Страница:
Когда Дули ушел в офис, в зале сразу стало необычайно тихо. Было еще очень рано — даже для Уолта и Дивера, которые, как правило, приходили сюда позднее. Даймонд обошла бар, восхищаясь теми усовершенствованиями, которые ввел Дули с тех пор, как она впервые появилась в его заведении. Получилось так, что не только у нее, но и у бара Дули началась новая жизнь.
Даймонд подошла поближе к недавно установленному подиуму. Она попыталась представить себе столики, сплошь занятые посетителями, нестройный шум множества голосов. Хотя ей всегда хотелось выступать в хороших залах, она понимала, что ей будет недоставать этого маленького бара, где ее так любили и каждый день были ей рады.
Она услышала, как, закрывшись в своем офисе, Дули включил стереоприемник, и улыбнулась. Это означало, что владелец бара засел за «бумажную» работу. Из всех видов деятельности, которыми приходилось заниматься владельцу клуба. Дули больше всего ненавидел бухгалтерские отчеты. Он всегда откладывал их на потом и долго мучился, подводя итоги.
Не спеша уходить из этого уютного мирка, Даймонд поднялась на подиум, отряхнула «левисы» от пыли, отвернула манжеты на голубой блузке и оглядела недавно установленные под потолком прожектора. Через несколько минут Даймонд вполне овладела собой, почувствовав, что может в любую минуту выйти на улицу и не расплакаться на глазах случайного прохожего. Она картинно поклонилась несуществующей публике, сделавшись в этот момент похожей на девочку, вообразившую себя артисткой. Получилось что-то вроде тайного прощания с Дули.
Даймонд собиралась уже сойти с подиума, когда услышала се. Это была песня, с которой начались все ее несчастья, «Ложь».
Даймонд прикрыла глаза и резко вдохнула, стараясь уменьшить боль в сердце. Мелодия тихонько раздавалась в зале, проникая в душу Даймонд, и прежде чем осознала, что именно делает, она уже принялась подпевать:
В эти минуты Дули с грустью подумал о своем возрасте. Ему внезапно очень захотелось помолодеть. Но мысль об этом исчезла так же быстро, как и появилась. Дули прекрасно понимал, что его время уже ушло, а время Даймонд только начиналось. И он был готов пожертвовать собою, чтобы ее жизнь была счастливой.
— Сэр, — сказал Хенли, входя в музыкальную комнату с переносным телефоном в руках, — вам звонят.
Это было какое-то послание свыше. Несмотря на то что Джесс, надеясь поработать, отключил телефон в музыкальной комнате, он все еще был не в состоянии сосредоточиться. Его неотступно преследовала мысль о предстоящем выступлении в «Гранд Оул Опри». Меньше чем через неделю должно было выясниться, есть ли у него с Даймонд будущее. Жизнь без этой женщины представлялась бесцельной.
Джесс взял трубку и сразу узнал знакомый голос на другом конце провода.
— Мак, будь добр, помедленнее, — попросил Джесс. — Да, ты все правильно понял. Кстати, кто тебе об этом рассказал? Ведь я хотел собрать ребят из ансамбля завтра, чтобы немного порепетировать с ними.
— О черт, — прозвучало в трубке. — Я и забыл… один из парней… кажется, Эл. Да! Именно! Это был Эл. Он рассказывал, что Рита пришла домой из салона красоты и сообщила ему…
Джесс было рассмеялся, но его улыбка почти сразу исчезла. На месте Эла он бы тоже так поступил — отдал бы остаток своей жизни одной женщине.
— Ладно, не важно, — сказал Джесс. — Думаю, это не имеет большого значения. Все равно скоро всем будет известно. Ты же знаешь, что такое музыкальный бизнес: ничто невозможно долго держать в секрете.
— Я об этом понятия не имею, — сказал Мак. — Мы, например, один наш секрет сохранили.
Джесс колебался: рассказать ли Маку всю правду. Он видел, что Мак с ребятами уже о многом догадались.
— Насчет выступления в «Гранд Оул Опри», — начал Джесс, — вам всем стоит знать, что я…
— Самое время сказать, — сказал Мак. — Томми знает, что она будет там?
У Джесса перехватило дыхание. Это уж слишком… Если друзья догадались, то, вполне возможно, и Даймонд все известно, только она не подает вида. А если она опять убежала из Нэшвилла и теперь уже навсегда? Джесс тяжело вздохнул. Возможно, она больше не хотела иметь с ним дело…
— Нет, Томми еще не знает. Но если уж вы, ребята, все знаете, то это вопрос времени…
Джесс медленно направился к окну. Взглянув на проходящее рядом шоссе, он увидел машину, сворачивавшую к его дому.
— Ну вот, легок на помине, — сказал он Маку. — О расписании репетиций мне придется перезвонить тебе попозже. К дому подъезжает наш менеджер.
— Я тебе не завидую, — проговорил Мак и повесил трубку.
Но Джессу уже было все равно, чьи чувства задеты и кто кому наступил на мозоль. Все, чего он хотел, — это чтобы Даймонд опять вошла в его жизнь. Он положил трубку и пошел встречать Томми.
— Я открою, — сказал Джесс Хенли, когда тот уже направился к двери; — Ты, Хенли, не отвлекай нас, пока Томми будет здесь. Никаких телефонных звонков, ничего вообще. Хорошо?
Хенли понимающе кивнул.
— Если я вам понадоблюсь, сэр, я буду на кухне. Джесс улыбнулся, вспомнив ярость, с которой Хенли принял новость о Даймонд и об «обреченном» альбоме. Джесса тогда немного шокировало заявление Хенли о том, что надо «как следует разобраться с менеджером». Хотя не очень было понятно, что Хенли при этом имел в виду.
Неожиданно раздавшийся энергичный стук в дверь прервал его мысли. Джесс с притворно доброжелательной улыбкой на лице открыл дверь гостю.
— Когда, черт возьми, ты собирался мне обо всем сказать? — заорал Томми прямо с порога.
Джесс жестом пригласил, Томми пройти в гостиную.
— Ну-ну, не горячись, Томми. Что ты будешь пить?
— Черт побери, я не хочу пить! — Даже просто упоминание о выпивке заставило все перевернуться в животе у Томми. — Чего я хочу — так это ответов!
— Скорее всего ты их получишь, — сказал Джесс, — как только я услышу вопросы. С чего ты хочешь начать?
Томми нервно швырнул шляпу на стол.
— Мне нужно было услышать это от другого агента. Даже мои собственные люди не могли сказать мне правды. Я все узнал последним. Как ты думаешь, что я при этом чувствовал?
