«Чёрт-рыба» была по размерам и мощности, как «Голубая акула», — такая же быстрая и манёвренная. Эневек надеялся, что на ней они сумеют переиграть китов. Причём надо поторапливаться. На стороне морских млекопитающих были такие преимущества, как момент неожиданности. Невозможно предсказать, где они появятся в следующий момент.
Пока их катер пересекал лагуну, мысли Эневека кружились вокруг вопроса «почему». Он всегда считал, что знает о животных много. Теперь же он был не в состоянии найти хоть какое-то объяснение. Одно ясно — тут отчётливо просматривались параллели с тем, что произошло с «Королевой барьеров». Там тоже киты целенаправленно пытались перевернуть корабли. Должно быть, они чем-то инфицированы, думал он. Своего рода бешенство. Но что сделало их такими?
И что это за бешенство, которое разом охватывает разные виды животных? В атаках участвовали горбачи и косатки, а также серые киты, как он успел заметить. Чем больше он размышлял над этим, тем увереннее был, что его лодку перевернул не горбач, а серый кит.
Может, животные озверели от какой-то химии? Неужто высокое содержание в воде РСВ и отравленная пища так спутали все их инстинкты? Но если косатки питаются лососем и другими живыми существами, то пища серых китов и горбачей — планктон. Их метаболизм работает иначе, чем у рыбоядных китов.
Нет, бешенство — не объяснение.
Он разглядывал сверкающую поверхность воды. Сколько раз он проплывал здесь в предвкушении встречи с гигантскими морскими млекопитающими. И всякий раз знал, какие потенциальные опасности могут его подстерегать, и не чувствовал страха. В открытом море может внезапно опуститься туман. Может разыграться ветер и нагнать коварные волны. И, разумеется, киты при всей их доброжелательности — непредсказуемые существа огромной силы. Но от агрессивного кита легко уклониться, просто не влезая в его жизненное пространство и питая естественное уважение к природе.
Но теперь его впервые охватил страх перед выходом в море.
Над «Чёрт-рыбой» пролетели гидропланы. Шумейкер никому не доверил управление, не поддавшись на уговоры Грейвольфа. Тот сидел на носу и разглядывал поверхность воды, чтобы не пропустить подозрительные знаки.
Катер бился днищем о волны. На горизонте собирались тучи, погода быстро портилась, что было привычно для этих мест. Эневек высматривал «Леди Уэксхем» и заметил в отдалении круизный теплоход.
— А этим-то что здесь надо? — крикнул Шумейкер.
— Возможно, они услышали сигналы бедствия. — Эневек поднёс к глазам бинокль. — «Арктика». Из Сиэтла. Я его знаю.
— Леон, смотри!
Вдали, едва заметные за накатывающими гребнями волн, из воды косо торчали палубные надстройки «Леди Уэксхем». Основная часть корабля была уже под водой. Люди собрались на мостике и на обзорной платформе кормы. Пенные брызги затуманивали видимость. Вокруг тонущего корабля плавало несколько косаток. Казалось, они ждали, когда он затонет, чтобы заняться пассажирами.
— О, боже! — в ужасе простонал Шумейкер. — Глазам не верю.
Грейвольф повернулся к ним и подал знак сбросить скорость. Шумейкер уменьшил обороты. Впереди из воды поднялась серая изборождённая спина, за ней две другие. Киты выдохнули по фонтанчику газа и ушли в глубину, не показав хвостов.
Эневек догадался, что они приближаются под водой. Он просто нюхом почуял опасность нападения.
— И — полный ход! — крикнул Грейвольф. Шумейкер дал газу. «Чёрт-рыба», задрав нос, рванулась вперёд. Позади них наверх вырвались тёмные массивные груды и опять ушли под воду. Катер на полном ходу мчался к тонущей «Леди Уэксхем». Теперь уже можно было разглядеть отдельные фигурки, машущие им руками. Эневек с облегчением увидел среди пассажиров и шкипера, живого и невредимого. Чёрные спины прекратили кружение и ушли под воду.
— Сейчас они примутся за нас, — сказал Эневек.
— Косатки? — Шумейкер посмотрел на него, вытаращив глаза. Только теперь он начал понимать, что здесь на самом деле происходило. — И чего же они хотят? Перевернуть наш катер?
— Они могут. Но главные повреждения учиняют большие киты. У них, кажется, разделение труда. Серые и горбачи топят лодки, а косатки разбираются с пассажирами.
Шумейкер побледнел.
Грейвольф показал в сторону круизного теплохода:
— Нам подкрепление.
И действительно, от «Арктики» отделились две маленькие моторные лодки.
— Скажи им, Леон, пусть дадут полный газ, не то им придётся худо, — крикнул Грейвольф. — На такой скорости они становятся лёгкой добычей.
Эневек взял в руки рацию:
— «Арктика», это «Чёрт-рыба». Вы должны быть готовы к нападению.
— Это «Арктика». Что может произойти, «Чёрт-рыба»?
— Следите за китами. Они попытаются потопить ваши лодки.
— Киты? О чём вы говорите?
— Лучше вам вернуться назад.
— Мы приняли сигнал бедствия, что тонет корабль.
Эневек пошатнулся от удара лодки о волну. Но удержался и крикнул в переговорное устройство:
— У нас нет времени на дискуссии. Но ваши лодки должны увеличить скорость.
— Эй, вы хотите нас разыграть? Мы идём к тонущему кораблю. Конец связи.
Косатки изменили направление. Теперь они взяли курс на «Арктику».
— Ах ты, чёрт возьми! — выругался Эневек. — «Арктика»! Верните своих людей назад. Немедленно! Мы тут всё уладим сами.
Шумейкер уменьшил обороты. «Чёрт-рыба» достигла «Леди Уэксхем» и была у самого мостика, косо торчащего из воды. На мостике сбились в кучку с десяток промокших мужчин и женщин. Каждый за что-нибудь держался, стараясь не соскользнуть вниз. Волны с шумом разбивались о рубку. Другая группа собралась на обзорной платформе на корме. Они висели, как обезьяны, на стояках перил, и их полоскали волны.
«Чёрт-рыба», тарахтя, болталась на волнах между мостиком и платформой. В воде под лодкой мерцала светло-зелёная средняя обзорная палуба. Шумейкер подвёл лодку к мостику, и надувной борт уткнулся в него. Мощная волна подхватила лодку и подняла её вверх. Они вознеслись над мостиком, как на лифте, Эневек чуть не задевал протянутые руки. Он видел на лицах страх, смешанный с надеждой; потом «Чёрт-рыбу» под стоны разочарования снова бросило вниз.
— Да, будет непросто, — сказал Шумейкер, стиснув зубы. Эневек нервно огляделся. Киты явно потеряли к «Леди Уэксхем» интерес. Они все собрались перед лодками «Арктики», которые проводили нерешительные уклоняющиеся манёвры.
