Страница:
На европейских территориях, заселенных кельтами (особенно в Галлии), часто встречаются странные изображения трехрогого быка. По большей части это маленькие статуэтки-талисманы. В Мартиньи-ан-Вале находится бронзовое изваяние такого животного размером с настоящего быка. Трехрогий бык часто бывает связан с другими религиозными мотивами, но выявить причины такой связи трудно.
Иногда его изображают вместе с античными богами, например с Аполлоном (Бейр-ле-Шангель, Франция), с Марсом (Мадрид); иногда — вместе с другими животными: вепрем (Кайлю, Франция), оленем (Сент, Франция), бараном (Мулен, Франция) и птицей (Скиерн, Дания).
Некоторые ученые высказывали предположение, что третий рог мог быть изобретен бронзовщиками: они копировали италийские статуэтки, изображавшие быка с птицей или полумесяцем на затылке. Однако это предположение не объясняет, почему эта скульптура трансформировалась подобным образом только в Галлии. Скорее всего, разгадка кроется в одной особенности религиозно-мифологической традиции кельтов: они придавали очень большое значение числу три. Триада — формула, группирующая три факта или три наставления, является господствующим жанром в литературе Ирландии и Уэльса; триады занимают важное место в эпической традиции обоих народов. Например, на галльских фигуративных памятниках очень часто встречается трицефал — божество с тремя головами или тремя лицами.
Если кельты утраивали самую драгоценную часть человеческого тела — голову, то у быков они утраивали самую опасную часть — рог. Рог сам по себе является символом ударной мощи быка, а утроенный рог неимоверно увеличивает его силу и ярость. В IV в. н. э. Аммиан Марцеллин передавал эхо древней легенды, согласно которой в мифическую эпоху в Галлии царствовал тиран по имени Тауриск, а в Иберии — трехголовый Герион. Имя Тауриск переводят как «Бычий» и предполагают, что он был подобием Минотавра или, может быть, быком с человеческой головой. Во всяком случае, упоминание в одной легенде быкоподобного монстра и трехголового человека представляет аналогию образу трехрогого быка, которого любили изображать кельты.
Изображение быка встречается на двух загадочных кельтских памятниках, датирующихся римским периодом. На одном из рельефов, украшающих алтарь, воздвигнутый во времена римского императора Тиберия (I в. н. э. ) коллегией корабельщиков из Лютеции, главного города галльского племени паризиев, изображен бородатый человек в короткой тунике, обрубающий ветви дерева топором. В верхней части рельефа высечено имя галльского бога «Езус». На соседнем с этим рельефе изображен бык со стоящими на его спине и голове тремя журавлями, вверху надпись «Таврос Тригаранус», что в переводе с галльского означает «Бык с тремя журавлями». На рельефе, украшающем алтарь, найденный в Трире (Германия), изображен безбородый мужчина, рубящий дерево. В листве дерева можно различить головы быка и трех журавлей. Можно сделать вывод, что на двух рельефах парижского алтаря изображены разные фрагменты одной сцены, а на трирском рельефе тот же самый миф воспроизводится сокращенно. Однако содержание этого мифа нам неизвестно.
По-видимому, особое значение имеет то, что на этих памятниках бык изображен с журавлями. В древности журавль был важным религиозным символом. Он олицетворял утро, так как первым приветствовал зарю, а также был вестником приносящего плодородие дождя. В древних традициях журавль считался проводником душ умерших в Другой Мир. Для нас интересны связанные с образом журавлей символы, которые встречаются в мифе об афинском герое Тесее. После убийства чудесного быка Минотавра, заключенного в критском Лабиринте, Тесей и его спутники отправились на остров Делос. Здесь они отпраздновали победу, исполнив священный танец журавлей, состоявший из чередования девяти шагов и прыжка (журавль делает девять шагов, прежде чем подняться с земли). Сложные фигуры танца имитировали извилины Лабиринта, отображавшего пути в царство мертвых; в середине же Лабиринта находился бык Минотавр. Таким образом, в преданиях о Тесее образ быка связан с журавлями, так же как и на кельтских рельефах, украшающих алтари в Париже и Трире.
Образ быка как божественный символ встречается у греков в мифах о Минотавре и похищении Европы, у хеттов (центральная часть Малой Азии) и сирийцев; в Древнем Египте почитали священного быка Аписа. Кроме того, культ быка был распространен в Древнем Двуречье, в Средней Азии III— II тыс. до н. э., в Древнем Иране и Древней Индии.
В древних мифологиях образ быка имел различные значения; может быть, самое древнее из них — лунный символизм быка. Бык является одним из главных лунных символов из-за сходства формы его рогов с месяцем: Син, месопотамский лунный бог, часто принимал форму быка; бык Апис, вероятно, представлял лунного бога Осириса. Таким образом, бык был символически связан со смертью, с Другим Миром. Возможно, поэтому в мифах о Тесее и в кельтском мифе, сюжет которого изображен на рельефах алтарей из Парижа и Трира, бык и журавли выступают проводниками душ умерших в Другой Мир.
В то же время бык может быть солнечным символом: согласно ассирийским верованиям, бык родился от Солнца. Лунный и солнечный символизм быка не противоречат друг другу: лунный бык становится солнечным тогда, когда культ Солнца вытесняет более древний культ Луны.
М. Элиаде высказал предположение, что бык представляет скорее не какое-либо астральное тело, а оплодотворяющее небо и что и бык, и гром, и молния были символами атмосферных божеств; рев быка ассоциировался с раскатами грома, а молнию часто изображали в виде ритуальных рогов. Для этих небесных богов, кроме функций дождя и грозы, очень важны функции космического плодородия. Во всех доисторических религиях Европы, Африки и Азии часто встречается такой образ: оплодотворяющий Небесный бог совокупляется с коровой, символизирующей Великую богиню — Мать-Землю.
