Шекли Роберт. В темном-темном космосе (сборник)

   Дом вождя был единственным трехэтажным строением в городе. Высокий шпиль аварийного хранилища возносился в небо прямо за ним.
   – Если вы пришли с миром, то добро пожаловать, – обратился к вошедшим землянам вождь, средних лет касцеллианин. На разных частях его тела висели, по меньшей мере, пятнадцать ножей. Вождь сидел, скрестив ноги, на возвышении.
   – У нас дипломатическая неприкосновенность, – сообщил Фаня на всякий случай. Он помнил из гипнотической лекции, что вождь на Касцелле значит гораздо больше, чем когда-то вождь значил на Земле. Местный вождь совмещал функции короля, первосвященника, бога и самого храброго воина.
   – Мы принесли вам подарки, – добавил Фаня, возлагая безделушки к ногам короля. – Примет ли их ваше величество?
   – Нет, – сказал король. – Мы не принимаем подарков.
   Может, как раз это и было проявлением уникального общественного устройства?
   – Мы – раса воинов. Если мы чего-то хотим, то берем сами.
   Фаня уселся, скрестив ноги, напротив возвышения и продолжил беседу с королем. Донни заинтересовался отвергнутыми игрушками. Стараясь исправить плохое впечатление, Фаня рассказал вождю о звездах и других мирах. Примитивные создания, как правило, любят сказки. Он рассказал о корабле, не упомянув, правда, о дефиците топлива. Рассказал о том, что слава Касцеллы гремит на всю галактику.
   – Так и должно быть, – гордо заявил вождь. – Мы – раса воинов, равной которой нет на свете. Каждый из нас умирает сражаясь.
   – Вы, должно быть, участвовали во многих великих войнах? – вежливо поинтересовался Фаня. Что за идиот готовил сводку в «Путеводитель по галактике»!
   – Я не сражался уже много лет, – ответил вождь. – Сейчас у нас мир, все наши враги к нам присоединились.
   Слово за слово Фаня подвел разговор к вопросу о топливе.
   – Что такое это ваше топливо? – спросил вождь, споткнувшись на последнем слове: в касцеллианском языке у этого слова не было эквивалента.
   – Оно заставляет корабль двигаться.
   – И где оно?
   – В металлическом шпиле, – сказал Фаня. – И если вы позволите…
   – В святыне?! – ахнул потрясенный вождь. – В высоком металлическом храме, который боги оставили здесь в стародавние времена?
   – Ну да, – выдавил Фаня, уже предчувствуя, что за этим последует. – Думаю, именно там.
   – Чужеземцы не могут приближаться к храму, это кощунство, – сказал вождь. – Я запрещаю вам это делать.
   – Но нам нужно топливо. – Фаня устал сидеть, скрестив ноги. Космический скафандр не был рассчитан на сложные позы. – Шпиль и поставлен здесь именно для таких случаев.
   – Чужеземцы, имейте в виду: я бог и полководец своего народа. Посмеете приблизиться к священному храму – быть войне.
   – Этого я и боялся, – вздохнул Фаня, поднимаясь на ноги.
   – Мы – раса воинов. Стоит мне приказать – и против вас выступят все бойцы планеты. Подкрепление придет из-за рек и с гор.
   Внезапно вождь выхватил нож. Видимо, это был какой-то сигнал, потому что все туземцы в комнате сделали то же самое.
 
   Фаня оттащил Донни от игрушек:
   – Послушай, балда. Эти «дружелюбные» воины не смогут нам ничего сделать. Их ножи не разрежут материал скафандра, и я сомневаюсь, что у них есть что-то более эффективное. Но все же не позволяй им наваливаться на тебя. Используй парализатор… Бластер – только если их станет слишком много.
   – Ясно. – Донни одним ловким движением выхватил парализатор и снял его с предохранителя. С оружием Донни управлялся проворно и со знанием дела, из-за чего, собственно, Фаня и взял его в команду.