Надо было спешить, пока животные отвлечены, тем более что «Леди Уэксхем» постепенно тонула. Грейвольф пригнулся, готовый к прыжку. Рваная волна подхватила «Чёрт-рыбу» и снова потащила её вверх. Грейвольф прыгнул и схватился за лестницу мостика. Вода омыла его до груди и схлынула, и он повис в воздухе живой связкой между лодкой и людьми на мостике. Он вытянул одну руку вверх.
— На мои плечи, — скомандовал он. — По одному. Держаться за меня, ждать, когда лодку подкинет вверх, и прыгать!
Люди колебались. Грейвольф повторил приказ. Наконец одна женщина вцепилась в его руку и неуверенно скользнула вниз. В следующее мгновение она повисла, вцепившись в его плечи. Когда лодку подняло, Эневек подхватил её и стянул в лодку.
— Следующий!
Наконец-то спасательная акция вошла в своё русло. Люди один за другим перемещались по широкой спине Грейвольфа на борт лодки. Эневек тревожился, надолго ли у того хватит сил. Он держал на одной руке собственный вес и ещё вес пассажира, к тому же его то и дело рвала и тащила за собой волна. Мостик скрипел и жалобно стонал. Из глубины доносился гул деформируемого корпуса. С треском лопались железные швы. На мостике оставался только шкипер, когда вдруг послышался ужасный скрежет. Мостик содрогнулся от сильного толчка. Торс Грейвольфа ударило о стенку. Шкипер потерял опору и рухнул мимо лодки. С другой стороны рубки из потоков поднялась голова серого кита. Грейвольф разжал руки и спрыгнул вниз вслед за шкипером. Шкипер вынырнул и, отплёвываясь, поплыл к лодке. К нему потянулись руки и подняли его. Грейвольф тоже доплыл до борта, но его подхватила и оттащила волна.
В нескольких метрах за ним из воды появился кривой меч.
— Джек! — Эневек бросился на корму. Его взгляд лихорадочно обыскивал волны. Из потока показалась голова Грейвольфа. Он выплюнул воду, нырнул и под водой поплыл к «Чёрт-рыбе». Меч косатки мгновенно метнулся ему вдогонку. Мускулистые руки Грейвольфа поднялись из воды и ударили по надувному борту. Косатка подняла из воды свой круглый, лоснящийся череп и догнала Грейвольфа. Эневек схватил его, другие помогли. Общими усилиями двухметрового великана втащили в лодку. Меч косатки описал полукруг и двинулся прочь. Грейвольф пожал помогавшие руки и откинул с лица мокрые пряди.
Почему косатка не напала на него? — думал Эневек.
«Киты мне ничего не сделают», — неужто за словами Грейвольфа что-то стояло?
Потом ему стало ясно, что косатка была не в состоянии напасть. Затопленная средняя палуба катера не давала ей достаточной глубины для манёвра. В отличие от своих южноамериканских родственников, она не могла охотиться в мелководье или на суше.
До окончательного затопления «Леди Уэксхем» оставалось совсем немного.
Вдруг все разом вскрикнули.
Громадный серый кит обрушился на приближающуюся лодку с «Арктики». В воздух взлетели обломки. Другая лодка круто развернулась и пустилась наутёк. Эневек с ужасом заметил, что несколько серых китов, покончив с лодкой, взяли курс на «Чёрт-рыбу».
Шумейкера будто парализовало. Его глаза вылезали из орбит.
— Том! — крикнул Эневек. — Надо скорее снимать людей с кормы.
— Шумейкер! — ощерился Грейвольф. — Что, душа в пятках?
Коммерческий директор, дрожа, вцепился в руль и направил катер к задней платформе. Волна подняла его, отбросила назад и потом швырнула прямо к платформе. Нос ударился о поручни, за которые цеплялись люди. Из глубины доносился скрежет обшивки материала. Эневек представил, как там разрывало стенку борта и как ломались надстройки. Шумейкер закричал. Ему не удалось причалить лодку так, чтобы люди могли спрыгнуть на борт.
Серые киты приближались. Снова последовал сильный удар по корпусу корабля. Одну женщину сорвало с поручней, и она с криком упала в воду.
— Шумейкер, недоумок чёртов! — крикнул Грейвольф. Люди подскочили к борту и вытащили женщину из воды.
Эневек прикидывал, долго ли сможет разбитый прогулочный корабль противостоять новой атаке. «Леди Уэксхем» тонула — и с каждой минутой всё быстрее.
Не успеем, с отчаянием подумал он.
В этот момент произошло нечто примечательное.
По обе стороны корабля из волн поднялись две могучие спины. Одну из них Эневек сразу узнал. На ней вдоль хребта тянулось несколько заросших крестообразных шрамов. За эти раны — видимо, происходившие из ранней юности, — кит получил прозвище Скарбэк, то есть Драный Бок. Это был очень старый серый кит, давно перешагнувший среднюю продолжительность жизни своего вида. На спине другого кита не было никаких отметин. Оба животных спокойно лежали в воде, поднимаясь и опускаясь вместе с волнами. Вначале хлопком разрядились лёгкие одного кита, потом другого. Протянулся дымок выдохов.
Но странным было не столько появление двух этих серых, сколько реакция остальных китов. Они тут же ушли в глубину. И снова появились на поверхности, лишь отплыв на изрядное расстояние. Зато корабль снова окружили косатки, но и они держались на дистанции.
Что-то подсказывало Эневеку, что новичков не надо бояться. Напротив. Они-то и прогнали нападавших. Как долго продлится мир, было неизвестно, но неожиданный поворот давал людям хотя бы паузу — дыхание перевести. Шумейкер тоже овладел собой. На сей раз он подвёл катер в точности под поручни. Эневек увидел подкатывающую волну и приготовился. Если пассажиры не прыгнут сейчас, то они пропали.
Катер подняло вверх.
— Прыгайте! — крикнул он. — Немедленно!
Волна прошла под «Чёрт-рыбой» и уже уходила прочь. Некоторые прыгнули с опозданием, падая в лодку как придётся. Слышались вскрики боли. Те, кто упал в воду, были тут же выловлены.
Пора было уходить.
Но нет, прыгнули не все. На поручнях висела одинокая фигурка маленького мальчика. Он плакал, вцепившись в стойку.
— Прыгай! — крикнул Эневек, расставив руки. — Не бойся!
Грейвольф встал рядом с ним:
— На следующей волне я его достану. Эневек оглянулся. Мощная волна уже набегала.
Из глубины снова донеслись звуки разрушения. Оба кита медленно погрузились в воду. Корабль тонул всё быстрее. Вода булькала и пенилась, мостик уже скрылся в водовороте, а корма поднялась. «Леди Уэксхем» уходила носом вниз.