Имея в виду этот символизм быка, обратимся еще раз к рельефам из Парижа и Трира. На обоих рельефах, кроме быка и журавлей, изображено еще дерево, которое рубит кельтский бог. В мифологической традиции бык тесно связан с Великой богиней, а она ассоциируется с Мировым Древом — Деревом Жизни, поэтому можно предположить, что изображенное на рельефах дерево и есть Мировое Древо. Остается еще «дровосек». На первый взгляд это бог-разрушитель, уничтожающий саму жизнь. Однако в многочисленных народных сказках встречаются прелестные молодые девушки, «феи» или «принцессы», превращенные в деревья. В некоторых случаях молодой человек срубает дерево и освобождает пленницу, которая была в нем заключена; она становится его женой. В нашем случае, поскольку изображено Космическое дерево, то можно предположить, что в нем заключена сама Великая богиня. Тогда бог, срубающий дерево, способствует не уничтожению, а возрождению жизни и непрерывному обновлению Космоса.
И наконец, в древних культурах бык являлся символом верховной власти. Это относится и к кельтской традиции. У кельтов, помимо священного брака короля с лошадью, важнейшим ритуалом, освящавшим начало нового правления, был так называемый праздник быка. На этом празднике убивали белого быка, и специально назначенный человек пробовал мясо и кровь убитого животного. Затем он засыпал, и четыре друида пели над ним «песнь справедливости». В пророческом сне он видел того, кто должен стать королем, и, проснувшись, рассказывал о своем видении.
Среди анималистических образов, встречающихся в религиозно-мифологической традиции кельтов, имеются по крайней мере два, связанные с древним и фундаментальным символизмом. Это вепрь (кабан) и медведь.
О почитании вепря (кабана) кельтами свидетельствует ряд археологических находок. Это, например, известняковая статуэтка бога с вепрем на груди и с кельтской шейной гривной из Эффиньи в бассейне Марны. Небольшая статуэтка (26 см высотой) датируется позднелатенским временем (I в. до н. э. ), к которому относятся и бесчисленные кельтские изображения кабанов. В большинстве своем это маленькие бронзовые статуэтки. Иногда встречаются рельефы и чеканки из драгоценных металлов. К небольшому числу крупных скульптур относится бронзовый кабанчик из Неви-ан-Сюлли (департамент Луар), который датируется уже галло-римской эпохой. На рубеже II-I вв. до н. э. в Центральной Европе и Чехии появились золотые монеты (статеры) с изображением кабана на реверсе. В Швейцарии на клеймах мечей, относящихся к стилю так называемых «красивых мечей», часто встречается изображение кабана и человеческой маски. На боевых знаменах кельтов был изображен кабан. Наконец, у кельтов было принято класть в могилу часть туши вепря. Этот обычай существовал уже в гальштатскую эпоху и продолжал соблюдаться в латенское время.
В древней Ирландии вепрь (кабан) и свинья считались священными животными. В качестве сакральной жертвы свинья часто появляется в ирландских рассказах. По свидетельству святого Адамнана, в VII в. н. э. в Ирландии откармливали в течение осени большие стада свиней, которых резали в начале зимы, то есть в праздник Самайна. На роскошном королевском пиру, который был центральной частью праздника, ели свиное мясо, пили пиво, медовый напиток и вино.
С пиром на празднике Самайна связана история о свинье Мак-Дато, за обладание которой так яростно спорили два ирландских королевства — Коннахт и Улад: «Для гостей была заколота свинья Мак-Дато, которая семь лет вскармливалась молоком шестидесяти коров. Видно, ядом вскормили ее, ибо стала она причиной великого побоища между мужами Ирландии». И продолжение истории (состязания и ссоры, которые заканчиваются резней) — вполне в традициях ночи Самайна, когда хмельные напитки поглощались в избыточных количествах, а друиды и филиды не успевали успокаивать ссорившихся.
Праздничное угощение в Самайн является волшебным: свиное мясо и вино, пиво и мед дают доступ к вечности. Как уже упоминалось в предыдущей главе, в саге о короле Муйрхертахе волшебница из сида на пиру подает королю и его воинам волшебное вино, приготовленное ею из воды, и волшебную свинью, в которую она превратила папоротник. Эта пища насытила воинов.
Здесь можно вспомнить пир в Валгалле, Другом Мире скандинавской мифологии, где повар Андхримнир варил в котле Эльдхримнир кабана Сехримнира, который к вечеру каждого дня снова оказывался целым. В ирландских мифах теми же свойствами обладало мясо волшебного поросенка — одного из трех чудес сида, принадлежащих богу Дагде. Эти чудеса — три дерева, вечно приносящие плоды, бессмертный поросенок и вареный поросенок, который не уменьшается, когда его едят.
К числу характерных ирландских мифологических сюжетов относится охота на вепря. Например, в саге «Преследование Диармайда и Грайнне» Диармайд, возлюбленный Грайнне, жены Финна, в последний день года отправляется вместе с Финном охотиться на Дикого вепря. Диармайд убивает вепря, но получает смертельную рану, уколовшись об одну из его ядовитых щетинок. Только вода из исцеляющих рук Финна может спасти его. Финн неохотно идет за водой и, вспомнив о Грайнне, позволяет воде вытечь между пальцев. Он делает так дважды, а когда он возвращается в третий раз, Диармайд уже мертв. Существуют разные версии окончания саги. По одной версии Финн и Грайнне в конце концов примирились, по другой Грайнне оплакивала Диармайда всю свою жизнь.
Нетрудно заметить, что сага о Диармайде и Грайнне напоминает греческий миф об Адонисе и Афродите. Афродита влюбилась в Адониса, как Грайнне в Диармайда. Афродита была женой Ареса, бога войны, как Грайнне была женой Финна, вождя фианны (братства профессиональных воинов). Подозревая, что жена изменяет ему с Адонисом, Арес послал вепря или сам принял образ вепря, который смертельно ранил Адониса. Равным образом полагали, что Финн устроил охоту на вепря, чтобы умертвить Диармайда. И Адонис, и Диармайд отправились на охоту против воли их возлюбленных. Погибшего Диармайда уносит прочь на своих позолоченных носилках бог Мак Ок. Это напоминает ежегодный ритуал, во время которого по улицам проносили изображение мертвого Адониса в сопровождении плакальщиц. Ложа, на которых выставляли изображения Адониса и Афродиты, можно сравнить с «Постелями Диармайда и Грайнне». В храмах Афродиты женщины занимались ритуальной проституцией. По преданию, то же самое должны были делать ирландские девушки на «Постелях Диармайда и Грайнне».
