Шеффилд Чарльз. Летний прилив

   Потом начала чихать. И чихала, чихала… В воздухе стояла тонкая пыль, раздражавшая слизистую оболочку носа.
   Подняв глаза. Дари посмотрела вдаль на маленькую долинку с ковром из цветов, на равнину, на дымный горизонт в пятнадцати километрах отсюда. Там эффект присутствия пыли был виден еще лучше: если цвета земли вблизи были резкими охряными и темно-коричневыми, то на расстоянии эта палитра смягчалась серой дымкой до приглушенных, почти пастельных тонов. Сам горизонт не был виден, разве что на востоке глаз ее мог проследить или вообразить едва различимую линию вулканических пиков, красно-коричневых, зазубренных.
   Высоко в небе стоял Мэндел. Пока она любовалась пейзажем, он начал медленно заползать за щит Опала. Блистающий полумесяц становился все меньше и меньше. В это время года затмение было лишь частичным, но и этого было достаточно, чтобы изменить освещение.
   В цвета пейзажа начали вкрадываться более красные оттенки Амаранта, будто кровь сочилась в воздух. Поверхность Тектона приобрела мрачный оттенок подземного огня.
   И тут же Дари услышала первый голос Летнего Прилива. Глухой ропот наполнил воздух, словно храп спящего гиганта. Земля задрожала. Она почувствовала ее колебание и приятное покалывание в подошвах.
   — Профессор Лэнг, — раздался сзади голос Ж'мерлии, — Атвар Х'сиал напоминает вам, что нам еще далеко добираться, а времени мало. Если бы мы отправились в путь…
   Дари вдруг осознала, что еще не сделала первого шага на землю Тектона, и Атвар Х'сиал и Ж'мерлия все еще стоят на лестнице капсулы. Когда Дари отодвинулась в сторону, кекропийка проползла мимо нее и застыла в неподвижности, мотая из стороны в сторону своей широкой головой. Ж'мерлия спустился и тут же скорчился за ее панцирем.
   Дари наблюдала, как раструбы ушей поворачиваются из стороны в сторону, словно прослушивая все окружающее. Что «видела» на Тектоне Атвар Х'сиал? Что «слышали» ее чувствительные органы обоняния здесь, где каждая молекула воздуха имела свою историю?
   Они уже обсуждали то, каким представляется мир, если информация о нем получена эхолокацией, но объяснения были какие-то неудовлетворительные. Самой лучшей аналогией, какую удалось подобрать Дари, пожалуй, был образ человека, стоящего на дне моря в таком месте, где вода мутна и света не хватает. Обзор у него будет очень невелик, не более десятка метров, и все выглядит одноцветным.
   Но это была не совсем точная аналогия. Атвар Х'сиал воспринимала огромный диапазон звуковых частот и, несомненно, могла «видеть» отдаленное ворчание вулканов. Этим сигналам не хватало тонкого пространственного разрешения, какое давал ее сонар, но они наверняка фиксировались сенсорами.
   И потом, были, вероятно, еще другие факторы, а, может быть, и другие чувства, о которых Дари имела лишь туманное представление. Например, в эту самую минуту кекропийка поднимала один из своих передних члеников, указывая куда-то вверх. Неужели органы ее обоняния настолько чувствительны, что дуновение отдаленных запахов, даже их след, рассказывали ей о многом?
   — Там есть животные, — перевел Ж'мерлия, — крылатые формы. Это предполагает еще один метод выживания во время Летнего Прилива, о котором командор Перри не упомянул. Оставаясь все время в тени и находясь постоянно в полете, они имеют шанс уцелеть.
   Дари смогла разглядеть летающих существ, но лишь едва-едва. Они были длиной в полметра с темными телами и легкими прозрачными крыльями, на вид слишком нежными, чтобы выдержать бурные вихри Летнего Прилива.
