Шеффилд Чарльз. Летний прилив

   — Дари, я с удовольствием обменяюсь с вами соображениями по поводу Летнего Прилива, — он не сердился, что она поймала его в ловушку, пожалуй, даже зауважал ее за это, — но я предпочитаю заняться этим, когда мы будем на Пуповине, а еще лучше — по дороге к Станции-на-Полпути. Можете считать меня трусом, но эта планета пугает меня. Поэтому, пожалуйста, подвиньтесь и пустите меня к управлению…

18. 5 ДНЕЙ ДО ЛЕТНЕГО ПРИЛИВА

   «Летний сон» был очень хорошо спрятан.
   Пятиконечная впадина представляла собой весьма заметную деталь рельефа Тектона. Стапятидесятикилометровая вмятина, вся заросшая буйной яркой растительностью, она была видна даже из космоса с расстояния в полмиллиона километров как гигантская морская звезда, распластавшаяся зеленым пятном на сером пыльном теле Тектона. Впадина была также самой низкой точкой поверхности планеты. Пять ее долин расходились радиально, как простертые руки из центральной низины, расположенной на восемьсот метров ниже уровня окружающей равнины.
   Маленький космический кораблик приземлился рядом с серединой протянутой на север руки Пятиконечной, в том месте, где сплошное море растительности нарушалось черным плоским островком базальта. Но корабль сел около лысого верха покатой площадки и съехал почти к самому ее краю. От посторонних глаз его защищала молодая поросль. Размером не больше аэрокара, «Летний сон» прятался под пятиметровым навесом из листвы. Он был пуст, все системы жизнеобеспечения бездействовали. Только остаточное излучение Бозе-двигателя выдавало его присутствие.
   Макс Перри стоял внутри брошенного корабля и с удивлением оглядывался по сторонам. Голова его почти касалась потолка, а вся каюта была не более трех метров в поперечнике. Крохотный камбуз располагался всего в шаге от входного люка; еще шаг — и ты уже у пульта управления.
   Он оглядел дисплеи на пульте с двумя десятками разноцветных рычажков и индикаторов и покачал головой.
   — Вот чертова игрушка! Я и не подозревал, что можно войти в Бозе-сеть на такой малютке.
   — Считается, что нельзя. — Грэйвз хорошо владел собой. Совсем здравомыслящим он не казался, но пальцы его стали меньше подергиваться; а выражение костистого лица не менялось с сумасшедшей быстротой. — Он был построен как туристическое судно для прогулок внутри планетной системы. Его конструкторы не рассчитывали, что сюда поставят Бозе-двигатель, и уж, конечно, никто не думал, что его используют для стольких Бозе-переходов. Но это же Шаста: дети правят планетой. Близнецы Кармел уговорили родителей пойти на это. — Он повернулся к Ж'мерлии, — не будете ли вы так добры сказать Каллик, чтобы она ничего не трогала, пока не произошло беды.
   Маленькая хайменоптка подобралась к двигателю, сняла кожух и заглядывала внутрь. Услышав слова Грэйвза, она обернулась.
   — Не беспокойтесь, — перевел Ж'мерлия, выслушав серию щелчков и свистков. — С величайшим почтением Каллик сообщает, что, напротив, это устройство совершенно безопасно. Понимая, что такому невежественному существу не следует рассуждать о столь сложном предмете, как Бозе-двигатель, она все же уверена, что энергия этой ячейки исчерпана. Ею больше нельзя пользоваться. Сомнительно, чтобы корабль смог подняться отсюда даже на самую низкую орбиту. Она уже подозревала это из-за слабости сигнала, полученного на корабле ее хозяина.
   — Это объясняет, почему близнецы так и не покинули Тектон, — бросил Перри просматривавший компьютерный бортовой журнал. — Я восстановил последовательность их переходов по Бозе-сети, которая привела их на Добеллию. Они должны были сделать еще пару скачков и оказались бы уже на территории Зардалу, однако из-за отсутствия энергии застряли здесь. Они могли подзарядиться на Станции-на-Полпути, но не догадались. А лететь на Опал побоялись, потому что там мы бы сразу засекли их появление.
   — К сожалению, засечь здесь мы их не смогли. Так как же их найти? — Грэйвз подошел к двери и заглянул в нее, щелкая суставами пальцев. — Я, знаете ли, заслуживаю порицания. Я полагал, что, когда мы найдем корабль, они окажутся рядом, и наша работа на этом закончится. Мне в голову не приходило, что они совершат такую глупость и, оставив корабль, отправятся бродить по планете.
