Посетителей на выставке было много меньше вчерашнего, но зато все они знали, зачем пришли. Исчезли влюбленные в смерть сопливые волосатики, охотники за сувенирами и мамули-папули с подарочно-пистолетным заскоком. Торговцы подбивали баланс, выписывались чеки, происходил дежурный обмен улыбками. Примерно в половине четвертого парень из обслуживающего персонала выставки принес Рите факс от профессора Алекса Хоула, выражавшего желание приобрести кольт Чэмпиона плюс еще один пистолет сомнительной подлинности, заинтересовавший его еще при их встрече в Спокане; за оба ствола он давал одиннадцать тысяч и был готов заплатить наличными. Рита не имела понятия, о каком пистолете идет речь. Она скомкала пустой пластмассовый стаканчик и запустила им в голову Джимми. Никакой ответной реакции.
– Джимми! – позвала она сердито. – Подъем, твою мать!
Он поджал ноги, скрипнул складным стулом и сказал: «Э-э-э?»
– Ты мне нужен. Прочисти свой сраный чердак! Он сделал четверть оборота вместе со стулом, двигаясь как сомнамбула. Еще четверть оборота, и он оказался лицом к проходу. Рита протянула ему послание профессора. Изучение этого короткого документа заняло у него необычно много времени.
– Теперь с этим все в ажуре, – сказала Рита.
– Да, – кивнул он. – Правда, я думал сдать пистолет подороже – здесь получается примерно две трети от моей цены. Но зато оплата налом, значит, налоги побоку.
– О каком пистолете он говорит?
– «Смит-вессон» тридцать второго года. Клановский ствол.
– То есть, – подсчитала Рита, – из этой суммы восемь с половиной штук приходится на кольт? Не жирно ли? Надо бы его слегка урезать, Лоретта и так не будет в обиде.
– Нет, – сказал он, – будет.
«Чтоб ты провалился вместе со своей белой курицей!» – в сердцах подумала Рита.
– Я пойду сброшу факс профессору, – сказала она, – а потом приму душ, перекушу и – на волю. Последний час продержишься без меня.
Джимми недовольно поморщился.
– После закрытия у тебя будет куча времени, чтобы спокойно мусолить свою историю, – сказала она. – Упаковкой не занимайся, я сама все сделаю завтра утром. – Она встала и протиснулась между столами. – Ты бы связался с Борчардом, объяснил ему ситуацию.
– Я ему уже объяснял.
– Да, но в тот раз у тебя на руках не было профессорской заявки.
– Это мало что меняет. Впрочем, я так и так думал съездить к нему сегодня вечером. – Он заколебался. – Или обойтись звонком?
– Лучше поговори с ним вживую. Глядишь, еще что интересное проклюнется.
Джимми рассеянно вертел в руках брошюру, оставленную кем-то на его столе:
– Где тебя искать вечером?
По бесцветному тону его голоса Рита догадалась, что он вот-вот снова провалится в свою историю. Так, чего доброго, уведут из-под носа весь товар. Ну, да и ладно: она была уже по горло сыта этими факсами, деньгами, стволами и полусонными придурками, с которыми вечно приходится нянчиться.
– Сегодня я уйду в свободный полет, – сказала она, – так что найти меня будет непросто.
У него было такое жалкое выражение лица, что она смягчилась:
– Я и сама не знаю, где тормознусь, но, если что, бери мой след от Гейнера.
Пробиться к стойке бара оказалось не так-то просто, и она сделала остановку на полпути, прижатая толпой к ограждению служебной зоны. Отсюда были видны головы музыкантов, на фоне сценических огней маячившие над танцплощадкой. Плясала здешняя публика хуже некуда, бестолково притопывая и раскачиваясь, подобно пещерным людям, отбывающим ритуальный номер над тушей свежеубитого зверя. Парни в майках и спортивных рубашках потрясали над головой сжатыми кулаками; девицы в коротких облегающих платьях совершали рыбообразные движения бедрами. Постепенно ее глаза привыкали к полумраку, обильно разбавленному клубами сигаретного дыма. Ряды столиков занимали середину и дальнюю часть зала; кроме того, из боковых стен выступали небольшие столы-прилавки, каждый в окружении четырех-пяти высоких табуретов. Мужчины за столами тискали уступчивых женщин. Женщины, сблизив головы, заходились истерическим смехом, перемежаемым выкриками типа: «Только представь себе! И ты этому веришь?!». В разговоре между собой они, как правило, пользовались обращением «подруга». Одинокие мужчины акулами шныряли меж столов либо в молчании сосали пиво, напуская на себя скучливо-пресыщенный вид. Она вспомнила выражение из одной старой истории Джимми: «... зверинец, исполненный темных страстей». Вот чем был сегодня ночной клуб Гейнера. И что интересного могло произойти в такое время и в таком месте? Парочка драк, поломанная мебель, случайные связи да пьяный автомобилист, разбившийся по пути домой, – все тот же стандартный набор. Однако Рита рассчитывала исполнить свое соло как минимум октавой выше.
