Шевалье Э.. Черноногие

   — До тех пор, пока мы не захватим Марка Морау и не рассчитаемся с ним, — отвечал Саул энергично и потом, вздохнув, закончил: — Бедный Розанчик!
   С этими словами они ускорили шаг, а госпожа Стаут не переставала горько сетовать на судьбу, осыпая поочередно упреками Саула, Кенета и Голиафа, как злодеев, ведущих ее на смерть. Кончилось тем, что она разразилась потоком слез и рыданий, пока, наконец, Саул не распорядился остановиться на ночлег.

Глава XLIII
ВСТРЕЧА В ЛЕСУ

   Долго пробыл Ник в бесчувственном состоянии, подобно мертвому, пока первые лучи восходящего солнца не отогрели его животворной теплотой. Мало-помалу он стал приходить в себя. В первую минуту он мог ощущать только доказательства любви, которыми собака не переставала одаривать его, но вскоре сообразил, что находится в горизонтальном положении.
   Разумеется, не в характере Ника лежать, когда можно встать. После напряженных усилий ему удалось, наконец, приподняться. Напасть выразила искреннюю радость при виде такого достижения. Но голова Ника была еще переполнена холодным туманом смерти. Он видел собаку, но не мог осознать, что все еще находится на земле.
   — Мы с тобой уже не в том мире, — сказал он, бессмысленно глядя на Напасть, — ты — дух и я — дух, но дух собаки удивительно смахивает на земную собаку. Да и мои ноги очень похожи на те, которыми я имел привычку ходить по нашей грешной земле, хотелось бы мне знать, каковы теперь мои ноги. А прежние-то славно послужили мне, когда я, бывало, скороходом шагал по канадским прериям, ни дать ни взять циркуль, так ровно отмеряли!.. Но что это? Мне сдается, как будто это мои прежние ноги. Ей-же-ей! Так и есть, и я покорный ваш слуга! Так я не попал еще туда, где злые люди перестают делать зло своим ближним? О! Боже мой, я еще жив!
   Обрадованный охотник хотел на опыте удостовериться в крепости своих ног и с усилием поднялся, но в ту же минуту тяжело опустился на землю.
   — Ого, — сказал Ник печально, — тяжело, а делать нечего! Никак придется потерять доверие к своим природным ходулям, а лучше всего усвоить бы себе методу Голиафа Стаута и держаться на своих ногах!
   Ник глубокомысленно посмотрел на собаку и добавил:
   — Для меня тут не большая беда, но уж как мне неприятно видеть тебя, моя славная, в таких затруднительных обстоятельствах! Однако ты не можешь пожаловаться на меня. Никто не имеет права подумать, что Ник Уинфлз покинул верного друга в беде!
   Напасть испустила радостное рычание и встряхнула косматой головой.
   — Но, — продолжал Ник, — есть одно важное дело, которое я могу сделать. Да, я могу возвратиться к первобытным принципам: если нельзя ходить на двух ногах, так можно ползать на четвереньках. Если поблизости найдется вода, то я отыщу ее, и она подействует на меня благотворно.
   Охотник не привык подменять дело словами: он полз на четвереньках так усердно, что вскоре увидел источник. Его глаза уже упивались видом чистой холодной воды, как вдруг он заметил человека, стоявшего к нему спиной. По богатырским размерам Ник тотчас признал в нем квакера и потому, поспешив утолить мучившую его жажду, он не спускал глаз со своего знакомого, который, казалось, был погружен в глубокое раздумье. Разумеется, пожелав узнать причину этой задумчивости, Ник подобрался к нему и тут только увидел, что квакер внимательно рассматривает индейца, лежавшего на спине.
   Любопытство охотника усилилось: чтобы видеть лучше, он облокотился на руку, но в ту же минуту под ним хрустнула сухая ветка. Авраам вздрогнул и бросился к Нику, взмахнув топором.
   — Погодите минуточку, миротворец, а не то совершите страшное смертоубийство, ей-ей, право так!
   — Это ты, друг Ник? Но что случилось? Почем ты подползаешь на брюхе, как первобытная искусительница, то есть змея?
