Страница:
Краусс, отмечая в своем труде «Причины наших поражений» указанный недостаток снарядов, приписывает его ограниченности мобилизационного плана, не предусмотревшего массового развертывания всей промышленности страны. Мы не имеем права после времени выносить такую суровую оценку и скажем об этом ниже, когда будем говорить о подготовке в этом вопросе других воюющих государств.
Ауффенберг, бывший военный министр, т.е. лицо, прежде всего ответственное за снарядный голод, в своей книге «Из австро-венгерского участия в мировой войне», говорит, что о таком недостатке снарядов было известно всем, но что за урезкой кредитов трудно было выйти из положения, а кроме того: «о такой продолжительности (войны) и такой изолированной блокаде в начале (войны) не думал ни один человек».
Краусс в упомянутом выше труде отмечает, что при выборе снарядов было отдано преимущество шрапнели перед гранатой, за что пехоте приходилось расплачиваться кровью. Нет слов, это было ошибкой генерального штаба, но снова мы не можем строго осудить Конрада, так как такие же ошибки были допущены генеральными штабами и других армий.
Известный нам доклад-справка 1914 года делает такое заключение о подготовке мирною времени питания ружейными патронами и снарядами: «1) Начальнику генерального штаба было вполне ясно, что наша подготовка мирного времени в питании армии патронами и снарядами во время войны совершенно неудовлетворительна. Он неоднократно и настойчиво обращал на это внимание; улучшение этого самого важного для боеготовности армии вопроса всегда было предметом его особенного внимания и им делались неоднократно решительные и вполне конкретные по этому предложения. 2) Предостережения и предложения начальника генерального штаба большей частью не находили соответствующего отклика и поддержки у тех ответственных органов, на обязанности которых лежали заботы о мобилизационной и боевой готовности армии. Многие вопросы неимоверно долго затягивались разрешением или же совершенно не рассматривались. 3) Очень прискорбным следствием этой неудовлетворительной подготовки питания патронами и снарядами явилось то, что уже после тяжелых боев первой фазы войны сделался чувствительным недостаток в патронах и снарядах».
Высказывая это, доклад-справка решительно снимает вину в недостатке патронов и снарядов с этапною управления армией и возлагает всецело на военное министерство.
Для большей ясности мы позволим себе уклониться в сторону и кратко рассмотреть мобилизационные соображения Франции, Германии и России.
К началу войны Франция имела «мобилизационный запас» боевого снабжения: 1) незначительное количество орудий и винтовок; 2) 5.000.000 снарядов 75 и 155 м/м калибра; 3) 1.388.000.000 винтовочных патронов; 4) 729.000 килограмм порохов, рассчитанных на 400 дней. Не предусматривая изготовления во время войны полевых орудий, винтовок, пулеметов и взрывчатых веществ, мобилизационный план намечал только изготовление средствами государственных военных заводов по нормам (ежедневно) 13.600 снарядов для 75 мм пушки, 465 снарядов для 155 м/м калибра и 2.600.000 ружейных патронов, при чем к изготовлению снарядов предполагалось приступить со второго месяца войны. На 2-3 месяца войны мобилизационный план оказался несостоятельным.
В Германии также не было особых военных запасов, и производство как винтовок, пулеметов, орудий, так патронов и снарядов предусматривалось в незначительном количестве. Производство винтовок было настолько незначительно, что пришлось сразу же воспользоваться взятыми под Танненбергом русскими винтовками и лишь после пяти месяцев воины изготовление винтовок (по 250,000 в месяц) вполне обеспечило потребность армии. Полевых орудий к концу 1914 года было вновь изготовлено только 100 штук. Тяжелые орудия пришлось почти заново ставить в производстве, изготовив в 1914 году лишь 20 орудий. Пулеметов в сентября 1914 года выпускалось по 200 в месяц. Продукция порохов рассчитывалась в мирное время в 200 тонн в месяц, осенью 1914 года поднялась до 1.000 тонн, тогда как потребность выражалась в 3.500 тонн, что было не только достигнуто, но и превзойдено в декабре того же года, когда вырабатывалось 4.500 тонн пороха. Острый недостаток снарядов сказался тотчас же после сражения на Марне.
Расчеты русского генерального штаба норм вооружения и запасов патронов и снарядов также оказались далеко неудовлетворительны. Имевшихся 4.652.000 винтовок хватило лишь для вооружения развернутой по мобилизации армии.
Потери в винтовках также превзошли ожидавшуюся месячную продукцию в 44.000 винтовки, которую государственные заводы могли дать только на 10 месяц войны. По штатам 1914 года вся наличность винтовочных патронов исчислялась в 2.746.000.000, и к июлю 1914 года до штатов не хватало 11%. Наличное же вооружение армии по штатному числу винтовок и пулеметов требовало до 4-5 миллиардов патронов. Государственные патронные заводы, рассчитанные на продукцию в 550 миллионов патронов в год, не могли при выработке тройной продукции удовлетворить потребности армии в патронах, которая достигла 3 миллиардов в год. К 20 июля запас военного времени в снарядах был: 6.432.605 выстрелов для 3-дюймовых пушек, 449.477 для 48 линейных гаубиц и 99.910 для 6-дюймовых орудий, тогда как за первые пять месяцев войны было израсходовано 2.720.000 3-дюймовых патронов и в дальнейшем ежемесячная потребность в них определялась в 1.500.000 патронов.