   Гораздо вероятнее представлялась мысль, что они уже отложили яйца и в ближайшие несколько дней погибнут. Но Атвар Х'сиал была права в одном: люди знают о Тектоне слишком мало. Возможно, Макс Перри знал что-то еще, но не говорил.
   И снова ей пришло в голову, что раскинувшаяся перед ними планета представляет собой особый мир, со своим очень сложным экологическим равновесием, мир сотен миллионов квадратных километров суши и мелких озер, где не было разумных обитателей, ни людей, ни кого-то другого. Здесь существовало бесчисленное количество животных и растений, и для того, чтобы их изучить и узнать, не хватило бы целой жизни.
   «Все это верно, — подсказал ей здравый смысл, — но у нас нет для этого целой жизни. Необходимо закончить все наши исследования за восемьдесят часов и поскорее отправиться назад».
   Предоставив Атвар Х'сиал продолжать ее слепое сканирование пейзажа. Дари решила обойти Пуповину и направилась к стоянке аэрокаров. Их там было восемь; они стояли рядком, под прикрытием защитной пленки из материала Строителей. Под ними было нечто вроде поддона, присоединенного канатами из силиконовых волокон к Пуповине, чтобы во время Летнего Прилива легко забирать аппараты с поверхности планеты.
   Дари залезла в аэрокар и осмотрела его приборную панель. Как и предсказывала Атвар Х'сиал, машина была сделана людьми и ничем не отличалась от той, которой они пользовались на Опале. Она была полностью заряжена, и Дари легко справилась бы с управлением, разумеется, если им не придется снова столкнуться с таким же штормом, который чуть не уничтожил их в прошлый раз. При мысли об этом у Дари заныла поджившая ключица.
   Она подняла раскрытую ладонь, определяя направление ветра. В эту минуту он, скорее, напоминал сильный бриз, тревожиться было не о чем. Хотя то тут, то там крутились пыльные вихри, видимость была неплохая: по крайней мере километра на три-четыре, что вполне достаточно для выбора места посадки и приземления, а лететь они могли и поднявшись над любой пыльной бурей.
   Подчиняясь ее призыву, Атвар Х'сиал и Ж'мерлия забрались в машину и приготовились к полету. Дари, взлетев, резко пошла вверх, чтобы сразу достичь такой высоты, на которой меньше завихрений и пыли. Ж'мерлия присел на корточки рядом с ней в передней части кабины. Дари начала объяснять ему, как управлять аэрокаром еще на Опале и, в случае необходимости, он, вероятно, смог бы пилотировать этот кораблик. Однако очевидно, что ему и в голову не придет ничего подобного без прямого указания Атвар Х'сиал.
   Дари попыталась поговорить с ним, но попытка не удалась. Она воображала, что после их разговора в палате, где они поправлялись после аварии, он будет вести себя иначе по отношению к ней. Она ошиблась. В присутствии Атвар Х'сиал он отказывался самостоятельно двинуться даже на шаг, и первые три часа их поездки открывал рот только по приказу кекропийки.
   Лишь на четвертом часу полета Ж'мерлия сам, не понукаемый своей хозяйкой, проявил себя. Внезапно выпрямившись, он указал куда-то.
   — Вон там, наверху.
   Они курсировали на автопилоте, где-то в двадцати тысячах метров от поверхности Тектона, гораздо выше его атмосферы и за пределами всех пыльных бурь. Дари даже не смотрела вверх. Она оглядывала землю под ними, используя чувствительные сенсоры аэрокара. На пределе их разрешающей способности она заметила множество проявлений жизни на Тектоне. На испещренных озерами грядах холмов паслись громадные стада белоспинных животных. Они удалялись от возвышенностей и, с неотвратимостью отлива, неуклонно двигались к воде. Она наблюдала, как их плотная масса, разделяясь, обтекала валуны и каменистые гряды. Несколькими километрами далее холмистая местность кончалась и становились различимы извилистые линии темной зелени, указывающей на существование влажного гравия в местах выхода пара. Сухие русла потоков оканчивались карманами, плотными зарослями каких-то растений, совершенно скрывающие от взгляда сверху дно каньонов.
