Страница:
---------------------------------------------------------------
© Copyright Александр Шендарев при участии Бориса Горлова, 1997
---------------------------------------------------------------
From: Александр Казаков, 29 Jun 2000
Этот сценарий взял в работу Георгий Данелия. Подбор актеров и расчет
бюджета готовы, но запуск фильма был отложен из-за отсутствия
финансирования.
По всем вопросам, связанным с этим произведением пишите по адресу
vedun@online.ru
Киностудия "ПЕТРОПОЛЬ"
Санкт - Петербург
1997 год.
"Блаженны простодушные"
/ Евангелие от Матфея./
По винтовой лестнице башни в полумраке поднимается Леший - бомж лет
пятидесяти. В руках у него шест c привязанной к нему тряпкой на конце. Леший
кряхтит и сопит. Чувствуется, ему нелегко взбираться по крутым ступеням. В
круглое отверстие в конце подъема брызжет солнце. .Леший жмурится, трясет
кудлатой головой. В его нечесаной бороде и спутанной гриве застряли
соломинки, хлебные крошки и даже яичная скорлупа. Пыхтя, вскарабкивается он
на круглую площадку башни с полуразрушенными зубцами по краям. На зубцах
сидят голуби, обычные сизари. Они не боятся Лешего и призывно воркуют. Леший
сердито ворчит, однако вынимает из карманов дамской со множеством
разноцветных заплат кофты куски булки, крошит их и бросает крошки птицам.
Голуби, бестолково толкаясь, слетаются на угощенье. Самые смелые из них
норовят выхватить крошки из рук, усаживаются на плечи, голову. Один из них,
белоснежный, с круглым хитрым глазом - явно любимец - вспархивает на ладонь.
Леший бурчит, но голубь нахально щиплет его за пальцы. Леший довольно
лыбится, выказав отсутствие зубов, жует мякиш и подносит голубя ко рту. Тот
ловко выхватывает мякиш из губ. Вдруг один из сизарей вспорхнул Лешему на
голову. Запутался в шевелюре, испугавшись, хлещет Лешему по лицу крыльями.
Леший стряхивает с себя голубей и, засунув два грязных пальца в рот,
пронзительно свистит. Голуби разом вспархивают. Леший берет шест и машет им.
Голуби набирают высоту. Леший из-под руки следит за их полетом.
Голуби кружат в синем безоблачном небе. Облетают башню с узкими
окнами-бойницами, пристроенной к громадному дому, похожему на старинный
фрегат с проломленной палубой-черепицей, черными провалами
окон-иллюминаторов, поросшими мхом стенами-бортами с причудливой лепниной,
широкой лестницей-трапом, сбегающей прямо в дубовую темную рощу с узкой
речушкой, впадающей в залив. Остов военного корабля ржавеет у берега...
Из подвального окна узенькой струйкой вьется дымок. Внутри, раскалив на
керосинке гвоздь, Чекушка - подросток лет двенадцати - выжигает на доске :
"Бригантина" . Мулат Иван, одногодок, уложив в скрытый погребец тушенку,
вносит в журнал ее количество. Кладет журнал на стол Чекушке. Видна надпись:
"Бортовой журнал". Выглядывает в окно, показывает Чекушке на голубей,
парящих в небе.
Голуби поднимаются выше и выше. На стальной ленте железной дороги
далеко-далеко спешит, торопится к Городу голубой пассажирский
поезд...
Вокзал. Пассажиры попрятались от жары. Лишь одинокий бомж проверяет
набитые урны в поисках добычи. Впрочем, он на работе. Раскатисто прокричало
навстречу поезду грубое радио, и тут же, как тараканы из щелей, отовсюду
вылезли встречающие. Поезд лязгнул и остановился. Выскочили проворные
проводники, протирают поручни тряпками. На мгновение толпа замерла, и на
платформу ступил Старик. Он поставил саквояж с медными защелками, снял
старомодную круглую шляпу, оглядел близорукими глазами встречающих и
поклонился, показав залысину в редких седых волосах. В толпе хихикнули, но
никто особенного внимания на престарелого чудака не обратил, потому что из
вагонов в спешном порядке стали подавать громадные баулы, мешки и тюки,
набитые заморским барахлом. Старик, блаженно улыбаясь, повертел головой,
рассматривая очумелых от долгой дороги "челноков" и суетливых встречающих.
За его спиной пожилой усатый проводник, усердно пыхтя, вынес клетку с
десятком красногрудых снегирей в ней. Снегири, встревоженные вокзальной
суетой, бились о прутья. Проводник поставил клетку и ласково поглядел на
Старика. Спохватившись, Старик протянул ему купюру, но проводник отвел его
руку к как-то печально улыбнулся в ответ.
-Куда подвезти? - подскочил к Старику носильщик.
-0 нет, благодарю вас, - ответил Старик. Затем распахнул дверцу и
тихонько постучал по прутьям клетки. Птицы выпорхнули из клетки, и, сбившись
в стаю, полетели в белесое питерское небо, протяжно посвистывая, словно
прощаясь. Старик проводил их взглядом, подхватил саквояж и направился к
выходу.
- Сказка, - приговаривала продавщица цветов, трогая бутоны
растопыренными пальцами, и причмокивала яркими сочными губами. Цветы кивали
пожухлыми от дневной жары головками и изо всех сил старались выглядеть
привлекательнее.
Старик водрузил на скорбный нос очки в золотой оправе с треснувшими
стеклышкам и ткнул хищным пальцем в бутоны. Сияющая продавщица выбрала ему
аж двенадцать тяжелых губастых штук с длинными опасными стеблями.
- Вам завернуть? - сахарным голосом пропела она, и Старик молча кивнул,
расплатившись некоей суммой, отчего завистливые конкурентки поджали
накрашенные губы. Затем Старик направился к стоянке такси, но вдруг чуть не
споткнулся о вытянутую вдоль тротуара худую жилистую ногу без носка и в
синей с застежками плетенке.
На скамеечке сидел нищий и читал газету "Совершенно секретно". Рядом
сидела, высунув розовый язык, лохматая овчарка с жокейским картузиком промеж
стоячих ушей, на котором была надпись: "ГОВОРИТ". Старик водрузил очки и
прочитал ее.
- Доброго вам вечера, - нерешительно промямлил он.
- МММ? - на секунду оторвал один глаз от газеты очень занятый нищий.
- Осмелюсь еще раз отвлечь ваше внимание... Неужели говорит ? -Старик
замялся.
Нищий посмотрел на мятую шляпу, наполовину наполненною медными
деньгами, намекая. Старик торопливо достал портмоне.
- Муха! - скомандовал нищий.
Собака открыла пасть и, словно зевая, отчетливо произнесла: "Ва-ва..."
- Благодарю вас! - восхитился Старик, обращаясь к собаке. Затем,
коротко вздохнув, добавил в никуда:
- В этой стране все может быть. Все! - и, разломив пополам довольно
толстую пачку, опустил меньшую часть в хлебницу.
