлось. Значит, она исчезла. Он откинул голову на спинку сиденья и прикрыл глаза. Даймонд могла уехать куда угодно, места в стране предостаточно.
   Джесс резко включил заднюю передачу, развернулся и дал газ, стараясь как можно скорее уехать из этого Крэдл-Крика, штат Теннесси.
   Он ехал домой, и с каждой новой милей, которая отделяла его от Крэдл-крика, Джесса терзала все более мучительная душевная боль.

Глава 11

   Ноги у Даймонд совсем разболелись от усталости, однако боль в сердце была еще сильнее. Она с самого начала знала, что уйти от Джесса ей будет очень непросто. Но она не могла даже предположить, что разлука окажется такой болезненной. За ее спиной засмеялся какой-то мужчина, и она резко обернулась, вдруг решив, что это может быть Джесс. Но, конечно, это был не он. И при мысли, что она никогда больше не увидит его улыбки, у Даймонд мучительно сжалось сердце. Хотя где-то в глубине души ее не покидало предчувствие, что они еще непременно встретятся. И она лишь могла молить Бога, чтобы это произошло как можно позднее. Когда она привыкнет к своему одиночеству, научится жить без Джесса.
   Конечно, Нэшвилл был большим городом, однако круг людей, исполнявших кантри-музыку, все же был достаточно узким. Как одна семья, живущая в разных домах, музыканты и певцы этого направления работали, забывая про сон и отдых, пока что-то — трагедия или какое-нибудь празднество — не призывало их в лоно семьи. Тогда они сходились вместе, объединенные любовью к своей музыке.
   Мужчина, чей смех услышала Даймонд, увидел ее полный тщетной надежды взгляд и приподнял свою шляпу. Но Даймонд прошла мимо, и мужчина разочарованно пожал плечами.
   Она заставляла себя не думать о Джессе. Опустив голову, Даймонд шла навстречу холодному ветру, который отчаянно кусал ее щеки. Наконец девушка повернула за угол. Ей очень хотелось, чтобы сегодня непременно состоялась проба.
   Прошло около месяца с тех пор, как она уехала из дома Джесса. Время для нее почти остановилось, и месяц показался бесконечным. Она надеялась, что сумеет довольно быстро получить работу, однако эти надежды пока не осуществлялись. Клубы, один за другим, сначала обнадеживали Даймонд, затем разочаровывали. Иногда ей предлагали прослушивание, но и из этого ничего путного не выходило. Множество девушек вроде Даймонд приезжали в Нэшвилл, чтобы стать звездами, кандидаток в певицы было больше чем достаточно. Впервые в жизни Даймонд испугалась, что затеряется в толпе. Как оказалось, она ничем особенным не отличалась от бесконечной череды певичек, которые внезапно сочли себя талантливыми.
   Мысль эта шокировала Даймонд, и шок был тем более силен, что, пройдясь по «музыкальному ряду», она выяснила: о Даймонд Хьюстон никто ни разу не слышал, и ее демонстрационные записи не известны. Да, о Томми Томасе все отлично знали. Кому не знаком менеджер Джесса Игла. Но Томми вопреки своим обещаниям не показал ее пленки ни в одной фирме звукозаписи.
   Проходя мимо витрины магазина, Даймонд горько улыбнулась. «Ты имеешь именно то, что заслужила», — сказала она, обращаясь к своему отражению в витринном стекле. Даймонд старалась не поддаваться отчаянию. Да, она решила сыграть — и проиграла. Вместо того чтобы верить в собственные силы, она доверила совершенно постороннему человеку заниматься устройством своей карьеры.
   Даймонд отвернулась от витрины и продолжила свой путь по улице. Нет уж, больше она ни за что не допустит, чтобы подобное повторилось. Она приехала в Нэшвилл, потому что часто видела во сне, как становится звездой именно в этом городе. И Даймонд вовсе не намеревалась отказываться от своей давней мечты, не собиралась предавать себя. Она ощущала в себе силы, чтобы бороться.