Глаза Джесса сузились, пальцы сами собой сжались в кулаки, он спрятал их за спину и ответил как можно спокойнее:
— Я не знаю, как чувствовал себя ты, Томми, но я знаю, как чувствовал себя я, вернувшись домой и обнаружив, что Даймонд ушла. Я не собираюсь пережить это снова.
— Но это совершенно разные вещи! — завопил Томми.
— Мне совсем не нужно было, чтобы о моем плане узнал и рассказал всем не тот человек, — веско произнес Джесс.
Томми выпучил глаза и даже рот приоткрыл ют изумления, смешанного с возмущением. Лоб и верхняя губа у него покрылись потом, по щекам разлилась краска. Скрытый смысл сказанного Джессом начал постепенно доходить до него. Впервые Томми осознал, что появление Джесса Игла в «Гранд Оул Опри» станет чем-то большим, чем просто сюрприз. Если он правильно понял Джесса, тот собирался выйти на публику с загадочной женщиной со своего альбома.
— Господи! Неужели, ты знаешь, где она?!
Джесс оставил вопрос без ответа. Но это было уже достаточным подтверждением для Томми. Он представил себе, что могла сказать Джессу Даймонд, и попытался быстро решить, как дальше объяснять свое участие в её побеге.
— Да мне все равно, что она тебе сказала. Это все неправда! Я бы никогда не сделал ничего, что могло бы обидеть тебя, и ты это знаешь. Не надо пытаться заставить меня утверждать обратное.
Томми почти кричал. Для убедительности он к тому же колотил кулаком по столу, брызгая слюной.
— Знаю, ты, не хотел причинить мне боль, — сказал Джесс. — Я в этом никогда и не сомневался, приятель.
Спокойный голос Джесса как-то сразу погасил злость Томми. Он облегченно вздохнул.
— Я с ней не говорил, то есть еще не говорил, — продолжил Джесс. — А если ей нечего сказать, то и тебе нечего бояться. Правильно?
— О Господи! Конечно, правильно! — сказал Томми, со вздохом, опускаясь в кресло. — Ну и каков твой план? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я могу добиться, чтобы неанонсированное выступление Джесса Игла освещалось прессой. Могу напечатать тебя на целой странице в…
— Я хочу, чтобы ты ничего не делал, — ответил Джесс. — Совсем ничего! На этот раз я принимаю решение. И если обнаружу, что ты проигнорировал мою рекомендацию, можешь собирать вещички и искать место, где спрятаться. Слышишь меня?
Угроза в голосе Джесса заставила Томми вздрогнуть, но он все же холодно усмехнулся:
— Не надо мне угрожать, приятель. Ты меня знаешь — я никогда не причиню тебе вреда.
— Да, но если ты делаешь больно тем, кого я люблю, ты этим причиняешь боль мне. Понятно!
Томми кивнул. Он нервно теребил складки на брюках, обдумывая варианты ответа. Вдруг ему в голову неожиданно пришла одна мысль.
— А какие песни ты собираешься петь? Некоторые песни из альбома?
— Думаю, мы исполним первую песню, так как ее выдвинули на соискание премии «Грэмми». Получится что-то вроде предпремьерного исполнения. Как ты думаешь? — спросил Джесс.
— Невозможно петь дуэт одному.
— А я и не собираюсь, — сказал Джесс и улыбнулся.
Томми вздрогнул, чувствуя как у него внутри все похолодело.
— Она согласна петь с тобой? После всего, что случилось?
Джесс нахмурился и отвернулся.
— Есть одна проблема. Она будет там, но не будет знать, что я там тоже буду. Если мне повезет, то она споет со мной. Если нет…
Томми вскочил с кресла.
— Ты не можешь рассчитывать на какой-то шанс. Если все сорвется, ты будешь выглядеть полным идиотом! А что станет с твоей карьерой, если Даймонд не присоединится к тебе и ты будешь стоять на сцене один, пытаясь спеть дуэт в одиночку? Все подумают: почему она молчит? И прежде чем ты сам об этом узнаешь, весь музыкальный мир будет винить тебя в том, что случилось.
Джесс пожал плечами.
— Если так произойдет, значит, я это заслужил, — сказал он тихо. — Кроме того, мне все равно. Если я ее потеряю, то на карьеру мне уже наплевать.
— О Господи! — Но этой невнятной молитвы Томми было явно недостаточно, чтобы выпутаться из такой ситуации.
Даймонд стояла перед шкафом, созерцая коллекцию костюмов, которые накопились у нее с тех пор, как она начала выступать. Искусственные бриллианты красиво переливались, отражая свет люстры. Но Даймонд не нужна была роскошь сомнительного качества. Ей нужно было признание ее таланта, признание, идущее из сердец слушателей. И ей не нужно было восхищение ее лицом или телом.
— Ты уже оделась? — спросила Твайла из гостиной.
— Почти, — сразу откликнулась Даймонд, несмотря на то что, кроме нижнего белья, на ней ничего не было.
Машинально она принялась шарить у задней стенки шкафа. Найдя то, что искала, Даймонд сняла одежду с вешалки и разложила ее на кровати.
Это было именно то, что нужно. Теперь, если только удастся сломить сопротивление Твайлы, она это наденет. Надо еще немного потянуть время, тогда Твайле не останется ничего другого, только согласиться.
Медленно, словно выполняя ритуал, Даймонд повернулась к зеркалу и долго, пристально смотрела на себя. Когда ее наконец удовлетворило увиденное в зеркале, Даймонд стала одеваться. Полчаса спустя она вышла из комнаты, ожидая, что Твайла сразу взорвется гневом. Но этого не случилось.
— Хорошо! — Больше Твайла ничего не могла сказать. Взгляды обеих встретились, и женщины сразу поняли друг друга. Твайла почувствовала, что выбранный Даймонд наряд произведет нужный эффект.
— Давай скорее двигаться, — поторопила Твайла. — Нельзя долго задерживаться, иначе мы попадем в пробку около Оприлэнда.
— Я готова, — откликнулась Даймонд. — Вот только возьму пальто и гитару.
— Косметику не забудь, — напомнила Твайла.
— У меня все, что нужно, в сумочке.
— Господи, да я беру больше, чтобы приготовиться ко сну. Ты меня иногда просто бесишь! — сердито заметила Твайла, хорошо зная, что Даймонд почти никогда не придает значения ее ворчанию.
— Сегодня вечером я — это я! — сказала Даймонд. — Они получат то, что увидят!