   — Проклятое затруднение вышло, вот что, Широкополый! Нас едва не угробили, то есть меня и Напасть. Но мы вылеплены не из того теста, чтобы пасть духом — о Боже мой! Нет, мы поползаем да и встанем когда-нибудь, — сказал Ник и с этими словами сделал попытку встать на ноги, но усилия его пропали даром, и он бессильно повалился на траву. Напасть так и взвыла с горя.
   — Так всегда было в нашем роду, — сказал Ник простодушно, — у меня была тетушка, которая умерла, потому что не могла стоять на ногах, а покойник дядюшка, измученный радикулитом, никак не мог держаться прямо. Ну, не вой же милый товарищ! Когда я устану лежать на боку, так повернусь на брюхо, и ты увидишь, что можно еще пожить на свете.
   — Друг Ник, ты по-прежнему оригинален, — улыбнулся Авраам, помогая ему встать. — Ты, кажется, не горюешь после своего последнего затруднения — это радует меня. Покрепче обопрись на мою руку. Я провожу тебя на мягкую траву, где ты приляжешь и расскажешь, что с тобой случилось. Потом посмотрим, нельзя ли тебе помочь.
   — Историю свою я расскажу в двенадцати словах, хотя можно было бы растянуть ее на полдня, если бы я имел привычку растягивать свои фразы, подобно иным людям. У меня было проклятое затруднение с индейцами, и не вышло бы из этого большой беды, если бы моя собака не захворала. Дело в том, что я не хотел расстаться с больным другом, который никогда не покидал меня в беде. Насколько хватало сил, я нес его на руках, потом стрелял и убил, сколько успел, краснокожих, наконец, думал, что пришел уже мой конец. Том Слокомб, попавшийся мне на дороге, отлично показал себя. Он крепко теснил врагов и сражался, как храбрейший из храбрых охотников, хотя и надоедал карканьем и хлопаньем крыльев. Потом на меня нашло внезапное забвение всего сущего в мире, и я ничего уже не чувствовал. Но послушайте, если вы добрый христианин и хотите сделать мне одолжение, за которое я век буду вам благодарен, обратите внимание на моего четвероногого друга и помогите ему.
   — Друг Уинфлз, трогательна твоя привязанность к собаке, — сказал квакер с непривычным ему жаром и с необыкновенным блеском в глазах, но, овладев своими чувствами, продолжал с прежним благодушием: — Меня глубоко оскорбляют обвинения некоторых людей, уверяющих, что секта квакеров, основанная достопочтенным Фоксом, считает своими членами людей, виновных в недостатке милосердия к людям или животным. Люди, хвастающиеся благочестием без добрых дел, подобны барабану и кимвалам, прославляющим внешнюю оболочку человека, но не так…
   — Остановитесь, господин Авраам, или я упаду в обморок прежде, чем вы закончите.
   Ник посмотрел на лежавшего индейца, труп которого отчетливо мог разглядеть.
   — Все это пустяки, а скажите лучше, кто убил этого краснокожего? На нем заметна печать таинственного истребителя, голова его разрублена пополам от макушки до бороды.
   — Ты любопытствуешь попусту. Что мне до этих ужасов?
   — У всякого свой взгляд на вещи, у меня тоже. Доктора и адвокаты обыкновенно требуют деньги за свое мнение, но я предлагаю его даром.
   — Да я-то не спрашиваю твоего мнения.
   — Знаю, а все же имею свое мнение, и хотя в школе не многому научился, жизнь давала мне хорошие уроки, и все теперь мне предельно ясно. Авраам Гэмет, вы не тот, кем хотите казаться. Разглагольствуйте сколько угодно о мире и против насилия — это вам ничуть не мешает наносить дьявольские удары по головам индейцев вашим топором. Ну да, вот тем самым, который висит у вас за поясом.
   — Однако ты выдвигаешь против меня нешуточные обвинения, — заметил квакер благодушно.
   Но его слова были прерваны пронзительными криками:
   — Помогите! Помогите! Режут! Индейцы! Боже мой! Боже мой!