На зал обрушилась свинговая версия старого хита «Massive Attack», и Рита начала пританцовывать, вцепившись руками в металлическую перекладину ограждения, встряхивая головой так, чтобы волосы падали на лицо, и выдавая па, на девяносто процентов состоявшие из кручения задом и на остаток – из скользящих движений ногами, как будто она балансировала на запущенной с малой скоростью «бегущей дорожке». В поле ее зрения попала потная официантка, которая несла поднос, раздвигая локтем толпу и на ходу принимая заказы. «Эй!» – закричала Рита. Официантка обернулась и подставила ухо. «Двойная текила и пиво!» – крикнула Рита и сунула ей двадцатку. Когда заказ прибыл, она сразу ополовинила бокал с текилой и догналась пивком. Парень у стойки бара состроил ей глазки, но он был не в ее вкусе. Прихлебывая пиво, она обвела взглядом помещение. Один из столов-прилавков вблизи танцевальной площадки был пуст и лишен табуретов, перекочевавших к соседнему столику, за которым сидели семеро: четверо женщин и трое мужчин. Все между двадцатью и тридцатью. Вот уже кое-что, подумала Рита. Подняв над головой выпивку, чтоб не расплескать ее в этой давке, она пробралась сквозь толпу и прислонилась к стене рядом с пустым прилавком. Три женщины из соседней компании сидели на табуретах спиной к ней: сандвич из двух брюнеток и блондинки, причем по ширине задницы последняя равнялась сумме первых. Одна из брюнеток мельком оглянулась на Риту. Она была грубовато-смазлива: зачесанные назад блестящие волосы, кроваво-алые, чересчур полные губы и слой косметики на щеках, тщетно маскирующий шрамы от угрей. На ней было облегающее, очень открытое платье, чью открытость она то и дело подчеркивала, высоко поднимая руки, поводя плечами и выпячивая грудь. Однако при всей развязности манер во взгляде ее чувствовалась некоторая скованность. Про себя Рита окрестила ее Королевой Минета. Сокращенно КМ.
Она с ходу отшила подвалившего нахрапом «одинокого волка» и, совершая еле заметные телодвижения в такт музыке, затеяла игру глазами с долговязым и рыжеволосым парнем, сидевшем в торце соседнего стола. Симпатичное лицо молодого бизнесмена, длинные эластичные мышцы явно не знакомы со штангой. Похоже, балуется мячиком. Потертые джинсы и черная майка без надписей. Взгляд человека с большими деньгами, которые не хотят выставлять себя напоказ, когда их хозяин забавы ради шляется по дешевым притонам. Он улыбнулся Рите, продемонстрировав отличные зубы, но уже в следующий момент взгляд его опустел и погас. Мой брат по духу, подумала Рита и отвела глаза, сделав вид, что обижена. Затем она улыбнулась в ответ. КМ взяла парня за руку, пытаясь втянуть его в застольную беседу, но он продолжал следить за Ритой, а когда ушедшую на перерыв команду заменил не столь громоподобный джукбокс, прокричал ей:
– Не составите компанию?
Рита пожала плечами и, округлив губы в «о'кей», шагнула к их столу. Рыжий парень уступил ей свой табурет.
– Уолтер! – представился он, хлопнув себя по груди.
– Лайза! – назвалась она достаточно громко, чтобы ее услышали все остальные. Четвертая женщина – еще одна брюнетка, миниатюрная, с кукольным личиком – держала за руку столь же крохотного кучерявого мужчину. У этих двоих был свой собственный мирок, свой маленький тайный альянс, направленный против мира высоких людей. Третий парень был пониже ростом и поплотнее Уолтера – блондин тевтонского типа, в серых слаксах и красной рубашке для гольфа без обычного в таких случаях петушиного гребня, аллигатора или иной дурацкой эмблемы на нагрудном кармане. На запястье – сверхплоские платиновые часы. Рита пришла к выводу, что он и Уолтер начали оттягиваться на пару, подцепив где-то по пути кукольных человечков, а кукольная женщина, вероятно, была еще раньше знакома с КМ и блондинкой, отзывавшейся на имя Джанин. В этой тоже чувствовались большие деньги: простая клетчатая рубашка и юбка резко контрастировали с роскошным золотым браслетом. Джанин была бы недурна собой, сбрось она фунтов тридцать и спрыгни с кокаина – на злоупотребление последним намекала воспаленная и покрытая мелкими прыщиками кожа над ее ноздрями. Рядом с ней, у самой стены, сидела Ди – сокращение от «Дениза». Очень бледная кожа, длинные волосы рассыпаны по спине; похоже, самая молодая в компании. Одета в джинсы и тенниску, висящую на ней, как ночная рубашка. Сначала Рита сочла ее обыкновенной «серой мышкой», но, приглядевшись, поняла, что имеет дело с очень редкой, экзотической разновидностью белой девушки. Огромные черные глаза, изящный нос, безукоризненной лепки губы. В линиях этого лица – породистого, как морда афганской борзой, и без малейших признаков косметики – не было ни единой ошибки или неточности. В разговор она вступала редко.
А разговор этот по большей части состоял из сплетен, хвастливых заявлений и сексуальных намеков в оправе расхожих цитат и словечек. КМ спросила у Риты, чем она занимается, и Рита сказала: «Я актриса». За исключением Ди, выказавшей неподдельный интерес, компания восприняла ее слова с демонстративным равнодушием.
– Сижу на ролях индианок, – небрежно добавила Рита.
Все тотчас заулыбались и закивали. Теперь они ей поверили.
– Вы приехали сюда на съемки? – спросил Уолтер.
Рита отрицательно качнула головой:
– Сейчас я не занята в съемках. Приехала навестить старых друзей. – Она усмехнулась. – Нежданной гостьей. А через месяц начнется работа в Канаде – картина с Лайамом Нисоном.
– Правда? А как называется фильм? – спросил тевтонский приятель Уолтера.
– У него наберется с полдюжины рабочих названий. Когда мне давали прочесть сценарий, на переплете стояла только пометка от руки: «О снежном человеке».
– Фильм о снежном человеке? – насмешливо фыркнула Джанин. Ди смотрела на Риту с нескрываемой завистью.
– Не думайте, он вовсе не такой уж примитивный. – Она упрекнула себя за это некстати встрявшее плебейское «вовсе», но, похоже, никто не обратил на него внимание. – По жанру это эко-триллер. Лайам играет ученого, которого все считают чокнутым. Он верит в существование снежного человека и бродит по лесам, разыскивая его следы. В конце концов, он находит семью снежных людей, и какое-то время живет среди них. Ну, вроде той женщины в Африке...
