– Это адрес. – Пояснил мужик. – Собрание сегодня в семь вечера.
Только на улице корень прочел адрес: ул. Серафимовича д. 2…
До семи вечера времени было навалом и Николай Андреевич позволил усадить себя в машину и отвезти в офис. Там мафиози дал всего одно распоряжение своим секретарям:
– Приказ: всем вступать в Космэтику. Немедленно!
Все оставшееся до встречи с космэтистами время, Николай Андреевич играл на компьютере в «Кармагеддон». И все это время дискета со списком и адресами «неподдающихся» лежала у Корня в кармане.
3.
Если история создания эгрегора Космэтики в общих чертах стала понятна, то что конкретно делать с ним до сих пор никто не знал.
– Его надо похоронить. По обряду. – Хотя в прошлом Витя Матюшин и сам спровоцировал множество смертей, но он до сих пор ни разу не присутствовал на настоящем, взаправдашнем человеческом жертвоприношении и все это очень глубоко повлияло на его, по своей сути, все еще подростковую психику.
– Да, да обязательно… – Мягко сказал Пономарь и погладил паренька по плечу. – Но давай, мы этим займемся не сию секунду? Все равно его тело уже замумифицировалось и день или два ничего не изменят.
– Изменят. – Настаивал юный хумчанин. – Это освободит его душу.
– Душа его и так свободна. – Тихо ответил Игорь Сергеевич.
– Ну, ты же меня понимаешь! – Паренек уже всерьез разнервничался. – Не надо мне десять раз объяснять, что привидения лишь голографические слепки с уже распавшихся тонких тел. И один из таких слепков живет в тюрьме. А второй – в эгрегоре Космэтики!
– А ведь ты прав! – Дарофеев встал, поправил, походя, стопку газет на журнальном столике, взглянул в окно. Загипнотизированные им космэтисты еще спали. – Ритуал погребения должен, по закону подобия, разрушить и призрака, и отнять разумность у эгрегора!
– Но достаточно ли будет простого отпевания? – Вдруг засомневался юный Матюшин. – Взаимодействует ли христианский эгрегор и эгрегор Космэтики? Впрочем, чего я? Конечно, воздействует. Но хватит ли у него сил?
– Должно хватить… Во всяком случае, он энергию копит уже две тысячи лет, а Космэитке всего четыре года и она свои силы постоянно разбазаривает… Ладно, давай эту тему закроем. Я найду священника, место на кладбище, а тогда уж подумаем и о транспортировке.
– Ладно, – немного успокоился Витя.
– Слушай, а может, нам мозговой штурм устроить? На тему «как убиваются эгрегоры»? – Вернулся Дарофеев к наболевшему вопросу.
– Заключить его самого в «черную дыру»? – Хумчанин тут же принял правила игры и выдал первую, совершенно бредовую идею.
– А если развалить его на личностные эгрегоры? – Предложил целитель.
– Не хотел бы я иметь два личностных, из которых один такой. – Усмехнулся паренек. – Тем более, как это сделать? Лучше уж в прошлое вмешаться. Не дать ему образоваться вообще.
– Я не уверен, что мы имеем право в это вмешиваться. Тем более, это не наше, а чужое прошлое.
– Ну, тогда просто аннигилировать его в настоящем!
– Аннигилировать с кем? – Что-то в этой идее показалось Пономарю очень привлекательным.
– Ну… С другим эгрегором. Белым. Космэтика – черная, а нам нужен белый!
– Так, так… И где его взять, этот белый эгрегор?
– Да, самим сделать! – Выпалил Витя и только тут понял, что сейчас он спродуцировал, пожалуй, единственно возможный выход.
– А из кого? – Пономарь уже понял, кто им потребуется, но и Витя сообразил не менее быстро.
– Из «неподдающихся»!
4.
Посвященные вылетели из тайного прохода буквально за пять минут до прихода прапорщиков. Они едва успели смыть с себя кровь и, не вытираясь, разбежались по своим шконкам.
Вертухаи, пришедшие с ночной проверкой, обнаружили мирно посапывающих арестантов. Но всем космэтистам было ясно, что если не произойдет чуда, через десять минут, когда ДПНК обнаружит, что счет не сходится, и тогда всю зону поднимут по тревоге.
Едва прапора удалились, Рак шепнул Михаилу Львовичу:
– Чего делать-то будем?
