Страница:
– Да, здорово, – сказал Том с легким оттенком зависти, правда притворной, но Элизабет этого не заметила. – Вам крупно повезло, что удалось с ходу купить билеты. Они не всегда бывают на такие спектакли.
– Конечно, нам достались не лучшие места, но было неплохо видно.
Как же, как же! – с усмешкой подумал Том, вспомнив, как пара его знакомых женщин просили его достать билеты на этот спектакль, используя связи: ведь билеты на «Кармен» были раскуплены за месяц вперед!
– Ну что ж, – сказал он, – вижу, ты провела вчерашний день с пользой. А вот я, честно говоря, уже сто лет не был в театре.
– Можем как-нибудь выбраться, если хочешь, – тут же предложила Элизабет.
– Непременно выберемся, – заверил ее Том. А затем, без всякого перехода, спросил: – Как насчет того, чтобы встретиться и где-нибудь посидеть? Хочешь, я загляну к тебе на неделе?
– Хочу, – машинально вырвалось у Элизабет.
– Ну что ж, отлично. Может, в среду? Я могу заехать за тобой после работы.
– Это было бы замечательно, но, боюсь, мой рабочий день заканчивается несколько раньше твоего, – заметила Элизабет с едва уловимым вздохом. – Мистер Шепард сказал, что я должна находиться на работе до пяти вечера.
– А я обычно ухожу из больницы в шесть или в половине седьмого. Ну ничего, посмотрим, может, я выберусь и раньше. В любом случае я сначала тебе позвоню. О’кей?
– О’кей, Том.
– Значит, договорились. Ну что ж, Бет, до встречи?
– До встречи, Том, – ответила она внезапно погрустневшим голосом.
– Не скучай. – Он повесил трубку.
Положив трубку, Элизабет откинулась на спинку дивана, заложила руки за голову и мечтательно вздохнула. Итак, Том все-таки позвонил ей. Позвонил, как только у него выдалась свободная минутка. Не означает ли это, что она небезразлична ему? Несомненно! А, стало быть, все обстоит не так уж и плохо. У них вполне могут завязаться близкие отношения. Только не надо форсировать события, лучше дать им идти своим чередом. Хотя это было ей невероятно трудно. Ей всегда не хватало выдержки и самообладания. А также умения держать язык за зубами, с досадой подумала Элизабет.
Но все эти неприятные мысли не могли испортить ее настроения, которое ощутимо улучшилось после звонка Тома. Особенно после того, как он предложил ей встретиться, не дожидаясь следующих выходных. В среду, то есть через три дня… О боже, как долго!
Только бы у Тома опять не случилось каких-нибудь непредвиденных обстоятельств, с тревогой подумала она. Еще одно отмененное свидание – это слишком для меня. Нет, я конечно же переживу, ведь я не влюблена в Тома по самые уши, но это было бы ужасно досадно.
Итак, подумал Том, довольно потирая руки, она провела выходные в четырех стенах. И ужасно обрадовалась моему звонку. А еще больше обрадовалась, когда я предложил ей встретиться на неделе. Не означает ли это, я ей небезразличен? Несомненно! И Том принялся обдумывать, как ему вести себя дальше. Прежде всего, встречаться ли с ней в среду. После короткого раздумья он решил, что ему не следует отменять очередное свидание. Не стоит слишком взвинчивать Элизабет: она уже и так, кажется, довольно взвинчена. И потом, положа руку на сердце, ему и самому не терпелось ее увидеть.
Теперь оставалось решить, как он будет держаться с Элизабет во время этой встречи. То есть только ли по-дружески. Наверное, да, решил Том, тщательно все обдумав и взвесив. И посмотреть, понравится ли ей это. Если нет, то в следующий раз можно будет перейти к более решительным действиям. Но не раньше, чем этого захочет сама Элизабет. Проще говоря, ему нужно будет хорошенько присмотреться к ней.
Посчитав, сколько дней осталось до среды, Том недовольно нахмурился. На какое-то мгновение у него мелькнула мысль: не позвонить ли Элизабет прямо завтра? Но потом он отказался от этого намерения. Ему совсем не стоит выказывать нетерпения и наводить ее на мысль, что он скучает по ней. Такое поведение ничего ему не даст, пожалуй только ослабит его позиции. В конце концов, что такое три дня для человека, который ждал больше десяти лет? – с невеселой иронией подумал Том.
10
– Конечно, нам достались не лучшие места, но было неплохо видно.
Как же, как же! – с усмешкой подумал Том, вспомнив, как пара его знакомых женщин просили его достать билеты на этот спектакль, используя связи: ведь билеты на «Кармен» были раскуплены за месяц вперед!
– Ну что ж, – сказал он, – вижу, ты провела вчерашний день с пользой. А вот я, честно говоря, уже сто лет не был в театре.
– Можем как-нибудь выбраться, если хочешь, – тут же предложила Элизабет.
– Непременно выберемся, – заверил ее Том. А затем, без всякого перехода, спросил: – Как насчет того, чтобы встретиться и где-нибудь посидеть? Хочешь, я загляну к тебе на неделе?
– Хочу, – машинально вырвалось у Элизабет.
– Ну что ж, отлично. Может, в среду? Я могу заехать за тобой после работы.
– Это было бы замечательно, но, боюсь, мой рабочий день заканчивается несколько раньше твоего, – заметила Элизабет с едва уловимым вздохом. – Мистер Шепард сказал, что я должна находиться на работе до пяти вечера.
– А я обычно ухожу из больницы в шесть или в половине седьмого. Ну ничего, посмотрим, может, я выберусь и раньше. В любом случае я сначала тебе позвоню. О’кей?
– О’кей, Том.
– Значит, договорились. Ну что ж, Бет, до встречи?
– До встречи, Том, – ответила она внезапно погрустневшим голосом.
– Не скучай. – Он повесил трубку.
Положив трубку, Элизабет откинулась на спинку дивана, заложила руки за голову и мечтательно вздохнула. Итак, Том все-таки позвонил ей. Позвонил, как только у него выдалась свободная минутка. Не означает ли это, что она небезразлична ему? Несомненно! А, стало быть, все обстоит не так уж и плохо. У них вполне могут завязаться близкие отношения. Только не надо форсировать события, лучше дать им идти своим чередом. Хотя это было ей невероятно трудно. Ей всегда не хватало выдержки и самообладания. А также умения держать язык за зубами, с досадой подумала Элизабет.
Но все эти неприятные мысли не могли испортить ее настроения, которое ощутимо улучшилось после звонка Тома. Особенно после того, как он предложил ей встретиться, не дожидаясь следующих выходных. В среду, то есть через три дня… О боже, как долго!