– Джейн Гудалл, – подсказала всезнающая Джанин.
– Не суть важно. Короче, Лайам делает все, чтобы их не поймали охотники. Большой бюджет, спецэффекты... Снежных людей они сделали – высший класс! А на главную героиню берут Шерлиз Терон.
– Разве не ты будешь главной? – спросил Уолтер.
– Очень мило! – Она похлопала его по щеке. – Нет, я играю мудрую индейскую женщину, которой ведомы все тайны леса. В третьей части я гибну, спасая Лайама, – она заговорщически подмигнула слушателям, – но в финале появлюсь опять, уже в виде призрака. – Поймав проходившую мимо официантку, она отдала ей свою кредитную карточку: – Под все заказы с этого стола, – и оглядела остальных: – Текила пойдет?
Текила пошла отлично.
Рита сумела произвести эффект. Ее соседи сами были из тех, кто привык угощать всю компанию, и ценили такие широкие жесты в других.
Дальше все было легко и просто. Музыканты вернулись на сцену, а Рита втянула своих новых закадычных друзей в веселую игру под названием «Кто кого перепьет». Кукольные люди отказались участвовать, сославшись на то, что они за рулем, но остальные приняли вызов. Уолтер держал себя в руках и не гнался за рекордами. Улыбка всегда была при нем, но сейчас уже напоминала жизнерадостную маску на лице не вполне здорового – судя по блеску глаз – человека. Ди «поплыла» только один раз. Осушив бокал, она посмотрела на Риту, скорчила смешную рожу и растянула рот в ухмылке. Рите все больше нравилась эта девчонка. Приятель Уолтера, Джанин и КМ «плавали» регулярно, но не выходили за рамки, пока Джанин наконец не ударилась в «дальний заплыв». Она стала сентиментально-чувствительной, то и дело обнимая КМ и Ди... Последнюю особенно часто. Между этими двумя женщинами определенно существовала какая-то связь. Когда Ди что-нибудь говорила, Джанин смотрела на нее с любовью и гордостью, как на ребенка, читающего вслух заученные стихи; Ди явно не нравилось такое распределение ролей. В конце концов, Джанин стало плохо. Все наперебой пытались оказать ей помощь, пока КМ не увела ее из зала на свежий воздух.
Когда зазвучала более спокойная мелодия, Уолтер спросил Риту, не хочет ли она потанцевать. Она наклонила его голову и крикнула в самое ухо: «Я придержу тебя на закуску!» Распрямившись, он выдал свою фирменную улыбку серийного убийцы. Рита большим глотком добила очередную порцию и, соскользнув с табурета, пригласила на танец Ди, делая призывный жест руками и покачивая бедрами. Ди была удивлена и польщена одновременно, однако махнула рукой в знак отказа. Рита нахмурилась и движением губ изобразила: «Пойдем».
– Ладно. Ди соскочила с табурета – и оказалась ростом под стать Рите, даже немного выше. Она взяла Риту за руку. Кукольные люди были в шоке.
На танцплощадке они нашли свободный пятачок у самой сцены, непосредственно перед басистом «Мистера Правого», афро-латинским полукровкой, который, глядя в никуда, механически вел свою партию. Музыка обволокла Риту, сжала ее в своей цепкой горсти. Ее танец был яростен и конвульсивен, давая выход напряжению, накопившемуся в ней за последние дни. Ди танцевала в стиле, принятом у большинства белых девчонок: руки обнимают широкую талию невидимого партнера, зад качается в такт музыке. Рита шагнула ближе и положила руки на ее бедра. Глаза Ди изумленно расширились, но она не попыталась отстраниться. Рита повела ее, постепенно добиваясь большей слаженности движений. Ближайшие пары уставились было на них, но затем отвели взгляды. Лесбиянки – это считалось круто. Стильное извращение. Политкорректность была накрепко вбита в эти головы. Музыканты продолжили мелодию в ритме сальсы, возможно намекая этим на карибское происхождение басиста. Из-за кулис появился еще один член группы, игравший на бонгах. Этот сукин сын оказался настоящим барабанным монстром, выбивавшим из своего инструмента совершенно невообразимые пассажи. Рита показала Ди движения; та сразу же поймала ритм. Теперь она всем телом откликалась на музыку; ее широкая майка развевалась и закручивалась в безумном вихре, а длинные волосы тянулись за ней шлейфом, подобно черному павлиньему хвосту. Рита поймала ее и притянула к себе, так что их груди соприкоснулись, затем отпустила на длину руки, держа лишь за кончики пальцев и давая ей возможность исполнить соло. Затем вновь сближение, на сей раз еще плотнее, – смыкая руки на ее ягодицах, двигаясь бедро в бедро. Их лица разделяли какие-то сантиметры. Она вела, Ди отдавалась на ее волю; музыка накрыла их своим прозрачным куполом, отделив от окружающих. Рита легонько скользнула губами по ее горячему рту – это был только намек на поцелуй. Губы Ди приоткрылись, Рита ее поняла и теперь уже по-настоящему «сняла пробу», вдоволь поиграв языком. Затем она увеличила дистанцию и продолжила игру глазами; Ди сияла и таяла под ее взглядом. Когда музыка смолкла, она запрыгала, как маленькая девочка, хлопая в ладоши. – Хочешь кокса? – крикнула она Рите. – Идем!
