Страница:
человек и старик, занятые серьезным разговором.
Входят Корин и Сильвий.
Корин
Да, это путь к тому, чтоб вечно ты
В ее душе встречал презренье.
Сильвий
Если б
Ты знал, Корин, как я люблю ее!
Корин
Понять могу отчасти, потому что
И сам любил когда-то.
Сильвий
Нет, Корин,
Ты, как старик, понять меня не можешь.
Хотя б и был ты в юности страстнейшим
Любовником, какой когда-нибудь
В полночный час вздыхал в своей постели.
Но если бы и правда, что твоя
Любовь была с моей любовью схожа -
Хоть убежден я твердо, что никто
Так не любил, как я, - то сколько сделал
В чаду ее ты глупостей смешных?
Корин
Да тысячу, которые забыты
Теперь уж мной.
Сильвий
О, значит, никогда
Ты не любил так сильно. Если помнить
Не можешь ты малейших сумасбродств,
В которые любовь тебя ввергала -
Ты не любил.
И если ты ни разу не сидел,
Как я теперь, слух чуждый утомляя
Хваленьями возлюбленной своей -
Ты не любил.
И если ты не оставлял внезапно
Товарищей, как оставляю я
Тебя теперь, влекомый силой страсти -
Ты не любил.
О Феба, Феба, Феба!
Уходят.
Розалинда
Увы! Пастух несчастный! Между тем
Как я твои рассматривала раны,
По горестной случайности свои
Увидела я тоже пред собою.
Оселок
А я свои. Я помню, что когда я был влюблен, то раздробил свою шпагу о
камень, объявив ей, что сделал это для того, чтоб отучить ее ходить по ночам
к Джейн Смайли. И я помню, как я целовал ее скалку и вымя коровы, которое
выдоили ее хорошенькие растрескавшиеся руки. И я помню, как я однажды ласкал
и миловал гороховый стручок вместо нее и, вынув оттуда две горошины, отдал
их ей и сказал с горючими слезами: "Носите их ради меня". Наш брат, истинный
влюбленный, подвержен страшным прихотям; но как все в натуре смертно, так
всякая влюбленная натура заражена смертельным безумием.
Розалинда
Ты говоришь умно, сам не замечая этого.
Оселок
Да я и не обращу внимания на мой ум до тех пор, пока не зацеплюсь за
него и не переломаю себе ноги.
Розалинда
О Зевс! Огонь, которым полон этот пастушок,
Так схож с моим: он так же постоянен и глубок.
Оселок
Да и с моим; но только мой, как будто,
Стал потухать.
Селия
Прошу из вас двоих
Кого-нибудь, подите и спросите,
Не может ли вот этот человек
Нам дать поесть за деньги; я не в силах
Уж на ногах держаться.
Оселок
Эй, паяц!
Розалинда
Молчи, дурак! Тебе родня он, что ли?
Корин
Кто там зовет?
Оселок
Те, кто почище вас.
Корин
Не будь они такими, было б жалко
На них смотреть.
Розалинда
(Оселку.)
Ну замолчи же, неуч.
(Корину.)
Здор_о_во, друг.
Корин
И вы здоровы будьте,
Мой господин хорошенький, и ваши
Товарищи.
Розалинда
Прошу тебя, пастух,
Коль золотом иль лаской подкрепленье
Купить себе в пустыне этой можно,
Сведи ты нас куда-нибудь, где мы
Могли б найти себе приют и пищу.
Вот девушка, измученная страшно
Дорогою и жаждущая здесь
Чуть отдохнуть.
Корин
Мой господин прекрасный,
Мне жаль ее, и больше для нее,
Чем для себя, хотел бы я богаче
Быть, чтобы ей хоть чем-нибудь помочь.
Но я пастух другого человека
И не стригу пасомых мной овец.
Мой господин суров и груб; он мало
Заботится о том, чтоб в небо путь
Открыть себе гостеприимством теплым.
Да сверх того, его стада, и дом,
И пастбища теперь пошли в продажу,
А так как он в отсутствии - у нас
Нет ничего такого, чем я мог бы
Вас накормить. Но все-таки прошу
Пожаловать и посмотреть; душою
Я рад гостям.
Розалинда
А кто же покупщ_и_к
Его лугов и стад?
Корин
Тот молодой
Пастух, что здесь недавно был со мною;
Да он теперь едва-едва глядит
На всякую покупку.
Розалинда
Если только
Ты не сочтешь бесчестным, то купи,
Пожалуйста, стада, луга и мызу,
А мы за все заплатим.
Селия
Сверх того,
Дадим тебе мы жалованья больше.
Понравилось мне это место; здесь
Я с радостью готова поселиться.
Корин
Сомненья нет, что можно это все
Купить. Пойдем со мною; если только
Жизнь здешняя, и почва, и доход
Придутся вам по вкусу, я охотно
Со всею верностью начну служить у вас
И вашим золотом все закреплю сейчас.
Уходят.
Там же.
Входят Амьен, Жак и другие.
Амьен
(поет)
Кто под зеленою листвою
Желает отдыхать со мною
И хору птичьих голосов
Кто вторить весело готов -
Пусть придет, пусть придет, пусть придет!
Здесь, на лоне природы,
Он врагов не найдет,
Кроме зимней, суровой погоды!
Жак
Еще, еще, прошу тебя, еще.
Амьен
Эти песни нагонят на вас меланхолию, monsieur Жак.
Жак
Спасибо им за это. Еще, прошу тебя, еще. Я могу высасывать меланхолию
из песни, как ласточка высасывает яйца. Еще, прошу тебя, еще!
