Страница:
Вальния Блум старательно избегала глаз Яны.
— Вообще-то я надеялась, что вы не станете задавать этот вопрос. Но я могу на него ответить. Никакого реального выбора у нас нет. Если только не будет проделано что-то наподобие промывки всего тела, и если мы не сможем доказать ее эффективность, служба безопасности Ганимеда никогда не выпустит Себастьяна на свободу. Он останется здесь или в каком-то схожем закрытом учреждении и проведет под строгим надзором всю оставшуюся жизнь.
— Выходит, у меня нет никакого выбора, не так ли? Ради самого Себастьяна я должна позволить вам продолжать.
— Очень хорошо. Поскольку данная встреча записывается, с вашей стороны нет необходимости в каких-либо других действиях. Однако, должна сказать вам еще одно. Это уже относится не к благополучию Себастьяна, а к вашему собственному.
— Да? — Яна мгновенно насторожилась. Люди что-то делали для тебя только за тем, чтобы продвигать собственные программы.
— Вы, исключительно по вашей собственной воле, с самого детства заботились о Себастьяне. Я уверена, что вы хотели для него только хорошего, однако ваши действия имели неблагоприятный побочный эффект. Себастьян так и не развил в себе способности принимать собственные решения.
— Нет! Вы все с ног на голову поставили. Я заботилась о нем, потому что он не мог за собой следить.
— Это вы так считаете. А я придерживаюсь иного мнения. Ранее я сказала, что пока наны будут разрабатываться, вы будете вольны приходить и уходить, когда пожелаете. Это мое заявление остается в силе. Однако я убедительно настаиваю, чтобы вы держались подальше от Себастьяна. Позвольте нам выяснить, как он ведет себя без вашего постоянного руководства.
Яна ощутила прилив гнева, сильного и иррационального.
— Вы имеете в виду, давайте выясним, как Себастьян ведет себя без ВАШЕГО постоянного руководства. Вы думаете, что он теперь ваш — с тех самых пор, как мы Землю покинули.
Краска, которая прилила к щекам Вальнии Блум, превратила ее из безжизненного трупа в уязвимого человека.
— Я думаю о нем как об объекте моих исследований. — Голос ее задрожал, и она встала. — Себастьян Берч для меня только экспериментальный объект, и никогда ничем большим не будет. А вот о вас я этого сказать не могу. Себастьян Берч — ваша навязчивая страсть. Позвольте мне дать вам совет: найдите себе жизнь! Совершенно очевидно, что в данный момент вы таковой не имеете.
Вальния Блум ушла, прежде чем Яна смогла ответить. Несколько мгновений спустя Яна поняла, что ответить ей по большому счету нечего. Фраза «найдите себе жизнь» от доктора Блум по сути просто повторяла чуть более раннее замечание Пола: «Не забывай, что у тебя тоже право на жизнь имеется».
Яна уставилась на микроскоп. Рядом также лежал озадачивающий набор мозговых сканирований и отчетов. Что она делала в этой лаборатории? У нее не было должной квалификации, чтобы здесь находиться. Конечно, ее присутствие терпели — но все прекрасно знали, что ей нечего предложить. Яна не была научным сотрудником или медицинским специалистом. Любое лечение, которое она предложила бы для Себастьяна, могло убить его с той же вероятностью, что и вылечить.
Яна встала. Как там назывался ресторан, о котором упоминал Пол? «Чрево кита»? Почти наверняка было уже слишком поздно. Оставался крайне мизерный шанс, что она его там найдет. С другой стороны, Яне совсем не обязательно было искать его именно там. Кто-нибудь на «Ахиллесе» сможет подсказать ей, где его найти.
А потом?
А потом Яна была намерена основательно подурачиться. Быть может, именно в этом заключался смысл слов «найдите себе жизнь».
— Вообще-то я надеялась, что вы не станете задавать этот вопрос. Но я могу на него ответить. Никакого реального выбора у нас нет. Если только не будет проделано что-то наподобие промывки всего тела, и если мы не сможем доказать ее эффективность, служба безопасности Ганимеда никогда не выпустит Себастьяна на свободу. Он останется здесь или в каком-то схожем закрытом учреждении и проведет под строгим надзором всю оставшуюся жизнь.
— Выходит, у меня нет никакого выбора, не так ли? Ради самого Себастьяна я должна позволить вам продолжать.
— Очень хорошо. Поскольку данная встреча записывается, с вашей стороны нет необходимости в каких-либо других действиях. Однако, должна сказать вам еще одно. Это уже относится не к благополучию Себастьяна, а к вашему собственному.
— Да? — Яна мгновенно насторожилась. Люди что-то делали для тебя только за тем, чтобы продвигать собственные программы.
— Вы, исключительно по вашей собственной воле, с самого детства заботились о Себастьяне. Я уверена, что вы хотели для него только хорошего, однако ваши действия имели неблагоприятный побочный эффект. Себастьян так и не развил в себе способности принимать собственные решения.
— Нет! Вы все с ног на голову поставили. Я заботилась о нем, потому что он не мог за собой следить.
— Это вы так считаете. А я придерживаюсь иного мнения. Ранее я сказала, что пока наны будут разрабатываться, вы будете вольны приходить и уходить, когда пожелаете. Это мое заявление остается в силе. Однако я убедительно настаиваю, чтобы вы держались подальше от Себастьяна. Позвольте нам выяснить, как он ведет себя без вашего постоянного руководства.
Яна ощутила прилив гнева, сильного и иррационального.
— Вы имеете в виду, давайте выясним, как Себастьян ведет себя без ВАШЕГО постоянного руководства. Вы думаете, что он теперь ваш — с тех самых пор, как мы Землю покинули.
Краска, которая прилила к щекам Вальнии Блум, превратила ее из безжизненного трупа в уязвимого человека.
— Я думаю о нем как об объекте моих исследований. — Голос ее задрожал, и она встала. — Себастьян Берч для меня только экспериментальный объект, и никогда ничем большим не будет. А вот о вас я этого сказать не могу. Себастьян Берч — ваша навязчивая страсть. Позвольте мне дать вам совет: найдите себе жизнь! Совершенно очевидно, что в данный момент вы таковой не имеете.
Вальния Блум ушла, прежде чем Яна смогла ответить. Несколько мгновений спустя Яна поняла, что ответить ей по большому счету нечего. Фраза «найдите себе жизнь» от доктора Блум по сути просто повторяла чуть более раннее замечание Пола: «Не забывай, что у тебя тоже право на жизнь имеется».