С образом вепря, или кабана, в кельтской религиозно-мифологической традиции тесно связан образ медведя. В галло-римских надписях Меркурий имеет эпитеты Моккус (поросенок, кабан) и Артайос (медвежий). На галльском языке медведь назывался Артос, на древнеирландском — Арт. Имя Артос содержится в названиях кельтских поселений — Артобрига в Винделиции47, Артодунум, современный Артен (департамент Луар). Наряду с медведем у кельтов почиталась медведица (Артио). В качестве примера можно привести маленькую бронзовую скульптурную группу, предположительно относящуюся к II или III в. н. э. Она изображает одетую по римской моде женщину, сидящую перед огромным медведем, разинувшим пасть. Рядом с женщиной на колонке стоит корзина фруктов, может быть предназначенная в жертву животному. На заднем плане — дерево с обломанными ветвями. Внизу посвятительная надпись: «Богине Артио».
В кельтской концепции медведь является королевским символом. Так, одного из верховных королей Ирландии, сына Кона Кетхатхака и отца короля — Судьи Кормака, зовут Арт («медведь»), от того же корня происходит и имя знаменитого короля Артура. Вепрь же — это жреческий символ: кельтские друиды сами называли себя вепрями. В артуровском цикле нашло отражение символическое противостояние (борьба) медведя и вепря.
В валлийской повести «Кулух и Олуэн» мачеха Кулуха, сына Килида, предрекала ему, что его женой может стать лишь Олуэн, дочь Избададена Бен-каура. Тогда Кулух отправился к своему двоюродному брату, королю Артуру. После краткой словесной стычки с привратником Кулух, вопреки правилам, верхом на коне въехал прямо в пиршественный зал. Король Артур и его воины прервали пир и с удивлением воззрились на него. Ничуть не смущаясь этим, Кулух обращается к Артуру и просит, чтобы король собственноручно обрезал ему волосы, а затем помог найти Олуэн. Король разослал своих людей искать Олуэн. Но прошел год, а поиски так и не увенчались успехом. Тогда Кей, Бедуир, Киндилиг, Кифаруид, Гурир Гуалстауд Иетод, Гуалхмей и Мену, лучшие воины короля, отправляются вместе с Кулухом на поиски девушки: они торжественно объявляют, что не покинут его, пока не найдут Олуэн или пока он не скажет, что ее нет на свете. И вот герои приблизились к большой крепости, и неподалеку от нее они встретили пастуха по имени Кустенин. От пастуха они узнали, что живут в этой крепости Избададен и его дочь Олуэн, но ни одному воину еще не довелось вернуться оттуда живым. Кустенин пригласил их к себе домой. По просьбе Кулуха жена пастуха потихоньку привела в дом саму Олуэн. «О девушка, — сказал ей Кулух, — я тебя люблю и ищу уже так давно. Идем же со мной!» Но Олуэн отвечала, что должна спросить разрешения у отца. Избададену же было предсказано, что он умрет, когда дочь его выйдет замуж.
Убив привратников и сторожевых псов, Кулух и его спутники предстали перед Избададеном и сообщили ему о цели своего прихода. Тот велел слугам поднять ему вилами веки, чтобы он мог видеть будущего зятя, и обещал назавтра объявить свое решение. Однако лишь на четвертый день Избададен согласился отдать свою дочь Кулуху, если юноша выполнит его условия. Он поставил перед ним тринадцать трудных заданий. Самым трудным из них было последнее — вымыть, подстричь и побрить Избададена. Для этого Кулух должен был добыть кровь Черной ведьмы, ибо только ею можно было размягчить бороду Избададена, клык вождя кабанов Изгитирвина, а еще — ножницы и гребень, спрятанные меж ушей Турха Труита, Великого кабана. Непременным условием было участие в охоте короля Артура и его воинов.
Самым драматическим эпизодом этой повести является охота Артура на чудесного вепря. Турх Труит жил в Ирландии и опустошал страну. Артур кликнул всех воинов с британских островов и из Арморика и в Нормандии, ибо все они были его верными слугами и храбрыми бойцами. Собрав войско, Артур высадился на зеленом острове Эриу48, население которого встретило его как спасителя. Артур приблизился к логову Турха Труита, где тот жил со своими семью поросятами. Со всех сторон спустили на вепря псов, но они не справились с Труитом. На другой день вновь началась битва, и рядом с ирландцами встали воины Артура, и снова победителем вышел Труит. На третий день Артур сам вышел сразиться с вепрем; девять дней и ночей продолжалась битва, но вепрь и его поросята снова остались невредимыми.
Тогда Артур послал Гурира Переводчика начать переговоры с вепрем. Гурир превратился в птицу и уселся над логовом Труита. Переводчик вежливо обратился к вепрям и попросил отдать ему гребень и ножницы. Те ответили, что не только не собираются отдать драгоценные талисманы, но намереваются отправиться в страну Артура и разорить ее. Узнав об этом, Артур поспешно погрузился на корабль вместе со своими воинами, лошадьми и собаками и отправился в Уэльс. В это время Турх Труит и его потомство вплавь пересекли море и высадились в Диведе.
На следующий день Артур отправился на его поиски. Во главе своры собак, которая шла по следу вепрей, бежал Кавалл, пес короля. Вепрь ушел из Глинн Нивер и остановился в Кум Керуин; там он убил четырех воинов Артура. Не успокоившись на этом, он убил еще четырех человек, но и сам был ранен. На рассвете следующего дня воины Артура вновь вступили с ним в схватку. Он лишил жизни троих из них и вдобавок уничтожил многих жителей тех мест. Артур догнал Турх Труита в Пелумиауке. Вепрь убил еще троих человек и убежал в Абер Тиуи, где он вновь сразился с воинами Артура и отправил в лучший мир двух охотников, в том числе короля Франции. В Глинн Исту собаки потеряли его след.
В Диффиринн Лоугор группа охотников обнаружила двух молодых вепрей — сыновей Турх Труита. В схватке с этими поросятами уцелел только один человек. Артур и его спутники пришли ему на выручку и спустили собак. Турх Труит, услышав отчаянный визг своих детей, поспешил им на помощь и убил множество людей и собак.