   — Голос Персильи Джейн! — воскликнул Ник. — Ей-ей! Она и есть.
   — Молчи! — сказал квакер.
   Но охотник не слушал его и весь превратился в зрение.
   — Что случилось, черт подери? — воскликнул он.
   В кустах произошло сильное движение, захрустели и затрещали ветки, и явился Саул Вандер, а за ним Кенет.
   — Ничего, ничего, только та проклятая баба, — сказал Саул. — Понимаете ли?
   — Да, вполне. Можно ли ее забыть, раз увидев? Зачем и для кого вы ее завели сюда? Уж не впутались ли вы с ней в нежные затруднения, почтенный Саул? — спросил Ник, лукаво подмигивая Кенету.
   — Она сюда попала по вашей милости, Уинфлз, — отвечал раздосадованный Саул. — Но что же это значит? Тут, видно, была маленькая потасовка. Потрепали, видно, друг друга?
   Он указал на труп индейца.
   — Немножко, за это уж я ручаюсь, ей-ей! Покорный ваш слуга.
   — Как же дело было?
   — О! Ничего особенного не вышло: этот убит, другие лежат в таком же затруднении, моя бедная Напасть захворала, а я… Но не беда, что бы ни случилось со мной, только бы Напасть выздоровела!
   В это время подошел Кенет и тотчас же увидел труп.
   — Опять таинственный истребитель! — воскликнул он. — Это непонятно, и так бывает всегда, когда он поблизости.
   Последнее замечание он произнес шепотом, поглядывая на Авраама Гэмета.
   Квакер не отходил от Ника, сидевшего под деревом. Под слушав замечание Кенета, зверолов выхватил топор из-за пояса Гэмета и, показывая его, сказал:
   — Посмотрите-ка, друг Айверсон, как эта конфигурация подходит к ране.
   Айверсон взял топор и рассматривал его. Светлое лезвие было запачкано кровью, и у топорища еще виднелись кусочки костей.
   — Какой огромный топор, — сказал он, — и какую мощную руку надо иметь, чтоб управлять такой махиной!
   — Да, и еще какую мощную для того, чтобы так искусно наносить раны и разрубать головы, вот как эту, например, ей-ей! Право слово, и я покорный ваш слуга!
   Между тем Айверсон стал на одно колено и, наклонившись над убитым, сравнивал форму раны с формой топора. Повернув его голову, он издал изумленный возглас.
   — Что там такое? — спросил Саул.
   Айверсон мигом разрезал одежду убитого индейца и обнажил его грудь.
   Грудь была белой. Гэмет заметно побледнел.
   — Это не краснокожий! — воскликнул Саул.
   — Возможно ли? — спросил Гэмет изменившимся голосом.
   — Крис Кэрьер, — прошептал Кенет, вздрогнув.
   — Крис Кэрьер! — повторил Ник, придвинувшись к трупу. — О! Честное слово, если кто и заслужил такую смерть, так это именно он. Ей-ей! Покорный ваш слуга! А жаль, истинно жаль, что он умер такой смертью, тогда как вполне заслуживал худшей пытки. Впрочем, не мое дело его судить. Если бы Всевышний не был так милосерден к нам, бедным грешникам, то я первый не имел бы права жить на белом свете. Ей-богу так!
   — Справедливо сказано! Нам не дано право распределять награды или наказания, которые предназначаются Творцом своим творениям, — сказал глубоко взволнованный квакер.
   В это время подошли Стауты, и нежная супруга впала в истерику при виде трупа, но и в порывах горести не забыла налечь всей тяжестью на плечо Голиафа.
   — Не могу сказать, чтобы я очень жалел этого молодца. Не он ли был верным сообщником Марка Морау при похищении моей дочери? Понимаете?
   Ник печально кивнул головой. Кенет, все время стоявший над трупом, увидел бумагу, торчавшую из кармана плаща мертвеца.
   — Что бы это такое было? — сказал он.
   — Это почерк Марка Морау, я хорошо его знаю. Понимаете? — сказал Саул, наклонившись и глядя на бумагу.
   — Эта ехидна всех нас впутала в дьявольски затруднительное положение, — проворчал Ник, поглаживая голову Напасти.