Амьен
Я охрип; притом же я знаю, что не могу понравиться вам.
Жак
Я и не требую, чтоб вы мне нравились: я желаю, чтоб вы пели. Ну,
дальше, следующий станс. Ведь вы их называете стансами?
Амьен
Как вам будет угодно, monsieur Жак.
Жак
Называйся они как хотят, мне все равно; ведь они ничего не должны мне.
Что ж, будете петь?
Амьен
Пожалуй - скорее, чтобы исполнить ваше желание, чем для собственного
удовольствия.
Жак
Ну, если я когда-нибудь поблагодарю кого-нибудь, так этот кто-нибудь
будете вы. Но то, что люди называют комплиментом, похоже на гримасы, которые
строят друг другу две обезьяны, а когда человек благодарит меня от души, мне
кажется, что я подал ему грош и что он благодарит меня как нищий. Ну, пойте;
а вы, не желающие петь, придержите языки.
Амьен
Хорошо, я окончу начатую песню. А вы, господа, покамест накрывайте на
стол; герцог намерен пить под этим деревом. (Жаку.) Он сегодня целый день
искал вас.
Жак
А я целый день избегал его. Он слишком большой спорщик. У меня в голове
столько же мыслей, сколько и у него, но я за это благодарю небо и не кичусь
этим. Ну, начинай щебетать.
Амьен
(поет, все ему вторят)
Кто честолюбья избегает,
Под солнцем жить предпочитает,
И кто, умеренность любя,
Сам ищет пищу для себя,
Пусть придет, пусть придет, пусть придет!
Здесь, на лоне природы,
Он врагов не найдет,
Кроме зимней, суровой погоды.
Жак
Я вам скажу на этот мотив стихи, которые я сочинил вчера назло моей
стихотворной изобретательности.
Амьен
А я спою их.
Жак
Вот эти стихи.
Коль человеку вдруг случится
В осла внезапно превратиться,
Богатство бросить и покой -
Для дикой прихоти пустой,
Ducdame, ducdame, ducdame!
Здесь тотчас же он встретит
Дурней, равных себе,
Если только на зов мой ответит!
Амьен
Что значит ducdame?
Жак
Это греческое заклинание, которым глупцов зазывали в заколдованный
круг. Я пойду уснуть, если буду в состоянии; а если не смогу уснуть, то буду
сыпать ругательства на всех перворожденных Египта.
Амьен
А я пойду искать герцога; его обед готов.
Уходят в разные стороны.
Там же.
Входят Орландо и Адам.
Адам
Дорогой мой господин, я не могу идти дальше. О, я умираю от голода!
Здесь я лягу и сниму мерку для своей могилы. Прощайте, добрый мой господин.
Орландо
Как, уже, Адам? Только у тебя и хватило мужества? Поживи немного,
поддержи себя немного, развеселись немного. Если в этом суровом лесу живет
какой-нибудь дикий зверь, то или он съест меня, или я принесу его тебе в
пищу. Ты ближе к смерти по воображению, чем по силам. Ободрись из любви ко
мне; не подпускай еще несколько времени смерть к своему телу. Я сейчас же
вернусь к тебе, и если не принесу тебе чего-нибудь поесть, то дам тебе
позволение умереть. Но если ты умрешь прежде, чем я возвращусь, - значит, ты
издеваешься над моими стараниями. Ну, вот и хорошо: ты повеселел, и я скоро
буду опять здесь. Но ты лежишь на холодном воздухе; дай-ка я снесу тебя в
какой-нибудь приют, и если в этой пустыне есть живое существо, ты не умрешь
от недостатка пищи. Бодрее, добрый Адам!
Уходят.
Лес.
Накрытый стол. Входят старый герцог, Амьен,
вельможи и прислуга.
Герцог
Он в зверя превратился, вероятно:
Под образом людским нигде нельзя
Его найти.
1-й вельможа
Он только что отсюда
Ушел домой; он песню слушал здесь
И весел был.
Герцог
Ну, если музыкантом
Да станет он - он, диссонансов всех
Смешение - то дисгармонью скоро.
Увидим мы во всех небесных сферах.
Я вас прошу пойти за ним, сказать,
Что мне бы с ним поговорить хотелось.
Входит Жак.
1-й вельможа
Он от труда меня избавил тем,
Что сам пришел.
Герцог
Что ж это значит, сударь?
Возможно ли такую жизнь вести,
Чтоб бедные друзья вас умоляли
Не пропадать? Но что я вижу? Радость
У вас в лице!
Жак
Шут, шут! Я встретил здесь
В лесу шута - шута в ливрее пестрой.
О, жалкий мир! Да, это верно так,
Как то, что я живу посредством пищи,
Шут встречен мной. Лежал он на земле
И, греючись на солнце, тут же
Сударыню-фортуну он честил
Хорошими, разумными словами,
А между тем он просто пестрый шут.
"Здорово, шут!" - сказал я. "Нет уж, сударь, -
Он отвечал, - не называйте вы
Меня шутом, пока богатства небо
Мне не пошлет". Затем полез в карман
И, вытащив часы, бесцветным взглядом
На них взглянул и мудро произнес:
"Десятый час! - И вслед за тем прибавил:
- Здесь видим мы, как двигается мир:
Всего лишь час назад был час девятый,
А час пройдет - одиннадцать пробьет;
И так-то вот мы с каждым часом зреем,
И так-то вот гнием мы каждый час.