Не успел он отойти и два шага, как нищий пришел в себя. Он скоренько
подхватил шляпу и, скомандовав Мухе, бойко запрыгал в ближайшую арку.
- Может быть, здесь? - в сотый раз спросил утомленный таксист. Вот уже
который час они колесили по городу и его окрестностям, выискивая мифические
ворота с собачками.
- Они хоть с ушами? - едва сдерживая гнев, таксист посверкивал в
темноте салона позолоченной фиксой.
- 0, да, конечно, - кивнул Старик.
- А хвосты у них есть?
- Не знаю, - Старику было страшно, что таксист высадит его.
- Ну, они хоть лежат или там стоят?
- Они...- сморщил лоб Старик, - они... да, лежат.
- А ворота?
- Что, ворота?
- Какие они?
- Не помню, - снова поник Старик.
Таксист, с шумом отдыхивая воздух, выражая тем самым свое негодование,
снова спросил:
- А собаки... У них лапы как?
- Остановите! - вскричал вдруг взволнованно Старик.
Взвизгнули тормоза, и машина остановилась. Старик выскочил, дрожащими
пуками напяливая очки. Таксист вышел следом и встал, подбоченясь.
- И это, что, собачки? - таксист исподлобья посмотрел на измучившего
его Старика и указал вымазанным в мазуте перстом на лежащих у подножья
каменных дугообразных ворот чугунных львов.
Старик не ответил, он внимательно всматривался в облупленный герб на
дуге ворот. В геральдическом знаке еще можно было разобрать верхнюю часть
туловища медведя и часть овального щита с надписью по латыни.
-Да, это он, - трагическим шепотом произнес Старик. Повернувшись, он
потряс руку водителю. - Благодарю, благодарю вас.
- Ничего, - оттаял таксист, - А это... Это, может, и собаки... Если
отсюда, так и похоже, в принципе...
- Наверное, я очень забыл... Так давно, когда еще матушка говорила, -
несколько путаясь, говорил Старик, доставая из машины букет и саквояж.
Затем, открыв портмоне, вложил в руку таксиста оставшуюся часть пачки,
Таксист оторопел.
- Благодарствую. Честь имею, - расшаркался Старик.
- Вас обождать? - треснувшим голосом вскричал таксист.
- Не стоит. Прощайте, голубчик, - Старик приподнял шляпу и вошел в
ворота.
Таксист потоптался на месте, зачем-то потрогал лысую голову
льва-собаки, вдруг вздрогнул и, пугливо оглянувшись, прокрался к автомобилю.
Затем вспорхнул на сиденье и, крякнув, как после выпитой стограммовки,
рванул.
Узкой темной аллеей Старик прошел через парк, миновал горбатый мостик
через речушку и вышел к знакомому читателю дому с башней. Узкая тропиночка
вела к подвальному оконцу, но Старик прошел по мраморной лестнице к
парадному входу. Дверь со скрипом отворилась...
Поднимаясь по лестнице, Старик услышал, как в каменной нише под тряпьем
что-то ворохнулось. Он замер. Звук не повторился, и Старик наклонился
вперед. Огромная крыса с горящими красными глазами, злобно пискнув,
подпрыгнула, едва не коснувшись его лица. Старик в ужасе отпрянул. Крыса
шмыгнула вниз и долго еще шуршала где-то внизу в подвале.
В неверном свете бледной луны Старик поднялся на следующий этаж и долго
блуждал по дому узкими темными коридорами, пока наконец не вышел в большую
залу с овальными окнами, разрушенным камином в центре, низким потолком с
разрисованными капителями и двенадцатью грифонами, по шесть на правой и
левой стенах. Грифоны держали в когтистых полах подставки для факелов. Два
крайних соединял белый провод электропроводки, на котором сушились дырявые
носки. Старик потрогал - носки были сухие.
У камина Старик обнаружил остатки кострища и коробку из-под телевизора.
Старик положил на нее розы, открыл саквояж, достал из него инкрустированную
шкатулку. Раскрыл ее - шкатулка была пуста. Он дунул в нее и поставил на
телевизионный ящик. Затем подошел к первому грифону и, просунув палец в
пыльную пасть, попытался надавить на язык. Язык не поддался. Старик
удовлетворенно крякнул, вернулся к саквояжу и достал из него масленку с
длинным тонким носиком. Вернулся к грифону и капнул несколько капель в
основание языка. Снова просунул палец и надавил на язык, тот с трудом, но
поддался, Старик отжал его до конца и быстро подставил другую ладонь, но...
ничего не произошло. Старик отпустил язык. Грифон нахально таращился и,
казалось, смеялся. Старик достал из саквояжа свечу, зажег ее и, поднеся к
горлу грифона, заглянул и него. В глубине, ему показалось, что-то блеснуло.
Он отмотал кусок белого провода, сделал на конце крючок и, снова отжав язык,
засунул крючок внутрь и пошевелил. Затем дернул несильно, и из горла на
подставленную ладонь выкатился крупный, с голубиное яйцо, бриллиант. Старик
обтер его платком, и бриллиант засветился голубым мерцающим пламенем. Старик
уложил его в шкатулку и проделал ту же операцию с другими грифонами - во
всех оказались точно такие же бриллианты. Старик поставил шкатулку на
подоконник и долго любовался камнями в лунном свете.
Потом поставил на коробку свечу, обошел с букетом грифонов и в каждый
поставил по белом праздничному цветку. Вернулся к ящику, достал из саквояжа
конверт с тисненым вензелем и гербом и такой же с вензелем лист. Вынул из
кармана авторучку и крупным ученическим почерком написал:
"Господин президент ! Нижайше прошу Вас принять в дар от потомственной
российской дворянки NN эти бриллианты, а также исполнить ее посмертное
желание - построить на эти средства дом для обездоленных детей ее имени. С
глубочайшим уважением к Вам - князь Д."
Он вложил бумагу в конверт и надписал его.
Потрескивала свеча на ящике, и Старик не заметил, как уснул.
... В уютной спаленке на деревянной кроватке лежал мальчик. Из
приоткрытого окна ветерок чуть колыхал кружевные занавески. В большом
вольере дремали красногрудые снегири. Дремала красная губастая рыба в
круглом аквариуме. Мальчик не спал.
Вдруг хлопнула в глубине дома дверь, послышались тревожные шаги.
Проснулись и запрыгали снегири в вольере, дернулась и затюкала носом в
стекло рыбка. Мальчик приподнял голову.
Распахнулась дверь, и в комнату вошла служанка в передничке, с черными
прилизанными волосами. Она что-то быстро сказала мальчику по-итальянски и
зажала рот платком. Мальчик, торопясь, натянул курточку с вышитым медведем
на груди. Горничная схватила его за руку и потащила за собой длинным пустым
коридором. Мальчик едва поспевал за ней.
У дверей спальни матери стояли какие-то люди и негромко
переговаривались по-итальянски. Один из них - мальчик узнал в нем своего
дядю - положил ему на голову ладонь и сказал по-русски: "Крепись, малыш".
