Шалыгин Вячеслав Владимирович. Лучшая защита

Вячеслав Шалыгин
Лучшая защита

   Основано на реальных событиях.

Пролог

   Капитан Демандгеро сделал шаг назад и полюбовался на свою работу. Замок был расположен достаточно высоко, чтобы до него не дотянулся какой-нибудь случайный путник. Капитан забросил на плечо контейнер с поклажей и направился к выходу из тоннеля. Да, все сделано правильно. В этих горах наследие правителя будет в полной безопасности. И пусть в метрополии сменяются династии, бушуют внутренние войны и льется кровь. Тайник не отыскать ни карленам, ни споленам. Никому, кроме самого Демандгеро. Такова была последняя воля Старца, свергнутого правителя Шевно, и капитан ее исполнил. Теперь он свободен от клятвы и может идти куда угодно. Выбор путей небогат, ведь корабль погиб, но и на этой планете можно вполне прилично устроиться, чтобы провести остаток дней в сытости и удовольствиях. Жаль, пришлось оставить в тайнике оружие и механических помощников. С ними можно было запросто стать правителем этого захолустья. Впрочем, это несложно сделать и без них. Дикий мир, примитивные существа, подчинить их могучей воле избранного богами будет легко. Демандгеро остановился на выходе из тоннеля и глубоко вдохнул чистый горный воздух. Конечно, здесь скучновато, но опорой для духа послужит надежда. Один шанс из тысячи, однако он вполне реален. Личный маяк настроен на гиперчастоты династии Шевно. Если братья по крови победят, они обязательно придут на помощь. Они разыщут эту затерянную на краю галактики планету. Разыщут и воздадут хвалу храброму отшельнику, сохранившему сокровища. Это обязательно произойдет. Рано или поздно. Пусть через тысячу лет, но произойдет…
   Капитан Демандгеро поправил поклажу и направился вниз по склону, густо поросшему молодыми деревцами…

Часть первая

   Старший следователь Генеральной прокуратуры Руперт Ульрих никогда не просыпался так рано. Он и сегодня предпочел бы проваляться в постели до последнего, но будильник был особенно настойчив. Он будто чувствовал, что хозяину не следует залеживаться. А может, и знал это. Ульрих поморщился, пытаясь вспомнить, не давал ли трезвонящему извергу особо ценных указаний насчет сегодняшнего утра. Вроде бы ничего такого. Не до того было. Завалился вчера как обычно, без четверти три и в состоянии слабого алкогольного опьянения. Тьфу, зараза, даже не думается уже по-человечески. Поддатым уснул, пьяненьким в зюзю. Вот так-то лучше. А всякие там «состояния» пусть катятся к чертям! На работе, господин следователь, на работе «состояния», а в личной жизни все должно быть без протокола. Иначе совсем сдвинуться можно. И так голова кругом, если еще и дома о проклятых делах думать, обеспечен прямой путь в психушку. Ульрих нехотя откинул одеяло и почесал огромный волосатый живот. Будильник пропищал тревожную мелодию. Это означало, что хозяин уже опаздывает на службу. Руперт оценил выбранную прибором мелодию. Полифония полная, но неубедительная. Звуковых панелей в спальне не было, и приборчик пользовался собственным динамиком. Получалось нечто неопределенное: то ли трансляция симфонического концерта по водосточной трубе, то ли предсмертный вздох выброшенного в окно мультицентра. Руперт представил, как музыкальный блок домашнего компа стремительно уменьшается в размерах, а отсветы из окон нижних этажей делают его полет фрагментарным. Тридцать этажей до асфальта, двадцать, десять… Музыка истошно воет, но с высоты сорок четвертого ее голос уже едва различим. Он даже слабее и тоньше, чем у проклятого будильника. И вот — бац!
   Ульрих перевалился на бок, сел, спустил ноги на пол и нащупал тапку. Разрушительная фантазия его почему-то взбодрила. Правда, не избавила от жажды и головной боли.