«Они увидят гораздо больше того, что ожидают, — подумала Твайла, заводя машину. — Поклонники, которые придут в Опри, увидят, как делается история!»
— Я буду там, — напомнила Твайла. — И, вероятно, твой друг Дуг Бентин. Господи, нельзя забывать и про Дули Хоппера! Он, наверное, так всем надоест, что его выбросят из зала.
Даймонд слушала и кивала, не утруждая себя ответом. И в этом не было нужды. Даймонд знала, что Твайла говорила с ней только для того, чтобы она поменьше думала и не нервничала. Но было уже поздно: Даймонд окончательно разволновалась. И еще ей было грустно. Должно было произойти самое значительное событие в ее жизни, а рядом с ней не было ни одного родственника или любимого, с кем можно было бы разделить это. Она поежилась и поплотнее запахнулась в пальто.
— Замерзла? — спросила Твайла, включая печку. Даймонд кивнула. Было легче кивнуть, чем сказать, что она только что увидела призрак. Призрак Джесса или Джонни, который напомнил ей, что она одинока из-за собственного выбора, а не из-за прихоти слепой судьбы.
Глава 20
Даймонд подошла поближе к недавно установленному подиуму. Она попыталась представить себе столики, сплошь занятые посетителями, нестройный шум множества голосов. Хотя ей всегда хотелось выступать в хороших залах, она понимала, что ей будет недоставать этого маленького бара, где ее так любили и каждый день были ей рады.
Она услышала, как, закрывшись в своем офисе, Дули включил стереоприемник, и улыбнулась. Это означало, что владелец бара засел за «бумажную» работу. Из всех видов деятельности, которыми приходилось заниматься владельцу клуба. Дули больше всего ненавидел бухгалтерские отчеты. Он всегда откладывал их на потом и долго мучился, подводя итоги.
Не спеша уходить из этого уютного мирка, Даймонд поднялась на подиум, отряхнула «левисы» от пыли, отвернула манжеты на голубой блузке и оглядела недавно установленные под потолком прожектора. Через несколько минут Даймонд вполне овладела собой, почувствовав, что может в любую минуту выйти на улицу и не расплакаться на глазах случайного прохожего. Она картинно поклонилась несуществующей публике, сделавшись в этот момент похожей на девочку, вообразившую себя артисткой. Получилось что-то вроде тайного прощания с Дули.
Даймонд собиралась уже сойти с подиума, когда услышала се. Это была песня, с которой начались все ее несчастья, «Ложь».
Даймонд прикрыла глаза и резко вдохнула, стараясь уменьшить боль в сердце. Мелодия тихонько раздавалась в зале, проникая в душу Даймонд, и прежде чем осознала, что именно делает, она уже принялась подпевать:
Даймонд легонько покачивалась в такт мелодии, произносила слова шепотом, отчего строки приобретали какой-то новый смысл. Даймонд, прикрыв глаза, пела вместе с записью. Пение Даймонд почти не было слышно, и Дули сначала показалось, что звук идет из его собственного стерео, расположенного позади рабочего стола. Но когда он прислушался получше, то понял, что приподнял завесу над тайной — по-другому это нельзя было назвать. Осторожно приоткрыв дверь, чтобы Даймонд не подумала, будто ее подслушивают. Дули вышел из комнаты. Вслед ему неслась песня.
У бесчестного любовника
Ложь с улыбкой ходят вместе…
В эти минуты Дули с грустью подумал о своем возрасте. Ему внезапно очень захотелось помолодеть. Но мысль об этом исчезла так же быстро, как и появилась. Дули прекрасно понимал, что его время уже ушло, а время Даймонд только начиналось. И он был готов пожертвовать собою, чтобы ее жизнь была счастливой.
— Сэр, — сказал Хенли, входя в музыкальную комнату с переносным телефоном в руках, — вам звонят.
Это было какое-то послание свыше. Несмотря на то что Джесс, надеясь поработать, отключил телефон в музыкальной комнате, он все еще был не в состоянии сосредоточиться. Его неотступно преследовала мысль о предстоящем выступлении в «Гранд Оул Опри». Меньше чем через неделю должно было выясниться, есть ли у него с Даймонд будущее. Жизнь без этой женщины представлялась бесцельной.
Джесс взял трубку и сразу узнал знакомый голос на другом конце провода.
— Мак, будь добр, помедленнее, — попросил Джесс. — Да, ты все правильно понял. Кстати, кто тебе об этом рассказал? Ведь я хотел собрать ребят из ансамбля завтра, чтобы немного порепетировать с ними.
— О черт, — прозвучало в трубке. — Я и забыл… один из парней… кажется, Эл. Да! Именно! Это был Эл. Он рассказывал, что Рита пришла домой из салона красоты и сообщила ему…
Джесс было рассмеялся, но его улыбка почти сразу исчезла. На месте Эла он бы тоже так поступил — отдал бы остаток своей жизни одной женщине.
— Ладно, не важно, — сказал Джесс. — Думаю, это не имеет большого значения. Все равно скоро всем будет известно. Ты же знаешь, что такое музыкальный бизнес: ничто невозможно долго держать в секрете.
— Я об этом понятия не имею, — сказал Мак. — Мы, например, один наш секрет сохранили.
Джесс колебался: рассказать ли Маку всю правду. Он видел, что Мак с ребятами уже о многом догадались.
— Насчет выступления в «Гранд Оул Опри», — начал Джесс, — вам всем стоит знать, что я…
— Самое время сказать, — сказал Мак. — Томми знает, что она будет там?
У Джесса перехватило дыхание. Это уж слишком… Если друзья догадались, то, вполне возможно, и Даймонд все известно, только она не подает вида. А если она опять убежала из Нэшвилла и теперь уже навсегда? Джесс тяжело вздохнул. Возможно, она больше не хотела иметь с ним дело…
— Нет, Томми еще не знает. Но если уж вы, ребята, все знаете, то это вопрос времени…
Джесс медленно направился к окну. Взглянув на проходящее рядом шоссе, он увидел машину, сворачивавшую к его дому.
— Ну вот, легок на помине, — сказал он Маку. — О расписании репетиций мне придется перезвонить тебе попозже. К дому подъезжает наш менеджер.
— Я тебе не завидую, — проговорил Мак и повесил трубку.
Но Джессу уже было все равно, чьи чувства задеты и кто кому наступил на мозоль. Все, чего он хотел, — это чтобы Даймонд опять вошла в его жизнь. Он положил трубку и пошел встречать Томми.