Заливисто смеясь, она вприпрыжку потянула ее по направлению к женскому туалету. Две кабинки были уже заняты; оттуда доносились хихиканье и торопливый шепот. Они закрылись в третьей кабине, и Ди извлекла из кармана джинсов маленький флакон с ложечкой, вделанной во внутреннюю поверхность пластмассовой крышки. Они вдохнули сразу по четыре дозы. Кокаин красиво и мягко разогнал Риту, в то же время, настроив ее на серьезный лад. «Кажется, я не прочь запасть на эту девчонку», – подумала она. Красива, спору нет, но красота здесь не главное – в ней заключалась живая сила, дикая тварь, отчаянно рвущаяся на свободу. Эта сила уже раз выплеснулась из нее во время танца, но лишь отчасти – дробясь и рассеиваясь, как луч света, пропущенный через алмазный осколок. Рита вспомнила, как это было, когда вырывалась на волю дикая тварь, сидевшая в ней самой. Чудесные дни. Божественно безумные ночи.
– Ты ведь тоже актриса, верно? – сказала Рита. Ди все еще тяжело дышала после танца.
– Как ты догадалась?
Рита ткнула себя пальцем в лоб:
– Профессиональная интуиция. Работала на сцене?
– Одно время была манекенщицей, но мне это не понравилось. Сейчас учусь на театральном отделении в Беркли.
– Если хочешь, могу свести тебя кое с кем в кинобизнесе. Когда соберусь уходить, напомни, чтоб я оставила свой лос-анджелесский номер.
– Это было бы здорово! Большое спасибо.
– При твоей внешности, – сказала Рита, – я не удивлюсь, если через пару лет уже я буду просить твоего покровительства.
Здесь в разговоре возникла пауза, которую Рита заполнила изучением граффити на стенах кабинки. Справа от головы Ди расположились в ряд восемь нарисованных фломастером рук, большой и указательный пальцы которых были разведены, изображая размеры от совершенно микроскопического до мало-мальски заметного. Под каждым рисунком стояло мужское имя. Марти Касс. Джек Саутер. Клэй Хомански... Кое-кому пришлось немало потрудиться, проверяя эти размеры в натуре, а затем воспроизводя их художественными средствами.
– Ты потрясно танцуешь, – сказала Ди.
– Мне было чем вдохновиться. – Рита провела рукой по ее щеке, и Ди ласково потерлась о ее ладонь.
– Куда там. – Ди взяла ее руку, поцеловала и отпустила, так что теперь они соприкасались лишь кончиками пальцев. – Ты такая живая. Ты самый живой человек в этой толпе. Я поняла это сразу, как увидела тебя идущей к нам через зал. Дело не в том, как ты двигалась, а в тебе самой. И все вокруг на тебя пялились.
– Этим вкрученным козлам все равно на что пялиться, лишь бы оно было с попкой и сиськами.
Возмущение Ди было искренним и до смешного наивным.
– Зачем ты себя принижаешь?! Ты такая красивая!
– Я здесь далеко не первая красавица, – с улыбкой заметила Рита.
Ди не приняла комплимент:
– У меня есть только внешность, но за ней ничего существенного. Я посредственность.
– И каким же образом ты это определила?
– Ну, я просто смотрю на свое лицо... И ничего в нем не вижу.
– В зеркалах искать правду без толку. – Рита поднесла указательный палец к своему правому глазу: – Ее надо искать вот здесь.
Ди, по-прежнему стоя спиной к стене, чуть подалась ей навстречу, глаза в глаза, – и вот она промелькнула вновь, эта вспышка внутри нее, этот луч алмазного света, готовый прорваться наружу.
– Что ты видишь? – спросила Ди.
– Я вижу себя.
Этот ответ сперва озадачил Ди, потом она обиделась:
– Не лги мне.
Рита поймала ее руку:
– Да, я вижу себя, но без всех этих шрамов и старых болячек, которыми наградила меня шлюха-жизнь. – Она поиграла ее пальцами. – Я вижу актрису, которая ждет свою главную роль.
В лице Ди произошла перемена, словно дикая тварь убралась в свою конуру, а она осталась сама по себе – простая девчонка, немного растерянная и встревоженная.
– Ты пришла сюда с Джанин? – спросила Рита.
– Да, но... – Ди покраснела.
– Но вы не близкие подруги?
– Нет. – Она покачала головой с чрезвычайно серьезным видом.
В одной из кабинок шумно спустили воду, и кто-то с чувством сказал:
– Вот дерьмо!..
Рита провела большим пальцем по внутренней стороне ее запястья.
– Я хочу тебя поцеловать, – сказала она и придвинулась ближе; Ди обвила руками ее шею. Хлопнула дверь кабинки, два девичьих голоса зашлись хохотом, звуки которого гулко отразились от стен и бетонного свода. Ди это напрягло, но ненадолго, ибо Рита уже начала собирать с ее губ нектар – сладкую смесь из запахов текилы и зубной пасты. Рите понравилось, как она держит поцелуй, агрессивно работая языком, – дикая тварь пробудилась и начала выползать наружу. Мягко ее отстранив, Ди стянула свою майку. Груди ее были молочно-белыми, довольно крупными и высокими. Рита взяла их в ладони, приподняла и притянула друг к другу, так чтобы она могла одновременно поцеловать оба набухших розовых соска. Ди прошептала: «Боже...» – и запустила пальцы в Ритины волосы.
– Теперь давай ты! – сказала Ди настойчиво. – Я хочу взглянуть на тебя.
Рита выпрямилась, покатала сосок между пальцами и легонько его ущипнула.
– Не торопись, – сказала она. – Когда варишь сладкий сироп, надо дать ему покипеть, чтобы набрал аромат.
– Джимми! – позвала она сердито. – Подъем, твою мать!
Он поджал ноги, скрипнул складным стулом и сказал: «Э-э-э?»