Воссоединившись, семья вепрей направилась к горе Аману. В горах были убиты две дочери Турх Труита и один из его сыновей. Турх Труит спустился в долину, и там были убиты еще двое его отпрысков, которые так храбро сражались в Диффиринн Лоугор — Гругин Кринс Серебряный и Говинниат Наследник. Трое вепрей бежали до Лух Эуин, где Артур их настиг. Турх Труит вышел на бой и перебил многих охотников и их собак.
Отдышавшись, трое животных продолжали свой бег до Лух Тауи, где Гругин Кринс Серебряный отделился от них. Охотники погнались за ним, настигли и убили. Говинниат Наследник бросился в гущу охотников, многих уничтожил, а затем направился в долину Иу, где ему встретился отряд охотников из Арморика. Он убил короля Арморика и двух знатных воинов, родственников Артура, но и сам пал под многочисленными ударами.
Между тем Турх Труит продолжал свой бег. Артур послал часть всадников с собаками гнать вепря к реке Северн, а остальные охотники должны были помешать ему ускользнуть. Как только Труит был окружен на берегу реки, несколько храбрых воинов, среди которых был Манауиддан, сын Ллира, одновременно бросились на него, схватили за ноги и сбросили в воду. Мабон, сын Медрона, и еще один всадник ухитрились выхватить у Труита из-за ушей бритву и ножницы. И только гребнем они не успели завладеть, потому что, нащупав копытами дно, вепрь выскочил на берег, а тут уж ни пес, ни человек, ни конь не могли его догнать.
Турх Труит укрылся в Корнуолле, где его в конце концов настиг король Артур со своими воинами. Ценой невероятных усилий и больших потерь они сумели вырвать у него гребень. Убить Турх Труита было невозможно, потому что он был сверхъестественным существом. Однако им удалось столкнуть вепря в море. Никто не знает, куда он уплыл.
Охота короля Артура, чье имя происходит от названия медведя, на Турх Труита воплощает борьбу медведя и вепря, которые в кельтской мифологической традиции символизировали соответственно представителей светской власти (военного сословия всадников, из числа которых происходили кельтские короли) и духовной власти (друидов). Однако, как мы видели в первой главе, в исторической реальности противостояния сословий не было. Друиды пользовались, большим авторитетом в кельтском обществе и были мудрыми советчиками королей. Символически воплощенный в кельтской мифологии мотив противостояния жрецов и воинов (духовной и светской власти) представляет собой один из древнейших пластов общей индоевропейской традиции.
В греческой мифологии этот сюжет нашел отражение в мифе об охоте на белого Калидонского вепря. Символически белый цвет считается цветом духовной власти (например, друиды носили белые одежды). Калидонского вепря первой ранила дева-охотница Аталанта, вскормленная медведицей. Интересно отметить, что греческий миф об охоте на Калидонского вепря имеет связи с кельтской традицией. Название «Калидон» встречается в древнем наименовании Шотландии — «Каледония». Возможна этимология, согласно которой Каледония — это страна «кальдов», или кельтов.
В мифологической традиции кельтов вепрь и медведь не всегда противостоят друг другу. Они могут также изображать духовную власть и власть светскую в нормальных и гармонических отношениях, что соответствовало исторической реальности.
Еще одним важнейшим анималистическим символом кельтской мифологии был олень. Почитание этого животного восходит к древнейшим пластам человеческой культуры северных областей Европы и Азии. У лапландцев, гренландцев, сибиряков, самоедов (ненцев), монголов олень был сакральным животным, он почитался как самая ценная охотничья добыча. Однако даже в древнейших культурах образ оленя мог иметь и другое значение. Так, при раскопках мезолитических погребений были найдены оленьи рога, лежавшие на головах покойников. Таким образом, представление о связи оленя с загробным миром, его возможной роли как перевозчика душ умерших появилось в очень древние времена. Культ оленя сохранялся со времен палеолита, однако в период неолита с появлением и развитием земледелия символическое значение образа этого животного расширилось и приобрело новый смысл.
Важным и многозначным символом были оленьи рога. Их сходство с деревом связывало образ оленя с Мировым Древом. Благодаря ежегодной смене рогов олень стал символом обновления и возрождения. Кроме того, рога казались людям воплощением мужской оплодотворяющей силы. Таким образом, олень символизировал плодородие человека и природы в целом.
Олень мог быть и солнечным символом, ведь его рога напоминали расходящиеся лучи солнца. Поэтому его считали способным подарить человеку благословение богов и наделить его богатством и счастьем. У кельтов был даже особый амулет — диск из оленьего рога, который должен был «притягивать» разнообразные блага.
В религиозно-мифологических традициях Западной Европы олень и бык представлены вместе. В этом нет ничего удивительного, так как образы обоих животных выражают идею неиссякаемого космического плодородия и бесконечного возрождения и обновления жизни. Так в Западной Европе соединились арктический культ оленя и средиземноморский культ быка. Пересечение этих традиций нашло отражение в таком факте: ирландские слова «осс», «дам» и «аг» в сагах о королевстве Улад обозначают быка, а в сагах о королевстве Лейнстер — оленя. В то же время обе традиции продолжали существовать раздельно: ульстерский круг саг связан с быком, а лейнстерский с оленем.
В Европе, в местах обитания кельтов были найдены изображения кельтского бога, имеющего атрибуты оленя. На створке алтаря, обнаруженного в Париже и хранящегося в музее Клюни, изображен бог с оленьими рогами на голове, сидящий с поджатыми ногами (в так называемой «позе Будды»); изображение снабжено подписью — «Цернунн» («Рогатый»). Этот памятник, благодаря которому мы знаем имя этого божества, датируется уже римским временем. Однако известны и более ранние подобные изображения.
На одном из наскальных рисунков, найденных в долине Валькамоника (Северная Италия; VII в. до н. э. ), бог с оленьими рогами изображен стоящим, с гривной на шее. Отсюда мы можем сделать вывод, что Цернунн не принадлежит к числу кельтских божеств, которые приобрели человеческий облик только под римским влиянием. На монетах каталаунов49 и других кельтских племен, относящихся еще к дорийскому периоду, рогатый бог изображен в характерной для него «позе Будды».
