Страница:
В своих докладах Францу-Иосифу Конрад неустанно твердил о необходимости усиления контингента, предлагая те или иные мероприятия и, наконец, в начале 1911 года выступил с большой программой по усилению армии, связав выступление либо с принятием проекта, либо с увольнением своим от должности начальника штаба.
Все мероприятия Конрада в этом вопросе наталкивались: 1) на бюджетные условия и 2) на национальную политику, сложившуюся в государстве.
Считая себя ответственным за подготовку армии к войне, Конрад настойчиво предъявлял требования, но защита их выпадала не на его долю, а ложилась тяжелым бременем на министров, обязанных выступать ходатаями и ответчиками перед правительственными учреждениями монархии. Министрам, в том числе и военному, конечно, не особенно хотелось портить свою карьеру ради прекрасных замыслов Конрада, и на горячие доводы последнего в 1911 году в защиту необходимости усиления армии общеимперский военный министр Шонайх спокойно его уговаривал, что, дескать, Конрад выполнил свою обязанность, подняв этот вопрос, а остальное – дело Франца-Иосифа и представительных учреждений.
Франц-Иосиф откровенно заявил своему начальнику штаба, что не нее делается так, как хочет он – император лоскутной монархии. Представительные же учреждения обоих половин последней упорно не соглашались на проведение предлагаемых им проектов.
Причины враждебности парламентов к вопросам обороны лежали в той национальной вражде, которая определяла собой всю политику Австро-Венгрии.
Добившись по конституции 1867 года самостоятельности, Венгрия получила и свою национальную армию, равно как был образован и австрийский ландвер. Но наряду с этими национальными частями продолжала существовать армия общеимперская – осколок лагеря Валленштейна. Развитие этой армии – верного оплота Габсбургов, совершенно не входило в интересы венгров, я поэтому всякие мероприятия, направленные к ее усилению, встречали с их стороны резкий отпор. Наоборот, в 1908 году неожиданно для правящих военных кругов в венгерских газетах была опубликована военная – «новая программа», направленная к развитию венгерского ландвера.
Помимо того, всякие проекты об усилении армии были связаны с увеличением кредитов и ложились, следовательно, тяжелым бременем на население. Венгерская половина государства совершенно не желала увеличивать свою долю на развитие общеимперской армии, ссылаясь на тяготы военного налога.
Видя, однако, что правительство заинтересовано в проведении закона об усилении армии, венгерские парламентарии намерены были на этот раз получить компенсации в политических правах. Оппозиция венгерского парламента готова была пойти на уступки правительству в его военных программах, но связывала их с привилегиями в политических свободах, с новым избирательным законом.
Такая же борьба вокруг военных законопроектов шла и в австрийском парламенте, где чехи вели распрю с немцами.
Находясь в котле внутренней борьбы парламентов, ответственные министры пытались как-нибудь сохранить мир и спокойствие, принося в жертву проекты начальника генерального штаба.
Как неоднократно отмечалось, по конституции начальник генерального штаба не был ответственен перед парламентами и не приглашался на их заседания. Его попытки получить туда доступ встречали резкий отпор со стороны министров. Поэтому Конрад мог апеллировать только к Францу-Иосифу, рекомендуя ему знаменитый параграф 14, или же к Францу-Фердинанду, который занимал враждебную позицию к венграм и стремился поддержать проект об усилении армии.
Встречая всюду противодействие и отпор своим планам, Конрад обращался за помощью даже к начальнику германского генерального штаба, прося его повлиять через Вильгельма на проведение проектов об усилении армии.
В бессильных попытках осуществить свою большую программу, Конрад в упомянутом ранее письме в начальнику военной канцелярии Франца-Иосифа 30 марта 1911 года, пишет, что он принципиально на вмешивается во внутреннюю политику, но, однако, при современном положении вещей, с которыми ознакомился из бесед с очень здравомыслящими политиками, считает своей прямой обязанностью ориентировать в происходящем. Выдвинутые военные реформы, встречающие резкий отпор со стороны парламентов, рациональнее разрешить не роспуском таковых, а либо изменением состава кабинета министров, либо же проведением в порядке параграфа 14. Роспуск же парламентов имел бы следствием: 1) победу оппозиционных радикальных партий, и поражение лояльных, буржуазных партий, готовых пойти на жертвы; 2) новые выборы провели бы в парламенты в большинстве радикальные партии, которые выступят со своими военными программами; 3) выдвинутые правительством военные требования, особенно закон о двухлетней службе, потерпели бы новое поражение; 4) не было бы использовано современное благоприятное положение в Венгрии. Это письмо Конрад просит доложить Францу-Иосифу.
Приведенный документ характерен для генерального штаба, показывая, насколько он поступался своими «принципами», предлагая мероприятия чисто государственного порядка.
Конраду не пришлось на этот раз вкусить плоды от сделанных им предложений. Закон о двухлетней службе и увеличении контингента был проведен в 1912 году, когда Конрад оказался отстраненным от должности начальника генерального штаба. Реформа в венгерском парламенте прошла под сильным давлением Стефана Тиссы и вызвала большую обструкцию со стороны оппозиции.
Вернувшись в конце 1912 года снова на пост начальника генерального штаба, Конрад поднимает в 1913 году вопрос об образовании резервной армии на случай войны, что требовало также увеличения контингента, но мировая война не дала возможности осуществить этот проект.
Так протекала борьба за увеличение бюджетной численности армии, наличие которой, конечно, характерно было не для одной лишь Австро-Венгрии. Бои вокруг этого вопроса шли во всех государствах, принимая более ожесточенный характер на берегах Дуная.
Выше мы приводили взгляды начальника генерального штаба, что успех или неудача в войне кроются в самом народе, в слабости его духа и воли к победе, что определяется слабость государства не отсутствием у него сильной армии, а именно его внутренней и внешней слабостью.