   В ответ на слова Ж'мерлии Дари подняла глаза, и он, перегнувшись через ее плечо, указал тонкой многосуставчатой рукой в черно-синее звездное небо.
   Атвар Х'сиал что-то прошипела.
   — Другой аэрокар, — перевел Ж'мерлия. — Нас выследили на Пуповине, и гораздо быстрей, чем мы ожидали.
   Движущийся прямо над ними светящийся предмет следовал их курсом, но на большей высоте. Он быстро нагонял их. Предоставив автопилоту продолжать полет. Дари стала настраивать высокочувствительный сенсор, старалась получше разглядеть это новое явление.
   — Нет, — проговорила она через некоторое время, — это не аэрокар. — Она дала задание маленькому бортовому компьютеру рассчитать траекторию объекта. — Он слишком высоко и движется быстро. И глядите… он становится ярче. Это не огни аэрокара.
   — Тогда что же это?
   — Это космический корабль. А такое яркое свечение означает, что он вошел в атмосферу Тектона. — Дари посмотрела на экран компьютера, сообщавшего предварительные данные траекторий космического корабля. — Нам лучше сесть где-нибудь и решить, что мы будем делать дальше.
   — Нет. — Возражение Атвар Х'сиал выразилось в протестующем бормотании Ж'мерлия.
   — Я тоже не хочу этого, — сказала Дари, — но придется, если только вы не располагаете сведениями, неизвестными мне. Компьютеру нужно больше данных, чтобы окончательно разобраться, с чем мы имеем дело, но предварительные данные он уже выдал. Корабль приземляется. Я не знаю, кто в нем, но он следует в нежелательном для нас направлении, почти туда же, куда летим мы сами.
   Сумерки на Тектоне… если можно назвать сумерками внезапный и зловещий приход ночи, красной, как драконья кровь.
   Мэндел взойдет через три часа. Амарант висел низко над горизонтом, и его красноватый диск закрывали тучи пыли. Только сверкающий Гаргантюа одиноко красовался посреди неба, словно мраморный шарик, покрытый оранжевыми и лососево-розовыми полосками.
   Аэрокар стоял на ровной полоске гравия, готовый взлететь в любую минуту. Дари Лэнг посадила его между двумя маленькими водоемами. На карте этот участок местности обильно украшали голубые пятнышки проточных озер.
   Вскоре стало ясно, что карта врала по меньшей мере в одном. Атвар Х'сиал приникла к первому же из прудов и шумно всосала хоботком воду. Ж'мерлия объявил, что ее можно пить. Дари глотнула из того же источника и с отвращением стала плеваться, удивляясь кекропийскому вкусу и обмену веществ. Вода была горькой и жесткой, сильно щелочной. Она пить ее не могла. Оставалось рассчитывать только на запасы в аэрокаре.
   Вернувшись в него, Дари приготовилась ко сну. Напряженное, даже при автопилоте, путешествие вокруг Тектона страшно утомило ее. Хотя планета под ними казалась безвредной, она не осмеливалась расслабиться ни на минуту. А теперь когда было можно отдохнуть, она не позволяла себе расслабиться.
   Слишком многое надо было увидеть, слишком о многом поразмыслить.
   По словам Перри, Тектон на пороге Летнего Прилива должен был представлять собой сущий ад, где земная кора трескается, вздымаясь и опускаясь, на поверхности бушуют пожары, растения высыхают на глазах от обжигающе жаркого воздуха, дышать которым почти невозможно. Животные должны были давно скрыться или погибнуть, или спрятаться где-то глубоко под землей.