Таким образом, как ни плохо было положение австро-венгерской армии перед мировой войной с боевым снабжением, оно немногим уступало другим армиям, а в некоторых случаях даже было лучшим. Если вспомним, что Конрад ставил минимальным требованием выработку ежедневно 4 миллионов патронов, то французский генеральный штаб признавал таковую достаточной в 2.600.000 патронов, а русский генеральный штаб 1.700.000 патронов в день. В снарядах австро-венгерская артиллерия безусловно оказывалась в более тяжелом положении, чем остальные армии. В жалобах Конрада можно усмотреть лишь одно, что начальник генерального штаба не предвидел тех новых путей для удовлетворения боевых нужд современных армий, которые только одни и могли исправить положение, а именно: мобилизация промышленности всей страны. Но об этом речь впереди.
Сам же Конрад объяснял это иначе. В своем письме от 22 сентября 1914 года к начальнику военной канцелярии Франца-Иосифа, препровождая приведенную нами выше доклад-справку этапного управления, он писал: «То, что, к сожалению, мы оказались с малым количеством снарядов, является деянием тех преступников, которые, начиная с 1906-1907 г.г., все мои направляемые непрерывные просьбы и предложения, клонящиеся к реализации этого вопроса, отбрасывали или же не желали знать».
«Придет время, – продолжает суровый начальник генерального штаба, – что после войны будет приказано произвести следствие по этому вопросу, установить, заклеймить и строжайше наказать тех людей, которые в этом виноваты, между прочим, также и всех тех, которые ради ребяческой игры в дредноуты лишили армию снарядов».
Так хотел рассчитаться начальник генерального штаба со своими врагами, не подозревая, что ход войны осудит не только виновников снарядного голода, но сведет в небытие и всю монархию Габсбургов.
Мы не будем подробно останавливаться на работах генерального штаба в области подготовки остальных видов снабжения. Конраду и здесь приходилось проявлять то или иное участие, делая предложения о введении походной формы, о снабжении армии походными кухнями, и вырабатывать ту или иную систему организации подвоза.
Известный нам Краусс в отношении последней бросает обвинение генеральному штабу в косности и отсталости. Интендантская военная игра убедила Краусса, что система продовольствования армии, основанная на регулярном подвозе суточной дачи, не отличается гибкостью, не позволяя использовать местные средства или же, при обращении к ним, ведет к потере запасов. Все предложения Краусса об изменении принятой системы, о замене ее комбинированной системой подвоза и реквизицией наталкивались на сопротивление верхоглядов или же просто мало осведомленных в устройстве тыла сотрудников генерального штаба. Его личный доклад по этому же вопросу Конраду также был оставлен без внимания, но за то Краусс был назначен начальником Военной академии. На новом месте службы неугомонный генерал решил преподать слушателям академии новую систему продовольствования, но должен был прекратить это, получив строгое приказание начальника генерального штаба не вводить новшеств. Война доказала всю правоту делавшихся Крауссом предложений: армия вынуждена была прибегать к реквизициям, при чем последние, в виду отсутствия подготовки к ним, принимали характер грабежа.
Глава XIV.
Ранее нами было указано, что Конрад стремился провести возможно полнее идею «вооруженного народа» в отношении использования людского материала. Казалось бы, с его стороны логично было продолжить и далее стремления и использовании материальных средств страны для целей войны, т.е. иными словами, мы вправе ожидать от начальника генерального штаба предложений об использовании всех ресурсов страны. Однако, в этом Конрад не превзошел своих коллег в других армиях и ограничился установившимся давным-давно взглядами на подготовку питания армии на прежних основаниях.
Нами подробно развиты были взгляды Конрада на подготовку в мирное время боевого снабжения армии, основывающегося на накоплении запасов на продолжительный период войны и на деятельности, правда, расширенной, но одних военных заводов. Иными словами, начальником генерального штаба предусматривалась мобилизация заводов, но только чисто военных, и о какой-либо мобилизации гражданской промышленности он не думал, а между тем индустрия Австро-Венгрии была не настолько слаба, чтобы не оказать нужной помощи армии.
Причины такого непонимания новых методов питания войны нужно искать в дошедшем до мировой войны ложном принципе, что для войны нужны деньги, деньги и деньги. Конрад хорошо усвоил его, но также косно, как и систему продовольствия. Начальник генерального штаба отлично сознавал, что для войны нужны деньги, постоянно твердил об этом и даже, перефразируя Клаузевица, сравнивал войну с финансовой операцией, указывая, что проиграть войну – это то же, что потерпеть не удачу в крупной финансовой сделке. Иные способы питания войны страной, кроме предоставления ею денежных знаков, Конраду, по-видимому, не мыслились. Все помыслы его были направлены к получению нужных кредитов как в мирное время, так особенно при мобилизации, о чем он указывал в своем мемуаре 1911 года.
Мы слышали, что в 1907 году начальник генерального штаба оказался не ориентированным в возможности заграничных заказов ружейных патронов, что, конечно, нельзя одобрить.
К сожалению, Конрад был мало осведомленным не только в заграничной индустрии и рынках, но и в экономическим положении своей страны. Он так жаждавший денег, в докладе от 8 сентября 1908 года заявлял, что «не присваивает себе права судить о финансовой мощи монархии», и необходимость ассигнования денежных средств на армию доказывал не финансовым благосостоянием монархии, а ссылкой на жертвы, приносимые даже малыми государствами. Короче говоря, генеральный штаб оказывался неосведомленным в финансовой подготовке страны к войне. От министра иностранных дел, от общеимперского министра финансов и других Конрад постоянно слышал о финансовых затруднениях, служивших причиной урезки его денежных требований. Министр финансов говорил ему, что по состоянию финансов страна может выдержать не более двух месяцев войны.