   — Но первый кандидат в летчики — это ты, — погрозил он толстым пальцем будильнику.
   Вряд ли тот испугался. Просто замолчал. Хозяин встал, а значит, свою программу приборчик отработал.
   — Выслужился перед начальством? — проворчал Руперт. — Будильник, а туда же. Вот заменю вас всех одним новым компом, будете знать…
   Угроза была формальная. Сменить электронную начинку жилища следовало еще прадеду Руперта, но ему и всем последующим Ульрихам было удобно и так. Какая разница, сколько в доме приборов и подключены ли они к «гипернету», если и без того все работает и вполне соответствует потребностям хозяина? Системный комп-администратор, конечно, ныл и упрашивал Руперта модернизировать берлогу, хотя бы из соображений пожарной безопасности, но Ульрих был глух к его мольбам. Тратить свои кровные на железки? Сумасшедший он, что ли? На выпивку еще куда ни шло, но на новый комп — дудки. Пусть будет отдельный будильник с гнусным характером, дряхлый мажордом с трижды устаревшей программой, кухонный автомат времен освоения Марса, автономный видеомузыкальный центр…
   Последний был особенно дорог. Его еще дед покупал, на заре юности. На распродаже устаревших моделей. Тогда модно было обставляться «под старину». Красивый, серебристый, с настоящими колонками, а не подключенный к каким-то там говорящим стенам. А главное — на кремниевых процессорах. Это вам не биочипы, звук совсем другой. И видеокартинка на плазменном экране — это вам не объемное изображение, из которого всякие рекламные деятели так и тянутся к кошелькам доверчивых обывателей. «Мы знаем, что вам это не нужно, но как только вы купите эту вещь, то сразу поймете, что просто не могли без нее жить!» И ведь покупаешь. Сильно уж все реально. А если видишь эту гадость на плоском экране — ничего подобного. Не нужно и не понадобится!
   По пути в ванную Руперт на секунду остановился у телевизора и, дыхнув перегаром, любовно протер потускневшую табличку «Сони-Эриксон». Старье безбожное, ну и что? Работает же. А что городской сервер, контролирующий всю электронику в зданиях Стокгольма, не в состоянии наладить коннект с такими вот раритетами, это его проблемы. А штрафы за техническую отсталость «сисадмин» может засунуть себе… …Ульрих нашарил в аптечке аспирин. Запил таблетку водой из-под крана и мельком взглянул в зеркало. Глаза красноватые и блестят, как маслины. Не проспался. Мешки под глазами, багровый цвет внушительного, мясистого лица и глубокие залысины в седой шевелюре. Для «полтинника», да еще с похмелья, в общем-то, нормально. Еще бы побриться, а то щеки от седой щетины будто солью обсыпаны. А-а, перед кем выделываться? Руперт наклонился над ванной, набрал в пригоршню ледяной воды и плеснул в лицо… …А штрафы этот нудный администратор пусть засунет в свободный разъем, этот, как его… «юэсби», кажется. Или нет, сейчас такие уже не выпускают. Ну, значит, в тот, который выпускают. В самый новый.
   «Да, я ретроград. — Руперт вернулся в спальню и принялся неторопливо одеваться. — Ну и что? При моей профессии это полезно. Чем меньше доверяешь, неважно — людям или машинам, тем правильнее выводы. А ошибаться с выводами следователю никак нельзя…»
   В лифте Ульриха, как обычно, атаковал упрямый комп-администратор. Он украсил стеклянные стенки множеством объемных рекламок на одну и ту же тему — новейшие модели мажордомов с мгновенным доступом в любую область гиперсети. Руперт привычно буркнул «прозрачно», и вместо надоевших картинок ему открылся вид на город.
