4.
Встав, как обычно, без пяти шесть, Сергей Владимирович побрился, выпил стакан воды и вышел в астральные миры. Единственной его целью была локализация Дарофеева. Выяснив, что целитель никуда не выйдет из дома до без четверти восемь, Изотов наскоро перекусил и направился к нему на квартиру.
Вчерашнее посвящение оставило в памяти Изотова сильнейший отпечаток. Он почувствовал, что наконец-то произошло что-то настоящее. Он перестал быть просто экстрасенсом, к тому же сделанным руками ГУЛа и Дарофеева, а стал членом некой общности. И это было как раз то, чего майору недоставало все то время, которое он приноравливался к своим, неожиданно появившимся способностям.
В инициацию входила не только его энергетическая обработка, но и передача тайной информации. Те самые несколько листков, прочитанные под пристальным призором апостолов, оказались едва ли не большим шоком, нежели все метафизические талмуды, которые Сергей Владимирович прочел раньше по настоянию Пономаря.
Оказалось, что несколько лет назад человек по фамилии Шаманов неожиданно для себя вступил в контакт с инопланетной сущностью. Впрочем, и до него, и после, таких контактеров было пруд пруди. Все они вещали на разные лады некий бред от имени внеземных цивилизаций. Но случай Шаманова оказался уникальным.
Существо, с которым он общался, не просто давало ему опубликованное впоследствии учение Космической Этики, но и поделилось частью своей энергии, чтобы тот смог организовать последователей и привести их в светлое будущее. Запас этой внеземной энергии оказался настолько огромен, что едва не сжег самого Шаманова. Прошли месяцы, прежде чем он научился ею управлять и пользоваться. За это время он успел перенести на бумагу все те мысли, правила и методики обучения, что продиктовала ему та сущность. И лишь после того, как труд был закончен, к нему пришла способность определять тех, кто сможет принять его учение и, соответственно, достоин для жизни в будущем, и тех, кто останется в туманном прошлом.
Тогда-то он и нашел двенадцать самых первых учеников и передал им часть своего контроля над внеземной силой.
Удивительно, но Изотов, раньше всегда относившийся критически, если не скептически, к любой информации такого рода, на сей раз просто принял ее, и безоговорочно поверил всему, что было написано на этих листках. Была ли тому причиной переполнявшая его энергия, или напиток, принятый перед посвящением снизил уровень критичности, но у Сергея Владимировича не возникло даже мысли проверить, так ли все было на самом деле, как это описывает господин Основатель.
А после обряда майору дали первое осмысленное задание: выяснить, какое у Дарофеева отношение к Космэтике и планирует ли тот делать какие-нибудь шаги которые могут помешать продвижению этого прогрессивного учения. Для этого-то и ехал сейчас Изотов к Игорю Сергеевичу, чтобы из первых рук узнать ответы на интересующие вопросы.
Дверь фээсбэшнику открыл Витя и сразу предупредил, что Дарофеев сейчас медитирует и освободится через четыре-пять минут. Впрочем, Изотов и сам это распознал по энергетическому фону, исходившему от находившегося где-то в квартире целителя. Причем Сергей Владимирович понял еще и то, что его друг не ушел в какое-то астральное путешествие, а просто занимается собой, прокачивая меридианы и активизируя работу обеих полушарий головного мозга.
Паренек проводил майора на кухню, где налил ему чаю.
Воспринимая все исключительно на уровне энергетических взаимодействий, юный Матюшин тут же обратил внимание на то, что Изотов буквально за сутки очень сильно изменился. Мало того, что фээсбэшник был сильно возбужден, так у него появился еще один энергетический канал, не столько дающий ему подпитку, сколько снимающий с Сергея Владимировича энергетические выбросы, наделяя взамен чувством перманентной эйфории.
– Что нового? – Спросил майор.