— Подведи поближе! — крикнул Грейвольф. Шумейкеру как-то удалось выполнить его указание. Нос «Чёрт-рыбы» упёрся в тонущую палубу, на краю которой висел плачущий мальчик. Завеса пены заслонила поручни, лодку подняло, Грейвольф вытянулся и сумел схватить мальчика. Он потерял равновесие и упал между скамеек, но мальчика из рук не выпустил.
На том месте, где только что висел мальчик, вращалась воронка. «Леди Уэксхем» исчезла в глубине, а их лодка ринулась во впадину между двумя волнами.
Шумейкер дал полный газ. Тихий океан знаменит своими равномерными волнами, так что они не представляли опасности для лодки, даже перегруженной, если только шкипер не делает ошибок. На их счастье, Шумейкер, казалось, вспомнил свои лучшие дни, паника ушла из его глаз, и лодка стремительно взлетала на гребни, легко проносилась над ними, бесстрашно падала вниз и уверенно держала курс к берегу.
Эневек глянул в сторону «Арктики». Вторая лодка тоже исчезла. Между волнами он заметил хвост горбача, издевательски махнувший на прощанье.
В рации творилась неразбериха.
Несколько минут спустя они достигли линии островов, отделяющих открытое море от лагуны.
Единственное, что могло в этот день порадовать Дэви, — то, что он не лишился хотя бы «Чёрт-рыбы». Катер, переполненный, словно корабль с нелегальными беженцами, причалил к пирсу. Пересчитали погибших и записали их имена. Многих спасшихся увели в расположенную неподалёку амбулаторию. Те, кто получил более серьёзные травмы, перебрались на парковку ждать обещанного вертолёта из Виктории. В радиоприёмнике на станции то и дело слышались новые сообщения, одно ужаснее другого.
Пока они были в море, Дэви пришлось выслушать множество неприятных вопросов и обвинений, а то и угроз расправы в случае, если взятые на борт пассажиры не вернутся в целости и сохранности. Прибежал Родди Уокер, друг Стринджер, и кричал, что им придётся иметь дело с его адвокатами. Никого особенно не интересовало, кто виноват во всём происшедшем. Удивительным образом никто не принял простейшего объяснения — что это было немотивированное нападение китов. Киты ведь мирные животные. Куда удобнее было винить во всём сотрудников «Китовой станции», как будто те чуть ли не собственноручно угробили пассажиров «Голубой акулы» и «Леди Уэксхем»: мол, такие-сякие идиоты, подвергли людей риску, отправив их в море на утлых судёнышках. Действительно, «Леди Уэксхем» уже отплавала несколько лет, но это не нанесло ни малейшего урона её навигационным возможностям. Только об этом никто не хотел слышать.
Но большая часть команды и пассажиров всё же вернулась домой. Многие с чувством благодарили Шумейкера и Эневека за спасение, но истинным героем дня стал Грейвольф. Он появлялся одновременно всюду: говорил, слушал, организовывал, предлагал отвезти в амбулаторию. Эневеку тошно делалось: ни дать ни взять мать Тереза, преобразившаяся в двухметрового верзилу.
Разумеется, Грейвольф рисковал жизнью и заслуживал благодарности. Даже коленопреклонения. Но Эневеку не хотелось становиться на колени, а внезапный приступ альтруизма у его недруга казался ему чрезвычайно сомнительным. Этот день и так принёс Грейвольфу большие дивиденды. Ведь он предупреждал, что всё кончится плохо с этим китовым туризмом, только его никто не слушал, и вот вам пожалуйста! Сколько свидетелей теперь смогут подтвердить предвидение Грейвольфа! Лучшей рекламы себе он и придумать не мог.
Эневек чувствовал нарастающую злость. В самом дурном расположении духа он вернулся на опустевшую «Китовую станцию». Он должен разгадать мотивы необычного поведения животных! Его мысли вернулись к «Королеве барьеров». Робертс обещал прислать ему заключение. Сейчас это заключение было необходимо ему как никогда. Он подошёл к телефону, набрал справочный номер и попросил связать его с пароходством.
Ответила секретарша Робертса. У её шефа совещание, и прервать его нельзя. Эневек напомнил ей о своей роли при инспекции «Королевы барьеров» и сказал, что у него неотложное дело. Но секретарша настаивала на том, что совещание Робертса ещё важнее. Да, она слышала о катастрофах последних часов. Это ужасно. Она заботливо осведомилась о самочувствии Эневека, проявив материнскую тревогу, но к Робертсу его всё-таки не подпустила. Не может ли она сама что-нибудь сделать для него?
Эневек помедлил. Робертс обещал прислать ему секретное сообщение, и ему не хотелось подводить директора. Не лучше ли умолчать в разговоре с секретаршей об их договорённости? Но тут ему в голову пришла одна мысль.
— Речь идёт о моллюсках, которые наросли на корпусе «Королевы барьеров», — сказал он. — И ещё об одной органической субстанции. Мы послали пробы в институт Нанаймо. Они просят прислать им дополнительные пробы.
— Дополнительные пробы?
— Да. Им не хватило материала. Я думаю, «Королева барьеров» за это время уже обследована вдоль и поперёк.
— Да, конечно, — сказала она со странной интонацией.
— Где судно теперь?
— В доке. — Она сделала паузу. — Я передам мистеру Робертсу, что дело неотложное. Куда мы должны дослать пробы?
— В институт. На имя доктора Сью Оливейра. Спасибо. Вы очень любезны.
— Мистер Робертс позвонит вам, как только сможет.
Связь оборвалась. Совершенно ясно, она просто отделалась от него.
Что бы всё это значило?
Внезапно он почувствовал дрожь в коленях. Нечеловеческое напряжение последних часов уступило место крайнему утомлению. Он облокотился о стойку в зале ожидания и на мгновение закрыл глаза. Когда он их снова открыл, перед ним стояла Алиса Делавэр.
— А ты что здесь делаешь? — неприветливо спросил он. Она пожала плечами:
— Со мной всё в порядке. Помощь мне не требуется.
— Ошибаешься. Ты падала в воду, а вода холодная. Иди в амбулаторию, пока нас не сделали ответственными ещё и за твои застуженные придатки.
— Эй! — она сердито сверкнула глазами. — Что я тебе такого сделала?
Эневек оттолкнулся от стойки, повернулся к ней спиной и подошёл к окну. На причале как ни в чём не бывало покачивалась «Чёрт-рыба». Начал накрапывать дождик.
— А что ты там несла насчёт своего якобы последнего дня на острове Ванкувер? — напомнил он. — Я тогда не имел права брать тебя в лодку. Но сделал это, потому что ты так просилась…
— Я… — она запнулась. — Ну да, мне непременно нужно было поехать. Ты сердишься?