В своем мемуаре от 6 апреля 1907 года, представленном Францу-Иосифу, Конрад развивает вышеприведенное положение. Говоря о том, что на развитие армии оказывают тлетворное влияние внутренние неурядицы в Австро-Венгрии, и перечисляя их, бывший начальник генерального штаба приходит к выводу, что не только кажущаяся, ни самая действительная связь существует между политической жизнью страны и жизнью армии. При современной структуре армии, как «вооруженного народа», связь покоится на основах политики. Здоровый дух армии при коротких сроках службы, которые имеют тенденцию и к дальнейшему сокращению, должен иметь основания вне армии. Хотя все это и относится к области внутренней политики, однако, имеет очень важное военное значение. Исходя из этого, Конрад, по своей должности, считает себя обязанным обратить внимание на внутреннюю политику, так как каждая отсрочка в решительном оздоровлении внутренней жизни государства грозит армии, а затем, конечно, сказывается и на внешней политики, создавая для нее затруднения.
По мнению Конрада, значение духа велико вообще для всякой армии, а в особенности в таком государстве, как Австро-Венгрия, представляющем собою конгломерат различных национальностей.
Под духом армии бывший начальник генерального штаба разумеет: 1) политическое настроение армии и 2) дисциплину в армии, при чем как то, так и другое рассматривается им в отношении солдатской массы и специально командного состава армии.
Конрад подробно вдается в разбор всех своеобразных условий, которые создавались для армии внутренней жизнью страны. Сравнение Австрии с государствами, в коих преобладает определенная национальность, как, например, Германия, или же с такими странами, как Северная Америка, в коих культура все же развилась на одной английской базе, приводит бывшего начальника генерального штаба к выводам, что нельзя с такой же меркой подходить к монархии Габсбургов и к ее армии, включающей различные национальности.
В основание своих взглядов на внутреннюю политику Австрии и на армию, Конрад прежде всего кладет единство монархии и единство армии. Только единое государство, хотя бы состоящее из отдельных национальностей, может считаться жизненным.
Свои взгляды на внутреннюю политику страны начальник генерального штаба высказывал и приводил в многочисленных словесных докладах Францу-Иосифу, Францу-Фердинанду, в ежегодно представляемых им Францу-Иосифу мемуарах о состоянии армии и тех задачах, кои на нее могут лечь и о тех нуждах, которые необходимо устранить. Не раз события внутренней политики отмечались им в письмах и словесных объяснениях с министром иностранных дел. Конечно, по размерам нашего труда, мы не можем вдаваться в детальное исследование и разбор всех этих документов, приведенных в воспоминаниях Конрада, и ограничимся лишь обрисовкой общей линии его взглядов на те или иные отрасли внутренней политики.
Итак, по его мыслям, Австро-Венгрия должна все же быть единым государственным организмом, но с учетом племенного состава, находящегося на ее территории населения. 1867 год создал дуализм, и если с ним нужно считаться, то нельзя забывать, что другие народности, по мере своего культурного развития, могут предъявить те же права, что и венгры. Таким образом, необходимо считаться с равноправием отдельных наций. Но оно не должно идти в ущерб единству государства и угрожать династии – этому цементу монархии. Развивая эти взгляды, начальник генерального штаба далек, конечно, от широкой автономии отдельных национальностей в государстве должна быть общая твердая власть, руку которой чувствовала бы каждая нация, входящая в состав империи Габсбургов. В этих видах все, что направлено к разрушению власти, все, что не воспитывает послушного гражданина, должно быть пресечено самыми суровыми мерами.
Больше всего Конраду пришлось хлопотать над разрешением венгерского вопроса, в виду настойчивых атак венгров на общеимперскую армию, знаменовавшую собой то единство армий, в которое так верил Конрад. Наряду с венграми итальянцы, природные враги начальника генерального штаба, также были взяты под его исключительное внимание.
Как было указано, здоровый дух армии – ее крепкое политическое настроение, по мысли начальника генерального штаба, прежде всего должно зарождаться вне армии, в которой, однако, обстановка складывалась довольно неблагоприятно. Поэтому Конрад выступает с предложеянем взять твердую линию в национальной борьбе.
В докладах Францу-Иосифу, словесных и письменных, им указывается, что самая большая опасность грозит в том случае, если отдельные национальности в этой борьбе возьмутся за оружие. В этих видах необходимы самые решительные репрессивные меры: так, 6 марта 1913 года, указывая на антиправительственные выступления в Далмации, он рекомендует принять строгие полицейские меры, а в Кроации советует заменить гражданского губернатора военным, который, с введением военного положения, установит «правовой» порядок. «Каждая национальность, поясняет Конрад, должна знать, что в монархии фактически есть «право», поэтому каждая национальность и должна стремиться прибегать под его защиту».
Нами приводятся эти примеры лишь как иллюстрация к взглядам начальника генерального штаба на гражданское управление, при чем считаем нужным напомнить, что он не останавливался вообще перед использованием пресловутого § 14, возбуждая даже в Франце-Иосифе недоверие в правильности и своевременности применения этого сурового закона.
Но предлагаемые мероприятия являлись лишь мерами текущего дня, главное же внимание должно быть направлено на школы различных ступеней, до университетов включительно, в которых население монархии воспитывалось бы в духе ее единства. Из года в год, со дня вступления на должность в генеральном штабе, Конрад во всех своих мемуарах подчеркивает это, а в мемуаре 1913 года добавляет, что, помимо школ, такая работа должна вестись в печати, в литературе и что, для этой щели должны быть отпущены крупные денежные суммы. Начальник генерального штаба решительно восстает против всяких автономных школ, особенно высших, и в вопросе об открытии в Триесте итальянского университета занимает явно враждебную позицию, видя в этом стремлении жителей итальянских областей монархии лишь желание усилить свою ирреденту.
Таким образом, как видим, рука генерального штаба стремилась протянуться далеко во внутреннюю политику монархии, и это почиталось его начальником как прямая обязанность.