Витя прислушался к мыслям Изотова, но на поверхности не было ничего важного, кроме очередного шлягера певички-однодневки: «Я задыхаюсь от нежности, – крутилось в голове Сергея Владимировича, – твоей мохнатой промежности. Я помню все ее трещинки, когда пихались на лесенке. А-а, а-а!» Именно таким способом, напевать про себя всякую попсу, слегка переделывая, чтобы запоминалось лучше и давало положительный эмоциональный фон, Матюшин советовал фээсбэшнику блокировать свои истинные мысли. Но все равно, кое-что из того, что майор хотел скрыть, просачивалось. Паренек улавливал обрывки фраз внутреннего монолога, в которых упоминались апостолы, Космэтика и внеземная энергия. Мелькали образы, лица.
– Вот, Константина вчера спасли.
Задержка между вопросом и ответом была настолько мала, что Сергей Владимирович даже не понял, что все это ничтожное, по его субъективным меркам время Витя его тщательно изучал.
– А что случилось?
Юный Матюшин гордо пересказал, как он с Пономарем расстроили планы космэтологов, позволив спецназу взять бандитов живыми. Что Дарофеев сегодня проснулся перед операцией, в которой должен был участвовать его брат и проследил за тем, чтобы все было в порядке.
Реакцией Изотова на это сообщение была плохо прикрытая злость. Витя даже содрогнулся от того колодца кипящей ненависти, который на долю мгновения открылся его восприятию.
Беседа тут же прервалась. Паренек уже не скрывал своего удивления метаморфозой Сергея Владимировича, но тот крутил в голове «я задыхаюсь…» и больше не допускал никаких посторонних мыслей. Вскоре появился Дарофеев, бодрый и сияющий. Он пожал майору руку и тот, без долгих предисловий, прямо в лоб спросил:
– Ты будешь заниматься Космэтикой?
– Да, конечно. – Недоуменно проговорил Пономарь. Витя тут же вышел с ним на телепатический контакт и передал все, что удалось узнать за несколько минут общения с Изотовым.
– Наверное, не стоит тебе этого делать… – Майор посмотрел прямо в глаза целителю.
– От чего же?
– Видишь ли… У них очень благородные цели…
– И это ты узнал на своем посвящении? А ты помнишь, сколько преступлений оправдывалось благими намерениями? – Дарофеев уже сообразил, что Сергей Владимирович, добровольно отправившись в лапы секты, уже подвергся там промыванию мозгов и теперь, мягко говоря, неадекватен.
– Но у них действительно есть связь с космическим разумом!
– Как и у любого из живущих. – Возразил Пономарь. – Знаешь что, вспомни, ради чего ты к ним пошел, а потом уже агитируй меня за то, какие они ангелочки.
– Нет, Игорь, ты даже не хочешь понять…
– В том-то и дело, что я все понимаю. А ты сам попался в ловушку…
– Никаких ловушек…
– И если ты пришел ко мне за помощью – я тебе помогу развеять те иллюзии, которыми тебя напичкали. А если нет – сам проверь все, что тебе наболтали. А уж после этого агитируй, если совесть позволит!
Не ответив, Сергей Владимирович выскочил из кухни. Через минуту хлопнула входная дверь и все стихло.
– Крепко ему мозги загадили. – Покачал головой целитель.
– Дядя Игорь, ты ему поможешь?
– Мы ему поможем, – Поправил Пономарь Витю. – Знать бы только как…
[8].
Вместе с майором целитель и юный Матюшин прочли дневник основателя Космэтики. И, как и Сергей Владимирович, достигли после прочтения некого катарсиса.
– Это же полнейший бред! – Витя не сдержался и продемонстрировал плевок.
– Не скажи. – Усмехнулся Пономарь. – Это не бред – это миф.
– Бредовый миф. – Не унимался Матюшин.
– А мифу и не требуется логики. Он вне нее и сам по себе. Отдельная такая категория.
– Да не могут инопланетные сущности так грубо вмешиваться в человеческие дела! – Паренек негодовал. – Приходили ко мне такие. Говорили, вот, мы с планеты Трон! Мы крутые, такие и сякие. А что оказалось? Обычные духи авантюристов, зараженные сверхценными идеями.
– Тут ты не прав. – Игорь Сергеевич помедлил немного и продолжил, – Я специально искал внеземные сущности и нашел. Они изредка действительно вступают в контакт с людьми, но ограничиваются «точечными» воздействиями. Там мысль заронят, тут уберут. Они, кстати и протежируют фантастику с мистикой. В той мути, что выплескивается на читателей, рациональные зерна просто теряются.