Только бы у Тома опять не случилось каких-нибудь непредвиденных обстоятельств, с тревогой подумала она. Еще одно отмененное свидание – это слишком для меня. Нет, я конечно же переживу, ведь я не влюблена в Тома по самые уши, но это было бы ужасно досадно.
Итак, подумал Том, довольно потирая руки, она провела выходные в четырех стенах. И ужасно обрадовалась моему звонку. А еще больше обрадовалась, когда я предложил ей встретиться на неделе. Не означает ли это, я ей небезразличен? Несомненно! И Том принялся обдумывать, как ему вести себя дальше. Прежде всего, встречаться ли с ней в среду. После короткого раздумья он решил, что ему не следует отменять очередное свидание. Не стоит слишком взвинчивать Элизабет: она уже и так, кажется, довольно взвинчена. И потом, положа руку на сердце, ему и самому не терпелось ее увидеть.
Теперь оставалось решить, как он будет держаться с Элизабет во время этой встречи. То есть только ли по-дружески. Наверное, да, решил Том, тщательно все обдумав и взвесив. И посмотреть, понравится ли ей это. Если нет, то в следующий раз можно будет перейти к более решительным действиям. Но не раньше, чем этого захочет сама Элизабет. Проще говоря, ему нужно будет хорошенько присмотреться к ней.
Посчитав, сколько дней осталось до среды, Том недовольно нахмурился. На какое-то мгновение у него мелькнула мысль: не позвонить ли Элизабет прямо завтра? Но потом он отказался от этого намерения. Ему совсем не стоит выказывать нетерпения и наводить ее на мысль, что он скучает по ней. Такое поведение ничего ему не даст, пожалуй только ослабит его позиции. В конце концов, что такое три дня для человека, который ждал больше десяти лет? – с невеселой иронией подумал Том.
10
Том позвонил Элизабет в среду, в четыре часа. К этому времени ему удалось уладить все дела, и он был полностью свободен. Договорившись, что он заедет за ней ровно в пять, Том без спешки оделся, вышел из больницы и пошел за машиной. На место встречи он прибыл за двадцать минут до назначенного времени. Это дало ему возможность настроиться на нужный лад.
В пять минут шестого Элизабет вышла из офиса и направилась к стоянке машин, где ее ожидал Том. Как только она увидела его, выходящего из машины ей навстречу, ее лицо осветилось радостью. Это не укрылось от наблюдательных глаз Тома, и он с трудом сумел сохранить невозмутимое выражение лица. Но внутри у него все кипело и волновалось. Элизабет рада его видеть! Право же, о таком он едва ли мог мечтать. А уж надеяться так и вовсе не осмеливался.
Только не распускай сопли, приятель, строго напомнил себе Том. Никаких сантиментов, никакой чувствительности. Тебе уже давно пора понять, что женщины этого не ценят.
– Ну, Бет, и куда мы направимся? – спросил он, как только они оказались в салоне. – Есть какие-нибудь предложения?
– Даже не знаю…
– В таком случае, как ты смотришь на то, чтобы посидеть в твоем любимом «Вечернем блюзе»? По-моему, очень милое, уютное заведение. Если у тебя, конечно, не связано с ним неприятных воспоминаний.
– Нет, не связано, – возразила Элизабет. – Напротив, только приятные. Хорошо, поедем туда. Как знать, – прибавила она, чуть сощурив глаза, – может, я встречу там кого-нибудь из своих бывших коллег и мне будет приятно сообщить им, что я нашла себе новую работу, гораздо лучше прежней.
– А также продемонстрировать, что ты уже и думать забыла про старого хрыча Саммерса, – прибавил Том, лукаво подмигнув ей. – Нет так ли, Бет?
– Так, – призналась она, смущенно рассмеявшись. И полуиронично, полусерьезно промолвила: – Не знаю, чему бы они больше позавидовали, моей новой работе или моему новому бойфренду.
– Думаешь, они нашли бы меня симпатичным? – спросил Том, глядя на дорогу.
– Думаю, да, – убежденно сказала Элизабет. – И не просто симпатичным. Они нашли бы тебя чертовски привлекательным.
Не отреагировав на это лестное заявление, Том заговорил с ней о ее новой работе. Так, неспешно болтая, они доехали до «Вечернего блюза». Из-за раннего часа там было немноголюдно, и Элизабет с Томом без труда отыскали свободный столик в укромном уголке. Нарушив традицию, которой много времени придерживалась Элизабет, они взяли пиво, горячие бутерброды и по тарелке салата из кальмаров. На десерт, правда, заказали кофе-амаретто и марципановые рогалики: Элизабет так усиленно расхваливала их, что Том решил попробовать.
Немного подкрепившись, Элизабет откинулась на стуле и придвинула к себе кружку с пивом. Потом посмотрела на Тома, усмехнулась и сказала:
– Ты не находишь, что в этом году на редкость неприветливая осень? То дожди, то непроглядные туманы, а то и все сразу. Ужасная погода, не правда ли?
– Правда, – согласился Том. – Но чего же ты хочешь от ноября? Впрочем, – прибавил он, чуть поморщившись, – в Нью-Йорке и зимой не лучше. Слякоть, грязь, серое небо без малейших проблесков солнца… Представляю, как на тебя давит такая погода.
– Да, – кивнула Элизабет, – этот огромный город в холодный период отрицательно действует мне на психику. Как правило, в конце октября я впадаю в депрессию, которая продолжается до марта. Иногда мне становится так тяжело, что я обращаюсь к психоаналитикам. Правда, ходить по ним мне некогда, и я звоню по «телефону доверия» вечером, когда прихожу с работы, или ночью.
Том бросил на нее встревоженный взгляд.
– Я знаю эту службу, – сказал он. – Сталкивался по работе. Но даже не думал, что ты одна из их постоянных клиентов. Неужели тебе и правда бывало так плохо, Бет?
– Бывало, и не раз.
– И с чем это связано? Любовные переживания?
– Ты удивишься, но нет. С любовными переживаниями я худо-бедно научилась справляться. Все гораздо серьезнее, Том. Меня мучил страх за свое будущее. Когда я сидела дома хмурыми осенними или холодными зимними вечерами, мне в голову начинали лезть всякие пугающие мысли. Например, мысль о том, что я, наверное, никогда не встречу человека, с которым мне будет тепло и надежно и который будет меня по-настоящему любить. Или о том, что я ничего не добьюсь в жизни. А еще о том, что мне никогда не удастся осуществить свою давнюю мечту – съездить в Европу. В настоящее, большое путешествие, а не просто в туристическую поездку, где тебя постоянно подгоняют и не дают ничего толком рассмотреть.