– Ты мне нужен. Прочисти свой сраный чердак! Он сделал четверть оборота вместе со стулом, двигаясь как сомнамбула. Еще четверть оборота, и он оказался лицом к проходу. Рита протянула ему послание профессора. Изучение этого короткого документа заняло у него необычно много времени.
– Теперь с этим все в ажуре, – сказала Рита.
– Да, – кивнул он. – Правда, я думал сдать пистолет подороже – здесь получается примерно две трети от моей цены. Но зато оплата налом, значит, налоги побоку.
– О каком пистолете он говорит?
– «Смит-вессон» тридцать второго года. Клановский ствол.
– То есть, – подсчитала Рита, – из этой суммы восемь с половиной штук приходится на кольт? Не жирно ли? Надо бы его слегка урезать, Лоретта и так не будет в обиде.
– Нет, – сказал он, – будет.
«Чтоб ты провалился вместе со своей белой курицей!» – в сердцах подумала Рита.
– Я пойду сброшу факс профессору, – сказала она, – а потом приму душ, перекушу и – на волю. Последний час продержишься без меня.
Джимми недовольно поморщился.
– После закрытия у тебя будет куча времени, чтобы спокойно мусолить свою историю, – сказала она. – Упаковкой не занимайся, я сама все сделаю завтра утром. – Она встала и протиснулась между столами. – Ты бы связался с Борчардом, объяснил ему ситуацию.
– Я ему уже объяснял.
– Да, но в тот раз у тебя на руках не было профессорской заявки.
– Это мало что меняет. Впрочем, я так и так думал съездить к нему сегодня вечером. – Он заколебался. – Или обойтись звонком?
– Лучше поговори с ним вживую. Глядишь, еще что интересное проклюнется.
Джимми рассеянно вертел в руках брошюру, оставленную кем-то на его столе:
– Где тебя искать вечером?
По бесцветному тону его голоса Рита догадалась, что он вот-вот снова провалится в свою историю. Так, чего доброго, уведут из-под носа весь товар. Ну, да и ладно: она была уже по горло сыта этими факсами, деньгами, стволами и полусонными придурками, с которыми вечно приходится нянчиться.
– Сегодня я уйду в свободный полет, – сказала она, – так что найти меня будет непросто.
У него было такое жалкое выражение лица, что она смягчилась:
– Я и сама не знаю, где тормознусь, но, если что, бери мой след от Гейнера.
* * *
Рок-группа под названием «Мистер Правый» трудилась на совесть, выбивая из потолка меловую пыль и явно задавшись целью обрушить к чертям заведение Гейнера – серо-голубую бетонную коробку в десяти минутах езды от Иссакуаха, легко вычисляемую по неоновым надписям «Ред-хук» в оконных проемах и по парковке, до отказа забитой машинами всех типов, от помятых пикапов и внедорожников до «мерседесов» самой последней модели. Было начало одиннадцатого, когда Рита вылезла из такси; накрапывал дождь, прибивая пыль на дорожках; с полдюжины сильно перебравших парней, лишенных доступа внутрь, ошивались перед входом, то и дело, спотыкаясь, падая и оглашая окрестности идиотским хохотом. При виде Риты они как будто малость протрезвели. Она сознавала, что выглядит очень эффектно в полупрозрачной черной блузке поверх черного лифчика, и держалась соответственно этому сознанию, при ходьбе покачивая бедрами в такт мощным рок-н-рольным басам, рвавшимся наружу из-за закрытых дверей. Она пока не решила, какую роль разыграет сегодня, но начала входить в эту еще не придуманную роль буквально с первых секунд. Один из пьянчуг, бритоголовый медвежонок в лиловой фуфайке, попытался хлопнуть ее по заду, но она ловко увернулась и взглянула на него с насмешливым вызовом, прежде чем нырнуть в шум и темноту зала.Пробиться к стойке бара оказалось не так-то просто, и она сделала остановку на полпути, прижатая толпой к ограждению служебной зоны. Отсюда были видны головы музыкантов, на фоне сценических огней маячившие над танцплощадкой. Плясала здешняя публика хуже некуда, бестолково притопывая и раскачиваясь, подобно пещерным людям, отбывающим ритуальный номер над тушей свежеубитого зверя. Парни в майках и спортивных рубашках потрясали над головой сжатыми кулаками; девицы в коротких облегающих платьях совершали рыбообразные движения бедрами. Постепенно ее глаза привыкали к полумраку, обильно разбавленному клубами сигаретного дыма. Ряды столиков занимали середину и дальнюю часть зала; кроме того, из боковых стен выступали небольшие столы-прилавки, каждый в окружении четырех-пяти высоких табуретов. Мужчины за столами тискали уступчивых женщин. Женщины, сблизив головы, заходились истерическим смехом, перемежаемым выкриками типа: «Только представь себе! И ты этому веришь?!». В разговоре между собой они, как правило, пользовались обращением «подруга». Одинокие мужчины акулами шныряли меж столов либо в молчании сосали пиво, напуская на себя скучливо-пресыщенный вид. Она вспомнила выражение из одной старой истории Джимми: «... зверинец, исполненный темных страстей». Вот чем был сегодня ночной клуб Гейнера. И что интересного могло произойти в такое время и в таком месте? Парочка драк, поломанная мебель, случайные связи да пьяный автомобилист, разбившийся по пути домой, – все тот же стандартный набор. Однако Рита рассчитывала исполнить свое соло как минимум октавой выше.