– Ну, так точно! Никакие инопланетяне к этому основателю не приходили!
– Это-то сразу понятно. Но что же ему удалось сделать?.. – Задав себе этот вопрос, Дарофеев вдруг астрально причмокнул. – Есть! Нет, ну надо же!? Ну и слепец же я!
– Что случилось? – Встревожился Витя.
– Поехали! – Сказал вместо ответа Пономарь и паренек озадаченно последовал за целителем.
Пространство, в которое они переместились было наполнено гигантскими облаками, похожими на медуз с мириадами тоненьких щупальцев. Приглядевшись, можно было увидеть, что они все состоят из высоких колонн. Некоторые из них плавали отдельно, были выше или ниже, ярче или тусклее, радужные или совсем серые.
– Что это? – Матюшин осмотрелся и просиял. – Понял! Это эгрегоры!
– Они самые. – Игорь Сергеевич улыбнулся. – С самого же начала было ясно, что любое объединение людей обладает собственным эгрегором. Чем эти космэтисты хуже? Так вот, они не хуже, они лучше всех других!
– Дядя Игорь, ты что? – В телепатическом голосе Вити слышалась тревога.
– Спокойно. Все под контролем. – С утрированной веселостью воскликнул целитель. – Все эгрегоры в той или иной степени обладают самосознанием и разумом. Они могут контролировать и перераспределять энергетические потоки людей, их составляющих…
– Не надо лекции. – Возмутился паренек. – Я и так все это знаю.
– Но ты не догадался, что эгрегор космэтистов разумнее прочих!
– Как так может быть?!
– Вот это я и сам пока не знаю. Но я бы даже не советовал его искать, а тем более выходить на него, пока мы точно не узнаем как себя вести с этими сущностями. И как с ними можно сознательно взаимодействовать.
– Книжки почитаем? – Иронично усмехнулся Витя.
– В Информаториум сходим. – В тон пареньку ответил целитель.
– А как же Изотов?
– Пока мы не разобрались в свойствах его нового эгрегора, и думать нельзя чтобы что-то у него менять.
– А как же экстрасенсы, которые портачат?
– Тут совсем другое. Это опосредованные действия. Кстати, эгрегоры несколько медлительны и именно поэтому у нас с тобой получалось исправлять ту чернуху, которые делают мои коллеги по наводке эгрегора.
– А когда он сообразит?
– Уйдем в подполье. – Отшутился Игорь Сергеевич, но вопрос этот словно заболевший зуб, тревожил Дарофеева весь следующий день.
2.
Все время, что Дарофеев провел на работе, он вынужден был, как и вчера, постоянно носиться тонким телом по всему Центру Традиционной медицины и не допускать, исправлять, корректировать… Хорошо, что Витя постоянно был на подхвате и основной поток пациентов Пономаря даже не замечал того, что их лечит то энергетика одного, то другого человека.
Впрочем, опасения Игоря Сергеевича пока были напрасны: активность эгрегора Космэтики не увеличилась. Но целитель не расслаблялся. По всему было видно, что к нему пока что лишь присматриваются. И, чтобы не зародить сомнений в этом пригляде, дают ему делать все как обычно.
Такой вывод Дарофеев сделал уже после второго «внепланового целительства». Он обратил внимание на то, что энергетика «благодати», бушевавшая в очередном его коллеге, слегка изменилась, по сравнению с прошлыми визитами. Если раньше «благодать» равнодушно взирала на то, как уничтожают следы ее вмешательства, то сейчас прорезалось небольшое, на уровне скользящего взгляда, внимание к манипуляциям Пономаря.
Естественно, Игорь Сергеевич был не в восторге от такого открытия. Бывать в состоянии подопытного образца ему доводилось не раз, и всякий такой случай накрепко врезался в память Дарофеева, ибо всегда сопровождался не самыми приятными испытаниями.