   — С этим я могу помочь. Но даже если мы найдем этих беглецов, что вы с ними сделаете?
   — Предоставьте это мне. В своей области и я знаю, что делать и как. Все мы рабы стереотипов, командор. Считаем привычное простым, а непривычное таинственным. — Грэйвз махнул худой рукой в сторону Пятиконечной. — Вот это для меня тайна. Они прячутся где-то там, но почему они покинули корабль с его, пусть относительной, но все-таки безопасностью и отправились туда?
   С корабля все выглядело как единая зеленая масса зарослей, пышных и совершенно непроходимых. Из-за подземных толчков они непрерывно раскачивались, и от этого казалось, будто они словно нервничают и как бы сознают, что происходит.
   — Близнецы отправились туда, потому что считали, что там безопасно и никто их там не найдет. Но я найду их. — Перри бросил взгляд на часы. — Нам надо торопиться. Уже несколько часов, как мы ушли от маяка. Ж'мерлия, — он обернулся к настороженному лотфианину, — мы обещали доставить вас обратно через четыре часа. И сделаем это. Пойдемте, советник. Я знаю, где их найти… живых или мертвых.
   Снаружи воздух казался густым и каким-то давящим. Здесь было градусов на десять жарче, чем на равнине. Черный базальт дрожал под ногами, горячий, трепещущий, как чешуйчатая шкура гигантского зверя. Перри двинулся вдоль края скалы, внимательно осматривая его.
   Грэйвз следовал за ним, непрерывно вытирая пот со лба.
   — Если вы надеетесь обнаружить их следы, должен вас разочаровать…
   — Нет. Следы воды. — Перри присел на корточки. — Следы потоков. На Тектоне множество и озер и прудов. Местные животные неплохо переносят жару, но они пьют воду, которую ни вы, ни я пить не сможем. Как только близнецы Кармел покинули свой корабль, им понадобилась нормальная вода.
   — Может быть, у них есть очиститель?
   — Он им необходим… Чистая вода на Тектоне — понятие относительное. Так же как и мы, Елена и Джени Кармел пить здешнюю воду не смогут. — Перри провел рукой по гладкому камню. — Если они живы, то будут недалеко от воды. И неважно, куда они направились сначала. Если они вышли отсюда (а судя по тому, что «Летний сон» стоит здесь, так оно и было), то в конце концов придут к одной из промоин. Хотя бы к этой, она заметна издалека. Вон там дальше — другая, почти такая же четкая, но скальная площадка здесь слегка наклонена, и мы находимся на ее низкой стороне. Попробуем сначала поискать здесь.
   Перри осторожно перебрался через край площадки. Грэйвз последовал за ним, морщась от прикосновений к базальту. Камень нагрелся настолько, что обжигал едва ли не до волдырей. Перри быстро съехал по тридцатиградусному склону и, пробив стену пурпурных зарослей, скрылся из виду.
   — Подождите! — Защищая глаза, Грэйвз вскинул руки, которые тут же покрылись глубокими порезами от листьев с зазубренными краями. Но живая изгородь вскоре кончилась, и он оказался поддеревьями, на нижнем ярусе Пятиконечной впадины. Потирая исцарапанную макушку, Грэйвз поднялся на ноги.
   Здесь царили голубовато-зеленые сумерки. Среди деревьев носились какие-то маленькие существа. Джулиус Грэйвз решил было, что это насекомые или очень мелкие птицы, но, справившись у Стивена, узнал, что это псевдокишечнополостные, больше всего похожие на летучих медуз. Испугавшись пришельцев, они с громким писком скрылись в чаще. Грэйвз поспешил за Максом Перри. Буквально через несколько метров под зеленым пологом стало еще жарче.
   Перри шел вдоль каменного русла, протискиваясь между липкими желтыми стволами и торчавшими тут и там странными двухметровыми грибами. Откуда-то сверху на них обрушились тучи мошкары, облепившей незащищенные лицо и руки.
   — Они не кусаются, — бросил через плечо Перри. — Только не останавливайтесь.
   Грэйвз отмахивался от мошек, стараясь уберечь глаза, и гадал, почему Перри не захватил маски и респираторы. Он так задумался, что забыл, где находится, и тут же уткнулся Перри в спину.
   — Что-нибудь обнаружили?
   Перри, покачав головой, указал вниз. В двух шагах впереди сухое русло обрывалось в пропасть. Грэйвз бесстрашно наклонился и заглянул вниз, но дна не увидел.