Дверь приоткрылась, и мальчик вошел в спальню.
На огромной кровати лежала еще молодая женщина - мальчик с трудом узнал
в ней мать, так была она бледна и худа. Трещали восковые прозрачные свечи,
едва колыхались тяжелые красные портьеры - мальчику стало страшно.
- Подойди ко мне, - сухими потрескавшимися губами прошептала мать.
Мальчик подошел, преодолевая страх. Мать взяла его за руку.
- Не бойся, я скоро уйду. Так надо Я уеду далеко-далеко... Это не
страшно. Послушай меня. Ты помнишь ту сказку ...сказку о грифонах и
бриллиантах в старом доме? - Мальчик кивнул. - Надо нажать на язык, помнишь?
- Да, матушка, - пролепетал он.
- Знай, это все было на самом деле, - она тяжело задышала, откинувшись
на подушки. - Там в России.. В нашем доме... Ты его найдешь... Герб на
воротах и... собачки... Там ты найдешь... в России счастье... .Найди его...-
Она начала путаться. - Ты понял меня?
- Да... матушка, - как можно тверже, отвечал мальчик.
- Вот и хорошо, - мать шевельнула пальцами, и мальчик наклонился к ее
лицу. Она поцеловала его. - Теперь ступай. Ступай... - она закрыла глаза.
- Матушка, матушка, - заплакал мальчик, припав к ее руке.
... - Матушка, матушка, - Старик открыл глаза. Склонившись над ним,
стоял Леший. Старик замер.
- Ты чего здесь? - сипло произнес Леший.
- Я здесь... Моя мама... Она родилась... Этот дом... - лепетал Старик.
- А! Тогда ладно, - Леший зашаркал стоптанными ботинками к белому
проводу, взял носки, зачем-то сильно потянул их и исчез за маленькой угловой
дверью, которую Старик вчера не заметил.
Старик протер глаза и вскочил. Шкатулка и саквояж были на месте, свеча
за ночь оплыла. Он посмотрел на шнур - носков не было. Старик покрутил
головой. За окном пели утренние птицы, шумели макушки деревьев. Старик
прокрался к угловой дверце и резко ее распахнул.
За дверью оказалась крохотная площадка и обрыв. Старик осторожно ступил
на площадку и глянул вниз. В глубокой темноте открывавшегося внизу подвала
виднелись какие-то ящики, груда кирпичей, огромная белая кость и острые
металлические прутья, нацеленные вверх. Старик невольно отшатнулся. Напротив
двери в никуда в противоположной стене башни виднелась брешь, но человеку до
нее было явно не допрыгнуть.
Вдруг из глубины парка донесся звук подъехавшего автомобиля, хлопнули
дверцы. Старик подошел к окну залы и осторожно высунулся.
Далеко, за мостиком, виднелся красный бок "жигуленка", а по тропинке к
подвалу крались три фигуры.
Таинственные пришельцы действовали четко и слаженно, по-военному. Один
из них, худощавый тридцатилетний мужичонка по кличке Плесень, занял пост у
подвального окна, другой, здоровенный, похожий на мясника, верзила по кличке
Питон поднял здоровенный валун и ухнул его в забитую досками дверь. Доски
разлетелись, как щепки. В подвале кто-то вскрикнул, темная кудрявая голова
показалась в маленьком окне. Плесень невозмутимо затолкал ее обратно и полез
следом. Питон и следовавший вместе с ним двойник Плесени, по кличке Темный,
спустились в подвал, откинув разбитые доски.
Старик спустился вниз и, преодолевая робость, подкрался к подвалу и
заглянул в щель.
Сначала он увидел только неясные тени. Но вспыхнула зажигалка в руках
Темного, высветив его бледное, можно сказать, аристократическое лицо.
Сверкнув черными глазами, он снял закопченный колпак с керосиновой лампы и,
запалив фитиль, вернул лампу на место - грубо сколоченную столешницу у
толстого неошкуренного бревна, подпиравшего свод подвала.
На дощатых нарах, шмыгая носом, сидел мулат Иван. Плесень держал за
плечи насмерть перепуганного Чекушку. У стены, вытирая рукавом кровь, стоял
пятнадцатилетний подросток - Горелый. Питон, преграждая путь к отступлению,
стоя у разбитой двери, покачивал носком кроссовки трехпудовый валун.
Прижавшись спиной к бревну, стоял Седой, старший в компании
подростков-обитателей (ему было уже шестнадцать). Он исподлобья смотрел на
Темного.
Темный уселся на стул под подвешенной к потолку позеленевшей рындой.
Покачивая стул на шатких ножках, он стал выразительно разглядывать Седого и
компанию, пока Иван не выдержал и не всхлипнул протяжно. Темный резко
повернулся к нему.
- Где наши часики, шоколадка?
- Какие часики? - неважнецки изобразив удивление, переспросил мулат.
- Питон, объясни, - тяжело вздохнул Темный. Питон приподнял Ивана за
шкирку и, на каждом слове встряхивая, "объяснил".
- Часы. "Буре". (он произнес через "е" ). Серебряные. Луковка. Шнурок.
Понятно?
- Не знаю я... Какой такой буре? Я сроду не видел.
Питон на секунду задумался и, казалось, совсем несильно шмякнул Ивана
об землю. Иван затих, поджав ноги к голове.
- Может, этот видел? - Темный перевел взгляд на Чекушку. Питон медленно
пошел к перепуганному пацану.
- Постой, - заговорил чуть хриплым голосом Седой. - Я видел.
- Это уже лучше. - Темной повернулся к Седому.
- Я видел... У старушки... Она от вас шла. Мы подумали, вам не нужно...
ну, и купили.
- Вы неправильно подумали... - Темный протянул ладонь. - Ну?
- Так мы их сдали, - вмешался Горелый. - На Сытном "азеру" толкнули...
- Какому "азеру"?"
- Так кто его знает, они все на одно лицо...
- Надо фитиль убрать - стекло треснет... - Седой показал глазами на
фитиль, незаметно пододвигая ногой бутыль с керосином.
- Это у тебя сейчас рожа треснет! - взвизгнул из темноты Плесенью
- Заткнись, - спокойно оборвал его Темный и перевел взгляд на Седого. -
Деньги...
Чекушка, которого Плесень по-прежнему держал за плечи, не отводил
взгляда от рынды, висевшей прямо над Темным. Старик перехватил его взгляд и
увидел краешек серебряной луковицы часов, подвешенных к язычку.
- Чекушка, достань, - спокойно сказал Седой и, казалось, что- то еще
досказал глазами.
Чекушка прошел к большому школьному глобусу на нарах в углу. Щелкнул
какой задвижкой на Северном полюсе. Открыл верхнюю половину и при всеобщем
молчании достал оттуда две толстые пачки, стянутые шпагагиком. Еще раз
взглянув на Седого, он неожиданно упал на пол и шмыгнул под нары у стены. На
мгновение все оцепенели. Плесень, пискнув, бросился за ним.