Не желая давать эгрегору больше информации, Пономарь принялся хитрить. Он нарочно оперировал самыми грубыми из тонких энергиями, умело производя под их прикрытием все действительно тонкие манипуляции. Он вваливался в своем астральном теле прямо через стену, хотя мог возникнуть в любом месте помещения. Он намеренно не применял никаких мер защиты, не соблюдал элементарных правил техники энергоинформационной безопасности, короче, вел себя как варвар, которому волею судеб открылась дверь в высокие пласты мироздания.
Причем целитель понимал, что этот откровенный спектакль может быть полностью лишен смысла. Он не знал, насколько могут разумы эгрегоров обмениваться полезной для них информацией, не знал, имеют ли они доступ в буддхиальные, ментальные и прочие тонкие пласты, и вообще, раньше особо не задумывался над смыслом бытия этих сущностей.
Уже под конец работы, около двух пополудни, метнувшись на очередное появление «благодати», Игорь Сергеевич обнаружил, что проверка его приобрела новые очертания. Если раньше все негативные вмешательства должны были отразиться на самочувствии пациента в самом ближайшем будущем, то последний случай оказался на порядок серьезнее. Экстрасенс-космэтист вложил в мозг больной энергоинформационную структуру, из-за которой у той в последующие месяц-два, могла развиться злокачественная опухоль.
Такому действию могло существовать сразу несколько причин. Или эгрегор Космэтики стал рассчитывать цепочки случайностей на большие сроки, или это действительно просто проверка возможностей Пономаря.
Мысленно извинившись перед пациенткой, Дарофеев удалил наведенную онкологическую матрицу самым грубоэнергетическим методом. Из-за этого несколько пострадали нейронные связи, но мозг сам вскоре должен был компенсировать это деяние. «Благодать» вспыхнула и исчезла. Пономарю показалось, что там, за энергетической пеленой кто-то довольно хмыкнул.
Больше никаких появлений эгрегора космэтистов не было.
Зато к самому концу работы пришел Константин. Игорь Сергеевич почувствовал его приход, едва брат вышел на трамвайной остановке. И, переглянувшись с Витей, увеличил темп работы. Оставшихся троих пациентов целитель обработал в течение каких-то десяти минут и, уже окончательно освободившись, вышел к Константину. Тот дождался брата на банкетке рядом с кабинетом и вид у младшего Дарофеева был откровенно измотанный.
– Спасибо. – Константин пожал Игорю руку, – Мне Витя уже все рассказал.
– Я буду отслеживать все твои операции. – Пообещал Пономарь.
Дарофеев-младший только хмыкнул:
– А хватит ли соломки?
– Должно хватить. Если…
– Именно. – Константин оттопырил указательный палец. – Как я понимаю, скоро за тебя возьмутся всерьез.
– Это я за них возьмусь всерьез! – Решительно произнес Дарофеев.
– Если будет кому после ковровой бомбардировки…
– Что случилось?
– Знаешь, весь этот утренний захват – чепуха, по сравнению с тем, что началось потом…
– Да, не томи, ты!
– Два раза я в последний момент уворачивался от машины, один раз отпрыгнул от падающего мне на голову куска стекла, один раз рядом со мной упал троллейбусный провод. Может, еще чего-то было, но я не заметил…
– Ладно. Пока поживи у нас, а там видно будет.
– На одиннадцатом-то этаже? – Невесело осклабился Константин. – Высоко падать будет.
– Ничего. Если мы все будем держаться вместе, мне будет гораздо легче предвидеть опасности.
– А работа?
– Говорят тебе, придумаем! – Произнес целитель, увлекая брата за собой.
3.
Машину вел Константин. Игорь Сергеевич же занимался тем, что прямо на колесах занимался просмотром ближайшего будущего. То, что это было совсем не лишним, выяснилось буквально через десять минут после начала поездки.
– Сворачивай! – Внезапно приказал Пономарь. Младший Дарофеев не раздумывая перестроился вправо и, презрев все правила дорожного движения, выехал на газон. Через мгновение по тому ряду, где они ехали, не сбавляя скорости, промчался тяжелогруженый КАМАЗ. Пытаясь избежать столкновения, он стремился избежать столкновения, но все равно, зацепил несколько машин, выехал на встречную полосу, на которой из-за красного сигнала светофора никого не было и врезался в мачту освещения. От удара столб рухнул, но грузовик остановил.
