Шишко Анатолий. Конец здравого смысла

   Марч добежал до конца площадки и понял по громадной вспыхивающей цифре, что он на двенадцатом этаже.
   Внизу город переливался гулом.
   Это было чудовищное чрево Парижа, с трудом переваривающее тяжелую пищу экипажей, а сверху, под голубыми, как озера, сводами, стонали трубы, пожирая хрупкие нити вальсов.
   Счастливцы на двадцатой площадке ели и пили в прозрачных кафе. Марч в отчаянии затрубил в рожок, висевший у него на пуговице жилета, но тщетно.
   Было воскресенье, и переполненные уличные лифты тяжело ползли мимо двенадцатого, не останавливаясь.
   Марч ухватился за прохожего.
   - Скажите, как попасть на рю Севинье?
   Остановленный вырвался, грубо толкнул Марча в грудь, а второй, взмахнув руками, вытаращил глаза.
   Марч, зазевавшись, попал в водоворот винтовой лестницы и с дьявольской быстротой бежал вверх, ударяясь о пробковые перила.
   Достигнув тринадцатой площадки, англичанин прочел:
   УЛИЦА РАЗВЛЕЧЕНИЙ
   Мимо него, смеясь, неслись мужчины и женщины. Их смех замирал в лязге роликов. В кафе гуще, ароматичнее закипало человеческое варево.
   Воздух сверлили аэроэкипажи и порой, как падающие звезды, ныряли в пропасть или, цепляясь за крюки, раскачивались наподобие летучих мышей.
   Щелкали дверцы, и люди разбегались по желтым этажам, напоминавшим сыр, в котором черви проложили дороги.
   ВЕСЕЛО! ДЕШЕВО!! СМОТРИТЕ, СМОТРИТЕ!!!
   Кучка людей, разъезжаясь ногами на ослепительном асфальте, неслась к плакату:
   ВОКРУГ ПАРИЖА ВЕРХОМ НА НЕГРЕ
   Вдруг Марч столкнулся с таким простым явлением, что невольно вскрикнул.
   Перед ним - трехстворчатое зеркало.
   При помощи разноцветных прожекторов с человеком, попавшим между створок этого трюма, совершалось что-то безобразное: он распухал, худел, а его лицо...
   - Тысяча дьяволов! - вырвалось у Марча.
   Щеки молодого человека в этом зеркале провалилась, нос неестественно вытянулся, уши повисли лопухами.
   - Довольно! - закричал Марч и ринулся размолотить зеркало. Чьи-то руки вытолкнули его на площадку к перилам.
   - Ах, так! - вскипел Марч и в гневе занес одну ногу через перила.
   Вокруг Марча черными гробиками заколыхались цилиндры.
   - Стойте! Вы хотите размозжить себе голову, но вы уверены в том, что вам удастся ее собрать?
   Марч взглянул в сторону говорившего.
   - А, это вы, мсье Лавузен!
   - Рад слышать, что вы не забыли меня. Я уже час бегаю за вами,улыбнулся Лавузен, подходя.- Что вы здесь делаете?
   Марч вспыхнул, как от оскорбления.
   - Поймите. Вместо сна - лепешка, вместо обеда пилюля! Какая-то сплошная плоская лепешка, а не жизнь! И тут, не угодно ли, в гнусном зеркале меняют вашу рожу до неузнаваемости.
   - Ха-ха-ха! - разрядился Лавузен,- а мне как раз это нравится. Благодаря зеркалу, я нашел истину. Вместо одного лица другое. Гениально! Это что! - махнул он рукой,- жалкий балаган,- я знаю способ получше. Бодритесь, молодой человек. Почему вы не пришли ко мне?
   - Но, мсье Лавузен, вы меня совсем не знаете, я просто англичанин...
   - Вот именно, англичанин, это главное,- подхватил Лавузен,- видите ли, друг мой, вы мне кажетесь подходящим. Колесо города слишком вас вертит.
   - Проклятое колесо! Я сломаю его! Это буржуазная молотилка!
   - Вряд ли нам его сломать,- поморщился Лавузен,- но я не ошибся в вас. Будем, как винтики, выскочившие из этой молотилки.
   - Дальше,- нахмурился Марч.