— Я открою, — сказал Джесс Хенли, когда тот уже направился к двери; — Ты, Хенли, не отвлекай нас, пока Томми будет здесь. Никаких телефонных звонков, ничего вообще. Хорошо?
Хенли понимающе кивнул.
— Если я вам понадоблюсь, сэр, я буду на кухне. Джесс улыбнулся, вспомнив ярость, с которой Хенли принял новость о Даймонд и об «обреченном» альбоме. Джесса тогда немного шокировало заявление Хенли о том, что надо «как следует разобраться с менеджером». Хотя не очень было понятно, что Хенли при этом имел в виду.
Неожиданно раздавшийся энергичный стук в дверь прервал его мысли. Джесс с притворно доброжелательной улыбкой на лице открыл дверь гостю.
— Когда, черт возьми, ты собирался мне обо всем сказать? — заорал Томми прямо с порога.
Джесс жестом пригласил, Томми пройти в гостиную.
— Ну-ну, не горячись, Томми. Что ты будешь пить?
— Черт побери, я не хочу пить! — Даже просто упоминание о выпивке заставило все перевернуться в животе у Томми. — Чего я хочу — так это ответов!
— Скорее всего ты их получишь, — сказал Джесс, — как только я услышу вопросы. С чего ты хочешь начать?
Томми нервно швырнул шляпу на стол.
— Мне нужно было услышать это от другого агента. Даже мои собственные люди не могли сказать мне правды. Я все узнал последним. Как ты думаешь, что я при этом чувствовал?
Глаза Джесса сузились, пальцы сами собой сжались в кулаки, он спрятал их за спину и ответил как можно спокойнее:
— Я не знаю, как чувствовал себя ты, Томми, но я знаю, как чувствовал себя я, вернувшись домой и обнаружив, что Даймонд ушла. Я не собираюсь пережить это снова.
— Но это совершенно разные вещи! — завопил Томми.
— Мне совсем не нужно было, чтобы о моем плане узнал и рассказал всем не тот человек, — веско произнес Джесс.
Томми выпучил глаза и даже рот приоткрыл ют изумления, смешанного с возмущением. Лоб и верхняя губа у него покрылись потом, по щекам разлилась краска. Скрытый смысл сказанного Джессом начал постепенно доходить до него. Впервые Томми осознал, что появление Джесса Игла в «Гранд Оул Опри» станет чем-то большим, чем просто сюрприз. Если он правильно понял Джесса, тот собирался выйти на публику с загадочной женщиной со своего альбома.
— Господи! Неужели, ты знаешь, где она?!
Джесс оставил вопрос без ответа. Но это было уже достаточным подтверждением для Томми. Он представил себе, что могла сказать Джессу Даймонд, и попытался быстро решить, как дальше объяснять свое участие в её побеге.
— Да мне все равно, что она тебе сказала. Это все неправда! Я бы никогда не сделал ничего, что могло бы обидеть тебя, и ты это знаешь. Не надо пытаться заставить меня утверждать обратное.
Томми почти кричал. Для убедительности он к тому же колотил кулаком по столу, брызгая слюной.
— Знаю, ты, не хотел причинить мне боль, — сказал Джесс. — Я в этом никогда и не сомневался, приятель.
Спокойный голос Джесса как-то сразу погасил злость Томми. Он облегченно вздохнул.
— Я с ней не говорил, то есть еще не говорил, — продолжил Джесс. — А если ей нечего сказать, то и тебе нечего бояться. Правильно?
— О Господи! Конечно, правильно! — сказал Томми, со вздохом, опускаясь в кресло. — Ну и каков твой план? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я могу добиться, чтобы неанонсированное выступление Джесса Игла освещалось прессой. Могу напечатать тебя на целой странице в…
— Я хочу, чтобы ты ничего не делал, — ответил Джесс. — Совсем ничего! На этот раз я принимаю решение. И если обнаружу, что ты проигнорировал мою рекомендацию, можешь собирать вещички и искать место, где спрятаться. Слышишь меня?
Угроза в голосе Джесса заставила Томми вздрогнуть, но он все же холодно усмехнулся:
— Не надо мне угрожать, приятель. Ты меня знаешь — я никогда не причиню тебе вреда.
— Да, но если ты делаешь больно тем, кого я люблю, ты этим причиняешь боль мне. Понятно!
Томми кивнул. Он нервно теребил складки на брюках, обдумывая варианты ответа. Вдруг ему в голову неожиданно пришла одна мысль.
— А какие песни ты собираешься петь? Некоторые песни из альбома?
— Думаю, мы исполним первую песню, так как ее выдвинули на соискание премии «Грэмми». Получится что-то вроде предпремьерного исполнения. Как ты думаешь? — спросил Джесс.
— Невозможно петь дуэт одному.
— А я и не собираюсь, — сказал Джесс и улыбнулся.
Томми вздрогнул, чувствуя как у него внутри все похолодело.
— Она согласна петь с тобой? После всего, что случилось?
Джесс нахмурился и отвернулся.
— Есть одна проблема. Она будет там, но не будет знать, что я там тоже буду. Если мне повезет, то она споет со мной. Если нет…
Томми вскочил с кресла.
— Ты не можешь рассчитывать на какой-то шанс. Если все сорвется, ты будешь выглядеть полным идиотом! А что станет с твоей карьерой, если Даймонд не присоединится к тебе и ты будешь стоять на сцене один, пытаясь спеть дуэт в одиночку? Все подумают: почему она молчит? И прежде чем ты сам об этом узнаешь, весь музыкальный мир будет винить тебя в том, что случилось.
Джесс пожал плечами.
— Если так произойдет, значит, я это заслужил, — сказал он тихо. — Кроме того, мне все равно. Если я ее потеряю, то на карьеру мне уже наплевать.
— О Господи! — Но этой невнятной молитвы Томми было явно недостаточно, чтобы выпутаться из такой ситуации.
Даймонд стояла перед шкафом, созерцая коллекцию костюмов, которые накопились у нее с тех пор, как она начала выступать. Искусственные бриллианты красиво переливались, отражая свет люстры. Но Даймонд не нужна была роскошь сомнительного качества. Ей нужно было признание ее таланта, признание, идущее из сердец слушателей. И ей не нужно было восхищение ее лицом или телом.
— Ты уже оделась? — спросила Твайла из гостиной.
— Почти, — сразу откликнулась Даймонд, несмотря на то что, кроме нижнего белья, на ней ничего не было.
Машинально она принялась шарить у задней стенки шкафа. Найдя то, что искала, Даймонд сняла одежду с вешалки и разложила ее на кровати.