– Ничего!.. Спать! – Отмахнулся Грибоконь. Он уже давно ощущал в себе прилив сил. Тех, что позволяют властвовать над людьми. Его охватил тот редкий доселе метафизический подъем, который позволял лечить одним прикосновением, или гипнотизировать на расстоянии…
Последним-то Шаман и решил воспользоваться. Мысленно представив себе лицо дежурного помощника начальника колонии, майора Семенова, Михаил Львович, практически без напряжения, послал тому формулу внушения: «Все осужденные на месте!» Повторив это несколько раз, Грибоконь, все еще не уверенный в исходе своего раппорта, с полчаса лежал неподвижно, не в силах заснуть. И лишь когда ему окончательно стало ясно, что внушение удалось, Шаман позволил себе расслабиться.
Но он всего лишь оттянул время тревоги. Отсутствие одного из зеков обнаружилось на утренней проверке. В течение четырех часов все арестанты стояли на плацу, а вызванные с отдыха все смены прапоров, злые и свирепые обшаривали лагерь сверху донизу. Результатом поисков оказались десятки кипятильников, заточек, изрядная горка пакетиков с чаем, несколько бутылок водки. Одно было непонятно: зачем прапора ищут «побегушника» в зековских тумбочках.
Кто пропал, определили быстро, но даже когда общелагерный шмон пошел уже по третьему кругу и всем стало ясно, что опущенный исчез бесследно, зеков продолжали держать на плацу.
Время от времени появлялся Игнат Федорович. Он проходил мимо строя, выдергивал из него какого-то зека и утаскивал к себе в кабинет для допроса. Судя по тому, как мрачнело лицо кума после каждой такой беседы, все зеки уже понимали, что начальнику оперативной части никто ничего важного так и не сказал.
После обеда всех развели по отрядам. Грибоконь, было, уже успокоился, посчитав, что тайна убийства таковой и останется, как к нему вдруг подошел шестерка Репья и протянул записку. Михаил Львович, почуяв исходящую от нее угрозу, тут же развернул тетрадный листок.
«Шаман, тюремный телеграф сообщил, что в последний раз того пидора видели с твоим семейником. Гони до конца недели катю штукарей зелени или пойдешь на раскрутку.» – Прочел зек. Не было никаких сомнений, что Репей сдаст Грибоконя куму, если тот не отдаст блатному сто тысяч долларов. Таких денег Шаман даже в руках никогда не держал, да и взять их было неоткуда. Поэтому, пока первую смену не увели на промзону, Михаил Львович решил действовать.
– Я сегодня мочкану Репья. – От этой фразы Шамана Данила Сергеевич даже вздрогнул.
– Как?
– Мне нужна твоя помощь. И… Еще двоих-троих…
– Так ты решил его не руками! – Сообразил Рыков. – Сейчас организуем!..
Спустя минуту около Грибоконя уже собралось еще четверо сектантов.
– Мужики, – шепотом проговорил Шаман, – сейчас мы все вместе сглазим Репья. Ничего не говорите, делайте, что скажу. Сложного ничего не будет.
Все разом кивнули.
– Все представили его лицо! – Скомандовал Грибоконь и сам вообразил бритую рожу блатного. – Теперь смотрим на его горло. Там находится синий светящийся шарик. Берем его в руки и разрываем пополам. Половинки выбрасываем! Все! Расходимся.
Но не успели они сделать и двух шагов, как в жилой секции отряда раздался ужасающий рев. Все бросились на звук. На полу, схватившись за горло обеими руками, катался Репей. Его вытаращенные глаза не выражали ничего, кроме подлинного ужаса. На глазах недоумевающих и испуганных зеков, блатной принялся ногтями раздирать себе горло. Его шея увеличивалась прямо на глазах. Невероятная опухоль окрасилась кровью из множества глубоких царапин, Репей вонзил ногти так глубоко, как мог и изо всех сил рванул еще раз. Из-под его пальцев вдруг хлынул настоящий кровяной поток, забрызгав стоящих неподалеку зеков. Все отпрянули.
– Врача бы что ли позвали… – Лениво процедил Грибоконь. Он протиснулся в первые ряды и, поймав взгляд умирающего, улыбнулся ему.
– Ты!.. Ты!.. – Репей завыл, протянул к Михаилу Львовичу окровавленную руку, упал лицом вниз и больше не шевелился.
Глава 17
1.
Пока Игорь Сергеевич оседлал телефон и пытался вызвонить кого-нибудь из знакомых священников, которые бы могли отпеть самую первую жертву сектантов, Витя занялся поиском «неподдающихся».