   Сегодня над столицей Земли повисла сплошная облачность. Мелкие капли дождя скользили по стеклу, смазывая очертания кварталов и жилых башен. И все равно вид был предпочтительнее голографических плакатов. Ульрих задумчиво уставился на далекий шпиль Дворца Наций и не отрывал от него взгляда, пока лифт не нырнул в холл. Яркие лампы разорвали серую ткань пасмурного утра, но когда Ульрих миновал стеклянные двери и вышел на площадку перед зданием, ткань сомкнулась вновь. Но теперь она была еще и насквозь промокшей.
   Длинный прозрачный козырек над подъездом защищал от капель дождя, но не препятствовал движению влажного воздуха. Руперт вдохнул полной грудью и махнул стоящему на парковке «Вольво». На огромной пустой площадке машина выглядела сиротливо. Все ее соседки давно разъехались, увозя приличных людей по конторам, и она уже час скучала в одиночестве, ожидая недисциплинированного хозяина.
   Машина включила габариты, послушно въехала под козырек и открыла дверцу. Следователь втиснул грузные телеса на задний диван и буркнул: «Прокуратура». Авто почему-то не послушалось. Ульрих удивленно взглянул на лобовое стекло-экран. На нем высвечивались параметры работы всех систем автомобиля. Руперт никогда не вникал в тонкости, но твердо знал, что неисправные блоки обозначаются красным. Сейчас же все светились зеленым, кроме пиктограммы закрытия дверей. Может, край плаща зацепился? Ульрих выглянул наружу.
   — Простите, господин следователь… — В просвете двери стоял невысокий мужчина в старомодной куртке и светлых джинсах.
   Теперь стало понятно, почему не едет машина. Человек придерживал дверцу рукой. На вид ему не было и сорока, но в темных волосах проступала седина, а глаза были какими-то погасшими, будто у столетнего старца. Руперт уже встречал людей с такими глазами. Но где и когда, он пока не припоминал.
   — Ну? — Ульрих нахмурился.
   — Я поселился здесь только вчера вечером и еще не оформил машину. Вы не подбросите меня в центр?
   — Метро прямо и налево. — Руперт встретился с ним взглядом. — Руку уберите.
   — К сожалению, я и кредитку пока не завел.
   — Вчера родились? — Ульрих вдруг понял, где видел людей с такими глазами. — Сколько отмотал?
   — Извините? — Новый сосед недоуменно поднял брови. — А-а, вы об этом…
   — Об этом. Судя по одежке, не меньше десяти? И что, не насиделся? Если желаешь, могу устроить вторую ходку. Например, за вторжение в частные владения.
   — Простите, господин следователь. — Мужчина убрал руку, и дверца машины закрылась.
   Руперт взглянул в зеркало. Человек стоял на месте, глядя куда-то в пространство. Уходить он не спешил. Да, скорее всего, ему и некуда было идти. После десяти лет отсидки остаются только воспоминания и сомнительные знакомства, обычно приводящие к рецидиву. Хотя этот кадр на закоренелого уголовника не походил. А если присмотреться повнимательнее… Выправка как у военного и прическа… И взгляд этот проклятый! Ни дать ни взять — на смотре стоит, в строю. И словечек жаргонных не понимает. В военной тюрьме, что ли, чалился? Ульрих ткнул в сенсор, и дверца снова открылась.
   — Эй, дембель, а что ты в центре забыл?
   На русское словечко «дембель» мужчина откликнулся охотно. Он смущенно улыбнулся и спрятал руки за спину.
   — Да мне все равно, куда… Я поговорить с вами хотел.
   — Ну, приходи в прокуратуру.
   — Так ведь у меня, кроме «справки о демобилизации», ничего нет. Ни доехать до вас, ни пропуск выписать.
   — Пропуск и по справке можно оформить, — усмехнулся Руперт. — А вот доехать… Ладно, садись, если не брезгуешь в одной машине со следователем ехать.
   — Я не уголовник. — Человек произнес это чуть обиженно. — И зла ни на кого не держу. Наказан я был вполне справедливо. Даже мягко. Будь я судьей, я бы…
   — Двадцать дал вместо десяти? — Следователь недоверчиво ухмыльнулся.