Иногда его изображают вместе с античными богами, например с Аполлоном (Бейр-ле-Шангель, Франция), с Марсом (Мадрид); иногда — вместе с другими животными: вепрем (Кайлю, Франция), оленем (Сент, Франция), бараном (Мулен, Франция) и птицей (Скиерн, Дания).
Некоторые ученые высказывали предположение, что третий рог мог быть изобретен бронзовщиками: они копировали италийские статуэтки, изображавшие быка с птицей или полумесяцем на затылке. Однако это предположение не объясняет, почему эта скульптура трансформировалась подобным образом только в Галлии. Скорее всего, разгадка кроется в одной особенности религиозно-мифологической традиции кельтов: они придавали очень большое значение числу три. Триада — формула, группирующая три факта или три наставления, является господствующим жанром в литературе Ирландии и Уэльса; триады занимают важное место в эпической традиции обоих народов. Например, на галльских фигуративных памятниках очень часто встречается трицефал — божество с тремя головами или тремя лицами.
Если кельты утраивали самую драгоценную часть человеческого тела — голову, то у быков они утраивали самую опасную часть — рог. Рог сам по себе является символом ударной мощи быка, а утроенный рог неимоверно увеличивает его силу и ярость. В IV в. н. э. Аммиан Марцеллин передавал эхо древней легенды, согласно которой в мифическую эпоху в Галлии царствовал тиран по имени Тауриск, а в Иберии — трехголовый Герион. Имя Тауриск переводят как «Бычий» и предполагают, что он был подобием Минотавра или, может быть, быком с человеческой головой. Во всяком случае, упоминание в одной легенде быкоподобного монстра и трехголового человека представляет аналогию образу трехрогого быка, которого любили изображать кельты.
Изображение быка встречается на двух загадочных кельтских памятниках, датирующихся римским периодом. На одном из рельефов, украшающих алтарь, воздвигнутый во времена римского императора Тиберия (I в. н. э. ) коллегией корабельщиков из Лютеции, главного города галльского племени паризиев, изображен бородатый человек в короткой тунике, обрубающий ветви дерева топором. В верхней части рельефа высечено имя галльского бога «Езус». На соседнем с этим рельефе изображен бык со стоящими на его спине и голове тремя журавлями, вверху надпись «Таврос Тригаранус», что в переводе с галльского означает «Бык с тремя журавлями». На рельефе, украшающем алтарь, найденный в Трире (Германия), изображен безбородый мужчина, рубящий дерево. В листве дерева можно различить головы быка и трех журавлей. Можно сделать вывод, что на двух рельефах парижского алтаря изображены разные фрагменты одной сцены, а на трирском рельефе тот же самый миф воспроизводится сокращенно. Однако содержание этого мифа нам неизвестно.
По-видимому, особое значение имеет то, что на этих памятниках бык изображен с журавлями. В древности журавль был важным религиозным символом. Он олицетворял утро, так как первым приветствовал зарю, а также был вестником приносящего плодородие дождя. В древних традициях журавль считался проводником душ умерших в Другой Мир. Для нас интересны связанные с образом журавлей символы, которые встречаются в мифе об афинском герое Тесее. После убийства чудесного быка Минотавра, заключенного в критском Лабиринте, Тесей и его спутники отправились на остров Делос. Здесь они отпраздновали победу, исполнив священный танец журавлей, состоявший из чередования девяти шагов и прыжка (журавль делает девять шагов, прежде чем подняться с земли). Сложные фигуры танца имитировали извилины Лабиринта, отображавшего пути в царство мертвых; в середине же Лабиринта находился бык Минотавр. Таким образом, в преданиях о Тесее образ быка связан с журавлями, так же как и на кельтских рельефах, украшающих алтари в Париже и Трире.
Образ быка как божественный символ встречается у греков в мифах о Минотавре и похищении Европы, у хеттов (центральная часть Малой Азии) и сирийцев; в Древнем Египте почитали священного быка Аписа. Кроме того, культ быка был распространен в Древнем Двуречье, в Средней Азии III— II тыс. до н. э., в Древнем Иране и Древней Индии.
В древних мифологиях образ быка имел различные значения; может быть, самое древнее из них — лунный символизм быка. Бык является одним из главных лунных символов из-за сходства формы его рогов с месяцем: Син, месопотамский лунный бог, часто принимал форму быка; бык Апис, вероятно, представлял лунного бога Осириса. Таким образом, бык был символически связан со смертью, с Другим Миром. Возможно, поэтому в мифах о Тесее и в кельтском мифе, сюжет которого изображен на рельефах алтарей из Парижа и Трира, бык и журавли выступают проводниками душ умерших в Другой Мир.
В то же время бык может быть солнечным символом: согласно ассирийским верованиям, бык родился от Солнца. Лунный и солнечный символизм быка не противоречат друг другу: лунный бык становится солнечным тогда, когда культ Солнца вытесняет более древний культ Луны.
М. Элиаде высказал предположение, что бык представляет скорее не какое-либо астральное тело, а оплодотворяющее небо и что и бык, и гром, и молния были символами атмосферных божеств; рев быка ассоциировался с раскатами грома, а молнию часто изображали в виде ритуальных рогов. Для этих небесных богов, кроме функций дождя и грозы, очень важны функции космического плодородия. Во всех доисторических религиях Европы, Африки и Азии часто встречается такой образ: оплодотворяющий Небесный бог совокупляется с коровой, символизирующей Великую богиню — Мать-Землю.
Имея в виду этот символизм быка, обратимся еще раз к рельефам из Парижа и Трира. На обоих рельефах, кроме быка и журавлей, изображено еще дерево, которое рубит кельтский бог. В мифологической традиции бык тесно связан с Великой богиней, а она ассоциируется с Мировым Древом — Деревом Жизни, поэтому можно предположить, что изображенное на рельефах дерево и есть Мировое Древо. Остается еще «дровосек». На первый взгляд это бог-разрушитель, уничтожающий саму жизнь. Однако в многочисленных народных сказках встречаются прелестные молодые девушки, «феи» или «принцессы», превращенные в деревья. В некоторых случаях молодой человек срубает дерево и освобождает пленницу, которая была в нем заключена; она становится его женой. В нашем случае, поскольку изображено Космическое дерево, то можно предположить, что в нем заключена сама Великая богиня. Тогда бог, срубающий дерево, способствует не уничтожению, а возрождению жизни и непрерывному обновлению Космоса.