Яна уставилась на микроскоп. Рядом также лежал озадачивающий набор мозговых сканирований и отчетов. Что она делала в этой лаборатории? У нее не было должной квалификации, чтобы здесь находиться. Конечно, ее присутствие терпели — но все прекрасно знали, что ей нечего предложить. Яна не была научным сотрудником или медицинским специалистом. Любое лечение, которое она предложила бы для Себастьяна, могло убить его с той же вероятностью, что и вылечить.
Яна встала. Как там назывался ресторан, о котором упоминал Пол? «Чрево кита»? Почти наверняка было уже слишком поздно. Оставался крайне мизерный шанс, что она его там найдет. С другой стороны, Яне совсем не обязательно было искать его именно там. Кто-нибудь на «Ахиллесе» сможет подсказать ей, где его найти.
А потом?
А потом Яна была намерена основательно подурачиться. Быть может, именно в этом заключался смысл слов «найдите себе жизнь».
26.
Решение Совы было принято несколько недель тому назад. Теперь же, по мере того, как время отбытия на Ганимед все приближалось, его нежелание покидать Совиную Пещеру непрерывно усиливалось.
Сова бродил по всей длине главного зала, видя там не столько те артефакты, которые были собраны, а те, которых недоставало. Вот было свободное место для капсулы жизнеобеспечения с грузового корабля под названием «Океан». Из фрагментарных и перепутанных записей Сова был убежден, что с полдюжины тех капсул по-прежнему существует, плавая где-то в космосе со своим человеческим грузом. Он, кстати говоря, сильно сомневался, что тот груз был мертв. Но так или иначе, сама капсула стала бы редким сокровищем.
Следующее свободное место вызывало куда больше вопросов. Существование данного артефакта поддерживалось лишь тонкой паутинкой непрямых свидетельств. Если, согласно слухам, разум КБЭ все-таки был создан, это событие должно было произойти лишь в самые последние дни Великой войны.
И куда он мог деться? Продолжительное существование конденсата Бозе-Эйнштейна необходимого объема, разумного или нет, требовало поддержания его при температурах, находящихся в миллиардных долях градуса от абсолютного нуля. Никакая природная среда во вселенной не предлагала ничего холоднее микроволновой фоновой радиации с 2,7 градуса Кельвина. Разум КБЭ потребовал бы специальной искусственно охлаждаемой установки, размещенной, скорее всего, внутри одного из природных тел, что плавали за орбитой Нептуна. Оружейники Пояса, как доподлинно знал Сова, оборудовали далеко в той внешней тьме по меньшей мере две научно-исследовательских лаборатории. В один прекрасный день, по мере того, как границы цивилизации равномерно расширяются, эти лаборатории будут обнаружены. А тогда, если они и впрямь содержат в себе разумный КБЭ, его обнаружение вызовет настоящую баталию в среде коллекционеров реликвий Великой войны — если только сам этот разум не окажется способен представить собственные аргументы на предмет продолжения независимого существования.
Третей трепетно ожидаемой святыней являлось неизвестное абсолютное оружие Надин Селасси, предмет недоказанного существования и неизвестной природы. Глазея на пустое место, Сова попытался представить себе его содержимое, но тут по всему залу прозвучал индивидуальный сигнал Морда.
— Я сейчас с вами буду. — Со всеми звонящими Сова мог сообщаться устно из любой точки Совиной Пещеры, однако визуальная связь требовала его присутствия в одном из двух коммуникационных центров. — Выбор времени очень удачен. Через восемь часов я покидаю Пандору и отправляюсь на Ганимед.
— Куда вы клялись никогда в жизни не возвращаться. — Единственное презрительное фырканье Морда служило эквивалентом дюжины циничных замечаний.
— Определенная гибкость воззрений служит признаком исключительного разума.
— Ага. А не вы ли несколько недель тому назад говорили мне, что признаком гения служит способность сосредоточиваться на одной-единственной идее в течение многих месяцев и лет?
— Исключительным разумом можно считать тот, который способен одновременно объять множество несовместимых фактов и теорий. — Сова добрался до большого мягкого кресла и с довольным кряхтением там устроился. Вот и ответ на один важный вопрос. Что бы еще он ни оставил на Пандоре, кресло определенно отправлялось с ним. — Это просто визит вежливости, или вы о каком-то прогрессе желаете сообщить?
— С визитом вежливости пусть к вами марсианские волки нагрянут. — Гневный взор косых глаз Морда обжег Сову из дисплея. — Я кое-какой материал нашел. И не без трудов тяжких. Пришлось червем сквозь крутые брандмауэры и системы охраны данных пробираться. Хотите о тайной половой жизни земного министра по экономическому планированию узнать?
— Не хочу. Что же касается ваших трудностей, то ничто достойное никогда не добывается малым трудом. Вы определили местоположение медицинских архивов в отношении детей, спасенных из северного полушария Земли в течение нескольких месяцев или лет после окончания Великой войны?
— Терпение, Мегачипс, терпение. Если бы я только это раздобыл, я бы обычной почтой воспользовался. Да, у меня есть медицинские архивы. Несколько сот детишек были в нужной возрастной группе, но никто из них не находился в том, что можно было бы назвать нормой. Большинство видело, как членов их семей сжигают, взрывают или съедают, и все они прошли через ад. Стандартной терапией было опустошать их мозги, и вы сами можете понять, почему. Но это, а также неполнота архивов, делают невозможным проследить медицинскую историю до времени перед их обнаружением. Да и те медицинские архивы, которые были найдены, тоже не особенно помогают, потому что Земля по-прежнему почти с восемью миллиардами погибших справлялась. В лагерях для перемещенных лиц просто считали руки и ноги, убеждались, что дети могут дышать — и, по большому счету, все.
— Короче говоря, тупик.
— Я уже вам сказал — если бы мне случилось на этом застрять, я бы вам открытку послал. Поскольку я был внутри банков данных, я решил пойти другим путем — вперед во времени. Как можно ожидать, все службы на Земле постепенно восстанавливались, и те дети, которые считались перемещенными лицами, пока росли, проходили регулярные медицинские осмотры и терапию. Если вы готовы загружать, я готов передать вам полные геномы для каждого.
— Думаю, да. — Сова медленно кивнул. Он сидел в неподвижности, с закрытыми глазами. — В терминал Невода. Я потом распоряжусь насчет их соответствующего хранения в Цитадели. Пожалуйста, продолжайте.