– Ну, эту мечту, по-моему, не так трудно осуществить, – с улыбкой заметил Том. – Нужно только подкопить немного деньжат. Тебе даже иностранный язык не придется учить: ведь английский везде знают.
Элизабет грустно усмехнулась.
– Это для тебя, Том, очень просто взять отпуск и куда-то поехать. А мне нужно целый год ограничивать себя в расходах, чтобы отложить деньги на путешествие. Не покупать себе никаких вещей, кроме разве что белья и колготок, скромно питаться, отказывать себе в маленьких радостях вроде похода в бар или театр. Может, для человека с сильной волей это и выполнимая задача, но только не для меня.
– Ты считаешь себя слабовольной?
– А разве это не так?! – с горечью воскликнула Элизабет. – Ты говорил, когда мы сидели в «Шахерезаде», что я очень мужественный и жизнестойкий человек. Но откуда идет эта самая жизнестойкость? От безвыходности, вот откуда! Любой, даже самый слабый и безвольный человек, оказавшись в безвыходном положении, мобилизуется и становится расторопным. Ну? Скажи еще, что я не права!
– Нет, Бет, ты абсолютно права. Но не кажется ли тебе, моя дорогая, что ты несколько сгущаешь краски? – Том посмотрел на Элизабет ласковым, ободряющим взглядом. – Ты забыла, что в последнее время твое положение изменилось. Теперь у тебя не такая скромная зарплата и ты сможешь кое-что откладывать, не лишая себя маленьких радостей.
– Да, правда, – смущенно промолвила Элизабет. – Как глупо, что я об этом забыла! Наверное, я очень привыкла к тому, что у меня всегда все плохо, и мне трудно перестроиться.
– Дурные привычки нужно стараться бросать, – заметил Том, – пока они не переросли в болезнь. А вообще, если не быть экономным и не следить за расходами, можно растранжирить любую сумму. Так что ты все равно будь осторожней.
– Спасибо за предупреждение, – рассмеялась Элизабет. И, посмотрев на Тома с загадочной улыбкой, неожиданно призналась: – А вообще, Том, ты не поверишь, но это моя первая осень в Нью-Йорке, которую я провожу без депрессии. И это несмотря на ужасную погоду!
Он усмехнулся и слегка приподнял брови.
– Вот как? Ну и, как ты думаешь, в чем причина?
– В тебе.
– Во мне?
– Да, – призналась Элизабет, на мгновение опуская глаза. – Только в тебе, и ни в чем другом. Потому что именно с того дня, как я встретила тебя в «Вечернем блюзе», моя начинающаяся депрессия резко пошла на спад. И как-то незаметно для меня самой исчезла.
– Ну что ж, я за тебя рад, – улыбнулся Том. И, посмотрев на опустевшие тарелки, спросил: – Не пора ли нам попробовать твоих хваленых рогаликов, Бет? Да и кофе не мешает выпить, а то меня уже начинает немного развозить от пива и жары.
– Да, пожалуй, пора, – согласилась Элизабет. И, встретившись взглядом с барменом, подозвала его и напомнила о заказе.
Марципановые рогалики понравились Тому, и он заказал еще по одному, а также еще по одной порции кофе. А вот Элизабет почти не почувствовала вкуса своего любимого лакомства. И вообще, ее настроение внезапно испортилось. Расхотелось весело болтать и даже просто разговаривать. Эта странная перемена порядком озадачила ее. Она совсем не понимала ее причины. Ведь все шло так хорошо, они с Томом так мило беседовали. Да и вокруг было очень уютно и тепло, музыка такая приятная.
И вдруг Элизабет поняла, почему ее настроение резко скакнуло вниз. Причина заключалась в ответе Тома на ее признание. Сообщив, что он излечил ее от депрессии, Элизабет ожидала несколько иной реакции, чем та, что последовала за ее признанием. Она думала, что Том оживится, воспрянет духом, начнет задавать вопросы, может быть даже флиртовать с ней. Одним словом, воспримет ее слова как поощрение к ухаживанию. Но ничего такого не произошло. Похоже, Том даже не уловил скрытого подтекста в ее признании. Или уловил, но сделал вид, что не уловил. Однако Элизабет напрасно бросала на него пытливые взгляды, силясь отгадать, понял он что-то или нет. Лицо Тома оставалось безмятежно спокойным, словно небо в ясный весенний день. А в открытом взгляде его глаз не читалось ничего, кроме искреннего расположения к своей собеседнице и дружеского интереса.
Неужели он видит во мне только друга? – с удивлением и досадой подумала Элизабет. Но ведь несколько дней назад он говорил, что мое присутствие волнует его! Или теперь все изменилось? Но что же мне делать? Ведь не могу же я открытым текстом сказать ему, что он мне нравится! Это невозможно, даже унизительно для моего женского достоинства!
Пока Том с аппетитом уплетал рогалики, а Элизабет предавалась сердечным терзаниям, в бар вошли новые посетители: мужчина и женщина. Они заняли столик по соседству с их столиком и, попросив у бармена пива, принялись о чем-то оживленно разговаривать. Правда, разговаривали они вполголоса, да еще и сидели за спиной Элизабет. Поэтому она их не заметила. Зато Том, менее погруженный в свои мысли, сразу приметил «сладкую» парочку.
– Эй, Бет! – тихо окликнул он ее. – Послушай меня, только не оборачивайся сразу. Знаешь, кто сейчас вошел в бар и сел позади тебя? Твой бывший шеф!
– Джон Саммерс?
– Да, он. А с ним какая-то хлипкая блондинка маленького росточка.
– Интересно! А как она выглядит?
– Года двадцать три, мелкие черты лица, волосы завиты в крупные локоны и падают чуть ниже плеч.
– О черт! – Элизабет негромко присвистнула. – Да это, судя по всему, крошка Мэгги. Помощница начальника отдела кадров Маргарет Уилсон. Видимо, Саммерс перевел ее на место своей секретарши.
– Ну, об этом тебе будет нетрудно узнать, стоит только позвонить Вирджинии Ривз. А сейчас давай подумаем, как уязвить старого хрыча. Тебе ведь хочется, чтобы он узнал, что ты с легкостью нашла ему замену, не так ли?
– Так, конечно.
– Значит, надо сделать вид, что мы с тобой пылко влюблены друг в друга. В прошлый раз я назвался твоим другом, и у Саммерса могли возникнуть сомнения насчет наших отношений. Ну что ж, теперь мы их окончательно развеем. – По губам Тома скользнула озорная улыбка. – Ты готова разыграть небольшой спектакль, Бет?
– Да!