- Там дыра! - завопил он, высунувшись обратно. Питон бросился в пролом,
спотыкаясь о доски.
Почти из-под самых ног Старика высунулась голова Чекушки. Он на секунду
зажмурился и припустил во все лопатки в дубовую рощу. Из-за угла вслед за
ним выскочил Питон и тут наткнулся на Старика. Старик неожиданно для самого
себя вцепился в Питона, как клещ. От неожиданности Питон упал. Старик вместе
с ним, но краем глаза он уже видел, что Чекушка приблизился к первым
деревьям.
Вдруг из подвала донесся звук лопнувшего стекла, следом за ним хлопок
пламени и яростные вскрики. Тут же из подвала выскочили Седой, Горелый и
Иван.
- Рви на железку! - крикнул Седой, и компания в мгновение ока скрылась
за деревьями.
Пришедший в себя Питон оторвал от себя старика и яростно швырнул его в
кусты. Старик ударился головой о корень и потерял сознание.
Из подвала, ругаясь, выбрались Темный и Плесень. Внизу гудело пламя,
оттуда валил черный дым.
- Он с колокола часы схватил, видели? - брызгал слюной Плесень,
размазывая сажу по лицу.
- Это рында, болван ! - ругался Темный.
- Да этим часикам цена миллион ! - надрывался Плесень.
- Если это действительно "Буре", - сплюнул Темный, - они на пять штук
зеленых потянут.
Плесень открыл рот. Виновато моргая, к ним приблизился Питон.
- Упустил пацана? - не сдерживал злость Темный.
- Да старикан тут какой-то прям под ноги...
- Что еще за старикан? - удивился Темный.
- Да вон лежит.
- Идиот! - понизил голос Темный. - А ну, быстро отсюда.
Старик очнулся от первых капель начавшегося дождя. Увидев дымок из
подвала, он поднялся и заглянул внутрь: обгоревшее бревно не выдержало, и
потолок обвалился, засыпав жилище ребят. Между тем дождь усилился, и Старик
поспешил в дом.
Когда он вошел в залу, отряхиваясь от дождя, он сразу увидел, что
шкатулки нет. Он оглядел грифонов - розы по-прежнему стояли в подставках.
Старик приподнял коробку, заглянул в камин. Вдруг скрипнула, напомнив о себе
маленькая угловая дверь. Старик распахнул дверь - там все было по-прежнему.
Только из ниши свисал конец веревки, который Старик, возможно, не заметил в
прошлый раз.
Старик посмотрел вниз. Торчащие прутья притягивали. Незаметно для себя
Старик наклонялся все больше и больше вперед, как вдруг на плечо ему
вспорхнул белый чистый голубь и посмотрел удивленным круглым глазом. Старик,
стараясь не спугнуть птицу, достал из кармана печенье и пальцами раскрошил
его на ладони. Голубь слетел на протянутую руку, склевал все крошки. Затем
взошел на ладонь, посмотрел на Старика безбровым ехидным глазом и
преспокойно какнул прямо в ладонь. Старик заморгал, вытаращив глаза на
нахальную птицу, а голубь, почистив клюв о рукав пиджака, вспорхнул вверх и
был таков. Старик изумленно посмотрел на еще теплую какашку и вдруг отчаянно
по-детски рассмеялся.
- Эй, дед, ты живой, отзовись! - донеслись до него ребячьи голоса. Но
Старик никак не мог остановиться, и когда команда Седого ворвалась в залу,
он, по-прежнему хохоча, протянул им раскрытую ладонь с какашкой.
- Чокнулся, - сказал Иван и сделал шаг назад.
- Это Питон его так шандарахнул, - сочувственно покивал головой
Горелый. - В психушку надо тащить... Ну что, будем вязать?
Старик заливался вовсю. Чекушка подошел ближе и наклонился к ладони.
- Это вам белый, да? - скорей утвердительно спросил он. Старик смог
только кивнуть в ответ.
- Это ему белый в ладонь, как и мне тогда, помните? - и Чекушка
рассмеялся вместе со Стариком.
Первым не выдержал Иван, за ним захохотали Седой с Горелым.
Леший в тяжелых башмаках топал в сторону антикварного магазина. Он
промок и злился. От быстрой ходьбы его кофта источала запах, отпугивающий
прохожих за версту. Он крепко сжимал ручку старикова саквояжа и, когда
увидел на углу знакомую дверь, на душе у него посветлело. Однако он обогнул
магазин и подошел с черного хода, понимая, на какой социальной ступени
находится.
- Чего тебе? - хмуро спросил уже знакомый нам Питон, когда Леший
деликатно стукнул в обитую дерматином дверь.
- Товарец имеем , - просипел от волнения Леший.
- Покажь... - Питон протянул похожую на утюг ладонь.
- Не... самому... - Леший многозначительно замолчал. Питон подумал и
прошел узким коридором в кабинет хозяина. Вытянув шею, Леший превратился в
слух. Питон высунулся из кабинета и сделал ему знак рукой. Затаив дыхание,
Леший вошел в маленький кабинет с обычным канцелярским столом у окна. По
стенам рядами громоздились багеты, напольные часы, стулья с гнутыми ножками
и прочая антикварная утварь. За столом, откинувшись в кресле, сидел хозяин
магазина - Артур, выхоленный господин лет сорока, и, глядя мимо Лешего,
барабанил пальцами по столу.
- Давай, - шепотом скомандовал Питон.
Леший улыбнулся беззубым ртом и не без некоторого торжества вынул из
саквояжа шкатулку. Питон выхватил ее из грязных пальцев и поставил перед
Артуром.
Артур, не касаясь руками, внимательно оглядел шкатулку и сказал в
никуда.
- Шкатулка покупается. - Леший оживился. - Но ведь ты ее украл... -
Артур одним пальцем откинул крышку: на черной бархатной поверхности лежал
бриллиант.
- Что это? - на опытном лице хозяина ничего не отразилось.
- Брильянт, - выдохнул Леший.
- Думаешь, - хмыкнул Артур. Он вынул бриллиант и положил на специальную
подставку с подсветкой. Камень заискрился гранями, источая голубоватый свет.
Артур взял лупу и внимательно его осмотрел. Леший так и замер.
- Шкатулку берем. Стеклом этим занимайся сам.
- Как, стеклом? - открыл Леший рот.
- За шкатулку двадцать. Она все равно краденая, а паспорта у тебя нет.
Леший безвольно кивнул. Питон вложил в его ладонь хрустящую двадцатку и
камень. Леший бросил камень в саквояж и с деньгами в потной ладони побрел к
выходу.
Как только он вышел, Артур преобразился.
- Сейчас же за ним. Камень и саквояж должны быть здесь.
Питон молча кивнул и испарился. Артур взял шкатулку и еще раз
внимательно ее осмотрел.
- Так, говоришь, бриллианты? - уже в который раз ехидно спрашивал
Горелый, посматривая на Старика снизу вверх. Старик обиженно молчал. - Вот
здесь, говоришь, и оставил?