   Над ее головой порывом ветра резко качнуло рекламный знак, заскрипели его ржавые петли. Даймонд все шла, не поднимая головы. Ржавый скрип был так созвучен отчаянному одиночеству, подтачивающему ее душу. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой несчастной. Правда, у нее раньше никогда не было такой непоколебимой уверенности в том, что она поступила единственно правильным образом. Меньше всего она хотела подвергать опасности карьеру Джесса. По крайней мере теперь, когда она от него ушла, его будущему ничто не угрожает. Что же касается ее будущего… Даймонд нервно передернула плечами. Ее будущее было каким-то очень уж неопределенным.
   Упали первые тяжелые капли дождя. Даймонд прикрыла глаза; вспомнив совершенно другой дождливый день и любовь, которая вспыхнула тогда. Рассердившись на себя за свою сентиментальность, Даймонд зашла в первый попавшийся магазин, чтобы избавиться от нахлынувших воспоминаний, а заодно и передохнуть от дождливой и ветреной погоды. Но ничего хуже она не могла и придумать; оказалось, что Даймонд заглянула в музыкальный магазин. И то, что она услышала, резануло ее по сердцу: «Ложь… и лгущие любовники…»
   — Боже! — невольно вскрикнула Даймонд и прислонилась к полке с компакт-дисками. Эта была одна из песен с альбома Джесса — их песня! Даймонд тупо уставилась на вырезанный из плотного картона силуэт Джесса Игла в полный рост. Силуэт установили в конце прохода, и Джесс улыбался той знакомо сексуальной улыбкой, которую Даймонд так часто видела на его лице. Торговый зал медленно поплыл перед глазами.
   — С вами все в порядке, мисс? — встревоженно спросил сотрудник магазина и успел подхватить ее под руку, когда Даймонд уже готова была упасть.
   Лицо девушки побледнело, в глазах застыло выражение, какое бывает у загнанного в угол животного.
   — Куда бы я ни пошла, ты всегда тут как тут, — тихо произнесла она, устремив взгляд на силуэт Джесса. И закрыла лицо руками.
   — Может, вызвать «скорую»? — еще раз взволнованно поинтересовался молодой человек.
   — Что?! Да нет! — Даймонд уже полностью пришла в себя, хотя внутри у нее все мелко дрожало. — Извините меня, — пробормотала она, чувствуя неловкость оттого, что так повела себя. — Я просто немного устала… такое ведь случается.
   Даймонд поглубже вдохнула и сумела улыбнуться, желая показать этим, что с ней уже действительно все в порядке.
   Аллен Тиллс считал себя дамским угодником. Он и в музыкальный магазин вообще-то устроился исключительно для того, чтобы проще было знакомиться с молодыми девчонками. Другое дело, что он понятия не имел, как вести себя с такими молодыми дамами. Он следил глазами за удаляющейся высокой блондинкой и впервые в жизни жалел о своем молодом возрасте. Будь он чуточку постарше, он непременно помог бы этой молодой женщине — и еще как помог бы!
   Даймонд подошла к полке и выбрала одну кассету с новым альбомом Джесса и компакт-диск. Заплатив за покупку, Даймонд мельком подумала, что такое, приобретение существенно ударит по ее карману. У нее дрожали руки, когда она срывала целлофановую обертку. Даймонд внимательно прочитала весь текст, который был напечатан на обложке. Когда дошла до строчки с названием песни «Ложь», Даймонд невольно приоткрыла рот и побледнела, а затем принялась смеяться.
   Аллен Тиллс вздрогнул и подумал, что, наверное, надо все-таки позвать управляющего. Женщина громко смеялась, но при этом она совсем не выглядела счастливой. У нее даже слезы струились по лицу. Даймонд выбросила покупки в мусорную корзину и вышла из магазина.
   «Ладно, дорогая моя, — говорила она сама себе; горько улыбаясь, — ты получила урок, нечего сказать. Да и на что ты могла рассчитывать? Ведь кроме устного обещания, ничего не было, ни одного документа. Судя по всему, у этого человека нет ни малейшего представления о честности».
   Девушка снова улыбнулась, подумав о том, что негодяю еще придется пожалеть. Он получит свое, получит то, что заслужил. Если Даймонд хоть немного знает Джесса — а она была уверена, что знает его достаточно, — он наверняка тоже сейчас взбешен бесчестным поведением своего менеджера.