Между тем, с началом таковой монархия показала свою устойчивость в этом. Ауффенберг, да и статс-секретарь Германии Гельферих, в своих воспоминаниях согласно говорят о том, что Австро-Венгрия в годы продолжительной войны выходила из финансовых затруднений путем внутренних займов, очень мало обращаясь к помощи Германии. Действительно, у правительства Габсбургов не было денег, и финансовое состояние страны вызывало опасения у ответственных и частных финансовых деятелей. Однако, никто не предполагал, что население монархии обладает такой финансовой платежеспособностью, которую оно показало во время войны, несмотря на то, что самые богатые национальности, как чехи, неохотно шли на жертвы для войны. Подобная финансовая устойчивость разлагающегося государства удивила всех, и если она отказала в конце концов, то причиной этого явились: большая продолжительность войны, тесная блокада и война почти со всем миром, потребованное правительством чрезмерное напряжение, которое не посчиталось с создающимся положением и, наконец, внутренние распри национальностей. Иными словами, финансовой подготовки войны в стране не было, и только удачное использование внутренних займов помогло избежать до поры до времени финансового краха.
Не лучше обстояло дело подготовки и с продовольствием. Как было изложено в первой главе нашего труда, Австро-Венгрия имела внутри страны некоторые избытки запасов продовольствия, скота и других продуктов земледелия, которые, правда, были распределены неравномерно по территории страны и при внутренних осложнениях создавались затруднения в их использовании. Война с Россией и Сербией и натянутые сначала отношения с Румынией, перешедшие затем в вооруженный конфликт, лишили Австро-Венгрию внешних рынков продовольственных продуктов, предоставив ее своим силам и средствам. Однако, обстановка войны могла быть заранее предугадана, и поэтому, казалось, необходимо было заранее озаботиться созданием запасов продовольствия. Но война не была подготовлена в хозяйственном отношении, как о том свидетельствует нам Краусс. Особых запасов продовольствия не оказалось, а те, которые находились в стране и кои необходимо было расходовать с большим умением, дабы на более продолжительный срок обеспечить армию
и население жизненными продуктами, совершенно неумело и хищнически уничтожались. Всевозможные спекуляции, повышение цен и т. п. в скором времени привели страну к голоду. Только тогда был брошен лозунг: «на воине деньги не играют никакой роли» и установлена продовольственная диктатура. Краусс говорит, что им еще в 1908 году поднимался вопрос о введении в случае войны так называемых «военных денег», т.е. установления определенной валюты для оккупированных областей и расплата этой валютой за реквизированные продукты, на которые устанавливались предельные высокие цены. На свое предложение, сделанное в военное министерство, Краусс ответа не получил, хотя, как узнал он позднее, было созвано особое совещание из представителей военного министерства и министерства финансов, но совещание пришло к отрицательному выводу. Краусс объясняет подобное решение косностью высших представителей генерального штаба и чиновников министерства финансов. Суровая действительность войны вынудила обратиться к «военным деньгам», и ныне Краусс торжествует. Ауффенберг в известном нам труде свидетельствует, что «монархия в своих старых границах была тем единственным континентальным государством, которое в случае войны имело все нужное ему сырье, и на своей собственной территории могло удовлетворить все свои потребности». Тот же Краусс приходит к определенному заключению, что при хорошей подготовке войны в хозяйственном отношении Австро-Венгрия могла продержаться до конца войны.
В своих воспоминаниях начальник генерального штаба ничего не говорит о подготовке страны в продовольственном отношении, по-видимому, по тем основаниям, что нечего и сказать, так как этот вопрос в мирное время не останавливал его внимания. Конрад, вероятно, считал, что на кратковременную воину хватит тех запасов продовольствия, которые были в стране. Ныне известно, что и в остальных государствах, участвовавших в мировой войне, в этом отношении было сделано не больше, чем в Австро-Венгрии.
Мы пока не останавливаем внимания читающих наш труд на заботах генерального штаба о подготовке к войне путей сообщения монархии, равно как и на укреплении ее границ, так как эти вопросы будут нами рассмотрены отдельно.
Забегая вперед, позволим себе здесь указать, что в этих областях генеральный штаб стремился провести планомерную подготовку страны к обороне.
Все вышесказанное с очевидностью говорит о том, что в материальной подготовке войны Конрад и его сотрудники были далеки от осуществления идеи «вооруженного народа». «Вооруженный народ» понимался ими, как максимальное использование людских ресурсов страны. Что же касается вовлечения в войну всех материальных средств государства, использования всей его промышленности и иных видов хозяйственной деятельности населения в интересах войны, возможного тесного увязывания армии с тылом, то это ускользнуло из поля зрения австро-венгерского генерального штаба.
Однако, не можем скрыть, что им проделывалась большая работа, тратилось много сил, энергии и нервов для лучшего материального обеспечения армии как в мирное время, так и на время войны. Все современные ему технические средства, не только признанные всюду пригодными для боевых целей, но и те, которые еще только начинали развиваться или находились в стадии опытов, обещая в будущем оказать армии существенную услугу – все они учитывались генеральным штабом, стремившимся ввести их в армии.
Вся материальная подготовка армии к будущей войне фактически находилась в руках военного министерства, и генеральный штаб не имел на нее непосредственного влияния. Незачем, конечно, говорить, что подготовка и содержание армии требовали отпуска денежных средств, которые и составляли военный бюджет государства. В главе II нашего труда даны ориентировочные данные о военном бюджете, поэтому здесь нет необходимости повторять их. Наше исследование по бюджетным вопросам будет направлено к выяснению в них роли генерального штаба, к определению тех путей, по которым начальник генерального штаба считал необходимым идти на защиту выставляемых им денежных требований и, наконец, в правильности этих требований в основе, а не в бухгалтерском подсчете тех или иных сумм.