И тут конец всей сказочке". Чуть только
Услышал я, что этот пестрый шут
О времени так рассуждает - печень
Моя сейчас запела петухом
От радости, что водятся такие
Мыслители среди шутов, и я
Час целый по его часам смеялся.
О славный шут! О превосходный шут!
Нет ничего прекрасней пестрой куртки!
Герцог
Кто этот шут?
Жак
О, превосходный шут!
Он при дворе служил и утверждает,
Что женщина, коль молода она
И хороша, имеет дар об этом
Сейчас узнать. И у него в мозгу, -
Который сух, как сухаря остаток,
Не съеденный в дороге, - клети есть
Престранные; их множеством заметок
Он начинил и те заметки в ход
Отрывками пускает. О, когда бы
Мне стать шутом! Я в куртке пестрой
Свое все честолюбье заключаю.
Герцог
И ты ее получишь.
Жак
Мне к лицу
Она одна - но только с уговором,
Чтоб вырвали из здравой головы
Вы мнение, в ней севшее глубоко,
Что я умен. Свободу вы должны
Мне дать во всем, чтоб я, как вольный ветер,
Мог дуть на все, на что я захочу,
Как все шуты; и те, кого я буду
Сильней колоть, должны и хохотать
Сильней других. Какая же причина,
Мессир, тому? Причина так пряма,
Как в сельский храм ведущая дорожка:
Тот человек, которого сразит
Остротой шут, нелепо поступает,
Когда удар, как он жесток ни будь,
Не с полным равнодушьем переносит;
Иначе все, что глупо в мудреце,
От шутовских ударов обнажится.
Попробуйте напялить на меня
Костюм шута, позвольте мне свободно
Все говорить, и я ручаюсь вам,
Что вычищу совсем желудок грязный
Испорченного мира, лишь бы он
С терпением глотал мое лекарство.
Герцог
Фу, знаю я, чт_о_ стал бы делать ты.
Жак
Да ничего дурного, без сомненья.
Герцог
Карая грех, ты этим бы свершал
Более тяжкий грех: ведь сам ты был распутным,
И чувственность была в тебе сильна,
Как похоть зверская; и так все язвы,
Недуги все, которые схватил
Ты, шляяся везде, распространил бы
Ты по свету.
Жак
Как, разве человек,
Тщеславие бранящий, этим самым
И личности отдельные бранит?
Тщеславие обширно ведь, как море,
И волны так вздымает высоко,
Что наконец не может удержаться -
И падает. Когда я говорю,
Что многие из наших горожанок
Несметные сокровища несут
На недостойном теле - разве этим
На личность я указываю? Где
Та женщина, которая мне скажет,
Что именно о ней я говорил,
Когда ее соседка с нею схожа?
Скажите ж мне, понять мне дайте, чем
Язык мой мог обидеть человека?
Коли я в цель попал, так оскорбил
Он сам себя; коли он чист душою,
То мой укор по воздуху летит,
Как дикий гусь, в котором не имеет
Никто нужды. Но кто идет сюда?
Входит Орландо с обнаженным мечом.
Орландо
Остановитесь! Больше есть не смейте!
Жак
Да я еще совсем не начинал.
Орландо
И не начнешь, пока нужда не будет
Насыщена.
Жак
Что это за петух?
Герцог
Что придало тебе такую дерзость?
Отчаянье? Иль просто оттого,
Что вежливость ты грубо презираешь,
Являешься ты неучем таким?
Орландо
Вы с самого начала в цель попали:
Колючий шип отчаянной нужды
Сорвал с меня приятную личину
Приличия; но уроженец я
Не диких стран, и вежливость знакома
Мне хорошо. И все-таки теперь
Я говорю: остановитесь! Первый,
Кто тронет лишь один из сих плодов,
Не давши мне сперва себя насытить
И тех, о ком забочусь, - будет мертв.
Жак
Коли нельзя вас убедить рассудком,
Так я умру.
Герцог
Чего хотите вы?
Склонить могли б вы нас к гостеприимству
Не силою, а кротостью.
Орландо
Совсем
Я изнемог от голода; скорее
Мне дайте есть.
Герцог
Садитесь подле нас,
И кушайте, и будьте нашим гостем.
Орландо
Как ваш язык приветлив! О, прошу
Простить меня; я думал, в этом месте
Все дикое, и только потому
Я резкий тон приказа взял. Но кто бы
Вы ни были, вы, в глубине лесов,
Под сению дерев меланхоличных,
Живущие беспечно - если вы
Когда-нибудь дни лучшие знавали,
И жили там, где колокольный звон
Сзывает в храм, и за столом сидели
Честных людей, и плакали порой,
И ведали, что значит милосердье
Оказывать и получать самим -
Любезностью сердечной накажите
Меня теперь. Надежды этой полный,
Краснею я и меч кладу в ножны.
Герцог
Да, правда, мы дни лучшие знавали,
И жили там, где колокольный звон
Сзывает в храм, и за столом сидели
Честных людей, и слезы лили мы,
Рожденные священным состраданьем -
И потому гостеприимно вас
Здесь просим сесть и всем распоряжаться,
Чем можем мы в нужде вам пособить.
Орландо
Помедлите с трапезою немного:
Как лань, пойду я за птенцом своим,
Чтоб накормить его. То бедный старец,
Усталые шаги свои за мной
Направивший из преданности чистой.
Пока он сил не подкрепит своих,
Ослабленных влияньем двух недугов -
И старости, и голода - куска
Малейшего не трону я.
Герцог
Идите
Сейчас за ним; мы кушать не начнем,
Покамест вы сюда не возвратитесь.