Теперь обратимся к армии, на защиту которой выступал генеральный штаб, оправдывая этим свой нажим на внутреннюю политику. В мемуарах 1907, 1908 и 1913 годов и в письме к министру иностранных дел Эренталю от 7 января 1909 года Конрад наиболее ярко выявляет свои взгляды на единство армии и соответствующее ему политическое настроение.
На протяжении своей многовековой истории армия Габсбургов всегда, собственно говоря, была сложным организмом, о чем мы более или менее подробно говорили в главе II нашего труда. Однако, единство обеспечивалось сознанием принадлежности к армии Валленштейна, вхождением в общую «цесарскую» армию. Конрад отлично отдает себе отчет в том, что для поддержания единства современной ему армии Габсбургов, особенно с наличием конституции 1867 года, должны быть усвоены особые приемы, разнящиеся от тех, кои свойственны однородным по национальностям государствам и кои были в лагере Валленштейна. Германия состоит из мелких отдельных княжеств, но однородно населенных немцами, с одним общим языком, и лишь поляки составляют особую национальность в этом едином государственном организме. Таким образом, понятно, в таком государстве, как Германия, не ставится особенно остро вопрос об единстве армии, но и то познанское население чинит вечные заботы германскому генеральному штабу.
К австро-венгерской армии, включающей в себя многие национальности, необходимо подходить иначе. Как принцип – в армии должен быть единый дух, покоящийся на сознании принадлежности к единому государственному организму, о6ъединяющемуся династией. Но раз в государстве признаны равноправными различные национальности) то таковое же их равноправие должно быть распространено и на армию. Внутри последней каждая национальность равноправна, но каждый член армии должен сознавать общность интересов армии, где бы он ни находился территориально и к какому бы корпусу войск ни принадлежал. Такое признание равноправия национальностей в армии ведет за собой, конечно, очень важный вопрос о сродном языке», от удачного разрешения которого зависит многое.
В борьбе за единство армии Конрада пугает не столько анархистская и социалистическая пропаганда, сколько горевшая в стране национальная вражда, особенно обострявшаяся венграми, требовавшими введения венгерского языка, как командною, для всех частей венгерского гонведа и венгерских частей общеимперской армии.
На такие стремления венгров Конрад отвечал заявлением, что венгерские партии стремятся лишь к одному – это оставить генералов без армии. Решительно восставая против таких попыток венгров, Конрад указывал, что единство армии требует единства командных и снабженческих органов для армии, смешения офицерского корпуса, соответствующей дислокации во всех областях монархии и т. д. Чувство единства армии особенно должно сказаться на боевых полях. Не нужно забывать, что в венгерский гонвед входят и другие национальности (кроаты, сербы, румыны), для которых венгерский язык будет чужд и ненавистен. Затем, конечно, возникли бы затруднения и с уставами, издаваемыми на различных языках. Наконец, уступки венграм побудят национальности, входящие в состав второй половины государства – Австрии, также предъявить свои требования. Одним словом, начальник генерального штаба оказывается ярым противником «венгерской нации» и се сепаратных стремлений.
Как же собирался начальник генерального штаба разрешать эти жгучие вопросы? Конституцией 1867 года был сделан шаг в области формирования особых национальных армий при оставлении общеимперской армии и, таким образом, как правило нужно было признать, что каждая национальность, в зависимости от ее численности, должна организовывать определенные войсковые соединения, но некоторые из последних были и смешанного состава.
Что касается «языка», то, как средство для достижения единения армии, должен быть оставлен служебным языком «немецкий», знание которого необходимо для всех и особенно офицеров. Идя на уступки национальным требованиям, приходилось признать в обращении в частях «родной язык» той национальности, которая в данной войсковой части была превосходной по численности, при чем под «родным языком» разумелся ют, который был определен самим новобранцем при призыве его на службу. В роте и соответствующих ей подразделениях должен быть принят в обращение «родной язык», знание которого, однако, было обязательным для командного состава части; выше же роты, как было только что указано, «служебным языком» являлся только немецкий.
Таким подходом к разрешению национального вопроса Конрад полагал сохранить единство армии. Признавая по справедливости национальный вопрос очень и очень важным, он думал, что удачное его решение: 1) позволит сохранить боеспособность всей армии; 2) отдельные национальности, видя себя равноправными в армии, не будут проникаться стремлением отпасть от монархии; 3) их симпатии будут направлены в сторону сохранения Дунайской империи, а не ее врагов; 4) для них будет вполне понятна идея единства государства и армии.
Кроме национальной борьбы, в Австрии остро стоял вопрос о веротерпимости. Хотя по своему религиозному составу большинство населения являлось католиками, к которым принадлежал и сам Конрад, однако, другие культы оказывались представленными тоже в значительном числе. В то время, как Франц-Фердинанд, будучи ярым католиком, готов был ввести инквизицию, если бы таковая только приличествовала в XX столетии, начальник генерального штаба отличался известной долей веротерпимости, что и ставит себе в заслугу. На этой почве даже разгорелся один из конфликтов между Францем-Фердинандом и Конрадом.
Затем «носителю» идеи Габсбургской монархии пришлось оказаться лицом к лицу с новой движущей силой – это с развивающейся классовой борьбой.
В социальном движении Конрад видел силу, которая разлагала «единую» монархию Габсбургов, а с ней «единую» армию, подрывая в последней дух и даже ставя под знак вопроса самое существование вооруженной силы. По его мнению, анархистские и социал-демократические взгляды отражали идею интернационализма, идею отказа от вооруженной борьбы вообще и тем подрывали существовавшие устои Дунайской империи. В своих докладах Конрад раскрывает и тот путь, по которому шла агитация классовой борьбы. По его данным, центр всего движения находился в Вене, откуда исходили все руководящие указания. Для агитации насаждались в армии ячейки в 2-3 человека на роту из числа солдат или даже офицеров, которые и вели активную работу. Кроме того, агитация широко велась среди подрастающего юношества.