Военный бюджет австро-венгерской армии состоял из 4 частей: общеимперского, бюджетов обоих ландверов и бюджета на содержание войск в оккупированных Боснии и Герцеговине. Общеимперский бюджет и бюджет по оккупации составлялся в военном министерстве и вносился военным министром на заседание делегаций, бюджеты ландверов министрами народной обороны обоих половин монархии проводились в соответствующих парламентах. До внесения на заседание делегаций, бюджет предварительно обсуждался в совете министров, в котором, в соответствии с общегосударственным бюджетом, устанавливались общие ориентировочные цифры.
Таким образом, начальник генерального штаба юридически не был ответственен за те денежные требования, которые предъявлялись представительным учреждениям государства, – за них отвечали общеимперский военный министр и министры обоих ландверов.
Однако, начальник генерального штаба понимал свое участие в составлении и проведении бюджета иначе. Исходя из возлагаемой на него положением о начальнике генерального штаба ответственности за готовность вооруженных сил к войне, Конрад утверждал, что, хотя главнейший его обязанностью является разработка оперативных планов войны на различных театрах военных действий, но из них вытекает необходимость как соответствующей организации армии, так и обеспечения ее материальными данными. Как результат оперативных соображений, по мнению Конрада, выявляется необходимость того или иного вооружения и материального обеспечения армии и нормировка необходимых запасов того и другого. В этих видах Конрад считал свое участие в составлении бюджета обязательным и не признавал возможным ограничиться положением зрителя в происходящей за бюджет борьбе. Наоборот, начальник генерального штаба находил ненормальным его отстранение от работы по бюджету, и уже в 1909 году просил у Франца-Иосифа письменного подтверждения, чтобы военный министр, до внесения бюджета в совет министров, а тем более в заседание делегаций, ставил его предварительно в известность, дабы начальник генерального штаба мог обсудить складывающуюся обстановку. Натянутые отношения между военным министром и начальником генерального штаба, еще до этой просьбы последнего, 15 апреля 1909 года вынудили Франца-Иосифа отдать приказ министрам иностранных дел и военному, чтобы все мероприятия по усилению обороны государства решались в полном согласовании с начальником штаба и детально и точно обсуждались.
Со вступлением в должность в конце 1906 года, Конрад ясно видел отсталость Австро-Венгрии в численном развитии вооруженных сил и их материальном обеспечении, что и явилось первопричиной всех его денежных требований. Необходимо было дальнейшее развитие технических войск и лучшее обеспечение армии боевым снабжением; первое, кроме денежных ассигнований, требовало и увеличения контингента. С 1907 года начальник генерального штаба выступает с предложением о введении 2-летнего срока службы, дабы пропустить через армию большее число военнообязанных; к тому же связанное с этим увеличение контингента давало возможность расширить формирования технических войск. Если бы двухлетний срок службы не был проведен, то тогда все же необходимо было увеличение контингента для указанных формирований, дабы не производить их за счет и без того слабого штатного состава пехоты.
В своих требованиях денежных ассигнований Конрад главным образом исходил из готовности армии и стремился не отстать в этом от вооружающихся соседних государств. Выше было отмечено, что финансовые возможности монархии Конрад не считал для себя обязанным подвергать обсуждению, но в то же время он не склонен был, однако, идти на уступки в денежных ассигнованиях на армию. Внешнее положение, по мнению Конрада, сулило чреватое будущее, враги монархии все более и более вооружались, и можно было уберечь государство от катастрофы не дипломатическими победами, а исключительно военными успехами, для чего нужна сильная и боеспособная армия. Если малые государства, как Сербия, Болгария и другие, вооружались, расходовали деньги для развития своей обороны, то Австро-Венгрия обязана была также напрочь свои силы, хотя бы это напряжение и было тяжелым для ее населения.
Другую ошибку в развитии обороны государства Конрад видел в стремлении к развитию морского флота монархии в ущерб интересам армии. Австро-Венгрия являлась чисто континентальным государством, и участь войны решалась на суше, а не на море. Поэтому развитие морского флота, постройка дредноутов, любовь к флоту и забвение армии признавалось начальником генерального штаба ничем иным, как детской забавой. Полезнее было бы деньги, отпускаемые на флот, израсходовать на боевое снабжение армии. К тому же развивающийся флот требовал для себя увеличение контингента, которого и так не хватало для сухопутных вооруженных сил. Ранее мы уже о6ъяснили причины развития флота стремлением поддержать отечественную индустрию, но к этому нужно добавить соображения и чисто политические. Вершители судеб государств серединной Европы, раскуривая сигары на берегах Шпрее, в развитии австрийского морского флота видели возможность оттянуть часть морских сил своих будущих противников в Средиземное море и даже, как увидим ниже, натворить некоторые неприятности в Черном море, побудив Румынию к выступлению на стороне серединных государств.
Весной 1907 года, указывая на вооружения Италии, направленные против монархии, Конрад находил необходимым к июлю быть готовым к войне, а поэтому просил об отпуске денежных средств для армии. Во всех своих словесных и письменных докладах, особенно в ежегодных мемуарах, начальник генерального штаба считал необходимым просить об увеличении контингента и ассигновании кредитов на усиление армии, на обеспечение се материальной частью и заготовление мобилизационных запасов. Более детальные требования направлялись им военному министру, равно как и министрам обоих ландверов. По размерам нашего труда мы не можем останавливаться подробно на разборе этих документов.
Ауффенберг, бывший военный министр, т.е. лицо, прежде всего ответственное за снарядный голод, в своей книге «Из австро-венгерского участия в мировой войне», говорит, что о таком недостатке снарядов было известно всем, но что за урезкой кредитов трудно было выйти из положения, а кроме того: «о такой продолжительности (войны) и такой изолированной блокаде в начале (войны) не думал ни один человек».
Краусс в упомянутом выше труде отмечает, что при выборе снарядов было отдано преимущество шрапнели перед гранатой, за что пехоте приходилось расплачиваться кровью. Нет слов, это было ошибкой генерального штаба, но снова мы не можем строго осудить Конрада, так как такие же ошибки были допущены генеральными штабами и других армий.