Эневек обернулся:
— Я терпеть не могу, когда мне врут.
— Извини.
— Нет, не извиню. Но дело даже не в этом. Почему сейчас ты не уходишь и не даёшь нам спокойно заниматься своим делом? Отправляйся к Грейвольфу. Уж он всех вас приберёт к рукам.
— Господи, Леон! — Она подошла ближе. — Просто мне непременно надо было выйти в море с тобой. Мне очень жаль, что пришлось ради этого соврать. Да, я пробуду здесь ещё пару недель, и приехала я не из Чикаго, а изучаю биологию в университете Британской Колумбии. Ну и что теперь? Я думала, что моё враньё тебя только позабавит…
— Позабавит? — вскричал Эневек. — У тебя что, не все дома? Что забавного в том, что меня обвели вокруг пальца?
Он чувствовал, что у него сдают нервы, но ничего не мог с собой поделать и кричал на неё, хотя она была права. Ничего такого она ему не сделала.
Делавэр отпрянула назад.
— Леон…
— Лисия, почему ты не оставишь меня в покое? Уходи отсюда.
Он ждал, что она повернётся и уйдёт, но не дождался. Перед глазами у него всё кружилось. Он даже боялся, что у него подломятся ноги, но тут Делавэр ему что-то протянула.
— Что это? — проворчал он.
— Видеокамера.
— Это я вижу.
— Возьми её.
Он оглядел камеру. Довольно дорогая «Sony Handycam» в герметичном корпусе. Такие используют богатые туристы и учёные.
— И что?
Делавэр развела руками:
— Я думала, вы хотите узнать, почему всё это случилось.
— Тебя-то это каким боком касается?
— Перестань наконец срывать на мне свою досаду! — прикрикнула она. — Я там чуть не погибла и сейчас могла бы сидеть в этой дурацкой амбулатории и хныкать, а я вместо этого пытаюсь тебе помочь. Так хотите вы это знать или нет?
Эневек глубоко вздохнул.
— Ну, хорошо. Продолжай.
— Ты видел, какие животные напали на «Леди Уэксхем»?
— Да. Серые киты и горбачи…
— Нет, — Делавэр нетерпеливо помотала головой. — Не какие виды, а какие индивидуумы! Ты мог бы их идентифицировать?
— Но всё это происходило слишком быстро.
Она улыбнулась. Не особо радостная улыбка, но всё же.
— Женщина, которую мы вытащили из воды, была со мной на «Голубой акуле». У неё сейчас шок. Вырублена полностью. Но если я чего хочу, я не отступлюсь…
— Я заметил.
— …и я увидела, что у неё на шее висит эта камера. Потому и не потерялась в воде. Снимала она непрерывно! Когда появился Грейвольф, он произвёл на неё очень сильное впечатление, и дальше она снимала уже только его. — Она прервалась. — Насколько я припоминаю, «Леди Уэксхем» находилась позади Грейвольфа, если смотреть от нас.
Эневек кивнул. Внезапно ему стало ясно, куда клонит Делавэр.
— Она сняла нападение, — сказал он.
— Она сняла китов, которые напали на корабль. Не знаю, насколько ты сможешь идентифицировать этих китов, но ведь ты знаешь их давно.
— И ты, конечно, предусмотрительно забыла спросить у дамы разрешения взять ее камеру? — догадался Эневек.
Она задрала подбородок и посмотрела на него с вызовом:
— Ну и что?
Он повертел камеру в руках.
— Ладно. Я посмотрю.
— Мы посмотрим, — поправила его Делавэр. — Я хочу проследить всю эту историю от начала до конца. И пожалуйста, не спрашивай меня, почему. Мне это просто причитается, вот и всё.
Эневек уставился на неё.
— Кроме того, — добавила она, — будь со мной поприветливее.
Он медленно выдохнул и стал разглядывать камеру. Надо было признать, что идея Делавэр была пока что лучшим из всего, чем они располагали.
— Я постараюсь, — пробормотал он.
Тронхейм, Норвегия
Приглашение застало Йохансона, когда он собирался ехать к себе на озеро.
После возвращения из Киля он рассказал Тине Лунд об эксперименте на глубоководном симуляторе. Разговор был недолгий. Лунд была по уши занята сразу несколькими проектами, а остальное время проводила с Каре Свердрупом. Йохансону даже показалось, что она не вполне вникает в тему. Но у него хватило такта ни о чём её не расспрашивать.
Несколько дней спустя позвонил Борман, чтобы поставить его в известность о последних результатах. Они продолжали эксперименты с червями. Йохансон, уже собрав вещи, был готов к выходу, но решил отложить отъезд ещё на один звонок, чтобы поделиться новостями с Лунд. Однако она не дала сказать ему ни слова. На сей раз она была в приподнятом настроении.
— Не можешь ли ты сейчас заглянуть к нам? — предложила она.
— Куда? В институт?
— Нет, в исследовательский центр «Статойла». К нам приехали руководители проекта. Из Ставангера.
— А для чего вам я? Рассказывать им страшилки?
— Это я уже сама сделала. Но они хотят подробностей.
— Почему именно от меня?
— А почему нет?
— У вас же есть отзывы, — сказал Йохансон. — Целые штабеля. А я могу только повторить то, что выяснили другие.
— Ты можешь больше, — сказала Лунд. — Ты можешь… выразительно передать свои чувства.
Йохансон на мгновение лишился дара речи.
— Они знают, что ты не эксперт в области нефтяного бурения и не специалист по червям, — горячо продолжала она. — Но ты пользуешься хорошей славой в НТНУ, ты нейтрален, на тебя не давят обязательства, как на нас. Мы судим совсем под другим углом зрения.
— Вы судите с точки зрения исполнимости того или иного проекта.
— Не только! Видишь ли, в «Статойле» целая куча людей, и каждый лучше всех знает что-то одно, а…
— Короче, зашоренные узкие специалисты.
— Совсем нет! — Она сердилась. — Зашоренным людям в нашей фирме нечего делать. Просто каждый слишком углублён в своё. Мы все, как бы это выразить, под водой. Нам необходим взгляд снаружи.
— Я в вашем деле мало что понимаю.
— Разумеется, тебя никто не принуждает. — Лунд постепенно начинала раздражаться.
Йохансон закатил глаза:
— Ну ладно-ладно. К тому же есть пара новостей из Киля…
— Я могу считать это согласием?
— Да. Когда состоится эта встреча?
— Собственно, мы тут постоянно в переговорах…
— Ну, хорошо. Сегодня пятница. На выходные я уезжаю, а в понедельник…
— Это… — Она запнулась. — Это было бы…
— Что? — протяжно спросил Йохансон, мучимый дурными предчувствиями.