— Солидное число выросло физически поврежденными или умственно отсталыми, а некоторые умерли от долгосрочных последствий войны. Но ни один из них не проявил ничего, что связывало бы его с астероидом Геральдик или с Надин Селасси. Они слились с остальным населением Земли, и те, кто мог, устроились на нормальную работу. К тому времени, как я оказался в пределах пяти лет от настоящего времени, я уже был убежден, что двигаюсь в никуда. Но что такое время, когда славно развлекаешься? Я продолжал чесать до самого конца. И знаете, что? В архивах менее чем трехмесячной давности я наконец наткнулся на золотую россыпь.
— Аномалии?
— Пусть будет единственное число. Одна аномалия — зато какая! Далеко за вашей отсечкой «четыре-сигма». Двое детей из перемещенных лиц, теперь уже взрослые, трудились в качестве простых подсобных рабочих, ничего такого особенного, на платформе по добыче метана, принадлежащей «Глобальным минералам». Они проторчали там лет десять или больше, но недавно решили использовать свои навыки для Внешней системы. Идею, как я подозреваю, подала женщина, потому что мужчина проходит в архивах как малость заторможенный и более чем странный. Таким образом, они прошли тесты и прочую ерунду, и теперь мужчина уже начинает выглядеть более интересно. Он способен предсказывать результаты работы гидродинамических систем, особенно планетных атмосфер, достаточно сложных, чтобы все компьютерные модели с ними спасовали. Он не знает, как он это делает. Говорит, они ему вроде как снятся — и он потом просто результаты рисует.
— Не уникально. — Сова не был особенно потрясен. — История знает аутистических детей и взрослых, которые обладали той же способностью. Предсказание метеорологического поведения атмосферы очень далеко отстоит от абсолютного оружия Надин Селасси. Сомневаюсь, что все это удовлетворяет критерию «четыре-сигма».
— Эй, Мегачипс, вы странности просили. Я даю вам странности, а вам опять все не слава Богу. Но я еще не закончил. Дослушайте остальное, прежде чем про «четыре-сигма» болтать. Мужчину зовут Себастьян Берч, и я уже послал его идентификацию в ваш банк данных. После того, как они с женщиной прошли письменное тестирование — они, кстати говоря, как единая команда работают, — они поднялись на земную орбиту для медицинского осмотра. Женщина проскочила легко — здоровая, неглупая и абсолютно нормальная. Себастьян Берч кажется достаточно здоровым, но медицинские работники наткнулись на одно препятствие. Его лейкоциты полны каких-то крошечных шариков. Все эти шарики идентичные, неорганические и, судя по всему, химически инертные. Никакой очевидной функции они не выполняют, но, согласно всем медицинским учебникам, их там быть не должно. Никто никогда ничего подобного не видел. Медики удалили целую партию в качестве образцов для досье. Ну как, добрались мы до «четыре-сигма»?
— Да, и гораздо дальше. — Глаза Совы были широко раскрыты. — Морд, вы нашли именно то, на что я надеялся. Можете вы послать мне все подробности выполненных тестов вместе с полным набором результатов и комментариев?
— Уже это делаю, пока мы тут с вами общаемся. Впрочем, комментарии ничего хорошего вам не дадут. Все они сводятся к вопросу: «Что это еще тут за дьявольщина?» Но я опять-таки не закончил. Медики не знают, почему Себастьян Берч полон этих ерундовин, но поскольку вся эта фигня, похоже, ни ему, ни кому-то еще не вредит, они дают свое добро. В результате Берч и та женщина, Янина Яннекс, отправляются дальше на Ганимед.
— На Ганимед? Эти люди на Ганимеде?
— Вот именно. Как раз там, куда вы через несколько дней прибудете. Но они чуть было по дороге не срезались. Вы главный спец в Солнечной системе по взламыванию транспортационных документов, так что я даю вам голый костяк, а детали вы уж сами отроете. Себастьян Берч и Янина Яннекс совершали путешествие на борту ЛВС «Ахиллес». Когда корабль проделывал традиционную юпитерианскую пертурбацию для сброса скорости, Себастьяну Берчу взбрело в голову наружу выйти — в верхние слои атмосферы Юпитера. Он как раз с наружным люком заканчивал, когда его нашли и остановили. Никакого объяснения пока не предложено. Ну как, уже «четыре-сигма»?
— Да, да и гораздо, гораздо дальше. Морд, все это экстраординарно. Но на что это указывает?
— Черт побери, мне предполагалось просто вам рассказать. Я всего-навсего высокого уровня Факс, а у вас там могучий выпуклый лоб и чудовищной силы мозги. Вы просили странности, я вам эти странности дал. Но не просите меня связать все это с Надин Селасси или с оружием «темнее дня», которому предполагалось Солнечную систему уничтожить. Насколько я понимаю, все, что мы сделали, это нашли человека, который в нужное время прибыл на Землю и которому случилось иметь весьма необычное тело и мозг. Извлечь из всего этого смысл — ваша работа, не моя. Каково ваше объяснение?
Сова осел в мягком кресле, его туша аж перетекала за края. Поставив локти на пухлую от жира грудь, он опустил подбородок на сложенные чашечкой ладони.
— Вовсе не обязательно меня подталкивать. У меня нет объяснения, как вы самоуверенно себе вообразили. У вас есть еще информация?
— Ни клочка.
— Тогда мы завершим эту встречу. Я должен подумать.
— Годится. Я так или иначе надолго здесь оставаться не собирался.
— Мои извинения, если вы обиделись. Ваше присутствие обычно приветствуется мной в любое время, однако данная ситуация представляется исключительной.
— Да я вовсе не о вас беспокоюсь. Мне вообще не нравится где бы то ни было надолго оставаться. Я уже говорил раньше и говорю теперь: что-то за мной там охотится и уже у меня на хвосте сидит.
— Не предпочтете ли вы в таком случае совсем оставить распределенную сеть Невода и поселиться внутри Цитадели? Здесь вам будет безопасно, и Цитадель способна сохранять свою целостность в качестве защищенной единицы даже в мое отсутствие.
— Не-е. Я уже был внутри. Там скука смертная. В Неводе, конечно, рисково, но там можно миллиард всяких интересных мест изучить. Короче, пока. Я отсюда сваливаю. На Ганимеде увидимся.