   — Читайте, читайте скорее, Айверсон, что в ней написано? — торопил Саул в лихорадочном нетерпении.
   Среди мрачного молчания раздавался голос Кенета:
   «Крис Кэрьер, черт тебя побери! Ты вечно делаешь дело наполовину; по твоей неслыханной глупости Волк не утонул, он убежал в свое племя и теперь готовит нам скверную шутку на свой лад. Как ему удалось спастись? Это лучше знать тебе, чем мне. Не было ли у него в кармане ножа, которым он успел перерезать веревку, привязывавшую камень к его шее? Но руки у него были крепко связаны сзади… Это очень странно, но я непременно выясню, как это случилось.
   Во всяком случае, поторопись присоединиться к Джону Бранду и другим. Прикажи им повернуть на другую дорогу; они должны проводить молодую девушку в другое место. Понимаешь? Волк спешит по ее следам с шайкой проклятых черноногих. Переправьтесь с Брандом через Саскачеван и спрячьте девушку поблизости от того берега реки. Это разумный план. Я присоединюсь к вам по возможности скоро, боюсь, что фортуна отвернулась от меня. Что ни день, то хуже. Но если ты сумеешь добиться цели, то я щедро вознагражу тебя. Ты знаешь, что за деньгами я не стою и что я никогда не забывал моих верных слуг. Все, что я давал тебе прежде, служит только задатком того, что дам, когда успех увенчает наше предприятие.
   Я заручился помощью некоторых индейцев, чтобы следить за гнусным молокососом Айверсоном. Скоро он попадется в наши сети. О Сауле Вандере я и сам позабочусь; его не надо бояться. Но остерегайся зубов Волка. Если же тебе представится случай влепить пулю в голову тупоумного квакера-великана или дать ему попробовать стального бальзама, не задумывайся — действуй! А в Селькирке мне сказали, что Ник Уинфлз еще дышит, но, вероятно, это пустые сплетни. Я не хочу им верить. Рыбы угощались им и теперь протестуют против этих слухов. Словом, исполняй мои инструкции: счастье в твоих руках, помни».
   — Остановитесь! — вскрикнул Ник. — Я не желаю дальше слушать. Как! Рыбы, последние твари вселенной, угощались Ником Уинфлзом? О, болван из болванов! Попадись только ты мне в руки, узнал бы, могут ли рыбы угощаться Ником Уинфлзом, дядя которого исходил пешком всю Центральную Африку вдоль и поперек! Ей-же-ей, право слово, я ваш слуга!
   Он остановился, перевел дух, поцеловал Напасть и сказал коротко:
   — Ну, продолжайте же, капитан.
   — Я прочел все, — отвечал Кенет.
   — Да и этого достаточно, истинно говорю вам, — проворчал Гэмет.
   — Верно сказано, ей-же-ей! Покорный ваш слуга! — подтвердил Ник, гладя голову Напасти.
   Благородное животное смотрело на него с любовью и благоговением, как на явное воплощение высшего существа.
   — Что теперь делать? — спросил Кенет, проводя рукой по лбу.
   — Что делать? — вторил ему Вандер.
   — Но прежде всего хотелось бы окончательно выяснить, кто этот таинственный истребитель, который…
   Ник не закончил — ружейный выстрел прервал его фразу.

Глава XLIV
ЗАКЛЮЧЕНИЕ

   Слева от знакомой нам группы, в чаще деревьев и кустарников просвечивала прогалина. Сквозь эту прогалину видна была долина Саскачевана, струившегося по извилистому руслу.
   С той стороны и донесся выстрел. Все взгляды мгновенно обратились к реке. В первую минуту ничего нельзя было увидеть, но вскоре вдали показались три всадника. Они неслись во весь опор. Никто не спускал с них глаз, но минуты через две показалось еще пять-шесть человек, преследовавших беглецов.
   — Индейцы, — сказал Саул Вандер уверенно.
   — Индейцы или нет, — заметил Кенет, — не знаю, но вижу, что один из преследуемых, кажется, имеет большое желание ускользнуть от своих спутников.