Это было именно то, что нужно. Теперь, если только удастся сломить сопротивление Твайлы, она это наденет. Надо еще немного потянуть время, тогда Твайле не останется ничего другого, только согласиться.
Медленно, словно выполняя ритуал, Даймонд повернулась к зеркалу и долго, пристально смотрела на себя. Когда ее наконец удовлетворило увиденное в зеркале, Даймонд стала одеваться. Полчаса спустя она вышла из комнаты, ожидая, что Твайла сразу взорвется гневом. Но этого не случилось.
— Хорошо! — Больше Твайла ничего не могла сказать. Взгляды обеих встретились, и женщины сразу поняли друг друга. Твайла почувствовала, что выбранный Даймонд наряд произведет нужный эффект.
— Давай скорее двигаться, — поторопила Твайла. — Нельзя долго задерживаться, иначе мы попадем в пробку около Оприлэнда.
— Я готова, — откликнулась Даймонд. — Вот только возьму пальто и гитару.
— Косметику не забудь, — напомнила Твайла.
— У меня все, что нужно, в сумочке.
— Господи, да я беру больше, чтобы приготовиться ко сну. Ты меня иногда просто бесишь! — сердито заметила Твайла, хорошо зная, что Даймонд почти никогда не придает значения ее ворчанию.
— Сегодня вечером я — это я! — сказала Даймонд. — Они получат то, что увидят!
«Они увидят гораздо больше того, что ожидают, — подумала Твайла, заводя машину. — Поклонники, которые придут в Опри, увидят, как делается история!»
— Я буду там, — напомнила Твайла. — И, вероятно, твой друг Дуг Бентин. Господи, нельзя забывать и про Дули Хоппера! Он, наверное, так всем надоест, что его выбросят из зала.
Даймонд слушала и кивала, не утруждая себя ответом. И в этом не было нужды. Даймонд знала, что Твайла говорила с ней только для того, чтобы она поменьше думала и не нервничала. Но было уже поздно: Даймонд окончательно разволновалась. И еще ей было грустно. Должно было произойти самое значительное событие в ее жизни, а рядом с ней не было ни одного родственника или любимого, с кем можно было бы разделить это. Она поежилась и поплотнее запахнулась в пальто.
— Замерзла? — спросила Твайла, включая печку. Даймонд кивнула. Было легче кивнуть, чем сказать, что она только что увидела призрак. Призрак Джесса или Джонни, который напомнил ей, что она одинока из-за собственного выбора, а не из-за прихоти слепой судьбы.
Глава 20
Это было не то, чего она ожидала. Недоставало немного волшебства. Но она знала, что волшебство на самом деле исходит от самих артистов, а большинство из них еще не приехали. Сцена и зал все еще были пустыми.
Даймонд стояла на самом краю сцены и с восхищением смотрела на тяжелый, цвета бургундского вина занавес у себя над головой, который позже опустится и отделит ее от зала. Она вздрогнула, предвидя это, и посмотрела на незанятый балкон, затем на ряды стульев в партере и попыталась представить себе, как будет выглядеть зал, когда его заполнят люди. Во всяком случае, не так, как у Дули.
Инженер над балконом проверил освещение и проекцию рекламы спонсоров. «Гранд Оул Опри» на большом экране, висевшем над выходом из-за кулис. Знакомые имена спонсоров заставили ее улыбнуться.
Она росла, слушая радиопередачи из Опри на волнах АМ 650 «Дабл-ю-эс-эм» каждую пятницу и субботу по вечерам. Но никогда, даже в самых своих необузданных фантазиях, она не представляла, что когда-нибудь будет стоять напротив этих знаменитых красных кулис, ожидая своего первого выступления.
Даймонд повернулась и пошла к центру сцены, пока не дошла до темного деревянного круга. Она обошла круг, осматривая его границу с полом, убедилась, что молния не ударит, вдохнула и вступила в круг. Даймонд закрыла глаза и откинула голову, пытаясь представить себе тех известных людей, которые стояли на этой сцене до нее.
— Ты знаешь, на чем стоишь? — спросил Дули, очень удивив ее своим неожиданным появлением.
Даймонд открыла глаза и улыбнулась.
— Как я рада, что ты здесь, — сказала она и посмотрела вниз. — Конечно, я знаю, иначе я не стоила бы тех денег, которые мне платят. Это — часть сцены старой Раймон-Аудиториум, где, бывало, проводились Опри. Верно?
Дули довольно усмехнулся.
— Верно! Давным-давно, даже до твоего рождения, звезды музыки кантри оставляли свои следы на этом куске дерева. Подумай о них! Пэтси Клайн, Хэнк Вильяме, даже Джонни Кэш. Этого достаточно, чтобы тебе стало не по себе. — Дули сдвинул брови и шутливо шлепнул девушку по руке. — Ощущаешь присутствие призраков?
Даймонд кивнула головой и попыталась сосредоточиться. Если представлять себе призрака, то легче всего Джесса или ее отца. Они были самыми важными людьми в ее жизни.
— Я рада, что ты пришел разделить со мной сегодняшний вечер, — еще раз сказала Даймонд.
— Дорогая, я готов пожертвовать всем миром, чтобы не пропустить такую возможность, — сказал Дули. — Нервничаешь? — добавил он, помолчав.
Она кивнула.
— Хорошо! Это значит, что у тебя все хорошо получится. Я буду там, буду поддерживать тебя. Ты должна помнить, кто сидит там в зале, — и он взмахнул рукой. — И ты можешь положиться на тех, кто за тобой.
Дули указал на стулья на сцене, напротив кулис, на которых обычно сидели почетные гости Опри и члены семей исполнителей. Отделенные бутафорским заборчиком и инструментами оркестрантов от выступающих, они имели возможность видеть, что происходит на сцене, лучше, чем обычный зритель.
— Я всегда могу положиться на тебя, — сказала Даймонд. — Пожелай мне удачи.
— Тебе она не нужна, — сказал Дули. — Просто делай то, что, делаешь всегда. Ты лучше всех!
Он обнял ее за плечи, и они вместе сошли со сцены, направляясь туда, где Твайла беседовала с конферансье о том, как представить Даймонд публике.
Тут зрители стали понемногу собираться, и занавес опустили.
Даймонд слышала громкие возбужденные голоса людей. По залу стал разноситься запах попкорна; И внезапно Даймонд охватило радостное чувство ожидания и возбуждения. Она поняла, что сегодня вечером на сцене произойдет чудо.
Джесс нервно расхаживал по комнате за сценой «Гранд Оул Опри», рядом сидели музыканты его ансамбля. Джесс постоянно натыкался то на одного, то на другого. По его плану, они не могли присоединиться к другим исполнителям, хотя прежде всегда так делали. И это немного волновало их.