Морд кивнул, и его образ исчез с дисплея.
Сова не пошевелился. Новая информация обычно служила делу прояснения вопроса. В данном же случае открытия, судя по всему, добавляли новый пласт неясностей.
Верно, теперь у него имелось время и место. Но если Себастьян Берч действительно был связан с Надин Селасси и ее потерянным оружием, это оружие не могло быть биологическим, поскольку Берч более тридцати лет прожил среди людей, и никто не пострадал. Кроме того, это оружие и не должно было быть биологическим. Ведь ему не просто предполагалось унести чью-то жизнь; оно было разработано с тем, чтобы уничтожить целую планету.
И еще эти загадочные частички материи, найденные внутри тела Себастьяна Берча. Если у них отсутствовало какое-либо биологическое или химическое действие, что оставалось? Пожалуй, только что-то из области физики.
Сова долго сидел в неподвижности, пока минуты и часы тикали дальше. Наконец до запланированного времени отбытия с Пандоры остался всего час. Сова встал, протянул руку к коммуникационному пульту и сделал звонок. Через несколько секунд сонный женский голос отозвался:
— Слушаю.
— Извините, что потревожил. Кажется, мне дали неверный номер.
— Отлично. А мне кажется, что сейчас ночь глухая.
— В самом деле. — Сова оставался невозмутим. — Я предпринимаю попытку связаться с Алексом Лигоном.
— А кто его спрашивает?
— Свами Савачарья.
— Ах, простите. Он спит, но я уверена, что он захочет с вами поговорить. Подождите секунду.
Через несколько мгновений голос Алекса произнес:
— Угу? — Он казался не только на три четверти сонным, но еще и не на шутку озадаченным.
— Это Сова. Мы не разговаривали со времени вашего визита, но я полагаю, что ваша семья по-прежнему заинтересована в доступе к использованию Пандоры в качестве операционной базы внутри системы Сатурна?
— Предельно заинтересована. Если существуют какие-то условия, на которых данное соглашение может быть достигнуто, мы бы хотели их обсудить. — На заднем плане прошло невнятное жалобное бормотание, за которым последовал еле слышный шепот Алекса: — Я знаю, Кейт. И я помню, что обещал. Но это может быть единственный шанс.
Сова отрезал фоновую болтовню, сказав:
— Я вижу возможные условия для соглашения. Сперва, однако, я бы хотел задать вопрос: использует ли «Лигон-Индустрия» квалифицированные группы физиков и химиков?
— Да, и весьма широко. — Теперь в голосе Алекса звучало удивление. — Для некоторых деловых предприятий, в которые мы вовлечены, научно-исследовательские группы экстракласса совершенно необходимы. Без них проект вроде «Звездного семени-2» стал бы абсолютно невозможен.
— Хорошо. Именно этого я и ожидал. Тогда еще один вопрос — или, скорее, заявление: у «Лигон-Индустрии» есть способы получения доступа к объектам и материалам, которые обычно являются недоступными. Не пытайтесь это отрицать, ибо у меня есть хорошие тому доказательства.
— Я и не собирался это отрицать. Определенные члены моей семьи даже хвалятся по этому поводу. Это как-то связано с вашим предыдущим вопросом?
— Весьма непосредственно. Я бы хотел, чтобы вы получили доступ к набору медицинских проб, взятых в конкретное время в конкретном месте у конкретного индивида. Затем я бы хотел, чтобы лучшая группа ваших экспериментаторов подвергла эти пробы широкому разнообразию тестов, а также установила их свойства и поведение. Вы можете передать вашей семье, что в ответ на эту услугу я сделаю Пандору доступной для «Лигон-Индустрии» в качестве операционной базы для добычи гелия-три из атмосферы Сатурна. Сооружение подобной базы на участке Пандоры, максимально удаленном от моего жилища, может начинаться немедленно.
— Это замечательно. — Алекс полностью проснулся. — Но мне нужны другие детали. Не просто имя персоны и местонахождение проб — вы должны проявить большую определенность в отношении тестов.
— Сделаю, что могу. Здесь, однако, мы плаваем в море гипотез. — Сова снова сгорбился в своем кресле. — Слушайте внимательно. Согласно расписанию, мне предстоит покинуть Пандору менее чем через один час. Мы с вами должны встретиться и обсудить эту тему более подробно, но вам не следует дожидаться моего прибытия, чтобы начать.
— Стало быть, это очень срочно. Вы об этом не говорили.
— Точный уровень срочности мне неизвестен. Однако определенные недавние события наполняют меня дурными предчувствиями. Вы готовы записывать информацию?
— Это уже делается.
— Отлично. Итак, медицинские пробы взяты у индивида по имени Себастьян Берч. В настоящее время он находится на Ганимеде, и, вполне возможно, «Лигон-Индустрии» быстрее и проще будет получить новые пробы того, что нам необходимо, непосредственно у него. Если же нет, кто-то как можно скорее должен отправиться на Землю…
Всего месяц тому назад Алексу даже и в голову не могло прийти, что он станет созывать семейный совет. А теперь он созвал целых два за последние две недели. Мало того, он настоял, чтобы этот совет состоялся ранним утром.
Для Проспера Лигона это мало что значило — он в любом случае давно бы уже встал и не один час проработал. А вот для остальных членов семьи…
Алекс оглядел уменьшившуюся аудиторию. Его матушка сидела слева от него. Вид у нее был просто ужасающий. Идеальная кожа покрылась сетью тонких морщин, выпученные глаза остекленели, и мобильная капельница вливала желтоватую жидкость в ее левое предплечье. Внешний возраст Лены Лигон за считанные дни удвоился. Пока она вволакивалась в помещение, Алекс ее поддерживал, и плечо матушки показалось ему хрупким как птичье крылышко.
Впрочем, Лена Лигон по крайней мере была жива и присутствовала на совете. Двоюродная бабушка Агата умерла два дня тому назад, а кузина Юлиана оставалась в критическом состоянии. Двоюродная бабушка Кора не отходила от ее постели.