На зал обрушилась свинговая версия старого хита «Massive Attack», и Рита начала пританцовывать, вцепившись руками в металлическую перекладину ограждения, встряхивая головой так, чтобы волосы падали на лицо, и выдавая па, на девяносто процентов состоявшие из кручения задом и на остаток – из скользящих движений ногами, как будто она балансировала на запущенной с малой скоростью «бегущей дорожке». В поле ее зрения попала потная официантка, которая несла поднос, раздвигая локтем толпу и на ходу принимая заказы. «Эй!» – закричала Рита. Официантка обернулась и подставила ухо. «Двойная текила и пиво!» – крикнула Рита и сунула ей двадцатку. Когда заказ прибыл, она сразу ополовинила бокал с текилой и догналась пивком. Парень у стойки бара состроил ей глазки, но он был не в ее вкусе. Прихлебывая пиво, она обвела взглядом помещение. Один из столов-прилавков вблизи танцевальной площадки был пуст и лишен табуретов, перекочевавших к соседнему столику, за которым сидели семеро: четверо женщин и трое мужчин. Все между двадцатью и тридцатью. Вот уже кое-что, подумала Рита. Подняв над головой выпивку, чтоб не расплескать ее в этой давке, она пробралась сквозь толпу и прислонилась к стене рядом с пустым прилавком. Три женщины из соседней компании сидели на табуретах спиной к ней: сандвич из двух брюнеток и блондинки, причем по ширине задницы последняя равнялась сумме первых. Одна из брюнеток мельком оглянулась на Риту. Она была грубовато-смазлива: зачесанные назад блестящие волосы, кроваво-алые, чересчур полные губы и слой косметики на щеках, тщетно маскирующий шрамы от угрей. На ней было облегающее, очень открытое платье, чью открытость она то и дело подчеркивала, высоко поднимая руки, поводя плечами и выпячивая грудь. Однако при всей развязности манер во взгляде ее чувствовалась некоторая скованность. Про себя Рита окрестила ее Королевой Минета. Сокращенно КМ.
Она с ходу отшила подвалившего нахрапом «одинокого волка» и, совершая еле заметные телодвижения в такт музыке, затеяла игру глазами с долговязым и рыжеволосым парнем, сидевшем в торце соседнего стола. Симпатичное лицо молодого бизнесмена, длинные эластичные мышцы явно не знакомы со штангой. Похоже, балуется мячиком. Потертые джинсы и черная майка без надписей. Взгляд человека с большими деньгами, которые не хотят выставлять себя напоказ, когда их хозяин забавы ради шляется по дешевым притонам. Он улыбнулся Рите, продемонстрировав отличные зубы, но уже в следующий момент взгляд его опустел и погас. Мой брат по духу, подумала Рита и отвела глаза, сделав вид, что обижена. Затем она улыбнулась в ответ. КМ взяла парня за руку, пытаясь втянуть его в застольную беседу, но он продолжал следить за Ритой, а когда ушедшую на перерыв команду заменил не столь громоподобный джукбокс, прокричал ей:
– Не составите компанию?
Рита пожала плечами и, округлив губы в «о'кей», шагнула к их столу. Рыжий парень уступил ей свой табурет.
– Уолтер! – представился он, хлопнув себя по груди.
– Лайза! – назвалась она достаточно громко, чтобы ее услышали все остальные. Четвертая женщина – еще одна брюнетка, миниатюрная, с кукольным личиком – держала за руку столь же крохотного кучерявого мужчину. У этих двоих был свой собственный мирок, свой маленький тайный альянс, направленный против мира высоких людей. Третий парень был пониже ростом и поплотнее Уолтера – блондин тевтонского типа, в серых слаксах и красной рубашке для гольфа без обычного в таких случаях петушиного гребня, аллигатора или иной дурацкой эмблемы на нагрудном кармане. На запястье – сверхплоские платиновые часы. Рита пришла к выводу, что он и Уолтер начали оттягиваться на пару, подцепив где-то по пути кукольных человечков, а кукольная женщина, вероятно, была еще раньше знакома с КМ и блондинкой, отзывавшейся на имя Джанин. В этой тоже чувствовались большие деньги: простая клетчатая рубашка и юбка резко контрастировали с роскошным золотым браслетом. Джанин была бы недурна собой, сбрось она фунтов тридцать и спрыгни с кокаина – на злоупотребление последним намекала воспаленная и покрытая мелкими прыщиками кожа над ее ноздрями. Рядом с ней, у самой стены, сидела Ди – сокращение от «Дениза». Очень бледная кожа, длинные волосы рассыпаны по спине; похоже, самая молодая в компании. Одета в джинсы и тенниску, висящую на ней, как ночная рубашка. Сначала Рита сочла ее обыкновенной «серой мышкой», но, приглядевшись, поняла, что имеет дело с очень редкой, экзотической разновидностью белой девушки. Огромные черные глаза, изящный нос, безукоризненной лепки губы. В линиях этого лица – породистого, как морда афганской борзой, и без малейших признаков косметики – не было ни единой ошибки или неточности. В разговор она вступала редко.
А разговор этот по большей части состоял из сплетен, хвастливых заявлений и сексуальных намеков в оправе расхожих цитат и словечек. КМ спросила у Риты, чем она занимается, и Рита сказала: «Я актриса». За исключением Ди, выказавшей неподдельный интерес, компания восприняла ее слова с демонстративным равнодушием.
– Сижу на ролях индианок, – небрежно добавила Рита.
Все тотчас заулыбались и закивали. Теперь они ей поверили.
– Вы приехали сюда на съемки? – спросил Уолтер.
Рита отрицательно качнула головой:
– Сейчас я не занята в съемках. Приехала навестить старых друзей. – Она усмехнулась. – Нежданной гостьей. А через месяц начнется работа в Канаде – картина с Лайамом Нисоном.
– Правда? А как называется фильм? – спросил тевтонский приятель Уолтера.
– У него наберется с полдюжины рабочих названий. Когда мне давали прочесть сценарий, на переплете стояла только пометка от руки: «О снежном человеке».
– Фильм о снежном человеке? – насмешливо фыркнула Джанин. Ди смотрела на Риту с нескрываемой завистью.
