Шевалье Трейси. Падшие ангелы

   «Так-так, – подумала я, – Так-так».

ЛАВИНИЯ УОТЕРХАУС

   Я правда не собиралась падать в обморок, правда. Знаю, Мод думает, что я сделала это намеренно, но это не так – не в этот раз. Просто, когда я заглянула в колумбарий, там было какое-то движение – я в этом уверена. Я подумала, что это призрак одной из тех несчастных душ, чей пепел покоится там, что он рыщет в поисках своего тела. И тут я почувствовала чье-то прикосновение к своей шее и решила, что это и есть призрак, ну и потеряла сознание.
   Когда позже я рассказала о случившемся Мод, она предположила, что это, скорее всего, была просто тень кедра на задней стене колумбария. Но я-то знаю, что я видела, и было оно не из этого мира.
   После этого я чувствовала себя совершенно разбитой, но никто не обращал на меня ни малейшего внимания, даже стакана воды не принесли – они во все глаза смотрели на этого человека, который говорил о сожжении и еще бог знает о чем. Я не вслушивалась в то, что он говорил, все это такая скукотища.
   Потом бабушка Мод потащила ее прочь, а наши матери пошли следом, и только Айви Мей дождалась меня. Иногда она бывает такой душкой. Я поднялась на ноги и отряхивала платье, и тут сверху раздался какой-то шум, а когда я подняла голову, то на крыше колумбария увидела Саймона! Я не смогла сдержать крика, потому что у меня из головы еще не выходил этот призрак. Думаю, никто, кроме Айви Мей, меня не услышал – никто не вернулся узнать, что случилось.
   Придя в себя, я сказала:
   – Что ты там делаешь наверху, гадкий мальчишка?
   – Смотрю на тебя, – нахально ответил он.
   – Значит, я тебе нравлюсь? – спросила я.
   – Конечно.
   – Больше, чем Мод? Я красивее?
   – Красивше всех – ее мама, – сказал он.
   Я нахмурилась. Мне хотелось услышать от него совсем другое.
   – Пошли, Айви Мей, – сказала я, – нам нужно найти остальных, – Я протянула ей руку, но она и не подумала ее взять. Она просто смотрела на Саймона, сцепив за спиной пальцы и словно исследуя что-то.
   – Айви Мей не слишком большая говорунья? – спросил он.
   – Ага, не слишком.
   – Иногда я очень даже… – сказала она.
   – Вот это другое дело, – кивнул Саймон. Он улыбнулся ей, и, к моему удивлению, Айви Мей улыбнулась ему в ответ.
   Тогда-то и вернулся этот человек – мистер Джексон, тот самый, который говорил про все эти сожжения. Он вышел из-за угла, увидел меня и Саймона и остановился.
   – Ты что тут делаешь, Саймон? Ты здесь, чтобы помогать отцу И что ты делаешь с этими девочками? Ты им не ровня. Он вам не досаждал, юная леди? – обратился он ко мне.
   – Да-да, он мне ужасно досаждал, – сказала я.
   – Саймон! За это я уволю твоего отца. Иди скажи ему, чтобы прекратил копать. Все, на этом твои дела тут кончились!
   Я не могла понять – запугивает он его или говорит серьезно. Но Саймон поднялся на ноги и уставился на мистера Джексона. Вид у него был такой, словно он что-то хочет сказать, но он только посмотрел на меня и промолчал. Потом он неожиданно сделал несколько шагов назад и, прежде чем я успела понять, что происходит, перепрыгнул через наши головы на участок с кедром посредине. Я так удивилась, что просто стояла разинув рот. Прыгнул он, должно быть, футов на десять.
   – Саймон! – снова прокричал человек.
   Саймон вскарабкался по кедру и начал двигаться по одной из ветвей. Проделав довольно большой путь, он остановился, сел на ветке спиной к нам и принялся покачивать ногами. Обуви на них не было.
   – Она солгала. Он нам не докучал.
   Айви Мей нередко решает заговорить как раз в тот момент, когда мне это нужно меньше всего. Мне захотелось ее ущипнуть.
   Мистер Джексон поднял брови.
   – А что он в таком случае делал?
   Я не могла сообразить, что ему ответить, и посмотрела на Айви Мей.
   – Он показывал нам, куда идти, – сказала Айви Мей.
   Я кивнула.
   – Да. Видите ли, мы заблудились.
   Мистер Джексон вздохнул. Его челюсть двигалась так, словно он что-то жевал.
   – Юные леди, позвольте мне проводить вас к вашей матушке. Вы знаете, где она?
   – У нашей могилы, – сказала я.
   – А как вас зовут?
   – Лавиния Эрминтруда Уотерхаус.
   – A-а, это там, где ангел.
   – Да, это я его выбрала.
   – Тогда идемте со мной.
   Когда мы повернулись, чтобы идти за ним, я таки здорово ущипнула Айви Мей, но это не принесло мне удовлетворения, потому что она даже не пикнула. Наверное, решила, что для одного дня достаточно наоткрывала рот.