   – Обойдем здание и возьмем топливо. Двух канистр должно хватить. А потом быстренько побьем их.
   Они вышли на улицу. Касцеллианцы следовали за ними по пятам. Четыре носильщика вынесли вождя, выкрикивающего приказы. Узкая улочка вмиг заполнилась вооруженными туземцами. И хотя никто из них даже и не думал трогать землян, по меньшей мере тысяча ножей поблескивали на солнце.
   Перед хранилищем стояли плотные ряды касцеллианцев. На земле между землянами и касцеллианцами лежали сплетенные в жгут канаты, которые, по-видимому, отделяли священную землю от земли мирской.
   – Пойдем, – сказал Фаня и переступил через канаты.
   Защитники храма, стоящие в первом ряду, немедленно подняли ножи. Фаня вскинул парализатор и шагнул вперед.
   Стоящий перед ним туземец что-то выкрикнул, его нож описал сверкающую дугу. Касцеллианец булькнул что-то еще, пошатнулся и упал. Из его горла хлынула яркая кровь.
   – Я же просил тебя не трогать бластер! – рыкнул Фаня.
   – Я и не трогал, – отозвался Донни. Фаня оглянулся. Бластер Донни действительно лежал в кобуре.
   – Тогда я не понимаю, – растерянно произнес Фаня.
   Еще три туземца шагнули вперед. Их ножи взметнулись – и все трое рухнули на землю. Фаня остановился. Теперь на него надвигался целый взвод. Как только туземцы приближались к землянам на расстояние удара ножом, они тут же вскрывали себе горло!
   Фаня замер на месте, не веря своим глазам. Донни остановился у него спиной.
   Теперь сотни туземцев мчались на землян со всех сторон с криками и выставленными ножами. Приблизившись, они наносили себе удар и падали на быстро растущую груду тел. В считаные минуты вокруг землян выросла баррикада из истекающих кровью касцеллианцев. И она продолжала расти.
   – Хватит! Прекратите побоище! – крикнул Фаня, отступая назад и утягивая за собой Донни. – Прошу о перемирии!
   Толпа расступилась, образуя проход, по которому принесли вождя. Сжимая в каждой руке по ножу, он тяжело дышал от возбуждения.
   – Мы выиграли первый бой! – воскликнул вождь. – Наша сила испугала даже таких чужаков, как вы. Вам не удастся оскорбить наш храм, пока жив хоть один мужчина!
   Его поддержал одобрительный рев туземцев.
   Потрясенные до глубины души земляне ретировались на корабль.
   – Так вот что подразумевал «Путеводитель» под «уникальным общественным устройством», – проворчал Фаня. Он стянул с себя скафандр и развалился на койке. – Их способ ведения войны – самоубийствами вынуждать противника капитулировать.
   – Видать, они здесь все чокнутые, – прогудел Донни. – Разве так выиграешь войну?
   – И все же это работает. – Фаня поднялся с кровати и глянул в иллюминатор. Солнце клонилось к закату, окрашивая город в очаровательные алые тона. Лучи света играли на шпиле галактического склада. В открытый люк влетали рокот и бой барабанов.
   – Местное племя созывает армии, – сказал Фаня.
   – Говорю же, это безумие. – Донни имел четкие представления о том, как надо сражаться. – Не по-людски это.
   – Согласен. Но их расчет таков: если много людей покончит с собой, противник капитулирует из чувства вины.
   – А если не капитулирует?
   – До того как туземцы объединились, они, должно быть, шли войной от племени к племени и совершали самоубийства, пока противник не сдавался. Проигравшие присоединялись к победителям. Племя победителей росло и в итоге взяло под контроль всю планету. – Фаня пристально посмотрел на Донни, чтобы убедиться, что тот улавливает суть. – Разумеется, это антивыживание. Если бы одно из племен не захотело сдаться, раса, по всей видимости, уничтожила бы себя. – Он покачал головой. – Впрочем, любая война – антивыживание.