– Не думайте, он вовсе не такой уж примитивный. – Она упрекнула себя за это некстати встрявшее плебейское «вовсе», но, похоже, никто не обратил на него внимание. – По жанру это эко-триллер. Лайам играет ученого, которого все считают чокнутым. Он верит в существование снежного человека и бродит по лесам, разыскивая его следы. В конце концов, он находит семью снежных людей, и какое-то время живет среди них. Ну, вроде той женщины в Африке...
– Джейн Гудалл, – подсказала всезнающая Джанин.
– Не суть важно. Короче, Лайам делает все, чтобы их не поймали охотники. Большой бюджет, спецэффекты... Снежных людей они сделали – высший класс! А на главную героиню берут Шерлиз Терон.
– Разве не ты будешь главной? – спросил Уолтер.
– Очень мило! – Она похлопала его по щеке. – Нет, я играю мудрую индейскую женщину, которой ведомы все тайны леса. В третьей части я гибну, спасая Лайама, – она заговорщически подмигнула слушателям, – но в финале появлюсь опять, уже в виде призрака. – Поймав проходившую мимо официантку, она отдала ей свою кредитную карточку: – Под все заказы с этого стола, – и оглядела остальных: – Текила пойдет?
Текила пошла отлично.
Рита сумела произвести эффект. Ее соседи сами были из тех, кто привык угощать всю компанию, и ценили такие широкие жесты в других.
Дальше все было легко и просто. Музыканты вернулись на сцену, а Рита втянула своих новых закадычных друзей в веселую игру под названием «Кто кого перепьет». Кукольные люди отказались участвовать, сославшись на то, что они за рулем, но остальные приняли вызов. Уолтер держал себя в руках и не гнался за рекордами. Улыбка всегда была при нем, но сейчас уже напоминала жизнерадостную маску на лице не вполне здорового – судя по блеску глаз – человека. Ди «поплыла» только один раз. Осушив бокал, она посмотрела на Риту, скорчила смешную рожу и растянула рот в ухмылке. Рите все больше нравилась эта девчонка. Приятель Уолтера, Джанин и КМ «плавали» регулярно, но не выходили за рамки, пока Джанин наконец не ударилась в «дальний заплыв». Она стала сентиментально-чувствительной, то и дело обнимая КМ и Ди... Последнюю особенно часто. Между этими двумя женщинами определенно существовала какая-то связь. Когда Ди что-нибудь говорила, Джанин смотрела на нее с любовью и гордостью, как на ребенка, читающего вслух заученные стихи; Ди явно не нравилось такое распределение ролей. В конце концов, Джанин стало плохо. Все наперебой пытались оказать ей помощь, пока КМ не увела ее из зала на свежий воздух.
Когда зазвучала более спокойная мелодия, Уолтер спросил Риту, не хочет ли она потанцевать. Она наклонила его голову и крикнула в самое ухо: «Я придержу тебя на закуску!» Распрямившись, он выдал свою фирменную улыбку серийного убийцы. Рита большим глотком добила очередную порцию и, соскользнув с табурета, пригласила на танец Ди, делая призывный жест руками и покачивая бедрами. Ди была удивлена и польщена одновременно, однако махнула рукой в знак отказа. Рита нахмурилась и движением губ изобразила: «Пойдем».
– Ладно. Ди соскочила с табурета – и оказалась ростом под стать Рите, даже немного выше. Она взяла Риту за руку. Кукольные люди были в шоке.
На танцплощадке они нашли свободный пятачок у самой сцены, непосредственно перед басистом «Мистера Правого», афро-латинским полукровкой, который, глядя в никуда, механически вел свою партию. Музыка обволокла Риту, сжала ее в своей цепкой горсти. Ее танец был яростен и конвульсивен, давая выход напряжению, накопившемуся в ней за последние дни. Ди танцевала в стиле, принятом у большинства белых девчонок: руки обнимают широкую талию невидимого партнера, зад качается в такт музыке. Рита шагнула ближе и положила руки на ее бедра. Глаза Ди изумленно расширились, но она не попыталась отстраниться. Рита повела ее, постепенно добиваясь большей слаженности движений. Ближайшие пары уставились было на них, но затем отвели взгляды. Лесбиянки – это считалось круто. Стильное извращение. Политкорректность была накрепко вбита в эти головы. Музыканты продолжили мелодию в ритме сальсы, возможно намекая этим на карибское происхождение басиста. Из-за кулис появился еще один член группы, игравший на бонгах. Этот сукин сын оказался настоящим барабанным монстром, выбивавшим из своего инструмента совершенно невообразимые пассажи. Рита показала Ди движения; та сразу же поймала ритм. Теперь она всем телом откликалась на музыку; ее широкая майка развевалась и закручивалась в безумном вихре, а длинные волосы тянулись за ней шлейфом, подобно черному павлиньему хвосту. Рита поймала ее и притянула к себе, так что их груди соприкоснулись, затем отпустила на длину руки, держа лишь за кончики пальцев и давая ей возможность исполнить соло. Затем вновь сближение, на сей раз еще плотнее, – смыкая руки на ее ягодицах, двигаясь бедро в бедро. Их лица разделяли какие-то сантиметры. Она вела, Ди отдавалась на ее волю; музыка накрыла их своим прозрачным куполом, отделив от окружающих. Рита легонько скользнула губами по ее горячему рту – это был только намек на поцелуй. Губы Ди приоткрылись, Рита ее поняла и теперь уже по-настоящему «сняла пробу», вдоволь поиграв языком. Затем она увеличила дистанцию и продолжила игру глазами; Ди сияла и таяла под ее взглядом. Когда музыка смолкла, она запрыгала, как маленькая девочка, хлопая в ладоши. – Хочешь кокса? – крикнула она Рите. – Идем!