И наконец, в древних культурах бык являлся символом верховной власти. Это относится и к кельтской традиции. У кельтов, помимо священного брака короля с лошадью, важнейшим ритуалом, освящавшим начало нового правления, был так называемый праздник быка. На этом празднике убивали белого быка, и специально назначенный человек пробовал мясо и кровь убитого животного. Затем он засыпал, и четыре друида пели над ним «песнь справедливости». В пророческом сне он видел того, кто должен стать королем, и, проснувшись, рассказывал о своем видении.
Среди анималистических образов, встречающихся в религиозно-мифологической традиции кельтов, имеются по крайней мере два, связанные с древним и фундаментальным символизмом. Это вепрь (кабан) и медведь.
О почитании вепря (кабана) кельтами свидетельствует ряд археологических находок. Это, например, известняковая статуэтка бога с вепрем на груди и с кельтской шейной гривной из Эффиньи в бассейне Марны. Небольшая статуэтка (26 см высотой) датируется позднелатенским временем (I в. до н. э. ), к которому относятся и бесчисленные кельтские изображения кабанов. В большинстве своем это маленькие бронзовые статуэтки. Иногда встречаются рельефы и чеканки из драгоценных металлов. К небольшому числу крупных скульптур относится бронзовый кабанчик из Неви-ан-Сюлли (департамент Луар), который датируется уже галло-римской эпохой. На рубеже II-I вв. до н. э. в Центральной Европе и Чехии появились золотые монеты (статеры) с изображением кабана на реверсе. В Швейцарии на клеймах мечей, относящихся к стилю так называемых «красивых мечей», часто встречается изображение кабана и человеческой маски. На боевых знаменах кельтов был изображен кабан. Наконец, у кельтов было принято класть в могилу часть туши вепря. Этот обычай существовал уже в гальштатскую эпоху и продолжал соблюдаться в латенское время.
В древней Ирландии вепрь (кабан) и свинья считались священными животными. В качестве сакральной жертвы свинья часто появляется в ирландских рассказах. По свидетельству святого Адамнана, в VII в. н. э. в Ирландии откармливали в течение осени большие стада свиней, которых резали в начале зимы, то есть в праздник Самайна. На роскошном королевском пиру, который был центральной частью праздника, ели свиное мясо, пили пиво, медовый напиток и вино.
С пиром на празднике Самайна связана история о свинье Мак-Дато, за обладание которой так яростно спорили два ирландских королевства — Коннахт и Улад: «Для гостей была заколота свинья Мак-Дато, которая семь лет вскармливалась молоком шестидесяти коров. Видно, ядом вскормили ее, ибо стала она причиной великого побоища между мужами Ирландии». И продолжение истории (состязания и ссоры, которые заканчиваются резней) — вполне в традициях ночи Самайна, когда хмельные напитки поглощались в избыточных количествах, а друиды и филиды не успевали успокаивать ссорившихся.
Праздничное угощение в Самайн является волшебным: свиное мясо и вино, пиво и мед дают доступ к вечности. Как уже упоминалось в предыдущей главе, в саге о короле Муйрхертахе волшебница из сида на пиру подает королю и его воинам волшебное вино, приготовленное ею из воды, и волшебную свинью, в которую она превратила папоротник. Эта пища насытила воинов.
Здесь можно вспомнить пир в Валгалле, Другом Мире скандинавской мифологии, где повар Андхримнир варил в котле Эльдхримнир кабана Сехримнира, который к вечеру каждого дня снова оказывался целым. В ирландских мифах теми же свойствами обладало мясо волшебного поросенка — одного из трех чудес сида, принадлежащих богу Дагде. Эти чудеса — три дерева, вечно приносящие плоды, бессмертный поросенок и вареный поросенок, который не уменьшается, когда его едят.
К числу характерных ирландских мифологических сюжетов относится охота на вепря. Например, в саге «Преследование Диармайда и Грайнне» Диармайд, возлюбленный Грайнне, жены Финна, в последний день года отправляется вместе с Финном охотиться на Дикого вепря. Диармайд убивает вепря, но получает смертельную рану, уколовшись об одну из его ядовитых щетинок. Только вода из исцеляющих рук Финна может спасти его. Финн неохотно идет за водой и, вспомнив о Грайнне, позволяет воде вытечь между пальцев. Он делает так дважды, а когда он возвращается в третий раз, Диармайд уже мертв. Существуют разные версии окончания саги. По одной версии Финн и Грайнне в конце концов примирились, по другой Грайнне оплакивала Диармайда всю свою жизнь.
Нетрудно заметить, что сага о Диармайде и Грайнне напоминает греческий миф об Адонисе и Афродите. Афродита влюбилась в Адониса, как Грайнне в Диармайда. Афродита была женой Ареса, бога войны, как Грайнне была женой Финна, вождя фианны (братства профессиональных воинов). Подозревая, что жена изменяет ему с Адонисом, Арес послал вепря или сам принял образ вепря, который смертельно ранил Адониса. Равным образом полагали, что Финн устроил охоту на вепря, чтобы умертвить Диармайда. И Адонис, и Диармайд отправились на охоту против воли их возлюбленных. Погибшего Диармайда уносит прочь на своих позолоченных носилках бог Мак Ок. Это напоминает ежегодный ритуал, во время которого по улицам проносили изображение мертвого Адониса в сопровождении плакальщиц. Ложа, на которых выставляли изображения Адониса и Афродиты, можно сравнить с «Постелями Диармайда и Грайнне». В храмах Афродиты женщины занимались ритуальной проституцией. По преданию, то же самое должны были делать ирландские девушки на «Постелях Диармайда и Грайнне».