Известный нам доклад-справка 1914 года делает такое заключение о подготовке мирною времени питания ружейными патронами и снарядами: «1) Начальнику генерального штаба было вполне ясно, что наша подготовка мирного времени в питании армии патронами и снарядами во время войны совершенно неудовлетворительна. Он неоднократно и настойчиво обращал на это внимание; улучшение этого самого важного для боеготовности армии вопроса всегда было предметом его особенного внимания и им делались неоднократно решительные и вполне конкретные по этому предложения. 2) Предостережения и предложения начальника генерального штаба большей частью не находили соответствующего отклика и поддержки у тех ответственных органов, на обязанности которых лежали заботы о мобилизационной и боевой готовности армии. Многие вопросы неимоверно долго затягивались разрешением или же совершенно не рассматривались. 3) Очень прискорбным следствием этой неудовлетворительной подготовки питания патронами и снарядами явилось то, что уже после тяжелых боев первой фазы войны сделался чувствительным недостаток в патронах и снарядах».
Высказывая это, доклад-справка решительно снимает вину в недостатке патронов и снарядов с этапною управления армией и возлагает всецело на военное министерство.
Для большей ясности мы позволим себе уклониться в сторону и кратко рассмотреть мобилизационные соображения Франции, Германии и России.
К началу войны Франция имела «мобилизационный запас» боевого снабжения: 1) незначительное количество орудий и винтовок; 2) 5.000.000 снарядов 75 и 155 м/м калибра; 3) 1.388.000.000 винтовочных патронов; 4) 729.000 килограмм порохов, рассчитанных на 400 дней. Не предусматривая изготовления во время войны полевых орудий, винтовок, пулеметов и взрывчатых веществ, мобилизационный план намечал только изготовление средствами государственных военных заводов по нормам (ежедневно) 13.600 снарядов для 75 мм пушки, 465 снарядов для 155 м/м калибра и 2.600.000 ружейных патронов, при чем к изготовлению снарядов предполагалось приступить со второго месяца войны. На 2-3 месяца войны мобилизационный план оказался несостоятельным.
В Германии также не было особых военных запасов, и производство как винтовок, пулеметов, орудий, так патронов и снарядов предусматривалось в незначительном количестве. Производство винтовок было настолько незначительно, что пришлось сразу же воспользоваться взятыми под Танненбергом русскими винтовками и лишь после пяти месяцев воины изготовление винтовок (по 250,000 в месяц) вполне обеспечило потребность армии. Полевых орудий к концу 1914 года было вновь изготовлено только 100 штук. Тяжелые орудия пришлось почти заново ставить в производстве, изготовив в 1914 году лишь 20 орудий. Пулеметов в сентября 1914 года выпускалось по 200 в месяц. Продукция порохов рассчитывалась в мирное время в 200 тонн в месяц, осенью 1914 года поднялась до 1.000 тонн, тогда как потребность выражалась в 3.500 тонн, что было не только достигнуто, но и превзойдено в декабре того же года, когда вырабатывалось 4.500 тонн пороха. Острый недостаток снарядов сказался тотчас же после сражения на Марне.
Расчеты русского генерального штаба норм вооружения и запасов патронов и снарядов также оказались далеко неудовлетворительны. Имевшихся 4.652.000 винтовок хватило лишь для вооружения развернутой по мобилизации армии.
Потери в винтовках также превзошли ожидавшуюся месячную продукцию в 44.000 винтовки, которую государственные заводы могли дать только на 10 месяц войны. По штатам 1914 года вся наличность винтовочных патронов исчислялась в 2.746.000.000, и к июлю 1914 года до штатов не хватало 11%. Наличное же вооружение армии по штатному числу винтовок и пулеметов требовало до 4-5 миллиардов патронов. Государственные патронные заводы, рассчитанные на продукцию в 550 миллионов патронов в год, не могли при выработке тройной продукции удовлетворить потребности армии в патронах, которая достигла 3 миллиардов в год. К 20 июля запас военного времени в снарядах был: 6.432.605 выстрелов для 3-дюймовых пушек, 449.477 для 48 линейных гаубиц и 99.910 для 6-дюймовых орудий, тогда как за первые пять месяцев войны было израсходовано 2.720.000 3-дюймовых патронов и в дальнейшем ежемесячная потребность в них определялась в 1.500.000 патронов.
Таким образом, как ни плохо было положение австро-венгерской армии перед мировой войной с боевым снабжением, оно немногим уступало другим армиям, а в некоторых случаях даже было лучшим. Если вспомним, что Конрад ставил минимальным требованием выработку ежедневно 4 миллионов патронов, то французский генеральный штаб признавал таковую достаточной в 2.600.000 патронов, а русский генеральный штаб 1.700.000 патронов в день. В снарядах австро-венгерская артиллерия безусловно оказывалась в более тяжелом положении, чем остальные армии. В жалобах Конрада можно усмотреть лишь одно, что начальник генерального штаба не предвидел тех новых путей для удовлетворения боевых нужд современных армий, которые только одни и могли исправить положение, а именно: мобилизация промышленности всей страны. Но об этом речь впереди.
Сам же Конрад объяснял это иначе. В своем письме от 22 сентября 1914 года к начальнику военной канцелярии Франца-Иосифа, препровождая приведенную нами выше доклад-справку этапного управления, он писал: «То, что, к сожалению, мы оказались с малым количеством снарядов, является деянием тех преступников, которые, начиная с 1906-1907 г.г., все мои направляемые непрерывные просьбы и предложения, клонящиеся к реализации этого вопроса, отбрасывали или же не желали знать».