   - А впоследствии мы можем стать палками для всего колеса. Прекрасно будущее, не правда ли?
   Вместо ответа Марч сжал руку Лавузена.
   - Вы изумительный человек! - воскликнул англичанин.
   - Возможно. А теперь поздравьте меня с возвращением в Лондон.
   - Вас? Но почему? Кто вы такой? - заинтересовался Марч.
   - Я? - Лавузен снял шляпу,- неужели не знаете, я - принц Уэльсский.
   Марч вздрогнул. Неужели перед ним сумасшедший?
   Англичанин ласково взял собеседника под руку.
   - Пойдемте, мсье. Я провожу вас, ведь вы живете на рю Севинье?
   - Да. Там мое ателье, то есть, вернее - мастерская художника Лавузена, так меня звали, пока я не решил сделаться принцем Уэльсским.
   - Очень приятно, мсье. Не волнуйтесь,- успокаивал Марч.
   В конце площадки Лавузен остановился.
   - Благодарю вас. Простите, я сегодня занят, лучше всего приходите ко мне дня через два, иначе мое лицо не поспеет,- с извиняющейся улыбкой поправился Лавузен.
   Марч пожал руку художника, с грустью смотря ему вслед.
   - Да,- обернулся Лавузен с порога лифта,- если вас не устраивает ваша земная оболочка, можно ее изменить. До свидания, сэр.
   Оба приподняли шляпы, и через секунду город разъединил их пространством и суетой.
   Марч Суаттон опять побрел по этажам, немного примиренный с окружающим, а бурный энтузиаст Лавузен мчался к себе домой, улыбаясь и потирая руки.
   Когда его такси спустился на рю Севинье, он подумал с минутку и решительно позвонил к Альберику Каннэ.
   Истина была найдена. Возмутившее Марча зеркало дало Лавузену ключ к разгадке операций соседа.
   Лавузен позвонил вторично.
   - Кто там? - спросил женский голос.
   - Мне нужно видеть мсье Каннэ.
   - Проходите,- нерешительно посторонилась горничная.
   Лавузен, поднимаясь в абсолютном мраке, столкнулся с мужчиной в черном.
   - Имею честь говорить с мсье Каннэ?
   - Да. Но я не принимаю. Что вам угодно?
   - Мне хотелось бы вместо своего иметь совершенно другое лицо,- твердо заметил Лавузен, продвигаясь за отпрянувшим Альбериком.
   - Ради дьявола!
   - Оставьте дьяволов в покое, мсье Каннэ. Мне хорошо известна ваша профессия.
   - Замолчите,- прошептал Альберик.
   В протянутой руке Лавузена он увидел карточку.
   - Вы узнаете мадемуазель Реблер - убийцу адвоката? - спросил Лавузен.
   - Довольно! Откуда вы знае...
   - По данным префектуры. Там же я переснял ее портрет. Ее ищут по всей Франции и, конечно, не найдут. Доктор Альберик Каннэ изменил ее лицо. Все это хорошо, но я...
   - Вы хотите знать секрет изобретения? - быстро спросил Альберик, вытирая лоб.
   - Нет!
   - Что я должен сделать?
   - Я уже сказал,- вздохнул Лавузен,- применить ко мне ваше чудодейственное открытие...
   Альберик стоял, опустив голову.
   - Теперь, когда формальности окончены...- Лавузен подошел ближе,смотрите,- он развернул газету.
   - Здесь написано: "принц Уэльсский путешествует",- пожал плечами Альберик,- ну, я не понимаю вас!
   - Тут нечего и понимать. Как вы находите при взгляде на этот портрет: есть сходство между мной и принцем Уэльсским?
   - Никакого,- прошептал Альберик.
   - Ну, так сделайте, чтоб было. И поскорей.
   Глава четвертая
   Три дня - это совсем немного. Вернее, три смены по двадцать четыре часа, из которых - две бессонных. Но для Марча это слишком.
   Его костюм уже не внушал доверия, и, когда в одиннадцатом по счету месте, ему отказали в работе, он провел рукой по волосам и задумался. Собственно, хотелось спать, а не думать, но в кармане болталось шесть франков, и роскошь антисонных лепешек была недоступна.