   Вместо этого она и дышала, и ходила, и сидела, причем достаточно легко, а вокруг хватало признаков продолжающейся жизни. Дари вынесла свою раскладушку наружу, поставила около одного из озер в тени высоких камышей и стала слушать, как пробираются сквозь них, не обращая на нее внимания, какие-то мелкие животные. Судя по испещренности прибрежного песка дырками разной формы и разного размера, масса всевозможных существ устроила на берегу свои норы.
   Когда вдали замерло грохотание вулканов, она даже расслышала, как они возились и шуршали, зарываясь поглубже в сохнущую землю.
   «Здесь очень тепло», — подумала она. Уход Мэндела с небосвода облегчения не принес. Капли пота стекали по шее в ложбинку на груди.
   Она прилегла на свою раскладушку. Хотя Тектон казался вполне безопасным, она тревожилась по поводу предстоящего. Космический корабль, наверное, прилетел с Опала, чтобы забрать их. Продолжи они свой путь, их поймают и выдворят с Тектона. Если же они останутся на месте, то не достигнут своей цели.
   Пока она раздумывала над этим, подошла Атвар Х'сиал и, что было удивительно, предложила еду: захваченные с Опала фрукты и воду. Дари взяла их и поблагодарила кивком — жестом, общим для обеих рас. Кекропийка кивнула в ответ и исчезла внутри аэрокара.
   Дари начала есть, продолжая удивляться своим спутникам. Она ни разу не видела, чтобы кто-то из них ел. Возможно, как люди в некоторых мирах Альянса, они считали прием пищи интимной функцией организма. А может, были похожи на черепах Опала, которые, по словам служащих космопорта Звездной стороны, запросто существовали целый год на одной воде. Но тогда почему Атвар Х'сиал пришло в голову покормить единственного в их группе человека?
   Она откинулась на раскладушке, натянула до подбородка водонепроницаемую простыню и стала глядеть в крутящееся над головой небо. Звезды здесь двигались очень быстро… На Вратах Стражника, с его тридцативосьмичасовым днем, движение звезд на небе было еле заметно. Где, в какой стороне небосвода лежал ее родной мир? Она разглядывала незнакомые созвездия. Там… или там… Мысли унеслись к звездам. Усилием воли она заставила себя вернуться в настоящее. Еще предстояло принять решение.
   Продолжать ли им движение к месту, где по ее расчетам находится центр, фокус активности при Летнем Приливе? Можно полететь туда, зная, что и остальные тоже будут двигаться туда постепенно… с остановками…
   Наверное, надо с остановками…
   Дари погрузилась в сон без сновидений, такой глубокий, что ее не разбудил ни шум по соседству, ни вибрация. Наступил краткий рассвет, прошел день, и снова настала ночь, а за ней пылающий день. Шорохи зарывающихся в землю зверьков прекратились. Опал и Тектон завершили два полных оборота друг вокруг друга, и только тогда Дари проснулась.
   Она просыпалась медленно. Амарант лил слабый свет. Прошла целая минута, пока сознание не подсказало, где она. Затем она почувствовала, что готова встать и оглядеться. Атвар Х'сиал и Ж'мерлии нигде не было видно. Аэрокар исчез. Небольшая кучка припасов и оборудования лежала под тонкой водоотталкивающей пленкой рядом с ее раскладушкой. Ничто вокруг, от горизонта до горизонта, не указывало на то, что здесь когда бы то ни было появлялись люди или чужаки.
   Она упала на колени и стала перебирать оставленное имущество в поисках письма. Не было ни записки, ни пленки с записью, ни какого бы то ни было знака. Ничего, что помогло бы ей, кроме небольшого количества еды и питья, миниатюрного радиомаяка, ружья и фонаря-вспышки.
   Дари посмотрела на часы. Еще девять добеллианских суток. Семьдесят два часа до худшего из всех Летних Приливов. А она оказалась на Тектоне, одна, за шесть тысяч километров от спасательной Пуповины. Паника, которую она ощущала, покидая в первый раз Врата Стражника, снова охватила ее.