   — Будем надеяться, что они не там. — Перри уже поворачивал назад. — Пошли.
   — А если другое русло окажется таким же? — Грэйвз снова захрустел суставами пальцев.
   — Тем хуже. Тогда нам понадобится придумать что-то другое, а времени на это у нас нет. Придется беспокоиться о себе.
   Чтобы не лезть снова по скальному склону вверх, они решили пробраться ко второй промоине прямо через лес. В стороне от водостока растительность была гуще. Прочные побеги бамбука, доходившие им до колен, царапали сапоги, прорезали насквозь ткань костюмов. Едкий сок, проникая в царапины и порезы, жег, как огнем. Перри ругался, но не замедлял шаг.
   Еще через двадцать минут он остановился и ткнул рукой вперед.
   — Вот вторая промоина. Кто-то здесь проходил, и не один раз.
   Серо-зеленая «осока» вдоль края сухого русла была примята. На раздавленных стеблях виднелись коричневые пятна высохшего сока.
   — Может, это животные? — Грэйвз наклонился потереть исцарапанные икры и лодыжки, которые начали безумно чесаться.
   — Может быть, — Перри наступил на нетронутый стебель, чтобы оценить его прочность, — но сомневаюсь. То, что их расплющило, должно было весить примерно столько же, сколько человек, а животные, которые водятся в Пятиконечной, весят раза в четыре меньше. По крайней мере, найти их теперь не составит труда.
   Он двинулся по краю русла, стараясь не терять из виду протоптанную в траве тропинку. Зеленый сумрак становился все гуще, но след был хорошо виден. Он шел параллельно сухому руслу, постепенно сливаясь с ним. Еще тридцатью метрами дальше дорогу им преградили густые заросли папоротника.
   Грэйвз тронул Перри за плечо.
   — Если вы правы, — тихо проговорил он, — с этого момента начинается моя роль. Давайте-ка я пойду вперед один. Я позову вас, когда понадобится.
   Перри на мгновение вгляделся в его лицо, а затем пропустил Грэйвза вперед. За последние пять минут тот словно изменился. Малейшая тень неуверенности исчезла, ее сменили сила, доброта и сострадание. Это было лицо другого человека — лицо Советника.
   Осторожно ступая вдоль промоины, Грэйвз дошел до зарослей и, остановившись в двух шагах от них, несколько секунд прислушивался, потом кивнул и обернулся к Перри. Выразительно подмигнув ему, он раздвинул стебли папоротника и шагнул в темную чащу.
   Это, наверняка, были близнецы Кармел. Должны были быть. Они нашли их, хотя Перри, когда он, Грэйвз и Ребка говорили об этом на Опале, считал поиск делом безнадежным. Что там говорит Грэйвз этим забившимся в темный угол девчонкам?
   Несколько минут в Пятиконечной казались часами. Жара и влажность с приближением Летнего Прилива стали здесь просто невыносимыми. Перри снова и снова смотрел на часы, не веря, что время движется так медленно. Хотя день был в самом разгаре и Мэндел продолжал прибывать, но вокруг становилось все темнее и темнее. Может, вверху бушует пылевая буря? Перри запрокинул голову, но через плотную многоярусную листву ничего разглядеть не смог. Зато внизу признаки активности Тектона были налицо: земля, покрытая плотным ковром переплетенных корней, вибрировала не переставая.
   «Тридцать пять часов до пика Летнего Прилива».
   Перри никак не мог отделаться от этого настойчивого тиканья, и вдобавок его начали мучить сомнения: они пообещали Каллик и Ж'мерлии вернуть их на прежнее место. Обещание было дано вполне искренне и без каких-либо условий. Но могут ли они сейчас пойти на это, зная, что Тектон вскоре станет смертельной ловушкой для всего живого, кроме единичных местных организмов?
   Внезапно в глаза ему ударил яркий свет. Занавес папоротников раздвинулся, и появившийся из-за них Грэйвз жестом поманил его к себе.
   — Заходите. Я хочу, чтобы вы послушали и стали дополнительным свидетелем.