   Уснуть же естественным способом мешали шум и отсутствие жилища.
   Наверное, сейчас была ночь. Город задыхался в хриплых спазмах веселья.
   Пары ароматов, вырываясь из жирно хлопавших дверей ресторанов, осаждали Марча.
   Он припоминал, силясь себе уяснить, что с ним произошло. И не мог понять.
   В филантропических учреждениях ему отказывали, как иностранцу, а его паспорт, испещренный визами разных стран, внушал властям опасение.
   А ведь как логически жестоко сложились обстоятельства! Будучи замешан в столкновении с полицией на почве безработицы, он просидел с месяц и был выслан за пределы Англии.
   В надежде на заработок Марч перелетел Ла-Манш.
   И вот, попав в Париж, он завертелся.
   Выстаивая часы у пекарен, внюхиваясь в щемящий запах хлеба, Марч не понимал города, потому что город жил в нем, раздражал и требовал.
   Расширенные зрачки Марча натыкались на великолепие сыров, бутылок, лакированных авто.
   Постепенно Марч убедился, что ничего не существует в действительности. Он с ужасом чувствовал, как забывает вкус хлеба. Взор туманил разварной картофель, окутанный прозрачной дымкой пара.
   Англичанин выбегал из кафе, куда он заходил посидеть, и говорил себе: "завтра".
   О, шесть франков нужно беречь!
   Желанное "завтра" растворялось в обычном "сегодня" и уже наматывалось на катушку голодных дней. Марч сосал пустую трубку и удивлялся.
   В миллионном Париже, где каждый этаж утопал в полных съестных витринах, для него не было куска мяса.
   Он видел, как проклятые призраки ели фантастические булки, пили разноцветные жидкости и шелестели кредитками.
   И, наконец,- это пришлось на 20 июня,- Марч не выдержал. Когда он принял решение и встал со скамейки, то почувствовал, что от голода тело стало невесомым, а ноги разлетались, как перья.
   В первом же баре, за липким столиком, Марч убедился, что картофель существует не только в мозгу, а бифштекс взволновал его сочной реальностью.
   Когда подали кофе, Марч осторожно отхлебнул и прислушался, как жгучая змейка разлилась теплотой в груди.
   Второй глоток одурманил его.
   Грязные стены бара поползли в розовой кашице тумана, трубка задышала голубой струей, и Марч тихонько рассмеялся от блаженства.
   "Лавузен,- вспомнил он,- а почему бы нет? Это любопытно!"
   - Получите! - скомандовал Марч и, покачиваясь как пьяный, вышел из кафе.
   * * *
   В дверь постучали.
   - Войдите!
   Марч остановился. Лавузен спиною к гостю шнуровал ботинки.
   - Может быть, вы заняты, мсье Лавузен?
   - Нет,- Француз упорно не поворачивался к Марчу.
   - Простите, но вы могли меня забыть. В тот...
   - Помню, садитесь,- оборвал Лавузен, с пыхтеньем принимаясь за второй ботинок.
   Марч взялся за спинку стула.
   - У вас странная мебель, она рассыпается при легком прикосновении.
   - Возможно. Когда путешествуешь, мало обращаешь внимания на условия. У себя в Англии я приму вас в соответствующей моему королевскому званию обстановке.
   - А скажите, мсье Лавузен, когда это с вами началось, то есть виноват, я хочу спросить, не страдали ли ваши родители...
   - Прошу соблюдать этикет,- пробурчал Лавузен,- и по возможности меньше странных выражений, сэр!
   Молодой человек вынул портсигар.
   - Могу предложить вашему... высочеству?
   - Благодарю вас,- обернулся Лавузен.
   Марч, бросив портсигар, схватился за голову и замер, открыв рот.
   Гладко выбритое, слегка скептическое лицо смотрело на него: глаза незнакомца щурились. Левой рукой он спокойно приглаживал английский пробор.
   - Ваше смущение понятно, сэр,- пожимая плечами, медленно уронил неизвестный.
   - Виноват. Я хотел видеть художника Анри Лавузена и мне показалось, что я слышал его голос,- Марч проглотил слюну, не спуская глаз с лица незнакомца.