   – А если все сделать быстро? – предложил Донни. – Ворваться в хранилище, отлить немного топлива и смотаться, пока они не поубивали себя все.
   – Ну не знаю, – сказал Фаня. – Они могут продолжать самоубийства еще десять лет, считая, что сражаются с нами. – Он задумчиво посмотрел на город. – Корень зла – их вождь. Он их бог и, надо полагать, будет подстрекать людей на самоубийства до тех пор, пока не останется единственным мужчиной на планете. Потом он усмехнется, скажет: «Мы великие воины» – и покончит с собой.
   Донни с отвращением передернул массивными плечами:
   – Почему бы нам не прихлопнуть его?
   – Тогда они выберут другого бога.
   Солнце почти скрылось за горизонтом.
   – Хотя есть у меня один план, – сказал Фаня и почесал затылок. – Может, и сработает. Все равно делать нечего, отчего бы не попробовать.
 
   В полночь две безмолвные фигуры отделились от корабля и двинулись в направлении города. Они снова были в космических скафандрах. Донни нес две пустые канистры. Фаня держал наготове парализатор.
   На улицах было темно и тихо. Земляне крались вдоль стен и обходили посты, стараясь держаться в стороне от посторонних глаз. Внезапно из-за угла вынырнул туземец, но Фаня тут же парализовал его – тот не успел даже пикнуть. Дойдя до аллеи, ведущей к складу, они замерли в темноте.
   – Все запомнил? – спросил Фаня. – Я парализую охранников. Ты бежишь в хранилище и наполняешь канистры, которые сейчас у тебя в руках. После этого мы линяем отсюда ко всем чертям. Проверив храм, они убедятся, что главные канистры все еще там. Может, тогда они не станут себя убивать.
   Земляне прокрались по темной аллее. Вход в хранилище охраняли три касцеллианца с ножами, подвешенными к набедренным повязкам. Фаня оглушил их зарядами средней мощности, и Донни сорвался с места.
   В тот же миг вспыхнули факелы. Из переулков, размахивая ножами, хлынули туземцы.
   – Засада! – крикнул Фаня. – Донни, назад!
   Донни немедленно развернулся. Выходит, туземцы их поджидали. С криками и воем они бросились на землян, и каждый перерезал себе горло. Тела упали на землю перед Фаней, едва не сбив его с ног. Он попятился. Донни схватил его за руку и потянул за собой. Они выбежали из священной зоны.
   – Перемирие, вашу мать! – выкрикнул Фаня. – Я хочу говорить с вождем. Прекратите! Я требую перемирия!
   С явной неохотой касцеллианцы остановили резню.
   – Это война, – сказал вождь, выступая вперед. Его почти человеческое лицо, освещенное огнем факела, выражало непреклонность. – Вы видели наших воинов. Теперь вы знаете, что не сможете нам противостоять. Весть разлетелась по всем землям. Весь мой народ готов сражаться.
   Он с гордостью оглядел соплеменников, потом снова повернулся к землянам:
   – Я сам поведу свой народ, и ничто нас не остановит. Мы будем сражаться, пока вы не капитулируете и не снимете ваши доспехи.
   – Подожди, вождь. – У Фани перехватило дыхание: сколько же крови кругом! Окружающее напоминало сцену из ада. Сотни тел, разбросанных по земле, улицы, залитые кровью… – Дай мне время до конца ночи. Я посовещаюсь с партнером и приду к тебе утром.
   – Нет, – сказал вождь. – Вы сами начали сражение. Оно должно завершиться. Храбрые мужчины мечтают умереть в бою. Это наше заветное желание. Вы – наш первый враг с тех пор, как мы покорили племена горцев.
   – Кто же спорит, – сказал Фаня. – Но давайте поговорим…
   – С тобой я буду сражаться лично, – объявил вождь и поднял кинжал. – Я умру за свой народ, как и подобает воину!
   – Стойте! – крикнул Фаня. – Даруйте нам перемирие. По правилам моего племени мы можем сражаться только при свете солнца. Сражаться ночью – табу.