   — Расстрелял бы к чертовой матери. — Военный нервно потер ладони. — Выслушайте меня, пожалуй-ста, господин следователь, прямо сейчас.
   — Что за спешка? — Ульрих приказал машине отправляться. — Десять лет дело терпело. Лицензия кончается?
   — Я… — Человек обернулся и бросил взгляд на подъезд, будто стараясь запомнить, как теперь выглядит его жилище. — Я не хочу появляться в прокуратуре.
   — Это почему? Ты же теперь честный человек.
   — Я — да.
   — Вот как?! — Ульрих удивленно крякнул. — А в Генпрокуратуре, значит, не честные?
   — Не все. У меня есть доказательства, что один из сотрудников вашего ведомства замешан в… заговоре.
   — Ну да, — рассмеялся Руперт. — В заговоре молчания. Чего ж ты ко мне подкатился? Может, я и есть тот негодяй, только хорошо замаскированный?
   — Нет, это не вы.
   — Это почему? — Следователь состроил смешную, по его мнению, физиономию.
   — Я знаю всех подозреваемых поименно. В заговоре участвует как минимум полсотни человек из разных государственных и частных контор.
   Ульрих подавился очередным смешком и вытаращился на соседа. Вообще-то такие погасшие глаза бывают не только у вышедших на свободу. Есть еще одна категория граждан — пациенты дурдома. В прокуратуру частенько приходят подобные типы, и большинство как раз с разоблачениями всевозможных заговоров.
   — Ну-ну, — разочарованно вздохнул Руперт. — И кто из них главный заговорщик?
   — А вот это мне неизвестно. — Военный пожал плечами. — Но я точно знаю, что он использует остальных вслепую. Проблема именно в этом, а не в самом факте заговора.
   — Это как? — Ульрих решил поддерживать беседу, исключительно чтобы не дать мужчине повода сорваться с катушек.
   Пока он бредит, он не опасен. А вот если объявить, что все его умозаключения полнейшая чушь, надломленная психика соседа может не выдержать. В одиночку унимать буйнопомешанного Руперту не улыбалось. Лучше пусть парень выговорится… До прокуратуры ехать недалеко. А там будет видно. Если что, охрана поможет скрутить несчастного и вернуть туда, откуда его явно преждевременно выписали.
   — Никто, кроме этого человека, не знает, кому на самом деле выгодно существование Группы.
   — Группы? И все?
   — Да.
   — Какое-то невпечатляющее название. Давайте назовем ее «Группа Возмездия» или «Группа Черный Шторм»…
   — Я серьезно, господин следователь. Вы напрасно считаете меня сумасшедшим.
   — Хорошо, будь по-вашему, просто Группа. Но в чем тут криминал? В том, что один заговорщик мутит воду, а остальные верят ему на слово? Он, как заправский сектант, выманивает у соратников деньги на борьбу с коварным противником? И кто этот противник по его версии? Прокуратура здесь каким боком?
   — Я же сказал, кое-кто из вашего ведомства состоит в Группе.
   — Ну и на здоровье! Я, например, тоже состою в группе психоразгрузки. Каждый месяц в первую пятницу хожу на занятия.
   Никуда, конечно, Ульрих не ходил, но собеседника надо было мягко увести в сторону от болезненной темы, и следователь старался, как мог.
   — Вы упорно не хотите мне поверить. Пока Группа сориентирована на ложные цели, она опасна. Она держит под контролем все Нации и планомерно ведет их к полнейшему краху. Но что особенно скверно — члены Группы считают, что действуют во благо государства. Они уверены, что защищают Землю и колонии от происков внешнего врага.
   — Какого это «внешнего»? — Руперт невольно заинтересовался. — Совсем внешнего? Чужих, что ли?
   — Да.
   — Знаешь что, парень… — Ульрих откинулся на спинку и тяжело вздохнул.
