Позвольте мне сопровождать его.
Сенаторы, прошу вас, согласитесь.
Тут не своекорыстье, видит бог!
Я не руковожусь влеченьем сердца,
Которое сумел бы заглушить.
Но речь о ней. Пойдемте ей навстречу.
Не думайте, что в обществе ее
Я отнесусь небрежнее к задаче.
Нет, если легкокрылый Купидон
Глаза настолько мне залепит страстью,
Что проморгаю я военный долг,
Пусть сделают домашние хозяйки
Из шлема моего печной горшок
И тем меня навеки опозорят.
Решайте, как хотите меж собой,
Остаться ей иль ехать, но событья
Торопят нас.
Вам надо выезжать
Сегодня ночью.
Очень рад.
Сойдемся
Здесь снова к девяти часам утра.
Оставьте нам кого-нибудь, Отелло,
Кто наш приказ вам следом отвезет.
Тогда вот мой поручик, ваша светлость.
Он преданный и верный человек.
Я думаю послать с ним Дездемону.
Он сможет все, что надо захватить.
Прекрасно! Господа, спокойной ночи. —
Вот что, Брабанцио. Ваш темный зять
В себе сосредоточил столько света,
Что чище белых, должен вам сказать.
Отелло, берегите Дездемону.
Смотри построже, мавр, за ней вперед:
Отца ввела в обман, тебе солжет.
Дож, сенаторы и служители уходят.
Я в ней уверен, как в самом себе.
Но к делу. Попеченью твоему
Я поручаю, Яго, Дездемону.
Вели своей жене ходить за ней.
Как только будет первая возможность,
Счастливо отплывайте тоже вслед.
В моем распоряженье меньше часу.
А дел, а мыслей — и не перечесть!
Пойдем, побудем вместе на прощанье.
Отелло и Дездемона уходят.
Яго!
Что скажешь, благородная душа?
Как ты думаешь, что я сейчас сделаю?
Пойдешь и ляжешь спать.
Утоплюсь сию минуту.
Попробуй только это сделать, и я навсегда раздружусь с тобою.
Глупо жить, когда жизнь стала пыткой. Как не искать смерти, своей единственной избавительницы?
Жалкий дурак! Я двадцать восемь лет живу на свете и, с тех пор как научился отличать выгоду от убытка, не видал людей, которые умели бы позаботиться о себе. Прежде чем я скажу, что утоплюсь из-за какой-нибудь юбки, я поменяюсь своей бессмертной сущностью с павианом.
Что же мне делать? Мне самому стыдно, что я так влюбился, но поправить этого я не в состоянии.
Не в состоянии! Скажите пожалуйста! Быть тем или другим зависит от нас. Каждый из нас — сад, а садовник в нем — воля. Расти ли в нас крапиве, салату, иссопу, тмину, чему-нибудь одному или многому, заглохнуть ли без ухода или пышно разрастись — всему этому мы сами господа. Если бы не было разума, нас заездила бы чувственность. На то и ум, чтобы обуздывать ее нелепости. Твоя любовь — один из садовых видов, которые, хочешь — можно возделывать, хочешь — нет.
Будто бы!
А то как же? Чистейшее попущение крови с молчаливого согласия души. Будь мужчиной. Топиться! Лучше топи кошек и щенят. Я поклялся помочь тебе. Никогда мы не были так близки к цели. Набей потуже кошелек и отправляйся с нами. Измени внешность фальшивой бородой. Не может быть, чтобы Дездемона долго любила мавра. Набей потуже кошелек. Не может быть, чтобы мавр долго любил ее. Бурное начало будет иметь бурный конец. Набей потуже кошелек. Эти мавры переменчивы. То, что теперь ему кажется сладким, как стручки, скоро станет горше хрена. Она молода и изменится. Когда она будет сыта им по горло, она опомнится. Ей потребуется другой. Набей потуже кошелек. Если обязательно надо губить себя, придумай что-нибудь поумнее, чем воду. Набей потуже кошелек. С одной стороны бывалая, хитрая венецианка, с другой — неотесанный кочевник. И я поверю в прочность их чувств! Она твоя! Набей кошелек монетами. Топиться совершенно лишнее. Пусть лучше тебя повесят после того, как ты получишь удовольствие, чем потонуть, ничего в жизни не видев.
Ты не обманешь, если я положусь на тебя?