С образом вепря, или кабана, в кельтской религиозно-мифологической традиции тесно связан образ медведя. В галло-римских надписях Меркурий имеет эпитеты Моккус (поросенок, кабан) и Артайос (медвежий). На галльском языке медведь назывался Артос, на древнеирландском — Арт. Имя Артос содержится в названиях кельтских поселений — Артобрига в Винделиции47, Артодунум, современный Артен (департамент Луар). Наряду с медведем у кельтов почиталась медведица (Артио). В качестве примера можно привести маленькую бронзовую скульптурную группу, предположительно относящуюся к II или III в. н. э. Она изображает одетую по римской моде женщину, сидящую перед огромным медведем, разинувшим пасть. Рядом с женщиной на колонке стоит корзина фруктов, может быть предназначенная в жертву животному. На заднем плане — дерево с обломанными ветвями. Внизу посвятительная надпись: «Богине Артио».
В кельтской концепции медведь является королевским символом. Так, одного из верховных королей Ирландии, сына Кона Кетхатхака и отца короля — Судьи Кормака, зовут Арт («медведь»), от того же корня происходит и имя знаменитого короля Артура. Вепрь же — это жреческий символ: кельтские друиды сами называли себя вепрями. В артуровском цикле нашло отражение символическое противостояние (борьба) медведя и вепря.
В валлийской повести «Кулух и Олуэн» мачеха Кулуха, сына Килида, предрекала ему, что его женой может стать лишь Олуэн, дочь Избададена Бен-каура. Тогда Кулух отправился к своему двоюродному брату, королю Артуру. После краткой словесной стычки с привратником Кулух, вопреки правилам, верхом на коне въехал прямо в пиршественный зал. Король Артур и его воины прервали пир и с удивлением воззрились на него. Ничуть не смущаясь этим, Кулух обращается к Артуру и просит, чтобы король собственноручно обрезал ему волосы, а затем помог найти Олуэн. Король разослал своих людей искать Олуэн. Но прошел год, а поиски так и не увенчались успехом. Тогда Кей, Бедуир, Киндилиг, Кифаруид, Гурир Гуалстауд Иетод, Гуалхмей и Мену, лучшие воины короля, отправляются вместе с Кулухом на поиски девушки: они торжественно объявляют, что не покинут его, пока не найдут Олуэн или пока он не скажет, что ее нет на свете. И вот герои приблизились к большой крепости, и неподалеку от нее они встретили пастуха по имени Кустенин. От пастуха они узнали, что живут в этой крепости Избададен и его дочь Олуэн, но ни одному воину еще не довелось вернуться оттуда живым. Кустенин пригласил их к себе домой. По просьбе Кулуха жена пастуха потихоньку привела в дом саму Олуэн. «О девушка, — сказал ей Кулух, — я тебя люблю и ищу уже так давно. Идем же со мной!» Но Олуэн отвечала, что должна спросить разрешения у отца. Избададену же было предсказано, что он умрет, когда дочь его выйдет замуж.
Убив привратников и сторожевых псов, Кулух и его спутники предстали перед Избададеном и сообщили ему о цели своего прихода. Тот велел слугам поднять ему вилами веки, чтобы он мог видеть будущего зятя, и обещал назавтра объявить свое решение. Однако лишь на четвертый день Избададен согласился отдать свою дочь Кулуху, если юноша выполнит его условия. Он поставил перед ним тринадцать трудных заданий. Самым трудным из них было последнее — вымыть, подстричь и побрить Избададена. Для этого Кулух должен был добыть кровь Черной ведьмы, ибо только ею можно было размягчить бороду Избададена, клык вождя кабанов Изгитирвина, а еще — ножницы и гребень, спрятанные меж ушей Турха Труита, Великого кабана. Непременным условием было участие в охоте короля Артура и его воинов.
Самым драматическим эпизодом этой повести является охота Артура на чудесного вепря. Турх Труит жил в Ирландии и опустошал страну. Артур кликнул всех воинов с британских островов и из Арморика и в Нормандии, ибо все они были его верными слугами и храбрыми бойцами. Собрав войско, Артур высадился на зеленом острове Эриу48, население которого встретило его как спасителя. Артур приблизился к логову Турха Труита, где тот жил со своими семью поросятами. Со всех сторон спустили на вепря псов, но они не справились с Труитом. На другой день вновь началась битва, и рядом с ирландцами встали воины Артура, и снова победителем вышел Труит. На третий день Артур сам вышел сразиться с вепрем; девять дней и ночей продолжалась битва, но вепрь и его поросята снова остались невредимыми.
Тогда Артур послал Гурира Переводчика начать переговоры с вепрем. Гурир превратился в птицу и уселся над логовом Труита. Переводчик вежливо обратился к вепрям и попросил отдать ему гребень и ножницы. Те ответили, что не только не собираются отдать драгоценные талисманы, но намереваются отправиться в страну Артура и разорить ее. Узнав об этом, Артур поспешно погрузился на корабль вместе со своими воинами, лошадьми и собаками и отправился в Уэльс. В это время Турх Труит и его потомство вплавь пересекли море и высадились в Диведе.
На следующий день Артур отправился на его поиски. Во главе своры собак, которая шла по следу вепрей, бежал Кавалл, пес короля. Вепрь ушел из Глинн Нивер и остановился в Кум Керуин; там он убил четырех воинов Артура. Не успокоившись на этом, он убил еще четырех человек, но и сам был ранен. На рассвете следующего дня воины Артура вновь вступили с ним в схватку. Он лишил жизни троих из них и вдобавок уничтожил многих жителей тех мест. Артур догнал Турх Труита в Пелумиауке. Вепрь убил еще троих человек и убежал в Абер Тиуи, где он вновь сразился с воинами Артура и отправил в лучший мир двух охотников, в том числе короля Франции. В Глинн Исту собаки потеряли его след.
В Диффиринн Лоугор группа охотников обнаружила двух молодых вепрей — сыновей Турх Труита. В схватке с этими поросятами уцелел только один человек. Артур и его спутники пришли ему на выручку и спустили собак. Турх Труит, услышав отчаянный визг своих детей, поспешил им на помощь и убил множество людей и собак.