– Прекрасно. – Том на минуту задумался, потом повернулся в сторону бара и громко произнес: – Два бокала мартини, пожалуйста. И пару бутербродов с красной икрой, икры двойная порция.
– Минуточку, сэр! – весело пропел бармен, улыбнувшись Элизабет.
Том же перегнулся через стол, взял руку Элизабет в свои ладони и поднес ее к губам. Не сводя с Элизабет призывного взгляда, он начал целовать ее пальцы, временами слегка сжимая их и проводя ими по своим губам. Конечно же это была игра, рассчитанная на публику. Но Том целовал ладонь Элизабет так возбуждающе, что по ее телу мгновенно разлилось сладостное томление, а сердце учащенно забилось.
О боже! – испуганно подумала Элизабет. Только бы Том не заметил, что со мной творится! И, как это часто случается, стоило ей подумать об этом, как ее щеки тотчас вспыхнули ярким румянцем, а руки стали горячими и слегка за-дрожали от волнения.
– Что они делают? – спросила она, с трудом выговаривая слова. – Они на нас смотрят?
– Да, – с улыбкой ответил Том. – Причем оба. Повернулись и уставились на нас, словно двое деревенских олухов.
– Прекрасно, – пробормотала Элизабет непослушными от волнения губами. – Просто замечательно. Ну и… что теперь?
– Теперь? – переспросил Том. – Наверное, нам нужно поцеловаться.
И, прежде чем Элизабет успела возразить, он наклонился к ней, обнял за плечи и пылко приник к ее губам. В тот же миг на Элизабет нахлынула горячая волна желания. В висках у нее застучало, перед глазами поплыл туман. Забыв о том, что они не одни, Элизабет обхватила Тома за шею и с тихим стоном подалась ему навстречу. В ответ он стал целовать ее еще более страстно, более самозабвенно. Так, что она почти утратила чувство реальности, вся растворилась в этих ласковых губах и руках, нежно ласкавших ее волосы, плечи и шею.
Наконец Том прервал поцелуй и разомкнул объятия. А затем смущенно огляделся, словно желая убедиться, что за ними никто не наблюдает. Его взгляд как бы случайно встретился с взглядом Саммерса, который все это время неотрывно смотрел на них, забыв про свою даму. Встретившись с ним глазами, Том сначала как бы удивился, затем озадаченно нахмурился, а после презрительно усмехнулся.
– Черт возьми, Бетти, – громко проговорил он, выразительно посмотрев на Элизабет. – Оказывается, за нами наблюдают!
– Кто? – рассеянно спросила она.
– Некий старый мерин! – громко и отчетливо произнес Том.
Элизабет порывисто обернулась. И с удовлетворением отметила, что лицо Саммерса заливается краской досады и бессильной ярости. Словно не замечая его кипения, Элизабет сдержанно кивнула ему, приветливо махнула рукой Маргарет Уилсон и снова повернулась к Тому.
– А, вот и мартини принесли! – радостно воскликнула она. – За что будем пить, Том?
– За полгода нашего знакомства, разумеется! – оптимистично проговорил он.
Они подняли бокалы, со звоном чокнулись и отпили немного коктейля. Потом Том наклонился к Элизабет и прошептал ей в ухо:
– Ты даже не представляешь, как вытянулась его физиономия, когда я сказал «полгода»! Он сделался таким красным, будто его вот-вот хватит удар!
– Еще бы, – довольно прошептала Элизабет, – ведь это означает, что наш роман завязался еще до того, как мы с ним расстались! Какой удар для его самолюбия!
– Так ему и надо, не правда ли?
– Да, так ему и надо!
Съев бутерброды и допив мартини, они переглянулись.
– Что теперь? – тихо спросил Том. – Может, потанцуем?
– Да, пожалуй, – согласилась Элизабет. – Как раз и музыка подходящая.
Том встал из-за стола и галантно предложил Элизабет руку. Они вышли на небольшую площадку рядом с саксофонистом и начали медленно танцевать. Все время танца Том неотрывно смотрел в глаза Элизабет, а его руки то легонько сжимали ее плечи, то мягко скользили вдоль ее спины. Все эти возбуждающие действия ужасно волновали Элизабет. Ее голова, слегка затуманенная спиртным, кружилась, пульс учащенно бился, щеки раскраснелись, словно на них наложили густой слой румян. Одним словом, она выглядела именно так, как и должна выглядеть пылко влюбленная женщина, которую волнует близость любимого мужчины.
Наверное, это было хорошо, учитывая, что Саммерс то и дело бросал взгляды в их сторону. Но Элизабет ужасно смущало одно обстоятельство. А именно то, что она не играла роль. Она действительно была опьянена близостью Тома. Его ласки, в общем-то довольно целомудренные, заставляли ее трепетать. Его пристальный, обволакивающий взгляд завораживал ее, лишая способности связно мыслить. А его жаркие губы, время от времени касавшиеся ее щеки или волос, заставляли ее вздрагивать всем телом и отчаянно желать большего.
Внезапно Элизабет поняла, что ей хочется уйти отсюда. Куда-нибудь, где они останутся одни, без посторонних глаз. Закрыться в его машине и целоваться под шум дождя. Или поехать к нему домой, в его уютный, теплый мирок, по которому она уже начала скучать. Да, это было бы просто замечательно. Поехать к Тому и остаться там до утра. Вместе готовить ужин, болтать о веселых пустяках и, может быть, заняться любовью.
– О чем задумалась, Бет? – спросил Том, нежно касаясь губами ее ушка. – Надеюсь, в тебе не проснулись сентиментальные чувства по отношению к Саммерсу?
– Какой вздор, Том! – рассмеялась она. – Уверяю тебя, ничего такого нет и в помине. Напротив, сегодня я окончательно убедилась, что Саммерс мне безразличен. Даже странно представить, что он мог когда-то нравиться мне.
– Ты больше не находишь его привлекательным?
– Я нахожу его ужасным!
– Что ж, я за тебя рад, – довольно сказал Том. – В таком случае давай решим, что будем делать дальше.
Элизабет прочистила горло.
– Что ж тут делать? Противник разбит и повержен, а стало быть, нет смысла больше с ним возиться. Да и жалко тратить время на такое ничтожество. Может, пойдем куда-нибудь еще?
– Ты права, – согласился Том. – Каким бы уютным ни было это кафе, но, пока здесь находится Саммерс, нормального отдыха не получится. Пойдем, Бет!
Расплатившись, Том помог Элизабет надеть пальто, предложил ей руку, и они вышли на улицу.
– Ну и куда мы теперь двинемся? – спросил Том, когда они оказались в салоне его машины. И, не дожидаясь ответа, оживленно воскликнул: – Я знаю куда! В один крайне уютный и красивый ресторанчик в старой части города!