   Макс Перри осторожно пробрался сквозь шуршащие листья папоротника. Изнутри темная чаща оказалась совсем не такой, как он ожидал. Папоротники образовывали лишь внешнюю естественную изгородь, за которой стояла надувная палатка с пневмоподпорками. Когда Перри шагнул внутрь, его поразили ее внутренние размеры. Площадь пола составляла, наверное, не меньше десяти квадратных метров. Несмотря на то, что стены сходились вверху, помещение оказалось весьма просторным. Устроились близнецы с комфортом. Помимо мебели в палатке имелась какая-то система кондиционирования воздуха, поддерживающая температуру и влажность на вполне приемлемом уровне, однако, сколько Перри ни смотрел, ее он так и не обнаружил. Неудивительно, что сестры Кармел предпочли жить здесь, а не в тесноте «Летнего сна».
   Стенки палатки были, по-видимому, полностью непрозрачными, или же свет включили только что. Но Перри лишь мельком взглянул на светящиеся трубки, упрятанные в складках пластика; его внимание привлекли обитательницы палатки.
   Елена и Джени Кармел сидели у дальней стенки, положив руки на колени. Обе были одеты в рыжеватые комбинезоны, а их золотисто-каштановые волосы свободно падали на лоб. Первым впечатлением Перри, потрясшим его до глубины души, было то, что эти две совершенно одинаковые девушки, невероятно похожие на Эми. Именно это сходство поразило его на Опале, когда он впервые увидел их фотографию.
   Но здесь, встретив их лицом к лицу, он понял, что близнецы походили на Эми всего лишь одеждой и прической. Елена и Джени Кармел выглядели усталыми и подавленными, в них не было ни капли энергии и неукротимой самоуверенности Эми. Прежний загар давно сошел, сменившись нездоровой бледностью.
   Даже их сходство друг с другом исчезло. Черты лица совпадали вплоть до мелких деталей, но выражение было совершенно разным. Одна явно была ведущей… быть может, она родилась на несколько минут раньше или оказалась немножко крупнее и сильнее.
   Именно она встретила взгляд Макса Перри. Вторая сидела, опустив глаза, и только один раз мельком, из-под длинных ресниц, застенчиво посмотрела на него. Но с Грэйвзом Она, видимо, чувствовала себя свободнее и охотно повернулась к нему, когда он опустил полог палатки и сел напротив девушек, махнув рукой Перри, чтобы тот сел рядом.
   — Елена, — он указал на более уверенную в себе девушку, — и Джени очень много перенесли. — Голос его звучал мягко, приглушенно. — Дорогие мои, я знаю, что вспоминать обо всем этом мучительно, но мне хотелось бы, чтобы вы повторили командору то, что рассказывали мне… и на этот раз мы все запишем.
   Джени Кармел снова поглядела из-под ресниц на Перри и перевела взгляд на сестру, как бы спрашивая указаний.
   Елена крепче сжала колени руками.
   — С самого начала? — Голос у этой хрупкой девочки оказался очень низким и звучным.
   — Нет. Вам не надо рассказывать, как вы выиграли поездку на Шасте… это все у нас есть. Я хочу, чтобы вы начали с вашего прибытия на Павлин-4. — Грэйвз выставил вперед маленькую записывающую ячейку. — Как только вы будете готовы, можете говорить.
   Елена Кармел неуверенно кивнула и откашлялась.
   — Он должен был стать нашей последней планетой, — начала она наконец. — Последней перед возвращением на Шасту. Домой. — На последнем слове голос ее дрогнул. — Поэтому мы решили, что сядем подальше от людей. Мы купили специальное снаряжение, — она обвела рукой палатку, — вот это, чтобы иметь возможность жить с удобствами и ни от кого не зависеть. И мы посадили. «Летний сон» на сухой торфяной холмик, островок посреди болот… Павлин-4 весь покрыт болотами. Нам хотелось побыть вдали от цивилизации, и мы разбили лагерь вне корабля.
   Она замолчала.
   — Это я виновата, — сказала Джени Кармел убитым голосом, более высоким, чем у ее сестры. — Мы посетили столько планет, видели столько людей, корабль оказался не таким уж большим… Я устала жить в тесноте.
   — Мы обе устали. — Елена постаралась защитить сестру. — Мы разбили лагерь в тридцати метрах от корабля, почти на краю островка. Когда наступили сумерки, мы решили, что будет здорово стать совсем первобытными, как будто мы живем на Земле десять тысяч лет назад, и разжечь костер. Мы так и сделали. Было тепло и уютно, дождя не предвиделось, и мы решили, что будем спать снаружи. Когда совсем стемнело, мы забрались в спальные мешки и лежали, глядя на звезды. — Она нахмурилась. — Не помню, о чем мы разговаривали.