Орландо
Благодарю, и да спасет вас Бог
За ваш прием вполне великодушный!
(Уходит.)
Герцог
Вот видишь, мы несчастны не одни:
На мировой, необозримой сцене
Являются картины во сто раз
Ужаснее, чем на подмостках этих,
Где мы с тобой играем.
Жак
Мир - театр;
В нем женщины, мужчины, все - актеры;
У каждого есть вход и выход свой,
И человек один и тот же роли
Различные играет в пьесе, где
Семь действий есть. Сначала он ребенок,
Пищащий и ревущий на руках
У нянюшки; затем - плаксивый школьник,
С блистающим, как утро дня, лицом
И с сумочкой ползущий неохотно
Улиткою в училище; затем
Любовник он, вздыхающий как печка
Балладой жалостною в честь бровей
Возлюбленной своей; затем он воин,
Обросший бородой, как леопард,
Наполненный ругательствами, честью
Ревниво дорожащий и задорный.
За мыльным славы пузырем готовый
Влезть в самое орудия жерло.
Затем уже он судия, с почтенным
Животиком, в котором каплуна
Отличного запрятал, с строгим взором,
С остриженной красиво бородой,
Исполненный мудрейших изречений
И аксиом новейших - роль свою
Играет он. В шестом из этих действий
Является он тощим паяцем,
С очками на носу и с сумкой сбоку;
Штаны его, что юношей еще
Себе он сшил, отлично сохранились,
Но широки безмерно для его
Иссохших ног; а мужественный голос,
Сменившийся ребяческим дискантом,
Свист издает пронзительно-фальшивый.
Последний акт, кончающий собой
Столь полную и сложную исторью,
Есть новое младенчество - пора
Беззубая, безглазая, без вкуса,
Без памяти малейшей, без всего.
Входит Орландо, несущий Адама.
Герцог
Привет мой вам. Кладите ж вашу ношу
Почтенную и дайте ей поесть.
Орландо
Благодарю вас за него душевно.
Адам
И хорошо вы делаете. Я
Благодарить сам за себя не в силах.
Герцог
Привет мой вам! За стол же поскорей!
Не стану я мешать трапезе вашей
Расспросами о ваших приключеньях.
Пусть музыка сыграет что-нибудь,
А вы, кузен мой добрый, спойте песню.
Амьен
(поет)
Разносись, зимний ветер, и вой!
Ты безвреднее злобы людской,
И еще никого и ни разу
Не поранил так сильно твой зуб,
Потому что хоть дик ты и груб,
Но невидим телесному глазу.
Гей, го-го! Станем петь под зеленой листвой!
Дружба часто фальшива, любовь - сон пустой!
Гей, го-го! Под зеленой листвой -
Наша жизнь краше всякой другой!
-----
Ледените нас, зимние дни!
Не так сильно кусают они
Как забытое доброе дело;
И хоть страшны они для морей,
Но терзает гораздо больней
Друг забывчивый душу и тело.
Гей, го-го! Станем петь под зеленой листвой!
Дружба часто фальшива, любовь - сон пустой!
Гей, го-го! Под зеленой листвой -
Наша жизнь краше всякой другой!
Герцог
(который в это время тихо разговаривал
с Орландо)
Да, если вы на самом деле сын
Почтенного Роланда, как шепнули
Вы мне теперь и как удостоверил
Меня мой глаз, который на лице
У вас нашел живой и очень верный
Его портрет - приветствую вас здесь
От всей души! Я герцог, друг Роланда,
Теперь пойдем ко мне в пещеру; там
Вы дальше мне о ваших приключеньях
Расскажете.
(Адаму.)
Старик почтенный, ты
Приятен мне, как господин твой. Люди,
Сведите под руки его.
(К Орландо.)
А вы
Подайте руку мне, и дома обо всем,
Что вы перенесли, расскажете. Идем.
Комната во дворце.
Входят герцог Фредерик, вельможи и Оливер.
Фредерик
Так вы его не видели с тех пор?
Мессир, мессир, я не могу поверить:
Не заключай моя душа в себе
Так много доброты - предмета мщенья
Не стал бы я отыскивать далеко,
Когда ты здесь. Но берегись! Твой брат,
Где б ни был он, а должен быть отыскан.
Ищи его со свечкой; через год
Доставь его сюда живым иль мертвым,
Иль более не возвращайся жить
В моей стране. Твои поместья, вещи,
Которые своими ты зовешь,
Достойные секвестра, будут в нашем
Владении, пока твой брат с тебя
Не снимет сам всего, в чем обвиненье
Мы взводим на тебя.
Оливер
О, если б вы,
Светлейший принц, мои все чувства знали!
Я никогда ведь брата не любил.
Фредерик
Тем более ты негодяй!
(Вельможам.)
Сейчас же
Прогнать его отсюда; наложить
Чиновникам особым на поместья
И дом его секвестр - и это все
С возможною поспешностью исполнить.
Уходят.
Лес.
Входит Орландо с листом бумаги.
Орландо
Виси ты здесь, мой стих, как знак любви моей,
А ты, в тройном венце, царица тихой ночи,
Вперяй из горних сфер свои святые очи
В то имя, что царит во мне над жизнью всей.
О Розалинда, друг! Деревья эти все
Бумагой служат мне; на их коре впишу я
Все то, что думаю, что чувствую: хочу я,
Чтоб каждый видел здесь хвалу твоей красе.
Иди же, Орландо, спеши!
На дереве каждом пиши
И славь дорогую, любимую,
Словами едва выразимую.