– И что это за ресторан? – без особого оптимизма спросила Элизабет.
– Он называется «Страна грез». Пошловатое название, но место и правда отличное.
– Он, наверное, очень дорогой?
– Нет, цены там умеренные. А вот кухня пальчики оближешь!
Ресторан «Страна грез» действительно оказался довольно уютным и красивым местом. Интерьер зала был оформлен в розовых и малиновых тонах. Столики находились в кабинках, закрытых с трех сторон. Они группировались вокруг широкой площадки для танцев, на которой с девяти вечера должен был играть оркестр. Кабинки освещались бра в виде бледно-розовых тюльпанов, излучавших мягкое красноватое свечение. Кухня тоже оказалась неплохой. На жаркое Том заказал тушеную телятину с грибами в глиняном горшочке, к которой выбрал бутылку красного сухого вина. Кроме того, Том уговорил Элизабет попробовать пару фирменных салатов и сливочно-вишневый десерт.
Однако, несмотря на все эти роскошества, Элизабет чувствовала себя несколько подавленно. Она была разочарована тем, что Том не предложил поехать к нему домой. Разумеется, его можно было понять. Что за интерес ему сидеть дома, где он и так проводит каждый вечер? У него выдалось несколько часов свободного времени, и ему хотелось развлекаться. Посетить какое-нибудь интересное местечко, попробовать изысканных блюд. Одним словом, отдохнуть, не утруждая себя готовкой и мытьем посуды. И глупо было упрекать его в этом.
А как же занятие любовью? – подумала Элизабет, бросив на Тома быстрый взгляд. Ведь этим тоже когда-то надо заниматься!
Да, но при чем здесь ты? – ехидно отозвался внутренний голос. Откуда ты можешь знать, как он проводит другие вечера, когда не встречается с тобой? Может, прошлой ночью у него была женщина и он назанимался этой самой любовью на неделю вперед!
От таких мыслей Элизабет становилось грустно и тревожно. Особенно когда она вспоминала, что две недели назад Том предлагал ей стать его постоянной подружкой, а она отказалась. Конечно, она поступила необдуманно. Нужно было не отказываться так безапелляционно, а хотя бы подумать немного. Но теперь эту ошибку трудно исправить. Не может же она сама заговорить с Томом на такую пикантную тему! И потом, вдруг вакантное место уже занято? Тогда она просто сгорит со стыда.
– Что такое, Бет? Ты о чем-то грустишь? – спросил ее Том.
– Да нет, просто задумалась, – поспешно возразила она, напуская на лицо безмятежную улыбку. – Ни о чем особенном, просто так.
– Понятно. – Том немного помолчал, потом весело посмотрел на Элизабет и сказал: – А знаешь, Бет, ты была великолепна в своей роли. Ну, там, в «Вечернем блюзе». Готов биться об заклад, что Саммерс принял все за чистую монету.
– Думаешь, он не заподозрил, что мы играем?
– Уверен. Ты так мастерски, так натурально изображала влюбленную женщину, что я чуть было и сам в это не поверил. – Он рассмеялся, откинувшись на стуле. – Нет, правда, Бет. У тебя все очень здорово получилось.
– У тебя тоже, – с кривой усмешкой заметила Элизабет. – Ты тоже очень натурально изображал охваченного страстью влюбленного.
Том слегка приподнял одну бровь.
– Ты не поверишь, но как-то само собой получилось. Наверное, у меня есть кое-какие актерские задатки.
Элизабет почувствовала, как к ее лицу прихлынула кровь. Она была так раздосадована последним замечанием Тома, что е
– Что с тобой, Бет? Ты чем-то расстроена? – спросил Том, беря ее за руку и с беспокойством всматриваясь в лицо.
– Ну что ты, со мной все нормально! – отмахнулась она. – Просто легкая, немного грустная задумчивость – мое обычное состояние. Я вообще меланхолик по темпераменту.
– Я бы так не сказал, – с улыбкой возразил Том. – Скорее, в тебе смешиваются два темперамента: меланхолик и холерик. Но вот какой из них будет проявляться в большей степени, зависит от жизненных обстоятельств.
– Все-то вы знаете, доктор Хантер, – усмехнулась Элизабет. – И хирургию, и психологию.
– Да, – утвердительно кивнул Том, – я много чего знаю. Вот только счастливым от этого не стал.
В пять минут шестого Элизабет вышла из офиса и направилась к стоянке машин, где ее ожидал Том. Как только она увидела его, выходящего из машины ей навстречу, ее лицо осветилось радостью. Это не укрылось от наблюдательных глаз Тома, и он с трудом сумел сохранить невозмутимое выражение лица. Но внутри у него все кипело и волновалось. Элизабет рада его видеть! Право же, о таком он едва ли мог мечтать. А уж надеяться так и вовсе не осмеливался.
Только не распускай сопли, приятель, строго напомнил себе Том. Никаких сантиментов, никакой чувствительности. Тебе уже давно пора понять, что женщины этого не ценят.
– Ну, Бет, и куда мы направимся? – спросил он, как только они оказались в салоне. – Есть какие-нибудь предложения?
– Даже не знаю…
– В таком случае, как ты смотришь на то, чтобы посидеть в твоем любимом «Вечернем блюзе»? По-моему, очень милое, уютное заведение. Если у тебя, конечно, не связано с ним неприятных воспоминаний.
– Нет, не связано, – возразила Элизабет. – Напротив, только приятные. Хорошо, поедем туда. Как знать, – прибавила она, чуть сощурив глаза, – может, я встречу там кого-нибудь из своих бывших коллег и мне будет приятно сообщить им, что я нашла себе новую работу, гораздо лучше прежней.
– А также продемонстрировать, что ты уже и думать забыла про старого хрыча Саммерса, – прибавил Том, лукаво подмигнув ей. – Нет так ли, Бет?
– Так, – призналась она, смущенно рассмеявшись. И полуиронично, полусерьезно промолвила: – Не знаю, чему бы они больше позавидовали, моей новой работе или моему новому бойфренду.
– Думаешь, они нашли бы меня симпатичным? – спросил Том, глядя на дорогу.
– Думаю, да, – убежденно сказала Элизабет. – И не просто симпатичным. Они нашли бы тебя чертовски привлекательным.
Не отреагировав на это лестное заявление, Том заговорил с ней о ее новой работе. Так, неспешно болтая, они доехали до «Вечернего блюза». Из-за раннего часа там было немноголюдно, и Элизабет с Томом без труда отыскали свободный столик в укромном уголке. Нарушив традицию, которой много времени придерживалась Элизабет, они взяли пиво, горячие бутерброды и по тарелке салата из кальмаров. На десерт, правда, заказали кофе-амаретто и марципановые рогалики: Элизабет так усиленно расхваливала их, что Том решил попробовать.