   Вождь подумал секунду и сказал:
   – Отлично. Тогда встретимся завтра.
   И побежденные земляне отправились восвояси, сопровождаемые улюлюканьем туземцев-победителей.
 
   К утру у Фани по-прежнему не было плана. Топливо надо заполучить в любом случае. Он не собирался провести остаток жизни на Касцелле, ожидая, пока служба изучения галактики пришлет следующий корабль – лет этак через пятьдесят. Но и перспектива нести ответственность за гибель трех миллиардов туземцев его тоже не радовала. Ни к чему тащить подобного рода информацию за собой на Тетис. Да и служба изучения галактики все равно докопается до истинной причины массовой гибели туземцев. Хотя дело даже не в этом. Он просто не может так поступить.
   Оба пути вели в тупик.
   Земляне отправились в город. Медленно шагая навстречу барабанному бою, Фаня продолжал лихорадочно искать выход.
   – Если бы только было с кем сражаться, – посетовал Донни, глядя на бесполезные бластеры.
   – В том-то и дело, – сказал Фаня. – Мы заложники совести. Они рассчитывают, что мы уступим прежде, чем резня примет неконтролируемый характер. – Он задумался. – И это вовсе не безумие. Армии на Земле не сражаются до последнего человека. Одна из сторон сдается, когда начинает нести значительные потери.
   – Если б только они сражались!
   – Да, если б только… – Он смолк. Потом сказал: – Мы будем сражаться друг с другом! Туземцы считают самоубийства войной. А что, если на войну – то есть на настоящий бой – они будут смотреть как на самоубийство?
   – И что это нам даст? – спросил Донни.
   Они вошли в город. Улицы были забиты вооруженными туземцами. Еще больше их было вокруг города. Туземцы запрудили равнину, насколько хватало глаз. По всей видимости, они откликнулись на призыв барабанов и явились сражаться с чужаками.
   Что означало, конечно, массовое самоубийство.
   – Подумай сам, – сказал Фаня. – Если кто-то на Земле собирается покончить жизнь самоубийством, что мы делаем?
   – Берем его под арест? – предположил Донни.
   – Не сразу. Сначала мы предлагаем ему все, чего бы он ни пожелал, только бы он не исполнил задуманное. Предлагаем деньги, работу, своих дочерей – все что угодно, лишь бы только он отказался от своей затеи. Самоубийство – табу на Земле.
   – И что?
   – А то, что сражение может являться табу здесь. А вдруг они предложат нам топливо в обмен на то, чтобы мы прекратили драться?
   Лицо Донни выразило сомнение, но Фаня считал, что попробовать стоит.
 
   Они протолкались к хранилищу через запруженный город. Вождь поджидал их, лучезарно улыбаясь своему народу, словно жизнерадостный бог войны.
   – Вы готовы сражаться? – спросил он. – Или сдаетесь?
   – Конечно готовы, – сказал Фаня. – Давай, Донни!
   Он размахнулся, и его бронированный кулак врезался напарнику в грудь. Донни удивленно наморщил лоб.
   – Давай, идиот, ударь меня тоже!
   Донни ударил, и Фаня пошатнулся. Через секунду они уже молотили друг друга, как пара кузнецов. Бронированные кулаки со звоном отскакивали от бронированных доспехов.
   – Эй, полегче, – выдохнул Фаня, поднимаясь с земли. – Ты помял мне ребра. – Он ожесточенно хлестнул Донни по шлему.
   – Прекратите! – крикнул вождь. – Это отвратительно!
   – Сработало, – проговорил Фаня. – А теперь давай я тебя задушу. Думаю, это поможет.
   Донни послушно грохнулся на землю. Фаня сомкнул руки вокруг его бронированной шеи:
   – Притворись, что у тебя агония, дубина!
   Донни стонал и кряхтел, насколько мог убедительно.
   – Сейчас же остановитесь! – ревел вождь. – Это ужасно – убивать друг друга!