Она молчала ещё несколько секунд.
— А куда ты уезжаешь на выходные? На своё озеро?
Пока их катер пересекал лагуну, мысли Эневека кружились вокруг вопроса «почему». Он всегда считал, что знает о животных много. Теперь же он был не в состоянии найти хоть какое-то объяснение. Одно ясно — тут отчётливо просматривались параллели с тем, что произошло с «Королевой барьеров». Там тоже киты целенаправленно пытались перевернуть корабли. Должно быть, они чем-то инфицированы, думал он. Своего рода бешенство. Но что сделало их такими?
И что это за бешенство, которое разом охватывает разные виды животных? В атаках участвовали горбачи и косатки, а также серые киты, как он успел заметить. Чем больше он размышлял над этим, тем увереннее был, что его лодку перевернул не горбач, а серый кит.
Может, животные озверели от какой-то химии? Неужто высокое содержание в воде РСВ и отравленная пища так спутали все их инстинкты? Но если косатки питаются лососем и другими живыми существами, то пища серых китов и горбачей — планктон. Их метаболизм работает иначе, чем у рыбоядных китов.
Нет, бешенство — не объяснение.
Он разглядывал сверкающую поверхность воды. Сколько раз он проплывал здесь в предвкушении встречи с гигантскими морскими млекопитающими. И всякий раз знал, какие потенциальные опасности могут его подстерегать, и не чувствовал страха. В открытом море может внезапно опуститься туман. Может разыграться ветер и нагнать коварные волны. И, разумеется, киты при всей их доброжелательности — непредсказуемые существа огромной силы. Но от агрессивного кита легко уклониться, просто не влезая в его жизненное пространство и питая естественное уважение к природе.
Но теперь его впервые охватил страх перед выходом в море.
Над «Чёрт-рыбой» пролетели гидропланы. Шумейкер никому не доверил управление, не поддавшись на уговоры Грейвольфа. Тот сидел на носу и разглядывал поверхность воды, чтобы не пропустить подозрительные знаки.
Катер бился днищем о волны. На горизонте собирались тучи, погода быстро портилась, что было привычно для этих мест. Эневек высматривал «Леди Уэксхем» и заметил в отдалении круизный теплоход.
— А этим-то что здесь надо? — крикнул Шумейкер.
— Возможно, они услышали сигналы бедствия. — Эневек поднёс к глазам бинокль. — «Арктика». Из Сиэтла. Я его знаю.
— Леон, смотри!
Вдали, едва заметные за накатывающими гребнями волн, из воды косо торчали палубные надстройки «Леди Уэксхем». Основная часть корабля была уже под водой. Люди собрались на мостике и на обзорной платформе кормы. Пенные брызги затуманивали видимость. Вокруг тонущего корабля плавало несколько косаток. Казалось, они ждали, когда он затонет, чтобы заняться пассажирами.
— О, боже! — в ужасе простонал Шумейкер. — Глазам не верю.
Грейвольф повернулся к ним и подал знак сбросить скорость. Шумейкер уменьшил обороты. Впереди из воды поднялась серая изборождённая спина, за ней две другие. Киты выдохнули по фонтанчику газа и ушли в глубину, не показав хвостов.
Эневек догадался, что они приближаются под водой. Он просто нюхом почуял опасность нападения.
— И — полный ход! — крикнул Грейвольф. Шумейкер дал газу. «Чёрт-рыба», задрав нос, рванулась вперёд. Позади них наверх вырвались тёмные массивные груды и опять ушли под воду. Катер на полном ходу мчался к тонущей «Леди Уэксхем». Теперь уже можно было разглядеть отдельные фигурки, машущие им руками. Эневек с облегчением увидел среди пассажиров и шкипера, живого и невредимого. Чёрные спины прекратили кружение и ушли под воду.
— Сейчас они примутся за нас, — сказал Эневек.
— Косатки? — Шумейкер посмотрел на него, вытаращив глаза. Только теперь он начал понимать, что здесь на самом деле происходило. — И чего же они хотят? Перевернуть наш катер?
— Они могут. Но главные повреждения учиняют большие киты. У них, кажется, разделение труда. Серые и горбачи топят лодки, а косатки разбираются с пассажирами.
Шумейкер побледнел.
Грейвольф показал в сторону круизного теплохода:
— Нам подкрепление.
И действительно, от «Арктики» отделились две маленькие моторные лодки.
— Скажи им, Леон, пусть дадут полный газ, не то им придётся худо, — крикнул Грейвольф. — На такой скорости они становятся лёгкой добычей.
Эневек взял в руки рацию:
— «Арктика», это «Чёрт-рыба». Вы должны быть готовы к нападению.
— Это «Арктика». Что может произойти, «Чёрт-рыба»?
— Следите за китами. Они попытаются потопить ваши лодки.
— Киты? О чём вы говорите?
— Лучше вам вернуться назад.
— Мы приняли сигнал бедствия, что тонет корабль.
Эневек пошатнулся от удара лодки о волну. Но удержался и крикнул в переговорное устройство:
— У нас нет времени на дискуссии. Но ваши лодки должны увеличить скорость.
— Эй, вы хотите нас разыграть? Мы идём к тонущему кораблю. Конец связи.
Косатки изменили направление. Теперь они взяли курс на «Арктику».
— Ах ты, чёрт возьми! — выругался Эневек. — «Арктика»! Верните своих людей назад. Немедленно! Мы тут всё уладим сами.
Шумейкер уменьшил обороты. «Чёрт-рыба» достигла «Леди Уэксхем» и была у самого мостика, косо торчащего из воды. На мостике сбились в кучку с десяток промокших мужчин и женщин. Каждый за что-нибудь держался, стараясь не соскользнуть вниз. Волны с шумом разбивались о рубку. Другая группа собралась на обзорной платформе на корме. Они висели, как обезьяны, на стояках перил, и их полоскали волны.
«Чёрт-рыба», тарахтя, болталась на волнах между мостиком и платформой. В воде под лодкой мерцала светло-зелёная средняя обзорная палуба. Шумейкер подвёл лодку к мостику, и надувной борт уткнулся в него. Мощная волна подхватила лодку и подняла её вверх. Они вознеслись над мостиком, как на лифте, Эневек чуть не задевал протянутые руки. Он видел на лицах страх, смешанный с надеждой; потом «Чёрт-рыбу» под стоны разочарования снова бросило вниз.
— Да, будет непросто, — сказал Шумейкер, стиснув зубы. Эневек нервно огляделся. Киты явно потеряли к «Леди Уэксхем» интерес. Они все собрались перед лодками «Арктики», которые проводили нерешительные уклоняющиеся манёвры.