Немного подкрепившись, Элизабет откинулась на стуле и придвинула к себе кружку с пивом. Потом посмотрела на Тома, усмехнулась и сказала:
– Ты не находишь, что в этом году на редкость неприветливая осень? То дожди, то непроглядные туманы, а то и все сразу. Ужасная погода, не правда ли?
– Правда, – согласился Том. – Но чего же ты хочешь от ноября? Впрочем, – прибавил он, чуть поморщившись, – в Нью-Йорке и зимой не лучше. Слякоть, грязь, серое небо без малейших проблесков солнца… Представляю, как на тебя давит такая погода.
– Да, – кивнула Элизабет, – этот огромный город в холодный период отрицательно действует мне на психику. Как правило, в конце октября я впадаю в депрессию, которая продолжается до марта. Иногда мне становится так тяжело, что я обращаюсь к психоаналитикам. Правда, ходить по ним мне некогда, и я звоню по «телефону доверия» вечером, когда прихожу с работы, или ночью.
Том бросил на нее встревоженный взгляд.
– Я знаю эту службу, – сказал он. – Сталкивался по работе. Но даже не думал, что ты одна из их постоянных клиентов. Неужели тебе и правда бывало так плохо, Бет?
– Бывало, и не раз.
– И с чем это связано? Любовные переживания?
– Ты удивишься, но нет. С любовными переживаниями я худо-бедно научилась справляться. Все гораздо серьезнее, Том. Меня мучил страх за свое будущее. Когда я сидела дома хмурыми осенними или холодными зимними вечерами, мне в голову начинали лезть всякие пугающие мысли. Например, мысль о том, что я, наверное, никогда не встречу человека, с которым мне будет тепло и надежно и который будет меня по-настоящему любить. Или о том, что я ничего не добьюсь в жизни. А еще о том, что мне никогда не удастся осуществить свою давнюю мечту – съездить в Европу. В настоящее, большое путешествие, а не просто в туристическую поездку, где тебя постоянно подгоняют и не дают ничего толком рассмотреть.
– Ну, эту мечту, по-моему, не так трудно осуществить, – с улыбкой заметил Том. – Нужно только подкопить немного деньжат. Тебе даже иностранный язык не придется учить: ведь английский везде знают.
Элизабет грустно усмехнулась.
– Это для тебя, Том, очень просто взять отпуск и куда-то поехать. А мне нужно целый год ограничивать себя в расходах, чтобы отложить деньги на путешествие. Не покупать себе никаких вещей, кроме разве что белья и колготок, скромно питаться, отказывать себе в маленьких радостях вроде похода в бар или театр. Может, для человека с сильной волей это и выполнимая задача, но только не для меня.
– Ты считаешь себя слабовольной?
– А разве это не так?! – с горечью воскликнула Элизабет. – Ты говорил, когда мы сидели в «Шахерезаде», что я очень мужественный и жизнестойкий человек. Но откуда идет эта самая жизнестойкость? От безвыходности, вот откуда! Любой, даже самый слабый и безвольный человек, оказавшись в безвыходном положении, мобилизуется и становится расторопным. Ну? Скажи еще, что я не права!
– Нет, Бет, ты абсолютно права. Но не кажется ли тебе, моя дорогая, что ты несколько сгущаешь краски? – Том посмотрел на Элизабет ласковым, ободряющим взглядом. – Ты забыла, что в последнее время твое положение изменилось. Теперь у тебя не такая скромная зарплата и ты сможешь кое-что откладывать, не лишая себя маленьких радостей.
– Да, правда, – смущенно промолвила Элизабет. – Как глупо, что я об этом забыла! Наверное, я очень привыкла к тому, что у меня всегда все плохо, и мне трудно перестроиться.
– Дурные привычки нужно стараться бросать, – заметил Том, – пока они не переросли в болезнь. А вообще, если не быть экономным и не следить за расходами, можно растранжирить любую сумму. Так что ты все равно будь осторожней.
– Спасибо за предупреждение, – рассмеялась Элизабет. И, посмотрев на Тома с загадочной улыбкой, неожиданно призналась: – А вообще, Том, ты не поверишь, но это моя первая осень в Нью-Йорке, которую я провожу без депрессии. И это несмотря на ужасную погоду!
Он усмехнулся и слегка приподнял брови.
– Вот как? Ну и, как ты думаешь, в чем причина?
– В тебе.
– Во мне?
– Да, – призналась Элизабет, на мгновение опуская глаза. – Только в тебе, и ни в чем другом. Потому что именно с того дня, как я встретила тебя в «Вечернем блюзе», моя начинающаяся депрессия резко пошла на спад. И как-то незаметно для меня самой исчезла.
– Ну что ж, я за тебя рад, – улыбнулся Том. И, посмотрев на опустевшие тарелки, спросил: – Не пора ли нам попробовать твоих хваленых рогаликов, Бет? Да и кофе не мешает выпить, а то меня уже начинает немного развозить от пива и жары.
– Да, пожалуй, пора, – согласилась Элизабет. И, встретившись взглядом с барменом, подозвала его и напомнила о заказе.
Марципановые рогалики понравились Тому, и он заказал еще по одному, а также еще по одной порции кофе. А вот Элизабет почти не почувствовала вкуса своего любимого лакомства. И вообще, ее настроение внезапно испортилось. Расхотелось весело болтать и даже просто разговаривать. Эта странная перемена порядком озадачила ее. Она совсем не понимала ее причины. Ведь все шло так хорошо, они с Томом так мило беседовали. Да и вокруг было очень уютно и тепло, музыка такая приятная.
И вдруг Элизабет поняла, почему ее настроение резко скакнуло вниз. Причина заключалась в ответе Тома на ее признание. Сообщив, что он излечил ее от депрессии, Элизабет ожидала несколько иной реакции, чем та, что последовала за ее признанием. Она думала, что Том оживится, воспрянет духом, начнет задавать вопросы, может быть даже флиртовать с ней. Одним словом, воспримет ее слова как поощрение к ухаживанию. Но ничего такого не произошло. Похоже, Том даже не уловил скрытого подтекста в ее признании. Или уловил, но сделал вид, что не уловил. Однако Элизабет напрасно бросала на него пытливые взгляды, силясь отгадать, понял он что-то или нет. Лицо Тома оставалось безмятежно спокойным, словно небо в ясный весенний день. А в открытом взгляде его глаз не читалось ничего, кроме искреннего расположения к своей собеседнице и дружеского интереса.