Входят Корин и Сильвий.
Корин
Да, это путь к тому, чтоб вечно ты
В ее душе встречал презренье.
Сильвий
Если б
Ты знал, Корин, как я люблю ее!
Корин
Понять могу отчасти, потому что
И сам любил когда-то.
Сильвий
Нет, Корин,
Ты, как старик, понять меня не можешь.
Хотя б и был ты в юности страстнейшим
Любовником, какой когда-нибудь
В полночный час вздыхал в своей постели.
Но если бы и правда, что твоя
Любовь была с моей любовью схожа -
Хоть убежден я твердо, что никто
Так не любил, как я, - то сколько сделал
В чаду ее ты глупостей смешных?
Корин
Да тысячу, которые забыты
Теперь уж мной.
Сильвий
О, значит, никогда
Ты не любил так сильно. Если помнить
Не можешь ты малейших сумасбродств,
В которые любовь тебя ввергала -
Ты не любил.
И если ты ни разу не сидел,
Как я теперь, слух чуждый утомляя
Хваленьями возлюбленной своей -
Ты не любил.
И если ты не оставлял внезапно
Товарищей, как оставляю я
Тебя теперь, влекомый силой страсти -
Ты не любил.
О Феба, Феба, Феба!
Уходят.
Розалинда
Увы! Пастух несчастный! Между тем
Как я твои рассматривала раны,
По горестной случайности свои
Увидела я тоже пред собою.
Оселок
А я свои. Я помню, что когда я был влюблен, то раздробил свою шпагу о
камень, объявив ей, что сделал это для того, чтоб отучить ее ходить по ночам
к Джейн Смайли. И я помню, как я целовал ее скалку и вымя коровы, которое
выдоили ее хорошенькие растрескавшиеся руки. И я помню, как я однажды ласкал
и миловал гороховый стручок вместо нее и, вынув оттуда две горошины, отдал
их ей и сказал с горючими слезами: "Носите их ради меня". Наш брат, истинный
влюбленный, подвержен страшным прихотям; но как все в натуре смертно, так
всякая влюбленная натура заражена смертельным безумием.
Розалинда
Ты говоришь умно, сам не замечая этого.
Оселок
Да я и не обращу внимания на мой ум до тех пор, пока не зацеплюсь за
него и не переломаю себе ноги.
Розалинда
О Зевс! Огонь, которым полон этот пастушок,
Так схож с моим: он так же постоянен и глубок.
Оселок
Да и с моим; но только мой, как будто,
Стал потухать.
Селия
Прошу из вас двоих
Кого-нибудь, подите и спросите,
Не может ли вот этот человек
Нам дать поесть за деньги; я не в силах
Уж на ногах держаться.
Оселок
Эй, паяц!
Розалинда
Молчи, дурак! Тебе родня он, что ли?
Корин
Кто там зовет?
Оселок
Те, кто почище вас.
Корин
Не будь они такими, было б жалко
На них смотреть.
Розалинда
(Оселку.)
Ну замолчи же, неуч.
(Корину.)
Здор_о_во, друг.
Корин
И вы здоровы будьте,
Мой господин хорошенький, и ваши
Товарищи.
Розалинда
Прошу тебя, пастух,
Коль золотом иль лаской подкрепленье
Купить себе в пустыне этой можно,
Сведи ты нас куда-нибудь, где мы
Могли б найти себе приют и пищу.
Вот девушка, измученная страшно
Дорогою и жаждущая здесь
Чуть отдохнуть.
Корин
Мой господин прекрасный,
Мне жаль ее, и больше для нее,
Чем для себя, хотел бы я богаче
Быть, чтобы ей хоть чем-нибудь помочь.
Но я пастух другого человека
И не стригу пасомых мной овец.
Мой господин суров и груб; он мало
Заботится о том, чтоб в небо путь
Открыть себе гостеприимством теплым.
Да сверх того, его стада, и дом,
И пастбища теперь пошли в продажу,
А так как он в отсутствии - у нас
Нет ничего такого, чем я мог бы
Вас накормить. Но все-таки прошу
Пожаловать и посмотреть; душою
Я рад гостям.
Розалинда
А кто же покупщ_и_к
Его лугов и стад?
Корин
Тот молодой
Пастух, что здесь недавно был со мною;
Да он теперь едва-едва глядит
На всякую покупку.
Розалинда
Если только
Ты не сочтешь бесчестным, то купи,
Пожалуйста, стада, луга и мызу,
А мы за все заплатим.
Селия
Сверх того,
Дадим тебе мы жалованья больше.
Понравилось мне это место; здесь
Я с радостью готова поселиться.
Корин
Сомненья нет, что можно это все
Купить. Пойдем со мною; если только
Жизнь здешняя, и почва, и доход
Придутся вам по вкусу, я охотно
Со всею верностью начну служить у вас
И вашим золотом все закреплю сейчас.
Уходят.
Там же.
Входят Амьен, Жак и другие.
Амьен
(поет)
Кто под зеленою листвою
Желает отдыхать со мною
И хору птичьих голосов
Кто вторить весело готов -
Пусть придет, пусть придет, пусть придет!
Здесь, на лоне природы,
Он врагов не найдет,
Кроме зимней, суровой погоды!
Жак
Еще, еще, прошу тебя, еще.
Амьен
Эти песни нагонят на вас меланхолию, monsieur Жак.
Жак
Спасибо им за это. Еще, прошу тебя, еще. Я могу высасывать меланхолию
из песни, как ласточка высасывает яйца. Еще, прошу тебя, еще!