Справа от Алекса с ввалившимися глазами сидел дядюшка Каролюс, лучась улыбкой при каждом взгляде на Лену. Несомненно, ее вид наводил дядюшку на радостные мысли о капитальных проблемах «Сильва-Симбионтов», которые прогоняли всякую печаль по поводу кончины его тетушки. Лица Натали и Рашели носили на себе схожие бессонные маски. Впрочем, подозревал Алекс, точно такая же маска имелась и у него на лице. Прошлой ночью они с Кейт славно поработали и позабавились, а потом, разбуженный звонком Совы, Алекс уже оказался неспособен заснуть. Сидящий напротив Рашели Гектор смотрелся хуже всех. Потребовалось нечто большее, чем простой недосып, чтобы окутать неизменную живость викинга такой аурой вялости и распутства. Новости о семейном совете, надо полагать, настигли Гектора, когда он ранним утром ковылял домой с вечеринки.
Только Проспер Лигон, сидящий на своем месте в дальнем конце стола, выглядел как обычно. Кивнув Алексу, он сказал:
— Данный совет можно считать открытым. Полагаю, будет уместно, если ты выскажешься первым.
Пользуясь записью разговора с Совой, Алекс набросал себе заметки, но затем по совету Кейт их уничтожил.
— Если бы я собиралась просить мою семью проделать что-то нелегальное, — сказала она тогда, — не думаю, что я хотела бы иметь при себе какие-то записи.
— Это может не быть нелегальным. — Но Алекс принял совет — правда, после того, как удостоверился, что все важные пункты надежно отложились у него в памяти.
По сути, то, что Алекс собирался сказать, было совсем не так сложно. Проблема заключалась в том, что несмотря на длинную семейную историю интриг, подкупа и шантажа, а также несмотря на все то, что, как заявлял Сова, он знал с уверенностью в отношении прошлых грехов дядюшки Каролюса, на семейном совете никто никогда открыто о подобных вещах не говорил.
Алекс собрал всю свою отвагу, перевел дух и приступил. Он говорил пять минут, резюмируя просьбу Совы и условия его предложения. Пока он говорил, в помещении царила полная тишина, которая продолжала тянуться и после того, как он закончил.
Наконец дядюшка Каролюс сказал:
— Давай напрямик. Мы раздобываем эти медицинские пробы и проделываем эти тесты. В ответ нам можно устанавливать операционный центр и использовать его столько, сколько нам захочется. Так?
— Свами Савачарья полагает, что это продлится не больше года. Ему откуда-то известны штрафные санкции в нашем контракте.
— И нам не придется никого убивать или платить Савачарье чудовищный откуп?
— Я так не думаю.
— Тогда я вам всем кое-что скажу. Не думал, что у меня когда-нибудь будет случай это сказать. — Каролюс обвел взглядом весь стол. — Итак, Алекс обтяпывает нам эту сделку, а Гектор все устроил, чтобы Люси-Марию уломать. Наконец-то для мужской части нашего молодого поколения какая-то надежда появляется.
Алекс не был уверен, что он готов к таким комплиментам от дядюшки Каролюса.
— Однако, — добавил он, — я не знаю, как мы эти пробы получим. Кто-то должен за Землю отправиться.
— Зачем, когда сам этот приятель здесь, на Ганимеде, торчит? Забудь про Землю. — Каролюс пренебрежительно махнул рукой и повернулся к главе стола. — Ну что, Проспер? Если я эту часть дельца на себя возьму, что ты тогда скажешь?
Проспер Лигон молча изучал свои заметки. Наконец он кивнул.
— Дело, разумеется, потребует семейного голосования. Однако, должен заметить, что привязка ко времени представляется исключительно удачной. Одна из наших лучших физических исследовательских групп в настоящее время свободна. Мы придерживали ее в резерве, имея в виду начало операций в системе Сатурна для «Звездного семени-2». Если соглашение с Савачарьей будет заключено немедленно, по-прежнему останется неизбежный простой в течение нескольких недель, прежде чем исследовательская группа потребуется. И даже если мы назначим ее руководителем нашего главного научного сотрудника, Бенгта Суоми — что я настоятельно рекомендую и могу организовать, — цена выполнения просьбы Савачарьи по-прежнему будет неизмеримо мала. Следовательно, так мы и порешим.
Сова бродил по всей длине главного зала, видя там не столько те артефакты, которые были собраны, а те, которых недоставало. Вот было свободное место для капсулы жизнеобеспечения с грузового корабля под названием «Океан». Из фрагментарных и перепутанных записей Сова был убежден, что с полдюжины тех капсул по-прежнему существует, плавая где-то в космосе со своим человеческим грузом. Он, кстати говоря, сильно сомневался, что тот груз был мертв. Но так или иначе, сама капсула стала бы редким сокровищем.
Следующее свободное место вызывало куда больше вопросов. Существование данного артефакта поддерживалось лишь тонкой паутинкой непрямых свидетельств. Если, согласно слухам, разум КБЭ все-таки был создан, это событие должно было произойти лишь в самые последние дни Великой войны.
И куда он мог деться? Продолжительное существование конденсата Бозе-Эйнштейна необходимого объема, разумного или нет, требовало поддержания его при температурах, находящихся в миллиардных долях градуса от абсолютного нуля. Никакая природная среда во вселенной не предлагала ничего холоднее микроволновой фоновой радиации с 2,7 градуса Кельвина. Разум КБЭ потребовал бы специальной искусственно охлаждаемой установки, размещенной, скорее всего, внутри одного из природных тел, что плавали за орбитой Нептуна. Оружейники Пояса, как доподлинно знал Сова, оборудовали далеко в той внешней тьме по меньшей мере две научно-исследовательских лаборатории. В один прекрасный день, по мере того, как границы цивилизации равномерно расширяются, эти лаборатории будут обнаружены. А тогда, если они и впрямь содержат в себе разумный КБЭ, его обнаружение вызовет настоящую баталию в среде коллекционеров реликвий Великой войны — если только сам этот разум не окажется способен представить собственные аргументы на предмет продолжения независимого существования.
Третей трепетно ожидаемой святыней являлось неизвестное абсолютное оружие Надин Селасси, предмет недоказанного существования и неизвестной природы. Глазея на пустое место, Сова попытался представить себе его содержимое, но тут по всему залу прозвучал индивидуальный сигнал Морда.
— Я сейчас с вами буду. — Со всеми звонящими Сова мог сообщаться устно из любой точки Совиной Пещеры, однако визуальная связь требовала его присутствия в одном из двух коммуникационных центров. — Выбор времени очень удачен. Через восемь часов я покидаю Пандору и отправляюсь на Ганимед.
— Куда вы клялись никогда в жизни не возвращаться. — Единственное презрительное фырканье Морда служило эквивалентом дюжины циничных замечаний.
— Определенная гибкость воззрений служит признаком исключительного разума.