Надо было спешить, пока животные отвлечены, тем более что «Леди Уэксхем» постепенно тонула. Грейвольф пригнулся, готовый к прыжку. Рваная волна подхватила «Чёрт-рыбу» и снова потащила её вверх. Грейвольф прыгнул и схватился за лестницу мостика. Вода омыла его до груди и схлынула, и он повис в воздухе живой связкой между лодкой и людьми на мостике. Он вытянул одну руку вверх.
— На мои плечи, — скомандовал он. — По одному. Держаться за меня, ждать, когда лодку подкинет вверх, и прыгать!
Люди колебались. Грейвольф повторил приказ. Наконец одна женщина вцепилась в его руку и неуверенно скользнула вниз. В следующее мгновение она повисла, вцепившись в его плечи. Когда лодку подняло, Эневек подхватил её и стянул в лодку.
— Следующий!
Наконец-то спасательная акция вошла в своё русло. Люди один за другим перемещались по широкой спине Грейвольфа на борт лодки. Эневек тревожился, надолго ли у того хватит сил. Он держал на одной руке собственный вес и ещё вес пассажира, к тому же его то и дело рвала и тащила за собой волна. Мостик скрипел и жалобно стонал. Из глубины доносился гул деформируемого корпуса. С треском лопались железные швы. На мостике оставался только шкипер, когда вдруг послышался ужасный скрежет. Мостик содрогнулся от сильного толчка. Торс Грейвольфа ударило о стенку. Шкипер потерял опору и рухнул мимо лодки. С другой стороны рубки из потоков поднялась голова серого кита. Грейвольф разжал руки и спрыгнул вниз вслед за шкипером. Шкипер вынырнул и, отплёвываясь, поплыл к лодке. К нему потянулись руки и подняли его. Грейвольф тоже доплыл до борта, но его подхватила и оттащила волна.
В нескольких метрах за ним из воды появился кривой меч.
— Джек! — Эневек бросился на корму. Его взгляд лихорадочно обыскивал волны. Из потока показалась голова Грейвольфа. Он выплюнул воду, нырнул и под водой поплыл к «Чёрт-рыбе». Меч косатки мгновенно метнулся ему вдогонку. Мускулистые руки Грейвольфа поднялись из воды и ударили по надувному борту. Косатка подняла из воды свой круглый, лоснящийся череп и догнала Грейвольфа. Эневек схватил его, другие помогли. Общими усилиями двухметрового великана втащили в лодку. Меч косатки описал полукруг и двинулся прочь. Грейвольф пожал помогавшие руки и откинул с лица мокрые пряди.
Почему косатка не напала на него? — думал Эневек.
«Киты мне ничего не сделают», — неужто за словами Грейвольфа что-то стояло?
Потом ему стало ясно, что косатка была не в состоянии напасть. Затопленная средняя палуба катера не давала ей достаточной глубины для манёвра. В отличие от своих южноамериканских родственников, она не могла охотиться в мелководье или на суше.
До окончательного затопления «Леди Уэксхем» оставалось совсем немного.
Вдруг все разом вскрикнули.
Громадный серый кит обрушился на приближающуюся лодку с «Арктики». В воздух взлетели обломки. Другая лодка круто развернулась и пустилась наутёк. Эневек с ужасом заметил, что несколько серых китов, покончив с лодкой, взяли курс на «Чёрт-рыбу».
Шумейкера будто парализовало. Его глаза вылезали из орбит.
— Том! — крикнул Эневек. — Надо скорее снимать людей с кормы.
— Шумейкер! — ощерился Грейвольф. — Что, душа в пятках?
Коммерческий директор, дрожа, вцепился в руль и направил катер к задней платформе. Волна подняла его, отбросила назад и потом швырнула прямо к платформе. Нос ударился о поручни, за которые цеплялись люди. Из глубины доносился скрежет обшивки материала. Эневек представил, как там разрывало стенку борта и как ломались надстройки. Шумейкер закричал. Ему не удалось причалить лодку так, чтобы люди могли спрыгнуть на борт.
Серые киты приближались. Снова последовал сильный удар по корпусу корабля. Одну женщину сорвало с поручней, и она с криком упала в воду.
— Шумейкер, недоумок чёртов! — крикнул Грейвольф. Люди подскочили к борту и вытащили женщину из воды.
Эневек прикидывал, долго ли сможет разбитый прогулочный корабль противостоять новой атаке. «Леди Уэксхем» тонула — и с каждой минутой всё быстрее.
Не успеем, с отчаянием подумал он.
В этот момент произошло нечто примечательное.
По обе стороны корабля из волн поднялись две могучие спины. Одну из них Эневек сразу узнал. На ней вдоль хребта тянулось несколько заросших крестообразных шрамов. За эти раны — видимо, происходившие из ранней юности, — кит получил прозвище Скарбэк, то есть Драный Бок. Это был очень старый серый кит, давно перешагнувший среднюю продолжительность жизни своего вида. На спине другого кита не было никаких отметин. Оба животных спокойно лежали в воде, поднимаясь и опускаясь вместе с волнами. Вначале хлопком разрядились лёгкие одного кита, потом другого. Протянулся дымок выдохов.
Но странным было не столько появление двух этих серых, сколько реакция остальных китов. Они тут же ушли в глубину. И снова появились на поверхности, лишь отплыв на изрядное расстояние. Зато корабль снова окружили косатки, но и они держались на дистанции.
Что-то подсказывало Эневеку, что новичков не надо бояться. Напротив. Они-то и прогнали нападавших. Как долго продлится мир, было неизвестно, но неожиданный поворот давал людям хотя бы паузу — дыхание перевести. Шумейкер тоже овладел собой. На сей раз он подвёл катер в точности под поручни. Эневек увидел подкатывающую волну и приготовился. Если пассажиры не прыгнут сейчас, то они пропали.
Катер подняло вверх.
— Прыгайте! — крикнул он. — Немедленно!
Волна прошла под «Чёрт-рыбой» и уже уходила прочь. Некоторые прыгнули с опозданием, падая в лодку как придётся. Слышались вскрики боли. Те, кто упал в воду, были тут же выловлены.
Пора было уходить.
Но нет, прыгнули не все. На поручнях висела одинокая фигурка маленького мальчика. Он плакал, вцепившись в стойку.
— Прыгай! — крикнул Эневек, расставив руки. — Не бойся!
Грейвольф встал рядом с ним:
— На следующей волне я его достану. Эневек оглянулся. Мощная волна уже набегала.
Из глубины снова донеслись звуки разрушения. Оба кита медленно погрузились в воду. Корабль тонул всё быстрее. Вода булькала и пенилась, мостик уже скрылся в водовороте, а корма поднялась. «Леди Уэксхем» уходила носом вниз.