В своих докладах Францу-Иосифу, Францу-Фердинанду, а также и в сообщениях военному министру Конрад высказывался решительно за ликвидацию как агитации, то и всего социал-демократического движения в целом. Советуя применять энергичные репрессии к демонстрантам, указывая военному министру на необходимость применения самых суровых статей за агитацию в армии, бывший начальник генерального штаба в этом находил путь к спасению духа его «единой» армии.
Конечно, мы не можем от «носителя» идеи Габсбургской монархии требовать иного подхода к разрешению этого вопроса, по обязаны отметить всю узость его понимания будущего классового соотношения, складывавшегося в Австро-Венгрии, и той роли, которую фактически играла социал-демократическая партия в этой стране. В 1 главе нашего труда дана оценка устремлениям социал-демократов Дунайской монархии, отошедших от идей интернациональной революции и втянувшихся в развивающуюся национальную борьбу в стране.
Начальник генерального штаба: 1) не понимал классового движения и не пытался найти пути к правильному разрешению его в армии и 2) совершенно не уяснял себе того, что австрийская социал-демократия в решительный момент замены дипломатического пера мечом будет вотировать доверие этому мечу, который оказался впоследствии «парадной шпажонкой».
Взгляды Конрада на развивающееся классовое движение не изобличают в нем подлинного государственного мужа, а лишь выявляют обычную фигуру представителя буржуазного класса с монархическими тенденциями, с ненавистью смотрящую на происходившие уже тогда перегруппировки в классах. Но одному ли австрийскому начальнику генерального штаба были свойственны подобные взгляды? Они были таковыми же в генеральных штабах и на берегах Шпрее, Сены, а тем более на берегах Новы, где принимали ультрачерную окраску.
Какая-то новая, непонятная, но могучая сила, особенно после революции 1905 года в России, вырастала перед буржуазным миром, грозила ему схваткой не на живот, а на смерть. Поэтому вполне объяснимы те настойчивые доклады о вреде агитации классовой борьбы, которые непрерывно делались начальником австрийского генерального штаба, начиная со дня вступления его в эту должность.
Указывая не раз, что линии внутренней и внешней политики Дунайской империи тесно переплетаются, Конрад считал своей обязанностью подчеркнуть и итальянскую ирреденту, и русскую пропаганду в Галиции, и сербскую агитацию, которые шли из-за рубежа, находя плодотворную почву для роста в соседних областях Австро-Венгрии. Требуя решительных мер в борьбе с этой зарубежной агитацией, начальник генерального штаба в то же время отмечал, что неурядицы во внутренней политике монархии лишь осложняют внешнюю политику, придавая смелость врагом Австро-Венгрии, которых было немало. В этих видах, по мнению Конрада, радикальное лечение должно прежде всего коснуться внутреннего состояния страны.
Однако, хроническая внутренняя болезнь Дунайской империи заставила начальника генерального штаба изменить под конец этот взгляд, и 30 декабря 1912 года, после своего возвращения на пост начальника генерального штаба, Конрад) расценивая сложившуюся для монархии внешнюю обстановку, видит единственное спасение в войне с Сербией, в успешном исходе которой он не сомневается. Победоносная война, помимо улучшения внешней политики Австрии, повела бы к тому, что всяким зарубежным агитациям был бы положен предел, все внутренние силы монархии усилились бы и спаялись, в армию вернулся бы дух уверенности, экономическое положение Австро-Венгрии также окрепло бы и, наконец, могущество и авторитет династии как внутри, так и вне поднялся бы. Одним словом, все блага должны были последовать с разгромом Сербии, что и почитается первейшей необходимостью.
Нужно сказать, что это мышление начальника генерального штаба не являлось оригинальным, а было навеяно с берегов Шпрее. В своем частном письме от 14 сентября 1909 года Мольтке (младший), обсуждая политическое положение после боснийского кризиса 1908 года, писал: «Я твердо убежден, что если бы удалось ограничить войну только рамками войны Австрии против Сербии, то, при ее успешном завершении, монархия (Австро-Венгрия) окрепла бы внутренне, усилилась бы внешне и тогда было нелегко бы ей ставить препоны на Балканах». Изверившись во внутреннее исцеление государства, Конрад в 1912 году, вспомнив поучения своего Друга с берегов Шпрее, с отчаяния пришел к убеждению в их справедливости и пустился в авантюру, рекомендуя вступить на путь войны.
В список «вредителей» духа армии Конрадом была зачислена и пресса. Разжигая огонь национальной вражды вообще, выступая с проектами расширения рамок национальных армий, подрывая авторитет командного состава, изобличая его недостатки и промахи, ведя партийную агитацию, – пресса, по мнению начальника генерального штаба, нуждалась и в обуздании и в надлежащем направлении со стороны гражданской власти. Докладывая об этом не раз Францу-Иосифу, Конрад просил оказать соответствующее давление на печать.
Кроме того, последняя вызывала нарекания в широком разглашении сведений, составляющих военную тайну. Вопросы новых программ устройства армии начальником генерального штаба и военным министром иногда узнавались рацее из газет, чем доходили в обычном порядке. Изменение в дислокации войск, связанное с оперативными намерениями, военные игры, проводимые старшими войсковыми начальниками, и маневры находили широкое освещение в прессе, вызывая справедливые нарекания со стороны военного ведомства. Даже об уходе в 1911 году Конрада с должности начальника генерального штаба на должность армейского инспектора газеты опубликовали ранее, нежели это сделалось известно официальным путем.
Здесь мы должны остановиться еще на одном обстоятельстве. Пресса широко использовались не только «врагами» армии, но и самой армией. По приказанию Франца-Фердинанда, время от времени появлялись тенденциозные статьи, наполненные милитаризмом и призывавшие к необходимости вооружения. Подозревался в этом и генеральный штаб. Однако, Конрад свидетельствует нам, что он был далек от этого, и генеральный штаб, как таковой, не имел своей газеты. С этим можно согласиться лишь условно, так как попытки влияния на прессу со стороны генеральных штабов других армий доказаны, и едва ли австро-венгерский генеральный штаб был исключением.