© Copyright Александр Шендарев при участии Бориса Горлова, 1997
---------------------------------------------------------------
From: Александр Казаков, 29 Jun 2000
Этот сценарий взял в работу Георгий Данелия. Подбор актеров и расчет
бюджета готовы, но запуск фильма был отложен из-за отсутствия
финансирования.
По всем вопросам, связанным с этим произведением пишите по адресу
vedun@online.ru
Киностудия "ПЕТРОПОЛЬ"
Санкт - Петербург
1997 год.
"Блаженны простодушные"
/ Евангелие от Матфея./
По винтовой лестнице башни в полумраке поднимается Леший - бомж лет
пятидесяти. В руках у него шест c привязанной к нему тряпкой на конце. Леший
кряхтит и сопит. Чувствуется, ему нелегко взбираться по крутым ступеням. В
круглое отверстие в конце подъема брызжет солнце. .Леший жмурится, трясет
кудлатой головой. В его нечесаной бороде и спутанной гриве застряли
соломинки, хлебные крошки и даже яичная скорлупа. Пыхтя, вскарабкивается он
на круглую площадку башни с полуразрушенными зубцами по краям. На зубцах
сидят голуби, обычные сизари. Они не боятся Лешего и призывно воркуют. Леший
сердито ворчит, однако вынимает из карманов дамской со множеством
разноцветных заплат кофты куски булки, крошит их и бросает крошки птицам.
Голуби, бестолково толкаясь, слетаются на угощенье. Самые смелые из них
норовят выхватить крошки из рук, усаживаются на плечи, голову. Один из них,
белоснежный, с круглым хитрым глазом - явно любимец - вспархивает на ладонь.
Леший бурчит, но голубь нахально щиплет его за пальцы. Леший довольно
лыбится, выказав отсутствие зубов, жует мякиш и подносит голубя ко рту. Тот
ловко выхватывает мякиш из губ. Вдруг один из сизарей вспорхнул Лешему на
голову. Запутался в шевелюре, испугавшись, хлещет Лешему по лицу крыльями.
Леший стряхивает с себя голубей и, засунув два грязных пальца в рот,
пронзительно свистит. Голуби разом вспархивают. Леший берет шест и машет им.
Голуби набирают высоту. Леший из-под руки следит за их полетом.
Голуби кружат в синем безоблачном небе. Облетают башню с узкими
окнами-бойницами, пристроенной к громадному дому, похожему на старинный
фрегат с проломленной палубой-черепицей, черными провалами
окон-иллюминаторов, поросшими мхом стенами-бортами с причудливой лепниной,
широкой лестницей-трапом, сбегающей прямо в дубовую темную рощу с узкой
речушкой, впадающей в залив. Остов военного корабля ржавеет у берега...
Из подвального окна узенькой струйкой вьется дымок. Внутри, раскалив на
керосинке гвоздь, Чекушка - подросток лет двенадцати - выжигает на доске :
"Бригантина" . Мулат Иван, одногодок, уложив в скрытый погребец тушенку,
вносит в журнал ее количество. Кладет журнал на стол Чекушке. Видна надпись:
"Бортовой журнал". Выглядывает в окно, показывает Чекушке на голубей,
парящих в небе.
Голуби поднимаются выше и выше. На стальной ленте железной дороги
далеко-далеко спешит, торопится к Городу голубой пассажирский
поезд...
Вокзал. Пассажиры попрятались от жары. Лишь одинокий бомж проверяет
набитые урны в поисках добычи. Впрочем, он на работе. Раскатисто прокричало
навстречу поезду грубое радио, и тут же, как тараканы из щелей, отовсюду
вылезли встречающие. Поезд лязгнул и остановился. Выскочили проворные
проводники, протирают поручни тряпками. На мгновение толпа замерла, и на
платформу ступил Старик. Он поставил саквояж с медными защелками, снял
старомодную круглую шляпу, оглядел близорукими глазами встречающих и
поклонился, показав залысину в редких седых волосах. В толпе хихикнули, но
никто особенного внимания на престарелого чудака не обратил, потому что из
вагонов в спешном порядке стали подавать громадные баулы, мешки и тюки,
набитые заморским барахлом. Старик, блаженно улыбаясь, повертел головой,
рассматривая очумелых от долгой дороги "челноков" и суетливых встречающих.
За его спиной пожилой усатый проводник, усердно пыхтя, вынес клетку с
десятком красногрудых снегирей в ней. Снегири, встревоженные вокзальной
суетой, бились о прутья. Проводник поставил клетку и ласково поглядел на
Старика. Спохватившись, Старик протянул ему купюру, но проводник отвел его
руку к как-то печально улыбнулся в ответ.
-Куда подвезти? - подскочил к Старику носильщик.
-0 нет, благодарю вас, - ответил Старик. Затем распахнул дверцу и
тихонько постучал по прутьям клетки. Птицы выпорхнули из клетки, и, сбившись
в стаю, полетели в белесое питерское небо, протяжно посвистывая, словно
прощаясь. Старик проводил их взглядом, подхватил саквояж и направился к
выходу.
- Сказка, - приговаривала продавщица цветов, трогая бутоны
растопыренными пальцами, и причмокивала яркими сочными губами. Цветы кивали
пожухлыми от дневной жары головками и изо всех сил старались выглядеть
привлекательнее.
Старик водрузил на скорбный нос очки в золотой оправе с треснувшими
стеклышкам и ткнул хищным пальцем в бутоны. Сияющая продавщица выбрала ему
аж двенадцать тяжелых губастых штук с длинными опасными стеблями.
- Вам завернуть? - сахарным голосом пропела она, и Старик молча кивнул,
расплатившись некоей суммой, отчего завистливые конкурентки поджали
накрашенные губы. Затем Старик направился к стоянке такси, но вдруг чуть не
споткнулся о вытянутую вдоль тротуара худую жилистую ногу без носка и в
синей с застежками плетенке.
На скамеечке сидел нищий и читал газету "Совершенно секретно". Рядом
сидела, высунув розовый язык, лохматая овчарка с жокейским картузиком промеж
стоячих ушей, на котором была надпись: "ГОВОРИТ". Старик водрузил очки и
прочитал ее.
- Доброго вам вечера, - нерешительно промямлил он.
- МММ? - на секунду оторвал один глаз от газеты очень занятый нищий.
- Осмелюсь еще раз отвлечь ваше внимание... Неужели говорит ? -Старик
замялся.
Нищий посмотрел на мятую шляпу, наполовину наполненною медными
деньгами, намекая. Старик торопливо достал портмоне.
- Муха! - скомандовал нищий.
Собака открыла пасть и, словно зевая, отчетливо произнесла: "Ва-ва..."
- Благодарю вас! - восхитился Старик, обращаясь к собаке. Затем,
коротко вздохнув, добавил в никуда:
- В этой стране все может быть. Все! - и, разломив пополам довольно
толстую пачку, опустил меньшую часть в хлебницу.