   Отсутствие имени Даймонд на альбоме явно было делом рук Томми, но это было последнее оскорбление, которое Даймонд от него стерпела. Больше она ничего не намерена ему спускать.
 
   Эл Баркли постучал в двери и почувствовал, что его бьет озноб. В ожидании он даже поднял воротник пальто. Как только дверь открылась, Эл стремительно шагнул мимо Хенли, не дожидаясь приглашения войти.
   — Проходите, мистер Баркли, — с чуть заметным замешательством произнес Хенли, недовольный бесцеремонностью скрипача из группы Джесса.
   — Мне срочно нужно поговорить с боссом, — сообщил Эл, нервно переминаясь с ноги на ногу.
   — Он в музыкальной комнате, — сказал Хенли. — Вы не будете против, если я заберу ваше пальто?
   Эл отрицательно покачал головой и быстро пошел через холл.
   — Я только на пару минут. Но все равно спасибо, Хенли.
   Слуга кивнул, затем, чуть подумав, решил все-таки предупредить гостя:
   — Только он… он сейчас не в самом хорошем настроении.
   Эл обернулся. Они обменялись взглядами, после чего Эл сказал:
   — Когда я покажу ему кое-что, он вряд ли почувствует себя лучше. — И Эл помахал в воздухе кассетой и компакт-диском с новым альбомом Джесса.
   Хенли нахмурился и вздохнул. Вот уж поистине правду говорят: пришла беда, отворяй ворота.
   — Эй, Джесс!
   Тот был уверен, что в доме нет никого, кроме Хенли, и присутствие постороннего явилось для Джесса полной неожиданностью. Он даже вздрогнул. Сердце учащенно забилось, но он заставил себя успокоиться и вопросительно взглянул на своего скрипача.
   У Эла вытянулось лицо. Все то, что он намеревался сказать, мгновенно выветрилось у него из головы. Он стоял и тупо смотрел на безжизненное лицо своего босса.
   Присущая Джессу радость, с которой он начинал каждый новый день, испарилась, не оставив следа. Отчаяние углубило морщинки возле рта и под глазами: они превратились в глубокие старческие борозды. Длинные бессонные ночи оставили на лице Джесса неизгладимый след. Он сильно похудел и осунулся.
   — Что нужно? — холодно спросил Джесс. Эл пожал плечами. Сейчас ему было не так легко начать разговор. Поэтому он просто молча протянул Джессу кассету и компакт-диск.
   — Видел? — поинтересовался Эл. Джесс равнодушно отвернулся.
   — Не видел.
   — А ты посмотри, — настоятельно попросил Эл.
   — Какого черта мне смотреть?! — спросил Джесс. — Томми уже звонил и сказал, что по объему продажи альбом идет чуть ли не на первом месте среди новинок.
   Эла сильно обеспокоила странная меланхоличность, которая сквозила во взгляде и в голосе Джесса. Интересно все же, как он отреагирует на эту новость?
   — И все же, я думаю, тебе стоит взглянуть, — настойчиво повторил Эл. — Не уверен, что Томми сказал тебе абсолютно все. Он сделал не совсем так, как ты просил. И ради нее кто-то должен в это вмешаться.
   Джесс среагировал только на слова «ради нее». В его жизни существовала только одна женщина, которую можно было назвать словом онд. И как ни гнал Джесс прочь такие мысли, все, что хоть как-то касалось Даймонд, было для него очень важным.
   — Что еще такое? — спросил Джесс. Он взял из рук Эла кассету и компакт-диск и равнодушно посмотрел на собственное фото. Оно было сделано в то время, когда Джесс чувствовал себя совершенно другим человеком, гораздо более счастливым. Сейчас ему не хотелось смотреть на эту фотографию, вспоминать о тех волшебных счастливых днях… Вспоминать о ней…
   Поначалу он ничего не заметил и без всякого интереса просмотрел названия всех песен альбома. Затем внезапно напрягся, и выражение его лица стало более живым. Заинтересованность на лице Джесса через короткое время уступила место гневу.
   — Вот сукин сын! — странно мягко произнес он.
   Эл кивнул.