   - Да, я его спрятал, как вы изволили остроумно выразиться, в самом себе, сэр!
   Марч прислушался.
   Знакомый, слегка сиповатый голос Лавузена принадлежал молодому человеку с пробором.
   - Но, сэр, я прямо теряюсь...- Марч облизал сухие губы.- Черт вас возьми, не прикасайтесь ко мне, или я сорву с вас маску!
   - Попробуйте,- незнакомец взял руку англичанина и ногтем провел от своего лба до подбородка.
   - Настоящее тело,- прошептал Марч, не отрывая напряженного взгляда от знакомых серых глаз.
   - Патентованная человеческая кожа,- подхватил незнакомец.
   - Вижу, чувствую. Но, что это значит, сэр?
   Человек пожал плечами:
   - Мне надоело быть Лавузеном. Я перевоплотился. Вот и все.
   - Это бессмыслица! - уже неуверенно прошептал Марч.
   - С точки зрения здравого смысла,- загадочно улыбнулся человек с пробором,- да. А если смотреть так, что жизнь - это плакат и все краски вселенной к твоим услугам - выходит проще. Наука, Суаттон, наука!
   - Значит, вы Лавузен?
   Художник поклонился.
   - Но, сэр, этого не может быть! - взметнулся Марч.
   - Послушай, дорогой. Твое лицо напоминает мне сомневающегося идиота, каких так много в эпоху гениальных открытий человечества,- примирительно заметил Лавузен.- Я просто доказал, что ты не прав и должен будешь взять обратно свои слова о моем сумасшествии.
   - Конечно. Я извиняюсь, готов признать себя щенком, хотя бы для того, чтобы всю жизнь следовать за вами, мсье Лавузен, если вас так можно назвать.
   Художник строго посмотрел на него.
   - Разумеется, для тебя я Лавузен... Для других... Дай руку, Марч. Мне кажется, что мы будем друзьями.
   - Англо-французский союз,- с полуулыбкой ответил Марч.
   Лавузен поморщился.
   - Соблюдайте здравый смысл, прошу вас!
   - Мм... Это будет похоже на жульничество. Просто деловой союз.
   - Но как вам это удалось? Мсье Лавузен, сознайтесь теперь, что это шутка.
   - Ты непоправимо глуп, Марч. Рассказывать слишком долго. Препараты, химия, сплавы, кожа каких-то животных - целая мастерская. Я ничего не помню. Это был какой-то транс. Кроме того, я больше следил за этим человеком, чем за его работой.
   - Лавузен, вы говорите, что наука это мастерская безумия?
   - Может быть. Я пошел дальше. Мне хочется проверить одну упорную формулу англичанина - здравый смысл,- вот зачем понадобилось это перевоплощение.
   - И вы никогда не будете прежним Лавузеном?
   - Никогда. Но довольно болтовни! За дело, Марч, или....- художник указал на дверь,- вы свободны!
   Несколько минут Марч колебался.
   - За дело, мсье Лавузен, я не знаю, чего вы хотите, но я ваш. Сходят с ума один раз, и теперь мне уже все равно.
   - Возьмите газету, разверните правую страницу.
   - "Принц Уэльсский путешествует",- прочел Марч.
   - Что ты там видишь? - быстро спросил Лавузен.
   Марч взглянул на художника и провел рукой по лбу.
   - Вы, сэр!
   - Очень рад слышать это признание из твоих уст.
   Марч устало опустился на кровать.
   - Это выше моего рассудка! Но, Лавузен, кто из нас сошел с ума? Теперь я уже не знаю наверное.
   - Успокойся, это вселенная сошла с ума: мы с тобой - воплощение здравого смысла!
   Несколько секунд оба смотрели друг на друга, пока Марч не почувствовал, что ноги его подгибаются.
   Лавузен вдруг положил руку на плечо собеседника.
   - Друг мой,- сказал он,- мы погибли. Великолепная игра, масса красок и все-таки я ошибся!
   - В чем дело, Лавузен?
   Художник сел на стул и чуть слышно прошептал:
   - В мастерской доктора я случайно оставил...
   - Ну? - перебил Марч,- вы забыли свое прежнее ухо? Говорите, я ничему не удивлюсь. Мы плывем в мутном потоке веселого сумасшествия. Может быть в этот момент я превращаюсь в страуса, но мне весело. Что вы там забыли?