Перед его мысленным взором возникла карта Москвы и области. Вспомнив те биоэнергетические нюансы излучений их аур, которые отличали тех, кто не может стать космэтистом, паренек настроился на восприятие именно таких людей. Тут же вся карта запестрила сонмом огоньков. Несмотря на то, что сектанты яростно истребляли «неподдающихся», их все еще оставалось несколько сотен. Правда, хумчанин, чтобы не выводить себя из колеи, не стал смотреть, сколько их было раньше, сконцентрировавшись на одной задаче: найти среди «неподдающихся» тех, кто является настоящим или потенциальным экстрасенсом.
Задание таких рамок сузило поле поиска во много раз. И тут Витя вдруг увидел настоящую золотую россыпь таких биополей. «Неподдающиеся» собрались в одном месте, в районе Мытищ. Не в силах удержаться, паренек переместил свое восприятие на видение того места, и только потом понял, что вряд ли все они попали туда случайно.
Юный Матюшин оказался в каком-то лесочке. Нигде никого видно не было, и лишь немного скорректировав свое видение, паренек обнаружил, что те, кого он ищет, находятся под землей. Там, в десятке метров от поверхности, оказались настоящие катакомбы с бетонными стенами, толстыми кабелями, висящими на вбитых в стены крюках, с яркими люминесцентными лампами, тянущимися нескончаемой цепью под потолком. И там были люди. Большая часть из них сидела в отдельных каморках, но некоторые, вооруженные, ходили туда-сюда, патрулируя коридоры, а еще одна группа, в белых халатах, химичила у каких-то приборов.
Подключившись к их мыслям, Витя обнаружил, что они занимаются мониторингом контроля жизнедеятельности подопытных. Подопытных оказалось около пятидесяти человек и, судя по мыслям «экспериментаторов», они ожидали, что большая часть из них умрет. Однако до сих пор никто так запросто отходить в мир иной не желал. И это обстоятельство тревожило белохалатников.
Просмотрев недавнее прошлое, Матюшин увидел, как несколько автобусов с «неподдающимися» остановились у неприметного холмика. Там, под слоем дерна, оказалась металлическая дверь. Всех привезенных провели сквозь нее и вооруженные охранники заперлись изнутри. Дерн положили на место, и автобусы укатили.
Внизу же началось самое интересное. Те, что были в халатах, присоединили каждому человеку по десятку пластин-датчиков, сделали по уколу и развели по «номерам». Витя посмотрел состав жидкости, которую вводили «неподдающимся». Это оказалась самая необычная смесь наркотиков, которую только можно было представить. Галлюциногены здесь соседствовали со стимуляторами и ноотропами, здесь были и ингибиторы моноаминоксидазы, и лошадиные порции витаминов. Несколько соединений хумчанин вообще увидел впервые и, без детального анализа, не мог понять, действуют ли они вообще на человеческий организм, а если «да», то как.
И уже после всех этих путешествий, паренек догадался взглянуть на запястья охранников и «врачей». После того, как он обнаружил там у каждого по татуировке зловещей шипастой рыбки, все встало на свои места. Витя набрел на лабораторию по изготовлению наркозомби. Тех самых, что обещал сделать Рыбак по методикам Гнуса. Но, судя по тому, что наркоделец планировал высокий уровень смертности, а до сих пор никто не погиб, Владимира Ивановича Зарайского будет ожидать большой сюрприз.
Витя с горечью в душе покидал эти подвалы. Можно, конечно, было вытащить оттуда всех будущих зомбиков, но вряд ли это помогло бы Дарофееву. Искать экстрасенсов-«неподдающихся» надо было в других местах.
2.
То ли на улицах действительно стало спокойнее, то ли уже начало действовать желание Корня стать космэтистом, но за всю дорогу до улицы Серафимовича Николай Андреевич ни разу не подвергся нападениям, не увидел ни одной аварии. Лишь изредка над домами поднимались столбы дымов, да и по тротуарам уже ходило гораздо больше народа.
В нескольких местах на рекламных щитах вместо обычных «Билайнов» или «Заверни на огонек!» красовались красно-белые плакаты с одним лишь словом: «Космэтика». Репнев словно попал в какую-то чужую страну. Или нет, что–то случилось Глобальное. О чем знали все, а он, будто только что приехал из отпуска в глухой деревне и теперь ничего не понимал.
Но ведь знал же Николай Андреевич про эту «Космэтику»! Но все равно, ощущение того, что что-то прошло мимо него, не оставляло мафиози все время пути.