Все мероприятия Конрада в этом вопросе наталкивались: 1) на бюджетные условия и 2) на национальную политику, сложившуюся в государстве.
Считая себя ответственным за подготовку армии к войне, Конрад настойчиво предъявлял требования, но защита их выпадала не на его долю, а ложилась тяжелым бременем на министров, обязанных выступать ходатаями и ответчиками перед правительственными учреждениями монархии. Министрам, в том числе и военному, конечно, не особенно хотелось портить свою карьеру ради прекрасных замыслов Конрада, и на горячие доводы последнего в 1911 году в защиту необходимости усиления армии общеимперский военный министр Шонайх спокойно его уговаривал, что, дескать, Конрад выполнил свою обязанность, подняв этот вопрос, а остальное – дело Франца-Иосифа и представительных учреждений.
Франц-Иосиф откровенно заявил своему начальнику штаба, что не нее делается так, как хочет он – император лоскутной монархии. Представительные же учреждения обоих половин последней упорно не соглашались на проведение предлагаемых им проектов.
Причины враждебности парламентов к вопросам обороны лежали в той национальной вражде, которая определяла собой всю политику Австро-Венгрии.
Добившись по конституции 1867 года самостоятельности, Венгрия получила и свою национальную армию, равно как был образован и австрийский ландвер. Но наряду с этими национальными частями продолжала существовать армия общеимперская – осколок лагеря Валленштейна. Развитие этой армии – верного оплота Габсбургов, совершенно не входило в интересы венгров, я поэтому всякие мероприятия, направленные к ее усилению, встречали с их стороны резкий отпор. Наоборот, в 1908 году неожиданно для правящих военных кругов в венгерских газетах была опубликована военная – «новая программа», направленная к развитию венгерского ландвера.
Помимо того, всякие проекты об усилении армии были связаны с увеличением кредитов и ложились, следовательно, тяжелым бременем на население. Венгерская половина государства совершенно не желала увеличивать свою долю на развитие общеимперской армии, ссылаясь на тяготы военного налога.
Видя, однако, что правительство заинтересовано в проведении закона об усилении армии, венгерские парламентарии намерены были на этот раз получить компенсации в политических правах. Оппозиция венгерского парламента готова была пойти на уступки правительству в его военных программах, но связывала их с привилегиями в политических свободах, с новым избирательным законом.
Такая же борьба вокруг военных законопроектов шла и в австрийском парламенте, где чехи вели распрю с немцами.
Находясь в котле внутренней борьбы парламентов, ответственные министры пытались как-нибудь сохранить мир и спокойствие, принося в жертву проекты начальника генерального штаба.
Как неоднократно отмечалось, по конституции начальник генерального штаба не был ответственен перед парламентами и не приглашался на их заседания. Его попытки получить туда доступ встречали резкий отпор со стороны министров. Поэтому Конрад мог апеллировать только к Францу-Иосифу, рекомендуя ему знаменитый параграф 14, или же к Францу-Фердинанду, который занимал враждебную позицию к венграм и стремился поддержать проект об усилении армии.
Встречая всюду противодействие и отпор своим планам, Конрад обращался за помощью даже к начальнику германского генерального штаба, прося его повлиять через Вильгельма на проведение проектов об усилении армии.
В бессильных попытках осуществить свою большую программу, Конрад в упомянутом ранее письме в начальнику военной канцелярии Франца-Иосифа 30 марта 1911 года, пишет, что он принципиально на вмешивается во внутреннюю политику, но, однако, при современном положении вещей, с которыми ознакомился из бесед с очень здравомыслящими политиками, считает своей прямой обязанностью ориентировать в происходящем. Выдвинутые военные реформы, встречающие резкий отпор со стороны парламентов, рациональнее разрешить не роспуском таковых, а либо изменением состава кабинета министров, либо же проведением в порядке параграфа 14. Роспуск же парламентов имел бы следствием: 1) победу оппозиционных радикальных партий, и поражение лояльных, буржуазных партий, готовых пойти на жертвы; 2) новые выборы провели бы в парламенты в большинстве радикальные партии, которые выступят со своими военными программами; 3) выдвинутые правительством военные требования, особенно закон о двухлетней службе, потерпели бы новое поражение; 4) не было бы использовано современное благоприятное положение в Венгрии. Это письмо Конрад просит доложить Францу-Иосифу.
Приведенный документ характерен для генерального штаба, показывая, насколько он поступался своими «принципами», предлагая мероприятия чисто государственного порядка.
Конраду не пришлось на этот раз вкусить плоды от сделанных им предложений. Закон о двухлетней службе и увеличении контингента был проведен в 1912 году, когда Конрад оказался отстраненным от должности начальника генерального штаба. Реформа в венгерском парламенте прошла под сильным давлением Стефана Тиссы и вызвала большую обструкцию со стороны оппозиции.
Вернувшись в конце 1912 года снова на пост начальника генерального штаба, Конрад поднимает в 1913 году вопрос об образовании резервной армии на случай войны, что требовало также увеличения контингента, но мировая война не дала возможности осуществить этот проект.
Так протекала борьба за увеличение бюджетной численности армии, наличие которой, конечно, характерно было не для одной лишь Австро-Венгрии. Бои вокруг этого вопроса шли во всех государствах, принимая более ожесточенный характер на берегах Дуная.
Выше мы приводили взгляды начальника генерального штаба, что успех или неудача в войне кроются в самом народе, в слабости его духа и воли к победе, что определяется слабость государства не отсутствием у него сильной армии, а именно его внутренней и внешней слабостью.