Не успел он отойти и два шага, как нищий пришел в себя. Он скоренько
подхватил шляпу и, скомандовав Мухе, бойко запрыгал в ближайшую арку.
- Может быть, здесь? - в сотый раз спросил утомленный таксист. Вот уже
который час они колесили по городу и его окрестностям, выискивая мифические
ворота с собачками.
- Они хоть с ушами? - едва сдерживая гнев, таксист посверкивал в
темноте салона позолоченной фиксой.
- 0, да, конечно, - кивнул Старик.
- А хвосты у них есть?
- Не знаю, - Старику было страшно, что таксист высадит его.
- Ну, они хоть лежат или там стоят?
- Они...- сморщил лоб Старик, - они... да, лежат.
- А ворота?
- Что, ворота?
- Какие они?
- Не помню, - снова поник Старик.
Таксист, с шумом отдыхивая воздух, выражая тем самым свое негодование,
снова спросил:
- А собаки... У них лапы как?
- Остановите! - вскричал вдруг взволнованно Старик.
Взвизгнули тормоза, и машина остановилась. Старик выскочил, дрожащими
пуками напяливая очки. Таксист вышел следом и встал, подбоченясь.
- И это, что, собачки? - таксист исподлобья посмотрел на измучившего
его Старика и указал вымазанным в мазуте перстом на лежащих у подножья
каменных дугообразных ворот чугунных львов.
Старик не ответил, он внимательно всматривался в облупленный герб на
дуге ворот. В геральдическом знаке еще можно было разобрать верхнюю часть
туловища медведя и часть овального щита с надписью по латыни.
-Да, это он, - трагическим шепотом произнес Старик. Повернувшись, он
потряс руку водителю. - Благодарю, благодарю вас.
- Ничего, - оттаял таксист, - А это... Это, может, и собаки... Если
отсюда, так и похоже, в принципе...
- Наверное, я очень забыл... Так давно, когда еще матушка говорила, -
несколько путаясь, говорил Старик, доставая из машины букет и саквояж.
Затем, открыв портмоне, вложил в руку таксиста оставшуюся часть пачки,
Таксист оторопел.
- Благодарствую. Честь имею, - расшаркался Старик.
- Вас обождать? - треснувшим голосом вскричал таксист.
- Не стоит. Прощайте, голубчик, - Старик приподнял шляпу и вошел в
ворота.
Таксист потоптался на месте, зачем-то потрогал лысую голову
льва-собаки, вдруг вздрогнул и, пугливо оглянувшись, прокрался к автомобилю.
Затем вспорхнул на сиденье и, крякнув, как после выпитой стограммовки,
рванул.
Узкой темной аллеей Старик прошел через парк, миновал горбатый мостик
через речушку и вышел к знакомому читателю дому с башней. Узкая тропиночка
вела к подвальному оконцу, но Старик прошел по мраморной лестнице к
парадному входу. Дверь со скрипом отворилась...
Поднимаясь по лестнице, Старик услышал, как в каменной нише под тряпьем
что-то ворохнулось. Он замер. Звук не повторился, и Старик наклонился
вперед. Огромная крыса с горящими красными глазами, злобно пискнув,
подпрыгнула, едва не коснувшись его лица. Старик в ужасе отпрянул. Крыса
шмыгнула вниз и долго еще шуршала где-то внизу в подвале.
В неверном свете бледной луны Старик поднялся на следующий этаж и долго
блуждал по дому узкими темными коридорами, пока наконец не вышел в большую
залу с овальными окнами, разрушенным камином в центре, низким потолком с
разрисованными капителями и двенадцатью грифонами, по шесть на правой и
левой стенах. Грифоны держали в когтистых полах подставки для факелов. Два
крайних соединял белый провод электропроводки, на котором сушились дырявые
носки. Старик потрогал - носки были сухие.
У камина Старик обнаружил остатки кострища и коробку из-под телевизора.
Старик положил на нее розы, открыл саквояж, достал из него инкрустированную
шкатулку. Раскрыл ее - шкатулка была пуста. Он дунул в нее и поставил на
телевизионный ящик. Затем подошел к первому грифону и, просунув палец в
пыльную пасть, попытался надавить на язык. Язык не поддался. Старик
удовлетворенно крякнул, вернулся к саквояжу и достал из него масленку с
длинным тонким носиком. Вернулся к грифону и капнул несколько капель в
основание языка. Снова просунул палец и надавил на язык, тот с трудом, но
поддался, Старик отжал его до конца и быстро подставил другую ладонь, но...
ничего не произошло. Старик отпустил язык. Грифон нахально таращился и,
казалось, смеялся. Старик достал из саквояжа свечу, зажег ее и, поднеся к
горлу грифона, заглянул и него. В глубине, ему показалось, что-то блеснуло.
Он отмотал кусок белого провода, сделал на конце крючок и, снова отжав язык,
засунул крючок внутрь и пошевелил. Затем дернул несильно, и из горла на
подставленную ладонь выкатился крупный, с голубиное яйцо, бриллиант. Старик
обтер его платком, и бриллиант засветился голубым мерцающим пламенем. Старик
уложил его в шкатулку и проделал ту же операцию с другими грифонами - во
всех оказались точно такие же бриллианты. Старик поставил шкатулку на
подоконник и долго любовался камнями в лунном свете.
Потом поставил на коробку свечу, обошел с букетом грифонов и в каждый
поставил по белом праздничному цветку. Вернулся к ящику, достал из саквояжа
конверт с тисненым вензелем и гербом и такой же с вензелем лист. Вынул из
кармана авторучку и крупным ученическим почерком написал:
"Господин президент ! Нижайше прошу Вас принять в дар от потомственной
российской дворянки NN эти бриллианты, а также исполнить ее посмертное
желание - построить на эти средства дом для обездоленных детей ее имени. С
глубочайшим уважением к Вам - князь Д."
Он вложил бумагу в конверт и надписал его.
Потрескивала свеча на ящике, и Старик не заметил, как уснул.
... В уютной спаленке на деревянной кроватке лежал мальчик. Из
приоткрытого окна ветерок чуть колыхал кружевные занавески. В большом
вольере дремали красногрудые снегири. Дремала красная губастая рыба в
круглом аквариуме. Мальчик не спал.
Вдруг хлопнула в глубине дома дверь, послышались тревожные шаги.
Проснулись и запрыгали снегири в вольере, дернулась и затюкала носом в
стекло рыбка. Мальчик приподнял голову.
Распахнулась дверь, и в комнату вошла служанка в передничке, с черными
прилизанными волосами. Она что-то быстро сказала мальчику по-итальянски и
зажала рот платком. Мальчик, торопясь, натянул курточку с вышитым медведем
на груди. Горничная схватила его за руку и потащила за собой длинным пустым
коридором. Мальчик едва поспевал за ней.
У дверей спальни матери стояли какие-то люди и негромко
переговаривались по-итальянски. Один из них - мальчик узнал в нем своего
дядю - положил ему на голову ладонь и сказал по-русски: "Крепись, малыш".