13

   … Оранжевое зарево на горизонте тлело и тлело, горящая земля бросала свой отблеск на высокие облака пыли и сама освещалась ими. Они глядели и не могли наглядеться. В это время новый столб алого света вспыхнул на расстоянии не более километра и, становясь все выше, распустил свои дымные щупальца. Вскоре он дотянется до самого неба. Когда лава запузырилась почти у края кратера, он обернулся к Эми.
   Несмотря на его предупреждения, она все еще стояла около машины. При виде того, как вспышка взрыва перешла в калено-красное свечение лавы, она захлопала в ладоши, восторгаясь изумительными переливами цвета и изменчивостью форм.
   Громовые раскаты взрыва достигли дальних холмов и эхом вернулись обратно. Поток огня, показавшись на вершине, пополз к ним. Нет, не пополз, покатился, полился легко и стремительно, как бегущий ручей. Там, где он коснулся холодной земли, взметнулись белые фонтанчики пара и заиграли, засверкали…
   Макс не мог оторвать глаз от ее лица. На нем был не страх, а только восторженное наслаждение ребенка на своем дне рождения.
   В этом было все дело… Она воспринимала происходящее как праздничный фейерверк. Осторожность должен был проявить он… Свесившись с переднего сиденья аэрокара, он подергал ее за рукав.
   — Забирайся. — Ему пришлось кричать, чтобы быть услышанным. — Нам надо в обратный путь к Стволу. Ты же знаешь, это пять часов лета.
   Эми гневно взглянула на него и выдернула руку. Он так хорошо знал эти надутые губки.
   — Не сейчас, Макс. — Он прочел слова по ее губам, потому что расслышать их было невозможно. — Я хочу дождаться, когда лава достигнет воды.
   — Нет! — заорал он. — Категорически нет. Я больше не хочу рисковать! Там все кипит, и здесь скоро будет также.
   Она отходила, не слушая его. Он почувствовал стеснение в груди, его бросило в жар, несмотря на воздушный экран, который задерживал холодный воздух в кабине. Это только воображение, он знал это… его сжигало в огненной топке беспокойства за нее. Но снаружи… снаружи жар был настоящим. Спотыкаясь, он выбрался из аэрокара и последовал за ней по дымящейся почве.
   — Перестань дергать меня. Я через минуту вернусь. — Эми оглядывалась кругом, чтобы впитать в себя все великолепие этого адского зрелища. Слава Богу, не было видно никаких признаков другого извержения, но оно могло начаться в любую секунду.
   — Макс, ты должен расслабиться. — Она подошла к нему вплотную и кричала прямо в ухо. — Научись развлекаться. За все время, что мы здесь, ты только сидишь, как мешок, на Слинге. Дай себе волю, отдайся потоку жизни.
   Он взял ее за руку и потащил к аэрокару. После минутного сопротивления она позволила повести себя. Глаза ее были все еще устремлены на бешеную ярость вулкана, и она не смотрела, куда идет.
   А затем, на расстоянии нескольких метров от машины, она вдруг вырвалась и, смеясь, побежала по дымящейся ровной поверхности раскаленной земли. Их разделяли лишь десять шагов, когда он устремился за ней. Но было уже поздно.

10 ДНЕЙ ДО ЛЕТНЕГО ПРИЛИВА

   По словам Грэйвза и Перри, все выходило просто. Ребка спорил, доказывая, что это невозможно.
   — Посмотрите на цифры, — сказал он, когда их капсула мягко опустилась на поверхность Тектона. — Планетарный радиус пять тысяч сто километров, и лишь три процента поверхности покрыто водой. Это дает нам более трехсот миллионов квадратных километров суши. Триста миллионов! Подумайте, сколько времени требуется, чтобы обыскать _о_д_и_н_ квадратный километр. Мы можем искать годами и так и не найти их.