– Тормоза отказали. – Пояснил целитель.
– Интересно, – Константин съехал с газона на асфальт, – это за мной или за тобой?
– За вами. – Уверенно сказал Витя.
– Почему? – Поинтересовался младший Дарофеев.
– Если бы не Игорь Сергеевич, вы бы взяли такси… – Пояснил Матюшин.
Оставшийся путь до дома прошел без эксцессов. Перед тем как войти в подъезд, Пономарь помедитировал и, выяснив, что до завтрашнего утра на дом не упадет ядерная бомба, его не взорвут ни ваххабиты, ни утечка газа, что ни один самолет поблизости не потерпит катастрофу, что у соседей сверху и снизу не будет пожара, позволил всем подняться в квартиру.
После ужина Константин расположился в гостиной за телевизором, а Витя и Пономарь отправились за информацией. Их тонкие тела покинули физические оболочки и, направились за пределы земной атмосферы к одному из самых странных объектов, которые знал Игорь Сергеевич.
На высоте около трехсот километров над поверхностью Земли существовало энергоинформационное образование, содержащее в себе ответы на все мыслимые вопросы. На самом деле, имелись сотни ограничений на получение необходимых сведений, начиная от невозможности адекватно воспринять ответ и кончая неправильно заданным вопросом.
Через несколько минут после начала путешествия, целитель и юный Матюшин оказались возле гигантского шара, всю поверхность которого покрывали змеящиеся красно-синие узоры. Информаториум.
Около семи лет назад, когда Дарофеев впервые открыл для себя это титаническое существо, он, с разрешения самого Информаториума, обустроил себе помещение, в котором чувствовал себя комфортно и имел все возможности для получения ответов на вопросы. Первые попытки наладить контакт оказались неудачными, но вскоре Игорь Сергеевич понял алгоритм общения и с тех пор много раз прибегал к помощи Информаториума, когда ему требовалось срочно узнать какие-то сведения, для розыска которых пришлось бы затратить не одни сутки.
Пролетев сквозь стенку красно-синего шара, Витя автоматически отметил, что рисунок узоров в близи поразительно напоминает фрактальный, они очутились в небольшой комнатке с двумя стульями и экраном во всю стену. Помещение освещалось, но этот свет был всего лишь иллюзией, как и само оно.
– Здравствуй, Информаториум. – Приветствовал Пономарь.
– Здравствуй, Информаториум. – Повторил Витя.
– Приветствую вас у себя. – Прозвучал голос, показавшийся Матюшину в первый момент совершенно холодным, но в следующее мгновение он понял, что эмоции в нем все же присутствуют, но то были эмоции нечеловеческого существа.
– Извини, что побеспокоили тебя. – Сказал целитель следующую формулу. – Можешь ли ты ответить на наши вопросы?
– Да.
– Можешь ли ты рассказать нам о коммуникативных свойствах эгрегоров?
– Да.
– Меня интересует их взаимодействие со всеми энерогинформационными уровнями человека и возможности межэгрегориального общения. Можем ли мы получить понятный для нашего восприятия ответ?
– Да.
– Сколько субъективного времени будет продолжаться трансляция информации в режиме речевой передачи?
– Беря за основу суточный ритм вращения Земли, то четыре полных оборота и еще три четверти.
– Сколько субъективного времени будет продолжаться трансляция информации в режиме передачи телепатического пакета?
– Беря за основу ритм существования физического тела человека, то 553 сокращения сердечной мышцы.
– Какой срок должен пройти для развертывания и осознания данного телепатического пакета информации?
– Беря за основу ритм существования физического тела человека, то не менее 3000 сокращений сердечной мышцы. В первую треть этого периода ваши физические оболочки не смогут адекватно оценивать входящие сигналы.
– Примерно полтора часа… – Витя повернулся к Игорю Сергеевичу.
– Да, – Пономарь задумался. – Многовато. За это время Космэтика может нас сожрать с потрохами… Но, необходимо, акаши его раздери!
– А если по очереди? – Предложил паренек.