В своем мемуаре от 6 апреля 1907 года, представленном Францу-Иосифу, Конрад развивает вышеприведенное положение. Говоря о том, что на развитие армии оказывают тлетворное влияние внутренние неурядицы в Австро-Венгрии, и перечисляя их, бывший начальник генерального штаба приходит к выводу, что не только кажущаяся, ни самая действительная связь существует между политической жизнью страны и жизнью армии. При современной структуре армии, как «вооруженного народа», связь покоится на основах политики. Здоровый дух армии при коротких сроках службы, которые имеют тенденцию и к дальнейшему сокращению, должен иметь основания вне армии. Хотя все это и относится к области внутренней политики, однако, имеет очень важное военное значение. Исходя из этого, Конрад, по своей должности, считает себя обязанным обратить внимание на внутреннюю политику, так как каждая отсрочка в решительном оздоровлении внутренней жизни государства грозит армии, а затем, конечно, сказывается и на внешней политики, создавая для нее затруднения.
По мнению Конрада, значение духа велико вообще для всякой армии, а в особенности в таком государстве, как Австро-Венгрия, представляющем собою конгломерат различных национальностей.
Под духом армии бывший начальник генерального штаба разумеет: 1) политическое настроение армии и 2) дисциплину в армии, при чем как то, так и другое рассматривается им в отношении солдатской массы и специально командного состава армии.
Конрад подробно вдается в разбор всех своеобразных условий, которые создавались для армии внутренней жизнью страны. Сравнение Австрии с государствами, в коих преобладает определенная национальность, как, например, Германия, или же с такими странами, как Северная Америка, в коих культура все же развилась на одной английской базе, приводит бывшего начальника генерального штаба к выводам, что нельзя с такой же меркой подходить к монархии Габсбургов и к ее армии, включающей различные национальности.
В основание своих взглядов на внутреннюю политику Австрии и на армию, Конрад прежде всего кладет единство монархии и единство армии. Только единое государство, хотя бы состоящее из отдельных национальностей, может считаться жизненным.
Свои взгляды на внутреннюю политику страны начальник генерального штаба высказывал и приводил в многочисленных словесных докладах Францу-Иосифу, Францу-Фердинанду, в ежегодно представляемых им Францу-Иосифу мемуарах о состоянии армии и тех задачах, кои на нее могут лечь и о тех нуждах, которые необходимо устранить. Не раз события внутренней политики отмечались им в письмах и словесных объяснениях с министром иностранных дел. Конечно, по размерам нашего труда, мы не можем вдаваться в детальное исследование и разбор всех этих документов, приведенных в воспоминаниях Конрада, и ограничимся лишь обрисовкой общей линии его взглядов на те или иные отрасли внутренней политики.
Итак, по его мыслям, Австро-Венгрия должна все же быть единым государственным организмом, но с учетом племенного состава, находящегося на ее территории населения. 1867 год создал дуализм, и если с ним нужно считаться, то нельзя забывать, что другие народности, по мере своего культурного развития, могут предъявить те же права, что и венгры. Таким образом, необходимо считаться с равноправием отдельных наций. Но оно не должно идти в ущерб единству государства и угрожать династии – этому цементу монархии. Развивая эти взгляды, начальник генерального штаба далек, конечно, от широкой автономии отдельных национальностей в государстве должна быть общая твердая власть, руку которой чувствовала бы каждая нация, входящая в состав империи Габсбургов. В этих видах все, что направлено к разрушению власти, все, что не воспитывает послушного гражданина, должно быть пресечено самыми суровыми мерами.
Больше всего Конраду пришлось хлопотать над разрешением венгерского вопроса, в виду настойчивых атак венгров на общеимперскую армию, знаменовавшую собой то единство армий, в которое так верил Конрад. Наряду с венграми итальянцы, природные враги начальника генерального штаба, также были взяты под его исключительное внимание.
Как было указано, здоровый дух армии – ее крепкое политическое настроение, по мысли начальника генерального штаба, прежде всего должно зарождаться вне армии, в которой, однако, обстановка складывалась довольно неблагоприятно. Поэтому Конрад выступает с предложеянем взять твердую линию в национальной борьбе.
В докладах Францу-Иосифу, словесных и письменных, им указывается, что самая большая опасность грозит в том случае, если отдельные национальности в этой борьбе возьмутся за оружие. В этих видах необходимы самые решительные репрессивные меры: так, 6 марта 1913 года, указывая на антиправительственные выступления в Далмации, он рекомендует принять строгие полицейские меры, а в Кроации советует заменить гражданского губернатора военным, который, с введением военного положения, установит «правовой» порядок. «Каждая национальность, поясняет Конрад, должна знать, что в монархии фактически есть «право», поэтому каждая национальность и должна стремиться прибегать под его защиту».
Нами приводятся эти примеры лишь как иллюстрация к взглядам начальника генерального штаба на гражданское управление, при чем считаем нужным напомнить, что он не останавливался вообще перед использованием пресловутого § 14, возбуждая даже в Франце-Иосифе недоверие в правильности и своевременности применения этого сурового закона.
Но предлагаемые мероприятия являлись лишь мерами текущего дня, главное же внимание должно быть направлено на школы различных ступеней, до университетов включительно, в которых население монархии воспитывалось бы в духе ее единства. Из года в год, со дня вступления на должность в генеральном штабе, Конрад во всех своих мемуарах подчеркивает это, а в мемуаре 1913 года добавляет, что, помимо школ, такая работа должна вестись в печати, в литературе и что, для этой щели должны быть отпущены крупные денежные суммы. Начальник генерального штаба решительно восстает против всяких автономных школ, особенно высших, и в вопросе об открытии в Триесте итальянского университета занимает явно враждебную позицию, видя в этом стремлении жителей итальянских областей монархии лишь желание усилить свою ирреденту.
Таким образом, как видим, рука генерального штаба стремилась протянуться далеко во внутреннюю политику монархии, и это почиталось его начальником как прямая обязанность.
Теперь обратимся к армии, на защиту которой выступал генеральный штаб, оправдывая этим свой нажим на внутреннюю политику. В мемуарах 1907, 1908 и 1913 годов и в письме к министру иностранных дел Эренталю от 7 января 1909 года Конрад наиболее ярко выявляет свои взгляды на единство армии и соответствующее ему политическое настроение.