— Ага. А не вы ли несколько недель тому назад говорили мне, что признаком гения служит способность сосредоточиваться на одной-единственной идее в течение многих месяцев и лет?
— Исключительным разумом можно считать тот, который способен одновременно объять множество несовместимых фактов и теорий. — Сова добрался до большого мягкого кресла и с довольным кряхтением там устроился. Вот и ответ на один важный вопрос. Что бы еще он ни оставил на Пандоре, кресло определенно отправлялось с ним. — Это просто визит вежливости, или вы о каком-то прогрессе желаете сообщить?
— С визитом вежливости пусть к вами марсианские волки нагрянут. — Гневный взор косых глаз Морда обжег Сову из дисплея. — Я кое-какой материал нашел. И не без трудов тяжких. Пришлось червем сквозь крутые брандмауэры и системы охраны данных пробираться. Хотите о тайной половой жизни земного министра по экономическому планированию узнать?
— Не хочу. Что же касается ваших трудностей, то ничто достойное никогда не добывается малым трудом. Вы определили местоположение медицинских архивов в отношении детей, спасенных из северного полушария Земли в течение нескольких месяцев или лет после окончания Великой войны?
— Терпение, Мегачипс, терпение. Если бы я только это раздобыл, я бы обычной почтой воспользовался. Да, у меня есть медицинские архивы. Несколько сот детишек были в нужной возрастной группе, но никто из них не находился в том, что можно было бы назвать нормой. Большинство видело, как членов их семей сжигают, взрывают или съедают, и все они прошли через ад. Стандартной терапией было опустошать их мозги, и вы сами можете понять, почему. Но это, а также неполнота архивов, делают невозможным проследить медицинскую историю до времени перед их обнаружением. Да и те медицинские архивы, которые были найдены, тоже не особенно помогают, потому что Земля по-прежнему почти с восемью миллиардами погибших справлялась. В лагерях для перемещенных лиц просто считали руки и ноги, убеждались, что дети могут дышать — и, по большому счету, все.
— Короче говоря, тупик.
— Я уже вам сказал — если бы мне случилось на этом застрять, я бы вам открытку послал. Поскольку я был внутри банков данных, я решил пойти другим путем — вперед во времени. Как можно ожидать, все службы на Земле постепенно восстанавливались, и те дети, которые считались перемещенными лицами, пока росли, проходили регулярные медицинские осмотры и терапию. Если вы готовы загружать, я готов передать вам полные геномы для каждого.
— Думаю, да. — Сова медленно кивнул. Он сидел в неподвижности, с закрытыми глазами. — В терминал Невода. Я потом распоряжусь насчет их соответствующего хранения в Цитадели. Пожалуйста, продолжайте.
— Солидное число выросло физически поврежденными или умственно отсталыми, а некоторые умерли от долгосрочных последствий войны. Но ни один из них не проявил ничего, что связывало бы его с астероидом Геральдик или с Надин Селасси. Они слились с остальным населением Земли, и те, кто мог, устроились на нормальную работу. К тому времени, как я оказался в пределах пяти лет от настоящего времени, я уже был убежден, что двигаюсь в никуда. Но что такое время, когда славно развлекаешься? Я продолжал чесать до самого конца. И знаете, что? В архивах менее чем трехмесячной давности я наконец наткнулся на золотую россыпь.
— Аномалии?
— Пусть будет единственное число. Одна аномалия — зато какая! Далеко за вашей отсечкой «четыре-сигма». Двое детей из перемещенных лиц, теперь уже взрослые, трудились в качестве простых подсобных рабочих, ничего такого особенного, на платформе по добыче метана, принадлежащей «Глобальным минералам». Они проторчали там лет десять или больше, но недавно решили использовать свои навыки для Внешней системы. Идею, как я подозреваю, подала женщина, потому что мужчина проходит в архивах как малость заторможенный и более чем странный. Таким образом, они прошли тесты и прочую ерунду, и теперь мужчина уже начинает выглядеть более интересно. Он способен предсказывать результаты работы гидродинамических систем, особенно планетных атмосфер, достаточно сложных, чтобы все компьютерные модели с ними спасовали. Он не знает, как он это делает. Говорит, они ему вроде как снятся — и он потом просто результаты рисует.
— Не уникально. — Сова не был особенно потрясен. — История знает аутистических детей и взрослых, которые обладали той же способностью. Предсказание метеорологического поведения атмосферы очень далеко отстоит от абсолютного оружия Надин Селасси. Сомневаюсь, что все это удовлетворяет критерию «четыре-сигма».
— Эй, Мегачипс, вы странности просили. Я даю вам странности, а вам опять все не слава Богу. Но я еще не закончил. Дослушайте остальное, прежде чем про «четыре-сигма» болтать. Мужчину зовут Себастьян Берч, и я уже послал его идентификацию в ваш банк данных. После того, как они с женщиной прошли письменное тестирование — они, кстати говоря, как единая команда работают, — они поднялись на земную орбиту для медицинского осмотра. Женщина проскочила легко — здоровая, неглупая и абсолютно нормальная. Себастьян Берч кажется достаточно здоровым, но медицинские работники наткнулись на одно препятствие. Его лейкоциты полны каких-то крошечных шариков. Все эти шарики идентичные, неорганические и, судя по всему, химически инертные. Никакой очевидной функции они не выполняют, но, согласно всем медицинским учебникам, их там быть не должно. Никто никогда ничего подобного не видел. Медики удалили целую партию в качестве образцов для досье. Ну как, добрались мы до «четыре-сигма»?
— Да, и гораздо дальше. — Глаза Совы были широко раскрыты. — Морд, вы нашли именно то, на что я надеялся. Можете вы послать мне все подробности выполненных тестов вместе с полным набором результатов и комментариев?
— Уже это делаю, пока мы тут с вами общаемся. Впрочем, комментарии ничего хорошего вам не дадут. Все они сводятся к вопросу: «Что это еще тут за дьявольщина?» Но я опять-таки не закончил. Медики не знают, почему Себастьян Берч полон этих ерундовин, но поскольку вся эта фигня, похоже, ни ему, ни кому-то еще не вредит, они дают свое добро. В результате Берч и та женщина, Янина Яннекс, отправляются дальше на Ганимед.
— На Ганимед? Эти люди на Ганимеде?