Заливисто смеясь, она вприпрыжку потянула ее по направлению к женскому туалету. Две кабинки были уже заняты; оттуда доносились хихиканье и торопливый шепот. Они закрылись в третьей кабине, и Ди извлекла из кармана джинсов маленький флакон с ложечкой, вделанной во внутреннюю поверхность пластмассовой крышки. Они вдохнули сразу по четыре дозы. Кокаин красиво и мягко разогнал Риту, в то же время, настроив ее на серьезный лад. «Кажется, я не прочь запасть на эту девчонку», – подумала она. Красива, спору нет, но красота здесь не главное – в ней заключалась живая сила, дикая тварь, отчаянно рвущаяся на свободу. Эта сила уже раз выплеснулась из нее во время танца, но лишь отчасти – дробясь и рассеиваясь, как луч света, пропущенный через алмазный осколок. Рита вспомнила, как это было, когда вырывалась на волю дикая тварь, сидевшая в ней самой. Чудесные дни. Божественно безумные ночи.
– Ты ведь тоже актриса, верно? – сказала Рита. Ди все еще тяжело дышала после танца.
– Как ты догадалась?
Рита ткнула себя пальцем в лоб:
– Профессиональная интуиция. Работала на сцене?
– Одно время была манекенщицей, но мне это не понравилось. Сейчас учусь на театральном отделении в Беркли.
– Если хочешь, могу свести тебя кое с кем в кинобизнесе. Когда соберусь уходить, напомни, чтоб я оставила свой лос-анджелесский номер.
– Это было бы здорово! Большое спасибо.
– При твоей внешности, – сказала Рита, – я не удивлюсь, если через пару лет уже я буду просить твоего покровительства.
Здесь в разговоре возникла пауза, которую Рита заполнила изучением граффити на стенах кабинки. Справа от головы Ди расположились в ряд восемь нарисованных фломастером рук, большой и указательный пальцы которых были разведены, изображая размеры от совершенно микроскопического до мало-мальски заметного. Под каждым рисунком стояло мужское имя. Марти Касс. Джек Саутер. Клэй Хомански... Кое-кому пришлось немало потрудиться, проверяя эти размеры в натуре, а затем воспроизводя их художественными средствами.
– Ты потрясно танцуешь, – сказала Ди.
– Мне было чем вдохновиться. – Рита провела рукой по ее щеке, и Ди ласково потерлась о ее ладонь.
– Куда там. – Ди взяла ее руку, поцеловала и отпустила, так что теперь они соприкасались лишь кончиками пальцев. – Ты такая живая. Ты самый живой человек в этой толпе. Я поняла это сразу, как увидела тебя идущей к нам через зал. Дело не в том, как ты двигалась, а в тебе самой. И все вокруг на тебя пялились.
– Этим вкрученным козлам все равно на что пялиться, лишь бы оно было с попкой и сиськами.
Возмущение Ди было искренним и до смешного наивным.
– Зачем ты себя принижаешь?! Ты такая красивая!
– Я здесь далеко не первая красавица, – с улыбкой заметила Рита.
Ди не приняла комплимент:
– У меня есть только внешность, но за ней ничего существенного. Я посредственность.
– И каким же образом ты это определила?
– Ну, я просто смотрю на свое лицо... И ничего в нем не вижу.
– В зеркалах искать правду без толку. – Рита поднесла указательный палец к своему правому глазу: – Ее надо искать вот здесь.
Ди, по-прежнему стоя спиной к стене, чуть подалась ей навстречу, глаза в глаза, – и вот она промелькнула вновь, эта вспышка внутри нее, этот луч алмазного света, готовый прорваться наружу.
– Что ты видишь? – спросила Ди.
– Я вижу себя.
Этот ответ сперва озадачил Ди, потом она обиделась:
– Не лги мне.
Рита поймала ее руку:
– Да, я вижу себя, но без всех этих шрамов и старых болячек, которыми наградила меня шлюха-жизнь. – Она поиграла ее пальцами. – Я вижу актрису, которая ждет свою главную роль.
В лице Ди произошла перемена, словно дикая тварь убралась в свою конуру, а она осталась сама по себе – простая девчонка, немного растерянная и встревоженная.
– Ты пришла сюда с Джанин? – спросила Рита.
– Да, но... – Ди покраснела.
– Но вы не близкие подруги?
– Нет. – Она покачала головой с чрезвычайно серьезным видом.
В одной из кабинок шумно спустили воду, и кто-то с чувством сказал:
– Вот дерьмо!..
Рита провела большим пальцем по внутренней стороне ее запястья.
– Я хочу тебя поцеловать, – сказала она и придвинулась ближе; Ди обвила руками ее шею. Хлопнула дверь кабинки, два девичьих голоса зашлись хохотом, звуки которого гулко отразились от стен и бетонного свода. Ди это напрягло, но ненадолго, ибо Рита уже начала собирать с ее губ нектар – сладкую смесь из запахов текилы и зубной пасты. Рите понравилось, как она держит поцелуй, агрессивно работая языком, – дикая тварь пробудилась и начала выползать наружу. Мягко ее отстранив, Ди стянула свою майку. Груди ее были молочно-белыми, довольно крупными и высокими. Рита взяла их в ладони, приподняла и притянула друг к другу, так чтобы она могла одновременно поцеловать оба набухших розовых соска. Ди прошептала: «Боже...» – и запустила пальцы в Ритины волосы.
– Теперь давай ты! – сказала Ди настойчиво. – Я хочу взглянуть на тебя.
Рита выпрямилась, покатала сосок между пальцами и легонько его ущипнула.
– Не торопись, – сказала она. – Когда варишь сладкий сироп, надо дать ему покипеть, чтобы набрал аромат.