Дверь приоткрылась, и мальчик вошел в спальню.
На огромной кровати лежала еще молодая женщина - мальчик с трудом узнал
в ней мать, так была она бледна и худа. Трещали восковые прозрачные свечи,
едва колыхались тяжелые красные портьеры - мальчику стало страшно.
- Подойди ко мне, - сухими потрескавшимися губами прошептала мать.
Мальчик подошел, преодолевая страх. Мать взяла его за руку.
- Не бойся, я скоро уйду. Так надо Я уеду далеко-далеко... Это не
страшно. Послушай меня. Ты помнишь ту сказку ...сказку о грифонах и
бриллиантах в старом доме? - Мальчик кивнул. - Надо нажать на язык, помнишь?
- Да, матушка, - пролепетал он.
- Знай, это все было на самом деле, - она тяжело задышала, откинувшись
на подушки. - Там в России.. В нашем доме... Ты его найдешь... Герб на
воротах и... собачки... Там ты найдешь... в России счастье... .Найди его...-
Она начала путаться. - Ты понял меня?
- Да... матушка, - как можно тверже, отвечал мальчик.
- Вот и хорошо, - мать шевельнула пальцами, и мальчик наклонился к ее
лицу. Она поцеловала его. - Теперь ступай. Ступай... - она закрыла глаза.
- Матушка, матушка, - заплакал мальчик, припав к ее руке.
... - Матушка, матушка, - Старик открыл глаза. Склонившись над ним,
стоял Леший. Старик замер.
- Ты чего здесь? - сипло произнес Леший.
- Я здесь... Моя мама... Она родилась... Этот дом... - лепетал Старик.
- А! Тогда ладно, - Леший зашаркал стоптанными ботинками к белому
проводу, взял носки, зачем-то сильно потянул их и исчез за маленькой угловой
дверью, которую Старик вчера не заметил.
Старик протер глаза и вскочил. Шкатулка и саквояж были на месте, свеча
за ночь оплыла. Он посмотрел на шнур - носков не было. Старик покрутил
головой. За окном пели утренние птицы, шумели макушки деревьев. Старик
прокрался к угловой дверце и резко ее распахнул.
За дверью оказалась крохотная площадка и обрыв. Старик осторожно ступил
на площадку и глянул вниз. В глубокой темноте открывавшегося внизу подвала
виднелись какие-то ящики, груда кирпичей, огромная белая кость и острые
металлические прутья, нацеленные вверх. Старик невольно отшатнулся. Напротив
двери в никуда в противоположной стене башни виднелась брешь, но человеку до
нее было явно не допрыгнуть.
Вдруг из глубины парка донесся звук подъехавшего автомобиля, хлопнули
дверцы. Старик подошел к окну залы и осторожно высунулся.
Далеко, за мостиком, виднелся красный бок "жигуленка", а по тропинке к
подвалу крались три фигуры.
Таинственные пришельцы действовали четко и слаженно, по-военному. Один
из них, худощавый тридцатилетний мужичонка по кличке Плесень, занял пост у
подвального окна, другой, здоровенный, похожий на мясника, верзила по кличке
Питон поднял здоровенный валун и ухнул его в забитую досками дверь. Доски
разлетелись, как щепки. В подвале кто-то вскрикнул, темная кудрявая голова
показалась в маленьком окне. Плесень невозмутимо затолкал ее обратно и полез
следом. Питон и следовавший вместе с ним двойник Плесени, по кличке Темный,
спустились в подвал, откинув разбитые доски.
Старик спустился вниз и, преодолевая робость, подкрался к подвалу и
заглянул в щель.
Сначала он увидел только неясные тени. Но вспыхнула зажигалка в руках
Темного, высветив его бледное, можно сказать, аристократическое лицо.
Сверкнув черными глазами, он снял закопченный колпак с керосиновой лампы и,
запалив фитиль, вернул лампу на место - грубо сколоченную столешницу у
толстого неошкуренного бревна, подпиравшего свод подвала.
На дощатых нарах, шмыгая носом, сидел мулат Иван. Плесень держал за
плечи насмерть перепуганного Чекушку. У стены, вытирая рукавом кровь, стоял
пятнадцатилетний подросток - Горелый. Питон, преграждая путь к отступлению,
стоя у разбитой двери, покачивал носком кроссовки трехпудовый валун.
Прижавшись спиной к бревну, стоял Седой, старший в компании
подростков-обитателей (ему было уже шестнадцать). Он исподлобья смотрел на
Темного.
Темный уселся на стул под подвешенной к потолку позеленевшей рындой.
Покачивая стул на шатких ножках, он стал выразительно разглядывать Седого и
компанию, пока Иван не выдержал и не всхлипнул протяжно. Темный резко
повернулся к нему.
- Где наши часики, шоколадка?
- Какие часики? - неважнецки изобразив удивление, переспросил мулат.
- Питон, объясни, - тяжело вздохнул Темный. Питон приподнял Ивана за
шкирку и, на каждом слове встряхивая, "объяснил".
- Часы. "Буре". (он произнес через "е" ). Серебряные. Луковка. Шнурок.
Понятно?
- Не знаю я... Какой такой буре? Я сроду не видел.
Питон на секунду задумался и, казалось, совсем несильно шмякнул Ивана
об землю. Иван затих, поджав ноги к голове.
- Может, этот видел? - Темный перевел взгляд на Чекушку. Питон медленно
пошел к перепуганному пацану.
- Постой, - заговорил чуть хриплым голосом Седой. - Я видел.
- Это уже лучше. - Темной повернулся к Седому.
- Я видел... У старушки... Она от вас шла. Мы подумали, вам не нужно...
ну, и купили.
- Вы неправильно подумали... - Темный протянул ладонь. - Ну?
- Так мы их сдали, - вмешался Горелый. - На Сытном "азеру" толкнули...
- Какому "азеру"?"
- Так кто его знает, они все на одно лицо...
- Надо фитиль убрать - стекло треснет... - Седой показал глазами на
фитиль, незаметно пододвигая ногой бутыль с керосином.
- Это у тебя сейчас рожа треснет! - взвизгнул из темноты Плесенью
- Заткнись, - спокойно оборвал его Темный и перевел взгляд на Седого. -
Деньги...
Чекушка, которого Плесень по-прежнему держал за плечи, не отводил
взгляда от рынды, висевшей прямо над Темным. Старик перехватил его взгляд и
увидел краешек серебряной луковицы часов, подвешенных к язычку.
- Чекушка, достань, - спокойно сказал Седой и, казалось, что- то еще
досказал глазами.
Чекушка прошел к большому школьному глобусу на нарах в углу. Щелкнул
какой задвижкой на Северном полюсе. Открыл верхнюю половину и при всеобщем
молчании достал оттуда две толстые пачки, стянутые шпагагиком. Еще раз
взглянув на Седого, он неожиданно упал на пол и шмыгнул под нары у стены. На
мгновение все оцепенели. Плесень, пискнув, бросился за ним.