   - Серию карточек, последовательно фиксировавших изменения моего лица во время операции.
   - Вам жалко прошлого себя? - удивился Марч.
   - Не то. Это может иметь другие последствия. Мне возвращаться туда невозможно, я дорожу каждой секундой. Ступай, Марч, в дом рядом и добудь эти карточки. Если тебе это удастся, мы увидим бездну занимательного.
   - Я готов! - вскочил Марч.
   - Постой. Вот ключ от ателье!
   - А зачем ключ? Вы же останетесь здесь.
   Лавузен покачал головой.
   - Жизнь - плакат. Одна за другой краски ложатся на бумагу. Плакат наклеивается на плакат. Ступай, Марч, и скорее возвращайся!
   Глава пятая
   Послушно, как автомат, англичанин закрыл за собой дверь и очутился на улице.
   "Кто же на самом деле Лавузен?" - терзался Марч, с ужасом ощущая в своей разгоряченной голове присутствие шаловливых бесенят, снующих по извилинам мозга.
   Какой-то прохожий удивленно посмотрел на Марча и, пройдя, еще раз обернулся.
   Это напомнило англичанину о действительности. Мельком взглянув на парадное, он позвонил.
   Молчание.
   Марч дернул ручку,- дверь открылась. Заинтересованный он обернулся и шмыгнул в подъезд.
   Притаившееся молчание напомнило о чем-то нежилом, заброшенном. Отдернув черную портьеру, англичанин перешагнул порог пустой белой комнаты.
   Горела забытая лампочка.
   Марч выдвигал пустые ящики стола. Никаких карточек не было. Где-то в глубине сознания шевельнулось почти враждебное подозрение по адресу Лавузена.
   Марч выпрямился, чувствуя себя дурно, и... покачнулся.
   Все тело охватила смутная лень, истома.
   Сквозь монотонный шум он уловил обрывки знакомых фраз:
   - Принц Уэльсский путешествует...Жизнь - плакат... Я не хочу, не хочу,- шептал Марч, падая и опираясь на стену.
   Потом все стихло. Как завеса, раздвинулась тьма.
   * * *
   Пестрый шарф задевал лоб бахромой. Крошечные козлята запрыгали по шарфу. Неустрашимый багдадский вор рос, вытягивался в тонкий кусок мастики вдруг рассыпался блестками. Одна из них попала Марчу в рот. Ноющая боль пронизала небо и свернулась в горле комком, захватив дыхание.
   Комната наполнилась людьми.
   В куче лиц, рук, мелькала голова дирижирующего Лавузена.
   "Соблюдайте здравый смысл, не толкитесь в мозгу, прошу вас!"
   * * *
   Этот крик разбудил Марча. Лежа на полу, он осмотрелся.
   Та же комната. Серый едкий дым убегал к потолку. Марч приподнялся, чувствуя тесноту в груди и бросился по лестнице вниз.
   Уже на улице, когда сознание прояснилось, он твердо подошел к двери ателье и рванул ее, чтобы сказать этому проклятому Лавузену..
   Ругательства застряли в горле.
   В ателье - никого.
   Все еще не веря глазам, Марч разорвал лежащий на столе конверт.
   "Дорогой друг!
   Я не знаю, что вы найдете в доме моего доктора. Думаю - ничего. Меня неожиданно вызвали в Лондон дела государственной важности. Если хотите, приезжайте. Жду по следующему адресу: Пикадилли. Гостиница "Нормандия". Спросить под именем Арчибальда Гледдон.
   Ваш Анри Лавузен. (П.У.)."
   Чувствуя боль в груди и сумятицу в голове, Марч отвернул штепсель и на столе заметил деньги, прикрытые газетой.
   Триста франков кредитками.
   * * *
   Эйфелева башня обвилась алой змеей огненных букв: SITROEN.
   С возвышения первой посадочной площадки, куда Марч поднялся в переполненном лифта, как на чудовищной клумбе, дышащей трубами предместий,развернулся Париж.
   Толпа сдавила англичанина у кассы. Дожидаясь очереди, Марч равнодушно смотрел вниз сквозь перила.