Подъезд отыскался быстро. Репнев спустился по широким мраморным ступеням, открыл дверь, на которой уже красовалась стеклянная табличка «Первичная ячейка Космэтики». И оказался в окружении знакомых лиц. Здесь оказались и Палтус, и Дрыня, еще десяток главарей крупнейших преступных группировок. Они мирно беседовали с людьми, знакомыми Корню по совершенно иным каналам. Банкиры, владельцы телеканалов, нефтяные магнаты, те, кого в прессе принято называть олигархами тоже присутствовали здесь.
Николая Андреевича тут же обступили, наперебой поздравляя с верным решением, тут же начали разрешаться какие-то проблемы. Люди, раньше твердо настаивавшие на своем, теперь сами подходили к Репневу, предлагая компромиссные решения. У Корня от обилия информации уже закружилась голова, когда вдруг послышался негромкий звон колокольчика.
– Господа, прошу на заседание!
Обернувшись на голос, мафиози тут же узнал его. Это оказался один из Апостолов Космэтики, некто Данила Сергеевич Рыков.
Сектанты принялись чинно просачиваться через узкие двери в просторный зал, а Николай Андреевич, задержавшись рядом с Рыковым, заглянул тому в непроницаемые глаза и протянул дискету со словами:
– Здесь мои «неподдающиеся».
Апостол принял дар, кивнул:
– Спасибо, Николай Андреевич. Мы очень на вас надеемся. А теперь проходите.
Войдя, Репнев расположился на свободном кресле и приготовился к чему-то необычайному. Но ожидания мафиози оказались обмануты.
За кафедру с чудом сохранившимся барельефом герба СССР, стоящую на невысокой сцене вышел Рыков. Он около минуты рассматривал собравшихся и, наконец, начал:
– Дамы и господа! Сегодняшний день является знаменательным по многим причинам. Одной из них является та, что этим вечером нас посетили последние из оставшихся неохваченными Учением Космической Этики. И я лелею надежду, что они пребудут с нами до конца нашего пути. Поприветствуем же их!
Поняв, что речь идет о нем, Корень встал. Но вместе с ним поднялось еще несколько человек, среди которых Репнев узнал двух Депутатов Государственной Думы и владельца крупнейшей звуко– и видеозаписывающей студии «Союзник».
В зале раздались на удивление искренние аплодисменты.
– Второй причиной является та, что мы полностью подавили сопротивление всех противников нашего Учения и отныне никто и ничто не сможет помешать нашему экспоненциальному развитию на благо всех живущих!
На сей раз хлопки были активнее и дольше.
– И последнее, сегодня всех вас ожидает окончательное посвящение в Великие Таинства Комической Этики. Но, как вы понимаете, это не будет простым посвящением, которому подверглось большинство населения. Вы – люди обличенные мирской властью. Вы обладатели мощнейших инструментов влияния на все общество и было бы банальным расточительством применять к вам те методики, которые мы применяем к простому электорату.
После сегодняшнего посвящения власть ваша возрастет неизмеримо. И мы рады, что вы употребите ее для полного торжества идей Космэтики во всем мире…
3.
За многие годы работы Пономарь «оброс» тоннами записных книжек и связей. По некоторым из имевшихся у Игоря Сергеевича телефонов он не звонил ни разу в жизни, но они, владельцы этих номеров были чем-то обязаны Дарофееву. Большей частью, здоровьем друзей и близких, но имелись и такие, кому именно Пономарь помог сделать карьеру или приобрести материальное благополучие. И среди таких, более чем обязанных целителю, были и священнослужители. Один из них, отец Евлампий, пришел в Центр Традиционной медицины в поисках средств на восстановление в своем приходе часовенки ХVII века. Игорь Сергеевич в тот момент уходил с работы и в дверях центра столкнулся с молодым священником. Тот принялся спрашивать, к кому бы здесь обратиться по поводу пожертвований.
– Зачем, вам, батюшка, пожертвования, когда вы злато ногами попираете? – Дарофеев сам не знал, что на него нашло в тот момент. Лишь через мгновение, уже произнеся эту, совершенно нетипичную для себя фразу, целитель понял, что сработало спонтанное ясновидение.
Отец Евлампий явился буквально через день, нашел Игоря Сергеевича и, не взирая на протесты, вручил тому огромный золотой крест на массивной цепи. Оказалось, что под порогом разрушенной часовни был зарыт богатейший клад золотых монет и церковной утвари. Денег хватило не только на реставрационные работы, но и на модернизацию храма по последнему слову техники. Отец Евлампий обзавелся компьютером, сотовым телефоном и отныне проводил службы под благовест с компакт-дисков.