— Подведи поближе! — крикнул Грейвольф. Шумейкеру как-то удалось выполнить его указание. Нос «Чёрт-рыбы» упёрся в тонущую палубу, на краю которой висел плачущий мальчик. Завеса пены заслонила поручни, лодку подняло, Грейвольф вытянулся и сумел схватить мальчика. Он потерял равновесие и упал между скамеек, но мальчика из рук не выпустил.
На том месте, где только что висел мальчик, вращалась воронка. «Леди Уэксхем» исчезла в глубине, а их лодка ринулась во впадину между двумя волнами.
Шумейкер дал полный газ. Тихий океан знаменит своими равномерными волнами, так что они не представляли опасности для лодки, даже перегруженной, если только шкипер не делает ошибок. На их счастье, Шумейкер, казалось, вспомнил свои лучшие дни, паника ушла из его глаз, и лодка стремительно взлетала на гребни, легко проносилась над ними, бесстрашно падала вниз и уверенно держала курс к берегу.
Эневек глянул в сторону «Арктики». Вторая лодка тоже исчезла. Между волнами он заметил хвост горбача, издевательски махнувший на прощанье.
В рации творилась неразбериха.
Несколько минут спустя они достигли линии островов, отделяющих открытое море от лагуны.
Единственное, что могло в этот день порадовать Дэви, — то, что он не лишился хотя бы «Чёрт-рыбы». Катер, переполненный, словно корабль с нелегальными беженцами, причалил к пирсу. Пересчитали погибших и записали их имена. Многих спасшихся увели в расположенную неподалёку амбулаторию. Те, кто получил более серьёзные травмы, перебрались на парковку ждать обещанного вертолёта из Виктории. В радиоприёмнике на станции то и дело слышались новые сообщения, одно ужаснее другого.
Пока они были в море, Дэви пришлось выслушать множество неприятных вопросов и обвинений, а то и угроз расправы в случае, если взятые на борт пассажиры не вернутся в целости и сохранности. Прибежал Родди Уокер, друг Стринджер, и кричал, что им придётся иметь дело с его адвокатами. Никого особенно не интересовало, кто виноват во всём происшедшем. Удивительным образом никто не принял простейшего объяснения — что это было немотивированное нападение китов. Киты ведь мирные животные. Куда удобнее было винить во всём сотрудников «Китовой станции», как будто те чуть ли не собственноручно угробили пассажиров «Голубой акулы» и «Леди Уэксхем»: мол, такие-сякие идиоты, подвергли людей риску, отправив их в море на утлых судёнышках. Действительно, «Леди Уэксхем» уже отплавала несколько лет, но это не нанесло ни малейшего урона её навигационным возможностям. Только об этом никто не хотел слышать.
Но большая часть команды и пассажиров всё же вернулась домой. Многие с чувством благодарили Шумейкера и Эневека за спасение, но истинным героем дня стал Грейвольф. Он появлялся одновременно всюду: говорил, слушал, организовывал, предлагал отвезти в амбулаторию. Эневеку тошно делалось: ни дать ни взять мать Тереза, преобразившаяся в двухметрового верзилу.
Разумеется, Грейвольф рисковал жизнью и заслуживал благодарности. Даже коленопреклонения. Но Эневеку не хотелось становиться на колени, а внезапный приступ альтруизма у его недруга казался ему чрезвычайно сомнительным. Этот день и так принёс Грейвольфу большие дивиденды. Ведь он предупреждал, что всё кончится плохо с этим китовым туризмом, только его никто не слушал, и вот вам пожалуйста! Сколько свидетелей теперь смогут подтвердить предвидение Грейвольфа! Лучшей рекламы себе он и придумать не мог.
Эневек чувствовал нарастающую злость. В самом дурном расположении духа он вернулся на опустевшую «Китовую станцию». Он должен разгадать мотивы необычного поведения животных! Его мысли вернулись к «Королеве барьеров». Робертс обещал прислать ему заключение. Сейчас это заключение было необходимо ему как никогда. Он подошёл к телефону, набрал справочный номер и попросил связать его с пароходством.
Ответила секретарша Робертса. У её шефа совещание, и прервать его нельзя. Эневек напомнил ей о своей роли при инспекции «Королевы барьеров» и сказал, что у него неотложное дело. Но секретарша настаивала на том, что совещание Робертса ещё важнее. Да, она слышала о катастрофах последних часов. Это ужасно. Она заботливо осведомилась о самочувствии Эневека, проявив материнскую тревогу, но к Робертсу его всё-таки не подпустила. Не может ли она сама что-нибудь сделать для него?
Эневек помедлил. Робертс обещал прислать ему секретное сообщение, и ему не хотелось подводить директора. Не лучше ли умолчать в разговоре с секретаршей об их договорённости? Но тут ему в голову пришла одна мысль.
— Речь идёт о моллюсках, которые наросли на корпусе «Королевы барьеров», — сказал он. — И ещё об одной органической субстанции. Мы послали пробы в институт Нанаймо. Они просят прислать им дополнительные пробы.
— Дополнительные пробы?
— Да. Им не хватило материала. Я думаю, «Королева барьеров» за это время уже обследована вдоль и поперёк.
— Да, конечно, — сказала она со странной интонацией.
— Где судно теперь?
— В доке. — Она сделала паузу. — Я передам мистеру Робертсу, что дело неотложное. Куда мы должны дослать пробы?
— В институт. На имя доктора Сью Оливейра. Спасибо. Вы очень любезны.
— Мистер Робертс позвонит вам, как только сможет.
Связь оборвалась. Совершенно ясно, она просто отделалась от него.
Что бы всё это значило?
Внезапно он почувствовал дрожь в коленях. Нечеловеческое напряжение последних часов уступило место крайнему утомлению. Он облокотился о стойку в зале ожидания и на мгновение закрыл глаза. Когда он их снова открыл, перед ним стояла Алиса Делавэр.
— А ты что здесь делаешь? — неприветливо спросил он. Она пожала плечами:
— Со мной всё в порядке. Помощь мне не требуется.
— Ошибаешься. Ты падала в воду, а вода холодная. Иди в амбулаторию, пока нас не сделали ответственными ещё и за твои застуженные придатки.
— Эй! — она сердито сверкнула глазами. — Что я тебе такого сделала?
Эневек оттолкнулся от стойки, повернулся к ней спиной и подошёл к окну. На причале как ни в чём не бывало покачивалась «Чёрт-рыба». Начал накрапывать дождик.
— А что ты там несла насчёт своего якобы последнего дня на острове Ванкувер? — напомнил он. — Я тогда не имел права брать тебя в лодку. Но сделал это, потому что ты так просилась…
— Я… — она запнулась. — Ну да, мне непременно нужно было поехать. Ты сердишься?
Эневек обернулся:
— Я терпеть не могу, когда мне врут.