— Вот именно. Как раз там, куда вы через несколько дней прибудете. Но они чуть было по дороге не срезались. Вы главный спец в Солнечной системе по взламыванию транспортационных документов, так что я даю вам голый костяк, а детали вы уж сами отроете. Себастьян Берч и Янина Яннекс совершали путешествие на борту ЛВС «Ахиллес». Когда корабль проделывал традиционную юпитерианскую пертурбацию для сброса скорости, Себастьяну Берчу взбрело в голову наружу выйти — в верхние слои атмосферы Юпитера. Он как раз с наружным люком заканчивал, когда его нашли и остановили. Никакого объяснения пока не предложено. Ну как, уже «четыре-сигма»?
— Да, да и гораздо, гораздо дальше. Морд, все это экстраординарно. Но на что это указывает?
— Черт побери, мне предполагалось просто вам рассказать. Я всего-навсего высокого уровня Факс, а у вас там могучий выпуклый лоб и чудовищной силы мозги. Вы просили странности, я вам эти странности дал. Но не просите меня связать все это с Надин Селасси или с оружием «темнее дня», которому предполагалось Солнечную систему уничтожить. Насколько я понимаю, все, что мы сделали, это нашли человека, который в нужное время прибыл на Землю и которому случилось иметь весьма необычное тело и мозг. Извлечь из всего этого смысл — ваша работа, не моя. Каково ваше объяснение?
Сова осел в мягком кресле, его туша аж перетекала за края. Поставив локти на пухлую от жира грудь, он опустил подбородок на сложенные чашечкой ладони.
— Вовсе не обязательно меня подталкивать. У меня нет объяснения, как вы самоуверенно себе вообразили. У вас есть еще информация?
— Ни клочка.
— Тогда мы завершим эту встречу. Я должен подумать.
— Годится. Я так или иначе надолго здесь оставаться не собирался.
— Мои извинения, если вы обиделись. Ваше присутствие обычно приветствуется мной в любое время, однако данная ситуация представляется исключительной.
— Да я вовсе не о вас беспокоюсь. Мне вообще не нравится где бы то ни было надолго оставаться. Я уже говорил раньше и говорю теперь: что-то за мной там охотится и уже у меня на хвосте сидит.
— Не предпочтете ли вы в таком случае совсем оставить распределенную сеть Невода и поселиться внутри Цитадели? Здесь вам будет безопасно, и Цитадель способна сохранять свою целостность в качестве защищенной единицы даже в мое отсутствие.
— Не-е. Я уже был внутри. Там скука смертная. В Неводе, конечно, рисково, но там можно миллиард всяких интересных мест изучить. Короче, пока. Я отсюда сваливаю. На Ганимеде увидимся.
Морд кивнул, и его образ исчез с дисплея.
Сова не пошевелился. Новая информация обычно служила делу прояснения вопроса. В данном же случае открытия, судя по всему, добавляли новый пласт неясностей.
Верно, теперь у него имелось время и место. Но если Себастьян Берч действительно был связан с Надин Селасси и ее потерянным оружием, это оружие не могло быть биологическим, поскольку Берч более тридцати лет прожил среди людей, и никто не пострадал. Кроме того, это оружие и не должно было быть биологическим. Ведь ему не просто предполагалось унести чью-то жизнь; оно было разработано с тем, чтобы уничтожить целую планету.
И еще эти загадочные частички материи, найденные внутри тела Себастьяна Берча. Если у них отсутствовало какое-либо биологическое или химическое действие, что оставалось? Пожалуй, только что-то из области физики.
Сова долго сидел в неподвижности, пока минуты и часы тикали дальше. Наконец до запланированного времени отбытия с Пандоры остался всего час. Сова встал, протянул руку к коммуникационному пульту и сделал звонок. Через несколько секунд сонный женский голос отозвался:
— Слушаю.
— Извините, что потревожил. Кажется, мне дали неверный номер.
— Отлично. А мне кажется, что сейчас ночь глухая.
— В самом деле. — Сова оставался невозмутим. — Я предпринимаю попытку связаться с Алексом Лигоном.
— А кто его спрашивает?
— Свами Савачарья.
— Ах, простите. Он спит, но я уверена, что он захочет с вами поговорить. Подождите секунду.
Через несколько мгновений голос Алекса произнес:
— Угу? — Он казался не только на три четверти сонным, но еще и не на шутку озадаченным.
— Это Сова. Мы не разговаривали со времени вашего визита, но я полагаю, что ваша семья по-прежнему заинтересована в доступе к использованию Пандоры в качестве операционной базы внутри системы Сатурна?
— Предельно заинтересована. Если существуют какие-то условия, на которых данное соглашение может быть достигнуто, мы бы хотели их обсудить. — На заднем плане прошло невнятное жалобное бормотание, за которым последовал еле слышный шепот Алекса: — Я знаю, Кейт. И я помню, что обещал. Но это может быть единственный шанс.
Сова отрезал фоновую болтовню, сказав:
— Я вижу возможные условия для соглашения. Сперва, однако, я бы хотел задать вопрос: использует ли «Лигон-Индустрия» квалифицированные группы физиков и химиков?
— Да, и весьма широко. — Теперь в голосе Алекса звучало удивление. — Для некоторых деловых предприятий, в которые мы вовлечены, научно-исследовательские группы экстракласса совершенно необходимы. Без них проект вроде «Звездного семени-2» стал бы абсолютно невозможен.
— Хорошо. Именно этого я и ожидал. Тогда еще один вопрос — или, скорее, заявление: у «Лигон-Индустрии» есть способы получения доступа к объектам и материалам, которые обычно являются недоступными. Не пытайтесь это отрицать, ибо у меня есть хорошие тому доказательства.
— Я и не собирался это отрицать. Определенные члены моей семьи даже хвалятся по этому поводу. Это как-то связано с вашим предыдущим вопросом?
— Весьма непосредственно. Я бы хотел, чтобы вы получили доступ к набору медицинских проб, взятых в конкретное время в конкретном месте у конкретного индивида. Затем я бы хотел, чтобы лучшая группа ваших экспериментаторов подвергла эти пробы широкому разнообразию тестов, а также установила их свойства и поведение. Вы можете передать вашей семье, что в ответ на эту услугу я сделаю Пандору доступной для «Лигон-Индустрии» в качестве операционной базы для добычи гелия-три из атмосферы Сатурна. Сооружение подобной базы на участке Пандоры, максимально удаленном от моего жилища, может начинаться немедленно.