   — Помогите мне подняться. Я во всем разберусь, — предложил Ник.
   Кенет помог охотнику встать.
   — По-моему, преследуемые — индейцы, причем из них одна женщина, — заявил Ник, — а один из преследуемых связан.
   — Верно, — подтвердил Саул.
   — Если не ошибаюсь, им будет трудно избежать плена, — сказал Ник. — Они летят во весь опор, и лошади у них превосходные, но индейцы явно нагоняют их. 6 Боже мой! Если бы я сидел сейчас на Огневике, я бы помог этим двум беднягам, хотя бы мне это стоило новых дьявольски затруднительных обстоятельств, но непременно бы помог, ей-ей, право слово, покорный ваш слуга!
   Кенет мигом взобрался на возвышенность и замахал шомполом, к которому привязал белый платок. Вероятно, беглецы поняли этот сигнал, потому что в ту же минуту повернули к возвышенности. Но враги настигали их, не переставая обстреливать.
   — Я вижу совсем молоденького индейца, — сказал Кенет, — пули так и свистят около него, а ему нипочем, точно он заколдован! Смотрите, как он старается защитить женщину, он все время становится между ней и неприятелем! Он прикрывает ее собой! А сам то и дело поворачивается и стреляет в них. Великодушный мальчик! Жаль будет, если его убьют! Бог ему в помощь!
   Схватив карабин, Айверсон что было сил бросился навстречу беглецам, Саул Вандер и Гэмет последовали его примеру, хотя Гэмет и тут не упустил случая поворчать на дерзкую отвагу иных молодых людей.
   Опасность увеличивалась с каждым мгновением: преследователи явно настигали беглецов. Но неведомая сила воодушевляла их. Лошади словно почувствовали их энергию: их подстрекали неутомимые усилия врагов. То была отчаянная и в то же время великолепная скачка.
   Мало-помалу квакер перестал ворчать. Он воодушевился общим увлечением. Его бег ускорился, скоро он опередил Саула, присоединился к Кенету и тотчас же опередил его, несмотря на все усилия молодого человека не отставать от него. В нескольких шагах от врагов Гэмет неожиданно напал на них. Индеец, сидевший на огромной лошади, повернул ее прямо на квакера, чтобы опрокинуть и подмять его, но Авраам, даже не оглянувшись, схватил лошадь под уздцы железной рукой и мгновенно сбросил дикаря на землю. Сверкнул топор, описал кривую линию и с маху обрушился на голову всадника. Потом, легко вскочив на лошадь и размахивая окровавленным оружием, Гэмет закричал оглушительным голосом:
   — Назад, назад, краснокожие! Авраам Гэмет против вас! Авраам Гэмет бьет только один раз!
   — Смерть! — кричал Кенет. — Помогите индеанке, Гэмет, какой-то дикарь бросился к ней!
   Шум схватки вдруг перекрыло оглушительное карканье: откуда ни возьмись появился Ворон на размалеванной лошади и бросился в середину свалки. Взмахивая локтями и каркая, он с отчаянной восторженностью провозглашал:
   — Я землетрясение, я потоп, страшный суд и бич земли! Кар-кар-кар!
   Завидев такое подкрепление, преследователи повернули назад, а преследуемые остановили лошадей, кроме того, который был связан. Он попытался было продолжать скачку, но молодой индеец настиг своего спутника, и они возвратились к ожидавшей их индеанке.
   Кенет подошел к молодому индейцу, так храбро защищавшему свою спутницу.
   — Волк! — воскликнул он, едва веря своим глазам.
   — Да, Волк! — ответил мальчик, в восторге от своей победы. — Лисий Хвост хотел убить Волка, пока у него не отросли еще зубы и когти, но не так рассудил Великий Дух!
   Дрожа от волнения, Кенет повернулся к индеанке. Его сердце билось надеждой и страхом. Индеанка в это время тоже повернулась. Айверсон бросился к ней с возгласом радости, схватил на руки и, не помня себя от счастья, осыпал поцелуями… Сильвину Вандер!