Неужели он видит во мне только друга? – с удивлением и досадой подумала Элизабет. Но ведь несколько дней назад он говорил, что мое присутствие волнует его! Или теперь все изменилось? Но что же мне делать? Ведь не могу же я открытым текстом сказать ему, что он мне нравится! Это невозможно, даже унизительно для моего женского достоинства!
Пока Том с аппетитом уплетал рогалики, а Элизабет предавалась сердечным терзаниям, в бар вошли новые посетители: мужчина и женщина. Они заняли столик по соседству с их столиком и, попросив у бармена пива, принялись о чем-то оживленно разговаривать. Правда, разговаривали они вполголоса, да еще и сидели за спиной Элизабет. Поэтому она их не заметила. Зато Том, менее погруженный в свои мысли, сразу приметил «сладкую» парочку.
– Эй, Бет! – тихо окликнул он ее. – Послушай меня, только не оборачивайся сразу. Знаешь, кто сейчас вошел в бар и сел позади тебя? Твой бывший шеф!
– Джон Саммерс?
– Да, он. А с ним какая-то хлипкая блондинка маленького росточка.
– Интересно! А как она выглядит?
– Года двадцать три, мелкие черты лица, волосы завиты в крупные локоны и падают чуть ниже плеч.
– О черт! – Элизабет негромко присвистнула. – Да это, судя по всему, крошка Мэгги. Помощница начальника отдела кадров Маргарет Уилсон. Видимо, Саммерс перевел ее на место своей секретарши.
– Ну, об этом тебе будет нетрудно узнать, стоит только позвонить Вирджинии Ривз. А сейчас давай подумаем, как уязвить старого хрыча. Тебе ведь хочется, чтобы он узнал, что ты с легкостью нашла ему замену, не так ли?
– Так, конечно.
– Значит, надо сделать вид, что мы с тобой пылко влюблены друг в друга. В прошлый раз я назвался твоим другом, и у Саммерса могли возникнуть сомнения насчет наших отношений. Ну что ж, теперь мы их окончательно развеем. – По губам Тома скользнула озорная улыбка. – Ты готова разыграть небольшой спектакль, Бет?
– Да!
– Прекрасно. – Том на минуту задумался, потом повернулся в сторону бара и громко произнес: – Два бокала мартини, пожалуйста. И пару бутербродов с красной икрой, икры двойная порция.
– Минуточку, сэр! – весело пропел бармен, улыбнувшись Элизабет.
Том же перегнулся через стол, взял руку Элизабет в свои ладони и поднес ее к губам. Не сводя с Элизабет призывного взгляда, он начал целовать ее пальцы, временами слегка сжимая их и проводя ими по своим губам. Конечно же это была игра, рассчитанная на публику. Но Том целовал ладонь Элизабет так возбуждающе, что по ее телу мгновенно разлилось сладостное томление, а сердце учащенно забилось.
О боже! – испуганно подумала Элизабет. Только бы Том не заметил, что со мной творится! И, как это часто случается, стоило ей подумать об этом, как ее щеки тотчас вспыхнули ярким румянцем, а руки стали горячими и слегка за-дрожали от волнения.
– Что они делают? – спросила она, с трудом выговаривая слова. – Они на нас смотрят?
– Да, – с улыбкой ответил Том. – Причем оба. Повернулись и уставились на нас, словно двое деревенских олухов.
– Прекрасно, – пробормотала Элизабет непослушными от волнения губами. – Просто замечательно. Ну и… что теперь?
– Теперь? – переспросил Том. – Наверное, нам нужно поцеловаться.
И, прежде чем Элизабет успела возразить, он наклонился к ней, обнял за плечи и пылко приник к ее губам. В тот же миг на Элизабет нахлынула горячая волна желания. В висках у нее застучало, перед глазами поплыл туман. Забыв о том, что они не одни, Элизабет обхватила Тома за шею и с тихим стоном подалась ему навстречу. В ответ он стал целовать ее еще более страстно, более самозабвенно. Так, что она почти утратила чувство реальности, вся растворилась в этих ласковых губах и руках, нежно ласкавших ее волосы, плечи и шею.
Наконец Том прервал поцелуй и разомкнул объятия. А затем смущенно огляделся, словно желая убедиться, что за ними никто не наблюдает. Его взгляд как бы случайно встретился с взглядом Саммерса, который все это время неотрывно смотрел на них, забыв про свою даму. Встретившись с ним глазами, Том сначала как бы удивился, затем озадаченно нахмурился, а после презрительно усмехнулся.
– Черт возьми, Бетти, – громко проговорил он, выразительно посмотрев на Элизабет. – Оказывается, за нами наблюдают!
– Кто? – рассеянно спросила она.
– Некий старый мерин! – громко и отчетливо произнес Том.
Элизабет порывисто обернулась. И с удовлетворением отметила, что лицо Саммерса заливается краской досады и бессильной ярости. Словно не замечая его кипения, Элизабет сдержанно кивнула ему, приветливо махнула рукой Маргарет Уилсон и снова повернулась к Тому.
– А, вот и мартини принесли! – радостно воскликнула она. – За что будем пить, Том?
– За полгода нашего знакомства, разумеется! – оптимистично проговорил он.
Они подняли бокалы, со звоном чокнулись и отпили немного коктейля. Потом Том наклонился к Элизабет и прошептал ей в ухо:
– Ты даже не представляешь, как вытянулась его физиономия, когда я сказал «полгода»! Он сделался таким красным, будто его вот-вот хватит удар!
– Еще бы, – довольно прошептала Элизабет, – ведь это означает, что наш роман завязался еще до того, как мы с ним расстались! Какой удар для его самолюбия!
– Так ему и надо, не правда ли?
– Да, так ему и надо!
Съев бутерброды и допив мартини, они переглянулись.
– Что теперь? – тихо спросил Том. – Может, потанцуем?
– Да, пожалуй, – согласилась Элизабет. – Как раз и музыка подходящая.
Том встал из-за стола и галантно предложил Элизабет руку. Они вышли на небольшую площадку рядом с саксофонистом и начали медленно танцевать. Все время танца Том неотрывно смотрел в глаза Элизабет, а его руки то легонько сжимали ее плечи, то мягко скользили вдоль ее спины. Все эти возбуждающие действия ужасно волновали Элизабет. Ее голова, слегка затуманенная спиртным, кружилась, пульс учащенно бился, щеки раскраснелись, словно на них наложили густой слой румян. Одним словом, она выглядела именно так, как и должна выглядеть пылко влюбленная женщина, которую волнует близость любимого мужчины.