   — Я был совершенно уверен, что ты не имеешь к этому ни малейшего отношения, — сказал он. — Я так и ребятам сказал, мол, это совсем не то чего ты хотел. Даже Мак был взбешен. Он до сих пор еще принимает близко к сердцу все, что так или иначе связано с ней.
   — Я?! Чтобы я имел к этому какое-то отношение?! Неужели кто-то мог такое подумать?!! — Джесс упал в стоявшее у окна кресло и уставился в пол.
   Эл пожал плечами.
   — Видишь ли, Джесс, поначалу мы все не знали что и думать. Ты ведь никогда прежде не пытался зарыться так глубоко в свою нору.
   — Раньше не возникало такой необходимости, — сказал он и отвернулся к окну. При мысли о Даймонд и о том, что он ее потерял, Джесс почувствовал себя просто отвратительно.
   — Черт возьми, Джесс. Мы хоть что-нибудь можем сделать? Хоть как-нибудь тебе помочь? Я и Рита, мы так переживаем из-за того, что с тобой произошло. Может, тебе все же удалось отыскать хоть какие-нибудь ее следы, когда ты приезжал в тот…
   — Никаких! — сказал Джесс. Он поднял кассету и компакт-диск; рука его дрожала, он весь кипел от злости. Потрясая альбомом в воздухе, он крикнул: — И если это хоть в какой-то мере объясняет случившееся, нечего удивляться! Она, наверное, считает меня последним подлецом.
   — Да нет же, ничего подобного, — возразил Эл. — Думаю, Ди отлично поняла, что ты тут совершенно ни при чем. Мы именно так сразу и решили. Ведь не случайно, когда она впервые пришла на студию, старина Том сказал…
   Эл покраснел до самых бровей, так и не сумев закончить фразу. Однако он успел уже сказать достаточно.
   — И что же он тогда сказал, черт возьми?! — зло поинтересовался Джесс. Эл отвернулся.
   — Я и так уже слишком много сказал. Зачем ворошить прошлое? В конце концов, если у вас с Томми и возникли какие-то разногласия, вы должны уладить их друг с другом. Посредники тут не нужны. Не стоит вмешивать в ваши дела музыкантов.
   Джесс едва сдерживал свой тнев. Впервые за последние недели он испытывал что-то другое, кроме душевной боли. И гнев его сейчас не знал пределов. Джесс резко повернулся и швырнул в стену кассету и компакт.
   — Разберемся со всем, и немедленно, — зловеще сказал он.
   Эл опустил голову.
   — Ну что ж, тогда я, пожалуй, пойду… — пробормотал он, направляясь к дверям. Но на пороге остановился и обернулся к Джессу: — Да, вот еще что…
   Джесс поднял голову.
   — Знаешь, нам всем очень жаль, — смущенно сказал Эл. — Ребята просили передать тебе, что если они могут хоть чем-нибудь помочь, скажи им непременно.
   Джесс сглотнул. Эл и все остальные музыканты группы были для него братьями. И как часто случается между братьями, с кем-то у Джесса были хорошие отношения, с кем-то похуже. И все же в трудной ситуации они сплачивались, как настоящая крепкая семья.
   Джесс растроганно посмотрел на скрипача:
   — Скажи им всем, что я очень благодарен. И если вдруг кто-нибудь случайно узнает о ней…
   Эл кивнул:
   — Разумеется.
   Хенли вошел в комнату как раз тогда, когда Эл собрался уходить. Он посмотрел на разбитую кассету, на куски от футляра компакта, затем перевел взгляд на Джесса.
   — Пойду проветрюсь, — сказал Джесс. — Когда вернусь, не знаю.
   Хенли нахмурился. Ему хотелось остановить босса, но он благоразумно придержал язык.
   — Незачем беспокоиться. Я ухожу не для того, чтобы надраться, как свинья. Такого больше не повторится, — заявил Джесс, и морщины резко обозначились вокруг его рта. — Другое дело, что я намерен призвать к ответу этого подлеца! И я не вернусь, пока не выясню все до конца.
   Хенли даже не знал, радоваться или огорчаться тому, что Джесс наконец вышел из состояния безразличия. Возможно, следовало как раз начать волноваться из-за угрозы, которая сейчас так недвусмысленно прозвучала.