   – Тогда позволь мне взять немного топлива, – сказал Фаня и сильнее сжал руки на горле Донни.
   Некоторое время вождь обдумывал предложение. Потом покачал головой:
   – Нет.
   – Что?
   – Вы чужаки. Можете продолжать свое постыдное занятие. Но наши святыни вам не осквернить.
 
   Донни и Фаня с трудом поднялись на ноги. Фаня едва двигался: борьба в тяжелом космическом скафандре лишила его сил.
   – А теперь сдавайтесь и снимайте доспехи, – приказал вождь, – или сражайтесь.
   Тысячи воинов – а может, и миллионы, потому что каждую секунду прибывали все новые группы, – начали скандировать боевой клич. Набирая силу, крик разлетелся по окрестностям и отразился от холмов, откуда на равнину стекались новые потоки туземцев.
   Фаня нахмурился. Он не может отдать себя и Донни на милость касцеллианцев. А вдруг они зажарят землян на ближайший священный ужин? Через секунду он принял решение: идти за топливом напролом, и пусть чертовы болваны кончают с собой сколько им вздумается.
   Не чувствуя ничего, кроме злости, Фаня шагнул вперед и нанес удар бронированной перчаткой вождю в лицо.
   Вождь упал как подкошенный. Туземцы в ужасе попятились. Вождь проворно выхватил нож и поднес к горлу. И тогда рука Фани сомкнулась на его запястье.
   – Слушайте меня, – хрипло выкрикнул Фаня. – Сейчас мы заберем топливо. Если хоть кто-то покончит с собой или даже просто пошевелится, я убью вашего вождя.
   Туземцы неуверенно переминались с ноги на ногу. Вождь яростно извивался в руках Фани, пытаясь достать ножом до своего горла и умереть благородно.
   – Донни, забирай топливо, – велел Фаня, – да поторапливайся.
   Туземцы не знали, что делать. Они держали ножи поднятыми к шее, готовые в любую секунду пустить их в ход.
   – Даже и не думайте, – предупредил Фаня. – Я убью вождя, и он умрет не так, как подобает воину.
   Вождь по-прежнему пытался перерезать себе горло. Фаня отчаянно старался его удержать. Он понимал: покончит с собой вождь – и угроза смерти нависнет над остальными.
   – Послушай, вождь, – сказал Фаня, озираясь на растерянную толпу. – Пообещай, что война между нами закончена. Или я получаю обещание, или убиваю тебя.
   – Воины! – проревел вождь. – Выбирайте нового правителя! Забудьте обо мне и сражайтесь!
   Касцеллианцы все еще мучились сомнениями, но руки с ножами поднялись чуть выше.
   – Если вы сделаете это, – крикнул Фаня, – я убью вашего вождя! И убью вас всех!
   Это остановило туземцев.
   – На моем корабле есть мощная магия. Я могу убить вас всех до последнего воина, и тогда вы лишитесь шанса умереть достойно. Или попасть на небеса!
   Вождь предпринял отчаянную попытку вырваться и почти высвободил одну руку. Фане удалось удержать его, заломив руки за спину.
   – Ладно, – сказал вождь, и слезы навернулись ему на глаза. – Воин должен погибать от своей руки. Ты победил, чужеземец.
   Толпа сыпала проклятиями, когда земляне тащили вождя и канистры с топливом на корабль. Обезумев от ненависти, туземцы размахивали ножами и подпрыгивали на месте.
   – А теперь – быстро, – сказал Фаня, когда Донни заправил корабль.
   Оттолкнув вождя, он запрыгнул в люк, и уже через секунду они были в воздухе, взяв курс на Тетис и ближайший от космопорта бар.
   Туземцы жаждали крови – собственной крови. Каждый готов был отдать жизнь, чтобы смыть оскорбление, нанесенное их вождю, богу и святыне.
   Но чужеземцы ушли. Сражаться было не с кем.