— Извини.
— Нет, не извиню. Но дело даже не в этом. Почему сейчас ты не уходишь и не даёшь нам спокойно заниматься своим делом? Отправляйся к Грейвольфу. Уж он всех вас приберёт к рукам.
— Господи, Леон! — Она подошла ближе. — Просто мне непременно надо было выйти в море с тобой. Мне очень жаль, что пришлось ради этого соврать. Да, я пробуду здесь ещё пару недель, и приехала я не из Чикаго, а изучаю биологию в университете Британской Колумбии. Ну и что теперь? Я думала, что моё враньё тебя только позабавит…
— Позабавит? — вскричал Эневек. — У тебя что, не все дома? Что забавного в том, что меня обвели вокруг пальца?
Он чувствовал, что у него сдают нервы, но ничего не мог с собой поделать и кричал на неё, хотя она была права. Ничего такого она ему не сделала.
Делавэр отпрянула назад.
— Леон…
— Лисия, почему ты не оставишь меня в покое? Уходи отсюда.
Он ждал, что она повернётся и уйдёт, но не дождался. Перед глазами у него всё кружилось. Он даже боялся, что у него подломятся ноги, но тут Делавэр ему что-то протянула.
— Что это? — проворчал он.
— Видеокамера.
— Это я вижу.
— Возьми её.
Он оглядел камеру. Довольно дорогая «Sony Handycam» в герметичном корпусе. Такие используют богатые туристы и учёные.
— И что?
Делавэр развела руками:
— Я думала, вы хотите узнать, почему всё это случилось.
— Тебя-то это каким боком касается?
— Перестань наконец срывать на мне свою досаду! — прикрикнула она. — Я там чуть не погибла и сейчас могла бы сидеть в этой дурацкой амбулатории и хныкать, а я вместо этого пытаюсь тебе помочь. Так хотите вы это знать или нет?
Эневек глубоко вздохнул.
— Ну, хорошо. Продолжай.
— Ты видел, какие животные напали на «Леди Уэксхем»?
— Да. Серые киты и горбачи…
— Нет, — Делавэр нетерпеливо помотала головой. — Не какие виды, а какие индивидуумы! Ты мог бы их идентифицировать?
— Но всё это происходило слишком быстро.
Она улыбнулась. Не особо радостная улыбка, но всё же.
— Женщина, которую мы вытащили из воды, была со мной на «Голубой акуле». У неё сейчас шок. Вырублена полностью. Но если я чего хочу, я не отступлюсь…
— Я заметил.
— …и я увидела, что у неё на шее висит эта камера. Потому и не потерялась в воде. Снимала она непрерывно! Когда появился Грейвольф, он произвёл на неё очень сильное впечатление, и дальше она снимала уже только его. — Она прервалась. — Насколько я припоминаю, «Леди Уэксхем» находилась позади Грейвольфа, если смотреть от нас.
Эневек кивнул. Внезапно ему стало ясно, куда клонит Делавэр.
— Она сняла нападение, — сказал он.
— Она сняла китов, которые напали на корабль. Не знаю, насколько ты сможешь идентифицировать этих китов, но ведь ты знаешь их давно.
— И ты, конечно, предусмотрительно забыла спросить у дамы разрешения взять ее камеру? — догадался Эневек.
Она задрала подбородок и посмотрела на него с вызовом:
— Ну и что?
Он повертел камеру в руках.
— Ладно. Я посмотрю.
— Мы посмотрим, — поправила его Делавэр. — Я хочу проследить всю эту историю от начала до конца. И пожалуйста, не спрашивай меня, почему. Мне это просто причитается, вот и всё.
Эневек уставился на неё.
— Кроме того, — добавила она, — будь со мной поприветливее.
Он медленно выдохнул и стал разглядывать камеру. Надо было признать, что идея Делавэр была пока что лучшим из всего, чем они располагали.
— Я постараюсь, — пробормотал он.
12 апреля
Тронхейм, Норвегия
Приглашение застало Йохансона, когда он собирался ехать к себе на озеро.
После возвращения из Киля он рассказал Тине Лунд об эксперименте на глубоководном симуляторе. Разговор был недолгий. Лунд была по уши занята сразу несколькими проектами, а остальное время проводила с Каре Свердрупом. Йохансону даже показалось, что она не вполне вникает в тему. Но у него хватило такта ни о чём её не расспрашивать.
Несколько дней спустя позвонил Борман, чтобы поставить его в известность о последних результатах. Они продолжали эксперименты с червями. Йохансон, уже собрав вещи, был готов к выходу, но решил отложить отъезд ещё на один звонок, чтобы поделиться новостями с Лунд. Однако она не дала сказать ему ни слова. На сей раз она была в приподнятом настроении.
— Не можешь ли ты сейчас заглянуть к нам? — предложила она.
— Куда? В институт?
— Нет, в исследовательский центр «Статойла». К нам приехали руководители проекта. Из Ставангера.
— А для чего вам я? Рассказывать им страшилки?
— Это я уже сама сделала. Но они хотят подробностей.
— Почему именно от меня?
— А почему нет?
— У вас же есть отзывы, — сказал Йохансон. — Целые штабеля. А я могу только повторить то, что выяснили другие.
— Ты можешь больше, — сказала Лунд. — Ты можешь… выразительно передать свои чувства.
Йохансон на мгновение лишился дара речи.
— Они знают, что ты не эксперт в области нефтяного бурения и не специалист по червям, — горячо продолжала она. — Но ты пользуешься хорошей славой в НТНУ, ты нейтрален, на тебя не давят обязательства, как на нас. Мы судим совсем под другим углом зрения.
— Вы судите с точки зрения исполнимости того или иного проекта.
— Не только! Видишь ли, в «Статойле» целая куча людей, и каждый лучше всех знает что-то одно, а…
— Короче, зашоренные узкие специалисты.
— Совсем нет! — Она сердилась. — Зашоренным людям в нашей фирме нечего делать. Просто каждый слишком углублён в своё. Мы все, как бы это выразить, под водой. Нам необходим взгляд снаружи.
— Я в вашем деле мало что понимаю.
— Разумеется, тебя никто не принуждает. — Лунд постепенно начинала раздражаться.
Йохансон закатил глаза:
— Ну ладно-ладно. К тому же есть пара новостей из Киля…
— Я могу считать это согласием?
— Да. Когда состоится эта встреча?
— Собственно, мы тут постоянно в переговорах…
— Ну, хорошо. Сегодня пятница. На выходные я уезжаю, а в понедельник…
— Это… — Она запнулась. — Это было бы…
— Что? — протяжно спросил Йохансон, мучимый дурными предчувствиями.
Она молчала ещё несколько секунд.
— А куда ты уезжаешь на выходные? На своё озеро?