Не беспокойся. Набей кошелек монетами. Я часто говорил тебе и повторяю: я ненавижу мавра. У меня с ним свои счеты, не хуже твоих. Сольем нашу ненависть воедино. Наставь ему рога. Для тебя это удовольствие, а для меня еще большее торжество. Ступай. Набей кошелек монетами. Завтра поговорим подробнее. Прощай.
Где встретимся мы утром?
У меня.
Приду пораньше.
Ладно. Ну, Родриго?
Что именно?
Топиться чтоб ни-ни!
Я передумал. Заложу именье.
(Уходит.)
Мне этот дурак служит кошельком
И даровой забавою. Иначе
Я б времени не тратил на него.
Я ненавижу мавра. Сообщают,
Что будто б лазил он к моей жене.
Едва ли это так, но предположим.
Раз подозренье есть, то, значит, так.
Он ставит высоко меня. Тем лучше:
Удобней действовать. Какая мысль!
Ведь Кассио для этого находка!
Во-первых, с места я его сшибу,
А во-вторых… Ура! Ура! Придумал!
Начну Отелло на ухо шептать,
Что Кассио хорош с его женою,
Достаточно взглянуть: манеры, стан, —
Готовый, прирожденый соблазнитель.
Мавр простодушен и открыт душой,
Он примет все за чистую монету.
Водить такого за нос — сущий вздор.
Так по рукам! Кромешный ад и ночь
Должны мне в этом замысле помочь.
(Уходит.)
АКТ II
Приморский город на Кипре. Крепостная площадка.
Входят Монтано и два горожанина.
Не видно ли чего в морской дали?
Нет. Ровно ничего. Сплошные волны.
Ни паруса. Пустынный горизонт.
Такого ветра просто не запомню.
У нас на укрепленьях треск стоит.
Воображаю, в море что творится!
Какие брусья могут устоять,
Когда валы величиною с гору!
Небось крушений!..
Этот шторм вполне
Мог разнести турецкую эскадру.
Попробуйте-ка встать на берегу.
Он в пене весь и бешенство прибоя
Заносит брызги на небо, гася
Медведицу с Полярною звездою.
Я равной бури в жизни не видал.
Входит третий горожанин.
Какие новости! Конец войне.
Расчеты турок лопнули. Галеры
Разбиты в щепки. В гавани корабль,
С которого видали их обломки
И место гибели.
Не может быть!
Я только что слыхал. Корабль причалил
Сию минуту. На берег сошел
Микеле Кассьо, лейтенант Отелло,
Который сам пока еще в пути
И губернатором на Кипр назначен.
Достойный губернатор. Очень рад.
Приезжий этот, Кассио, в тревоге.
То господа за шквал благодарит,
Сгубивший турок, то мольбы возносит,
Чтоб мавр остался цел и невредим.
Он по пути пропал из поля зренья.
Дай господи. Я у него служил.
Он властвовать умеет, как военный.
Пойдемте в порт, посмотрим на корабль
И подождем на пристани Отелло,
Когда он сам покажется вдали.
Он может быть с минуты на минуту.
Входит Кассио.
Как любят здесь Отелло! Господа,
Спасибо за него. Да будет небо
Ему защитой. Он пропал вдали
В разгаре бури, в грозную минуту.
Каков его корабль?
Вновь оснащен
И — крепкой стройки. С ним бывалый штурман.
Как я ни беспокоюсь, — убежден:
Все обойдется.
Парус, парус, парус!
Входит четвертый горожанин.
Что там кричат?
Все на берег бегут,
И крик стоит, что парус увидали.
Мне думается, это он и есть.
Пушечный выстрел.
Вы угадали. Судя по салюту,
Корабль, по крайней мере, свой.
Нельзя ль
Пойти узнать, кто это, поточнее?
Охотно.
(Уходит.)
Он, как прежде, холостяк
Или женат?
Женат, да как удачно!
На писаной красавице. Мечта,
Венец творенья, ангел, совершенство,
Не передать ни кистью, ни пером.
Возвращается второй горожанин.
Ну, вы узнали, кто это?
Какой-то Яго,
Поручик генерала, я слыхал.
Подумайте, как скоро! Быть не может!
Неужто он? Вот это быстрота!
Похоже, пред красою Дездемоны
Смирились волны, камни под водой
И ураган и дали ей дорогу.
Кому?
Тому, о ком шла раньше речь.
Начальнице начальства, генеральше.
При ней поручик Яго. Я их ждал
Через неделю после нас, не раньше.