«Придет время, – продолжает суровый начальник генерального штаба, – что после войны будет приказано произвести следствие по этому вопросу, установить, заклеймить и строжайше наказать тех людей, которые в этом виноваты, между прочим, также и всех тех, которые ради ребяческой игры в дредноуты лишили армию снарядов».
Так хотел рассчитаться начальник генерального штаба со своими врагами, не подозревая, что ход войны осудит не только виновников снарядного голода, но сведет в небытие и всю монархию Габсбургов.
Мы не будем подробно останавливаться на работах генерального штаба в области подготовки остальных видов снабжения. Конраду и здесь приходилось проявлять то или иное участие, делая предложения о введении походной формы, о снабжении армии походными кухнями, и вырабатывать ту или иную систему организации подвоза.
Известный нам Краусс в отношении последней бросает обвинение генеральному штабу в косности и отсталости. Интендантская военная игра убедила Краусса, что система продовольствования армии, основанная на регулярном подвозе суточной дачи, не отличается гибкостью, не позволяя использовать местные средства или же, при обращении к ним, ведет к потере запасов. Все предложения Краусса об изменении принятой системы, о замене ее комбинированной системой подвоза и реквизицией наталкивались на сопротивление верхоглядов или же просто мало осведомленных в устройстве тыла сотрудников генерального штаба. Его личный доклад по этому же вопросу Конраду также был оставлен без внимания, но за то Краусс был назначен начальником Военной академии. На новом месте службы неугомонный генерал решил преподать слушателям академии новую систему продовольствования, но должен был прекратить это, получив строгое приказание начальника генерального штаба не вводить новшеств. Война доказала всю правоту делавшихся Крауссом предложений: армия вынуждена была прибегать к реквизициям, при чем последние, в виду отсутствия подготовки к ним, принимали характер грабежа.
Глава XIV.
Подготовка Австро-Венгрии к войне
Конрад об использовании материальных средств страны для целей войны. – Мобилизация военных заводов. – Мобилизация гражданской промышленности. – Неосведомленность Конрада в заграничном военном рынке, состоянии экономики своей страны и финансовой ее мощи. – Действительная финансовая сила Австро-Венгрии. – Подготовка войны в продовольственном отношении. – Генеральный штаб в экономической подготовке войны. – Военный бюджет. – Заботы Конрада об увеличении бюджета. – Конрад о развитии морского флота. – Большая десятилетняя программа Конрада осени 1910 года. – Стремление быть готовым к войне к весне 1912 года. – Рост армий европейских государств и рост их военных бюджетов. – Разбор большой программы Конрада 1910 года. – Рассмотрение военного бюджета в делегациях в феврале 1911 года. – Изолирование Конрада от защиты военного бюджета. – Отношения его с военным министром. – Доклад Конрада у Франц-Иосифа. – Просьба Конрада об отставке. – Совет министров 3 марта и защита Конрадом своей программы. – Последние усилия Конрада провести свою бюджетную программу. – Отношения Франца Фердинанда к вопросу о военном бюджете и его борьба с «кликой» Эренталя. – Уход в отставку военного министра. – Программа Конрада 1913 года, проект формирования резервной армии и проект реорганизации ландштурма. – Второй бой за военный бюджет. – Совет министров 3 октября 1913 года и урезка испрашиваемых кредитов. – Развитие контингента и военного бюджета европейских государств. – Агитация в прессе Австрии за дальнейшие вооружения.
Ранее нами было указано, что Конрад стремился провести возможно полнее идею «вооруженного народа» в отношении использования людского материала. Казалось бы, с его стороны логично было продолжить и далее стремления и использовании материальных средств страны для целей войны, т.е. иными словами, мы вправе ожидать от начальника генерального штаба предложений об использовании всех ресурсов страны. Однако, в этом Конрад не превзошел своих коллег в других армиях и ограничился установившимся давным-давно взглядами на подготовку питания армии на прежних основаниях.
Нами подробно развиты были взгляды Конрада на подготовку в мирное время боевого снабжения армии, основывающегося на накоплении запасов на продолжительный период войны и на деятельности, правда, расширенной, но одних военных заводов. Иными словами, начальником генерального штаба предусматривалась мобилизация заводов, но только чисто военных, и о какой-либо мобилизации гражданской промышленности он не думал, а между тем индустрия Австро-Венгрии была не настолько слаба, чтобы не оказать нужной помощи армии.
Причины такого непонимания новых методов питания войны нужно искать в дошедшем до мировой войны ложном принципе, что для войны нужны деньги, деньги и деньги. Конрад хорошо усвоил его, но также косно, как и систему продовольствия. Начальник генерального штаба отлично сознавал, что для войны нужны деньги, постоянно твердил об этом и даже, перефразируя Клаузевица, сравнивал войну с финансовой операцией, указывая, что проиграть войну – это то же, что потерпеть не удачу в крупной финансовой сделке. Иные способы питания войны страной, кроме предоставления ею денежных знаков, Конраду, по-видимому, не мыслились. Все помыслы его были направлены к получению нужных кредитов как в мирное время, так особенно при мобилизации, о чем он указывал в своем мемуаре 1911 года.
Мы слышали, что в 1907 году начальник генерального штаба оказался не ориентированным в возможности заграничных заказов ружейных патронов, что, конечно, нельзя одобрить.
К сожалению, Конрад был мало осведомленным не только в заграничной индустрии и рынках, но и в экономическим положении своей страны. Он так жаждавший денег, в докладе от 8 сентября 1908 года заявлял, что «не присваивает себе права судить о финансовой мощи монархии», и необходимость ассигнования денежных средств на армию доказывал не финансовым благосостоянием монархии, а ссылкой на жертвы, приносимые даже малыми государствами. Короче говоря, генеральный штаб оказывался неосведомленным в финансовой подготовке страны к войне. От министра иностранных дел, от общеимперского министра финансов и других Конрад постоянно слышал о финансовых затруднениях, служивших причиной урезки его денежных требований. Министр финансов говорил ему, что по состоянию финансов страна может выдержать не более двух месяцев войны.