   С легким гулом поднимались освещенные кабинки, выбрасывая пассажиров. И стальные прутья площадки дрожали, когда стеклянные крыши лифтов проваливались в черную бездну.
   Маленькие черные утюжки сталкивались горящими носами у основания башни. Это были автобусы, прыгающие четырехугольными мячиками.
   Вагоны метрополитена стальными иголками прошивали сукно площадей, неожиданно вырываясь на поверхность, закрепляя свой путь вспышками лампочек.
   Марч поднял воротник английского непромокаемого пальто и заглянул в окошечко.
   - До Лондона пожалуйста.
   Оставалось двадцать минут. Марч поднялся на вышку башни, откуда город напоминал стеклянный пирог.
   Длинный ящик, размером в три международных вагона, разрезал тьму зеленым глазом и пропал.
   - Римский экспресс. Остановка его на Марсовом поле,- заметил кто-то в толпе.
   Ровно в девять такой же ящик повис на стальных кручьях башни.
   - Занимайте места! - пробежал обер-кондуктор, махая светящимся флажком.
   Блестящий вагон красного дерева выглядел комфортабельно и даже уютно. В хрустальных колпачках горели лампочки, разливая по купе белый свет. На противоположном откинутом сиденье была постель.
   Марч высунулся в окно.
   Стальные тросы сократились, проглоченные тьмой, затараторили пропеллеры, поезд качнулся. Англичанин подпрыгнул на диване, а когда еще раз высунулся в окно, башня провалилась под ним, оставив внизу бордюр зеленых огоньков.
   Под вагоном из-за орбиты арки выкатился алый глаз сигнального шара. Аэропоезд нервно дрожал, стоя, казалось, на одном месте, а черная туша Парижа летела вниз.
   Воздух стал чище и свежее. Марч не спал. С часами в руках он следил за щелкающей на стенке купе дощечкой.
   Прошло сорок минут, а уже Бове, Абвиль были позади. Крылья ветра резали лицо Марча, пока он не закрыл окно.
   "Булонь",- выскочила надпись. Марч взялся за газету и, поддаваясь качке, склонил голову на подушку. "Кент",- дощечка вспыхнула и погасла.
   Марч подошел к окну. Пол колебался, клокотал, и в ногах было такое ощущение, как после катания на роликах.
   Дымные, в беспорядке разбросанные огни... толчок... резкий наклон вниз. Защелкали купе. Оглушительно надрывались сирены. Шум голосов и последняя надпись - "Лондон".
   Глава шестая
   Осаждаемый носильщиками, Марч предъявил визу и прошел в буфет. Сидя за столиком над бокалом гренадина, англичанин ждал полисмена с требованием пройти в кабинет воздушной полиции.
   Наконец Марч решился, встал и, подражая солидным жестам соседей, занял очередь к столику пропусков.
   - Мистер Суаттон,- бритая голова нагнулась над визой. Колючие зрачки прощупали английское пальто, остановились на щегольском несессере и почти не задели уверенных глаз Марча.- Можете идти.
   Молодой человек деловито спрятал документы и не торопясь вышел в синие двери. По автоматическим лестницам, черным ледником текли потоки шляп, кепи, цилиндров.
   Лондона не было. Город намечался тупыми громадами этажей. В узких провалах улиц копошились экипажи; снопы трамвайных искр, скошенные тьмой, осыпались голубыми колосьями.
   Восемь лифтов, как палочки в руках гигантского жонглера, взлетали и падали вниз.
   Англичанин захлопнул дверцу кабинки и провалился в гущу человеческого муравейника. Расталкивая пассажиров, оглушенный свистом, гамом, Марч немного помедлил, выискивая свободное такси.
   - Шофер, Пиккадилли-стрит!
   Плыли вывески, налитые багровым соком фонарей, витрины, дома - серые с полузакрытыми окнами, напоминающие джентльменов с трубками.
   * * *
   В гостинице "Нормандия" Марчу сообщили, что мистер Арчибальд Гледдон не числится. Подбежавший бой пропищал, что сэр передумал и направился в отель "Палас" на Виктория-стрит.
   Это поразило Марча. Глубокая пустота охватила молодого человека.