   — Лечиться мне поздно, — перебил его военный. — Насчет угрозы инопланетного вторжения — не моя идея. Я отношусь к ней так же, как и все нормальные люди. Но Группа считает иначе. И я уверен, что в этом их убедил главный заговорщик. Ему это по какой-то причине выгодно.
   — Причины ты, конечно, не знаешь, как и настоящего имени злого гения.
   — Пока не знаю. Но у меня достаточно материала, чтобы распутать этот клубок. Не хватает только опыта в расследовании подобных дел.
   — И ты решил обратиться ко мне.
   — Давайте уже определимся, господин Ульрих, мы на «вы» или как бы выпили на брудершафт, — неожиданно заявил сосед.
   — Давай. — Руперт смерил его снисходительным взглядом. — Только сначала представься… брат.
   — Жорж Кювье, бывший лейтенант спецгруппы войсковой разведки.
   — Кювье? — Ульрих прищурился, вспоминая, откуда ему знакома эта фамилия. — Айрин, пятьдесят первый год, не ты там ославился?
   — Я.
   — Тогда ясно, где ты пропадал столько лет. Ну и какой у тебя имеется материал? И откуда?
   — Из надежного источника. А материал… Вот, почитай на досуге.
   Он протянул Ульриху диск:
   — Здесь подробно описаны главные события последнего десятилетия. Необъяснимые происшествия и явные противоречия выделены красным. Для наглядности.
   — Только это?
   — А ты хотел пакет с шестнадцатью пулями?
   Руперт побагровел сильнее обычного. История с жертвами «Стокгольмской расправы» была еще свежа в памяти. Да, собственно, и дело пока не было закрыто. С фальшивыми уликами следователь «пролетел» едва ли не так же крупно, как и Кювье со своим необдуманным дезертирством десять лет назад, но все-таки без особо тяжких последствий. Так… скандал, три месяца кабинетной работы да лишение премии.
   — Ты и об этом тут написал?
   — Не я, мой «источник». Высади меня на перекрестке. Завтра я с тобой свяжусь.
   — Я не успею прочитать.
   — Успеешь. Захватит — не оторвешься, гарантирую.
   Ульрих, не понимая почему, вдруг решил поверить этому Жоржу. По крайней мере, он был намерен дочитать до описания инцидента в Стокгольмском парке. Интересно же узнать, как оценили твою работу со стороны. Правда, неизвестно кто, но это вопрос второй.
   Кювье вышел на перекрестке и сразу смешался с толпой. Ехать до прокуратуры было еще минут десять, и Ульрих не удержался. Вынул из кармана затертый комп и вставил в него диск. Объемный текст, вспыхнувший над компом, был оформлен вполне пристойно, как в голографических книгах, только без иллюстраций.
   «Земля атакует. Год 2151…» Руперт усмехнулся. Даже с заголовками. Не иначе, к изданию готовили. Отчего же до сих пор не издали? Ах да, с концовкой не все понятно. Требуется расследовать, выявить истину и наказать виновных. Ну что ж, если не полный бред, можно и попробовать. За половину гонорара. Ульрих скользнул взглядом по начальному абзацу и осекся. На первой же странице упоминались сразу два громких имени. Десять лет назад, в пятьдесят первом, они еще не гремели, зато чуть позже…
   Может, это просто месть Кювье своим обидчикам? В душе следователя затеплилась слабая надежда. Нет, хромая версия. Ведь материал написан не Жоржем. Взять хотя бы недавние события в Стокгольме. Кювье в тот момент еще сидел, значит, точно не его пера опус. Тогда кто это написал и зачем? Неужели и вправду заговор? Но в чем его суть?