Курс писательского мастерства

   Эдди Макдермотт на мгновение замер в дверях аудитории и, затаив дыхание, на цыпочках прокрался на свое место. Лучший друг Морт Эддисон взглянул на него с укором: занятие идет уже четверть часа, а на лекции профессора Карнера не опаздывают. Особенно в первый день.
   Впрочем, профессор ничего не заметил: он стоял к студентам спиной и чертил на доске схему.
   Эдди вздохнул с облегчением.
   – Итак, – повернулся к аудитории Карнер, – предположим, вы пишете про… э… венерианского тренгенера, у которого, как известно, три ноги. Как вы его изобразите?
   Один из студентов поднял руку:
   – Я бы назвал его трехногим чудовищем, зародившимся в кошмарном аду…
   – Неверно, – спокойно ответил Карнер. – Да, именно так живописали на заре нашей профессии. Но не забывайте: читатель сейчас продвинутый, метафорами его не проймешь. Чтобы его зацепить, надо, наоборот, сдерживать фантазию. Понимаете? Сдерживать! Ну, кто-нибудь еще?
   Морт поднял руку, глянул на Эдди и сказал:
   – А если так: сгусток оранжевой протоплазмы с тремя конечностями, ощупывающий все вокруг себя наподобие осьминога?
   – Уже лучше, – ответил Карнер. – Сгусток протоплазмы – это хорошо и очень точно. Но стоит ли сравнивать его с осьминогом?
   – А почему нет?
   – Осьминог – это форма жизни, хорошо известная на Земле. Он не пробуждает ни страха, ни интереса. Лучше сравните тренгенера с другим инопланетным монстром… с косоротым эдделем с Каллисто, например. – И Карнер победительно улыбнулся.
   Эдди, хмурясь, почесал стриженную ежиком белобрысую голову. Ему больше понравилось первое описание. Хотя Карнеру, конечно, виднее. Ведь он – один из самых знаменитых авторов и сделал университету одолжение, согласившись вести курс. Некогда Эдди читал кое-какие тексты Карнера, и у него просто мороз шел по коже. Взять хоть описание сатурнианских мозгов, которые парализовали весь флот Земной конфедерации. Да, вот это история…
 
   Беда в том, думал Эдди, что все это просто неинтересно. У него были серьезные сомнения насчет этого курса. Он вообще записался на него только потому, что на этом настоял Морт.
   – Вопросы есть? – спросил Карнер.
   Руку поднял серьезный парень в черных роговых очках.
   – Допустим, – сказал он, – мы пишем о том, что некий межзвездный альянс планирует захватить Землю. Можно ли для пущего контраста изобразить врагов Земли вероломными злодеями?
   Парень интересуется политикой, усмехнулся про себя Эдди и с надеждой посмотрел на часы.
   – Лучше не надо. – Карнер по-свойски присел на краешек стола. – Наделите их человеческими качествами, покажите читателю, что эти инопланетяне – не важно, одна у них голова или пять – испытывают чувства, которые нам понятны. Пусть они радуются и страдают, совершают ошибки и сбиваются с пути. Абсолютное зло давно вышло из моды.
   – А их вождь – можно его сделать законченным злодеем? – не унимался юноша, торопливо записывая каждое слово Карнера.
   – Думаю, да, – глубокомысленно протянул Карнер. – Но и у него должна быть мотивация. Кстати, когда возьметесь за такой материал – обзорного типа, – не вздумайте сбрасывать со счетов проблемы инопланетян. Скажем, у них двадцатимиллионная армия – так ведь каждого солдата надо накормить. Если правители пятидесяти разбросанных по космосу звездных систем слетаются на тайный совет, не забывайте о том, что все они говорят на разных языках и у них разное устройство нервной системы. Да и с позиций логики нападение на Землю не слишком обоснованно: кругом уйма планет, зачем завоевывать именно эту?