   Ни он сам, ни его приезд в Лондон, ни авто, ни люди - все не имело ни малейшего смысла при отсутствии Лавузена.
   В отеле выяснилось, что мистер Гледдон недавно прибыл и просил его не тревожить.
   Англичанин криво посмотрел на мэтрдотеля и проплыл ледяной глыбой, заморозив в корне всякие попытки вести дальнейшую беседу.
   У дверей с цифрой сто двенадцать Марч постучал и, не получив ответа, вошел в номер.
   Мсье Лавузен сидел спиной к двери, углубившись в газету.
   - Мистер Гледдон, я здесь,- Марч задохнулся от волнения и снял шляпу.
   - Да. Я вижу. Вы мешаете мне читать.
   - К черту шутки! - нахмурился Марч.- Я прямо из Парижа. Из вашего любезного письма...
   Лавузен остановил его, подняв руку.
   - К чему рассказывать то, что знакомо до зевоты. Что касается карточек, то они на столе. Полюбуйтесь.
   - Не желаю. Поиски их чуть не стоили мне жизни. Я был отравлен каким-то снадобьем.
   - Сонный газ,- кивнул Лавузен,- одно из изобретений талантливого доктора. В доме никого не было, но вы, очевидно, нажали ногой скрытый в полу выключатель и, так сказать, приняли ванну.
   - Совершенно верно, в квартире никого не было, но откуда вы знаете?
   Лавузен полузакрыл глаза.
   - Дело было так. Боясь ответственности за свою операцию, Альберик Каннэ, так зовут моего доктора, оставил прежнюю квартиру. Я вас направил к нему, уже имея карточки при себе.
   - А мои поиски! - вскочил Марч.- Это явная бессмыслица!
   - Наоборот. Я руководствовался здравым смыслом. Сознайтесь, Марч, вы недоверчиво отнеслись к моему перевоплощению. А следовательно, могли отказаться сопутствовать мне,- Лавузен встал и прошелся по комнате.Разъярившись моим внезапным исчезновением, вы погнались за мной. Ваше путешествие по ложному адресу отеля еще более распалило вас. Не правда ли?
   Марч улыбнулся.
   - В вас сидит дьявол с готовым ответом. Я побежден, но не увлекайтесь, мсье Каннэ сумеет вас предать лицам, заинтересованным в настоящем принце Уэльсском.
   - Пусть попробует. Я и доктор, мы крепко связаны друг с другом. Если он первый оборвет ниточку нашей тайны, его голова ляжет под гильотиной. Но предположим, если ему даже удастся пробраться ко двору, то стыдитесь, Марч, у вас нет ни капли здравого смысла, кому охота платить за второго принца Уэльсского? Умные люди сомневаются в необходимости одного. Бросим этот разговор! - Лавузен с негодованием зевнул и, закрыв глаза, глубже ушел в кресло.
   - Почему же вы не идете во дворец? - ядовито заметил Марч.
   - Пока принца Уэльсского нет в Лондоне, я не могу заместить его. На днях он возвратится из путешествия и возобновит свои посещения Ледгетского цирка. Инкогнито, конечно. Принц - без ума от лошадей.
   - Настоящий?
   - Ты забываешься, Марч! Настоящим будет тот, кто выиграет. За принцем Уэльсским - его наследство, вроде хронического столбняка английского общества, за мной - здравый смысл.
   Лавузен вынул из несессера черную бородку и, подойдя к зеркалу, тщательно наклеил ее на подбородок.
   Марч едва не расхохотался в лицо Лавузену.
   - Это зачем?
   - Что же делать? иногда полезно прибегнуть к трюку, особенно если не хочешь быть изувеченным полисменами за слишком раннее восшествие на престол. Дело в том, что мне надо прогуляться по Лондону.
   Когда они вышли,- ночь, простроченная огнями, висела над улицами.
   Глава седьмая
   Марч шагал в ногу с Лавузеном, поминутно закидывая голову. Там, вверху, куда убегал гонимый фонарями туман, не было крыш. Но в остальном Лондон был странно похож на Париж, как все стандартизованные столицы мира.
   Марч искоса наблюдал за спутником. Черная борода превратила Лавузена в неаполитанского бандита.