   — Мы не располагаем годами, — ответил Перри, — и я понимаю, что это большая территория. Но вы, кажется, решили, что мы будем вести случайный поиск, а мы поступим не так. Я могу, еще до начала поиска, большинство районов исключить.
   — А я знаю, что близнецы Кармел будут избегать открытых пространств, — добавил Грэйвз.
   — Откуда вы можете это знать? — Ребка оставался скептиком.
   — Потому что на Тектоне обычно безоблачно, — на Грэйвза скептицизм спутника явно не действовал, — а в их родном мире Шасте существует система постоянного слежения за поверхностью планеты, обладающая высокой разрешающей способностью.
   — Но на Тектоне ее нет.
   — Нет, но близнецы-то этого не знают и считают, что на открытом пространстве их заметят и заберут, поэтому забьются куда-нибудь в укрытие и будут сидеть.
   — Теперь я объясню вам, — продолжил Перри, — что заставляет сузить пределы поиска. На Тектоне есть только три места, где может искать убежище нормальный разумный человек. Мы начнем с этих трех районов… и уверен, что на них и закончим.
   — Но если мы их там не найдем, — добавил Грэйвз, — мы сможем расширить…
   — Нет, не сможем, — оборвал его Перри. — Летний Прилив, советник. Меньше чем за восемьдесят часов он достигнет своего пика. И лучше нам в это время здесь не находиться. Ни вам, ни мне, ни близнецам.
   Макс Перри перечислил три наиболее вероятных района: в высокогорных лесах нагорья Моргенштерна, на одном… или, точнее, в одном из Тысячи Озер или в глубине зарослей Пятиконечной впадины.
   — Это уменьшает площадь поиска в тысячи раз, — заключил он.
   — И все-таки оставляет для осмотра десятки тысяч километров, — возразил Ребка, — причем тщательного осмотра. И не забудьте, что это не просто обычная задачка по поиску и спасению потерпевших. Обычно потерявшиеся люди _х_о_т_я_т_, чтобы их нашли. Они помогают поискам, как могут. Но близнецы не пошлют сигнала о помощи, пока условия не станут совсем невыносимыми. А тогда, вероятно, и сигналить будет поздно.
   Насколько эти доводы убедили Джулиуса Грэйвза, понять по его ухмыляющемуся лицу было нельзя. Пока Макс Перри занимался осмотром аэрокаров, Грэйвз оттащил Ребку в сторону.
   — Мне надо спокойно поговорить с вами, капитан, — доверительно произнес он, — буквально одну-две минуты.
   Теплый пепел плавно пускался им на головы и плечи, словно бледно-серый снег. Почву уже покрывал почти сантиметровый слой. От низкорослых растений и мирных травоядных, которых Ребка видел в первое посещение Тектона, не осталось и следа. Даже само то озеро исчезло под вулканическим пеплом. Вместо предсказываемых грохота и рева землетрясений планета хранила жаркое и мрачное молчание.
   — Вы понимаете, — продолжил Грэйвз, — что нам необязательно оставаться вместе? Здесь есть свободные аэрокары.
   — Я знаю, мы в силах прочесать в три раза большую территорию, если разделимся, — ответил Ребка, — но я не уверен, что хочу этого. У Перри уникальный опыт работы на Тектоне, а вы здесь никогда раньше не бывали.
   — Ага! Вы думаете так же, как и я. — Грэйвз смахнул чешуйку пепла с кончика носа. — Следует поступить следующим образом: Перри установил три области Тектона, где могут прятаться беглецы. Они расположены на больших расстояниях друг от друга, но у нас достаточное количество аэрокаров, чтобы в каждую из них поехать по одному. Это подсказывает логика. Но я вас спрашиваю, кому нужна логика? Нам нужен результат. — Он наклонился к Ребке. — Честно говоря, я беспокоюсь о душевном равновесии командора Перри. Скажите ему «Тектон» и «Летний Прилив», и у него глаза на лоб полезут. Мы не можем отпустить его одного. Что скажете?