ЭДИТ КОУЛМАН

   Я сократила свой визит. Собиралась остаться на ужин и повидаться с Ричардом, но поход на кладбище был таким утомительным, что, когда мы вернулись в дом моего сына, я попросила горничную найти мне кеб. Девица эта стояла в прихожей с пилюлями Бичама на подносе – хоть раз сумела предвидеть чьи-то нужды. Она приправила их лаймовой водой, в чем не было никакой необходимости, и я не преминула сказать ей об этом, но она в ответ только хихикнула. Нахалка. Я бы ее тут же выставила на улицу, но Китти, казалось, ничего не заметила.
   Меня вывело из себя, что Китти не сказала, кто такие Уотерхаусы, – тогда бы я избежала этой неприятной неловкости. (Меня не покидает мысль, что она сделала это намеренно.) Когда мы пришли на нашу могилу, я высказалась насчет ангела по соседству. Ричард говорил, что собирается попросить владельцев могилы заменить его урной вроде нашей. Я просто спросила у Гертруды Уотерхаус ее мнение, не обратив при этом внимания на имя, начертанное на надгробии. Узнав, что это их ангел, я удивилась не меньше, чем Гертруда Уотерхаус, узнав, что он нам не по душе. Я люблю откровенность – ведь должен же, в конце концов, хоть кто-то говорить правду, и эта роль всегда достается мне, – а потому, отринув ложные представления о правилах приличия, я сказала ей, что всем бы хотелось, чтобы на могилах стояли похожие урны. Но тут Китти решила мне насолить и сказала, что ей ангел скорее нравится, хотя Гертруда Уотерхаус в тот же самый момент призналась, что им абсолютно не нравится наша урна. (Подумать только!)
   Потом вылезла эта их неугомонная девчонка и заявила, что если бы на могилах стояли одинаковые урны, то все бы думали, что тут похоронены родственники. Это замечание, должна сказать, заставило меня задуматься. Не думаю, что родство с Уотерхаусами сделало бы честь семье Коулманов.
   И мне не нравится, что девчонка Уотерхаусов оказывает влияние на мою внучку, – у этой Лавинии нет чувства меры, и она вполне может испортить Мод. А Мод могла бы найти себе в подружки кого получше.
   Что касается ангела и урны, то тут я умываю руки. Я попыталась, но решать такие вещи должны мужчины, а уж наш женский удел – нести на своих плечах последствия. Вряд ли Ричард предпримет что-нибудь теперь, поскольку прошло уже больше трех лет, с тех пор как был установлен этот ангел, и к тому же они с Альбертом Уотерхаусом на дружеской ноге – играют вместе в крикет.
   Все так неловко получилось, и я сильно разозлилась на Китти. Это так в ее духе – ставить меня в дурацкое положение. С ней всегда было нелегко, но я старалась быть к ней терпимой, когда они с Ричардом только поженились, потому что знала – она делает его счастливым. Но вот в последние годы у них что-то явно не ладится. Конечно же, я бы никогда не заговорила с Ричардом на эту тему, но, если быть откровенной, мне думается, она не очень-то пускает его к себе в постель, иначе у них были бы еще дети, а Ричард не выглядел бы таким мрачным. Я только и могу намекнуть Китти, что нужно жить иначе, но это бесполезно, она больше не делает Ричарда счастливым и, похоже, больше уже не сделает меня бабушкой.
   Чтобы немного сгладить ситуацию с Гертрудой Уотерхаус, я перевела разговор на поддержание порядка на кладбище, поскольку была уверена, что тут мы все сойдемся во мнении. Когда я вышла замуж, мой супруг привел меня на кладбище и показал семейную могилу Коулманов, что еще больше убедило меня – я сделала правильный выбор, когда вышла за него. Место это казалось надежным, безопасным и аккуратным: стены, ограждающие кладбище, были высокими, клумбы и дорожки ухоженными, персонал ненавязчивым и профессиональным. Хваленый ландшафтный дизайн не очень меня интересовал, как не волновали излишества Египетской аллеи и Ливанского участка, но должна отдать им должное – именно они и создали репутацию кладбищу как месту для захоронения людей нашего класса. Тут мне жаловаться было не на что.
   Но теперь стандарты падают. Сегодня я вижу на клумбах отцветшие тюльпаны. Тридцать лет назад такое было невозможно – тогда стоило цветку подвять, как его тут же заменяли. И дело тут не только в администрации. Некоторые владельцы сами сажают дикие цветы на своих могилах! Того гляди, коров начнут сюда водить как на пастбище!
   Как пример того, что стандарты явно далеки от прежних, я указала на плющ, вьющийся на соседней могиле (не Уотерхаусов) и добравшийся до нас. Если ничего не предпринять, скоро он обовьет урну и опрокинет ее. Китти хотела было его оборвать, но я ее остановила, сказав, что это обязанность администрации кладбища следить, чтобы плющ не заползал на нашу собственность. Я настояла на том, чтобы она оставила этот плющ как свидетельство – пусть смотритель сам исправит ситуацию.