Теперь черед за мавром. Напряги
Дыханьем паруса его, Юпитер,
Чтоб, высадившись в бухте с корабля,
Он заключил в объятья Дездемону,
Вдохнул огонь и бодрость в гарнизон
И Кипр наполнил радостью. Смотрите!
Входят Дездемона, Эмилия, Яго, Родриго и свита.
Богатство корабля на берегу!
Опустимся пред нею на колени.
Будь доброй гостьей Кипра, госпожа!
Благослови господь тебя! С приездом!
Благодарю вас, Кассио. Что мне
Вы скажете о муже?
Он в дороге.
Вот все, что знаю я. Но он здоров
И скоро сам прибудет.
Я тревожусь.
Но где, скажите, вы расстались с ним?
В открытом море, средь великой схватки
Небес и волн. — Но слышите — кричат.
Корабль, наверно, виден.
Парус, парус!
Пушечный выстрел.
Опять салют. Наверное, друзья.
Пошлите разузнать.
Второй горожанин уходит.
Привет, поручик.
Привет, сударыня.
(Целует Эмилию.)6
Я захожу
Далеко в знаках вежливости, Яго,
Но это — лишь воспитанности дань.
Порадуйтесь, что вас губами лижет, —
Меня отделывает языком.
Эмилия совсем не так болтлива.
Мне лучше знать. Я это изучил,
Когда ночами спать хочу смертельно.
При вас она, естественно, тиха
И к черту посылает только в мыслях.
Не заслужила я таких речей.
А разве нет? Все вы в гостях — картинки,
Трещотки — дома, кошки — у плиты.
Сварливые невинности с когтями,
Чертовки в мученическом венце.
Типун вам на язык! Неправда это!
Нет, это правда. Я не клеветник.
С постели вы встаете для безделья,
А делом занимаетесь в постели.
Я оды от него не жду.
Не жди.
Что мне бы в похвалу вы сочинили?
Не спрашивайте лучше. Не могу:
Я не хвалить привык, а придираться.
Нет, все-таки. — Пошел ли кто-нибудь
Узнать на пристань?
Да, пошли как будто.
Какая грусть! Стараюсь обмануть
Себя притворным этим оживленьем. —
Так что б вы мне сказали в похвалу?
Сейчас. Но мой экспромт пока ни с места.
Прирос к мозгам, как птичий клей к сукну.
Его я вместе с мясом отрываю.
Но вот он, плод моих родильных мук:
Красавица с умом тужить не будет:
Смекалка сыщет, красота добудет!
Ну хорошо. А что сказать о той,
Которая дурна, но и не дура?
Та, что красой не блещет, но с догадкой,
Приманку сделает из недостатка.
Час от часу не легче!
Что ж ты скажешь
Про ту, что хороша, но не умна?
Таких красавиц глупых в мире нет,
Чтоб не уметь детей рожать на свет.
Плоские кабацкие шутки для увеселения старых дурней. Могу себе представить, как вы отпотчуете несчастную, которая нехороша собой и глупа!
Куда краса, туда же и уродство.
Что женский разум, то и сумасбродство.
Как глупо, как глупо! О худшей вы сказали лучше всего. Но шутки в сторону. Как бы вы определили действительно идеальную женщину, достоинства которой признало бы само недружелюбие?
Та, что без самохвальства хороша,
Учтива, краснобайством не греша,
Со средствами, но денег не мотает,
Все б взять могла, но нужным не считает,
Самолюбива, но смиряет гнев,
Собой в любое время овладев,
Та, что притом совсем не так невинна,
Чтобы с трескою спутать лососину,
К которой не проникли в тайники
Напрасные искатели руки,
Достойна, если только есть такая…
Чего, чего?
Рожать глупцов, в заботах погрязая.
О, как бездарно и глупо! Не слушай его, Эмилия, хоть он и твой муж. Ну, скажите, Кассио, что с него возьмешь, кроме сальностей и нахальства?
Он режет начистоту. Это человек военный, а не ученый.
(в сторону)
Он берет ее за руку. Так, так. Шепчитесь, пожалуйста. В эту маленькую паутину я поймаю такую муху, как Кассио. Ах ты, боже мой, как мы воспитаны! Улыбайся, сделай одолжение. Он целует кончики своих пальцев от удовольствия. Целуй, целуй. Как-то ты еще оближешься, когда это лишит тебя лейтенантства! Скажите пожалуйста, опять зачмокал! Твое несчастие, что это пальцы, а не клистирные наконечники.