Амьен
Я охрип; притом же я знаю, что не могу понравиться вам.
Жак
Я и не требую, чтоб вы мне нравились: я желаю, чтоб вы пели. Ну,
дальше, следующий станс. Ведь вы их называете стансами?
Амьен
Как вам будет угодно, monsieur Жак.
Жак
Называйся они как хотят, мне все равно; ведь они ничего не должны мне.
Что ж, будете петь?
Амьен
Пожалуй - скорее, чтобы исполнить ваше желание, чем для собственного
удовольствия.
Жак
Ну, если я когда-нибудь поблагодарю кого-нибудь, так этот кто-нибудь
будете вы. Но то, что люди называют комплиментом, похоже на гримасы, которые
строят друг другу две обезьяны, а когда человек благодарит меня от души, мне
кажется, что я подал ему грош и что он благодарит меня как нищий. Ну, пойте;
а вы, не желающие петь, придержите языки.
Амьен
Хорошо, я окончу начатую песню. А вы, господа, покамест накрывайте на
стол; герцог намерен пить под этим деревом. (Жаку.) Он сегодня целый день
искал вас.
Жак
А я целый день избегал его. Он слишком большой спорщик. У меня в голове
столько же мыслей, сколько и у него, но я за это благодарю небо и не кичусь
этим. Ну, начинай щебетать.
Амьен
(поет, все ему вторят)
Кто честолюбья избегает,
Под солнцем жить предпочитает,
И кто, умеренность любя,
Сам ищет пищу для себя,
Пусть придет, пусть придет, пусть придет!
Здесь, на лоне природы,
Он врагов не найдет,
Кроме зимней, суровой погоды.
Жак
Я вам скажу на этот мотив стихи, которые я сочинил вчера назло моей
стихотворной изобретательности.
Амьен
А я спою их.
Жак
Вот эти стихи.
Коль человеку вдруг случится
В осла внезапно превратиться,
Богатство бросить и покой -
Для дикой прихоти пустой,
Ducdame, ducdame, ducdame!
Здесь тотчас же он встретит
Дурней, равных себе,
Если только на зов мой ответит!
Амьен
Что значит ducdame?
Жак
Это греческое заклинание, которым глупцов зазывали в заколдованный
круг. Я пойду уснуть, если буду в состоянии; а если не смогу уснуть, то буду
сыпать ругательства на всех перворожденных Египта.
Амьен
А я пойду искать герцога; его обед готов.
Уходят в разные стороны.
Там же.
Входят Орландо и Адам.
Адам
Дорогой мой господин, я не могу идти дальше. О, я умираю от голода!
Здесь я лягу и сниму мерку для своей могилы. Прощайте, добрый мой господин.
Орландо
Как, уже, Адам? Только у тебя и хватило мужества? Поживи немного,
поддержи себя немного, развеселись немного. Если в этом суровом лесу живет
какой-нибудь дикий зверь, то или он съест меня, или я принесу его тебе в
пищу. Ты ближе к смерти по воображению, чем по силам. Ободрись из любви ко
мне; не подпускай еще несколько времени смерть к своему телу. Я сейчас же
вернусь к тебе, и если не принесу тебе чего-нибудь поесть, то дам тебе
позволение умереть. Но если ты умрешь прежде, чем я возвращусь, - значит, ты
издеваешься над моими стараниями. Ну, вот и хорошо: ты повеселел, и я скоро
буду опять здесь. Но ты лежишь на холодном воздухе; дай-ка я снесу тебя в
какой-нибудь приют, и если в этой пустыне есть живое существо, ты не умрешь
от недостатка пищи. Бодрее, добрый Адам!
Уходят.
Лес.
Накрытый стол. Входят старый герцог, Амьен,
вельможи и прислуга.
Герцог
Он в зверя превратился, вероятно:
Под образом людским нигде нельзя
Его найти.
1-й вельможа
Он только что отсюда
Ушел домой; он песню слушал здесь
И весел был.
Герцог
Ну, если музыкантом
Да станет он - он, диссонансов всех
Смешение - то дисгармонью скоро.
Увидим мы во всех небесных сферах.
Я вас прошу пойти за ним, сказать,
Что мне бы с ним поговорить хотелось.
Входит Жак.
1-й вельможа
Он от труда меня избавил тем,
Что сам пришел.
Герцог
Что ж это значит, сударь?
Возможно ли такую жизнь вести,
Чтоб бедные друзья вас умоляли
Не пропадать? Но что я вижу? Радость
У вас в лице!
Жак
Шут, шут! Я встретил здесь
В лесу шута - шута в ливрее пестрой.
О, жалкий мир! Да, это верно так,
Как то, что я живу посредством пищи,
Шут встречен мной. Лежал он на земле
И, греючись на солнце, тут же
Сударыню-фортуну он честил
Хорошими, разумными словами,
А между тем он просто пестрый шут.
"Здорово, шут!" - сказал я. "Нет уж, сударь, -
Он отвечал, - не называйте вы
Меня шутом, пока богатства небо
Мне не пошлет". Затем полез в карман
И, вытащив часы, бесцветным взглядом
На них взглянул и мудро произнес:
"Десятый час! - И вслед за тем прибавил:
- Здесь видим мы, как двигается мир:
Всего лишь час назад был час девятый,
А час пройдет - одиннадцать пробьет;
И так-то вот мы с каждым часом зреем,
И так-то вот гнием мы каждый час.