   Оба не могли говорить, но их взаимная любовь ясно выразилась в этом безмолвном объятии. Девушка была почти без чувств, когда Кенет передал ее отцу, который слезами и ласками скоро привел ее в сознание.
   — Истину скажу, само Провидение руководило нами. О-о-ох! Ох-оо! — произнес квакер торжественно.
   — Воздадим хвалу Провидению! — сказал Саул, сняв шляпу и преклоняя колени с благоговением.
   — Не менее того благодарите и прославляйте этого юношу! — сказал Авраам, положив руку на плечо Кенета.
   — Да, он оказался самым мужественным и преданным другом! — воскликнул Саул и потом, задумавшись, прибавил: — Да, я желал бы знать, чем мог бы его вознаградить.
   — Друг Саул, вот это уж я могу тебе сказать, — заметил Гэмет.
   — Скажите, и я буду благодарен вам до последнего дня жизни. Понимаете? — спросил Саул, устремив на него выразительный взгляд.
   — Вручи ему руку этой прекрасной юной девы и, ручаюсь тебе, что вознаградишь его стократно.
   Саул посмотрел на дочь и на Кенета, потом еще раз на Кенета и дочь. Щеки Сильвины так и горели ярким румянцем.
   — Если только она любит его, понимаете ли?
   — Друг Вандер, что тут понимать? Взгляни только на ее лицо!
   Саул медленно поднял опущенную головку дочери, и тихая слеза скатилась по его загорелой щеке.
   — Отдать мой Розанчик! Мой возлюбленный Розанчик! — прошептал он. — Но, во всяком случае, рано или поздно, а этим закончится. Как быть? Ну, молодой человек, подойдите ко мне. Вот вам маленькая рука! Более драгоценного сокровища у старого Саула нет.
   — Благодарю! О, благодарю за бесценный дар! — воскликнул Кенет вне себя от радости.
   — Но вы распоряжаетесь мной, не спросив моего согласия! — пролепетала Сильвина, спрятав пылающее лицо на груди отца.
   — Твое личико выдает тебя с головой, лукавая малютка! Очень нелегко надуть старого охотника, который знает наизусть свой Северо-запад, как ты свои книги, понимаешь ли?
   — Истину говоришь! Это верно, — подтвердил Гэмет.
   — Ну-ка, Айверсон, помогите ей опять сесть на лошадь, — сказал Саул, — да поберегите ее, понимаете ли, друг милый? Поспешим поделиться нашей радостью с Ником Уинфлзом, который издалека машет нам своей тюленьей шапкой.
   — Но что же нам делать с этим молодцом? — спросил Авраам, обращая общее внимание на связанного пленника.
   Кенет в первый раз взглянул на человека, которого Том Слокомб крепко держал за плечо. В переодетом индейце Кенет тотчас узнал Джона Бранда, и гнев закипел в его душе. Увлекаемый воспоминанием всех неприятностей, которые причинил этот человек, он хотел произнести над ним смертный приговор, но взгляд Сильвины остановил его.
   — Я прощаю ему все зло, которое он мне сделал, — сказал он кротко, — кроме того, он ранен, следовательно, понесет наказание позже. Богу принадлежит суд и наказание по заслугам смертных.
   — Скалистые горы! Это такие-то порядки вы намерены заводить? — воскликнул Том Слокомб.
   — Да.
   — Но я на это не согласен и буду его гибелью, разрушением и последней болезнью. Кар-кар-кар!
   И с этими словами выхватив шомпол, он преподал Джону такой урок, который тот поневоле должен был сохранить в воспоминаниях до конца дней своих. Между тем друзья поспешили к Нику Уинфлзу.
   Выразив искреннюю радость при виде Сильвины, Ник Уинфлз обратился к квакеру:
   — Ну, друг квакер, теперь с вами нужно разобраться. Отвечайте на мой вопрос.
   — Истинно не могу…
   — Не отпирайтесь, Широкополый! Я напрямик полезу: что вы за человек? Отвечайте же, а не то, ей-ей. Право так, и я покорный ваш слуга!
   Гэмет улыбнулся.
   — Хорошо, — сказал он благодушно, — я отвечу на твой вопрос.