— Ради Бога, Джесс, сядь или ходи помедленнее. У меня уже голова кружится.
Добродушное ворчание Эла поддержали другие участники группы. Но никто не был по-настоящему недоволен. Все знали, что значит для Джесса этот вечер. Вообще-то от этого зависело и их будущее.
Они понимали, что Джесс, потерявший любимую из-за этого проклятого бизнеса, хотел выйти из него поскорее. Но если он уйдет, им всем придется начинать сначала. А этого никто не хотел.
— Прошу прощения, — пробормотал Джесс и подошел к огромному зеркалу. Он поправил шляпу, одернул рукава своей белой рубашки, перевязал галстук, а затем рукавом пальто принялся полировать пряжку на ремне, стараясь отвлечься от переживаний и заодно понравиться зрителям.
Мак смахнул несколько пылинок с черного пальто Джесса и довольно грубо толкнул его в спину.
— Все будет отлично, приятель, — сказал он. — Не понимаю, о чем ты беспокоишься? Эту женщину ты знаешь лучше меня. Клянусь жизнью, она тебя не подведет!
— Я так подвел ее, что это чуть не убило нас обоих.
— Это в прошлом, Джесс. Сегодня — совершенно новый день. Не испорть его своими бесконечными воспоминаниями о том, что было. Но будь готов ко всему. Договорились?
— Боже мой. Мак. Ты заставляешь меня нервничать. Когда ты успел стать философом? Мак усмехнулся.
— Помнишь ту рыженькую в канун Нового года? Знаешь, она оказалась тогда дома. И знаешь еще что? Она получила образование в колледже и к тому же очень красива. Я подумываю о том, не создать ли мне свой дом и семью?
Эл недоверчиво покачал головой, и вся кровь бросилась Маку в лицо.
— Ну, я же не сказал, что так сделаю, я сказал, что думал об этом.
Джесс заулыбался. Напряжение немного спало, и Джесс устроился поудобнее на стуле, ожидая выхода Даймонд Хьюстон.
— Леди и джентльмены. — Голос конферансье, громко разнесся по. залу. — Вы сегодня собрались здесь, чтобы увидеть восхождение новой звезды на небосклоне кантри-музыки. Могу заверить, что она будет светить очень долго. Пусть Опри поприветствует мисс Даймонд Хьюстон из Крэдл-Крика, штат Теннесси.
Аплодисменты были дружественными, но не возбужденно-радостными, Джесс сразу понял это. Он стоял за сценой, там, откуда Даймонд должна была появиться, и, укрывшись в тени, ожидал ее появления.
Она прошлась по сцене так, словно делала это тысячи раз: не показывая своего волнения вообще. Ее распущенные волосы красиво обрамляли лицо. От яркого света на сцене ее блузка из зеленого атласа блестела, а огни рампы, казалось, следили за ее длинными ногами, облаченными в джинсы, когда она плавной походкой двигалась к микрофону.
Широкий пояс подчеркивал тонкую талию и узкие, почти мальчишеские бедра, а старые, но тщательно начищенные ботинки прибавляли ей роста и изящности.
Даймонд была воплощением женственности. Никаких поддельных бриллиантов, никакой показной роскоши. На сцене стояла просто блондинка с гитарой и улыбкой, которая могла растопить колодец глубокой зимой.
Она знала, что исполнители обычно начинали свое выступление с какой-нибудь короткой речи, но Даймонд выбрала другой ход. Благодаря конферансье зрители уже и так знали, как ее зовут. Даймонд надо было показать, зачем она здесь, на сцене.
Она наклонилась, когда брала гитару, и невольно показала зрителям стройную гибкую спину. Надевая ремень гитары, Даймонд снова оказалась лицом к лицу с аудиторией. Она пробежала пальцами по струнам и неожиданно атаковала слушателей звуком и захватывающими эмоциями из старой песни Хэнка Вильямса.
Слегка ошеломленная сама, Даймонд, исполняя песню, вряд ли заметила изумленные улыбки и восхищенные лица зрителей, которые только что нашли себе новый объект для обожания.
Затем Даймонд исполнила еще одну старую песню. Зрители громко аплодировали ее таланту, который теперь не вызывал сомнений, а она кланялась и улыбалась, пытаясь успокоить свое бешено бьющееся сердце, чтобы исполнить последний номер. Песня, которой предполагалось завершить выступление, была написана пятью годами раньше, Даймонд сочинила ее тогда, когда еще не верила в возможность покинуть в один прекрасный день бар Уайтлоу в Крэдл-Крике. Один только текст песни уже расстроил ее.
Улыбка исчезла с лица; она глубоко вздохнула и взяла нужный аккорд на гитаре. Слова песни — это была ее жизнь, жизнь дочери игрока Хьюстона:
Публика наградила Даймонд бурными аплодисментами, когда она, широко улыбнувшись и помахав рукой, закончила петь. Перед тем как уйти со сцены, она сняла гитару с плеча и поставила ее на стойку прямо перед собой. Потом она еще раз поклонилась.
Твайла стояла за спиной конферансье и счастливо улыбалась. Ее бесконечно радовала реакция зрителей: громкие крики, настоящая овация. Конферансье сделал приглашающий жест рукой, зовя Даймонд на сцену, чтобы спеть на бис.
В волнении Даймонд не заметила, что группа каких-то людей быстро заняла свои места позади нее. Она не услышала вздоха удивления, пронесшегося среди зрителей, когда те увидели выходящих на сцену известных исполнителей. Даймонд все еще пребывала на гребне своего успеха. Но внезапно улыбка исчезла с лица девушки, как только за ее спиной раздались первые такты мелодии. Даймонд замерла, боясь оглянуться. А скрипка Эла Баркли уже выводила вступление к песне, чуть не разрушившей ее жизнь.
И тут громко и отчетливо зазвучал голос Джесса. Голос был такой сильный и уверенный, что Даймонд закрыла лицо руками, боясь разрыдаться. Публика удивленно ахнула — Джесс Игл шел по сцене к Даймонд Хьюстон.
Одно долгое мгновение она стояла лицом к лицу с человеком, который украл ее сердце и душевный покой. А Эл снова и снова повторял ноты, служившие сигналом к ее вступлению.
Она видела боль, сомнения и любовь на лице Джесса, и внезапно поняла, что Божьей милостью ей дарован еще один шанс. И Даймонд не могла упустить его.