И тут конец всей сказочке". Чуть только
Услышал я, что этот пестрый шут
О времени так рассуждает - печень
Моя сейчас запела петухом
От радости, что водятся такие
Мыслители среди шутов, и я
Час целый по его часам смеялся.
О славный шут! О превосходный шут!
Нет ничего прекрасней пестрой куртки!
Герцог
Кто этот шут?
Жак
О, превосходный шут!
Он при дворе служил и утверждает,
Что женщина, коль молода она
И хороша, имеет дар об этом
Сейчас узнать. И у него в мозгу, -
Который сух, как сухаря остаток,
Не съеденный в дороге, - клети есть
Престранные; их множеством заметок
Он начинил и те заметки в ход
Отрывками пускает. О, когда бы
Мне стать шутом! Я в куртке пестрой
Свое все честолюбье заключаю.
Герцог
И ты ее получишь.
Жак
Мне к лицу
Она одна - но только с уговором,
Чтоб вырвали из здравой головы
Вы мнение, в ней севшее глубоко,
Что я умен. Свободу вы должны
Мне дать во всем, чтоб я, как вольный ветер,
Мог дуть на все, на что я захочу,
Как все шуты; и те, кого я буду
Сильней колоть, должны и хохотать
Сильней других. Какая же причина,
Мессир, тому? Причина так пряма,
Как в сельский храм ведущая дорожка:
Тот человек, которого сразит
Остротой шут, нелепо поступает,
Когда удар, как он жесток ни будь,
Не с полным равнодушьем переносит;
Иначе все, что глупо в мудреце,
От шутовских ударов обнажится.
Попробуйте напялить на меня
Костюм шута, позвольте мне свободно
Все говорить, и я ручаюсь вам,
Что вычищу совсем желудок грязный
Испорченного мира, лишь бы он
С терпением глотал мое лекарство.
Герцог
Фу, знаю я, чт_о_ стал бы делать ты.
Жак
Да ничего дурного, без сомненья.
Герцог
Карая грех, ты этим бы свершал
Более тяжкий грех: ведь сам ты был распутным,
И чувственность была в тебе сильна,
Как похоть зверская; и так все язвы,
Недуги все, которые схватил
Ты, шляяся везде, распространил бы
Ты по свету.
Жак
Как, разве человек,
Тщеславие бранящий, этим самым
И личности отдельные бранит?
Тщеславие обширно ведь, как море,
И волны так вздымает высоко,
Что наконец не может удержаться -
И падает. Когда я говорю,
Что многие из наших горожанок
Несметные сокровища несут
На недостойном теле - разве этим
На личность я указываю? Где
Та женщина, которая мне скажет,
Что именно о ней я говорил,
Когда ее соседка с нею схожа?
Скажите ж мне, понять мне дайте, чем
Язык мой мог обидеть человека?
Коли я в цель попал, так оскорбил
Он сам себя; коли он чист душою,
То мой укор по воздуху летит,
Как дикий гусь, в котором не имеет
Никто нужды. Но кто идет сюда?
Входит Орландо с обнаженным мечом.
Орландо
Остановитесь! Больше есть не смейте!
Жак
Да я еще совсем не начинал.
Орландо
И не начнешь, пока нужда не будет
Насыщена.
Жак
Что это за петух?
Герцог
Что придало тебе такую дерзость?
Отчаянье? Иль просто оттого,
Что вежливость ты грубо презираешь,
Являешься ты неучем таким?
Орландо
Вы с самого начала в цель попали:
Колючий шип отчаянной нужды
Сорвал с меня приятную личину
Приличия; но уроженец я
Не диких стран, и вежливость знакома
Мне хорошо. И все-таки теперь
Я говорю: остановитесь! Первый,
Кто тронет лишь один из сих плодов,
Не давши мне сперва себя насытить
И тех, о ком забочусь, - будет мертв.
Жак
Коли нельзя вас убедить рассудком,
Так я умру.
Герцог
Чего хотите вы?
Склонить могли б вы нас к гостеприимству
Не силою, а кротостью.
Орландо
Совсем
Я изнемог от голода; скорее
Мне дайте есть.
Герцог
Садитесь подле нас,
И кушайте, и будьте нашим гостем.
Орландо
Как ваш язык приветлив! О, прошу
Простить меня; я думал, в этом месте
Все дикое, и только потому
Я резкий тон приказа взял. Но кто бы
Вы ни были, вы, в глубине лесов,
Под сению дерев меланхоличных,
Живущие беспечно - если вы
Когда-нибудь дни лучшие знавали,
И жили там, где колокольный звон
Сзывает в храм, и за столом сидели
Честных людей, и плакали порой,
И ведали, что значит милосердье
Оказывать и получать самим -
Любезностью сердечной накажите
Меня теперь. Надежды этой полный,
Краснею я и меч кладу в ножны.
Герцог
Да, правда, мы дни лучшие знавали,
И жили там, где колокольный звон
Сзывает в храм, и за столом сидели
Честных людей, и слезы лили мы,
Рожденные священным состраданьем -
И потому гостеприимно вас
Здесь просим сесть и всем распоряжаться,
Чем можем мы в нужде вам пособить.
Орландо
Помедлите с трапезою немного:
Как лань, пойду я за птенцом своим,
Чтоб накормить его. То бедный старец,
Усталые шаги свои за мной
Направивший из преданности чистой.
Пока он сил не подкрепит своих,
Ослабленных влияньем двух недугов -
И старости, и голода - куска
Малейшего не трону я.
Герцог
Идите
Сейчас за ним; мы кушать не начнем,
Покамест вы сюда не возвратитесь.