   «Проклятье! — Машина остановилась у прокуратуры, и Руперт спрятал комп в карман. — Придется действительно прочитать. А там будет видно…»

Земля атакует
Год 2151-й

1

   Командир «зет-группы» военной разведки майор Фирсов проводил взглядом БРМ, въезжающую в грузовой отсек десантного корабля «Пеликан-1». А если точнее — вплывающую. Новейшие модели бронированных разведмашин оснащались гравиподушками. Проходимость, маневренность, бесшумность — вот только часть преимуществ, которые обеспечивала новая система «шасси». То есть отсутствие шасси. Подобных машин пока не было ни у кого, кроме разведки. В связи с этим обстоятельством обойденные конструкторским вниманием танкисты и транспортники посматривали на разведчиков с легкой завистью. Вот и сейчас рядом с Фирсовым маялся командир одной из танковых рот капитан Сведеборг. Он то и дело вздыхал и бормотал какие-то проклятия на шведском.
   — Будет и на твоей улице праздник, король Густав. — Майор похлопал танкиста по плечу. — Вот закончим кампанию на Айрин, покажем новые «брэмы» в бою, и настанет черед модернизировать твои дур-машины.
   — Я тоже на это надеюсь, Влад, но почему было не оснастить гравиприводом хотя бы роту танков? Почему только твои коробочки?
   — Потому, что все новое доверяется лучшим, — усмехнулся Фирсов.
   — А лучшее — детям и военным, — поддел его швед. — Знаю. У вас, русских, все так. Нелогично, как у женщин. Вот если бы гравиподушки изобрели у нас, в Швеции…
   — Первым делом ими оснастили бы «Вольво». — Влад усмехнулся. — Самые безопасные машины в мире.
   — А что? Разве плохо?
   — Погрузка окончена! — прервал их пикировку космодромный карго-мичман. — Господин майор, проверьте грузовой манифест и распишитесь.
   — А где «пожалуйста»? — буркнул Фирсов, бегло просматривая ведомость.
   — На гражданке, — нахально ответил бригадир погрузчиков. — Соответствует?
   — Вполне. — Майор не обратил внимания на его колкость. Не та обстановка. Да и бессмысленно «строить» весь этот околовоенный люд. Во-первых, не за что: свою работу они выполняют со всем старанием, как бы ни кривились при этом и ни показывали, что дисциплина им по барабану, а во-вторых, напрягов хватало и без того. Война, как-никак, началась. Буквально вчера.
   Фирсов вернул документы мичману и попрощался с Густавом:
   — Свидимся на Айрин.
   — Если удастся, — пожал швед протянутую руку.
   — Если нет, после войны, в офицерском собрании.
   Они разошлись по местам. Майор по медленно складывающейся аппарели поднялся в грузовой отсек корабля, а танкист побрел к ангару, где техники готовили к вылету «Пеликан-6». Подразделение Сведеборга стояло в очереди на погрузку шестым. После «зет-группы» фронтовой разведки, трех отрядов спецназа, инженерно-саперного батальона и десантников. Первые пять транспортов везли тех, кто должен был обеспечить и удержать плацдарм, как раз для высадки танковых бригад, ракетно-артиллерийских батарей, дивизий пехоты и эскадрилий штурмовых винтокрылов. Реактивную атмосферную авиацию на вражескую планету предстояло забросить другим кораблям — авианосцам. В отличие от десантных транспортов на поверхность они не садились. Просто входили в стратосферу и, двигаясь на высоте примерно пятидесяти километров, сбрасывали самолеты. Во время показательных учений на Земле выглядело это довольно эффектно. Огромная авиаматка была хорошо видна в обычный полевой бинокль, а особо зоркие могли рассмотреть ее и невооруженным глазом. В момент начала атаки она словно бы рассыпалась на сотни мельчайших серебристых искр, которые, в свою очередь, снизившись до десяти тысяч, выпускали тучу крылатых ракет, после чего заходили на движущиеся цели, наземные и воздушные.
   Как все пройдет на Айрин, предположить было нетрудно. Точно так же. Планета мало чем отличалась от Земли. Те же горы, равнины, океаны. Другие очертания континентов, немного отличные от земных атмосфера и растительно-животный мир, но по большому счету все то же самое. У нее даже имелся примерно похожий на Луну спутник, ворочающий тяжелые приливы в местных слабосоленых морях.