Комок в горле не дал Джессу завершить песню. Даймонд увидела в его взгляде немой вопрос и любовь. Она вздохнула и улыбнулась. Все это время у нее были ответы на эти вопросы, но; она просто боялась их.
Даймонд распахнула объятия, и Джесс вошел в них. Его черная шляпа упала на пол, когда он, рухнув на колени, обхватил Даймонд руками и уткнулся лицом в ее атласную блузку.
Среди фэнов начался психоз. Понимая, что радиослушатели ничего не могут знать о происходящем, конферансье немедленно включил рекламу. На следующее утро газеты сообщили, что тем вечером прямо на сцене «Гранд Оул Опри» Джесс Игл влюбился в женщину из Теннесси.
Даймонд стояла на самом краю сцены и с восхищением смотрела на тяжелый, цвета бургундского вина занавес у себя над головой, который позже опустится и отделит ее от зала. Она вздрогнула, предвидя это, и посмотрела на незанятый балкон, затем на ряды стульев в партере и попыталась представить себе, как будет выглядеть зал, когда его заполнят люди. Во всяком случае, не так, как у Дули.
Инженер над балконом проверил освещение и проекцию рекламы спонсоров. «Гранд Оул Опри» на большом экране, висевшем над выходом из-за кулис. Знакомые имена спонсоров заставили ее улыбнуться.
Она росла, слушая радиопередачи из Опри на волнах АМ 650 «Дабл-ю-эс-эм» каждую пятницу и субботу по вечерам. Но никогда, даже в самых своих необузданных фантазиях, она не представляла, что когда-нибудь будет стоять напротив этих знаменитых красных кулис, ожидая своего первого выступления.
Даймонд повернулась и пошла к центру сцены, пока не дошла до темного деревянного круга. Она обошла круг, осматривая его границу с полом, убедилась, что молния не ударит, вдохнула и вступила в круг. Даймонд закрыла глаза и откинула голову, пытаясь представить себе тех известных людей, которые стояли на этой сцене до нее.
— Ты знаешь, на чем стоишь? — спросил Дули, очень удивив ее своим неожиданным появлением.
Даймонд открыла глаза и улыбнулась.
— Как я рада, что ты здесь, — сказала она и посмотрела вниз. — Конечно, я знаю, иначе я не стоила бы тех денег, которые мне платят. Это — часть сцены старой Раймон-Аудиториум, где, бывало, проводились Опри. Верно?
Дули довольно усмехнулся.
— Верно! Давным-давно, даже до твоего рождения, звезды музыки кантри оставляли свои следы на этом куске дерева. Подумай о них! Пэтси Клайн, Хэнк Вильяме, даже Джонни Кэш. Этого достаточно, чтобы тебе стало не по себе. — Дули сдвинул брови и шутливо шлепнул девушку по руке. — Ощущаешь присутствие призраков?
Даймонд кивнула головой и попыталась сосредоточиться. Если представлять себе призрака, то легче всего Джесса или ее отца. Они были самыми важными людьми в ее жизни.
— Я рада, что ты пришел разделить со мной сегодняшний вечер, — еще раз сказала Даймонд.
— Дорогая, я готов пожертвовать всем миром, чтобы не пропустить такую возможность, — сказал Дули. — Нервничаешь? — добавил он, помолчав.
Она кивнула.
— Хорошо! Это значит, что у тебя все хорошо получится. Я буду там, буду поддерживать тебя. Ты должна помнить, кто сидит там в зале, — и он взмахнул рукой. — И ты можешь положиться на тех, кто за тобой.
Дули указал на стулья на сцене, напротив кулис, на которых обычно сидели почетные гости Опри и члены семей исполнителей. Отделенные бутафорским заборчиком и инструментами оркестрантов от выступающих, они имели возможность видеть, что происходит на сцене, лучше, чем обычный зритель.
— Я всегда могу положиться на тебя, — сказала Даймонд. — Пожелай мне удачи.
— Тебе она не нужна, — сказал Дули. — Просто делай то, что, делаешь всегда. Ты лучше всех!
Он обнял ее за плечи, и они вместе сошли со сцены, направляясь туда, где Твайла беседовала с конферансье о том, как представить Даймонд публике.
Тут зрители стали понемногу собираться, и занавес опустили.
Даймонд слышала громкие возбужденные голоса людей. По залу стал разноситься запах попкорна; И внезапно Даймонд охватило радостное чувство ожидания и возбуждения. Она поняла, что сегодня вечером на сцене произойдет чудо.
Джесс нервно расхаживал по комнате за сценой «Гранд Оул Опри», рядом сидели музыканты его ансамбля. Джесс постоянно натыкался то на одного, то на другого. По его плану, они не могли присоединиться к другим исполнителям, хотя прежде всегда так делали. И это немного волновало их.
— Ради Бога, Джесс, сядь или ходи помедленнее. У меня уже голова кружится.
Добродушное ворчание Эла поддержали другие участники группы. Но никто не был по-настоящему недоволен. Все знали, что значит для Джесса этот вечер. Вообще-то от этого зависело и их будущее.
Они понимали, что Джесс, потерявший любимую из-за этого проклятого бизнеса, хотел выйти из него поскорее. Но если он уйдет, им всем придется начинать сначала. А этого никто не хотел.
— Прошу прощения, — пробормотал Джесс и подошел к огромному зеркалу. Он поправил шляпу, одернул рукава своей белой рубашки, перевязал галстук, а затем рукавом пальто принялся полировать пряжку на ремне, стараясь отвлечься от переживаний и заодно понравиться зрителям.
Мак смахнул несколько пылинок с черного пальто Джесса и довольно грубо толкнул его в спину.
— Все будет отлично, приятель, — сказал он. — Не понимаю, о чем ты беспокоишься? Эту женщину ты знаешь лучше меня. Клянусь жизнью, она тебя не подведет!
— Я так подвел ее, что это чуть не убило нас обоих.
— Это в прошлом, Джесс. Сегодня — совершенно новый день. Не испорть его своими бесконечными воспоминаниями о том, что было. Но будь готов ко всему. Договорились?
— Боже мой. Мак. Ты заставляешь меня нервничать. Когда ты успел стать философом? Мак усмехнулся.
— Помнишь ту рыженькую в канун Нового года? Знаешь, она оказалась тогда дома. И знаешь еще что? Она получила образование в колледже и к тому же очень красива. Я подумываю о том, не создать ли мне свой дом и семью?
Эл недоверчиво покачал головой, и вся кровь бросилась Маку в лицо.
— Ну, я же не сказал, что так сделаю, я сказал, что думал об этом.