Дарофеев присутствовал при освящении новоотстроенного храма, лобызался с отцом Евлампием и принимал уверения в вечной любви и дружбе. И теперь пришло время эти слова проверить на практике.
Обнаружив, наконец, номер священника, целитель набрал одиннадцать цифр и через мгновение услышал ясный тенор отца Евлампия:
– На проводе.
– Рад слышать вас в добром здравии, отче!
– Ах, ты, Господь мой, Игорь Сергеевич! – Восторженно закричал священник. – Куда ж это вы запропали?
– Да все туда же… Лечу, с Божьей милостью…
– А я-то про вас все какие-то страсти в газетах читаю. Вот намедни открываю одну, а там заглавие «Экстрасенс Дарофеев признался в разведдеятельности в пользу Гондураса»! Слово-то какое, прости Господи!
Пономарь знал, что отец Евлампий шутит. Священник не только знал, что такое Гондурас, но и, наверняка без запинки мог выговорить название столицы этого государства.
– Ох! – Рассмеялся целитель. – Не бывать мне в Тегусигальпе!
– Отчего же? На все Божья воля…
– А я к вам, собственно, по делу…
– Слушаю, сын мой.
– Надо даровать покой мученику…
В нескольких словах Игорь Сергеевич обрисовал ситуацию, не вдаваясь в лишние детали. Священник ненадолго задумался.
– Значит, невинно убиенный… – Сказал он после минутного молчания. – Что ж… Привози завтра мощи. Проведу я обряд.
– Спасибо, вам, святой отец!
– Спасибо потом говорить будешь. – Отец Евлампий опять ненадолго замолчал. – А можешь ли ты мне растолковать одну загадку?
– Попытаюсь.
– Вот, скажи, почему неделю назад мы все пели анафему сектам. А прошлого дня пришла новая директива: отслужить молебен во здравие братьев наших по Космической Этике. Это тех самых, кого…
– Отец Евлампий! – Перебил священника Дарофеев. – Извините, что прервал. Я понял, о чем вы говорите и расскажу все, что знаю. Но завтра. И не по телефону.
– Смиряюсь и смиренно жду…
4.
Рыбак вдруг внутренне сжался. Тело среагировало автоматически, прыжок в сторону, кувырок. А через мгновение в асфальт, в то место, где только что стояли ноги наркобарона, вонзилась стрела. Две другие тоже нашли свои мишени и теперь по одной торчали в глазницах его телохранителей.
В следующую секунду пустынный ночной двор заполонили вооруженные «калашами» наркобоевики. Они, как на маневрах, прятались за всеми возможными укрытиями, озирались по сторонам, но вокруг все было тихо. Яркий свет заливал площадку перед офисом наркомафии, и никто не мог разглядеть, что же творилось там, в темноте, за пределами освещенного пространства.
Встав с земли и отряхнувшись, Зарайский, поняв, что больше никаких происшествий быть не должно, подошел к трупам телохранителей. Но заинтересовали его не они, а та стрела, что торчала из земли.
Меткость злоумышленников, угробивших двух чернопоясных профессионалов Вин Дао-Ян, не оставляла сомнений в том, что Владимира Ивановича пощадили умышленно. Он выдернул стрелу. Та поддалась с трудом, вместе с четырехгранным наконечником отколупнулся небольшой кусок асфальта.
Как и ожидал Рыбак, на древке стрелы оказалась свернутая в трубку записка. Разворачивая бумажку, Кикоз уже знал ее содержание: «Последнее предупреждение. Космэтика».
Ухмыльнувшись, наркоделец сложил послание вчетверо и засунул в карман. Боевики, перебегая с места на место, уже пересекли границу освещенной области и продолжали двигаться дальше. Но Владимир Иванович понимал всю бессмысленность этой операции. Если уж космэтисты смогли обмануть на пути сюда сканеры движения и инфракрасного слежения, то и отход их вполне может остаться незамеченным. А если боевики и найдут следы засады космэтистов, то это не даст ровным счетом ничего.
Не обращая внимания на так и валявшиеся посреди двора трупы, Рыбак сел в серо-синий «Москвич» и в одиночестве выехал на московские улицы. Его дело не нуждалось в лишних свидетелях. Кикоз в любом случае должен был ехать без телохранителей, но избавляться от них тем способом, которым «помогла» ему Космэтика, в планы наркодельца не входило.