Труба за сценой.
(Громко.) Это мавр, я знаю его сигнал.
Да, это он.
Пойдемте к нему навстречу.
Вот он и сам.
Входит Отелло со свитой.
Моя воительница!
Мой Отелло!
Я верить не могу своим глазам.
Ты здесь? Как ты меня опередила?
Всегда за бурями такой бы штиль,
Кто б не мечтал тогда о непогоде!
О, если б мог сейчас я умереть!
Счастливее я никогда не буду.
О нет! Избави бог! Наоборот:
Жизнь будет нас дарить все большим счастьем.
Аминь! Да будет по твоим словам.
Я счастлив так, что говорить не в силах.
Обнимаются.
И сердце бьется чаще, чем твое, —
Единственное наше разногласье.
(в сторону)
Какой концерт! Но я спущу колки,
И вы пониже нотой запоете.
Пройдемте в замок. Новости, друзья:
Поход окончен. Турки потонули.
Ну, как на Кипре? Я ведь тут бывал.
Что старые знакомцы, Дездемона?
Тебя носить тут будут на руках,
Я заслужил расположенье здешних.
Но я трещу без умолку и пьян
От радости. Да, не забыть бы, Яго:
Пойди за сундуками на корабль
И приведи с собою капитана.
Чудесный, между прочим, человек! —
Так мы с тобой на Кипре, Дездемона.
Отелло, Дездемона и свита уходят.
(одному из слуг)
Ступай и жди меня в гавани. (Родриго.) Поди сюда. Если ты не баба — а любовь делает храбрыми даже трусов, — слушай. Ночью лейтенант командует караулом. Но раньше вот что: Дездемона без ума от Кассио.
От Кассио? Что за вздор?
Без возражений! Слушай. Заметь, с какой силой она полюбила мавра. А, спрашивается, за что? За одно бахвальство и небылицы. Что же ты думаешь, она век сыта будет болтовней? Глаз нуждается в пище. Какая радость смотреть на дьявола? Когда кровь устанет от нежностей, сызнова воспалить ее могут только привлекательная внешность, общность возраста, сходное воспитание. Ничего этого нет у мавра. Ее запросы будут оставаться неудовлетворенными. Рано или поздно она это почувствует. Мавр набьет ей оскомину. Сама природа толкнет ее к другому. Тогда, если это неизбежно, кто подходит к этой роли больше, чем Кассио? Животное, каких свет не создавал, от которого так и разит беспутством. Не пропустит случая, чтобы не попользоваться, а нет случая, мигнет глазом — и будет случай. Красив, молод, и у него есть все, по чем может томиться мечтательная зеленая неиспорченность. Отъявленное и совершенно законченное животное. И женщина уже выбрала его.
Только не эта. Не поверю. Она слишком целомудренна.
Слишком целомудренна, божий человек! Вино, которое она пьет, из гроздьев, как твое. Слишком целомудренна! Как же она тогда полюбила мавра? Разве ты не видел, целомудренная размазня, как она играла его рукою?
Ну так что же? Это одна любезность.
Распутство, вот это что. С пальца начинается, а бог знает чем кончается. Их губы так сблизились, что смешалось дыхание. Грязные помыслы, вот это что, Родриго. Когда уже пошла такая музыка, значит, недалеко до главного. Слушайте, сударь. Я привез вас из Венеции. Под видом солдата станьте ночью на часах в замке. Я это устрою. Кассио вас не знает.7 Выведите его чем-нибудь из себя. Громким разговором, развязностью. Я буду поблизости.
Хорошо.
Он вспыльчив и от слов легко переходит к действиям. Вызовите его на них. Если он даст вам тумака, я изображу это всенародным оскорбленьем. Жители потребуют его смещения. Помните, он наш главный соперник.
Я все сделаю, была бы надобность.
А она есть, что тебе говорят! Итак, приходи немного погодя в крепость. Прощай. Мне надо на берег за вещами Отелло.
До свиданья. (Уходит.)
Я сам уверовал, что Дездемона
И Кассио друг в друга влюблены.
Хоть я порядком ненавижу мавра,
Он благородный, честный человек
И будет Дездемоне верным мужем,
В чем у меня ничуть сомненья нет.
Но, кажется, и я увлекся ею.
Что ж тут такого? Я готов на все,
Чтоб насолить Отелло. Допущенье,
Что дьявол обнимал мою жену,
Мне внутренности ядом разъедает.