   — Я помню, — сказала Джени. — Мы говорили о том, что это последняя наша остановка и как скучно будет снова ходить в школу на Шасте. Мы старались разглядеть на небе наше солнце, но созвездия выглядели непривычно, и мы никак не могли определить, где наш дом… — Голос ее дрогнул, она посмотрела на сестру.
   — И с этим уснули. — Елена говорила теперь не так спокойно. — А когда мы спали, пришли они. Они…
   — Версии? — подсказал Грэйвз.
   Обе девушки кивнули.
   — Подождите минутку, Елена, — попросил он. — Я хочу внести в запись некоторые сведения относительно берсий. Они известны давно и легко проверяются. Итак, это были позвоночные, крупные и неповоротливые. Будучи автохтонным видом Павлина-4, эти ночные амфибии отличались очень сильной фотофобией. По образу жизни они напоминали некогда живших на Земле бобров. Как и бобры, они жили колониями и строили хатки. Главной причиной, по которой их считали условно-разумными, было сложное устройство этих хаток. Для строительства они использовали ил и стволы местных псевдодеревьев, которые растут на торфяных холмах-островках. Поэтому было практически неизбежно, что берсий появятся ночью на холме, где стояла палатка близнецов.
   Он обернулся к Елене.
   — Говорил вам кто-нибудь о берсиях до того, как вы разбили там лагерь? Кто они, как выглядят?
   — Нет.
   — А вам? — обратился он к Джени Кармел.
   Она покачала головой и еле слышно добавила: «Нет».
   — Тогда я добавлю для записи описание берсий. Все контакты с ними показали, что это кроткие и исключительно травоядные существа. Однако для того, чтобы перегрызать стволы деревьев, природа наделила берсий мощными челюстями и большими крепкими зубами. — Он кивнул Елене Кармел. — Пожалуйста, продолжайте. Опишите остаток вашей ночи на Павлине-4.
   — Не знаю, когда точно мы заснули и сколько спали. — Елена Кармел бросила взгляд на сестру. — Я проснулась от крика Джени. Она…
   — Я хочу услышать это от самой Джени. — Грэйвз указал пальцем на вторую сестру. — Я понимаю, как вам тяжело, но все же расскажите нам, что вы увидели.
   Джени Кармел побелела. Грэйвз наклонился вперед и взял ее руки в свои. Он ждал.
   — У Павлина-4 одна большая луна, — наконец произнесла Джени. — Я сплю не так крепко, как Елена, и свет полной луны разбудил меня. Сначала я не смотрела по сторонам… просто лежала в спальном мешке, глядя на луну. На светлом диске выделялся странный темный рисунок, как кривой крест наверху пирамиды. Затем что-то большое заслонило луну. Сначала я подумала, что это облако или что-то подобное. Я понятия не имела, что оно близко, пока не услышала дыхания. И тут оно наклонилось надо мной. Я увидела плоскую темную голову и пасть с большими зубами и закричала.
   — Прежде чем мы продолжим, — вмешался Грэйвз, — мне хотелось бы сделать к записи одно легко поддающееся проверке добавление. На планете Шаста, родине Елены и Джени Кармел, сейчас нет опасных хищников. Но когда-то они там были. Самым большим и опасным среди них были четвероногие беспозвоночные. Хотя анатомически они не имели с берсияим ничего общего, внешнее сходство было весьма велико: примерно те же размеры, вес… Елена, что вы подумали, увидев, как один берсия наклонился над Джени, а остальные кольцом окружили ваши постели?
   — Я подумала… подумала, что это скрайалы. — Она поколебалась, а затем слова полились с ее губ потоком: — Конечно, когда я хорошенько рассмотрела их и как следует подумала, я поняла, что они не могут быть скрайалами. И, вообще, мы никогда не видели скрайала: они исчезли задолго до нашего рождения. Но во всех наших сказках и на картинках их полно, так что, когда я проснулась, то не сразу поняла, где я… увидела больших животных с зубами, одно из них рядом с Джени…
   — И что вы сделали?
   — Закричала, схватила фонарь и включила его на полную мощность.
   — Вы знали, что берсии фотофобны и что свет большой яркости вызывает у них смертельный шок?
   — Понятия не имела.
   — Знали ли вы, что берсии, возможно, были разумны?
   — Говорю вам, мы даже не слыхали о берсиях. Мы узнали обо всем этом позднее, когда проверяли данные о планете на «Летнем сне».
   — И вы так же не знали, что эти берсии были последними взрослыми представителями данного вида и что их детеныши не выживают без взрослых?