Орландо
Благодарю, и да спасет вас Бог
За ваш прием вполне великодушный!
(Уходит.)
Герцог
Вот видишь, мы несчастны не одни:
На мировой, необозримой сцене
Являются картины во сто раз
Ужаснее, чем на подмостках этих,
Где мы с тобой играем.
Жак
Мир - театр;
В нем женщины, мужчины, все - актеры;
У каждого есть вход и выход свой,
И человек один и тот же роли
Различные играет в пьесе, где
Семь действий есть. Сначала он ребенок,
Пищащий и ревущий на руках
У нянюшки; затем - плаксивый школьник,
С блистающим, как утро дня, лицом
И с сумочкой ползущий неохотно
Улиткою в училище; затем
Любовник он, вздыхающий как печка
Балладой жалостною в честь бровей
Возлюбленной своей; затем он воин,
Обросший бородой, как леопард,
Наполненный ругательствами, честью
Ревниво дорожащий и задорный.
За мыльным славы пузырем готовый
Влезть в самое орудия жерло.
Затем уже он судия, с почтенным
Животиком, в котором каплуна
Отличного запрятал, с строгим взором,
С остриженной красиво бородой,
Исполненный мудрейших изречений
И аксиом новейших - роль свою
Играет он. В шестом из этих действий
Является он тощим паяцем,
С очками на носу и с сумкой сбоку;
Штаны его, что юношей еще
Себе он сшил, отлично сохранились,
Но широки безмерно для его
Иссохших ног; а мужественный голос,
Сменившийся ребяческим дискантом,
Свист издает пронзительно-фальшивый.
Последний акт, кончающий собой
Столь полную и сложную исторью,
Есть новое младенчество - пора
Беззубая, безглазая, без вкуса,
Без памяти малейшей, без всего.
Входит Орландо, несущий Адама.
Герцог
Привет мой вам. Кладите ж вашу ношу
Почтенную и дайте ей поесть.
Орландо
Благодарю вас за него душевно.
Адам
И хорошо вы делаете. Я
Благодарить сам за себя не в силах.
Герцог
Привет мой вам! За стол же поскорей!
Не стану я мешать трапезе вашей
Расспросами о ваших приключеньях.
Пусть музыка сыграет что-нибудь,
А вы, кузен мой добрый, спойте песню.
Амьен
(поет)
Разносись, зимний ветер, и вой!
Ты безвреднее злобы людской,
И еще никого и ни разу
Не поранил так сильно твой зуб,
Потому что хоть дик ты и груб,
Но невидим телесному глазу.
Гей, го-го! Станем петь под зеленой листвой!
Дружба часто фальшива, любовь - сон пустой!
Гей, го-го! Под зеленой листвой -
Наша жизнь краше всякой другой!
-----
Ледените нас, зимние дни!
Не так сильно кусают они
Как забытое доброе дело;
И хоть страшны они для морей,
Но терзает гораздо больней
Друг забывчивый душу и тело.
Гей, го-го! Станем петь под зеленой листвой!
Дружба часто фальшива, любовь - сон пустой!
Гей, го-го! Под зеленой листвой -
Наша жизнь краше всякой другой!
Герцог
(который в это время тихо разговаривал
с Орландо)
Да, если вы на самом деле сын
Почтенного Роланда, как шепнули
Вы мне теперь и как удостоверил
Меня мой глаз, который на лице
У вас нашел живой и очень верный
Его портрет - приветствую вас здесь
От всей души! Я герцог, друг Роланда,
Теперь пойдем ко мне в пещеру; там
Вы дальше мне о ваших приключеньях
Расскажете.
(Адаму.)
Старик почтенный, ты
Приятен мне, как господин твой. Люди,
Сведите под руки его.
(К Орландо.)
А вы
Подайте руку мне, и дома обо всем,
Что вы перенесли, расскажете. Идем.
Комната во дворце.
Входят герцог Фредерик, вельможи и Оливер.
Фредерик
Так вы его не видели с тех пор?
Мессир, мессир, я не могу поверить:
Не заключай моя душа в себе
Так много доброты - предмета мщенья
Не стал бы я отыскивать далеко,
Когда ты здесь. Но берегись! Твой брат,
Где б ни был он, а должен быть отыскан.
Ищи его со свечкой; через год
Доставь его сюда живым иль мертвым,
Иль более не возвращайся жить
В моей стране. Твои поместья, вещи,
Которые своими ты зовешь,
Достойные секвестра, будут в нашем
Владении, пока твой брат с тебя
Не снимет сам всего, в чем обвиненье
Мы взводим на тебя.
Оливер
О, если б вы,
Светлейший принц, мои все чувства знали!
Я никогда ведь брата не любил.
Фредерик
Тем более ты негодяй!
(Вельможам.)
Сейчас же
Прогнать его отсюда; наложить
Чиновникам особым на поместья
И дом его секвестр - и это все
С возможною поспешностью исполнить.
Уходят.
Лес.
Входит Орландо с листом бумаги.
Орландо
Виси ты здесь, мой стих, как знак любви моей,
А ты, в тройном венце, царица тихой ночи,
Вперяй из горних сфер свои святые очи
В то имя, что царит во мне над жизнью всей.
О Розалинда, друг! Деревья эти все
Бумагой служат мне; на их коре впишу я
Все то, что думаю, что чувствую: хочу я,
Чтоб каждый видел здесь хвалу твоей красе.
Иди же, Орландо, спеши!
На дереве каждом пиши
И славь дорогую, любимую,
Словами едва выразимую.