– Возможно ли передать телепатический пакет информации с запрограммированной задержкой его разворачивания? – Спросил Дарофеев у Информаториума.
– Да. – Последовал ответ.
– Тогда прошу передать мне запрошенную информацию с задержкой в раскрытии на пять минут, отсчет которых начнется с момента соединения этой оболочки с физическим телом. И прошу передать ту же информацию моему присутствующему здесь другу с задержкой в раскрытии на два часа.
– Приготовьтесь. – Сказал Информаториум и Вите почудилась в его голосе легкая усмешка. – Начинаю обратный отсчет для начала передачи запрошенного пакета. Десять, девять, восемь…
4.
– Скрысили! Суки! Ненавижу! – Рак в бессильной злобе стучал кулаком по стойке двухъярусной шконки.
Через три дня после выписки Михаила Яковлевича из больницы он, придя со смены, обнаружил, что их с Данилой тумбочка пуста. Исчезли не только остатки подъемного пиршества, продукты, пара замуток чая, но и все сигареты. Неизвестный крысятник [9], словно в насмешку и в подтверждение пословицы «Последнюю и вор не берет», оставил семейникам пачку с единственной сигаретой.
Опорос мужиков из третьей, ночной, смены, остававшихся пока в секции, естественно, ничего не дал. Никто ничего не видел. Да, и не удивительно. Ведь если бы хотя бы одна живая душа увидела, что кто-то залез в чужую тумбочку, место «крысы» стало бы в «девичьем» углу, среди пассивных педерастов.
– Это блатные… – Прошептал Грибоконь Рыкову.
– Без тебя знаю! – Огрызнулся тот. – Чего делать будем?
– На подсосе сидеть. – Хмыкнул Шаман.
– Вот и стреляй бычки, если охота. Мне такое западло! – Данила Сергеевич очередной раз ударил по стойке так, что вся кровать завибрировала.
– А чего ты предлагаешь?
– Крутануться, денег добыть и купить все. У меня заначка есть. Кучка деловья. Ты один хрен пол дня по промке шаришься, вот и законтачь с водилой.
План показался Михаилу Львовичу неплохим и он на следующий же день попытался претворить его в жизнь. Но вольные водители грузовиков, когда Грибоконь пытался предложить им купить самодельные брелоки, яростно открещивались, резонно опасаясь провокации со стороны оперативной части колонии. Впрочем, такая активность Шамана не прошла незамеченной и для контролеров, прапорщиков-сверхсрочников, наблюдаюших за зеками на промышленной зоне. И, когда Грибоконь подошел к очередному шоферу, как из-под земли выросли два вертухая и, спросив для порядка, чем это он занимается, и не знает ли он, что общение с вольными является нарушением режима, потащили на вахту.
С собой у Михаила Львовича ничего компрометирующего не было и он пошел с прапорами практически уверенный, что его обшмонают и отпустят. Но дело почему-то затянулось.
После тщательного обыска, который ничего не дал, Шамана заперли в отстойник. Прошел час, другой. Судя по времени и нарастающему чувству голода, зеки уже должны были сходить на обед, но за Грибоконем никто не приходил. Лишь когда он совершенно отчаялся и уже морально приготовился провести следующие пятнадцать суток в ШИЗО, штрафном изоляторе, дверь бесшумно распахнулась и прапорщик, возникший на пороге, во всю глотку заорал:
– Грибоконь! С вещами на выход!
Лишь через несколько минут, уже шагая в сопровождении этого вертухая по плацу, Михаил Яковлевич понял, что реплика краснопогонника была шуткой. Вскоре они зашли в здание администрации, поднялись на второй этаж и прапорщик, остановившись у одной из дверей, аккуратно постучал. Грибоконь взглянул на табличку едва сдержал дрожь в коленях: табличка гласила: «Начальник Оперативной Части майор Лакшин Игнат Федорович».
«Все, – подумал Шаман. – Он меня точно закроет…»
Михаил Львович не запомнил, как он оказался сидящим на стуле около стола, за котором восседал кум. В какой-то момент его сознание включилось, и Грибоконь вдруг понял, что рассказывает Лакшину про вчерашнюю кражу.