   — Нет. Мы узнали обо всем, когда вернулись в Капра-сити и услышали, что нас ищут и хотят арестовать.
   — Советник, — вмешался Перри, поглядев на часы, — мы находимся здесь уже три часа. Нам надо возвращаться.
   — Очень хорошо. На этом прервемся. — Грэйвз убрал рекордер и повернулся к Елене и Джени Кармел. — На Шасте будет еще расследование и суд, и еще слушание на Миранде. Но могу вас уверить, что рассказанного вами достаточно, чтобы признать неумышленность деяния. Вы убили случайно и не знали, что убиваете, действуя в полусне под влиянием страха. Лишь одно мне совершенно непонятно: зачем вы сбежали? Но с этим можно подождать. — Он встал. — А теперь я должен вас задержать. С этого момента вы находитесь под арестом. И нам необходимо покинуть это место.
   Близнецы переглянулись.
   — Мы не поедем, — заявили они в один голос.
   — Вы должны поехать. Здесь опасно. Всем нам здесь угрожает опасность.
   — Мы останемся здесь и рискнем, — возразила Елена.
   Грэйвз хмуро уставился на них.
   — Вы не понимаете. Командор Перри может объяснить подробнее, а я просто говорю вам: высчитаете, что находитесь в безопасности, но это не так, и если вы останетесь на Тектоне, вам не пережить Летнего Прилива.
   — Тогда предоставьте нас самим себе. — Елена Кармел чуть не плакала. — Мы останемся. Если умрем, это будет достаточным наказанием, и все удовлетворятся.
   Грэйвз вздохнул и снова уселся.
   — Командор Перри, отправляйтесь. Забирайте остальных и улетайте. Я останусь с ними.
   Перри не двинулся с места. Он вытащил из-за пояса станнер и навел его на близнецов.
   — Эта штука может убить, но она действует и как парализатор. Если советник прикажет, мы заберем вас в аэрокар в бессознательном состоянии.
   Девушки настороженно глядели на станнер, но Грэйвз покачал головой.
   — Нет, командор, — устало сказал он. — Это не выход. Вы же знаете, мы никогда не сможем втащить их на этот обрыв. Я останусь, а вы уезжайте и расскажите Каллик и Ж'мерлии, что здесь произошло. — Он устало откинулся и закрыл глаза. — И уходите быстрей, пока не поздно.
   Где-то в вышине прогрохотал гром, как бы добавляя убедительности его словам. Перри посмотрел вверх, но с места не двинулся.
   — Объясните мне, почему? — продолжал Грэйвз. Он открыл глаза, медленно встал и начал шагать взад-вперед по палатке. — Объясните мне, почему вы не хотите вернуться со мной. Вы считаете, что я ваш враг… или что правители Альянса жестокие чудовища? Вы что, действительно верите, будто вся система правосудия предназначена лишь для того, чтобы мучить и преследовать юных девушек? Что Совет не воспрепятствует плохому обращению с вами? Хотите, я дам вам честное слово, личное обещание, что если вы поедете со мной, вам не причинят вреда? Только, пожалуйста, скажите мне, чего вы боитесь.
   Елена Кармел вопросительно посмотрела на сестру и, когда Джени кивнула, выпалила:
   — Нас подвергнут обработке. Реабилитации. Не так ли?
   — Да, так. — Грэйвз перестал метаться. — Но только для того, чтобы вам помочь. Она сотрет воспоминания о боли… Вы же не хотите до конца жизни, вновь и вновь переживать случившееся на Павлине-4. Реабилитация — это не наказание, а лечение. Она вам не повредит.
   — Этого вы гарантировать не можете, — возразила Елена. — Ведь реабилитация используется для лечения расстройств психики? Расстройств любого рода.
   — Ну, обычно она фокусируется на каком-то определенном происшествии или затруднении, но при этом излечивает, конечно, и все остальные психические отклонения.
   — Даже такое, которое мы отклонением не считаем? — Впервые инициативу в разговоре взяла Джени Кармел. — Реабилитация сделает нас «разумнее». Но ведь мы не разумны только в вашем понимании.
   — Джени Кармел, я понятия не имею, о чем вы говорите, но никто на свете не разумен вполне, все немножечко безумны, — Грэйвз вздохнул и потер лысину, — а я больше других. Но я охотно подвергнусь реабилитации, если это будет необходимо.
   — А если вы не хотите избавляться от своего «отклонения»? — спросила Елена. — Если это что-то важное для вас, важнее всего на свете?