Воссоединившись, семья вепрей направилась к горе Аману. В горах были убиты две дочери Турх Труита и один из его сыновей. Турх Труит спустился в долину, и там были убиты еще двое его отпрысков, которые так храбро сражались в Диффиринн Лоугор — Гругин Кринс Серебряный и Говинниат Наследник. Трое вепрей бежали до Лух Эуин, где Артур их настиг. Турх Труит вышел на бой и перебил многих охотников и их собак.
Отдышавшись, трое животных продолжали свой бег до Лух Тауи, где Гругин Кринс Серебряный отделился от них. Охотники погнались за ним, настигли и убили. Говинниат Наследник бросился в гущу охотников, многих уничтожил, а затем направился в долину Иу, где ему встретился отряд охотников из Арморика. Он убил короля Арморика и двух знатных воинов, родственников Артура, но и сам пал под многочисленными ударами.
Между тем Турх Труит продолжал свой бег. Артур послал часть всадников с собаками гнать вепря к реке Северн, а остальные охотники должны были помешать ему ускользнуть. Как только Труит был окружен на берегу реки, несколько храбрых воинов, среди которых был Манауиддан, сын Ллира, одновременно бросились на него, схватили за ноги и сбросили в воду. Мабон, сын Медрона, и еще один всадник ухитрились выхватить у Труита из-за ушей бритву и ножницы. И только гребнем они не успели завладеть, потому что, нащупав копытами дно, вепрь выскочил на берег, а тут уж ни пес, ни человек, ни конь не могли его догнать.
Турх Труит укрылся в Корнуолле, где его в конце концов настиг король Артур со своими воинами. Ценой невероятных усилий и больших потерь они сумели вырвать у него гребень. Убить Турх Труита было невозможно, потому что он был сверхъестественным существом. Однако им удалось столкнуть вепря в море. Никто не знает, куда он уплыл.
Охота короля Артура, чье имя происходит от названия медведя, на Турх Труита воплощает борьбу медведя и вепря, которые в кельтской мифологической традиции символизировали соответственно представителей светской власти (военного сословия всадников, из числа которых происходили кельтские короли) и духовной власти (друидов). Однако, как мы видели в первой главе, в исторической реальности противостояния сословий не было. Друиды пользовались, большим авторитетом в кельтском обществе и были мудрыми советчиками королей. Символически воплощенный в кельтской мифологии мотив противостояния жрецов и воинов (духовной и светской власти) представляет собой один из древнейших пластов общей индоевропейской традиции.
В греческой мифологии этот сюжет нашел отражение в мифе об охоте на белого Калидонского вепря. Символически белый цвет считается цветом духовной власти (например, друиды носили белые одежды). Калидонского вепря первой ранила дева-охотница Аталанта, вскормленная медведицей. Интересно отметить, что греческий миф об охоте на Калидонского вепря имеет связи с кельтской традицией. Название «Калидон» встречается в древнем наименовании Шотландии — «Каледония». Возможна этимология, согласно которой Каледония — это страна «кальдов», или кельтов.
В мифологической традиции кельтов вепрь и медведь не всегда противостоят друг другу. Они могут также изображать духовную власть и власть светскую в нормальных и гармонических отношениях, что соответствовало исторической реальности.
Еще одним важнейшим анималистическим символом кельтской мифологии был олень. Почитание этого животного восходит к древнейшим пластам человеческой культуры северных областей Европы и Азии. У лапландцев, гренландцев, сибиряков, самоедов (ненцев), монголов олень был сакральным животным, он почитался как самая ценная охотничья добыча. Однако даже в древнейших культурах образ оленя мог иметь и другое значение. Так, при раскопках мезолитических погребений были найдены оленьи рога, лежавшие на головах покойников. Таким образом, представление о связи оленя с загробным миром, его возможной роли как перевозчика душ умерших появилось в очень древние времена. Культ оленя сохранялся со времен палеолита, однако в период неолита с появлением и развитием земледелия символическое значение образа этого животного расширилось и приобрело новый смысл.
Важным и многозначным символом были оленьи рога. Их сходство с деревом связывало образ оленя с Мировым Древом. Благодаря ежегодной смене рогов олень стал символом обновления и возрождения. Кроме того, рога казались людям воплощением мужской оплодотворяющей силы. Таким образом, олень символизировал плодородие человека и природы в целом.
Олень мог быть и солнечным символом, ведь его рога напоминали расходящиеся лучи солнца. Поэтому его считали способным подарить человеку благословение богов и наделить его богатством и счастьем. У кельтов был даже особый амулет — диск из оленьего рога, который должен был «притягивать» разнообразные блага.
В религиозно-мифологических традициях Западной Европы олень и бык представлены вместе. В этом нет ничего удивительного, так как образы обоих животных выражают идею неиссякаемого космического плодородия и бесконечного возрождения и обновления жизни. Так в Западной Европе соединились арктический культ оленя и средиземноморский культ быка. Пересечение этих традиций нашло отражение в таком факте: ирландские слова «осс», «дам» и «аг» в сагах о королевстве Улад обозначают быка, а в сагах о королевстве Лейнстер — оленя. В то же время обе традиции продолжали существовать раздельно: ульстерский круг саг связан с быком, а лейнстерский с оленем.
В Европе, в местах обитания кельтов были найдены изображения кельтского бога, имеющего атрибуты оленя. На створке алтаря, обнаруженного в Париже и хранящегося в музее Клюни, изображен бог с оленьими рогами на голове, сидящий с поджатыми ногами (в так называемой «позе Будды»); изображение снабжено подписью — «Цернунн» («Рогатый»). Этот памятник, благодаря которому мы знаем имя этого божества, датируется уже римским временем. Однако известны и более ранние подобные изображения.
На одном из наскальных рисунков, найденных в долине Валькамоника (Северная Италия; VII в. до н. э. ), бог с оленьими рогами изображен стоящим, с гривной на шее. Отсюда мы можем сделать вывод, что Цернунн не принадлежит к числу кельтских божеств, которые приобрели человеческий облик только под римским влиянием. На монетах каталаунов49 и других кельтских племен, относящихся еще к дорийскому периоду, рогатый бог изображен в характерной для него «позе Будды».