На протяжении своей многовековой истории армия Габсбургов всегда, собственно говоря, была сложным организмом, о чем мы более или менее подробно говорили в главе II нашего труда. Однако, единство обеспечивалось сознанием принадлежности к армии Валленштейна, вхождением в общую «цесарскую» армию. Конрад отлично отдает себе отчет в том, что для поддержания единства современной ему армии Габсбургов, особенно с наличием конституции 1867 года, должны быть усвоены особые приемы, разнящиеся от тех, кои свойственны однородным по национальностям государствам и кои были в лагере Валленштейна. Германия состоит из мелких отдельных княжеств, но однородно населенных немцами, с одним общим языком, и лишь поляки составляют особую национальность в этом едином государственном организме. Таким образом, понятно, в таком государстве, как Германия, не ставится особенно остро вопрос об единстве армии, но и то познанское население чинит вечные заботы германскому генеральному штабу.
К австро-венгерской армии, включающей в себя многие национальности, необходимо подходить иначе. Как принцип – в армии должен быть единый дух, покоящийся на сознании принадлежности к единому государственному организму, о6ъединяющемуся династией. Но раз в государстве признаны равноправными различные национальности) то таковое же их равноправие должно быть распространено и на армию. Внутри последней каждая национальность равноправна, но каждый член армии должен сознавать общность интересов армии, где бы он ни находился территориально и к какому бы корпусу войск ни принадлежал. Такое признание равноправия национальностей в армии ведет за собой, конечно, очень важный вопрос о сродном языке», от удачного разрешения которого зависит многое.
В борьбе за единство армии Конрада пугает не столько анархистская и социалистическая пропаганда, сколько горевшая в стране национальная вражда, особенно обострявшаяся венграми, требовавшими введения венгерского языка, как командною, для всех частей венгерского гонведа и венгерских частей общеимперской армии.
На такие стремления венгров Конрад отвечал заявлением, что венгерские партии стремятся лишь к одному – это оставить генералов без армии. Решительно восставая против таких попыток венгров, Конрад указывал, что единство армии требует единства командных и снабженческих органов для армии, смешения офицерского корпуса, соответствующей дислокации во всех областях монархии и т. д. Чувство единства армии особенно должно сказаться на боевых полях. Не нужно забывать, что в венгерский гонвед входят и другие национальности (кроаты, сербы, румыны), для которых венгерский язык будет чужд и ненавистен. Затем, конечно, возникли бы затруднения и с уставами, издаваемыми на различных языках. Наконец, уступки венграм побудят национальности, входящие в состав второй половины государства – Австрии, также предъявить свои требования. Одним словом, начальник генерального штаба оказывается ярым противником «венгерской нации» и се сепаратных стремлений.
Как же собирался начальник генерального штаба разрешать эти жгучие вопросы? Конституцией 1867 года был сделан шаг в области формирования особых национальных армий при оставлении общеимперской армии и, таким образом, как правило нужно было признать, что каждая национальность, в зависимости от ее численности, должна организовывать определенные войсковые соединения, но некоторые из последних были и смешанного состава.
Что касается «языка», то, как средство для достижения единения армии, должен быть оставлен служебным языком «немецкий», знание которого необходимо для всех и особенно офицеров. Идя на уступки национальным требованиям, приходилось признать в обращении в частях «родной язык» той национальности, которая в данной войсковой части была превосходной по численности, при чем под «родным языком» разумелся ют, который был определен самим новобранцем при призыве его на службу. В роте и соответствующих ей подразделениях должен быть принят в обращение «родной язык», знание которого, однако, было обязательным для командного состава части; выше же роты, как было только что указано, «служебным языком» являлся только немецкий.
Таким подходом к разрешению национального вопроса Конрад полагал сохранить единство армии. Признавая по справедливости национальный вопрос очень и очень важным, он думал, что удачное его решение: 1) позволит сохранить боеспособность всей армии; 2) отдельные национальности, видя себя равноправными в армии, не будут проникаться стремлением отпасть от монархии; 3) их симпатии будут направлены в сторону сохранения Дунайской империи, а не ее врагов; 4) для них будет вполне понятна идея единства государства и армии.
Кроме национальной борьбы, в Австрии остро стоял вопрос о веротерпимости. Хотя по своему религиозному составу большинство населения являлось католиками, к которым принадлежал и сам Конрад, однако, другие культы оказывались представленными тоже в значительном числе. В то время, как Франц-Фердинанд, будучи ярым католиком, готов был ввести инквизицию, если бы таковая только приличествовала в XX столетии, начальник генерального штаба отличался известной долей веротерпимости, что и ставит себе в заслугу. На этой почве даже разгорелся один из конфликтов между Францем-Фердинандом и Конрадом.
Затем «носителю» идеи Габсбургской монархии пришлось оказаться лицом к лицу с новой движущей силой – это с развивающейся классовой борьбой.
В социальном движении Конрад видел силу, которая разлагала «единую» монархию Габсбургов, а с ней «единую» армию, подрывая в последней дух и даже ставя под знак вопроса самое существование вооруженной силы. По его мнению, анархистские и социал-демократические взгляды отражали идею интернационализма, идею отказа от вооруженной борьбы вообще и тем подрывали существовавшие устои Дунайской империи. В своих докладах Конрад раскрывает и тот путь, по которому шла агитация классовой борьбы. По его данным, центр всего движения находился в Вене, откуда исходили все руководящие указания. Для агитации насаждались в армии ячейки в 2-3 человека на роту из числа солдат или даже офицеров, которые и вели активную работу. Кроме того, агитация широко велась среди подрастающего юношества.