Пусть за жену отдаст он долг женой,
А то я все равно заставлю мавра
Так ревновать, что он сойдет с ума.
Родриго я спущу, как пса со своры,
На Кассио, а Кассио — предлог,
Чтоб вызвать недоверчивость Отелло.
Всем будет на орехи: лейтенант
В долгу передо мной, наверно, тоже:
По женской части оба хороши.
Еще мне мавр за то спасибо скажет,
Что я сгублю его семейный мир
И на смех выставлю пред целым светом.
Но поначалу все мы молодцы.
Хвалиться рано. Надо свесть концы.
(Уходит.)
СЦЕНА 2
Улица.
Входит глашатай с приказом. За ним следует толпа.
Благородный и доблестный генерал Отелло объявляет. По последним сведениям, турецкий флот потерпел крушение. Пусть по этому случаю население пляшет, жжет потешные огни и забавляется, как хочет. Помимо благоприятной новости, празднуется также бракосочетание генерала. Доступ в залы дворца открыт с пяти часов вечера до одиннадцати. Да снизойдет благословение господне на остров Кипр и на благородного нашего генерала Отелло. (Уходит.)
СЦЕНА 3
Зал в замке.
Входят Отелло, Дездемона, Кассио и свита.
За стражей, Кассьо, нужен строгий глаз.
Смотрите, чтоб они не загуляли.
За часовыми Яго доглядит,
Но я и сам проверю караулы.
Да, Яго верен долгу, как никто.
Ну, доброй ночи. Утром потолкуем.
(Дездемоне.)
Пойдем, любовь. Окончены труды.
Торг заключен, пожнем его плоды.
Спокойной ночи.
Отелло, Дездемона и свита уходят.
Входит Яго.
Очень кстати, Яго! Пойдемте в караул.
Рано, лейтенант. Еще нет десяти. Генерал поторопился из любви к Дездемоне. Ничего не скажешь. Это его первая брачная ночь. А на нее загляделся бы и сам Юпитер.
Необыкновенная женщина!
И, верно, полная огня.
Да, несомненно. Чистое, обворожительное создание.
А взгляд! Так и манит объясниться.
Располагающий взгляд! И, однако, совершенно скромный.
А голос? Не любовный ли сигнал?
Да, она совершенство.
Да будет благодатен их союз. Слушайте, лейтенант. Я припас вина. Там кое-кто из здешней знати предлагает выпить за черного Отелло.
Только не сегодня, дружочек Яго. Мне вредно пить, у меня слабая голова. Жаль, что люди не придумали другого способа общенья.
Это друзья. Только бокал. Я выпью за вас.
Я уже выпил один. И притом разбавленного. А видите, что оно делает со мной. Говорю вам, в этом отношении я неподходящий человек, и не имею права шутить этим.
А ну вас, ей-богу! Это ночь веселья. Люди требуют.
А где они?
За дверью. Позовите их.
Хорошо. Но я это делаю через силу. (Уходит.)
Мне б только влить в него еще бокал —
И он пойдет, как дамская собачка,
На всех кидаться, тявкать и ворчать.
А тут Родриго пропивает память
В честь Дездемоны и уже готов.
Я вместе с ним поставил на дежурство
Трех здешних, три бедовых головы,
Воинственных, как все у них на Кипре.
Не может быть, чтоб Кассио стерпел
И не сцепился с этим стадом пьяниц.
Не знаю, как все будет наяву, —
Подул попутный ветер, я плыву.
Возвращается Кассио с Монтано, гости и слуги с вином.
А мне опять навязали чарочку.
Пустяки. Не больше пинты, слово солдата.
Вина, вина! (Поет.)
Бокалами, полными до ободка,
В бокалы ударим, ребята.
Солдат не младенец, а жизнь коротка.
За ваше здоровье, солдаты!
Вина, люди, вина!
Чудная песня!
Я ее выучил в Англии. Пить там первые мастера. Датчане, немцы, голландцы — все это ерунда против них.
Разве они такие пьяницы?
Англичане? Да они питьем заморят датчанина и шутя перепьют немца. Они еще раскачиваются, а голландца уже рвет.
За здоровье нашего генерала!
Присоединяюсь, лейтенант. Я от вас не отстану.
О чудная Англия! (Поет.)
Король Стефан был бережлив —
Шил из простого матерьяла.
За брюки крону заплатив,
Ругал портного обиралой.
Он был великим королем,