— Это замечательно. — Алекс полностью проснулся. — Но мне нужны другие детали. Не просто имя персоны и местонахождение проб — вы должны проявить большую определенность в отношении тестов.
— Сделаю, что могу. Здесь, однако, мы плаваем в море гипотез. — Сова снова сгорбился в своем кресле. — Слушайте внимательно. Согласно расписанию, мне предстоит покинуть Пандору менее чем через один час. Мы с вами должны встретиться и обсудить эту тему более подробно, но вам не следует дожидаться моего прибытия, чтобы начать.
— Стало быть, это очень срочно. Вы об этом не говорили.
— Точный уровень срочности мне неизвестен. Однако определенные недавние события наполняют меня дурными предчувствиями. Вы готовы записывать информацию?
— Это уже делается.
— Отлично. Итак, медицинские пробы взяты у индивида по имени Себастьян Берч. В настоящее время он находится на Ганимеде, и, вполне возможно, «Лигон-Индустрии» быстрее и проще будет получить новые пробы того, что нам необходимо, непосредственно у него. Если же нет, кто-то как можно скорее должен отправиться на Землю…
Всего месяц тому назад Алексу даже и в голову не могло прийти, что он станет созывать семейный совет. А теперь он созвал целых два за последние две недели. Мало того, он настоял, чтобы этот совет состоялся ранним утром.
Для Проспера Лигона это мало что значило — он в любом случае давно бы уже встал и не один час проработал. А вот для остальных членов семьи…
Алекс оглядел уменьшившуюся аудиторию. Его матушка сидела слева от него. Вид у нее был просто ужасающий. Идеальная кожа покрылась сетью тонких морщин, выпученные глаза остекленели, и мобильная капельница вливала желтоватую жидкость в ее левое предплечье. Внешний возраст Лены Лигон за считанные дни удвоился. Пока она вволакивалась в помещение, Алекс ее поддерживал, и плечо матушки показалось ему хрупким как птичье крылышко.
Впрочем, Лена Лигон по крайней мере была жива и присутствовала на совете. Двоюродная бабушка Агата умерла два дня тому назад, а кузина Юлиана оставалась в критическом состоянии. Двоюродная бабушка Кора не отходила от ее постели.
Справа от Алекса с ввалившимися глазами сидел дядюшка Каролюс, лучась улыбкой при каждом взгляде на Лену. Несомненно, ее вид наводил дядюшку на радостные мысли о капитальных проблемах «Сильва-Симбионтов», которые прогоняли всякую печаль по поводу кончины его тетушки. Лица Натали и Рашели носили на себе схожие бессонные маски. Впрочем, подозревал Алекс, точно такая же маска имелась и у него на лице. Прошлой ночью они с Кейт славно поработали и позабавились, а потом, разбуженный звонком Совы, Алекс уже оказался неспособен заснуть. Сидящий напротив Рашели Гектор смотрелся хуже всех. Потребовалось нечто большее, чем простой недосып, чтобы окутать неизменную живость викинга такой аурой вялости и распутства. Новости о семейном совете, надо полагать, настигли Гектора, когда он ранним утром ковылял домой с вечеринки.
Только Проспер Лигон, сидящий на своем месте в дальнем конце стола, выглядел как обычно. Кивнув Алексу, он сказал:
— Данный совет можно считать открытым. Полагаю, будет уместно, если ты выскажешься первым.
Пользуясь записью разговора с Совой, Алекс набросал себе заметки, но затем по совету Кейт их уничтожил.
— Если бы я собиралась просить мою семью проделать что-то нелегальное, — сказала она тогда, — не думаю, что я хотела бы иметь при себе какие-то записи.
— Это может не быть нелегальным. — Но Алекс принял совет — правда, после того, как удостоверился, что все важные пункты надежно отложились у него в памяти.
По сути, то, что Алекс собирался сказать, было совсем не так сложно. Проблема заключалась в том, что несмотря на длинную семейную историю интриг, подкупа и шантажа, а также несмотря на все то, что, как заявлял Сова, он знал с уверенностью в отношении прошлых грехов дядюшки Каролюса, на семейном совете никто никогда открыто о подобных вещах не говорил.
Алекс собрал всю свою отвагу, перевел дух и приступил. Он говорил пять минут, резюмируя просьбу Совы и условия его предложения. Пока он говорил, в помещении царила полная тишина, которая продолжала тянуться и после того, как он закончил.
Наконец дядюшка Каролюс сказал:
— Давай напрямик. Мы раздобываем эти медицинские пробы и проделываем эти тесты. В ответ нам можно устанавливать операционный центр и использовать его столько, сколько нам захочется. Так?
— Свами Савачарья полагает, что это продлится не больше года. Ему откуда-то известны штрафные санкции в нашем контракте.
— И нам не придется никого убивать или платить Савачарье чудовищный откуп?
— Я так не думаю.
— Тогда я вам всем кое-что скажу. Не думал, что у меня когда-нибудь будет случай это сказать. — Каролюс обвел взглядом весь стол. — Итак, Алекс обтяпывает нам эту сделку, а Гектор все устроил, чтобы Люси-Марию уломать. Наконец-то для мужской части нашего молодого поколения какая-то надежда появляется.
Алекс не был уверен, что он готов к таким комплиментам от дядюшки Каролюса.
— Однако, — добавил он, — я не знаю, как мы эти пробы получим. Кто-то должен за Землю отправиться.
— Зачем, когда сам этот приятель здесь, на Ганимеде, торчит? Забудь про Землю. — Каролюс пренебрежительно махнул рукой и повернулся к главе стола. — Ну что, Проспер? Если я эту часть дельца на себя возьму, что ты тогда скажешь?
Проспер Лигон молча изучал свои заметки. Наконец он кивнул.
— Дело, разумеется, потребует семейного голосования. Однако, должен заметить, что привязка ко времени представляется исключительно удачной. Одна из наших лучших физических исследовательских групп в настоящее время свободна. Мы придерживали ее в резерве, имея в виду начало операций в системе Сатурна для «Звездного семени-2». Если соглашение с Савачарьей будет заключено немедленно, по-прежнему останется неизбежный простой в течение нескольких недель, прежде чем исследовательская группа потребуется. И даже если мы назначим ее руководителем нашего главного научного сотрудника, Бенгта Суоми — что я настоятельно рекомендую и могу организовать, — цена выполнения просьбы Савачарьи по-прежнему будет неизмеримо мала. Следовательно, так мы и порешим.