   Хенли отлично понял, кого подразумевал Джесс, говоря «подлец». Речь, без сомнения, шла о Томми Томасе.
 
   Дверь в офис менеджера распахнулась, со страшным грохотом ударившись о стену. Выражение безмятежности мгновенно сошло с лица Томми, как только он внимательно посмотрел на Джесса. Томми вздохнул, отодвинул лежавшие перед ним бумаги и положил сверху авторучку. Сейчас ему наверняка потребуется все его искусство уверток и недомолвок, чтобы повернуть разговор в безопасное русло.
   — Надо поговорить, — с порога заявил Джесс.
   — О чем именно?
   Джесс медленно вдохнул и сосчитал до трех; это не помогло, и Джесс сосчитал на этот раз до десяти.
   — Не надо, Томми. Ты уже и так навалил такие горы лжи, что ими можно покрыть целое футбольное поле. Давай-ка хоть раз поговорим начистоту.
   Томми медленно поднялся из-за стола.
   — Не вполне понимаю, черт побери, к чему ты клонишь? — спросил он. — Но мне все равно не нравится, как начинается наш разговор.
   Джесс улыбнулся, однако улыбка получилась угрожающей.
   — Я и не рассчитывал на то, что тебе понравится, — жестко заявил он. — Мне, представь, тоже не понравилось то, что ты сделал.
   «Ну вот, началось…» — подумал Томми.
   — И что же, интересно знать, я натворил такого на этот раз? — спросил он.
   Джесс подошел вплотную к своему менеджеру и сделал это так решительно, словно намеревался пройти сквозь Томми. Тот начал отступать, а когда почувствовал спиной стену, а прямо перед собой увидел гневное лицо Джесса, даже немного занервничал.
   — Ты сукин сын, — сказал Джесс и с силой уперся указательным пальцем в плечо Томми. — Ты специально не указал ее имени на альбоме, и это после того, как я несколько раз напоминал тебе!
   Томми почувствовал, что его начинает трясти от возмущения и страха.
   — Я в этом не виноват! Должно быть, во время подготовки в текст макета вкралась какая-то ошибка. Можно подумать, что такое случается впервые…
   — Заткнись! — рявкнул Джесс. Он резко отступил назад, понимая, что если не сделает этого, то не сдержится и ударит Томми. Джесс никогда в жизни не был так взбешен. — Слышать не желаю твоих жалких оправданий. Они лживы с начала и до конца. Я только хочу, чтобы все немедленно было исправлено. Тобой лично.
   — Ну что ж, — протянул Томми, — думаю, еще можно кое-что предпринять. Можно отозвать все копии альбома, которые уже доставлены в магазины. Конечно, будут убытки в несколько миллионов долларов, но тем не менее мы можем пойти на это. А пока я буду заниматься этим делом, могу, если хочешь, еще и полы помыть у тебя во всем доме и…
   Джесс посмотрел на своего менеджера ненавидящим взглядом. Пальцы его сжались в кулаки, голос дрожал от переполнявших душу эмоций.
   — Пока ты этим всем занимаешься, — сказал Джесс, как бы не слыша последних слов Томми, — я хочу посмотреть контракт. Надеюсь, ты подписал с ней приличный контракт, и в нем указан достаточный гонорар и оговорены положенные ей тиражные?
   Тут Томми не выдержал и отвел взгляд. Джесс верно истолковал его жест и выражение лица и шагнул к Томми, боясь того, что готов был сделать.
   — Ну что ты, в самом деле! — воскликнул Томми. — Как хочешь, но в этом я совершенно не виноват, — сказал он, презирая самого себя за плаксивые нотки, звучавшие в его голосе. — Я каждый день собирался взять подготовленный контракт у юриста и подписать его, но все как-то времени не было. То одно отвлекало, то другое. Ты ведь помнишь, тогда мы как раз отправились в турне. А потом…
   Джесс не выдержал и взорвался:
   — Уж не хочешь ли ты сказать, что вообще не установил с ней контрактных отношений?! Что ты включил песню с ее участием в альбом, и этот альбом вовсю распродается, а у тебя фактически нет письменного разрешения исполнительницы?! Что ты взял от нее, все что нужно, а потом сделал вид, что вообще ее не знаешь?!