   Парень в роговой оправе робко кивал, продолжая судорожно строчить. Эдди подавил зевок. Ему больше нравилось представлять отрицательных героев абсолютными, законченными злодеями. Так их описывать гораздо легче. И вообще, все это ему страшно наскучило…
   Карнер отвечал на вопросы еще полчаса. Не надо, убеждал он студентов, изображать Венеру как «опутанную джунглями влажную зеленую преисподнюю». И никогда, никогда в жизни не пишите, что Луна «рябая», «испещренная оспинами» или «покрытая шрамами от вековых метеоритных бомбардировок»…
   – Все это уже сказано, – объяснял он. – Миллионы раз. Выкиньте из головы все эти клише. Хватит уже называть красное пятно Юпитера «злобным багровым глазом», и кольца Сатурна вовсе не обязательно сравнивать с нимбом, и не путайте, наконец, венерианцев с венецианцами…
   – Это все типичные ошибки, – подытожил профессор. – А теперь задание: к следующему разу жду от каждого из вас по тысяче слов. Выберите любую планету и опишите ее – только свежо, без упомянутых мной клише. На этом все.
 
   – Ну, как тебе? – спросил Морт в коридоре. – Классный мужик, правда? Я имею в виду – свое дело знает.
   – Я не буду ходить на этот курс, – внезапно принял решение Эдди.
   – Что? Это почему?
   – Знаешь, – сказал Эдди, – я не понимаю, почему нельзя называть пятно Юпитера «злобным багровым глазом». Я так и написал в рассказе месяц назад, и мне понравилось. И этот венецианский тренгенер – я вот думаю, что он все-таки чудище, и намерен описывать его именно так.
   Он замолчал, и на его лице отразилась убежденность.
   – А если честно – ну не люблю я эту вашу журналистику! Зачем мне карнеровский спецкурс по документальным очеркам? Я хочу заниматься художественной литературой!

Инструкция по эксплуатации

   Осознавая важность момента, капитан Пауэлл напустил на себя беззаботный вид и вошел в рубку «Рискового». Поначалу он даже подумывал засвистеть, но потом решил, что не стоит. В конце концов, это не в его стиле, а астронавты шкурой чуют неладное, их даже мелочи настораживают.
   – Всем привет, – сказал он и плюхнулся в мягкое кресло. Дэнтон, штурман, кивнул, от души зевнув. Бортинженер Аррильо посмотрел на часы.
   – Стартуем по графику, Сэм?
   – Ну да, – ответил Пауэлл. – Через два часа.
   Бортинженер и штурман буднично покивали головами, словно полеты на Марс – дело совершенно обычное. Капитан, помедлив немного, добавил:
   – Мы, кстати, берем на борт еще одного члена экипажа.
   – Это еще зачем? – Загорелое лицо Дэнтона выразило недоверие.
   Аррильо угрожающе поджал губы.
   – Третий штаб распорядился, в последний момент, – как ни в чем не бывало ответил Пауэлл. Его подчиненные даже не шевельнулись, однако капитану почудилось, будто они на него надвигаются. Необъяснимая сила всегда сближает членов экипажа, заставляя блюсти замкнутость круга и охранять свою территорию.
   – И какую работу поручили новичку? – поинтересовался Аррильо. Коренастый и очень смуглый, с острыми зубами и кучерявой черной шевелюрой, он напоминал чудовищно умного жесткошерстного терьера, готового всегда облаять чужого пса, даже если такового поблизости нет.
   – Вы ведь знаете про паранормов? – как бы невзначай спросил капитан.
   – Еще бы! – живо отозвался Аррильо. – Слыхал я про этих шизиков.
   – Да не шизики они, – задумчиво протянул широколицый Дэнтон.
   – Значит, – продолжил Пауэлл, – вы и про Уэйверли слышали. Тот парень, что пытается приспособить паранормов к жизни в обществе, найти их способностям применение. У него под опекой телепаты, предсказатели погоды и прочие таланты.
   – Про Уэйверли я в газете читал, – сказал Дэнтон. – Его питомцев еще называют экстрасенсами.