Наверное, это было хорошо, учитывая, что Саммерс то и дело бросал взгляды в их сторону. Но Элизабет ужасно смущало одно обстоятельство. А именно то, что она не играла роль. Она действительно была опьянена близостью Тома. Его ласки, в общем-то довольно целомудренные, заставляли ее трепетать. Его пристальный, обволакивающий взгляд завораживал ее, лишая способности связно мыслить. А его жаркие губы, время от времени касавшиеся ее щеки или волос, заставляли ее вздрагивать всем телом и отчаянно желать большего.
Внезапно Элизабет поняла, что ей хочется уйти отсюда. Куда-нибудь, где они останутся одни, без посторонних глаз. Закрыться в его машине и целоваться под шум дождя. Или поехать к нему домой, в его уютный, теплый мирок, по которому она уже начала скучать. Да, это было бы просто замечательно. Поехать к Тому и остаться там до утра. Вместе готовить ужин, болтать о веселых пустяках и, может быть, заняться любовью.
– О чем задумалась, Бет? – спросил Том, нежно касаясь губами ее ушка. – Надеюсь, в тебе не проснулись сентиментальные чувства по отношению к Саммерсу?
– Какой вздор, Том! – рассмеялась она. – Уверяю тебя, ничего такого нет и в помине. Напротив, сегодня я окончательно убедилась, что Саммерс мне безразличен. Даже странно представить, что он мог когда-то нравиться мне.
– Ты больше не находишь его привлекательным?
– Я нахожу его ужасным!
– Что ж, я за тебя рад, – довольно сказал Том. – В таком случае давай решим, что будем делать дальше.
Элизабет прочистила горло.
– Что ж тут делать? Противник разбит и повержен, а стало быть, нет смысла больше с ним возиться. Да и жалко тратить время на такое ничтожество. Может, пойдем куда-нибудь еще?
– Ты права, – согласился Том. – Каким бы уютным ни было это кафе, но, пока здесь находится Саммерс, нормального отдыха не получится. Пойдем, Бет!
Расплатившись, Том помог Элизабет надеть пальто, предложил ей руку, и они вышли на улицу.
– Ну и куда мы теперь двинемся? – спросил Том, когда они оказались в салоне его машины. И, не дожидаясь ответа, оживленно воскликнул: – Я знаю куда! В один крайне уютный и красивый ресторанчик в старой части города!
– И что это за ресторан? – без особого оптимизма спросила Элизабет.
– Он называется «Страна грез». Пошловатое название, но место и правда отличное.
– Он, наверное, очень дорогой?
– Нет, цены там умеренные. А вот кухня пальчики оближешь!
Ресторан «Страна грез» действительно оказался довольно уютным и красивым местом. Интерьер зала был оформлен в розовых и малиновых тонах. Столики находились в кабинках, закрытых с трех сторон. Они группировались вокруг широкой площадки для танцев, на которой с девяти вечера должен был играть оркестр. Кабинки освещались бра в виде бледно-розовых тюльпанов, излучавших мягкое красноватое свечение. Кухня тоже оказалась неплохой. На жаркое Том заказал тушеную телятину с грибами в глиняном горшочке, к которой выбрал бутылку красного сухого вина. Кроме того, Том уговорил Элизабет попробовать пару фирменных салатов и сливочно-вишневый десерт.
Однако, несмотря на все эти роскошества, Элизабет чувствовала себя несколько подавленно. Она была разочарована тем, что Том не предложил поехать к нему домой. Разумеется, его можно было понять. Что за интерес ему сидеть дома, где он и так проводит каждый вечер? У него выдалось несколько часов свободного времени, и ему хотелось развлекаться. Посетить какое-нибудь интересное местечко, попробовать изысканных блюд. Одним словом, отдохнуть, не утруждая себя готовкой и мытьем посуды. И глупо было упрекать его в этом.
А как же занятие любовью? – подумала Элизабет, бросив на Тома быстрый взгляд. Ведь этим тоже когда-то надо заниматься!
Да, но при чем здесь ты? – ехидно отозвался внутренний голос. Откуда ты можешь знать, как он проводит другие вечера, когда не встречается с тобой? Может, прошлой ночью у него была женщина и он назанимался этой самой любовью на неделю вперед!
От таких мыслей Элизабет становилось грустно и тревожно. Особенно когда она вспоминала, что две недели назад Том предлагал ей стать его постоянной подружкой, а она отказалась. Конечно, она поступила необдуманно. Нужно было не отказываться так безапелляционно, а хотя бы подумать немного. Но теперь эту ошибку трудно исправить. Не может же она сама заговорить с Томом на такую пикантную тему! И потом, вдруг вакантное место уже занято? Тогда она просто сгорит со стыда.
– Что такое, Бет? Ты о чем-то грустишь? – спросил ее Том.
– Да нет, просто задумалась, – поспешно возразила она, напуская на лицо безмятежную улыбку. – Ни о чем особенном, просто так.
– Понятно. – Том немного помолчал, потом весело посмотрел на Элизабет и сказал: – А знаешь, Бет, ты была великолепна в своей роли. Ну, там, в «Вечернем блюзе». Готов биться об заклад, что Саммерс принял все за чистую монету.
– Думаешь, он не заподозрил, что мы играем?
– Уверен. Ты так мастерски, так натурально изображала влюбленную женщину, что я чуть было и сам в это не поверил. – Он рассмеялся, откинувшись на стуле. – Нет, правда, Бет. У тебя все очень здорово получилось.
– У тебя тоже, – с кривой усмешкой заметила Элизабет. – Ты тоже очень натурально изображал охваченного страстью влюбленного.
Том слегка приподнял одну бровь.
– Ты не поверишь, но как-то само собой получилось. Наверное, у меня есть кое-какие актерские задатки.
Элизабет почувствовала, как к ее лицу прихлынула кровь. Она была так раздосадована последним замечанием Тома, что е
– Что с тобой, Бет? Ты чем-то расстроена? – спросил Том, беря ее за руку и с беспокойством всматриваясь в лицо.
– Ну что ты, со мной все нормально! – отмахнулась она. – Просто легкая, немного грустная задумчивость – мое обычное состояние. Я вообще меланхолик по темпераменту.
– Я бы так не сказал, – с улыбкой возразил Том. – Скорее, в тебе смешиваются два темперамента: меланхолик и холерик. Но вот какой из них будет проявляться в большей степени, зависит от жизненных обстоятельств.
– Все-то вы знаете, доктор Хантер, – усмехнулась Элизабет. – И хирургию, и психологию.
– Да, – утвердительно кивнул Том, – я много чего знаю. Вот только счастливым от этого не стал.