   «Я сказал бы, что вам с Перри нужны хорошие сторожа, но воздержусь».
   Ребка знал, что сейчас последует. На него повесят Перри, то самое глупое задание, которое привело его на Добеллию, а Грэйвз рванет без присмотра в дебри Тектона и, вероятнее всего, там погибнет.
   — Я согласен, советник, — командору Перри не надо ехать одному, но еще не хотелось бы зря…
   — Значит, мы с вами оба считаем, что мне следует отправиться с Перри, — продолжал Грэйвз, не обращая внимания на слова Ребки. — Видите ли, если он попадет в беду, я смогу ему помочь. Никто, кроме меня, не сделает этого. Итак, мы с ним отправимся к нагорью Моргенштерна, в то время как вы прочешете Тысячу Озер… Перри говорит, что эта местность ближе и ее можно осмотреть быстрее. Если же никто из нас не найдет близнецов, тот, кто освободится раньше, отправится к Пятиконечной впадине.
   Что делать, когда сумасшедший предлагает вам то, что вы и сами хотели бы сделать? Конечно, тревога не проходит, но… вероятнее всего, вы с ним согласитесь. В любом случае, Грэйвз явно не собирался вступать в дискуссию. И когда Ребка снова подчеркнул, насколько вообще невелики шансы найти близнецов, советник только щелкнул пальцами.
   — Пф-ф! Я знаю, что мы их найдем. Надо думать позитивно, капитан Ребка. Будьте оптимистом! Только так и можно жить.
   «И умереть», — подумал Ребка, но возражать не стал. Грэйвза переубедить не удастся, и, возможно, они с Перри стоили друг друга.
   Это было одним из первых жизненных правил, которое Ребка выучил еще шестилетним ребенком в горячих соляных копях Тойфеля. Если кто-то предлагает сделать то, что ты хочешь, уходи… уходи, пока он не передумал.
   — Очень хорошо, советник. Я отправлюсь, как только будет готов аэрокар.
   Ребка улетел на полчаса раньше. Грузовой отсек в скоростных аэрокарах не был приспособлен для размещения больших и тяжелых ящиков. Грэйвз долго пытался пристроить свой багаж и в конце концов оставил только маленький чемоданчик, положив остальное в капсулу Пуповины. Наконец он объявил, что готов отправиться в путь.
   После взлета Перри включил автопилот и установил курс к нагорью Моргенштерна.
   Они подлетели поближе и начали сканирование, прильнув к дисплеям.
   — Примитивное оборудование, — заметил Грэйвз Когда он сосредоточенно разглядывал изображение на экране, лицо его подергивалось от напряжения. — Будь это машина Альянса, мы бы сидели, развалившись, и ждали сообщения машины о том, где она нашла близнецов. Здесь же все наоборот. Я должен всматриваться в эту штуковину и сообщать ей, что она видит. Примитив!
   — Это лучшее, что есть на Опале или Тектоне.
   — Я верю вам. Но вы когда-нибудь спрашивали себя, почему все миры этой спиральной ветви не так богаты, как Земля или старые околоземные колонии? Почему не каждая планета пользуется новейшими технологиями? Почему не на всех мирах число обслуживающих роботов превышает число людей, как на Земле? Почему не все они так же богаты? Все и в каждой колонии? Мы же умеем делать передовую технику. Тогда почему не на каждой планете она есть? А лишь на некоторых?
   У Перри не было на это ответов, но он буркнул что-то, показывая, что слушает.
   На самом деле он ничего не слушал. Пока Джулиус Грэйвз разглядывал изображения, этой болтовней разразился Стивен. А Перри сам был занят, разбираясь с радиоприемником. Грэйвз не верил, что близнецы Кармел пошлют сигнал бедствия. Перри придерживался другого мнения. С приближением Летнего Прилива близнецы, стремясь к спасению, захотят, чтобы их арестовали.