   В общем, никаких неожиданностей нынешняя кампания не сулила. Разведка, ракетно-бомбовое подавление огневых и радарных точек, бункеров и прочих стратегических объектов противника — все это силами орбитальной флотской группировки. Затем точечная бомбардировка военных объектов второго эшелона и подвижных целей — это уже с самолетов. А после — высадка спецназа, десанта и саперов для захвата и укрепления плацдарма. Как только это будет сделано, на полевой космодром опустятся транспорты прочих подразделений и начнется наземная фаза. Все просто и отработано на сотнях учений и в десятках похожих боевых операций.
   Правда, при проведении первой Айринской кампании, десять лет назад, тактика была несколько иной, но тогда и задачи стояли другие. Планета попыталась подмять под себя одну из промышленных зон Кейта — местного астероидного скопления, в световом часе ближе к светилу, и обеспокоенные промышленники обратились к правительству Объединенных Наций Земли с просьбой о помощи. Мощнейшей армии Наций уладить вопрос было несложно. Война с Айрин за рудники Кейта продлилась всего две недели. Захватчики были разбиты, отброшены на свою планету, блокированы на ней и обложены контрибуциями. Как они умудрились собраться с силами и затеять новую авантюру, понять было невозможно. Режим военной блокады и экономических санкций не позволял айринцам закупать новое оружие, а то, что у них осталось после «рудной войны», безнадежно устарело. Идти с такими активами ва-банк было верхом глупости или отчаяния. Или всего вместе.
   Но, видимо, с точки зрения айринцев новая затея не была настолько безнадежной и бессмысленной. Сотрудники Центральной Разведывательной Службы Земли были уверены, что на Айрин готовят очередную агрессию, причем в этот раз не против каких-то промзон или заштатных планет Объединенных Наций, а против самой метрополии. Аналитики разведслужбы в один голос твердили, что на планете есть оружие массового поражения, причем, вероятно, даже термоядерное. Или бактериологическое. Или химическое. Или все вместе. Убедительного и однозначного заключения аналитики так и не дали.
   Хотя, может быть, они не говорили ничего конкретного только на широкой публике. Ведь президент и Совет Представителей их доводам вняли и объявили-таки Айрин войну, а значит, доводы были убедительными. Не может же быть, чтобы такое серьезное и дорогостоящее мероприятие, как военная кампания, началось с бухты-барахты, ради поднятия президентского рейтинга или потому, что затоварились склады с ракетами…
   Фирсов потратил еще полчаса на проверку надежности крепления техники — при входе в атмосферу Айрин корабль могло серьезно тряхнуть — и поднялся из грузового отсека в десантный. Там как раз заканчивали устраиваться в креслах его подчиненные. На языке военных кодов — «зет-группа». Всего полсотни человек. Если смотреть на них, не зная, кто эти люди на самом деле, — ничего особенного. Два взвода бравых вояк. Если присмотреться повнимательнее — два взвода не просто бравых, но еще и опытных вояк. Но даже это заключение было далеко от реального положения вещей. Каждый боец разведгруппы Фирсова был тем самым универсальным солдатом, о котором всегда мечтали генералы всех армий мира. На отбор, обучение и тренировки этих ребят было потрачено примерно столько же денег, сколько на четверть остальной армии. И, надо признать, вложение средств было оправданно. Еще во время первой Айринской войны, когда Фирсов был только сержантом, командиром ударного отделения, «зет-группа» разведки сделала почти половину всей грязной работы и при этом единственная в земной армии не понесла потерь. Да что там говорить, «чистую» работу тоже выполнила исключительно «зет-группа». Разведчики захватили столько же высших чинов вражеской армии, сколько весь остальной спецназ. А взломав большую часть инфосетей и линий связи Айрин, «зет-группа» добыла столько же секретных документов, кодов и карт, сколько флотская разведка и технические группы сухопутных сил, вместе взятые. В общем, специалисты в команде Фирсова были что надо. Профи во всех отношениях.