В своих докладах Францу-Иосифу, Францу-Фердинанду, а также и в сообщениях военному министру Конрад высказывался решительно за ликвидацию как агитации, то и всего социал-демократического движения в целом. Советуя применять энергичные репрессии к демонстрантам, указывая военному министру на необходимость применения самых суровых статей за агитацию в армии, бывший начальник генерального штаба в этом находил путь к спасению духа его «единой» армии.
Конечно, мы не можем от «носителя» идеи Габсбургской монархии требовать иного подхода к разрешению этого вопроса, по обязаны отметить всю узость его понимания будущего классового соотношения, складывавшегося в Австро-Венгрии, и той роли, которую фактически играла социал-демократическая партия в этой стране. В 1 главе нашего труда дана оценка устремлениям социал-демократов Дунайской монархии, отошедших от идей интернациональной революции и втянувшихся в развивающуюся национальную борьбу в стране.
Начальник генерального штаба: 1) не понимал классового движения и не пытался найти пути к правильному разрешению его в армии и 2) совершенно не уяснял себе того, что австрийская социал-демократия в решительный момент замены дипломатического пера мечом будет вотировать доверие этому мечу, который оказался впоследствии «парадной шпажонкой».
Взгляды Конрада на развивающееся классовое движение не изобличают в нем подлинного государственного мужа, а лишь выявляют обычную фигуру представителя буржуазного класса с монархическими тенденциями, с ненавистью смотрящую на происходившие уже тогда перегруппировки в классах. Но одному ли австрийскому начальнику генерального штаба были свойственны подобные взгляды? Они были таковыми же в генеральных штабах и на берегах Шпрее, Сены, а тем более на берегах Новы, где принимали ультрачерную окраску.
Какая-то новая, непонятная, но могучая сила, особенно после революции 1905 года в России, вырастала перед буржуазным миром, грозила ему схваткой не на живот, а на смерть. Поэтому вполне объяснимы те настойчивые доклады о вреде агитации классовой борьбы, которые непрерывно делались начальником австрийского генерального штаба, начиная со дня вступления его в эту должность.
Указывая не раз, что линии внутренней и внешней политики Дунайской империи тесно переплетаются, Конрад считал своей обязанностью подчеркнуть и итальянскую ирреденту, и русскую пропаганду в Галиции, и сербскую агитацию, которые шли из-за рубежа, находя плодотворную почву для роста в соседних областях Австро-Венгрии. Требуя решительных мер в борьбе с этой зарубежной агитацией, начальник генерального штаба в то же время отмечал, что неурядицы во внутренней политике монархии лишь осложняют внешнюю политику, придавая смелость врагом Австро-Венгрии, которых было немало. В этих видах, по мнению Конрада, радикальное лечение должно прежде всего коснуться внутреннего состояния страны.
Однако, хроническая внутренняя болезнь Дунайской империи заставила начальника генерального штаба изменить под конец этот взгляд, и 30 декабря 1912 года, после своего возвращения на пост начальника генерального штаба, Конрад) расценивая сложившуюся для монархии внешнюю обстановку, видит единственное спасение в войне с Сербией, в успешном исходе которой он не сомневается. Победоносная война, помимо улучшения внешней политики Австрии, повела бы к тому, что всяким зарубежным агитациям был бы положен предел, все внутренние силы монархии усилились бы и спаялись, в армию вернулся бы дух уверенности, экономическое положение Австро-Венгрии также окрепло бы и, наконец, могущество и авторитет династии как внутри, так и вне поднялся бы. Одним словом, все блага должны были последовать с разгромом Сербии, что и почитается первейшей необходимостью.
Нужно сказать, что это мышление начальника генерального штаба не являлось оригинальным, а было навеяно с берегов Шпрее. В своем частном письме от 14 сентября 1909 года Мольтке (младший), обсуждая политическое положение после боснийского кризиса 1908 года, писал: «Я твердо убежден, что если бы удалось ограничить войну только рамками войны Австрии против Сербии, то, при ее успешном завершении, монархия (Австро-Венгрия) окрепла бы внутренне, усилилась бы внешне и тогда было нелегко бы ей ставить препоны на Балканах». Изверившись во внутреннее исцеление государства, Конрад в 1912 году, вспомнив поучения своего Друга с берегов Шпрее, с отчаяния пришел к убеждению в их справедливости и пустился в авантюру, рекомендуя вступить на путь войны.
В список «вредителей» духа армии Конрадом была зачислена и пресса. Разжигая огонь национальной вражды вообще, выступая с проектами расширения рамок национальных армий, подрывая авторитет командного состава, изобличая его недостатки и промахи, ведя партийную агитацию, – пресса, по мнению начальника генерального штаба, нуждалась и в обуздании и в надлежащем направлении со стороны гражданской власти. Докладывая об этом не раз Францу-Иосифу, Конрад просил оказать соответствующее давление на печать.
Кроме того, последняя вызывала нарекания в широком разглашении сведений, составляющих военную тайну. Вопросы новых программ устройства армии начальником генерального штаба и военным министром иногда узнавались рацее из газет, чем доходили в обычном порядке. Изменение в дислокации войск, связанное с оперативными намерениями, военные игры, проводимые старшими войсковыми начальниками, и маневры находили широкое освещение в прессе, вызывая справедливые нарекания со стороны военного ведомства. Даже об уходе в 1911 году Конрада с должности начальника генерального штаба на должность армейского инспектора газеты опубликовали ранее, нежели это сделалось известно официальным путем.
Здесь мы должны остановиться еще на одном обстоятельстве. Пресса широко использовались не только «врагами» армии, но и самой армией. По приказанию Франца-Фердинанда, время от времени появлялись тенденциозные статьи, наполненные милитаризмом и призывавшие к необходимости вооружения. Подозревался в этом и генеральный штаб. Однако, Конрад свидетельствует нам, что он был далек от этого, и генеральный штаб, как таковой, не имел своей газеты. С этим можно согласиться лишь условно, так как попытки влияния на прессу со стороны генеральных штабов других армий доказаны, и едва ли австро-венгерский генеральный штаб был исключением.