Между тем, с началом таковой монархия показала свою устойчивость в этом. Ауффенберг, да и статс-секретарь Германии Гельферих, в своих воспоминаниях согласно говорят о том, что Австро-Венгрия в годы продолжительной войны выходила из финансовых затруднений путем внутренних займов, очень мало обращаясь к помощи Германии. Действительно, у правительства Габсбургов не было денег, и финансовое состояние страны вызывало опасения у ответственных и частных финансовых деятелей. Однако, никто не предполагал, что население монархии обладает такой финансовой платежеспособностью, которую оно показало во время войны, несмотря на то, что самые богатые национальности, как чехи, неохотно шли на жертвы для войны. Подобная финансовая устойчивость разлагающегося государства удивила всех, и если она отказала в конце концов, то причиной этого явились: большая продолжительность войны, тесная блокада и война почти со всем миром, потребованное правительством чрезмерное напряжение, которое не посчиталось с создающимся положением и, наконец, внутренние распри национальностей. Иными словами, финансовой подготовки войны в стране не было, и только удачное использование внутренних займов помогло избежать до поры до времени финансового краха.
Не лучше обстояло дело подготовки и с продовольствием. Как было изложено в первой главе нашего труда, Австро-Венгрия имела внутри страны некоторые избытки запасов продовольствия, скота и других продуктов земледелия, которые, правда, были распределены неравномерно по территории страны и при внутренних осложнениях создавались затруднения в их использовании. Война с Россией и Сербией и натянутые сначала отношения с Румынией, перешедшие затем в вооруженный конфликт, лишили Австро-Венгрию внешних рынков продовольственных продуктов, предоставив ее своим силам и средствам. Однако, обстановка войны могла быть заранее предугадана, и поэтому, казалось, необходимо было заранее озаботиться созданием запасов продовольствия. Но война не была подготовлена в хозяйственном отношении, как о том свидетельствует нам Краусс. Особых запасов продовольствия не оказалось, а те, которые находились в стране и кои необходимо было расходовать с большим умением, дабы на более продолжительный срок обеспечить армию
и население жизненными продуктами, совершенно неумело и хищнически уничтожались. Всевозможные спекуляции, повышение цен и т. п. в скором времени привели страну к голоду. Только тогда был брошен лозунг: «на воине деньги не играют никакой роли» и установлена продовольственная диктатура. Краусс говорит, что им еще в 1908 году поднимался вопрос о введении в случае войны так называемых «военных денег», т.е. установления определенной валюты для оккупированных областей и расплата этой валютой за реквизированные продукты, на которые устанавливались предельные высокие цены. На свое предложение, сделанное в военное министерство, Краусс ответа не получил, хотя, как узнал он позднее, было созвано особое совещание из представителей военного министерства и министерства финансов, но совещание пришло к отрицательному выводу. Краусс объясняет подобное решение косностью высших представителей генерального штаба и чиновников министерства финансов. Суровая действительность войны вынудила обратиться к «военным деньгам», и ныне Краусс торжествует. Ауффенберг в известном нам труде свидетельствует, что «монархия в своих старых границах была тем единственным континентальным государством, которое в случае войны имело все нужное ему сырье, и на своей собственной территории могло удовлетворить все свои потребности». Тот же Краусс приходит к определенному заключению, что при хорошей подготовке войны в хозяйственном отношении Австро-Венгрия могла продержаться до конца войны.
В своих воспоминаниях начальник генерального штаба ничего не говорит о подготовке страны в продовольственном отношении, по-видимому, по тем основаниям, что нечего и сказать, так как этот вопрос в мирное время не останавливал его внимания. Конрад, вероятно, считал, что на кратковременную воину хватит тех запасов продовольствия, которые были в стране. Ныне известно, что и в остальных государствах, участвовавших в мировой войне, в этом отношении было сделано не больше, чем в Австро-Венгрии.
Мы пока не останавливаем внимания читающих наш труд на заботах генерального штаба о подготовке к войне путей сообщения монархии, равно как и на укреплении ее границ, так как эти вопросы будут нами рассмотрены отдельно.
Забегая вперед, позволим себе здесь указать, что в этих областях генеральный штаб стремился провести планомерную подготовку страны к обороне.
Все вышесказанное с очевидностью говорит о том, что в материальной подготовке войны Конрад и его сотрудники были далеки от осуществления идеи «вооруженного народа». «Вооруженный народ» понимался ими, как максимальное использование людских ресурсов страны. Что же касается вовлечения в войну всех материальных средств государства, использования всей его промышленности и иных видов хозяйственной деятельности населения в интересах войны, возможного тесного увязывания армии с тылом, то это ускользнуло из поля зрения австро-венгерского генерального штаба.
Однако, не можем скрыть, что им проделывалась большая работа, тратилось много сил, энергии и нервов для лучшего материального обеспечения армии как в мирное время, так и на время войны. Все современные ему технические средства, не только признанные всюду пригодными для боевых целей, но и те, которые еще только начинали развиваться или находились в стадии опытов, обещая в будущем оказать армии существенную услугу – все они учитывались генеральным штабом, стремившимся ввести их в армии.
Вся материальная подготовка армии к будущей войне фактически находилась в руках военного министерства, и генеральный штаб не имел на нее непосредственного влияния. Незачем, конечно, говорить, что подготовка и содержание армии требовали отпуска денежных средств, которые и составляли военный бюджет государства. В главе II нашего труда даны ориентировочные данные о военном бюджете, поэтому здесь нет необходимости повторять их. Наше исследование по бюджетным вопросам будет направлено к выяснению в них роли генерального штаба, к определению тех путей, по которым начальник генерального штаба считал необходимым идти на защиту выставляемых им денежных требований и, наконец, в правильности этих требований в основе, а не в бухгалтерском подсчете тех или иных сумм.