Через полчаса Кикоз уже остановил машину во дворе хрущевки на Чонгарском бульваре. Этот адрес не был известен никому в наркомафии. Здесь жил человек, которого Зарайский про себя называл Сумасшедшим Химиком. Официально он давно числился мертвым. Какое-то время он работал на наркомафию старого Рыбака, но потом, после открытия им нескольких соединений с потрясающими всякое воображение свойствами, его решили убрать. Химик вовремя узнал об этом и в одиночку не побоялся выступить против Рыбака. За какой-то месяц ему удалось изрядно потрепать наркомафию. Война велась исключительно с помощью разного рода веществ, воздействующих на психику. Добрая сотня боевиков наркомафии была просто уничтожена, еще больше просто сошло с ума или было зазомбировано Сумасшедшим Химиком. Сам Рыбак несколько раз чудом избежал гибели, но, в конце концов, Химик понял, что рано или поздно проиграет, и симулировал свою смерть.
Кикоз вышел на него совершенно случайно. Аналитики предыдущего Рыбака нашли в секретных файлах МВД ориентировку на человека, который изготавливает неизвестные науке наркотики. Милиция, сколько не билась, найти его не смогла, зато Зарайскому повезло.
Сумасшедший Химик изготавливал наркотики и раздавал их. Бесплатно. У него был очень узкий круг друзей, шесть человек, которые регулярно пользовались его щедростью. Седьмым, естественно скрывая свою принадлежность к ненавистной Химику наркомафии, стал Владимир Иванович.
Зарайский никогда не употреблял подарки Сумасшедшего Химика, находя им более прагматичное применение, нежели путешествия в иллюзорные глубины собственной психики. А подарки эти были поистине бесценны. Сумасшедший Химик мог создавать наркотики с любыми заданными свойствами. Будущему Рыбаку достаточно было лишь намекнуть, бросить идею, чтобы моментально направить активность своего знакомца в нужное русло, и через неделю-другую в руках наркомафии уже был пузырек и искомым снадобьем. Десяток лабораторий Кикоза работали в том же направлении, но результат у них получался лишь после десятков, если не сотен попыток. Химик же использовал какую-то собственную теорию, и она до сих пор не давала осечек.
С тех пор, когда старого мафиози разнесло по кусочкам во время его дуэли с Пономарем на ящиках с динамитом, и сам Зарайский стал Рыбаком, он не посещал Сумасшедшего Химика. Однако, благодаря «жучку» в компьютере наркотического дизайнера, Владимир Иванович постоянно был в курсе его разработок и знал, что Сумасшедший Химик жив, здоров и работоспособен.
– Кого там черт приволок? – Раздалось из-за двери Сумасшедшего Химика после нескольких требовательных звонков Рыбака.
– Дима, это я, Зарайский.
Тут же дверь отворилась, и в освещенном проеме Владимир Иванович увидел хозяина. За полгода, что они не виделись, Сумасшедший Химик почти не изменился, те же бакенбарды, бородка клинышком, очки, стекла которых не могли притушить сияющие постоянным восторгом глаза. Но сейчас взор Дмитрия, хотя и сохранил былой задор, как показалось Кикозу, выдавал глубокую усталость.
– Случилось чего? – Для проформы поинтересовался Сумасшедший Химик.
– Случилось. – Кикоз разувался и поэтому не смог ответить кивком.
– Космэтика?
Владимир Иванович резко выпрямился и удивленно посмотрел на хозяина квартиры.
– Прекрати, ты, свои игрушки, – посоветовал Дмитрий, – других проблем сейчас ни у кого быть не может.
– Да, ты прав. – Рыбак развел руками. – И я хочу с тобой посоветоваться.
– Ну, это вряд ли… – Рассмеялся Сумасшедший Химик. – Скорее, тебе нужно вещество, которое сможет выдрать человека из лап этой секты.
Теперь Владимир Иванович по-настоящему растерялся. Дмитрий изменился сильнее, чем можно было предполагать, глядя на его внешность.
– Не только и не столько… – Пробормотал Зарайский. – Еще – предотвратить космэтологическое зомбирование.
– Милый мой! – Воскликнул наркодизайнер. – Я работаю на этим уже две недели!
– И…
– Пусто! – Сумасшедший Химик дунул на свою ладонь. – Не хватает информации.
– Я дам тебе все необходимое. – Улыбнулся Рыбак. – Впрочем, если хочешь знать, эта информация у тебя и так есть…
– Ну-ка? – Пришла очередь удивиться и Дмитрию. – Что у меня есть такое, о чем я сам не знаю?