   — Но я же не нарочно!
   — Так я тебе и поверил! — спокойно и жестко произнес Джесс. — Я даю тебе двадцать четыре часа. За это время ты должен перевести на счет Даймонд Хьюстон причитающуюся ей долю за участие в записи последнего альбома. В противном случае мы с тобой разрываем контракт и вообще все отношения.
   — Знаешь ли, так легко ты меня не выгонишь! — крикнул Томми.
   — Я и сам знаю. Но я могу сделать так, что ты всю оставшуюся жизнь не будешь вылезать из зала суда!
   — Ты этого не сделаешь, — пробормотал Томми, заметно побледнев.
   — Увидим, — спокойно ответил Джесс. Он произнес эту фразу так холодно и четко, что Томми вдруг понял: именно так Джесс и поступит. Так, как обещает. Судя по всему, терпение Джесса действительно иссякло.
   — О'кей, — сказал Томми. — Я переведу деньги на счет и устрою так, что она обязательно их получит. Кстати, рано или поздно я все равно бы это сделал. Черт возьми, Джесс, за кого ты меня принимаешь? За вора? — Но Джесс даже никак не отреагировал на эту гневную филиппику. А Томми тем временем продолжал: — Я понимаю, что ты мне не веришь, но клянусь, я не имел о случившемся ни малейшего понятия. Я никогда не сделал бы ничего такого, что может быть тебе неприятно. Черт возьми, ты ведь для меня как брат родной! Мы — одна команда. Или ты забыл?!
   — Но ты причинил ей боль, Томми! Когда она ушла, это чуть не убило меня. Ты что же, до сих пор ничего не понял?! Черт побери, Томми, я ведь люблю ее! Вопреки всему — люблю!
   Томми не мог спокойно смотреть, как Джесс уходит из его офиса. Менеджер отлично понимал: сделать то, что требует Джесс, — чрезвычайно непросто. Единственное, что может помочь, — это, если он сам, Томми Томас, отыщет Даймонд Хьюстон. Если он сумеет убедить ее, что не имеет никакого отношения ко всему происшедшему с ней. А потом вручит ей кругленькую сумму. Ничего лучше в голову Томми не пришло. Но от этих мыслей он почувствовал себя отвратительно.
 
   — Послушай, деточка, — сказал владелец клуба. — У меня очередь из тридцати трех девушек. Все они ничуть не хуже тебя, и все, кстати, ждут прослушивания. А у меня нет времени, чтобы прослушать и половину из них. Так что извини, пока не могу ничем тебе помочь. — Он только пожал плечами в ответ на крайнее разочарование, отразившееся на лице этой высокой блондинки. — Если хочешь, загляни как-нибудь попозже. Никогда заранее не знаешь, что может подвернуться.
   Даймонд заставила себя улыбнуться, пожала протянутую ей руку и ушла, стараясь не думать о том, как быстро кончаются у нее деньги. Несмотря на то что она жила в дешевом районе города, платить за квартиру и жилье приходилось поистине разрушительные для ее бюджета суммы. А никаких доходов в будущем у Даймонд не предвиделось.
   Пришла зима, меньше чем через неделю наступало Рождество. Даймонд сморгнула слезы, стараясь не думать о своем одиночестве. Как недоставало ей Куин и Лаки! Она боялась, что больше никогда в жизни не увидит своих сестер. Джесс был живой связью между ними, но Даймонд не могла даже и подумать о том, чтобы вернуться к нему.
   После ухода от Джесса в ее жизни образовалась чудовищных размеров зияющая дыра, закрыть которую Даймонд ничем не могла. Единственное, что ей оставалось, — это совсем не думать о Джессе. Но со временем это становилось для нее все сложнее. Их совместная песня с нового альбома вот уже вторую неделю подряд занимала первую позицию в национальных хит-парадах. Но Даймонд испытывала от этого лишь горечь. Горечь, переполнявшую душу.
   Даймонд дошла до угла и свернула на смежную улицу, намереваясь вернуться к себе в квартиру. Погода делалась все больше похожей на ее настроение — ужасной. Только и оставалось запереться дома и ожидать лучших времен. Улица, по которой Даймонд обычно возвращалась домой, была заставлена машинами.