Военный бюджет австро-венгерской армии состоял из 4 частей: общеимперского, бюджетов обоих ландверов и бюджета на содержание войск в оккупированных Боснии и Герцеговине. Общеимперский бюджет и бюджет по оккупации составлялся в военном министерстве и вносился военным министром на заседание делегаций, бюджеты ландверов министрами народной обороны обоих половин монархии проводились в соответствующих парламентах. До внесения на заседание делегаций, бюджет предварительно обсуждался в совете министров, в котором, в соответствии с общегосударственным бюджетом, устанавливались общие ориентировочные цифры.
Таким образом, начальник генерального штаба юридически не был ответственен за те денежные требования, которые предъявлялись представительным учреждениям государства, – за них отвечали общеимперский военный министр и министры обоих ландверов.
Однако, начальник генерального штаба понимал свое участие в составлении и проведении бюджета иначе. Исходя из возлагаемой на него положением о начальнике генерального штаба ответственности за готовность вооруженных сил к войне, Конрад утверждал, что, хотя главнейший его обязанностью является разработка оперативных планов войны на различных театрах военных действий, но из них вытекает необходимость как соответствующей организации армии, так и обеспечения ее материальными данными. Как результат оперативных соображений, по мнению Конрада, выявляется необходимость того или иного вооружения и материального обеспечения армии и нормировка необходимых запасов того и другого. В этих видах Конрад считал свое участие в составлении бюджета обязательным и не признавал возможным ограничиться положением зрителя в происходящей за бюджет борьбе. Наоборот, начальник генерального штаба находил ненормальным его отстранение от работы по бюджету, и уже в 1909 году просил у Франца-Иосифа письменного подтверждения, чтобы военный министр, до внесения бюджета в совет министров, а тем более в заседание делегаций, ставил его предварительно в известность, дабы начальник генерального штаба мог обсудить складывающуюся обстановку. Натянутые отношения между военным министром и начальником генерального штаба, еще до этой просьбы последнего, 15 апреля 1909 года вынудили Франца-Иосифа отдать приказ министрам иностранных дел и военному, чтобы все мероприятия по усилению обороны государства решались в полном согласовании с начальником штаба и детально и точно обсуждались.
Со вступлением в должность в конце 1906 года, Конрад ясно видел отсталость Австро-Венгрии в численном развитии вооруженных сил и их материальном обеспечении, что и явилось первопричиной всех его денежных требований. Необходимо было дальнейшее развитие технических войск и лучшее обеспечение армии боевым снабжением; первое, кроме денежных ассигнований, требовало и увеличения контингента. С 1907 года начальник генерального штаба выступает с предложением о введении 2-летнего срока службы, дабы пропустить через армию большее число военнообязанных; к тому же связанное с этим увеличение контингента давало возможность расширить формирования технических войск. Если бы двухлетний срок службы не был проведен, то тогда все же необходимо было увеличение контингента для указанных формирований, дабы не производить их за счет и без того слабого штатного состава пехоты.
В своих требованиях денежных ассигнований Конрад главным образом исходил из готовности армии и стремился не отстать в этом от вооружающихся соседних государств. Выше было отмечено, что финансовые возможности монархии Конрад не считал для себя обязанным подвергать обсуждению, но в то же время он не склонен был, однако, идти на уступки в денежных ассигнованиях на армию. Внешнее положение, по мнению Конрада, сулило чреватое будущее, враги монархии все более и более вооружались, и можно было уберечь государство от катастрофы не дипломатическими победами, а исключительно военными успехами, для чего нужна сильная и боеспособная армия. Если малые государства, как Сербия, Болгария и другие, вооружались, расходовали деньги для развития своей обороны, то Австро-Венгрия обязана была также напрочь свои силы, хотя бы это напряжение и было тяжелым для ее населения.
Другую ошибку в развитии обороны государства Конрад видел в стремлении к развитию морского флота монархии в ущерб интересам армии. Австро-Венгрия являлась чисто континентальным государством, и участь войны решалась на суше, а не на море. Поэтому развитие морского флота, постройка дредноутов, любовь к флоту и забвение армии признавалось начальником генерального штаба ничем иным, как детской забавой. Полезнее было бы деньги, отпускаемые на флот, израсходовать на боевое снабжение армии. К тому же развивающийся флот требовал для себя увеличение контингента, которого и так не хватало для сухопутных вооруженных сил. Ранее мы уже о6ъяснили причины развития флота стремлением поддержать отечественную индустрию, но к этому нужно добавить соображения и чисто политические. Вершители судеб государств серединной Европы, раскуривая сигары на берегах Шпрее, в развитии австрийского морского флота видели возможность оттянуть часть морских сил своих будущих противников в Средиземное море и даже, как увидим ниже, натворить некоторые неприятности в Черном море, побудив Румынию к выступлению на стороне серединных государств.
Весной 1907 года, указывая на вооружения Италии, направленные против монархии, Конрад находил необходимым к июлю быть готовым к войне, а поэтому просил об отпуске денежных средств для армии. Во всех своих словесных и письменных докладах, особенно в ежегодных мемуарах, начальник генерального штаба считал необходимым просить об увеличении контингента и ассигновании кредитов на усиление армии, на обеспечение се материальной частью и заготовление мобилизационных запасов. Более детальные требования направлялись им военному министру, равно как и министрам обоих ландверов. По размерам нашего труда мы не можем останавливаться подробно на разборе этих документов.