Джесс заулыбался. Напряжение немного спало, и Джесс устроился поудобнее на стуле, ожидая выхода Даймонд Хьюстон.
— Леди и джентльмены. — Голос конферансье, громко разнесся по. залу. — Вы сегодня собрались здесь, чтобы увидеть восхождение новой звезды на небосклоне кантри-музыки. Могу заверить, что она будет светить очень долго. Пусть Опри поприветствует мисс Даймонд Хьюстон из Крэдл-Крика, штат Теннесси.
Аплодисменты были дружественными, но не возбужденно-радостными, Джесс сразу понял это. Он стоял за сценой, там, откуда Даймонд должна была появиться, и, укрывшись в тени, ожидал ее появления.
Она прошлась по сцене так, словно делала это тысячи раз: не показывая своего волнения вообще. Ее распущенные волосы красиво обрамляли лицо. От яркого света на сцене ее блузка из зеленого атласа блестела, а огни рампы, казалось, следили за ее длинными ногами, облаченными в джинсы, когда она плавной походкой двигалась к микрофону.
Широкий пояс подчеркивал тонкую талию и узкие, почти мальчишеские бедра, а старые, но тщательно начищенные ботинки прибавляли ей роста и изящности.
Даймонд была воплощением женственности. Никаких поддельных бриллиантов, никакой показной роскоши. На сцене стояла просто блондинка с гитарой и улыбкой, которая могла растопить колодец глубокой зимой.
Она знала, что исполнители обычно начинали свое выступление с какой-нибудь короткой речи, но Даймонд выбрала другой ход. Благодаря конферансье зрители уже и так знали, как ее зовут. Даймонд надо было показать, зачем она здесь, на сцене.
Она наклонилась, когда брала гитару, и невольно показала зрителям стройную гибкую спину. Надевая ремень гитары, Даймонд снова оказалась лицом к лицу с аудиторией. Она пробежала пальцами по струнам и неожиданно атаковала слушателей звуком и захватывающими эмоциями из старой песни Хэнка Вильямса.
Слегка ошеломленная сама, Даймонд, исполняя песню, вряд ли заметила изумленные улыбки и восхищенные лица зрителей, которые только что нашли себе новый объект для обожания.
Затем Даймонд исполнила еще одну старую песню. Зрители громко аплодировали ее таланту, который теперь не вызывал сомнений, а она кланялась и улыбалась, пытаясь успокоить свое бешено бьющееся сердце, чтобы исполнить последний номер. Песня, которой предполагалось завершить выступление, была написана пятью годами раньше, Даймонд сочинила ее тогда, когда еще не верила в возможность покинуть в один прекрасный день бар Уайтлоу в Крэдл-Крике. Один только текст песни уже расстроил ее.
Улыбка исчезла с лица; она глубоко вздохнула и взяла нужный аккорд на гитаре. Слова песни — это была ее жизнь, жизнь дочери игрока Хьюстона:
Джесс схватил край занавеса и закрыл им лицо. Песня целиком захватила его. Ему стало страшно. Слышать эту песню сейчас, зная Даймонд и историю ее жизни, и после этого сделать то, что он задумал? Нет, теперь это казалось ему невозможным. Но все было уже подготовлено: Джесс зашел слишком далеко, чтобы вот так взять и отменить задуманное.
Маленькая девочка бежала,
Маленькая девочка потерялась.
Дочь игрока прячется от кличек,
которыми ее награждают,
Не понимая, что правильно изменишь,
Потому что если ты не подходишь,
То уже не можешь участвовать в игре.
Публика наградила Даймонд бурными аплодисментами, когда она, широко улыбнувшись и помахав рукой, закончила петь. Перед тем как уйти со сцены, она сняла гитару с плеча и поставила ее на стойку прямо перед собой. Потом она еще раз поклонилась.
Твайла стояла за спиной конферансье и счастливо улыбалась. Ее бесконечно радовала реакция зрителей: громкие крики, настоящая овация. Конферансье сделал приглашающий жест рукой, зовя Даймонд на сцену, чтобы спеть на бис.
В волнении Даймонд не заметила, что группа каких-то людей быстро заняла свои места позади нее. Она не услышала вздоха удивления, пронесшегося среди зрителей, когда те увидели выходящих на сцену известных исполнителей. Даймонд все еще пребывала на гребне своего успеха. Но внезапно улыбка исчезла с лица девушки, как только за ее спиной раздались первые такты мелодии. Даймонд замерла, боясь оглянуться. А скрипка Эла Баркли уже выводила вступление к песне, чуть не разрушившей ее жизнь.
И тут громко и отчетливо зазвучал голос Джесса. Голос был такой сильный и уверенный, что Даймонд закрыла лицо руками, боясь разрыдаться. Публика удивленно ахнула — Джесс Игл шел по сцене к Даймонд Хьюстон.
В воздухе возникло напряжение. Зрители не могли не ощутить драматизма этого момента. Даймонд даже вздрогнула, услышав низкий голос Мака, торопивший ее. Она опустила руки, не обращая внимания на слезы, текущие по лицу, и повернулась.
Не лги мне, говоря, что любишь,
И не старайся, чтобы я поверил.
Еще не поздно, если говоришь ты правду,
Но созерцать мои страданья ты не можешь.
Одно долгое мгновение она стояла лицом к лицу с человеком, который украл ее сердце и душевный покой. А Эл снова и снова повторял ноты, служившие сигналом к ее вступлению.
Она видела боль, сомнения и любовь на лице Джесса, и внезапно поняла, что Божьей милостью ей дарован еще один шанс. И Даймонд не могла упустить его.
Зрители неистовствовали. Они наконец услышали голос женщины, которая пела с Джессом Иглом на заглавной песне его альбома. Услышали голос и увидели ее своими глазами.
Она подняла голову и запела:
У бесчестного любовника
Ложь с улыбкой ходят вместе.
Комок в горле не дал Джессу завершить песню. Даймонд увидела в его взгляде немой вопрос и любовь. Она вздохнула и улыбнулась. Все это время у нее были ответы на эти вопросы, но; она просто боялась их.
Даймонд распахнула объятия, и Джесс вошел в них. Его черная шляпа упала на пол, когда он, рухнув на колени, обхватил Даймонд руками и уткнулся лицом в ее атласную блузку.
Среди фэнов начался психоз. Понимая, что радиослушатели ничего не могут знать о происходящем, конферансье немедленно включил рекламу. На следующее утро газеты сообщили, что тем вечером прямо на сцене «Гранд Оул Опри» Джесс Игл влюбился в женщину из Теннесси.