   — Одну минуту! Если не желаете впутаться со мной в маленькое затруднение, то не увлекайтесь длинными-предлинными фразами, ни дать ни взять Красная река.
   — Поостерегусь, потому что у нас с вами была уже распря по этому случаю, хотя не доходило еще до «разрешения дьявольски затруднительных обстоятельств», — возразил Гэмет с той же усмешкой.
   — Браво, браво! Квакер исчез! — воскликнул Ник в порыве простодушного веселья. — Но кто же вы, Гэмет?
   — Я не Гэмет, а Айверсон. Я дядя этого счастливого юноши.
   — Айверсон?! Мой дядя! — воскликнул изумленно Кенет.
   — Точно так, Айверсон и твой дядя, любезный племянничек. Но ты никогда меня не знал, потому что я уехал из Кентукки прежде, чем ты появился на свет. По прибытии в эту страну, я присоединился к Компании Гудзонова залива и составил себе хорошее состояние. Много раз я странствовал по Северо-западу и подробно изучил все его особенности. Тебе случалось удивляться моей самоуверенности и смелости идти навстречу опасности. Но моя самоуверенность — естественный плод долговременного опыта. Сколотив значительное состояние от торговых оборотов на обмене, я возвратился в Англию, на родину. Отца твоего, Кенет, я не застал уже в живых, а мать умерла при твоем рожденье. Осиротев, ты был поручен попечению дяди со стороны матери. Вскоре и он умер, завещав тебе все свои богатства в том случае, если ты женишься на его дочери, не желая, чтобы его поместье перешло в чужие руки.
   — Но я отказался от этого условия, что и заставило меня искать средства к жизни в Канаде! — воскликнул Кенет. — Моя решимость причинила мне много бед и хлопот, но радость настоящего все вознаграждает.
   Сильвина поблагодарила его робким, но полным нежности взглядом.
   — Будь моя кузина добра и мила, не пришлось бы мне увидеть ни Гудзонова залива, ни Сильвины Вандер, — прошептал он своей возлюбленной.
   — И вы очень мудро поступили, друг Кенет, что не женились на девушке, которую не любили, — сказал Ник, — вот и я, поверьте, ни за что не взял бы за себя юбочку, которая сразу не захватила бы в плен всей моей души. Нет, уж этому не бывать. Ей-же-ей! Право так!
   — А Дочь Облака в черной одежде так разом и захватила? — спросил Саул. — Понимаете ли?
   — В семействе Уинфлзов не было примера, чтобы кто-либо шел наперекор судьбе, — произнес охотник холодно, — чему быть, того не миновать — кто этого не знает? Безумец тот, кто идет против судьбы. Я знал, что эти дети должны соединиться, потому-то и не щадил своих трудов, чтобы соединить их. Капитан, хорошенько берегите наш Розанчик, смотрите же, сделайте ее счастливой, а уж она-то даст вам счастье. Ей-ей, верно слово так!
   — Наследников у меня нет, — продолжал рассказывать Гэмет, — я отправился путешествовать по Европе, изъездил Азию, чтобы удовлетворить свое любопытство, и, наконец, вспомнил племянника Кенета и вернулся на родину. Приведя в порядок свои дела, я переплыл Атлантический океан и прибыл на место, где вы родились. Тут мне сказали, что ты уехал на Северо-запад. Я поспешил в Монреаль и узнал от директора, что ты поступил на службу в Гудзонову компанию. Теперь мне было легко следить за тобой. Присоединившись к небольшому отряду, я поднялся вверх по Красной реке через Великие озера. В Селькирке мне рассказали о твоей дуэли с Марком Морау и об отправлении в поход отряда охотников, к которому было причислено и это интересное молодое существо. Взвесив все эти обстоятельства, я заключил, что, по всей вероятности, и вас найду поблизости этого отряда. Я отыскал уже ваши следы, когда по дороге встретил вас с эксцентричным Ником Уинфлзом. Из желания изучить ваш характер и скрыть свои намерения, я прикинулся квакером и, как вы все могли заметить, худо ли, хорошо ли, исполнил свою роль.