- Там дыра! - завопил он, высунувшись обратно. Питон бросился в пролом,
спотыкаясь о доски.
Почти из-под самых ног Старика высунулась голова Чекушки. Он на секунду
зажмурился и припустил во все лопатки в дубовую рощу. Из-за угла вслед за
ним выскочил Питон и тут наткнулся на Старика. Старик неожиданно для самого
себя вцепился в Питона, как клещ. От неожиданности Питон упал. Старик вместе
с ним, но краем глаза он уже видел, что Чекушка приблизился к первым
деревьям.
Вдруг из подвала донесся звук лопнувшего стекла, следом за ним хлопок
пламени и яростные вскрики. Тут же из подвала выскочили Седой, Горелый и
Иван.
- Рви на железку! - крикнул Седой, и компания в мгновение ока скрылась
за деревьями.
Пришедший в себя Питон оторвал от себя старика и яростно швырнул его в
кусты. Старик ударился головой о корень и потерял сознание.
Из подвала, ругаясь, выбрались Темный и Плесень. Внизу гудело пламя,
оттуда валил черный дым.
- Он с колокола часы схватил, видели? - брызгал слюной Плесень,
размазывая сажу по лицу.
- Это рында, болван ! - ругался Темный.
- Да этим часикам цена миллион ! - надрывался Плесень.
- Если это действительно "Буре", - сплюнул Темный, - они на пять штук
зеленых потянут.
Плесень открыл рот. Виновато моргая, к ним приблизился Питон.
- Упустил пацана? - не сдерживал злость Темный.
- Да старикан тут какой-то прям под ноги...
- Что еще за старикан? - удивился Темный.
- Да вон лежит.
- Идиот! - понизил голос Темный. - А ну, быстро отсюда.
Старик очнулся от первых капель начавшегося дождя. Увидев дымок из
подвала, он поднялся и заглянул внутрь: обгоревшее бревно не выдержало, и
потолок обвалился, засыпав жилище ребят. Между тем дождь усилился, и Старик
поспешил в дом.
Когда он вошел в залу, отряхиваясь от дождя, он сразу увидел, что
шкатулки нет. Он оглядел грифонов - розы по-прежнему стояли в подставках.
Старик приподнял коробку, заглянул в камин. Вдруг скрипнула, напомнив о себе
маленькая угловая дверь. Старик распахнул дверь - там все было по-прежнему.
Только из ниши свисал конец веревки, который Старик, возможно, не заметил в
прошлый раз.
Старик посмотрел вниз. Торчащие прутья притягивали. Незаметно для себя
Старик наклонялся все больше и больше вперед, как вдруг на плечо ему
вспорхнул белый чистый голубь и посмотрел удивленным круглым глазом. Старик,
стараясь не спугнуть птицу, достал из кармана печенье и пальцами раскрошил
его на ладони. Голубь слетел на протянутую руку, склевал все крошки. Затем
взошел на ладонь, посмотрел на Старика безбровым ехидным глазом и
преспокойно какнул прямо в ладонь. Старик заморгал, вытаращив глаза на
нахальную птицу, а голубь, почистив клюв о рукав пиджака, вспорхнул вверх и
был таков. Старик изумленно посмотрел на еще теплую какашку и вдруг отчаянно
по-детски рассмеялся.
- Эй, дед, ты живой, отзовись! - донеслись до него ребячьи голоса. Но
Старик никак не мог остановиться, и когда команда Седого ворвалась в залу,
он, по-прежнему хохоча, протянул им раскрытую ладонь с какашкой.
- Чокнулся, - сказал Иван и сделал шаг назад.
- Это Питон его так шандарахнул, - сочувственно покивал головой
Горелый. - В психушку надо тащить... Ну что, будем вязать?
Старик заливался вовсю. Чекушка подошел ближе и наклонился к ладони.
- Это вам белый, да? - скорей утвердительно спросил он. Старик смог
только кивнуть в ответ.
- Это ему белый в ладонь, как и мне тогда, помните? - и Чекушка
рассмеялся вместе со Стариком.
Первым не выдержал Иван, за ним захохотали Седой с Горелым.
Леший в тяжелых башмаках топал в сторону антикварного магазина. Он
промок и злился. От быстрой ходьбы его кофта источала запах, отпугивающий
прохожих за версту. Он крепко сжимал ручку старикова саквояжа и, когда
увидел на углу знакомую дверь, на душе у него посветлело. Однако он обогнул
магазин и подошел с черного хода, понимая, на какой социальной ступени
находится.
- Чего тебе? - хмуро спросил уже знакомый нам Питон, когда Леший
деликатно стукнул в обитую дерматином дверь.
- Товарец имеем , - просипел от волнения Леший.
- Покажь... - Питон протянул похожую на утюг ладонь.
- Не... самому... - Леший многозначительно замолчал. Питон подумал и
прошел узким коридором в кабинет хозяина. Вытянув шею, Леший превратился в
слух. Питон высунулся из кабинета и сделал ему знак рукой. Затаив дыхание,
Леший вошел в маленький кабинет с обычным канцелярским столом у окна. По
стенам рядами громоздились багеты, напольные часы, стулья с гнутыми ножками
и прочая антикварная утварь. За столом, откинувшись в кресле, сидел хозяин
магазина - Артур, выхоленный господин лет сорока, и, глядя мимо Лешего,
барабанил пальцами по столу.
- Давай, - шепотом скомандовал Питон.
Леший улыбнулся беззубым ртом и не без некоторого торжества вынул из
саквояжа шкатулку. Питон выхватил ее из грязных пальцев и поставил перед
Артуром.
Артур, не касаясь руками, внимательно оглядел шкатулку и сказал в
никуда.
- Шкатулка покупается. - Леший оживился. - Но ведь ты ее украл... -
Артур одним пальцем откинул крышку: на черной бархатной поверхности лежал
бриллиант.
- Что это? - на опытном лице хозяина ничего не отразилось.
- Брильянт, - выдохнул Леший.
- Думаешь, - хмыкнул Артур. Он вынул бриллиант и положил на специальную
подставку с подсветкой. Камень заискрился гранями, источая голубоватый свет.
Артур взял лупу и внимательно его осмотрел. Леший так и замер.
- Шкатулку берем. Стеклом этим занимайся сам.
- Как, стеклом? - открыл Леший рот.
- За шкатулку двадцать. Она все равно краденая, а паспорта у тебя нет.
Леший безвольно кивнул. Питон вложил в его ладонь хрустящую двадцатку и
камень. Леший бросил камень в саквояж и с деньгами в потной ладони побрел к
выходу.
Как только он вышел, Артур преобразился.
- Сейчас же за ним. Камень и саквояж должны быть здесь.
Питон молча кивнул и испарился. Артур взял шкатулку и еще раз
внимательно ее осмотрел.
- Так, говоришь, бриллианты? - уже в который раз ехидно спрашивал
Горелый, посматривая на Старика снизу вверх. Старик обиженно молчал. - Вот
здесь, говоришь, и оставил?